Текст книги "Прошлое никогда не проходит"

Глава II
Страна незакатного солнца

Если желаете построить корабль, то не созывайте барабанным боем людей собирать древесину, не распределяйте между ними работу и не отдавайте приказы. Вместо всего этого научите их тосковать по бескрайнему морскому простору.

Антуан де Сент-Экзюпери

1. Хатанга – город добрых надежд

 
А я иду по деревянным городам
Где мостовые скрипят как половицы.
 

А. Городницкий

Самолёт резко встряхнуло, и он энергично запрыгал, а по салону прокатился шелест аплодисментов полусонных пассажиров. Женя открыла глаза и увидела в иллюминатор пробегающую мимо взлётную полосу. Она тряхнула золотисто-русыми локонами, отгоняя от себя сумбурные события последних дней, и её вновь охватило «щемящее чувство дороги». Позади дом, родные, каждодневные заботы… Будничная жизнь осталась где-то очень далеко, а они вскоре шагнут в неведомую и незнакомую большинству людей страну, в которой больше всего ценятся мужество и порядочность, неприхотливость и выносливость, дружба и верность долгу, а деньги – вот удивились бы банкиры – здесь абсолютно ничего не стоят. Эти бумажки в тундре бессмысленны, они не способны никого ни спасти, ни накормить, ни согреть, даже костёр ими не развести.

Немногочисленные пассажиры высыпали в здание крошечного аэропорта и стали лихорадочно натягивать на себя свитера и другие тёплые вещи. Пёс, огромная лохматая лайка светло-бежевого цвета, неторопливо направился к Жене, ласково заговорившей с ним, и улегся у её ног. Она провела рукой по его густой длинной шерсти, и тот осторожно положил морду ей на колени, устремив на девушку томный говорящий взгляд. Кусочек московской колбаски, который Женя вытащила из остатков дорожной закуси, скрепил их дружбу навеки, но вызвал ворчливое недовольство Фёдора. Недолго размышляя, она попросила ребят получить вещи и, строго сказав псу, «жди», направилась к начальнику аэропорта. Вдруг репродуктор, скрипя и дребезжа, невнятно пробурчал: «Евгения Леонова, прибывшая рейсом… из Москвы, срочно подойдите к начальнику аэропорта. Его кабинет находится на втором этаже». Этого можно было и не говорить, так как на первом этаже, кроме выдачи багажа, выхода на посадку и грязного туалета, ничего не было. Ребята удивлённо переглянулись и увидели, как Женя на минуту приостановилась, обернулась на коллег, пожав плечами, и продолжила свой путь. Через некоторое время она вернулась к ним вместе с высоким мужчиной в синий форме гражданской авиации. Встретив по дороге коллегу, летун приветливо пожал ему руку на ходу, заметив:

– Загорелый какой! И как в Сочах? Я когда-то в детстве там бывал с родителями, уже и забыл, что за край… Понравилось?

– Да ничего особенного… У нас лучше. Не мог дождаться, когда домой поедем. Так, ради детишек и жены…

Женя с удивлением слушала их разговор: неужели здесь, в этой мрачной холодной глуши, лучше, чем в Сочи!? Её новый лохматый друг неожиданно бросился к ним навстречу, будто он её сто лет не видел, поставил на плечи девушки крепкие передние лапы, чуть не сбив её с ног, и облизал щёку шершавым влажным языком.

– Да, это и есть наш Бренди. Вот чудеса, право! Два года никого не признавал, и от еды отказывался. Каждый самолёт встречал, всё своего хозяина ждал…. Ну, что же, забирайте его, если хотите. А потом – как же? Второй раз он предательства не выдержит!

– Нет, что Вы! Я с ним ни за что не расстанусь! Пустите его со мной по блату в салон самолёта? Ведь не в багажное же отделение его пихать! Конечно, в Москве полярной лайке будет не так комфортно, как здесь, но что же делать? Не переезжать же к вам!

