Текст книги "БЕЗ_УМА"

Я искренне верю, что земля крутит одну и ту же заезженную пластинку, отображая ход истории в книгах, которыми предпочитают не интересоваться. Даже религия стала современной, а верующие так и остались у разбитого корыта – с десятью детьми по лавкам. И пусть меня будут жарить на костре в адовом пламени, но всё-таки скажу: Бога нет, но создавая его в  своей душе, возможно, обрести истинное счастье. Только сильные личности могут верить в энергию Вселенной, преодолевать боль и возрождаться, а для всех остальных, т.е. большинства, некой серой массы, есть молитвы.

3.ПОТРЕБЛЕНИЕ

Это помещение сложно было назвать палатой, скорее это был кабинет умалишенной свиноматки, нашедшей свой рай на просторах сумасшедшего дома. В который раз понимаю, что каждому человеку отведено своё место в этом мире.

В кабинете на гардинах висели светло-зеленые занавески в цветочек, имелся коричневый тюль, якобы под цвет темно-коричневых стен, сопровождавший все палаты. В левом углу у окна стояло черное старое фортепиано, чуть левее от него полутороспальная, судя по названию, румынская кровать, рядом с ним у входа шкаф. С правой стороны мнимой палаты находились темно-коричневые рабочий стол и длинная стенка с книгами. Мне даже показалось, что тут не хватает только часов с кукушкой. Вместо них на столе переливался новенький Iphone 7, который вполне мог заменить любые часы.

–Итак, добро пожаловать, Саша. Я рада, что ты пришла. Хочешь чего-нибудь выпить или покурить? Что тебе нравится?

–Фен есть?

–У Миши есть всё.

Подойдя к столу, она достала коробочку из под леденцов и открыла крышку. До самых краев емкость была наполнена белым порошком.

–Впечатляет. Если бы умела, я бы даже присвистнула.

Хозяйка расхохоталась, обнажив на редкость острые клыки.

–Ты наверно сообразила, зачем я здесь.

–Честно говоря, после того как меня чуть не убили под вашим началом, соображать нормально ещё не скоро смогу.

–Тем не менее, харизма тебе не изменяет.

–Выходит, что так.

–Чем будешь затягиваться? У меня есть разная валюта.

–Евро, пожалуйста.

–Отличный выбор, – одобрила она. – Я, правда, предпочитаю свои родные гривны. Вообще йена постабильнее конечно.

–Так вы украинка?

–Так, – кивнула хозяйка, раскладывая белоснежные дорожки по стеклу стола, протягивая мне пятьдесят евро, свернутые в тонкую трубочку. – Что ж, протянем наше понимание до утра.

Я нахмурилась, не понимая смысла последнего предложения, сказанного ею, и снюхала две маленькие дорожки. Легкая дрожь пробежала по телу, благодарно отозвавшемуся мурашками.

–Давай мы сделаем этот вечер откровенным, и расскажем друг другу о том, кем являемся на самом деле? Я могу начать.

Я пожала плечами.

–Я не против.

–В общем – то я наркодиллер. Засела в Москве, потому что отсюда легче управлять точками. Ну, а в дурке безопаснее, если ты меня понимаешь. Естественно тут есть покровитель, который крышует нас всех…

–Стойте, это же опасная информация!

–Хм…Для тебя она не будет иметь значения, как только ты отсюда выйдешь. Этот дурдом – фикция, он служит прикрытием для махинаций. Тебе не стоит беспокоиться, я не буду заставлять тебя торговать наркотой. Прекрати так выпучивать глаза!

–Знаете ли, то ещё откровение.

