Текст книги "Мозаика"

2

Алан придирчиво рассматривал себя в зеркале. Рубашка, которую выбрал слуга, ему категорически не нравилась, но не мог понять почему.

– Давай другую, – Алан начал расстегивать пуговицы, Дамиан его мягко остановил.

– Даже не думайте, – он отнял руки хозяина от рубашки, положил их на подлокотники кресла.

– Другую, – потребовал Алан. Дамиан нагнулся к нему.

– Ни в коем случае, – возразил он. – Ваши глаза не будут выглядеть так, как смотрятся с этой рубашкой.

Алан в сомнении закусил нижнюю губу. Он видел в своем отражении кого-то худощавого, нескладного и нелепого. Дамиан же видел, как ярко горели зеленые глаза Алана.

– Переоденься, – скомандовал Алан, отодвинувшись от слуги. От Дамиана пахло корицей с апельсинами. К апельсинам примешивался запах яблок, горького миндаля. Подросток невольно сделал глубокий вдох и аромат защекотал ноздри.

– А лучше вымойся как следует, – юнец покатил к полке с обувью, чтобы выбрать подходящую пару. Дамиан снисходительно улыбнулся.

– Я бы с радостью, господин, но у меня не получится совсем избавиться от естественного запаха. Через время он снова появится.

– Думал, для тебя нормально пахнуть серой, – протянул Алан, обернувшись на слугу.

– Мне кажется, что такое благоухание больше подходит вам. Вы куда ближе к христианству, чем я.

– Следи за языком, – Алан погрозил Дамиану пальцем. Слуга поклонился.

– Прошу простить мою дерзость, не смог удержаться.

Когда они ехали к кузине, Дамиан поглядывал на Алана в зеркало заднего вида. Алан то смотрел в окно, сердито сдвинув густые брови к переносице, то рассматривал блестящие носки оксфордов. Дамиан категорически запретил надевать новенькие конверсы. Слуга, в общем-то, догадывался, что творилось в голове у подростка, но он лишь переключил радиостанцию, где в эфире играла более спокойная музыка, не начиная разговор. Тут же раздался голос Алана:

– Верни.

Дамиан подчинился. Алану ведь плевать на песню, наверняка и не слышал ее толком. Возможно, он даже не слышал, что было включено радио.

Саманта лично встречала каждого гостя у распахнутых дверей огромного особняка. Едва завидев, как Дамиан выходит из машины и достает из багажника сложенное кресло, сразу насупилась. Затем спохватилась, растянула губы в улыбке. Наблюдая за тем, как слуга раскладывает кресло, Саманта пыталась вспомнить сколько Алану лет. В последний раз она видела его очень давно, еще ребенком, и тогда общение не сложилось. Характером Алан удался в мать, довольно беспринципную даму, для которой единственным предметом обожания являлся сын. Едкий, несносный мальчишка.

Дамиан помог выбраться хозяину из автомобиля, усадил его в кресло и подвез к Саманте, которая беспрестанно теребила кольцо с рубином на безымянном пальце правой руки.

Слуга отметил про себя, что кузина господина изменилась. Цвет волос стал куда светлее, а талия сузилась.

Саманта наклонилась и приобняла Алана за плечи. Вопреки ожиданиям слуги, ее лицо не перекосилось, приветствие прозвучало весьма радушно.

– Здравствуй, мой дорогой, – произнесла она, расцеловала Алана в обе щеки, оставив на них следы алой помады. Дамиан выудил из нагрудного кармана пиджака белоснежный платок и вытер лицо господина.

– Рад видеть тебя, Саманта, – смущаясь, сказал Алан выглядишь.

Кузина просияла, бросила радостный взгляд на Дамиана и тут же вся ее радость улетучилась. Слуга улыбался, однако глаза его оставались холодными как лед. Он внимательно изучал лицо хозяйки вечера мертвым рыбьим взглядом. По спине Саманты пробежали мурашки. Обычно она кокетничала с молодыми мужчинами, если не обнаруживала обручального кольца, они были весьма симпатичны и их возраст не превышал тридцати. Сейчас же Саманта ощущала себя беспомощным олененком перед хищником.

– Дамиан, – Алан представил слугу и тот поклонился.