– А почему, собственно, нет? У нас здесь холостяков много, а красивых девушек не хватает! А в самолёт, конечно, пустим, только с ошейником и в наморднике, он нам здесь порядком поднадоел. Идёмте со мной, и ты, Бренди, не отставай, пока от тебя не отказались.

– Бренди!? – переспросил Фёдор и одобрительно заметил, – Удивительно достойное у тебя имя, брат, – пёс переводил напряжённый взгляд с одного на другого, и, кажется, понял, что даже этот ворчун признал его «за своего», и в ответ радостно завилял хвостом.

Отряд, вслед за начальником аэропорта, вышел на улицу, где их уже ждал небольшой пикапчик, они поблагодарили лётчика, крепко пожав ему руку, и загрузили в машину полевое снаряжение.

Ребята встревожено стали расспрашивать Женю, что случилось. Она в ответ непринуждённо улыбнулась и сказала, что это Гриша чудит, прислал ей срочное сообщение с пожеланием удачи, чем рассмешил летунов. Говоря это, она боковым зрением наблюдала за реакцией своих спутников: Николай и Фёдор как-то очень испытывающее глянули на неё, а Денис одобрительно рассмеялся, одобрив розыгрыш авантюрного Гриши.

Матрос и Дениска сопровождали груз в машине, а Женя, Коля и их новый товарищ Бренди отправились пешком. По дороге Николай повторно настороженно спросил у Жени, не случилось ли чего-нибудь серьёзного. В ответ она рассказала об их с Гришей всевозможных хохмах: они действительно любили разыгрывать друг друга, унаследовав это от весёлых и неугомонных родителей обоих. Женя без умолку болтала, а у самой всё не выходил из головы странный текст, переданный ей на бумажке, мало напоминающей телеграмму: «Крысы сбиваются в стаи и начинают крестовый поход. Будь осторожна, они повсюду». Чтобы это могло значить!? Ну, крыса у них одна, Пасюк. Видимо, Гриша узнал что-то очень важное… У Виктора везде есть шестерки, он умел использовать других, в том числе, и в качестве доносчиков. Неужели Гриша намекает на кого-то из её ребят? Впрочем, зачем она-то Виктору? И почему крестовый? Она вспомнила о подарочном крестике, невольно дотронувшись до него рукой, и о слежке за ними на Чистых прудах. Да, но ведь никто не знал, что за подарок получила Женя! Николай заметил её жест, и тогда она указала ему на видневшуюся вдали маленькую прелестную церквушку, возвышающуюся на высоком берегу могучей реки Хатанги. Кажется, он поверил, или сделал вид…

Ребята шагали по скрипучим деревянным мостовым, с удивлением наблюдая, как буквально весь город гуляет, включая детей, а ведь было 2 часа ночи. Правда, на улицах светло, белесое холодное солнце и не собиралось уходить за горизонт, сутками неторопливо кружа вдоль него. Наши путешественники решили, что, наверное, полярной зимой, когда солнце не заглядывает сюда, они все, как медведи, погружаются в спячку, и ошиблись: и в полярную ночь людям не спится. Женя со смехом указала Николаю на дверь аптеки, казалось бы, со стандартной надписью: «Ближайшая аптека в г. Норильске». Действительно, совсем рядом, 600 км, на самолёте чуть больше часа – два лаптя по карте, как говорится в русской поговорке. В сё-таки удивительная у нас страна! Они вспомнили, как их польские коллеги мечтали «прогуляться» на недельку по Уралу, и заметьте, это были геологи. Тогда Женя ткнула им рукой на карту и заметила, что эта прогулочка протянется на всю оставшуюся жизнь: 2600 км в длину и до 150 км в ширину, инородцы так и замерли с открытым ртом на недоверчивом лице.

