Текст книги "Политическая философия. Учебник"

Самоуважение – необходимое условие развития личности.

Мотивация самоуважения срабатывает неодинаково для различных людей. Так, потерпев неудачу, люди с высокой самооценкой подкрепляют свою значимость реальной деятельностью, осознавая, что и у других могут быть промахи. Люди с низкой самооценкой отреагируют достаточно бурно и прибегнут к самозащите и обвинению других. Но и в том, и в другом случае, если нежелательное действие не может быть оправдано, оно «забывается», вернее, вытесняется в подсознание.

В подсознании формируются и определенные критерии отношения к людям и миру в целом.

И этими критериями становятся те качества, которыми мы обладаем. Чем более благосклонно мы относимся к своим характеристикам (и по большому счету неважно, что это – высокие интеллектуальные способности, напористость, спортивность, способность лгать или оставаться честным и т. д.), тем в большей степени мы используем этот параметр в качестве основы для суждения о других.

В подсознании также формируются адаптационные механизмы, которые либо отторгают информацию («я не хочу об этом знать» на подсознательном уровне означает «я боюсь боли и унижения»), либо заново конструируют ее в соответствии с нашими ожиданиями. Любая информация, повышающая наше самоуважение, будет восприниматься как правдивая или максимально приближенная к правде, и мы будем позитивно относиться к источнику информации.

Человеку свойственно связывать свое имя, себя со славой, силой, успехами других – это повышает, прежде всего, собственную значимость.

Еще одно свойство человеческой психики, «закодированное» в подсознании, – вера в лучшее. Это свойство психологи называют «необоснованный оптимизм», тем не менее оно в значительной степени определяет поступки людей.

Д. Майерс, основываясь на результатах многочисленных экспериментов и наблюдений, отмечал общее свойство для людей, независимо от национальности: «Мы часто сваливаем неудачу на ситуацию и приписываем удачу себе. Мы обычно оцениваем себя выше среднего по субъективным желаемым особенностям и способностям. Веря в себя, мы проявляем нереалистичный оптимизм в отношении своего будущего. Мы переоцениваем широкую распространенность собственных мнений и недостатков и недооцениваем широкую распространенность тех способностей и добродетелей, которыми мы обладаем. Такое восприятие отчасти возникает из мотива поддержать и повысить самооценку – побуждение, которое спасает людей от депрессии, но способствует недооценке других и групповому конфликту»[89]89
  См.: Майерс Д. Социальная психология. – СПб.: Питер, 2000. – С. 93.


[Закрыть].

Личное бессознательное состоит из противоречивых сюжетов, мотивов, ценностей, фактов, которые сами по себе не имеют никакого значения, но важных в тот момент, когда человек обращается к ним. Страх разрушить собственную самооценку всегда присутствует в подсознании, и личное бессознательное услужливо предлагает ту информацию, которая повышает значимость человека, его способность предвидеть и предсказывать. Отсюда так называемая ошибка хиндсайта.

Ошибка хиндсайта: тенденция преувеличивать способность предвидеть, как все обойдется, после того как результат стал известен. Также известна как феномен «я знал это».

Существует огромное число пословиц-перевертышей, которые можно использовать в любой ситуации: «Слезами горю не поможешь. – Горе в слезах выплачешь»; «Промедление смерти подобно. – Не зная броду, не суйся в воду». Человеческое сознание готово воспринимать парадоксы, для того чтобы оправдать или изменить собственное поведение[90]90
  Там же. – С. 44.


[Закрыть].

Рассмотрим еще некоторые свойства сознания, которые помогут нам понять особенности политического сознания и поведения. Э. Фромм отмечал, что человеку присущ страх изоляции и бессилия, который здравомыслящим человеком практически полностью не осознается, так как осознать это слишком страшно, и человек прячет это чувство, маскируя рутиной ежедневных действий. Одиночество, страх, опасения являются неотъемлемой чертой индивидуума, люди не могут терпеть их вечно[91]91
  См.: Фромм Э. Бегство от свободы. – М.: Республика, 1992. – С. 167.


[Закрыть].