–Понимаю…Видишь ли, у нас в Николаеве, на Украине, я выросла в очень бедной семье. Пришлось тянуть лямку с самого детства. Это вы проходите мимо массы возможностей в России, но у нас там самая ничтожная работа за счастье. Я листовки раздавала, объявления расклеивала, уборщицей даже работала, на рынке торговала. И так пока не похорошела, ну товарно не стала выглядеть,– хозяйка нервно рылась пластиковой картой в амфетамине. – Поначалу  я не сразу пришла к проституции, перед этим я работала танцовщицей в клубах, летала в Китай, Турцию, Дубаи, Кипр. И так, пока не залетела от нищеброда в своем же городе. Поженились. Однажды, когда муж пришёл домой пьяный, он меня жестоко избил. Я потеряла ребёнка на третьем месяце беременности. Озверела в край. Подружка ещё всё тянула меня в эскортницы. Говорила, что кроме сопровождения на роскошных вечеринках, мужикам больше ничего не надо. Я конечно чуяла, что это не вся правда, но думала, что меня плохое не коснется. И так прошли три встречи, и всё было нормально. Предлагали, конечно, секс, но я отказывалась. Но на четвертый раз, когда нас заказали на вечеринку на яхте, отказать уже не смогла. Один из бизнесменов запер меня в трюме и заставил подчиниться. Заплатил неплохо. Конечно, я рыдала, обвиняла подружку, но та только удивлялась моей наивности. Тем не менее, на те первые проститутские деньги я смогла семейные кредиты покрыть. – Она остановилась на минуту, чтобы снюхать еще пару дорожек. – К наркоте я пришла только через пять лет, когда сошлась с очень богатым поставщиком. Он меня научил всему, что знаю сейчас. «Главное, не попадаться и красиво вести игру» – вот его правило жизни, по которому я живу. К сожалению, его пришлось убрать, потому что в таком бизнесе любая лишняя фигура портит эту самую игру, поэтому думаю, он даже не в обиде на меня. Ещё прерывистую дорожечку?

–Да. Вас ведь крышует мэр.

–Догадливая ты девочка.

–А что будет, когда его не станет или он вздумает мешать?

–О, у меня есть наработки на будущее, но они очень дорогие. Это ещё созревает во мне.

–Ясно.

–Ну а ты? Сможешь рассказать о себе столь же проникновенно? – вновь эти клыки.

–Ну, я очень много лет люблю одного мужчину. Недавно перерезала себе вены в надежде на то, что ожидание счастья рядом с ним наконец-то меня покинет. Проституцией не занималась, хоть и очень люблю секс. Никого не убивала, хоть и не раз представляла, как прикончу вас, пока лежала там, на этой противной провисшей кровати.

–Весьма. Сварганю – ка тебе ещё муки. Попробуй гривной. Я всегда, когда нюхаю с нее, как бы вдыхаю вместе с дурью саму себя, свою сущность, признаю себя такой, какой стала. Мне это нравится. Говорить о какой-то другой, якобы более счастливой жизни, не в моих правилах.

Только сейчас я поняла, что мы даже никуда не присаживались. Так и стояли, болтая и изредка наклоняясь к столу, чтобы втереть качественную дурь в десна.

–И что, тебя вставляет?

–Не особо, – призналась я.

–Ты отлично соображаешь – вот что тебе мешает.

Я рассмеялась.

–Вот уж недостаток.

–Как-нибудь лучше кокаин махнем. Тебя снесет с него. А сейчас давай пересядем на кровать. Что-то душно, открою окно.

–Ага.

–Эта чертова решетка…– в палату ворвался летний вечерний ветерок. – Саш, ты очень умная девочка. Даже странно, что ты здесь.

Хозяйка присела рядом и коснулась моей  левой руки. Мне стало как-то не по себе.

–Но раз уж ты здесь, придется тебе принять мою помощь.

–И в чем она заключается?

–Ты боишься обнажаться? Я хотела сказать, ты часто любуешься собой в зеркало, ласкаешь себя?

Что происходит?!

–У меня нет комплексов по поводу своей внешности.

–Это здорово. Я вот тоже не парюсь, хотя ещё та толстуха, – она провела рукой по моей голове.– Давай начистоту. В дурке условия просто ужас, ты будешь гнить тут очень долго, тебя будут накачивать таблетками, твои рецепторы потихоньку начнут сдавать, тело сопротивляться. Некоторые даже привязанные встают вместе с кроватью, настолько все серьезно. А этот чай, который заваривают кипятком из под крана, пойло ещё то! Пребывание здесь – это лотерея, выход из которой – это подходящая шизоидная комбинация, которую ты можешь спокойно подобрать. Так вот, проще говоря, я знаю эту комбинацию. Я дам тебе её, и поверь мне, тебе придется принять её от меня. Потому что иначе нельзя, лотерея никого не пощадит.

–И что я должна взамен?

–Довериться мне.