Хозяйка пригласила гостей в дом, где в просторной, барочной гостиной с мрамором, лепниной, карнизами, картушами, мощными волютами, обилием позолоты, собрались почти все приглашенные. Шумно, многолюдно, крайне неуютно, несмотря на обилие роскоши. Дамиан тяжело вздохнул. Наглядный пример толстого кошелька и дурного вкуса.

Играл струнный квартет – музыканты во фраках, напудренных париках восседали на специально возведенном подиуме. Между гостей тут и там сновали пакостники, пританцовывая в такт мелодии. Для них здесь самых настоящий праздник. Мало того, что можно покормиться на месте, так еще и увязаться за кем-то из приглашенных.

– Не так уж плохо, да? – прошептал Алан, попросив Дамиана наклониться к нему. И снова ощутил корицу и апельсины. Не то, чтобы он неприятен, просто теперь Алан четко понимал чем пахло в квартире, пока мать была еще жива, только слугу он не видел.

– Да, кажется, ваши страхи оказались напрасными, – Дамиан смахнул с плеча подростка волосок. Алан ухватил его за лацкан пиджака.

– Хватит копаться в моей голове.

Подросток отпихнул слугу, так сильно, как только мог. Дамиан поправил пиджак, пригладил волосы.

Зачем лезть в голову, у тебя же на лице все написано.

– Принеси попить, – буркнул Алан. Дамиан кивнул, отправился искать официантов.

Увидев одного из них, Дамиан махнул ему рукой.

– Вино, шампанское? – заискивающе улыбаясь, предложил молодой человек.

– Что-нибудь безалкогольное? – Дамиан приподнял правую бровь, глядя на бокалы, на ножках которых разглядел отпечатки пальцев. Отвратительно. Молодой человек брезгливо сморщил нос.

– Впрочем, не нужно, спасибо, – Дамиан отошел от официанта, который в недоумении принялся рассматривать свой поднос и бокалы.

Дамиан озирался по сторонам. У дальней стены располагался длинный стол с закусками. Возле него собралась стайка гостей. Тучный седовласый мужчина, который то и дело отпускал сальные шутки. Все остальные натужно смеялись, вежливо похлопывали в ладоши, мол, какое остроумие. Сам мужчина не сводил глаз с глубокого декольте одной из гостий. Едва Дамиан приблизился к столу, как седовласый господин тут же переключил свое внимание на него. Сердито буравил молодого человека маленькими черными глазками, выглядывающими из-под тяжелых век. Женщины с неподдельным интересом рассматривали Дамиана с ног до головы, подолгу задерживая взгляды на лице. Когда слуга уйдет, гостьи станут перешептываться и хихикать, будто смущенные школьницы, заостряя внимание на достоинствах фигуры слуги и на сером костюме, который эти самые достоинства выставлял в выгодном свете.

Дамиан вежливо поздоровался с гостями у стола, взял небольшую тарелку, на которую ловко набросал закусок, на случай если Алан проголодается и чтобы не возвращаться к столу. Пока Дамиан выбирал какой напиток прихватить для Алана, одна из женщин, робко поздоровалась с ним. Как бы невзначай оголила плечо, скинув с него палантин.

– Добрый вечер, – Дамиан бросил беглый взгляд на гостью. В общем-то, Дамиана не увлекали интимные связи с людьми, были, конечно, случаи, когда он проводил ночь и не только ночь с человеческими девушками из любопытства. Часто все происходило не по его инициативе. Гостья заискивающе растягивала губы, в которые вкачали филлер.

Забавно.

Он выбрал клюквенный морс и направился обратно к Алану. Слуга видел его среди толпы, даже когда кресло господина полностью скрывалось из поля зрения.

– Что так долго? – проворчал Алан, когда Дамиан приблизился. Слуга подал стакан с морсом, подросток принялся жадно пить.

К Алану подошла Саманта. Кровь с молоком, пышная, сбитая, вечно сидевшая на диетах и ей время от времени удавалось снизить вес, правда, потом не выдерживала. Сейчас она безмерно гордилась достигнутым результатом, и решила его выделить, втиснувшись в тугой корсет.

– Дамиан, не могли бы вы оставить нас наедине с братом? – Саманта положила руки на плечи кузена, вонзив длинные алые ногти в рубашку.

– Не мог бы, – резко отчеканил Алан. – Он останется здесь. У меня нет от него секретов, как и у него от меня.

