Текст книги "Розы для Аннушки. Повесть о невозможном"

Глава шестая: Вселенная решила так

Прошло больше месяца. Подруги требовали показать письма из Севастополя, я находила отговорки и не снимала кольцо. И завидовала Верочке, у которой летняя сессия подходила к концу… Я потихоньку заглядывала в учебники, которые она разбрасывала по кровати в нашей с ней комнатушке, и прикидывала: смогла бы подготовиться к экзамену? По некоторым предметам – да! Хотя и с трудом… А разрешили бы что-то сдать? Ну, чтобы уменьшить разрыв с группой?

Словно отвечая на этот вопрос, в конце июня Вера сказала:

– Ой, чуть не забыла! Толик просил тебя зайти к нему.

Я удивилась: зачем? Академический оформили на год. До марта. Неужели что-то не так с документами? С этим вопросом я и вошла в помещение деканата. Толик сидел за своим столом и перебирал какие-то бумаги. Мою тревогу заметил.

– Ты что, испугалась? Я же Веру предупредил, чтобы осторожно передала приглашение. Да, именно так. Это не официальный вызов. Давай просто поговорим.

Толик вышел из-за стола и присел на краешек большого черного дивана, я осторожно устроилась в противоположном его конце… Он невесело улыбнулся.

– Боишься ты меня… А разговор серьезный. Я хочу выяснить твои планы. Знаю, что отпуск у тебя до марта. Но вдруг лучше станет? И ты сможешь учиться дальше. Академический тогда сделаем основанием для свободного посещения. Так проще готовиться… Часть экзаменов сдашь в зимнюю сессию, не дожидаясь марта, часть позже – постепенно закрывая задолженность. К лету догонишь свою группу окончательно. Сможешь? Устроит тебя такой план?

Я кивнула. Говорить было трудно. Но потом, помолчав, все же сказала.

– Сейчас уже со мной ничего страшного. Устаю только быстро. Но думаю, что минимум два экзамена могла бы сдать уже в эту сессию. Не догадалась спросить, можно ли?

Толик удивился:

– Уже в эту? И почему не подошла, не спросила? Помнится, что весной я говорил, что разрешу все, что будет тебе по силам! И что никаких новых групп! Вернешься в свою. Говорил ведь?

Я снова кивнула. А Толик продолжал в очень быстром, совсем ему не свойственном темпе.

– У меня мало времени. Здесь, в Калуге. Следующий учебный год будет последним. Потом я уеду работать в Москву. Защита моей докторской уже состоится, я получу многое, к чему шел.

Но я надеюсь, что успею помочь тебе взять курс на аспирантуру. Что ты все основные предметы сдашь на «отлично» при мне, останется только большая практика, но с ней проблем быть не должно. И с госэкзаменами не будет – это мы вместе продумаем. Получишь свой «красный» – как и заслужила. И вот после этого найди меня!

Запомни это сейчас! А я потом, когда уже окажусь в Москве, передам свой адрес твоей тете. Ты меня найдешь, и я скажу, что нужно делать дальше…

– Почему вы уверены, что я и дальше смогу учиться на «отлично»? Вдруг нет? А об аспирантуре я вообще не думала… Это может оказаться не по силам. А если сил хватит, то будет ли желание? Стремление? Я иначе вижу свое будущее…

Некоторое время мы оба молчали. Я – в полной растерянности от всего, что услышала, Толик с явным огорчением. Потом он вздохнул.

– Как иначе ты его видишь? Преподавание в школе – не для тебя. Если ты сейчас этого не понимаешь, то очень скоро убедишься. На преддипломной практике уже.

– Я и не собираюсь работать в школе. У меня есть публикации в газете. Я там стала как своя. Редактор говорил, что хотел бы видеть меня в их коллективе!

– Может, на какое-то время это и выход. Но тоже – далеко не то, что тебе нужно. Газетная текучка тебя разочарует. Потянет писать прозу, это ведь главное, о чем ты мечтаешь?

Я и еще раз кивнула. Слова находились с трудом. А Толик и еще раз вздохнул.