Вот из-за угла неожиданно появилась большая смеющаяся компания подростков с азиатским типом лица, и москвичи спросонья отскочили в сторону. Это были невысокие коренастые парни с раскосыми чёрными глазами и оранжевыми волосами, их смеющийся рот «украшали», как они, наверное, думали, золотые коронки на зубах: да, поистине, мода – жестокая штука! Это надо же, обтачивать здоровые зубы и терпеть такие муки ради весьма сомнительной красоты! Уж не говоря о стоимости такого «удовольствия»… Женя с грустью подумала: «Как мы не умеем ценить то, что нам дано господом Богом или природой, кто во что верит, а гонимся за какими-то неестественными украшениями, убивая свою собственную живую плоть!» Тут они услышали весёлый голос мужчины, обращённый к ним:

– Не пугайтесь, это наши долганские пижоны. Что же сделаешь? Вот такая ныне мода у нашей молодёжи. А вы, наверное, геологи, да? И в тундру отправитесь? Счастливые…

Слово – за слово, и знакомство с приветливым собеседником состоялось, его звали Ардай, он оказался долганином, и один из этих сияющих золотыми зубами парней – его внук. Геологи не успели оглянуться, как пересекли весь небольшой городок, пройдя неторопливо от аэропорта до окраины. А вот, наконец, и их новое жилье – полусгнивший деревянный домик на высоком крутом берегу раздольной мощной в разлив реки Хатанги, на которой ещё виднелись огромные куски грязных ледяных глыб, и это в конце июня! Женя с замиранием сердца заглянула вниз: спуститься к реке за водой по покрытой скользкой грязью многометровой террасе было невозможно. Осторожный пёс наблюдал за ней, бросая беспокойные взгляды то на девушку, то на глубокий обрыв над рекой, противоположный берег которой едва виднелся. Ардай посоветовал отойти от речной террасы от греха – мокрый ил скользкий – и показал трубу с краном на соседнем доме, из которой можно было брать питьевую воду.

Фёдор с Денисом разгружали машину и заносили вещи в накренившийся домик, шагая по скрипящим деревянным мостовым с дырами к его крылечку. Женя и Николай включились в работу, а Бренди сочувственно бегал от машины до дому, вертясь у них под ногами: ему очень хотелось показать свою нужность. На пороге дома он скромно замер и стоял до тех пор, пока его не пригласили войти. Ребята недолго осматривали своё новое жильё: они тут же надули резиновые матрасы и бросили их на цементный пол, псу положили кошму, а затем залезли в пуховые спальники, и крепко заснули.

Утром они закупили недостающие продукты и запаковали их, договорились с вертолётчиками о вылете на следующий день и о том, с какого места и когда их будут забирать обратно, в Хатангу. А вечером ребята неторопливо и с весёлым возбуждением приготовили ужин на электроплитки – сосед притащил им её без всяких просьб. Везде сопровождавший Женю Бренди, едва отряд уселся за сбитый из брёвен стол, скромно удалился в самый дальний угол, растрогав даже строгого Фёдора. Не успели наши путешественники завершить трапезу, как в дверь постучали: это были Ардай и их сосед, Степан Петрович. Они наперебой зазывали ребят к себе в гости, приговаривая, что славно угостят их, но те, поблагодарив, отказались (Сколько же можно есть!?) и пригласили их за свой скромный стол. Гости переглянулись, вышли, и через минуту вернулись с бутылкой водки и куском оленятины. В Хатанге не принято долго церемониться, её приветливые жители гостеприимны и общительны. Оказалось, оба их гостя охотники, и любят, и знают тундру. Бренди им обоим очень понравился, Жене это было приятно – она уже в нём души не чаяла, да и другие ребята успели привязаться к симпатяге-псу, хоть и ворчали, что в лодках и так вещей полно, а тут ещё придётся такого кабана катать.

Их сосед, Степан Петрович, рассказал, что когда-то очень давно, ещё совсем молодым, он приехал сюда из Воронежа, да как только началась «перестройка», лишился работы, а тут подошло время его ранней северной пенсии. Так и не успев получить в Хатанге квартиры – Заполярье перестали финансировать – он вынужден был отбыть на «большую землю». Дети завели семьи и уехали, жена умерла, а он вернулся в Воронеж, и копил, чудак, деньги, подрабатывая и экономя, где не попало, только для того, чтобы летом приехать в этот скромный заполярный городок на краю света, в неотапливаемую полуразвалившуюся конуру, откуда можно отправиться в горячо здесь любимую всеми тундру.