Саманта сверкнула глазами. Дамиан ухмыльнулся. Он не прогадал насчет кузины господина. За ширмой доброжелательности скрывалась жажда наживы.

– Тетя обещала оставить мне одну очень важную книгу, – процедила Саманта сквозь зубы.– Я хотела бы забрать ее.

– Столько времени минуло и вы только сейчас про нее вспомнили? – ввернул Дамиан.

– Времени прошло не так много, к тому же вас явно стоит поучить манерам, если вы смеете влезать в разговор своего хозяина, – Саманта смерила слугу уничижающим взглядом.

– Дамиан прав, – произнес Алан ты раньше не приезжала, чтобы забрать книгу?

– Забрала бы. Только твоя псина не пускала даже на порог, приходилось уезжать ни с чем.

– О, госпожа, – Дамиан оскалился. – Мне велели любой ценой охранять покой юного Алана, особенно после похорон. Неужели я могу ослушаться? Ведь тогда моей репутации придет конец. Захотят ли нанимать того, кто не очень-то хорошо исполняет обязанности?

Саманта невольно поежилась: ей показалось, что в оскале мелькнули клыки.

– Какая еще книга? – спросил Алан, ткнув Дамиана в бок, мол, хватит.

Но Саманта не успела ответить, поскольку в гостиную вкатили огромный стол, в центре которого лежала уиджа – доска для спиритических сеансов, с нанесенным на нее алфавитом, цифрами от 1 до 9 и нулем, словами «да» и «нет». К ней прилагался указатель. Уиджа была достаточно большой, красивой, изготовленной из вишневого дерева.

Дамиан скептически приподнял правую бровь.

– Надо же, – усмехнулся он, расстегнул пиджак.

Саманта стянула короткие перчатки.

– Вы когда-нибудь бывали на спиритическом сеансе, Дамиан?

– Там, откуда я родом, с мертвецами можно пообщаться напрямую.

Кузина Алана непонимающе захлопала глазами. Алан дернул слугу за рукав.

– Прекрати, – прошипел он.

В гостиную вошла невысокая женщина лет сорока с копной черных как смоль волос, массивными серьгами с жемчугом, оттягивающих мочки ушей. Облачена в довольно невзрачный брючный костюм, броский макияж странно сочетался со скромным нарядом.

– Доброго вам вечера, – прокаркала женщина, обращаясь ко всем присутствующим. – Пожалуйста, встаньте в круг.

Заинтересованные гости выполнили просьбу женщины.

– Меня зовут Рошин и сегодня я стану вашим проводником в мир мертвых, – понизив голос, так чтобы все начали прислушиваться, сказала она. – Свет!

Женщина хлопнула в ладоши, и верхний свет погас. Официанты впорхнули в гостиную с зажженными свечами, расставили стулья вокруг стола. Гости переглядывались, шептались. Кто-то стоял с недоверчивым выражением лица, мол, как же, мир мертвых. Саманта выглядела невероятно довольной начинающимся представлением, надулась от гордости и важности.

Для Рошин внесли мягкое кресло с высокой спинкой, на котором восседало несколько пакостников. Она уселась в него, подтянула к себе доску уиджа, разложила вокруг доски кристаллы кварца, пока официанты расставляли на столе черные свечи.

– Сначала мы подготовимся, – Рошин положила руки на доску, сделала глубокий вдох, прикрыла глаза. Дамиан смотрел на пакостников, которые вдруг полезли изо всех щелей и стали по-хозяйски рассаживаться прямо на столе.

Кто-то из малявок наконец заметил Дамиана и они бросились врассыпную. Те, что сидели на кресле, даже и не подумали удирать.

Рошин пригласила нескольких добровольцев занять места за столом. Какое-то время они якобы общались с духом умершей бабушки рыжеволосого юноши, сидевшего ближе всего к Рошин. Алан внимательно следил за процессом, Дамиан откровенно скучал, потому что видел, как пакостники вернулись на стол и именно они пинали указатель. Скука постепенно сошла на нет, когда Дамиан заметил, что в гостиную, несмотря на обилие свечей, пришла густая темнота. Слуга нахмурился.