– Послушай меня! Я знаю, что писать ты сможешь. Талант тебе Бог дал. Но, во-первых, его развивать надо. А во-вторых… Боюсь, что и тут придет разочарование. Николай Васильевич дает мне читать работы, которые вы на литобъединение приносите. Он же не зря просит у вас вторые экземпляры? Так что я все твои рассказы читал. И знаешь, что могу сказать?

Ты пытаешься словами выразить то, что подвластно только музыке. Не думаю, что сумеешь. Но все равно у твоей прозы будут и достоинства, и свои читатели. А вот издатели – вряд ли. Большие тиражи на твоих книгах они не сделают, а на маленьких – издержки не окупятся. А у тебя не будет ощущения состоявшейся жизни.

Вот как ни крути, но лучше, чем преподавание – не в школе, а в вузе – для тебя не придумать! Вот я и хочу помочь тебе приобрести ту профессию, которая больше всего подходит, понимаешь? От тебя нужно совсем мало: запомни наш разговор. И, когда получишь диплом, найди меня!

Когда мы встали с черного дивана, за окном уже сумерки сгущались. И Толик сказал:

– Разреши, я тебя провожу! Первый и последний раз… Через парк прогуляемся? Там хорошо сейчас… Цветут липы.

Да, липы в тот год цвели обильно, и даже в небольшом сквере или просто во дворе, где росла хотя бы одна благоухающая красавица, воздух был насыщен медовым запахом. А уж в парке! Мы с мамой стремились почаще ходить в старинный липовый, пока этот короткий медовый сезон не закончился.

– Ох, благодать какая! Прямо сердце не выдерживает – до чего хорошо! – приговаривала там мама.

Однажды, возвращались из парка, мы с ней по дороге заглянули в магазин. Мое демисезонное пальто совсем износилось, нужно было искать новое. Денег, как всегда, не хватало, надеялись на случай: авось попадется что-то дешевое, но модно сшитое. С вещами тогда была проблема, все хорошее – дефицит.

– Смотри, сюда товар завезли! – уже на пороге магазина обрадовалась мама.

Я тоже обрадовалась: на плечиках висели легкие пальтишки разных цветов из шерстяного трикотажа джерси. Эту ткань только что начали выпускать, последний писк! Завтра тут уже ничего не будет. Я с увлечением начала передвигать вешалки, выбирая подходящий размер и цвет.

Сначала примерила вишневое джерси – длинно! Нужен рост поменьше: судя по всему, в моде еще долго продержится «мини». Наконец я нашла короткое пальто красивого шоколадного цвета. Надела, стала вертеться перед зеркалом, стоящим в простенке.

– Очень на вас красиво! Берите, не сомневайтесь! – вдруг за моей спиной раздался мужской голос. Я, не оборачиваясь, взглянула через плечо: какие-то двое мужчин, один пониже и постарше, второй высокий, совсем молодой, стояли сзади меня и наблюдали за примеркой. Вот нахалы! Делать им, что ли, нечего? Я даже не удостоила их ответом, просто отошла подальше.

Не знаю, почему, но я панически боялась любых случайных знакомств и никогда не отвечала, если со мной кто-то заговаривал на улице, в троллейбусе или, вот как сейчас, в магазине. Нахалы за мной, слава Богу, не пошли. Но смотреть продолжали. О чем-то тихо переговаривались и улыбались. Куда же мама запропастилась? Я обвела глазами торговый зал и обнаружила ее у стойки с платьями.

– Тебе что-нибудь понравилось? Тогда, может, не будем на пальто тратиться?

– Нет, это я просто так смотрела. Тут ничего приличного! А пальто упускать нельзя. Давай выпишем чек, отложим его на часок, я за деньгами сбегаю…

Когда мы с чеком в руках вышли на улицу, я заметила, что мама ведет себя как-то странно. Переминается с ноги на ногу, вздыхает…

– Что случилось? Может, дорого? Я же вижу: ты что-то хочешь сказать, но не решаешься…

– Да тут… Ты только не ругай меня, ладно? Я, знаешь… В общем, я дала им наш адрес.

– Кому?!

– А вот молодой человек сзади тебя стоял с братом. Он так на тебя смотрел, так смотрел! Приятный такой, высокий!