Весь вечер геологи с огромным интересом слушали простые и удивительные рассказы охотников. Степан Петрович рассказал, как однажды повёл французского журналиста в тундру: тот специально получил разрешение для приезда в пограничную Хатангу. Предлагал заплатить ему, только у них никто за деньги в тундру не поведёт – говорят, плохая примета, да и не по-человечески это как-то. Все, кроме него, курортника, как он себя теперь называл, заняты своими делами, вот он и согласился, считая, что это подарок судьбы, да и Ардай к ним присоединился. Охотников забросили на вертолёте (француз оплатил) в «одно шикарное местечко», и они с удовольствием показывали ему этот удивительный край. Трое суток спустя пришла пора возвращаться, а вертолёта всё нет и нет. В его ожидании прошло ещё четыре бесконечных дня, еда закончилась, охота с рыбалкой не заладилась из-за резкой смены погоды – сильно похолодало. Они промокли и здорово промёрзли с голодухи, и решили выпить для согрева. Спирт ещё оставался, его в тундре пытаются сохранять почти до конца, а вот закусить нечем. Охотники «махнули» немножко для согрева, да только есть ещё больше захотелось, а француз отказался пить, сидит, трясётся. Ну, хоть бы маленький кусочек мяса, а у них ни тушёнки, ни простого сухарика! – и тут вдруг Степан замер. Француз спрашивает, что с ним, а он как закричит от радости:

– Ой, смотрите, да не туда, вот здесь, прямо перед носом. Гляньте, гляньте, какой огромный, неужели мамонт!? На ловца и зверь бежит! Вот будет славная закусь! Интересно, откуда его приволокло? Ой, он ещё не до конца оттаял!

И Степан Петрович отрезал от туши большой кусок, обжарил его на костре, разрезал на три равные части и протянул по аппетитному кусочку Ардаю и иноземцу, вместе с кружками разведённого спирта.

– Вуаля, мусьё!

Возмущенный француз отодвинул от себя его руку и, делая ударения на последнем слоге, залепетал, картавя.

– Как он можно кушать!? Вы знаете, сколько он имеет лет? Мильён, нет, больше. Он давно есть мёртвый труп, очень давно! Этот мясо был протухнуть ещё 1000 лет назад!

– Со спиртом можно!

– И спирт пить не можно, это есть смерть. Вино есть очень хорошо! C'est tres bon!

– Может, ты видел в Хатанге виноградные плантации? Да и толку-то от твоего вина… Им разве согреешься? Я вообще не пью, но здесь – другое дело, – проворчал Ардай, а Степан Петрович аж подпрыгнул от возмущения:

– Ничего себе, труп! Дай Бог нам, живым, так сохраниться, как этот мертвец! Смотри, свежайшее мясо! Цвет темно-красный, пахнет, ой, как оно пахнет! Здесь же вечная мерзлота, всё, как в рефрижераторе! Ммм… тает во рту, это что-то! Да хватай же, пока я добрый! Ну, впрочем, как хочешь, мусьё, нам больше достанется, а ты иди лягушек лови. Очень мне нужно тебя уговаривать!

И они с Ардаем закусили сочными кусками мамонтятины, облизываясь, похваливая её и поддразнивая француза:

– Да, Петруха (так они называли Пьера), это тебе не парижский ресторан, там ты такое ни за какие деньги не купишь! Ах, до чего же хорошо! Тепло по телу разливается, вот оно, пошло, пошло… Лепота! Ты хоть глотни спирта-то, басурманин бестолковый! Да и вообще, многие ли на земном шаре пробовали мясо мамонта? Тебя и на Родине не поймут, точно говорю! Если поверят, конечно….