Если надежды человека на принятие группой не реализуются, то его изоляция и бессилие выливаются в разрушительное или суицидальное поведение. Э. Фромм по этому поводу писал: «Человеку нужно поддерживать отношения с другими людьми, обрести единство с ними, чтобы остаться в здравом уме. Эта потребность быть вместе с другими является сильнейшей страстью, более сильной, чем секс, а часто даже более сильной, чем желание жить. Поэтому индивид должен закрывать глаза на то, что группа, к которой он принадлежит, объявляет несуществующим, или принять за основу то, что большинство считает истинным, даже если бы его собственные глаза убеждали его в обратном. Для индивида настолько важна стадность, что стадные взгляды, верования, чувства составляют для него большую реальность, чем то, что подсказывают ему собственные чувства и разум… Человек не позволяет себе осознавать мысли или чувства, несовместимые с принятыми в данной культуре образцами, и поэтому вынужден вытеснять их. Следовательно, с точки зрения формы, что бессознательно, а что сознательно, зависит от структуры общества и от созданных в нем образцов чувств и мыслей»[92]92
  Фромм Э. Душа человека. – М.: Республика, 1992. – С. 56.


[Закрыть].

Эксперименты Майерса, Зимбардо, Аша, проведенные в различных странах, в различных социальных группах, подтверждают, что часто люди видят одно, но под влиянием группы говорят другое – так на уровне бессознательного срабатывает принцип «быть как все»[93]93
  См.: Майерс Д. Социальная психология. – СПб.: Питер, 2000. – С. 453.


[Закрыть]. Можно сказать, что содержание личного бессознательного определяется как личностными установками, так и ценностями группы.

Личное сознательное

Содержание личного сознательного составляет совокупность информации, полученной индивидом в процессе его жизни и поддающейся рациональному осмыслению. По мнению психологов, в отличие от бессознательного личное сознательное не только осознается – оно имеет свою иерархическую структуру, обусловленную ценностной мотивацией индивида. Система ценностей определяет как поведение человека, так и его отношение к этому миру. Однако это правильная, но весьма упрощенная теория, потому что она предполагает возможность выбора модели поведения, обусловленной нравственным выбором. Но далеко не всегда перед индивидом стоят только проблемы реализации себя как свободного индивида, способного артикулировать и отстаивать свою систему нравственных, религиозных и политических ценностей. Зачастую поведение человека определяется условиями существования и необходимостью физического выживания. В этой связи вспомним теорию А. Маслоу, согласно которой базовые потребности должны быть более или менее удовлетворены до того, как человек может осознать и реализовать потребности, связанные с саморазвитием.

Следует отметить, что неважно, насколько высоко продвинулся человек в иерархии потребностей: если потребности более низкого уровня перестанут удовлетворяться, человек вернется на этот уровень и останется там, пока они не будут в достаточной мере удовлетворены[94]94
  См.: Хьелл Л., Зинглер Д. Теории личности. – СПб.: Питер, 2003. – С. 489.


[Закрыть].

В дальнейшем будем обращаться к этой схеме при анализе политического поведения.

Политическое сознание – это совокупность рационального и чувственного опыта, приобретенного в процессе как личной практики освоения человеком политического бытия, так и политического опыта этноса, зафиксированного в архетипах.

Политическое сознание является частью человеческого сознания, поэтому проведенный выше анализ структуры последнего позволит более полно представить структуру и механизм функционирования политического сознания. Индивидуальное политическое сознание также состоит из трех уровней:

политическое личное сознательное;

политическое личное бессознательное;

политическое коллективное бессознательное.

«Политическое личное бессознательное» и «политическое коллективное бессознательное» далее будем называть «политическое бессознательное».

Политическое бессознательное

Политическое бессознательное – часть человеческой психики, не сводится только к биологически детерминированным, инстинктивным слоям психики, а охватывает сумму психического опыта всех предшествующих поколений в их отношении к власти.

Напомним, что политическое бессознательное сохраняется в форме архетипов – эмоциональных моделей, находящих свое выражение в мифологических образах и отражающих взаимоотношения с областью политического. Для исследования политического бессознательного ученые изучают древние мифологические сюжеты.

Посредством мифотворчества сознание вырабатывает и закрепляет представления, «привязанные» к определенным месту и времени, актуализирует абстрактные структуры коллективного бессознательного, облекая их в конкретную, понятную для соответствующего коллектива форму.