Я застыла посреди тротуара, будто меня молния поразила. Что за бред? Какой молодой человек? Кому адрес? Тем нахалам, что ли? Бедная мама, видя мое возмущение, и сама теперь испугалась, спохватилась, что сделала что-то ужасное.

– Ах, дура я старая! Но ведь на вид такие приличные люди! Гуляли всей семьей, брат с женой и дочкой, не может же быть, чтобы проходимцы…

Постепенно я поняла, что произошло в магазине. Маме почему-то приглянулся один из нахалов – тот, что повыше и моложе. Она, в отличие от меня, не усмотрела ничего опасного в том, что мужчины пытаются со мной заговорить. Более того, мама решила им помочь! Быстро сориентировалась в ситуации, уяснив себе, что это – братья, и старший брат пришел в магазин вместе с женой и дочкой. Рядом с мамой как раз оказалась эта самая жена – весьма полная дама.

Кто уж с кем первый заговорил, неизвестно. Мама уверяет, что дама спросила, где еще в вашем городе можно найти хорошее платье большого размера. Мама охотно откликнулась:

– А вы что, нездешние?

Дама ответила, что они с мужем живут на Урале, а сюда приехали в гости к брату, который только что вернулся из армии.

– Ну и как вам наш город?

Оказалось, что город очень понравился, они даже перебрались бы сюда жить, но как? Брат пока в общежитии, это сейчас повезло, что его сосед по комнате уехал, а то и на пару дней не остановишься…

– Но ведь можно найти частную квартиру, – не унималась мама. – А потом встанете на очередь, получите свою. У нас много строят, очереди быстро идут, особенно на военных заводах…

Все так. Вот только знакомых в городе нет, а с улицы осторожные домовладельцы никого на квартиру не пускают.

– Ну, это поправимо! – на маму нашло вдохновение. – У меня масса адресов! Мы сами нездешние: жили на частной, а потом находили квартиры другим офицерам-северянам, сослуживцам мужа.

После такого заявления дама растаяла, напросилась на знакомство, назвав свое имя – Зина, и стала уговаривать маму порекомендовать их какой-нибудь квартирной хозяйке. Мама дала себя уговорить, пригласила Зину зайти за ней завтра часика в два. Зина с благодарностью записала наш адрес, представила маме своего мужа Юру, дочь Галю и Алексея – того самого брата, к которому уральское семейство приехало…

Вот так все и совершилось. А я, выбирая пальто, ничего и не заметила! Как мама умудрилась так быстро провести такие сложные переговоры и завязать знакомство – уму непостижимо! И главное, для чего?! Зачем мне какой-то неизвестный парень? И вообще, что у них на уме? Может быть, и не приезжие они вовсе, а поиски квартиры только предлог, чтобы проникнуть к нам домой и… Но грабить у нас нечего, а убивать нас вроде бы причины нет… И все-таки мерещился мне какой-то коварный и ужасный замысел.

– Вот что! – сказала я маме. – Больше никому нашего адреса не давай, а завтра мы просто не откроем дверь – нет нас дома и все!

Когда на следующий день сомнительные гости не пришли, я вздохнула с облегчением… Но дня через три мы, возвращаясь с прогулки, возле дома нос к носу столкнулись с компанией: Зина, Юра, Галя и Алексей – все в полном составе…

– Ой, как хорошо получилось! – заулыбалась Зина. – Мы вас все-таки встретили, а то позвонили – никого нет… Вы уж нас извините, что не пришли, как договаривались. Алеша занят был, а одни мы в городе плутаем…

Что оставалось делать? Мама пригласила гостей зайти к нам, чтобы немного отдохнуть от жары, выпить холодного компота – температура была под тридцать градусов. А потом мы все вместе отправились в район загородного парка, где находилась частная квартира – одна из самых надежных в маминой коллекции.

Чтобы не пугать потенциальную хозяйку массовым вторжением, молодежь – то есть меня, Алексея и одиннадцатилетнюю Галку – оставили в парке. Я не знала, как себя вести, о чем говорить, и молча сидела на краешке скамейки.