– Не желаете ли подышать свежим воздухом? – поинтересовался Дамиан, нагнувшись к подростку, сам тем временем осторожно отогнул его воротник. На шее Алана красовался кожаный шнурок. Надел, это славно.

Дамиан немного успокоился. Алан мотнул головой. Слуга поправил воротник юного господина и принялся наблюдать дальше, готовясь в любой момент среагировать.

Всласть наговорившись с «духом», Рошин предложила пообщаться с кем-нибудь еще. В ту же секунду темнота доползла до свечей и некоторые погасли. Внезапно Алан громко сказал:

– Я хочу поговорить с матерью.

Гости как-то притихли, некоторые из них с интересом смотрели на подростка.

– Не самая хорошая затея, – Дамиан предостерегающе положил руку на плечо Алана, но тот сбросил ее. Слуга обвел взглядом гостиную еще раз. Что-то казалось ему странным, однако он никак не мог понять что именно настораживало.

Алан подкатил к столу в инвалидном кресле, официант освободил место, убрав один из стульев. Пакостники захихикали, потирая корявые лапки. Дамиан последовал за господином, сел за стол. Едва взглянув на его недовольное лицо, пакостники хотели было разбежаться. Однако их словно что-то останавливало – они не решались больше спрыгивать на пол.

Слуга бросил случайный взгляд на гостей, находившихся за спиной подростка и увидел, что в дверном проеме стоял кто-то темный. Не разглядеть толком лица, одежд, только горели лихорадочным огнем два глаза. Так же горели глаза матери Алана, когда она составляла договор с Дамианом.

Слуга едва заметно улыбнулся.

Конечно же, это существо не являлось матерью Алана, оно пришло не само по себе, а увязалось за Рошин. Потому пакостники, обитающие в доме Саманты, боялись его.

Чужак.

Дамиан внимательно смотрел на лицо медиума, подернутое тонкими морщинками. Слуга сидел, подперев голову рукой. Существо пока его не замечало, оно медленно двигалось в сторону Рошин, пробираясь через гостей. Люди ничего не видели, но чувствовали. Им становилось немного холодно, их начинало подташнивать.

Дамиан откинулся на спинку стула. Что же натворила Рошин, если такое создание бродит за ней по пятам?

Медиум словно услышала его мысли, посмотрела на слугу исподлобья.

– Как звали вашу маму? – прощебетала Рошин, не сводя глаз с Дамиана. Существо как будто чего-то выжидало. Дамиану не понравилось, что создание остановилось довольно близко с Аланом, потому молодой человек встал за спиной у хозяина. Подросток велел ему сесть обратно, слуга ответил отказом.

– Немедленно сядь, – чуть повысив голос, приказал Алан. Дамиан проигнорировал слова господина. Алан дернул слугу за рукав.

– Оглох? – прошипел он. Алан чувствовал, что на них все глазели. Слуга упрямился. Чертыхнувшись, Алан повернулся к Рошин.

– Ева.

Медиум потерла ладони, положила их на доску уиджа. Картинно закатила глаза, запрокинув голову назад. Существо, стоящее чуть поодаль, вытянуло вперед свои черные руки и, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, поковыляло к креслу. Дамиан вытащил платок и прикрыл нос. Запаха чистящего средства он не ощущал, зато вонь от таких созданий была вполне себе явной. Как разогреть в микроволновой печи тухлое мясо вместе с гниющей рыбой.

– Ева, – Рошин сделала глубокий вдох. Существо, наконец, дошло до кресла, ухватилось за спинку. Пакостники с визгом разбежались кто куда. Дамиан с любопытством смотрел на то, как создание водрузило руки со скрюченными пальцами на подлокотник. Рошин даже бровью не повела. Дамиан едва удержался, чтобы не рассмеяться. Какой из женщины медиум, если возле нее стоит враждебная сущность, а она ее даже не замечает?

Как только Рошин начала в хаотичном порядке водить указателем по буквам на доске уиджа, существо издало странный хрип, сделало еще пару шагов вперед, сцапало руки Рошин, утробно зарычало. Дамиан презрительно вздернул правую бровь. Что оно хочет?

Существо выхватило указатель и взревело.

Дамиан резко нагнулся к Алану, подхватил его на руки.

– Что ты делаешь?! – завопил Алан. Дамиан лишь тихо произнес:

– Пожалуйста, обхватите меня покрепче, я не хочу, чтобы вы упали.