Хозяйка провела большим указательным пальцам по моим губам и поцеловала меня в шею. Я поняла, чего она хочет, но не могла это принять. Она была слишком противна мне. Тело ещё помнило жесткие удары, которые наносили мне её фаворитки. Я не могла заплатить эту цену.

–Постойте!

Хозяйка невозмутимо ответила:

–Тебе нужно отплатить за то, что я дам тебе. Ты ни в чем нуждаться не будешь, потому что я дам тебе работу.

–Я не буду спать с вами.

–Но ты дала согласие. И у тебя выбора нет.

–Какого черта нет?

–Вся больница – фикция, я тебе уже говорила.

–Я пойду к врачу.

–Удачи! Давай, иди! Но потом не сетуй на то, что случится.

Я резко встала и бросилась из палаты. Я побежала по коридору, выискивая глазами дежурных сестер, которые могли бы мне помочь. Я ещё верила в то, что всё, что сказала хозяйка – полная чушь, и я смогу выбраться из этого ада. Наконец, из какой-то палаты вышла медсестра и направилась прямиком ко мне. Я ринулась к ней и схватила её за локоть:

–Пожалуйста, мне нужен лечащий врач. Вы понимаете? Мне нужен врач.

–Хорошо, милая. Пройдем к нему.

–Да?! Вы мне так поможете! У вас тут все ненормальные. Я сама пришла ведь сюда.

Я увидела Диану, выходящую из нашей палаты.

–Диана!

–Саша, что ты натворила, дура! Мне из-за тебя всю ночь не спать. Маша, дай мне её, я в курсе, сама отведу.

–Уверена?– засомневалась сестра.

–Есть вопросы?

–Спокойной ночи.

–Да, иди уже.

–Куда мы?

–На свидание к врачу, как ты и хотела.

Опять этот коридор, кажется, я видела его раньше. Гибкая сцепка! Черт! Гребаная цикличность!

“Мир разделен на две половины. Одна твоя, другая моя. Как несоизмеримые высоты неизвестного, мы подобны движению солнечных лучей окутывающих эту чудесную планету. Все что есть у меня, неизменно есть и у тебя– это общие вселенские блага. Мы должны были прийти к независимости , отречься от первоначальных заблуждений, но вместо этого ты инь, я ян. Нирвана. Мне бы хотелось меньше падать в эти сны, но в последнее время, лежа в полубессознательном состоянии в палате для суецидников, я прихожу к выводу, что мысли о тебе это мое спасение. А самая желанная боль-это возможность найти маяк, цепляясь за который, ее можно пережить. Дима.”

–Как ты сегодня? – приоткрыв дверь, спросила Диана.

Я медленно приподнялась на локтях, чтобы видеть ее. Она уже два раза участвовала в этих садистских избиениях, хоть и пассивно, но всё же. Понятно, что она была лишь винтиком в этой психоделической системе, но как же сложно это принять.

–Зачем пришла?

–Вообще-то это и моя палата тоже.

Диана прошла внутрь. В утреннем болезненно – белом свете её уродство не было столь пугающим как накануне. Зажившие шрамы любви были голой правдой жизни, о которой не рассказывают родители. И кто знает, может эти страшные шрамы были продолжением их собственной истории, а их дочь лишь пергаментом, на которым расписывалась сама судьба. Но ведь никто не знает наверняка, что у последней на уме, но всем одинаково даны возможности, чтобы свести с ней счеты либо договориться.

–Тебе нужно было подчиниться, – сказала Диана, прорезая наше долгое молчание своим скомканным ртом.

–Что? Мне надо было нализывать этой суке жопу?

–По – другому никак, – развела руками Диана.– Нужно чем то жертвовать, Саша. Иногда даже честью, достоинством…

–Ты что говоришь??? Я не хочу быть с этой толстухой!

–Тебе не придется. Все проходят через хозяйку, она как проходной билет. Типа кондуктора.

Я попыталась встать, чтобы огреть эту дуру кружкой по голове, стоящей у изголовья кровати, но во всем теле была такая зверская боль, что всё, что я могла сделать – это схватиться за кружку и повалиться на правой бок.

Диана все поняла и засмеялась. Не знаю почему, но ее смех был мне приятен, хоть я и находила это ощущение в данной ситуации чем – то противоестественным.