Молодой человек дрожал от холода, с вожделением и одновременно ужасом посматривая на кусок мяса с аппетитной корочкой. Не выдержав, взял кружку со спиртом, выдохнул, подражая охотникам, и опрокинул её, крякнув, а затем вцепился зубами в мамонтятину, и неожиданно для себя прокартавил:

– Tres bien! Корошё!

– Вот и молодец, а то бургундского ему с рокфором подавай, мать его!

Когда Пьер вернулся домой, он рассказал об этой удивительной находке и все действительно стали ругать его, требуя привести хоть кусочек мамонта во Францию, а лучше – целиком, обещали обогатить за такую находку. Журналист себе локти кусал, да поздно. Петрович горестно вздохнул:

– С тех пор прошло пять лет. Вот я и мечтаю о том, чтобы вновь найти того, ну, или какого-нибудь другого мамонта, а Пьер обещает прилететь с деньгами. Не пришлось бы мне целый год пенсию копить на дорогу в Хатангу! Без вертолёта туда не добраться, вокруг – непроходимая болотная топь и тундра… А это дорого. Может, его уже давно растащили звери…

– Такое везенье только раз бывает. Странно, что не разрушились клетки тканей, или, может быть, вы этого просто не заметили, – вытирая слёзы от смеха, заметила Женя.

– Да ведь я его на палке жарил, и мясо не распалось, видно, у нас какие-то особые условия для хранения.

– Жень, спой что-нибудь, – попросил её Денис, протягивая гитару.

Перебирая струны тоненькими пальчиками, она запела нежным серебряным голоском, гулко раздававшемся в пустом доме. Кампания подхватывала русские народные песни, нет, не псевдонародные, «а ля Русь», а настоящие, типа Лучины, прошедшие через века и несущие с собой всю мудрость и опыт наших предков, освоивших шестую часть света. В них звучал и степной ветер русских необъятных широт, и перезвон колокольчиков, и бесконечная, щемящая сердце тоска, и любовь к родному краю. Пела она и романсы бессмертного Вертинского, исполняя их по своему, артистично и проникновенно. Все притихли, тихонько подпевая ей, и только повторяли:

– Ещё, Женечка, пожалуйста, ещё.

Неожиданно её репертуар резко изменился. Поглядывая озорными глазами на моряка, она вдруг запела отрывисто и низким голосом песню Александра Городницкого: «Не женитесь, поэты».

– Какая хорошая песня, настоящая, мужская. Ты, Женечка, просто умница, и как ты её хорошо поняла, наверное, твой муж какой-нибудь дипломат или что-то в этом роде?

Все переглянулись, пораженные таким неожиданным выводом и ещё более тем, что он действительно угадал.

– Ну, причём тут мой муж, Степаныч? Кстати, он действительно дипломат, чем же это плохо?

Ребята сердито посмотрели на него, а Николай буркнул:

– Думай, что говоришь!

– А что я такого сказал? Ну, извини, Жень, дурака, уж очень меня впечатлили твои песни или романсы, прямо не знаю, как правильнее сказать. Как это там у тебя?

«Затерялись затупившиеся перья среди бабьих ленточек и кружев», так, кажется, да? А что дальше?

– Не у меня, а у нашего коллеги, геофизика из института Океанологии.

 
Не нашёл княжны упрямый витязь
Для стрельбы готовы пистолеты
 

Степан Петрович вдруг неожиданно сказал

– Вот, вот, ты, Женечка, и есть та самая княжна, которую не каждому удаётся хотя бы раз в жизни встретить. Ну, ладно, спасибо вам ребята за угощение и за песни, от которых аж слёзы к глазам подступают. Душевно посидели, спасибо тебе, дочка.

И старик галантно поцеловал Женины пальчики, она покраснела и опустила длинные ресницы. Ар дай заметил:

– Вот вроде бы и таких русских песен не слыхал, а невольно подпеваю. Как это, сам не понимаю.

– Генетическая память. Спасибо на добром слове, только не меня нужно хвалить, а народ, их создавший.