Алексей же ничуть не смущался, ко мне с расспросами не лез, а больше занимался племянницей, затеяв с ней шутливую борьбу. Маленькая Галка смело набрасывалась на своего могучего дядю, а потом, побежденная, визжала от восторга, когда он, словно медведь, взваливал ее к себе на плечи.

Он действительно напоминал медведя. Не только высокий, но и плотный, хотя толстым не назовешь, с большой головой. Объем головы зрительно увеличивали еще и волосы – густые, вьющиеся, настоящая шапка темно-русых кудрей. А лоб оставался открытым – высокий выпуклый лоб, уже почему-то перерезанный парой глубоких морщин.

Черты лица у Алексея были довольно крупные, грубоватые, под стать его медвежьему облику, но приятные. Особенно выделялись неожиданно добрые, теплые глаза, коричнево-зеленые, цвета горчицы. Он их интересно прищуривал, когда дразнил Галю. Лицо серьезное, а глаза смеются, лукаво светятся…

И как это я успела все заметить? Поначалу ведь сидела, будто мы и не вместе, смотрела в другую сторону. Я все продолжала досадовать на маму, которая втянула меня в эту авантюру со случайным знакомством.

Наши старшие все не возвращались, а Галина, оставив дядюшку в покое, побежала ловить бабочек для коллекции. И тогда Алексей обратился ко мне. Шаблонные вопросы, продиктованные, вероятно, простой вежливостью: чем занимаюсь, где учусь, а может, работаю?

Я и на него еще злилась: чего лез в магазине с комментариями? Знала, что несправедлива – он тогда молчал, а заговорил со мной Юра. Но все равно – одна ведь шайка… Отвечала поэтому коротко, неохотно, но Алексей будто не замечал неприязни.

Стал рассказывать о себе, и я невольно заслушалась. Было удивительное своеобразное обаяние в его голосе: неспешный, какой-то очень обстоятельный, весомый уральский говор. Но при этом он немного картавил, отчего даже серьезные фразы звучали забавно…

– Хорошо, если они договорятся… Надо бы Юрия сюда перетянуть, а то я один замаялся уже. Ребята в общаге неплохие, но один черт (у него получалось «чейт») – это не своя семья. А я, хоть в 16 лет и ушел из дома, все равно не знаю ничего лучше большой семьи! Нас у матери было пятеро – все парни. Правда, Володя умер, когда еще в школе учились, но и четверо – это сила. Да у братьев отца тоже по несколько сыновей, всех вместе нас, знаешь, сколько было!

Пойдем вечером на танцы – нам дорогу дают, расступаются. Невьянск – город небольшой, почти все друг друга знали.

– А почему же ты тогда уехал из Невьянска, как оказался у нас?

– Это история долгая… Но если вкратце, то так: в 10-ом классе поссорился с отцом – он на мамку спьяну замахнулся, а я не дал. Отец у нас привык быть самодержцем, такого не прощает. Ну и я с характером. Поэтому, окончив школу, решил дома не жить. Для начала поехал в Свердловск, подал документы в Уральский политехнический, учился-то я хорошо. И поступил бы, да голодухи не выдержал.

Всего два экзамена сдал, а деньги кончились. Мне мама на дорогу 20 рублей дала – больше не могла. И штаны всего одни – немодные, в уральской столице в таких не ходят. Ну, а мне хотелось быть не хуже других, за девчатами ухаживать… Плюнул я на институт, забрал документы и устроился на Уралмаш. Подзаработал, оделся, и захотелось мне мир посмотреть. Перебрался в Нижний Тагил, тоже на завод пошел, но только до лета. А летом на все три месяца ушел с геодезистами в тайгу. Вот уж насмотрелся!

Места красоты неописуемой, только комаров тучи. Но мы приспособились. Зато ели у костра, спали на лесном воздухе, охотились… Большой маршрут прошли – и все пешком… Я еще почему на это решился: у меня на призывной комиссии обнаружили туберкулез, велели срочно в больницу – процесс уже серьезный шел.

А я ни врачей, ни больниц терпеть не могу, до сих пор их не переношу. Чем в больницу почти на год ложиться – лучше умереть. А перед смертью решил вдоволь нагуляться по тайге. И не поверишь: случилось какое-то чудо!