Он отпрыгнул от стола с юным господином на руках, как раз в тот момент, когда существо вгрызлось в шею Рошин и кровь брызнула на стол. Алан ошарашенно смотрел на то, как гости, ближе всего находившиеся к столу, с воплями бросились к выходу.

– Ч-что… – выдавил из себя Алан, крепко сжав шею Дамиана. Тот немного поморщился.

– Нам пора, – Дамиан закрыл ладонью глаза Алану.

– Нет! – отчаянно выпалил Алан, отбрасывая его руку эту мразь! Она всех тут сожрет!

Алан искал глазами Саманту. Существо забралось на стол. Оно стало передвигаться куда быстрее, после того, как выгрызло горло медиуму. Широко распахнутые глаза Рошин смотрели прямо на Дамиана, кровь заливала ковер.

– В мои обязанности входит обеспечение только вашей безопасности, – отрезал Дамиан, повысив голос, чтобы перекрыть вопли гостей. Алан вцепился в воротник его рубашки.

– Если не сделаешь так, как я тебе велю, клянусь, что расколочу твой турмалин!

– Вы не сможете этого сделать…

– Хватит!

Алан вмазал слуге пощечину.

– Это приказ!

Он снял с шеи кожаный шнурок, из-под рубашки показался черный турмалин грубой огранки.

Радужка глаз Дамиана стала алой, а склера почернела. Алан надел незамысловатое украшение на слугу. Дамиан клацнул зубами, осклабился. Слуга осторожно посадил на пол господина, неторопливо снял пиджак, закатал рукава, стянул перчатки.

– Скорее! – Алан нигде не видел Саманту. Он закусил губу, и рот наполнился солоноватым вкусом. Прокусил до крови.

– Не стоит так переживать, – ласково сказал Дамиан. Глаза слуги стали похожими на две засасывающих воронки, где бесновался вихрь. Тень Дамиана удлинилась. Алан вдруг ощутил, как время для него замедляет свой ход. Крики гостей стали приглушенными. Гости превращались в статуи с лицами, перекошенными от страха.

Дамиан приблизился к столу, на котором восседало существо и что-то жевало. Алана затошнило: оно оторвало пальцы медиуму и пока пережевывало их, высматривало кого бы еще сожрать.

– Никаких манер, – пробормотал Дамиан, брезгливо приподняв правый уголок рта. Существо, глядя на него в упор, продолжало жевать, а затем прыгнуло на спину того самого мужчины, который веселил своими шутками дам у стола с закусками.

Алан увидел Саманту. Она вжалась в стену у окна, наблюдая за происходящим с выпученными глазами.

Кожа Дамиана превратилась в черненое серебро. Он вытянулся, стал шире в плечах. Турмалин на шее пылал огнем. Если коснуться, то можно прожечь пальцы до кости.

Кисти рук слуги почернели, словно обугленные. Дамиан в мгновение ока очутился возле стонущего от боли седовласого шутника, которому уже отгрызли ухо. Слуга с легкостью оттащил шипящее существо от насмерть перепуганного мужчины, швырнул в сторону. Дамиан услышал как плачет Саманта.

Она смотрела на слугу своего кузена и у нее леденело все внутри. Коленки дрожали от ужаса. Ей не было так страшно даже от осознания того, что в паре метров от нее клокотало от гнева нечто темное и жуткое. Саманта зашлась в рыданиях, тщетно пытаясь отвести взгляд от слуги, будто отлитого из драгоценного металла. Казалось, словно ее голова сейчас лопнет, сознание никак не хотело наладить разрушенную картину мира.

Дамиан посмотрел на нее, улыбнулся и кузина Алана завыла раненым зверем, попавшим в капкан. Девушка пыталась закрыть себе глаза руками, но они отказывались слушаться.

Существо ринулось к Саманте. Дамиан встал у него на пути, поймал обеими руками.

Раздался треск.

Дамиан впился зубами в шею существа и оторвал от нее кусок. Теперь, находясь в мире людей, создание стало как опасно, так и уязвимо: оно стало осязаемым. Создание сначала визжало, барахталось, чтобы оттолкнуть от себя Дамиана, потом немного обмякло и по мере того, как Дамиан поедал его плоть, издавало звуки, похожие на рыдания. Затем захрипело, уже слабо отбиваясь.