Архетипы, сформированные на ранних этапах общественного сознания, более устойчивы по сравнению с последующими. Поэтому архетипы родового, магического, религиозного или национального сознания в определенных ситуациях оказывают большее воздействие на политическое поведение современного индивида, чем архетипы индивидуального сознания, сформировавшиеся позже.

В ситуации социально-политических кризисов часто происходит вторжение архетипических образов в область сознательного. Классическими по своей мифологической выраженности, согласно Юнгу, были идея-миф коммунистов о «золотом веке» и расовая мифология нацистов, лежавшая в основании идеи о тысячелетнем рейхе.

В работе «Вотан» К. Юнг на примере истории Германии показал, что из себя представляет в национальном выражении прорыв архетипов коллективного бессознательного, когда сознание целой нации оказывается «захваченным» властью архетипического бога немцев – Вотана, «фундаментального атрибута немецкой души, иррационального психологического фактора». Вот как описывает его воздействие на сознание Юнг: «Люди, ставшие жертвой воздействия архетипа, способны на любое безумие. Если бы тридцать лет назад кто-нибудь осмелился предсказать, что наше психологическое развитие направлено к возрождению средневековых преследований евреев, что Европа вновь содрогнется перед римскими фасциями и поступью легионов, что люди вновь будут отдавать честь по римскому обычаю, как два тысячелетия назад, и что архаическая свастика вместо христианского креста будет увлекать вперед миллионы воинов, готовых на смерть, – такой человек был бы освистан как не состоявшийся мистик»[95]95
  Юнг К. О современных мифах. – М., 1994. – С. 221.


[Закрыть].

Политическое бессознательное – это многовековой политический опыт народа, зафиксированный в архетипах и определяющий реакцию на политическую реальность.

Это то, что объединяет людей в единую группу, имеющую общий политический опыт и историю. В политической практике используется полностью или частично массив групповых и национальных архетипов, которые составляют невидимую психологическую «основу» политических процессов.

В информационных войнах активно воздействуют на политическое бессознательное. Механизм воздействия на общественное сознание опирается на древнейшие психические установки, определяющие эмоциональное состояние. Актуализация архетипов, т. е. эмоциональных образов, связанных с надеждой на лучшее («необоснованный оптимизм», о котором говорят психологи), порождает мифы народной воли, мифы о справедливой власти, об идеальном государстве и т. д. Рано или поздно архетип будет востребован, поскольку личное бессознательное не позволяет индивиду долгое время пребывать в мире рациональных теорий и формальной логики.

Уже отмечалось, что в подсознании человека архетипы не вытесняют друг друга, а сосуществуют, и определенный «вызов» среды может «оживить» тот или иной архетип. Политическое бессознательное как часть бессознательного проходит то же «сито», что и личное бессознательное. Здесь происходят те же коллизии, связанные с проблемой самооценки, самоуважения, но уже как гражданина государства. Историки и политики отмечают некую «забывчивость», нежелание помнить собственную историю у одних народов и бережное отношение к отечественной истории у других. Во многом это объясняется бессознательным нежеланием связывать себя с тем, что не способствует повышению самооценки или не соответствует политическим установкам индивида на данный момент.

Еще одним достаточно ярким примером таких метаморфоз сознания является феномен всеобщей любви к вождю, фюреру в условиях жесточайшей диктатуры. По этому поводу Э. Фромм писал: «…когда подчинение причиняет низшему только страдания, у него в душе растет чувство ненависти и зреет возмущение по отношению к своему хозяину. Но если раб посмеет выплеснуть наружу свое возмущение, то это лишь усугубит в дальнейшем его мучения, так как шансов на победу у него практически нет никаких. Поэтому желание подавить в себе это чувство или даже заменить его чувством слепого поклонения вполне естественно. Подобное восхищение несет в себе двойную нагрузку: с одной стороны, оно ликвидирует болезненное и опасное чувство ненависти, которое в итоге может привести к эмоциональному взрыву, с другой – смягчает горькое чувство униженности. Действительно, если мой хозяин столь велик и прекрасен, мне нечего стыдиться своего подчинения ему; я ему не ровня, потому что он лучше, добрее, сильнее меня… и так далее. Таким образом, мы видим, что в результате нажима угнетающей власти на человека возможно зарождение либо жгучей ненависти к ней, либо чрезмерного иррационального восхваления и поклонения»[96]96
  Фромм Э. Бегство от свободы. – Минск, 1998. – С. 207.