Что уж мне помогло, не знаю, то ли фитонциды кедров, елей, пихт, то ли медвежье сало – мне знакомый старичок посоветовал растапливать его и пить кружками. Нос зажимал, но пил. Так или иначе, но после тайги врачи меня не узнали, отсрочку от призыва сняли.

А перед армией я и еще успел поездить, Ленинград посмотрел, Москву. Когда деньги кончились, подошел в Москве на Киевском вокзале к таблице тарифов и определил города, до которых на билет хватало. Сначала хотел поехать в Иваново, но почему-то передумал и выбрал Калугу… Устроился здесь на турбинный завод, с полгода поработал и забрали в армию. Вернулся всего месяц назад.

Отоспался, отдохнул и уже тосковать начал: то ли в Невьянск возвращаться, то ли еще куда махнуть. Сибирь-то я теперь знаю хорошо, но сколько еще неизведанного осталось! Хотя теперь мотаться туда-сюда вроде возраст не тот: 26 уже стукнуло. Лучше бы Юрка сюда перебрался! Купим с ним мотоцикл – он классно водит – будем по Подмосковью кататься. Тоже ведь, говорят, места есть потрясающие…

Я ответила, что, конечно же, есть. И стала рассказывать о том, что видела в Тарусе. И что мечтаю вернуться туда: не могу забыть нежные березовые рощи, красивый изгиб Оки, на который можно часами смотреть с пригорка, где у могилы художника Борисова-Мусатова есть такая поэтичная скамья…

Андрей сказал бы, что это – романтика, ненужная сейчас, но Алексей слушал очень внимательно и мои восторги по поводу Тарусы воспринял как должное. Страхи мои начали таять… Когда мама, наконец, вернулась, она с удивлением обнаружила, что мы сидим рядом и беседуем, будто старые знакомые. А так как у Зины к тому же от жары разболелась голова, мама снова пригласила все семейство к нам в гости.

Дома она измерила Зине, страдающей гипертонией, давление, которое оказалось высоким, и сделала ей укол. Пока ждали, чтобы стало легче, да пили чай, прошел весь вечер. И мы с Алешей, уже окончательно освоившись друг с другом, говорили без умолку…

Когда прощались, он задержался в прихожей и, нарочно медленно обуваясь, спросил, не поднимая головы от своих до блеска начищенных штиблет: «А можно, я еще как-нибудь зайду?» Я ответила, что можно и даже намекнула, что через неделю мой день рождения…

В ту ночь я не уснула. Сама не понимала, что со мной? Понравился ли мне Алеша? Скорее, удивил – и внешностью, и своей судьбой, я таких людей еще не встречала. Но он был другой – из другого мира, из другого теста, совсем не похож ни на моих одноклассников, ни на сокурсников в университете. Я до этого имела дело с благополучными домашними мальчиками, такими, как Андрей, – выросшими в интеллигентной семье, где один-два ребенка, долго сидевшими у мамы под юбкой, сразу со школьной скамьи шагнувшими в вуз.

Жизнь для них, как и для меня, должна была начаться где-то там, за порогом института. А Алеша уже познал многое, недаром появились эти морщины у него на лбу. Десять лет по общежитиям, тяжелая работа у станка, туберкулез, тайга, армия, где, как он успел рассказать у нас дома, были ситуации на грани жизни и смерти; полная самостоятельность, одиночество…

Это был крепкий рабочий парень, человек не моего круга, и я не знала, как к нему отнестись. Общаться с ним интересно, и очень важно, что он понимает меня, но влюбиться? Во-первых, я до сих пор не разобралась, сохраняется ли моя любовь к Андрею, полностью ли забыла Севу… Куда же мне еще кто-то? А во-вторых…

Я не могла сформулировать, что «во-вторых», только смутно чувствовала, что с появлением Алеши забрезжило что-то незнакомое, к чему я не была готова. Вот так и лежала без сна, ворочаясь с боку на бок. Возникло предчувствие, что сегодня что-то случилось, что-то важное, но к добру ли это – я не знала.

А потом наступил мой день рождения. Как всегда, я с утра принялась печь. Это уже стало традицией: подруги приходили именно на чай, к которому я подавала торт и различные печенья собственного производства. Не знаю, чему я больше радовалась: подаркам или похвалам гостей, высоко ценивших мои кондитерские шедевры.