Слуга зарычал, оторвал существу руки.

Саманта всхлипывала и кому-то молилась о том, чтобы ее глаза стали незрячими, а уши перестали слышать.

Когда Дамиан закончил, он отбросил в сторону остатки существа. Целиком доедать не было смысла, самое главное расправиться с головой.

Саманта рухнула на пол, беспрестанно шепотом успокаивая саму себя.

Дамиан подошел к Алану, вытащил из пиджака, лежащего рядом с ним, платок, вытер черную маслянистую жидкость с губ и подбородка.

– Рубашка безнадежно испорчена, – пробормотал он, убрал платок в карман брюк, нагнулся к Алану, чтобы взять его на руки, но юный господин отстранился.

– Не трогай меня, – прошептал он. Подростка трясло. Дамиан вытер ладони о брюки, снова потянулся к Алану.

– Не трогай! – тот ударил его по рукам.

Щеки были мокрыми от слез. Слуга снял турмалин, повесил на шею Алана.

– Нам пора, – сказал Дамиан и поднял подростка с пола, игнорируя сопротивление. Кожа слуги вернулась к привычному оттенку, глаза вновь приобрели стальной оттенок. Кисти рук так и остались полностью черными, Дамиан не придавал этому значения. Пройдет до утра.

Когда слуга взял Алана на руки, юный господин уткнулся лицом в его грудь, тихо заплакал. Худые плечи тряслись, а пальцы вцепились в рубашку, смердящую тухлятиной из-за крови существа.

Попрятавшиеся по углам пакостники высунули заостренные мордочки, переглядываясь друг с другом. Саманта рыдала, свернувшись на полу клубком. Седовласый мужчина сидел с отсутствующим видом, прижимая руку к тому месту, где недавно было ухо.

– Увези меня отсюда, – всхлипывая, приглушенно произнес Алан, все так же прильнув к груди слуги.

– Как скажете.

Дамиан усадил Алана в инвалидное кресло и покатил его прочь из гостиной.

∞

Когда они только вернулись домой и Дамиан включал свет в комнатах, Алан, не говоря ни слова, направился в свою спальню. Услышав щелчок замка, слуга подошел к двери, деликатно постучался.

– Уйди, – произнес Алан севшим голосом.

– Вам нужно поужинать и искупаться перед тем, как отправляться спать, – сказал Дамиан.

– Отвали, – пробормотал Алан себе под нос, зная, что слуга прекрасно расслышал. У подростка перед глазами стоял Дамиан с кожей, подобной черненому серебру. По его подбородку стекала темная маслянистая жидкость. Он вытер ее, нагибается к Алану.

Алана затошнило.

Он до сих пор ощущал запах. Едкий, отвратительный. Алан снял с себя турмалин, со злостью швырнул его на пол. Камень блеснул красным и тут же потух. Стоявший за дверью Дамиан, поморщился. Удар камня об пол отозвался неприятным гулом в затылке. Что ж, если Алан отказывается ужинать, пусть. Если раньше Дамиан бы разозлился, то теперь он просто направился в свою комнату, чтобы переодеться. Вечер выдался несколько утомительным даже для него. Едва включил свет в своей спальне, как замок на двери комнаты Алана щелкнул. Слуга выглянул в коридор.

– Все же согласны поесть? – поинтересовался Дамиан, снимая запонки. Алан сердито сопел.

– Что произошло на сеансе?

– А вы разве сами не видели?

Алан потребовал подойти к нему и наклониться. Как только слуга подчинился, юнец отвесил звонкую пощечину. Дамиан выпрямился. На щеке пылал отпечаток пятерни Алана.

– Погиб человек, бездушная ты мразь, – прошипел Алан. – Ты видел эту тварь до того, как ее увидели все, иначе бы не встал за моей спиной.

Глаза Алана защипало. Он поднял взгляд к потолку, чтобы не расплакаться снова. Дамиан снисходительно улыбнулся, убрал запонки в карман брюк, завернул манжеты, оголив изящные запястья.

– Если хотите поплакать, то не нужно себя сдерживать, – он мягко коснулся ладонью щеки Алана. К его удивлению, юный господин не отстранился.

– Конечно, я видел, – Дамиан смотрел в глаза Алана, наполненные слезами. Подросток сделал глубокий вздох.