– Генетическая память, говоришь? Ага, особенно у меня, да!? Нет, Женечка, не скромничай, это твоё исполнение. Ведь ты в них душу вкладываешь…

– Да ведь и вы, долгане, тоже наш, русский народ.

– Это точно, испокон веков вместе, а без матушки России давно бы нас не было на белом свете, только законченные идиоты этого не понимают. Все мы русские, хоть и глаза у меня узкие.

Все рассмеялись и дружно согласились, и понимая, что давно пора расходиться – завтра трудный день – неохотно распрощались, договорившись встретиться по приезду.

– Ну, смотрите, ребята, сейчас уж ладно, у вас действительно много дел, но на обратном пути непременно жду вас у себя. Степан ибн Петрович, приведёшь их ко мне, будут сопротивляться – под ружьём!

– Конечно, придём, спасибо за кампанию и интересные рассказы.

Укладываясь спать, каждый из них с улыбкой подумал: как всё-таки приятно, что в любом, самом дальнем уголке нашей бескрайней Родины, незнакомые люди тебя встречают как родного, а уж на севере – тем более. Олег как-то сказал со смехом, что если в один прекрасный день приехали бы вдруг все те, кому Женя оставляла свой адрес, дом рухнул бы. «Нет, – подумала она, вспомнив тех, с кем встречалась на дорогах страны Советов, – он стал бы только крепче».

2. Вперед, и только вперед!

На следующий день Женя и Николай пошли договариваться с вертолётчиками, а Фёдор и Денис – закупать продукты. Пёс ни на минуту не отходил от девушки, преданно и гордо поглядывая на своего нового друга. В Хатанге всё было просто, никто не закрывал перед ними двери, более того, Бренди знали, кажется, все местные жители, и неожиданно он стал для Жени чем-то вроде визитной карточки: буквально каждый рассказывал им, как он тосковал по бросившему его хозяину, как полгода отказывался от пищи. Не покидая аэропорт, он вглядывался с надеждой в каждого прилетевшего в ожидании только его, единственного и самого нужного. Но, увы… И теперь все радовались, что пёс обрёл хозяина.

По дороге Николай спросил Женю:

– А ты не жалеешь, что взяла Степаныча? Он меня ещё в аэропорту достал со своей суетой и занудством! Намучаемся мы с ним!

– У нас был выбор? Толпы соискателей рвались, а мне только Фёдор Степанович приглянулся, так? А ты при этом резко возражал, не правда ли?

– Ну, знаешь, ты начальник, тебе решать, тебе и отвечать за всё.

– Перед кем, перед тобой, что ли?

– Ну, и передо мной тоже. А как ты думала?

– Вот ты как запел! Что же, в таком случае, приказываю тебе: не смей разводить эти подковёрную крысиную возню. Нам жить под одной крышей и работать вместе, не надо выискивать недостатки друг у друга. Ты у нас тоже далеко не ангел.

– Ну, ладно, Женечка, не обижайся на шутки грубияна, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, поэтому и переживаю. Я тебе скажу по-простому, по-солдатски…

– Грубовато, но прямо: лучше тебя начальника нет и быть не может! – продолжила за него Женя, передавая интонации Николая. Коля мрачно улыбнулся и до дому они не проронили более ни слова. Во второй половине дня ребята стали наполнять пластиковые бутылки крупами, надувая их предварительно: коллекцию сплющенных бутылок они привезли из Москвы. Такая упаковка позволяла сохранять продукты на реке при любых обстоятельствах. Когда всё было закончено, Денис осторожно взял Женю за руку, и показал ей глазами, что хочет что-то сообщить. Они вышли на крылечко, и он тихо сказал:

– Знаешь, этот моряк на редкость мелочный субъект, со всеми торгуется, как на базаре, каждую банку осматривает и вынюхивает, по десять раз деньги пересчитывает, стыдно с ним ходить. А здесь народ такой хороший, во всём идёт навстречу. Вот, скажут, московские скряги приехали! – Женя грустно вздохнула:

– Ладно, Дениска, всё купили, и слава Богу. Ну, такой он хозяйственный, что же теперь делать? Не убивать же его! Может, он и мелочный, но к нам за копейки пошёл работать. Помнишь, как твои щедрые одногруппники сказали: «За такие деньги да в такую глушь? Мы что, придурки!?» А он поехал, даже не спросив про зарплату, а ты говоришь – мелочный субъект. Да и оснований для поездки у него поменьше, чем у студентов геофака.