Все было, как всегда. Мне исполнился 21 год, я ждала подруг и готовила угощение, но странное ощущение не покидало меня – какой-то необъяснимой значительности всего, что делаю. Совершается что-то важное, и торт уже не просто торт, а символ. Чего? Уходящей юности, заканчивающегося девичества?

В самом воздухе, казалось, сгущается невольное ожидание. Я чувствовала себя, как на вокзале, когда пристально следишь за часами и вслушиваешься в объявления по радио, чтобы не пропустить свой поезд. Но чего я ждала? Не вымышленного ведь жениха? Андрей работает в стройотряде далеко от Москвы. О том, что найдется вдруг пропавший Женя или, тоже вдруг, каким-то образом объявится Сева, я запретила себе думать. Может, я жду Алексея?

Наверное, жду. Но как-то не всерьез… Не очень-то верю, что это случайное знакомство продолжится. И даже не знаю, хочу ли, чтобы он пришел сегодня. Как его представить подругам? Как парня, с которым познакомилась на улице буквально за неделю до возвращения из армии жениха, кольцо которого ношу? Для тех, кто меня знает, это бред…

А может, Алешу предъявить как этого самого жениха? Он тоже только что вернулся, а имени я не называла… Стоп, это мысль! Но тогда надо Алешу заранее предупредить, а это возможно только в случае, если он придет раньше девчонок. Но вряд ли согласится на такую сомнительную роль. Да и как я объясню ему появление кольца? Это такой дурой надо ему себя выставить, такой лгуньей! Любой нормальный парень, если и подыграет мне перед подругами, то потом больше не придет. Ну и напутала я, ну и постаралась! Как теперь этот узелок распутать?

Девчонки пришли все вместе, и небольшая наша квартира сразу наполнилась гомоном. Они целовали меня, тормошили, спрашивали, когда приедет жених, поздравляли так многозначительно, что ощущение важности сегодняшнего дня только усилилось. В присутствии подруг, для которых мой обман – это реальность, я не могла не войти в роль, и сама уже верила, что это последние девичьи посиделки перед скорой свадьбой.

На столе стояли роскошные розы, подаренные Галкой, на диване лежала огромная кукла-голыш, младенец в натуральную величину, которую с намеком преподнесли мне Мила и Наташа, на руке сияло новенькое колечко…

Ах, как хотелось верить, что все это – по-настоящему! Беспечными шутками отвечать на намеки и ничего не ждать, замирая от случайных звонков! Не ждать я не могла, но ждала напрасно: Алексей не пришел, поздравительную телеграмму от Андрея не принесли.

И снова потянулись унылые дни. Даже утешительницы-липы уже отцвели. Я сидела дома, понемногу читала книги, а устав от чтения, вязала кофточку для подаренного голыша. Как-то под вечер раздался звонок в дверь. Я с удивлением пошла открывать – непричесанная, в простеньком халатике, который недавно сама себе сшила. На пороге стоял Алексей.

– Здравствуй! Я вот шел с работы и взял билеты в кино, ты собраться успеешь?

Он сказал это так просто и естественно, будто мы заранее договаривались пойти в тот день в кино. Я поняла, что сейчас будет гораздо легче ответить в тон ему, чем выражать удивление по поводу такого неожиданного и уже нежданного визита.

– А что за фильм?

– «Девушка в окошке». Говорят, неплохая импортная комедия. Идет в летнем зале «Центрального», так что и посмеяться можно, и на воздухе будем сидеть…

Когда мы уже шли по улице, Алеша объяснил:

– А я Юру провожать ездил. Сам не знал, что так получится. Сначала думал только посадить их на поезд в Москве, а попал в вагон – и так захотелось уснуть там под стук колес, а потом мамку хоть денек повидать, что «опоздал» выйти… Ну, заплатил проводнице и поехал вместе с Юрием.

Назад билетов не было, добирался тоже «зайцем», пришлось скакать с поезда на поезд, искать, где проводник более сговорчивый…

Ты извини, что не пришел на день рождения. Я не забыл, я собирался к тебе, но вот видишь – неожиданно задержался. Потом еще пришлось на заводе оправдываться, пахать по две смены за прогул.