– Однако какой мне прок спасать всех, кто находился на сеансе, если меня заботите только вы?

Губы Дамиана растянулись в улыбке.

– Давайте вы прекратите упрямиться и все-таки поужинаете.

Он повез Алана в сторону кухни.

– Сначала смени рубашку, воняет, – буркнул подросток.

– Непременно.

Алан сам покатил на кухню, Дамиан вернулся в свою спальню, пересек ее, оказавшись в небольшой ванной комнате, где, стоя перед зеркалом, снял испачканную рубашку. Слуга бросил ее на пол, умылся, намочил полотенце и смыл им черные следы на груди. Замер перед зеркалом, внимательно глядя на свое отражение. Волосы растрепались.

– Почему так долго? – проорал Алан с кухни. Дамиан спохватился, поднял рубашку с пола, вернулся в спальню, достал из шкафа ту, которую обычно носил дома. Нет, она не порвана или в пятнах (такого Дамиан не смог бы допустить). Просто ее не жалко. Рубашку с сеанса Дамиан бросил в урну, как только вошел в кухню.

– Чего вы хотите? – спросил слуга, открывая холодильник.

– Сделай чаю.

Дамиан покорно кивнул. Пока кипятилась вода, Дамиан решил разогреть яблочный штрудель, который испек прошлой ночью, маясь от безделья.

– Расскажи про то существо, – попросил Алан. Дамиан пожал плечами.

– Обычный паразит, каких немало. Таскаются за людьми повсюду.

Алан взял бумажную салфетку с подставки на столе, начал жамкать руками.

– Правда, в основном, они не превосходят по размеру кошку или небольшую собаку, – продолжил Дамиан. – Когда паразит настолько крупный, то имеют место какие-то страшные события, которые сильно подпитывают этих нахлебников.

Алан порвал салфетку.

– Почему ты его видел, а я – нет? И остальные не видели?

– Потому что вы – люди.

Алан достал из шкафчика коробку с чаем, из другого – любимую чашку Алана с дурацкой надписью, которая коробила Дамиана.

– Видимо, конкретно этому паразиту не хватало подпитки, вот он и решил прорваться сюда, в осязаемый мир, – Дамиан положил в чашку две ложки сахара. Даже если юный господин ел что-то сладкое с чаем, он настаивал на сахаре.

– Все из-за уиджа? – Алан внимательно следил за действиями слуги. Дамиан кивнул.

– Я слышал, что если существо из междумирья завладеет указателем или доберется до уиджа во время сеанса, то оно сможет попасть сюда, – слуга достал из холодильника упаковку молока. – Но никогда не приходилось наблюдать подобное с такого близкого расстояния.

Он умолчал про другие вещи, которые могли привести в мир людей паразитов.

Алан тихо засмеялся.

– «Слышал». Только и всего? Ты же вроде как всезнающий?

– Всезнающий у нас вы, – Дамиан учтиво улыбнулся. – Я простой слуга, и никак не могу знать всего.

Юнец стиснул зубы. Вода вскипела. Дамиан насыпал немного чая в пузатый чайничек для заварки, залил кипятком.

– Нет, нет! – воскликнул Алан. – Боги, я только начал думать, что ты научился правильно делать чай!

Дамиан с невозмутимым видом налил молока в чашку, дождался пока настоится чай, следом добавил и его. Затем вытащил из духового шкафа румяный штрудель. По кухне поплыл запах печеных яблок, миндаля. Дамиан выложил лакомство на тарелку, нарезал.

Когда Алан отправил в рот первый кусок штруделя, все еще ругаясь из-за напрасно потраченного чая, он замер.

– Что-то не так, господин? – поинтересовался Дамиан. Ему огромных трудов стоило подавить улыбку. Слуга-то знал, что со штруделем все прекрасно, что он таял во рту. Это не рулет, это самый настоящий летний вечер с чашкой чая на побережье, когда воздух полнится белыми лепестками цветущих яблонь, обжигает ступни горячим песком, горечью дыма костров.

Когда золотой солнечный диск медленно опускается в ласковые волны моря и если подставить под нужным углом чашку, прищуриться, то солнце упадет в нее, а вовсе не в пучину.

Алан осушил чашку, впервые не высказав недовольства.