Текст книги "Прошлое никогда не проходит"

– Да нет, Гриша, это нереально, сам понимаешь, ведь у меня дочка. Да и не вернёшься ты, я почти уверена.

– Ну не раб же я, в самом деле!

Она ничего не ответила, лишь грустно покачала головой. Немножко помолчав, Гриша спросил:

– Ну, а ты-то хоть, счастлива? У вас был такой бурный красивый роман! А последнее время мне кажется, что что-то не так, уж больно ты домой не торопишься, даже 8 марта я вас вдвоем с Алёнкой на бульваре встретил.

– Всё хорошо, ведь у меня есть очаровательная дочка, любимая работа, эх, если бы за неё ещё платили бы, как в советские времена.

– Ну, а его-то ты любишь?

– Пока ещё люблю, но он всё делает, чтобы это прошло. Только, ради Бога, не расспрашивай, и так тошно! Знаешь, не люблю я неприятностями делиться, впрочем, как и ты, и, возможно, это наша с тобой ошибка: многое можно было бы избежать, будь мы пооткровеннее…

– А знаешь, что тебе все завидуют? Думают, самая счастливая, ведь ты у нас всегда такая весёлая, как птичка, красивая и нарядная, и муж дипломат, разъезжает по загранкам.

– Ну и зря, у них сейчас тоже не мёд. Если хочешь быть счастливым, будь им, как говорит мой любимый Козьма Прутков, вот я и стараюсь, насколько получается. Демонстрировать свои страдания – показуха и распущенность, да это лишь усугубляет боль. А ты, Гриш, извини меня, дуру, я ведь ничего не знала и тоже думала, что у тебя всё в ажуре, вечно ты с этой крысой Пасюк носишься, и не подойдёшь к тебе.

– Это верно, он меня на шаг не отпускает, ещё и Сонька проходу не даёт, днём нагуляется, а вечером изводит слежкой. Ни друзей, ни родственников ко мне не допускает, всех отвадила. По телефону, и то не даёт поговорить, сразу истерики закатывает.

– Она вообще не подзывает тебя к телефону, обругает, и бросает трубку. Вот я и перестала звонить, противно и унизительно. И на тебя обижалась, ведь ты же не её собственность, что за хамство! Неужели нельзя было поставить её на место?

– Да я и не знал, она с трубкой сразу на кухню убегает.

– Гриш, а помнишь, когда-то здесь была раздевалка Чистопрудного катка, и ты мне после катания оттирал онемевшие от холода ноги и приносил кофе с горячей булочкой.

Они молча доели, мысленно возвращаясь в прошлое. Официант принес им шоколадное мороженое и чёрный кофе. Гриша вновь поднял бокал хереса:

– За наше детство! Знаешь, я обожал ходить с тобой на каток! Ты так здорово каталась, а как кружилась, прыгала – глаз не оторвёшь, и я всегда хвастался тобой.

– Не болтай, и ты не хуже, мы ведь вместе в саду Милютина фигуркой занимались.

– Ну, до тебя мне далеко… Я на разряды не сдавал

– А помнишь нашего тренера? Ему тогда 68 лет было, а как он катался! И устали не знал.

– Конечно, помню, на него вечно уборщицы ругались, даже свет на катке гасили, а он и в темноте с нами занимался.

– Ладно, Гриш, допивай кофе, мне пора. Да и прохладно становится: все, кроме нас с тобой, во внутрь перебрались… Писать-то хоть будешь?

– Да разве я смогу не написать тебе, Женечка? Только куда, бродяга ты моя!? Ну, и ты не забывай меня, ладно?

– Мой адрес не дом и не улица, Мой адрес Советский Союз, как пели раньше… Теперь его, увы, не существует… Пиши Хатанга, до востребования. Ну, а потом в Москву, тоже лучше до востребования. А то, знаешь…

– Да понимаю я всё, Женечка.

4. Не бойтесь крутых поворотов

Отродясь такого не было, и вот опять.