…Смотреть фильм под открытым небом было поначалу некомфортно – слишком светло. Но сумерки опускались на город стремительно, и вскоре только ветерок, гуляющий по лицу, да запахи цветов из сквера создавали ощущение чего-то необычного. Ну и, конечно, странно было, что человек, который сидит рядом, так мало мне знаком! Всего один разговор был – в парке, и вечер в общей компании. Но сам этот человек вел себя так, как будто мы давние друзья!

Нет, никаких вольностей Алеша не допускал, даже к руке моей не прикоснулся. Интуиция ему подсказала? Будто бы знал: чуть что – и я вспомню свой трюк с головной болью. Просто новый знакомый был на редкость «в своей тарелке» – непринужденно хохотал и по-детски непосредственно комментировал события на экране.

Я это веселье поддержать не могла: пустячок, производства, кажется Болгарии, не относился к фильмам, которые могли бы мне хоть чем-то понравиться. В то время на экраны уже выходили комедии Гайдая и Рязанова… Алеша, судя по всему, отсутствие у меня эмоций по отношению к фильму приписал застенчивости и на обратном пути старался меня разговорить, создав непринужденную атмосферу. Это удалось: необычных историй из жизни он знал много, невозможно было, удивляясь, не откликаться. Мы даже сделали пару кругов возле моего дома.

А потом, у подъезда, Алеша предложил и завтра куда-нибудь сходить.

– Сегодня фильм тебе не понравился? – спросил он. – Ну, не блеск, конечно, хотя я хорошо отдохнул. Устаю за день за станком… Просто поглазеть хочется, а телевизора в комнате нет – мы с соседом там, чаще всего, только к ночи появляемся – и сразу спать.

Ты посмотри в газете, что в других кинотеатрах идет, выбери. Билеты перед сеансом купим…

Он сказал это с потрясающей уверенностью в том, что у меня не может быть каких-то других, своих, планов на завтра! Но разочаровать его духу не хватило – выглядел Алеша крайне дружелюбно. Я молча кивнула и пошла домой.

А там ждал сюрприз: Вера приехала! Ей тяжело было все каникулы сидеть в крошечном райцентре, и она время от времени наведывалась в Калугу. Ожидая меня, Вера и мама пили чай на кухне.

– Танюша, ты хотя бы записку оставила! А то я вернулась с дежурства и гадаю: куда же ты пропала? – мама выглядела обеспокоенной. – Гулять ходила? Но почему одна?

– Не одна… И не гулять. Извини, про записку не подумала. Но ты ведь предупреждала, что задержишься? Что собрание у вас в яслях долгое – годовой отчет…

– Собрание перенесли. А что значит «не одна»?

– Мамочка, когда ты проворачиваешь хитроумные операции, чтобы меня с кем-то познакомить, потом вопросы не задавай! Алексей вот взял и пришел. В кино пригласил…

– Алексей? Это кто такой? – удивилась Вера. – Она подскочила ко мне, обняла, как всегда при встрече, и забросала вопросами.

В тот вечер мы с ней, устроившись в нашей небольшой спаленке, долго сидели при свечах, хотя рассказывать мне было, вроде бы, и нечего.

– Веруня, ты, может, и не поверишь, но Алексей – это на самом деле случайный знакомый! И на самом деле это устроила мама.

Стараясь передать все покороче и смягчая краски про мои испуг и паранойю, я рассказала историю о происшествии в магазине, а потом о разговоре с Алешей в парке и вечернем чае у нас дома. Веру все это чем-то сильно взволновало! Она выпытывала мельчайшие подробности – особенно ее интересовало то, как Алеша выглядит и что рассказывал о себе. А потом выдала неожиданное резюме.

– Это не твой человек. Не трать на него время! И его не заставляй тратить. Вы не будете вместе…

– Почему ты так думаешь?

– Почему, почему… Потому что! Ну, сходишь ты с ним несколько раз в кино, а ближе к сентябрю вернется из стройотряда Андрей и вдруг заявит, что соскучился? Пригласит куда-то… Ты же бросишь нового приятеля и побежишь к Андрюхе.