– Во всех ты видишь хорошее. Смотри, чтоб не пришлось потом локти кусать!

– Николай напел? Я ведь и вас терплю такими, какие уродились, и не лезу к вам с замечаниями. Поле всё покажет и по полочкам разложит. Ну, не оставлять же нам его в Хатанге за кропотливую хозяйственность! Ведь он для нас старается, там магазинов не будет. Пойдем в дом, не накручивай себя, всё устаканется, уверяю тебя.

Денис покраснел и почувствовал себя неудобно. Наконец-то всё было собрано, упаковано, а вертолётчики не шли и не шли. Николай отправился на разведку и вернулся расстроенный: полёт на сегодня отменяется из-за сильного ветра. Попив чайку, ребята неохотно вытащили тщательно упакованные спальники и надули матрасы. Бренди тут же пристроился рядом с Женей, положив лохматую морду ей на ноги. Только они заснули, как в дверь энергично застучали: ночью ветер утих, и можно было лететь. Полусонные геологи подскочили, вновь сдули матрасы, скрутили спальники, и загрузили снаряжение в аэрофлотовскую машину, что уже ждала их у дома. Несмотря на нарушенный сон, все обрадовались – нет ничего более тоскливого, чем «ждать у моря погоды».

Первым, не дожидаясь приглашения, в вертолёт заскочил Бренди: он очень боялся, что его оставят, и тут же всем своим видом показал, что только из любви к ним забрался в эту страшную штуку. Как только сине-красный МИ-8 набрал высоту, ребята приникли к окнам и достали фотоаппараты, а пёс испуганно прижался к ногам Жени. За бортом железной стрекозы, в легкой дымке белых ночей, раскинулась необъятная разноцветная тундра с её болотами, извилистыми и пока ещё полноводными речками и ручейками, островками снега, карликовыми берёзками и коврами разнообразных мхов и лишайников. Это земля дышала девственной чистотой, суровостью, дикостью и отсутствием каких-либо следов человеческой деятельности. Вертолёт летит относительно медленно и не очень высоко, с него всё замечательно видно, и ребята с радостным воодушевлением отмечали наиболее привлекательные и необычные места. Когда попадалось что-то особенно интересное – какой-нибудь щупленький после зимы олень, весело скачущий зайчик, либо косолапый, лётчики опускали небесный автобус совсем низко и восторженно кричали геологам: «Смотрите, смотрите!», и взоры путешественников приковывались к чудесам, которые тундра скупо демонстрировала им.

Три часа полёта пролетели, как один миг. Страх Бренди постепенно испарился, он заразился общим восторгом и тоже полез к окну, положив пушистые лапы на колени своей подружки. Замечательный МИ мягко парил над тундрой, словно элитный автомобиль по идеальной трассе, природа Заполярья завораживала своей суровостью и нетронутостью. Женя, с геологической картой в руках, присела рядом с лётчиками, и стала выбирать место для посадки. Едва вертолёт приземлился, Бренди выскочил из него и обиженно заскулил, с трудом вытаскивая мокрые лапы из болотной топи. Высыпавшие вслед за ним геологи также увязли в серой жиже. Николай достал из сумы четыре пары резиновых сапог, в каждом из которых находились шерстяные носки, и ребята на весу переоделись в сухое – ночью было холодно, да, честно говоря, и днём-то без куртки некомфортно – и стали разгружать вещи, оттаскивая их на небольшой сухой «островок» частично заснеженного топкого берега реки:

– Извини, подкидыш, для тебя нет сапожек, – сочувственно сказал Николай псу, поджимавшему то одну, то другую лапу и жалобно заглядывавшему ему в глаза. – Деваться нам с тобой тут некуда – вокруг болото…. Терпи, брат, раз уж выбрал нас.