В. Черномырдин

Григорий расплатился с официантом, Женя ухватила его под руку, и они неторопливо побрели вдоль Чистых прудов. Гриша взял маленькую ручку девушки и ласково сказал:

– Будь осторожна, в непростые места ты едешь, да и времена сейчас тяжёлые… Женька, чтобы с тобой не случилось, и как бы это не было трудно, я тебя найду.

– Ты, Гришунь, не оставь моих, хоть морально поддержи, если что, не дай Бог. Правда, ты далеко будешь… Ну, хоть звякни им или напиши.

– Зря я тебя отпускаю… Меня ты, конечно, не послушаешь, так я твоим расскажу, как там несколько лет назад чуть не погиб отряд, и что с тех пор никто из Института туда не ездил. Тогда их хоть искали, всех поставили на ноги, звонили в Хатангу и требовали отправить за ними вертолёт. А сейчас всем всё до лампочки, сама знаешь, никто и не шелохнётся, лишний копейки не выделят – перестройка с капиталистическим оскалом, однако. Какой же я буду друг, если не предупрежу их?

– Только попробуй, ябеда! Я-то всё равно поеду, ты меня знаешь, зря будешь им нервы трепать.

– Увы, знаю, поэтому и молчу. Жень, а помнишь, как твоя мама называла меня своим будущим зятьком?

И воспоминания захлестнули ребят, ведь почти всю свою жизнь они прошли вместе, и сколько помнили себя, всегда были неразлучны, взрослые знали: где один из них, там и другой. Их семьи дружили, они то вместе снимали дачу, то ездили на море. Кампания взрослых состояла из нескольких семей, все дети играли вместе, но такой дружбы, как у них, ни у кого не было. Однажды Гриша взглянул на Женю, и неожиданно увидел, что она из озорной пацанки превратилась в прелестную девушку. Но только для неё он остался прежним: ведь девчата всегда мечтают о сказочных принцах, и Гришу в качестве такового она не воспринимала. Потом он, а через два года и Женя, поступили в разные институты, Гриша в «керосинку» (нефтяной) на геофизику, а она – в геологоразведочный. Началась другая, полувзрослая жизнь, и они стали видеться всё реже и реже.

– Гриш, а помнишь, мы с тобой на Чистых прудах грибы собирали? Знаешь, когда я выросла, ни разу их здесь больше не видела, как ни старалась! Родители до сих пор удивляются. Может, они видны только детям?

– Фантазёрка ты, Женька! А помнишь, как мы секретики делали? Закапывали под стеклышко какой-нибудь красивый фантик с фольгой, а потом хвастались друг перед другом.

– Ага, а ещё от врагов спасали.

– Сколько всего интересного мы тогда находили! И чужие секреты, и всяческие игрушечки, и мелочь, в основном медяки, а потом обменивались своими богатствами.

– Ты мне всегда всё без обмена дарил.

– Да и ты тоже. А сейчас что-то ничего не находится…

Вдруг Женя резко вырвала свою руку из Гришиной и, развернув его обратно, воскликнула:

– Зато теряется! Рюкзак! Ну, как же ты мог, Гриша…!? Бежим! Господи, пропади он – хоть руки на себя накладывай! На всякий случай, смотри внимательно на всех проходящих, вдруг увидим его у кого-нибудь. Я на веранду, где мы сидели, а ты в зал, спроси у официанта, ладно?

Всё это Женя проговорила на ходу, и затем быстро побежала в сторону кафе, наткнувшись на какого-то колоритного старичка с добрым лицом, которого чуть не сбила с ног.

– Извините, дедушка, я не хотела!

Он ласково прикоснулся к её руке и сказал тихо:

– Пустяки, деточка, всё это пустяки, главное не потеряй…

Женя, как заведённая, отвернулась, чтобы продолжить свой путь, но его слова заставили приостановиться на миг и поискать глазами странного бородатого дедушку, однако он словно испарился. Ловко перемахнув через ограду, отделяющую открытую часть кафе от бульвара, Женя подскочила к столику, за которым они сидели. Рюкзака нигде не было, у неё внутри всё похолодело. Она никогда не сможет вернуть такие деньги, как бы ни старалась, да и работать-то ей теперь будет негде: независимую и смелую, её с удовольствием затопчут трусоватые и бездарные директорские прихлебатели, ещё и посадят! Не верилось, ведь только что рюкзак был здесь, и вдруг – пустота, ни денег, ни билетов, ни будущего…. Как могла она отдать его в руки другого человека, хотя бы и Гриши!? Ведь отлично знала по полевому опыту, что у семи нянек дитя без глаза! С другой стороны, кому мог понадобиться видавший виды старый рюкзак, из которого выглядывают выцветшие полевые шмотки? Боже, сотвори чудо! Пусть сейчас войдёт Гриша с рюкзаком на плече! И как только они оба могли не заметить его на пустой веранде? Может быть, рюкзака уже там и не было, когда они уходили? А ведь за ними, похоже, следили… Господи, неужели всё!? Нет, нет, ведь на веранде, кроме них, никого и не было, а после ухода официанта Женя хорошо помнит, что достала оттуда сигареты. Вечно она всё теряет, растяпа! И Гришка такой же обалдуй оказался.

– Николушка, божий угодник, помоги мне, бестолковой дуре! – умоляюще повторяла она про себя, почему-то представив при этом дедушку, на которого налетела, в голове тут же всплыли его странные слова, и она пробормотала: «Эх, дедушка, для кого пустяки, а для кого вся жизнь на кану!» И тут Женя заметила силуэт стройной женской фигуры, стоявшей в другом конце веранды, спиной к ней, а лицом к багровому в сумерках заката пруду. Было уже почти темно, только сквозь приоткрытую в помещение дверь проникал свет. Неожиданно на обоих этажах стеклянного кафе вспыхнули цветные лампочки, и пруд тоже, казалось, зажёгся отражёнными разноцветными огоньками, женщина вздрогнула и повернулось лицом к Жене. На веранде стало ещё темнее, и она совсем не видела лица незнакомки, лишь заметила на ней очень красивый, черный с алой отделкой, костюм и прелестную шляпку такого же цвета с темной густой вуалью: казалось, дама возникла вместе с багровым закатом и растает, как только солнце уйдет за горизонт. В руках у неё была крошечная красная сумочка, которую она сжимала маленькой ручкой в черных кружевных перчатках, и Жене было как-то неловко спрашивать у этой Прекрасной Незнакомки, будто сошедшей со страниц блоковского «Кабачка», о своём замусоленном бесформенном рюкзаке.

В экстремальных ситуациях люди ведут себя по-разному: одни теряются, другие плачут или злятся, третьи беспомощно мечутся. Женя в такие минуты становилась собранной и энергичной, и только отсутствие действия и беспомощность выводили её из себя. Она решительным шагом направилась к загадочной даме.

– Добрый вечер! Извините, пожалуйста, Вы не видели случайно моего рюкзака защитного цвета? Такой потёртый, знаете… Мы с ним здесь были буквально несколько минут назад.

– Такой потёртый, говорите? А, Вы его ищете, да? – низким гортанным голосом, немного нараспев, спросила дама.

– Да, да, его, он вот здесь стоял, на стуле. Ой, и стула нет… Вы не знаете случайно, где он, наш рюкзак? – едва сдерживаясь от нетерпения и теша последнюю надежду, вновь спросила она. Дама не торопилась с ответом. Женя вся превратилась в сгусток ожидания, от нетерпенья ей хотелось встряхнуть незнакомку или громко закричать:

– Скажите хоть что-нибудь, ради Бога!!!!

– А вот и Ваш друг.

Женя обернулась и увидела силуэт входящего со света Гриши и его удручённо опущенные плечи – ни в руках, ни за плечами у него ничего не было. Только сейчас она с ужасом вспомнила, что и его портмоне с билетом в Бостон, иностранным паспортом и долларами лежит у неё в рюкзаке, и ещё большее отчаяние комом подкатило к горлу. Какая же она эгоистка! Женя шагнула к нему навстречу, они обменялись несколькими фразами, и растерянно посмотрели друг на друга, не зная, что предпринять.

– С кем это ты разговорила?