–Ты одна из нас. Из тех, кто может отбросить разум и приспособиться. Завтра сделай это. А хозяйка, кстати, неплохо пахнет, у нее косметика шик и вообще симулировать можно. Я всегда так делаю – Диана широко улыбнулась, оголив ровные зубы под уродливыми губами.– Только не делай этого лучше меня, а то я здесь держусь только благодаря этому.

Черт, я смеюсь в унисон с этой девушкой. Я сойду с ума с этими лесбиянками.

Я долго спала. Опять видела Диму во сне. Он встречал меня с больницы, крепко обнимая и запуская одну руку в мои волосы, а другой держа за талию. Его пухлые губы были прохладными и нежными. А потом я проснулась и поняла, что люблю Дениса. Он меня ждал дома, в Мире будущего. Прошло прилично времени, а я не отписывалась ему. Я скучала. Мне нужен был мой телефон. Хотя у меня был уговор с лечащим врачом о том, что я буду иметь доступ к связи, так как муж ничего не знал о моем пребывании здесь, но та, что называется, стала морозиться и заходила только проверить дышу ли я вообще. Она делала вид, что меня не избивали, а я сама намеренно билась об углы. Никто не может опираться на веру в то, что отдавая себя в руки мозгоправам, может не волноваться. Самовольное пребывание в дурдоме не гарантирует излечения.

Был вечер следующего дня. Я проспала более суток. Даже не заметила, как ушла Диана.

Хотелось в туалет и есть. Осторожно откинув одеяло с покрытых порезами ног, я опустила их на пол. Коленки заливались в пятидесяти оттенках сиреневого, зашитый шрам от ножа длиной в десять сантиметров протянулся по внутренней поверхности бедра. Руки были в маленьких царапинах, под ногтями грязь. Живот и то, что отвечает за воспроизводство потомства, палачи благородно не тронули.

В голове гудело, словно к уху приставили морскую ракушку, так плохо было. Проковыляя еле – еле к умывальнику, я включила кран на полный напор и опустила голову. Защипало разбитую бровь, пару ссадин на шее. Обернув полотенцем волосы, я достала из тумбочки перекись водорода, которую тайно пронесла Диана. Вообще – то, с ее слов это, было не положено, так как подразумевалось, что я буду страдать, и от этого с каждой секундой прощаться с гордостью. Я же не была готова расстаться с ней, все еще верила, что все не так плохо.

–О, ты очухалась по плану! – в палату вошла противная Лиза. Это не дурдом, а дом открытых дверей. Ни минуты покоя, на который я рассчитывала, когда пришла сдаваться в лечебницу.

–Одевайся и пошли! – приказала она.

–Куда? Я еле хожу.

–К врачихе.

–Я уже позавчера ходила, вы меня убить хотите?

–Ну, сейчас точно к ней. Она хочет поговорить.

Я с надеждой на спасение, старалась быстро натянуть джинсы, игнорируя открытые ноющие раны. Я собиралась обратиться за помощью к мед персоналу, рассказать об извращениях и зверствах в стенах этого учреждения.

–Готова. Пойдем.

Мы вышли из палаты и пошли по коридору направо, потом свернули налево и еще раз направо, обогнув выпирающие углы стен, выкрашенных в желтый цвет. Какая то ирония пробудилась во мне, и я тихо хихикнула от осознания факта пребывания в таком месте. Вот куда приводит любовь-в желтый дом…

–Сюда, – Лиза пропустила меня вперед.

Я не задумавшись, послушалась, но тут увидела табличку писающего мальчика на двери. Я поняла, что меня привели в туалет. Стояла ужасная вонь. Позади меня стояли хозяйка и две ее прислужницы. Лизы уже не было. Я ощутила слабость, боль в коленях налилась тяжелым свинцом.

"Завтра сделай это"– пронеслись в моей голове слова Дианы. Это «завтра» наступило.

Я пыталась оценить обстановку. Справа от меня висело зеркало, кем то скрытое в рамку из пластмассы, видимо на случай, если кто – то захочет покончить с собой. Слева от меня четыре туалетные кабинки. Позади никаких окон. Глухая стена. Под рукой ничего кроме мужественности и воли к жизни.