– Не пригласит. Это во-первых. А во-вторых… я что, по-твоему, не могу с человеком просто подружиться? И относиться к нему так, чтобы не расстроить, не причинить боль? Если мы с Андрюхой и встретится после лета, то в общей компании. И Алеша будет об этом знать.

Но это я так, теоретически. А вообще-то я сама еще не поняла, хочу ли, чтобы Алеша приходил и дальше? Может, ты права…

– Но на завтра вы уже договорились? А знаешь, что? Возьмите и меня тоже! Все, что ты о нем рассказала, мне нравится… А вдруг и я ему смогу понравиться? А ты будешь спокойно ждать Андрея. Да и Толик к началу сентября из отпуска вернется…

– Господи, Вера! При чем тут Толик?

– Не хитри. Ты очень мало рассказала, когда вернулась из деканата в конце июня – вот когда он тебя приглашал. Но если нужно было лишь уладить формальности с академическим, то как объяснить, что вы с ним были вместе весь вечер?

– Почему с ним? А если я потом одна гуляла в парке?

– Снова хитришь. Ну, не хочешь рассказывать – не надо. А вот о дне рождения, надеюсь, расскажешь? Тут секретов нет? Я на самом деле не смогла тогда к тебе выбраться! Но подарок купила. И привезла!

Верочка открыла рюкзачок, достала большой конверт с виниловой пластинкой – Эдита Пьеха. Восходящая звезда эстрады. Что ж, послушаю. Хотя лучше Елены Камбуровой никого не может быть!

На следующий день я их с Алексеем познакомила. И в кинотеатр мы поехали втроем. Это снова была кинокомедия, и снова Алеша смеялся. Но не так задорно и беспечно, как в первый раз. Зато Вера хохотала от души! И по дороге домой они наперебой обсуждали фильм. Казалось бы – одинаково довольные друг другом. Но когда мы подошли к нашему подъезду, Алеша вдруг сказал:

– Верочка, спасибо за компанию и – спокойной ночи! А с тобой, Таня, давай до соседней улицы дойдем! Я там тебе кое-что показать хочу…

Вера, явно обескураженная, скрылась в подъезде, а я вопросительно посмотрела на Алешу.

– Вообще-то не нужна соседняя улица… Я и тут скажу. Вернее, спрошу: с чего это Вера с нами пошла? Сама напросилась или ты пригласила?

– Ну, она знала, что мы с тобой в кино собрались, да еще в Центральный, ей тоже захотелось! В Медыни таких кинотеатров нет. А я подумала, что, может, тебе в компании даже интереснее будет? Ты и со мной-то недавно познакомился, а теперь вот – еще и с моей подругой. Разве плохо, когда есть выбор?

Алеша помолчал, наклонив голову, чертил что-то прутиком на пыльном асфальте.

– Выбор? Ты даже представить не можешь, сколько у меня его было, этого самого «выбора»! За десять-то лет. Сыт по горло. И мне неинтересны девушки, которые сразу откровенно кокетничают! Ты разве не заметила?

Понимаешь, я к тебе прихожу. Мне не компания нужна, а ты. Если неудобно уйти без Веры, когда я у тебя, давай буду ждать где-то на улице! Договоримся, где. Только в кино – вдвоем, пожалуйста!

– Ну и куда вы ходили? Что за секрет он показал? – обиженно спросила Вера, когда я вошла в квартиру.

– Да он возле старого дома, в заброшенном дворе, домик соорудил для галчонка с подбитым крылом! Иногда навещает его, корм подсыпает. С крылом уже лучше! Сказал, что скоро мы птицу выпустим. – Я выпалила это по наитию – но не соврала. После «Девушке в окошке» Алеша на самом деле показывал мне подопечного галчонка, но не на наших улицах, а ближе к кинотеатру. Но какая разница! Секрет-то есть…

– Ну, допустим… А меня-то почему домой отправили? Я что, кошка? Съела бы его раненую птичку?

– Вера, не знаю. Может, не хотел пугать свою подопечную шумной компанией? Ты так громко хохотала всю дорогу… А мы молча дошли.