Она посмотрела вглубь террасы – никого. Что происходит!? Гриша бросил на неё сочувствующий взгляд, словно на больную или сумасшедшую. Но буквально через минуту они оба услышали из темноты:

– Присядьте, господа, да не волнуйтесь вы так, угощайтесь, кстати, – и дама указала рукой на столик, на котором каким-то немыслимым образом оказались три высоких дымящихся бокала с неизвестным напитком. Сама она села за стол и придвинула один из них к себе, а остальные два – к ним.

– Спасибо, но мы не можем, нам нужно рюкзак искать, – сквозь зубы произнесла Женя, вглядываясь в совершенно белое, бескровное лицо Григория. Её бесило равнодушие этой каменной статуэтке, ничего не отвечавшей по делу. Конечно, если бы она хоть что-то знала, сразу бы сказала, а дамочке, видно, просто поговорить охота… Разве она может понять, в каком положении оказались «господа», потерявшие столь бесценный для них рюкзак?! Впрочем, конечно, не понимает…

– Я всё понимаю, деточка, – Женя подумала, что последнюю фразу она произнесла вслух, и покраснела. Да нет, вряд ли, вроде, ещё не сошла с ума от отчаяния. Её лихорадило, то ли оттого, что действительно стало прохладно, то ли от отчаяния, а скорее всего, и от того, и от другого. Гриша стал тянуть её за руку к выходу, но Женя почему-то не могла сдвинуться с места, ей всё казалось, что незнакомка что-то знает. Да и куда идти-то?!

– У вас спички есть? Зажгите, пожалуйста, свечу, совсем темно стало, – неторопливо продолжила дама.

– Спички в рюкзаке, у нас вообще ВСЁ в нём, – с безнадежным отчаянием сказала Женя, делая ударение на слове «всё» и сердито растягивая его.

– Так в чем же дело? Достаньте их! – с улыбкой, нараспев, произнесла дама, отшагнула в сторону и указала рукой на стул с рюкзаком. – И садитесь же, наконец, господа. Угощайтесь, а то напиток остынет, а вы замёрзли.

Женя вновь, к своему изумлению, увидела стул с рюкзаком. Она лихорадочно бросилась к нему, достала спички и зажгла свечку, стоявшую в замысловатом подсвечнике на столе. «Я чувствовала, что она нас дурачит! Зачем это, интересно? Откуда что взялось!? Ведь стол и 3 стула были пустыми, а четвёртого вообще не было, когда я вошла сюда, точно помню. Правда, я была в состоянии панического ужаса… Может, он у неё за спиной был?» – подумала Женя. Взглянув на Гришу, она прочитала на его лице такое же растерянное удивление, какое испытывала и сама.

Женя села и начала беспокойно рыться в рюкзаке, проверяя, не пропали ли из него их сумки с деньгами и документами. Убедившись, что всё на месте, она сначала с благодарной улыбкой посмотрела на незнакомку, а потом тихонько пожала руку Гриши, который тут же обнял дрожащую девушку.

Удивительный горячий напиток оказал согревающее и успокаивающее действие на ребят, и в то же время, наполнил энергией их изнурённые волнением тела и души.

– Спасибо, огромное спасибо, мы просто и не знаем, как Вас отблагодарить! Вы нам, можно сказать, жизнь спасли, это не преувеличение, честное слово!

– Я знаю, Женечка.

– Откуда Вы знаете, как меня зовут? Почему я сразу не увидела рюкзак, не могу понять… А зачем Вы нас так долго мучили?

– Я заглянула в рюкзак, и нашла там ваши паспорта, среди них единственный женский, нетрудно догадаться, чей он. Вы очень волновались, да и темно стало, вот и не заметили его на стуле. А если я вас мучила, дети, простите меня, ради Бога, я этого не хотела. Мне просто очень нужно было немножко задержать, вернее, удержать вас.

«Зачем это!? Однако, странно, – подумала Женя, – как это она успела что-либо рассмотреть в сумерках в полевой сумке, которую ещё нужно было достать из рюкзака?»

А потом дама, как бы про себя, но всё-таки вслух, пробормотала:

– Надо же, через 30 лет, и туда же, вот Григ удивится… Видно, всё на свете повторяется…

– Что повторяется!?