–Здравствуй Саша,– заговорила хозяйка – мы с тобой не так давно плохо расстались, прошу прощения за это. Однако, сегодня, мы покончим с нашим недопониманием.

Прислужницы взяли меня за локти, я попыталась вырваться, однако лишь повисла над полом, согнув колени. Они открыли одну из кабинок и, опустив меня на колени, приподняли голову над унитазом. Одна из них накрутила мои волосы себе на руку и вывернула голову к себе так, что я, изгибаясь в спине, видела ноги хозяйки. Я вскрикнула от боли в шее, из глаз брызнули слезы. Как же ненавижу боль! Другая девушка затягивала телесными капроновыми колготками узел на моих руках.

–Значит так, – хозяйка причмокнула, – посмотри в этот унитаз, там куча дерьма. Не менее десяти человек срало туда сегодня по моей просьбе. Мои девочки будут опускать тебя лицом туда снова и снова, пока ты не сделаешь правильный выбор.

Как бы подкрепляя слова хозяйки, прислужницы схватили меня за шею и стали опускать голову в унитаз. Я закрыла глаза, пытаясь сдержать рвоту. Они держали меня над дерьмом, пока меня не вырвало. Они расхохотались и приподняли меня, опять запрокинув голову назад.

Хозяйка покачала головой. Похоже, ей мало нравились такие игры, но она доверяла действенным методам. Я была в ужасе. Она заговорила своим басом:

–Там столько бактерий, фу. Твоим ранам это не понравится, они станут гнить, скорее всего, ты умрешь. Если конечно…

Она провела нарощенным ногтем по моим ссадинам на лбу, а потом встала передо мной так, что я увидела ее трусы под юбкой. Придвинувшись ближе, она закрыла юбкой мое лицо и опустилась на него своим интимным местом. Я думала, что меня стошнит еще и от этого, но меня остановило то, что пришлось бы сташнивать на себя.

–Выйдите! – приказала она, и послышались удаляющиеся шаги.

–Сейчас я хочу, чтобы ты лизала мне возле этого дерьма.

Она опустила таз ниже и, отодвинув трусы под юбкой в бок, прижала мой рот к своим половым губам. И тут я, сквозь унижение, кончиком языка прикоснулась к ее вагине. Она задавала темп, держа мою голову обеими руками, я дежурно двигала языком, параллельно думая о том, что умру, если все – таки меня окунут в это дерьмо. Картина была любопытная, может быть для кого то самая желанная, или омерзительная: в вонючей кабинке туалета, спиной к унитазу стояла полная женщина, закрывая юбкой чье то лицо, двигая тазом взад и вперед, держась за голову скрытого существа и постанывая.

Не знаю, сколько это продолжалось, но я чувствовала себя разбитой и способной наложить на себя руки сразу как это закончится. Это длилось так долго…

–Ничего личного милашка, – сказала она, напяливая на себя большие трусы.

«Ненавижу толстых баб. Теперь я их злостно ненавижу. Программа лояльности к мужчинам запущена. Вот потреблядство!» – подумала я после её ухода и отключилась, не в силах выползти из кабинки. Меня уносило в мертвые сны. И мне виделся то Дима, то Денис, и все время казалось, что разницы между ними нет и можно договориться быть с обоими – одной семьей, одной любовью.

***

«Прости меня, что-то я сегодня слишком импульсивный».

Я мечтаю, что возле того дома, где нас с тобой ещё нет, сладко-пахнущим ковром раскинутся поля ромашек. Уже вижу, как мы падаем в них, заворачиваясь ими словно одеялом, таким же мягким как твои манящие пухлые губы, и легким, как моя походка. Пускай в мире тогда не останется больше сравнений, чем те, что нашептывают мне о тебе в птичьем пении и в землянике, которая цветет там, где твои ступни касаются земли. Этот мир, где наши руки сольются в бессознательном поцелуе, он так близок к нам.

Мне вспомнилось, что как-то, в середине августа, ты ждал меня с работы, пряча за спиной ромашки. Тогда, держа в руках эти хрупкие цветы, я поняла, что полевые цветы тоже могут быть светлыми и чувственными, наравне с банальными розами. Все срезанные цветы обречены на смерть, но какие-то из них погибают красиво и достойно.