[Закрыть].

Г. Тард также отмечает это свойство человеческой психики: «…для большинства людей неизъяснимая прелесть связана именно с подчинением, доверчивостью, чуть ли не влюбленной услужливостью по отношению к обожаемому властелину. После падения Империи таковыми были защитники галло-романских городов, сейчас – спасители наших демократических и революционных обществ, ставшие предметом восторженного идолопоклонства, страстного преклонения»[97]97
  Тард Г. Мнение и толпа // Психология толп. – М.: Институт психологии, 1998. – С. 64.


[Закрыть]. Так срабатывают защитные механизмы, позволяющие человеку не только выжить, но и сохранить чувство самоуважения.

Политическое бессознательное активно используется в формировании и усилении патриотических чувств. Механизм использования бессознательного проанализирован Э. Фроммом в его знаменитой работе «Анатомия человеческой деструктивности». Ученый отмечал, что даже при нормальном развитии человек в течение всей своей жизни до некоторой степени остается нарциссом[98]98
  См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – М.: Арт, 1998. – С. 263.


[Закрыть].

Нарциссизм можно определить как эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне. В то время как все остальное, что не составляет часть его самого и не является объектом его устремлений, для него не наполнено настоящей жизненной реальностью.

И если индивидуальный нарциссизм в его гипертрофированной форме вызывает отторжение, то групповой нарциссизм воспринимается по-другому. «Если кто-либо утверждает: «Моя Родина – самая прекрасная на свете» (или: моя нация – самая умная, моя религия – самая развитая, мой народ – самый миролюбивый и т. д. и т. п.), то это никому не кажется безумием. Напротив, это называется патриотизмом, убежденностью, лояльностью. Это звучит как вполне реалистичное и разумное ценностное суждение, тем более что оно разделяется многими членами группы»[99]99
  Там же. – С. 267.


[Закрыть].

Групповой нарциссизм выполняет важные функции. Во-первых, коллективный интерес требует солидарности, а апелляция к общим ценностям цементирует группу изнутри и облегчает манипулирование ею в целом. Во-вторых, нарциссизм создает членам группы ощущение удовлетворенности, особенно тем, кто сам по себе мало значит и не имеет особых оснований гордиться своей персоной. В группе даже самый ничтожный человек в душе может оправдать свое состояние такой аргументацией: «Я ведь часть великолепного целого самой лучшей группы на свете. И хотя в действительности я всего лишь жалкий червяк, благодаря своей принадлежности к этой группе я становлюсь великаном».

Фанатизм – это характерная черта группового нарциссизма.

Участник группы не знает сомнений, потому что большинство его окружения разделяет его нарциссизм. Собственная группа выдается за защитника человеческого достоинства, морали, права и благосостояния. Оскорбление символов группового нарциссизма (например, знамени, личности кайзера, президента или посла) вызывает в народе реакцию столь бешеной агрессивности, что он готов поддержать даже милитаристскую политику своих лидеров[100]100
  См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – М.: Арт, 1998. – С. 268.


[Закрыть].

В политической практике знание особенностей функционирования политического бессознательного используется очень активно. Достаточно вспомнить, что именно на этом основываются политическая имиджелогия, политическое манипулирование, политические технологии.

Политическое сознательное

Политическое сознательное – это совокупность обыденных представлений, политических норм и ценностей, концепций и идеологий, которые поддаются рациональному осмыслению индивида.

Вопрос заключается в том, что детерминирует содержание политического сознательного и чем объясняется ориентация на те или иные политические ценности.

Опять обратимся к теории Маслоу. Напомним, что переход на новый уровень потребностей возможен только при условии реализации базовых потребностей. Если потребности более низкого уровня перестанут удовлетворяться, то неважно, насколько индивид продвинулся, он вернется назад и останется там, пока эти потребности не будут в достаточной мере удовлетворены[101]101
  См.: Хьелл Л., Зинглер Д. Теория личности. – СПб.: Питер, 2003. – С. 453.


[Закрыть].

Сопоставим и попытаемся скоррелировать уровни социальной стратификации, уровни потребностей и уровни общественного сознания.

Для этого нужно выявить некоторые взаимосвязи.