Так и не дождавшись ответа, Женя почувствовала, что ей вдруг стало так хорошо, уютно и комфортно, как давно не бывало. Она неожиданно для себя бессвязно и сумбурно заговорила:

– Ой, какой удивительный напиток! Наверное, волшебный, сознайтесь! Знаете, Вы как будто сошли из картины девятнадцатого века. Мне даже почему-то кажется, что я её видела, эту картину, или нет, гравюру, да только не могу сейчас вспомнить, где… Может, Вы сошли с портрета балерины Анны Павловой? Нет, Вы добрая фея из «Золушки», угадала? Знаете, я всегда мечтала попасть в сказку, но мне, увы, это так ни разу и не удалось, невезучая я, – чистосердечно улыбаясь, заметила девушка.

– Жееня, – укоризненно протянул Гриша – разве ты когда-нибудь встречалась с теми, кому удалось побывать в сказке? И такое говорит начальник экспедиции, кандидат наук!

– По-моему, это замечательная мечта, хоть и немножко смешная, но если очень верить, она обязательно сбудется. А пьёте вы, ребята, не магический напиток, а индийский чай массала с молоком и пряностями, он действительно бодрит и согревает. Увы, я не волшебница, а просто очень немолодая женщина, и одета старомодно, и держу себя несовременно, вот вам и кажется, что я из девятнадцатого века. Впрочем, я и есть старушка из прошлого.

– Вы – и старая!? – хором вырвалось у ребят, и они переглянулись и рассмеялись, – Шутите?

– Не будем дискутировать на эту тему, я ещё не выжила из ума, и вполне себя оцениваю. А по поводу русской балерины Вы, Женечка, не ошиблись.

– Значит, Вы балерина?

– Была когда-то, в стародавние времена. А за вами я давно наблюдаю, милые мои детки, очень давно, – молодые люди опять удивленно переглянулись. – И раз уж обстоятельства нас свели вновь, доставьте мне удовольствие, примите на память сувениры. Только, ради Бога, не вздумайте кокетливо отказываться или пытаться что-нибудь всучить мне взамен.

И она отдала Жене крохотную изящную шкатулочку, а Грише – старинный альбомчиком, и то, и другое было запечатано в плотно облегающие целлофановые обёртки; ребята хотели было раскрыть подарки, но незнакомка жестом остановила их.

– Нет, нет, не сейчас. В этих незатейливых вещицах вы найдете ответы на многие вопросы, как это не странно. Не бойтесь крутых поворотов, но и не ищите их специально. Мне почему-то кажется, что у вас вскоре всё резко изменится. Не знаю, в лучшую или в худшую сторону, это во многом от вас зависит, но чувствую, что произойдет что-то очень важное, и это что-то совершенно преобразит вашу жизнь. Не пугайтесь, не хватайтесь с отчаянием загнанного человека за привычное, но и не отказывайтесь от того, что действительно дорого. И помните: пока вы поддерживаете друг друга, вам ничего не страшно. Жизнь так быстротечна, берегите вашу дружбу, нет ничего ценнее, поверьте старому человеку, и научитесь прощать друг другу обиды, а кому вас осудить, и так найдётся. Никогда не расставайтесь с моими подарками. Запомните: если вдруг вам понадобится моя помощь, вы теперь сможете легко найти меня, а я вас.

– Каким образом!? – удивлённо спросила рациональная Женя, но не успела услышать ответа, так как над прудами неожиданно взвилась ракета, а затем ещё и ещё. Распадаясь в воздухе на разноцветные шары и отражаясь в пруду, они разбудили беззаботно дремлющих лебедей и уток. Молодые люди невольно устремили взгляды на небо, все вокруг закричали: «Смотрите, как красиво!», только лебеди недовольно заурчали и захлопали крыльями, один из них подплыл прямо к берегу, на котором была терраса.

– Эх, жалко хлебушка нет, – сказала Женя, и тогда их собеседница протянула им по кусочку белой булочки. И при этом дама вдруг ни к селу, ни к городу добавила, глядя Гриши в глаза:

– Мальчик мой, берегись Виктора. Он страшный человек.

Но Гриша не успел среагировать, так как Женя потянула его к воде, приговаривая:

– Скорее, скорее, а то он уплывёт!