Но тот август позади. Наступает Новый год. Решила встречать его с родителями. Ты ничего не имеешь против. А я готова умереть рядом с тобой, потому что люблю так сильно…Прям очень – очень…Я снова и снова читаю твои смс. У нас с тобой красивая история любви. А ты знаешь, с чего она началась? Позволь тебе напомнить. В тот день я укатила в Москву с группой активистов от универа. У меня на телефоне закончились деньги, и ты узнал о моем отъезде с номера телефона какой-то девчонки из автобуса, которую я знала от силы часа два. Так вот, ты прислал ответную смс: «Смотрите за ней. Чтобы всё было хорошо. С меня самый вкусный капучино в вашей жизни=)». Скажу честно, ты был первым мужчиной за все мои девятнадцать лет, на которого я не строила планов. Поэтому такая маленькая деталь как смс с просьбой о заботе моей персоны прошла мимо меня. Можно было быть умнее. Но это уже будет не про молодость.

«Когда скучаю по тебе, крыша едет, а мысли путаются. Основываясь на своих чувствах к тебе, я могу предположить, что ты нравишься многим».

«Забудь мой бред, это всё работа!».

«Я не напрашиваюсь к тебе вовсе. Просто очень соскучился по тебе за неделю. хочу нормально провести время с тобой. Неделя быстро пройдет и опять работа. Не хочется терять время, которое можно провести с тобой».

«Люблю просыпаться рядом с тобой, в такие моменты ничего не хочется кроме тебя».

«Нафиг все эти определения чувств. Когда пьют коктейль, не смотрят в технологическую карту, а просто наслаждаются им».

«Ты обожглась утюгом или он обжегся об тебя? Желаю быть внимательнее. Ты такая рассеянная. Мне всегда хочется вести тебя за руку».

«Читаю о влюбленности. Если это так, то я влюблен с ног до головы, ты ни на секунду не выходишь из моей головы».

«Для меня открылась истина. Я понял, как надо жить и что делать дальше. Прыжок с парашютом реально мозги промывает».

«Прости меня за грубость! Я поработаю над собой, ты заметишь результат».

«Не позволяй есть себе мозг, ешь сама. Сижу на стульчике, ем мороженое с клюквой. Ты показалась мне где-то час назад».

«Хочу тебя, ты мой наркотик».

«У нас утром был секс или мне приснилось?».

Что значит быть влюбленным? Это быть выше написанными смсками. Это делать себе чай ранним утром пока он спит, а потом, выпив до середины, оставлять его на столике возле кровати, потому что ты знаешь наверняка, что к моменту, когда твоя любовь откроет глаза, этот чай остынет и сохранит в себе вкус твоих губы для него. Влюбленность – это ритуал, который ты соблюдаешь спонтанно, когда каждый новый день вдвоем не теряет своей новизны.

Мы с Димой чувствуем друг друга. Это замечательно. Это бывает редко. Но хорошо, что случилось с нами.

4.СОСЕДКА

Я хочу, чтобы все вокруг успокоилось. Приняло знакомые очертания. Сегодня седьмой день пребывания в этом прекрасном месте, где за последнюю неделю меня пытали, унижали и насиловали. Поэтому страшно даже открывать глаза, хотя так хочется. Просто даже любопытно, что ещё мне может открыться в этом сумасшедшем доме. Судя по тому, что Диана еще спит (а она весьма неплохо прихрапывала), семи еще даже нет. Я на всякий случай щипаю себя за правую руку, чтобы убедиться, что это все реально и что я сама выстроила себе лестницу в этот ад. Неприятно больно. Что ж, по крайней мере, и к этому можно приспособиться.

Я слегка приоткрываю глаза. Всё в комнате по-прежнему: темно – коричневая стена, белый потолок, деревянная тумба,  выкрашенная белой краской, и под ней тазик для неотложных нужд. Ну, еще белая ширма в углу, доставшаяся Диане по блату, для того чтобы спокойно переодеваться, но больше конечно, чтобы нюхать фен или курить гашиш. Как бы сейчас хотелось что-нибудь принять, а то день только начался, а уже жить не хочется. События прошлых дней ещё сильно давили на мозг. Я привстала с кровати и опустила ноги на прохладный пол.

–Хочешь покурить, там в комоде есть пару шишечек свободных, остальное на продажу, – донеслось с соседней кровати. Интересно, эта женщина когда-нибудь спит или она привыкла находиться в полудреме?!