Низший класс – потребности I, II и III уровней, т. е. потребности, связанные с выживанием (физиологические потребности, проблемы безопасности, проблемы общения); архетипы коллективного сознания; политические ценности (безопасность, порядок, сильная власть).

Средний и высший класс – потребности высшего уровня, связанные с потребностями самореализации и самоактуализации (карьера, учеба, досуг); архетипы индивидуального сознания; политические ценности (свобода, демократические ценности).

Можно отметить, что политические ценности низшего класса детерминированы конкретной социально-экономической ситуацией. Здесь практически нет выбора – проблема выживания стоит достаточно остро, и востребована идеология, обосновывающая необходимость решения базовых потребностей здесь и сейчас.

Рис. 4. Корреляция потребностей, социально-экономического статуса социальных групп и типа общественного сознания

Итак, выводы, имеющие принципиальное значение: потребность в осознании себя как свободного индивида, реализующего политические права и свободу, может появиться только при удовлетворении потребностей, связанных с физиологическим выживанием, обеспечением безопасности и защиты личности. Если обществом не решены проблемы реализации базовых потребностей большинства его членов, говорить о политических свободах и демократии некорректно.

По мнению специалистов-психологов, если в течение двух лет резкое ухудшение положения (материального, социального, политического) индивида, группы, класса не вызвало реакции сопротивления или она оказалась недостаточной для изменения положения, то наступает фрустрация.

Политическая фрустрация – ситуация постоянного и глубокого стресса, серьезного психологического дискомфорта, причиной которых являются трудности и проблемы, возникающие на пути решения политических задач, напряженное переживание неудачи, провала, сопровождаемое постоянными отрицательными эмоциями: чувством вины, подавленностью, тревогой, страхом, что вызывает отрицательное отношение к политической деятельности или потерю к ней интереса.

В состоянии фрустрации человек теряет интерес к политическим событиям, сфера его интересов резко сужается, что позволяет политикам в большей степени манипулировать его сознанием. Так, результаты опросов общественного мнения, проводимых в России, свидетельствуют о том, что на протяжении многих лет население называет «безопасность» одной из основных социальных ценностей, что говорит не только о ее отсутствии, как таковой, но и о том, что потребности выживания являются наиболее актуальными для общества. В подобной ситуации установление либеральных, демократических ценностей по меньшей мере проблематично, но вполне естественно усиление авторитаризма.

Политическая фрустрация часто вызывается искусственно посредством применения манипулятивных технологий, что связано с желанием политической элиты отстранить общество от реального участия в политическом процессе и возможности контроля над властью. Наиболее эффективным механизмом здесь выступают СМИ. Поток негативной информации вызывает ощущение безысходности, постоянного беспокойства и как результат – политическую фрустрацию.

У социальных групп, перед которыми стоит проблема выживания и потребность в безопасности и защите, наиболее ярко проявляются архетипы магического и религиозного сознания; срабатывают архетип «свои – чужие», архетипы дома и рода; при появлении реальной или мнимой опасности для существования нации или государства активизируются архетипы Родины-Матери, Единой нации и т. д. Как правило, наиболее эффективными манипулятивными технологиями в этой ситуации являются технологии, основанные на концепциях «борьбы и защиты». Подавляемое беспокойство, страх и агрессия переориентируются на «чужого», образ которого формируется СМИ. Происходит эмоциональная разрядка, направленная на «врага», представленного причиной тех трудностей, с которыми столкнулось общество. Для социальных групп, находящихся у основания социальной пирамиды и проживающих в эсхатологическом времени, характерны архетипы, связанные с потребностью выживания.

В то же время, политическая элита активно спекулирует на идеях патриотизма, перенаправляя агрессию населения на «внешнего врага».

Мировой опыт политической модернизации внедрения демократических и либеральных ценностей, основанных на принципах индивидуального сознания, свидетельствует о том, что она потерпела поражение в экономически отсталых странах. Причина этого, прежде всего, в том, что не были реализованы базовые потребности большинства населения, а либеральные ценности, как правило, присущи тем социальным группам, чей социальный и экономический статус достаточно высок.

В классовом, национальном политическом сознании усиливается значение иррациональных факторов, сплачивающих группу, выделяющих «своих» из мира «чужих», что предполагает стирание индивидуальных различий, которые могут стать причиной раскола данной общности. Наиболее ярко это проявляется в функционировании массового сознания.