Ребята перешагнули через невысокий барьер, отделявший их от пруда, и спустились к воде. Лебедь подплыл вплотную к берегу и стал клевать хлебную мякоть прямо из их рук.

– Это Петя, Гриш, смотри, он нас узнал! А мы с тобой уже сто лет, как не приходили к нему… Впрочем, он всех жителей окрестных домов знает. Смотрите, это наш Петя, – радостно обернулась она к незнакомке, но увидела лишь темноту: свечка на столе совсем погасла. Тогда они оставили хлеб лебедю и вернулись за столик, но там уже никого не было.

– Опять бросили рюкзак, а теперь ещё и подарки… Нет, мы с тобой неисправимы, Женька! А где же наша собеседница, растаяла, что ли!?

Пока Гриша говорил, Женя успела заглянуть в кафе, но странной незнакомки и там не было. Официант ехидно спросил: «Что на этот раз потеряли, молодые люди?» Они стали наперебой расспрашивать его и об их странной соседке, и о чае массале, но тот только улыбался, переводя взгляд с одного на другого, и пожимал плечами. В конце концов, он пожелал им больше не пить, чтобы не потерять хотя бы друг друга, ребята переглянулись, рассмеялись и пошли к выходу, но официант догнал их и вручил пригласительные билеты на юбилей кафе, который состоится 27 ноября:

– Обязательно приходите, в этот вечер вход к нам будет только по билетам, не потеряйте их, ребята. Закажут хороший концерт, причём бесплатно, будет и ваш любимый херес, и форель, но это уже за деньги, зато с 10 % скидкой. Нам дали приглашения только для постоянных посетителей. Вы ведь уже не первый раз у нас, правда? Наверное, работаете рядом, так?

– И живём, и работаем. Спасибо большое, только…

Гриша с Женей действительно заходили сюда как-то и вдвоём, и не могли не запомниться благодаря яркой внешности и общительному нраву, но это было давно, а вот по одному, действительно, не раз забегали в кафе: там был раньше небольшой недорогой буфетик с индийскими блюдами, а они оба любили острое. Немного поколебавшись, Гриша поблагодарил юношу и взял приглашение на двоих.

Выйдя из кафе, они направились к Жениному дому. Гриша удивлённо повторил подруге странную последнюю фразу дамы, посоветовавшую опасаться Виктора.

– Между прочим, я тебе это же неустанно повторяю. Слушай, а наша Прекрасная Незнакомка откуда его знает?

– Сам удивляюсь… Мне кажется, она знает о нас больше, чем мы сами.

– Знаешь, у меня почему-то тоже такое чувство. Ещё эти подарки… И потом, куда она делась? Даже и не знаю, что думать. Гриш, а зачем ты взял это приглашение в кафе?

Гриша клятвенно пообещал, что если даже наступит конец света, он всё равно прилетит и придёт в кафе и взял с Жени слово, что и она, по своей рассеянности, не забудет об этом приглашении.

– Ну, что ты ко мне привязался с какой-то глупотой? Мне не трудно забежать сюда, да только сомневаюсь, что ты специально для этого прилетишь из своего Бостона… Давай мыслить реально!

– Прилечу, Женя, даже если Земля перевернётся и начнёт вращаться вокруг Венеры! Пообещай, нет, поклянись и ты, как в детстве, что придёшь.

– Ну, что же, ладно… Раз уж ты обещаешь, а слово твоё действительно верное, то и я клянусь, что даже если меня не будет на белом свете, приду с того, хоть на мгновение! Во сколько, там, говоришь, начало, в семь? – Тогда поешь спокойно, и жди меня к восьми, лишь приоткрой немного дверь на веранду, ладно? А приглашение пусть остаётся у тебя, я его всё равно потеряю.

Гриша обнял её и, чуть коснувшись губами уха девушки, отчего по её телу пробежала приятная дрожь, шепнул, что последует за ней и в царство мёртвых, пусть даже не рассчитывает отделаться от него! Женя промолчала, а про себя подумала, что это ещё большой вопрос, кто от кого отделался, но решила обязательно заглянуть в кафе 27 ноября – она верила и в чудеса, и в дружбу.