–Откуда ты знаешь, что я хочу?

–Тут все этого хотят с утра. Иначе, все бы давно сошли с ума,– Диана хихикнула, даже не открывая глаз.– Это ж надо, да, в дурдоме курят траву, чтобы не сойти с ума. Оборжаться. Шутка дня.

–Да уж.

Я доковыляла до комода и, отодвинув ящик, достала пластиковую бутылку, зажигалку, отломила маленький кусочек гашиша и уселась на стул.

–Давай я сама. Ты не умеешь ни хрена, – сказала Диана.

–Почему это?

–Если бы умела, так долго бы не пыхтела. Опытные дилеры очень шустрые.

–Я бы не назвала это быстрым делом.

–Быстро – это медленно, но без перерывов. Знаешь такое выражение?

Я кисло улыбнулась. Жить хотелось все меньше. Диана стояла рядом и мастерски поджигала «плюшку».

–А ты че вены решила резать?– спросила Диана.

Я покачала головой. Диана понимающе вздохнула и сунула мне горлышко бутылки под нос. Я приоткрыла рот и вдохнула пары. Понемногу, по мере того, как легкие наполнялись дымом, я успокаивалась.  Закрыв глаза, я слушала, как моя соседка готовит следующую партию уже для себя.

–Знаешь, должно быть, это красивая смерть. Наверняка, ты ещё и в теплую ванну нырнула.

Я кивнула, не отрываясь от белых точек в темноте прикрытых век.

–И как все, хотела, чтобы тебя спасли в последний момент.

–Да, в этом я не уникальна.

–Так ничего такого и нет давно. Все друг у друга таскают,  даже способы самоубийства.

Я открыла один глаз, чтобы посмотреть, как она поглощает свой дымный хаос и успокаивает демонов внутри себя. Несмотря на уродство, она курила гашиш вполне грациозно, с претензией на кокетливость.

–Кстати, у тебя завтра первый рабочий день.

Вот и всё. Ничто не спасет меня в этом мире. Чертова дурка!

–Что за еще работа нахрен?

–Тебя удостоили чести дрочить члены, – расхохоталась соседка, вытворяя с бутылкой неприличные вещи. – Но это отличные деньги. Даже выйдя отсюда, ты захочешь вернуться обратно. Это затягивает.

Она спятила. Я спятила.

–Одолжу тебе мой станок. Ноги у тебя как у мамонта, пора бы уже привести себя в порядок.

Диана подошла к своей кровати и, подняв матрас, начала перебирать там какие-то вещи, шуршать пакетами.

–Вот, – она протянула мне девственно-чистый станок, только что из упаковки.

Я недоверчиво посмотрела на него и подумала тут же, как бы хорошо было завершить начатое, достаточно приложить чуть больше усилий, лезвие конечно не оголенное, но за неимением лучшего пойдет.

–Ок. Сейчас этим и займусь.

–Я с тобой.

–Какого?

–Видимо ты здесь даже больше не из-за того, что вены резала, а из-за того, что считаешь себя умнее других. Вот откуда твои проблемы.

–А ты что себя психологом мнишь?

–Милочка, я тут третий год. Между прочим, чтобы тут удержаться,– я открыла удивленно рот,– да-да, ты правильно расслышала, мне пришлось самой тут усвоить много фишек. Так что бери полотенце, пойдем посмотрим, чего там с душем. Да тебя все равно будет кто-то сопровождать, так что давай уж это буду я. К тому же, мы с тобой на особом положении– четвертый доступ, нам улыбается душ в сестринской. Ты не переживай за других, если драконить начнут по поводу Мишки. На самом деле, они все хотят то, что есть у нас, но Мишка лучших выбирает. Ну, одевайся, мать, экскурсию тебе заодно проведу по этажам. Кстати, чтобы остаться тут на второй год, мне таки пришлось голой походить по коридорам. На первом этаже никто не обратил внимания даже, там одни овощи. На нашем втором шизоидном, шумиха была, но Мишка прикрыла, а вот когда к неврозникам наведалась…Тут и скрутили. Ржала я как неугомонная.

–Я готова.

–Ну, гоу бэйба!