Весёлое возбуждение наполняла ребят энергией, и Женя стала по-хозяйски выбирать место для лагеря. Лётчики с тоской оглядели раскинувшееся обширное мрачное болото, островки снега и небольшую льдинку у берега реки со странным именем Фомич.

– Ребята, может, пока не поздно, вернётесь? Как можно путешествовать здесь в такую раннюю весну? Снега ещё до фига!

– Ничего себе, ранняя! Сегодня 1 июля, в это время уже клубника сходит с грядок, – мрачно буркнул моряк.

– А к нам она и не заходит. Картошку пытались сажать, так и та прорасти не успевает, – заметил со смехом второй вертолётчиков. – Весной закопаешь, а осенью из-под снега достанешь и слопаешь. Главное, найти, где спрятал.

– Весна у вас в начале июля, а осень – что? в конце августа?

– Нее, в середине…. Зато какой у нас октябрь! И охота, и рыбалка, и вообще – красота. Ну, что, златокудрая принцесса тундры, может, отвезти тебя с твоими рыцарями в Хатангу – лучший город на планете? Пока не поздно, одумайтесь, странники!

– Только гляньте на них! Сами фанаты тундры, а нас норовят запугать! Не выйдет, и не рассчитывайте!

– Кто ж её не любит!? Да только мы-то на два-три дня ездим за рыбкой и зверем, и то осенью, романтики…

– С большой дороги… Нам тоже работать нужно.

– В это голодное время не только бурый, но и белый мишка, бывает, захаживает! Поосторожнее будьте. А главное, начальника берегите, смотрите, чтоб не украли вашу девицу-красавицу, ведь единственный дефицит в наших местах – девушки.

– Костьми ляжем, а не допустим, тысяча чертей! – вдруг неожиданно вскрикнул моряк.

– Спасибо за замечательный полёт, ребята. Пожалуйста, не забудьте нас забрать 1 сентября. Может, останетесь на чаёк, мы сейчас быстро организуем, не сомневайтесь.

– Мы и не сомневаемся, да только нам пора, а то утром ветер с Северного Ледовитого океана поднимется – он только ночью затихает – и мы у вас надолго застрянем.

Они пожали друг другу руки, вертолёт воспарил над заполярной тундрой и вскоре скрылся из виду. Нехорошая слава ходила об этой речке, лётчики в салоне грустно переглянулись и вздохнули, покачав головой. А ребята поставили одну большую солдатскую палатку, запихнули туда свои вещи, установили в ней печку, и, немножко подтопив её дровами, предусмотрительно захваченными из Хатанги, надули матрасы и залезли в спальники, радуясь, что хоть лёд с речки почти сошёл. Было 4 часа белой ночи.

Весь следующий день геологи подготавливались к дальнейшей дороге: разбирали вещи, надували и проверяли лодки на воде. Фёдор с Денисом приготовили первую полевую еду в этом сезоне, а Женя с Николаем сделали маленький рекогносцировочный маршрут. Вечерком они расселись вокруг печки, и, потягивая чаек с дымком, стали строить планы на ближайшее будущее.

Четыре дня они сплавлялись, и в каждом новом месте ходили в маршруты вверх и вниз по реке, а также по притокам, но пока до интересующих их обнажений не добрались. Фёдору всё больше приходились по душе эти суровые места с их первобытной чистотой и нетронутостью. Его восхищали природа и уединение, радовала возможность пить вкуснейшую воду прямо из речки, при этом он глубокомысленно добавлял: «Вот бы здорово, и, не боюсь этого слова, полезно разбавлять ей спирт! Для воды, конечно, спирт и так лечебный». Но на его намёки никто не среагировал – всему своё время, ведь спирт здесь – часть необходимого снаряжения, способного подчас спасти жизнь.