На нашем этаже оказалось около двадцати палат. Со слов Дианы, тут лежали самые здоровые с вторым-третьим доступом, которым разрешалось гулять во дворе, свободно передвигаться по территории больницы, или уезжать домой на выходные – за ними приезжали родственники. Наш этаж был забит под завязку. По восемь человек в палате. В нашей же с Дианой палате были только мы вдвоем.

–Так…постой здесь. Сейчас поговорю с сестричкой, – скомандовала Диана и оставив меня стоять в общем зале, где сидела одна больная, направилась к сестре, заполняющей какие-то документы за столом. Та бросила на меня взгляд и что-то напряженно начала говорить Диане. Я потеряла интерес к сцене и перевела взгляд на больную лет тридцати пяти, пялющуюся в пустой выключенный экран телевизора. Она взглянула на меня и мучительно улыбнулась.

–Скоро завтрак. Так кушать хочется.

–Да, – поддакнула я.

–Меня Оля зовут.

–Саша.

–Санек, а ты что с этой?

–С кем?

–Ну с принцессой Дианой при королевишне нашей. Которая в любимицах ходит.

–Что значит в любимицах? – недоуменно спросила я.

Оля хихикнула.

–Ну, то самое и значит. Ублажает её язычком. Хорошо ей, её не трогают, коку дают, а мы тут кроме галоперидола с аминазином ничего не видим. По секрету, я эту блевоту давно не глотаю, смываю в унитазе. Я свой первый этаж отжила.

–Вы видимо много тут о всех знаете.

–Когда не жуешь гадости, приходится соображать.

–У кого тут можно попросить о помощи?

Оля хитро сощурилась и громко расхохоталась.

–Старший персонал всегда в курсе того, что здесь творится. Просто все притворяются. А у них тут бизнес. Ты никому не сможешь пожаловаться.

–Значит, это правда…

–Саша! Пойдем! – подошла Диана, взяла меня за руку и злобно взглянув на Олю, потянула меня на лестничный пролет. – Что она тебе наболтала?

–Ничего нового. Что ты подстилка ещё та.

–Поновее бы чего-нибудь сообразили. Я уж какой год как подстилка, сама не знаю, как так можно долго стелиться.

***

«Знаю, что не любишь быть чьей-то – парадоксально. Вырывается иногда, хочется сказать «моя». Смысл того, что я «твой» – это то, что кроме тебя я ничей. Я верен тебе, предан и ценю это время».

Надя не любила сложностей, хоть и размышляла о насущном весьма неплохо. Она выросла на глазах у всего квартала, как и большинство её ровесниц, в не самом благополучном районе нашего города. И как это часто бывает, ей пришлось пройти нелегкий путь от безвкусной дочери наркомана до весьма обеспеченной главы семьи. Надя не только сама научилась хорошо и этично разговаривать даже с самыми задиристыми  обеспеченными особами,  но и осознала в свои двадцать три то, что и сорокалетним женщинам не под силу осознать. Я имею виду, такие вещи как понимание того, что все люди разные и их советы вряд ли смогут научить жизни, так как даже психологи и самые умные журнала мира не могут помочь обрести и признать себя; понимание неидеальности мира  с последующим его принятием с широкой улыбкой. Хоть Надя и  собрала свою личность из осколков несчастливого детства, но ничто не помешало ей стать человечной. Но зачем она вышла замуж за разгильдяя, я до сих пор не поняла. Могу предположить, что там, где совершенствуется наша лучшая жизнь, всегда есть место скелетам в шкафу.  Как объясняла сама Надя, привычка и только она довела её до брака.

С грустью замечаю, что её лицо окунулось и у неё совершенно нет желания посетить со мной ночной клуб. Она теперь замужем и муж, изредка посещая гасторбайторские московские стройки, решил, что вправе запрещать ей жить не по графику с его биологическим ритмом. Было понятно, что это семья, которую возглавила женщина, теперь войдет в топ самых непонятных нелогичных страдающих семей России, ибо как смириться с нарастающей неуверенностью в себе Надя пока до конца  не хотела знать. Но единственное, от чего ей нужно было избавиться, это от толстощекого сосунка. Пройдёт время и она найдёт путь избавления от тени своего собственного отца, но пока она не успевает уложить волосы и сделать макияж, ведь у матери толстощекого ремонт, надо бежать…