Текст книги "Мозаика"

Эцур закатил глаза.

– Вот еще, сам придет обратно.

– Иди!

Эцур скрипнул зубами, натянул на голову капюшон, обулся и вышел на крыльцо. К его удивлению, Ярдар не ушел далеко, он сидел на скамье прямо у дома. Эцур спустился к юноше, который вертел в руках глиняный шарик. Ярдар тут же спрятал вещицу, краем глаза заметив Эцура.

– Проветрился? – спросил Эцур, набивая трубку табаком.

Ярдар кивнул, не поднимая взгляда на мужчину. Эцур накинул на Ярдара шарф, за что получил легкий шлепок по руке.

– Не надо меня трогать.

– Так я и не трогал, – Эцур зажал зубами трубку, с удивлением глядя на руку, немного горящую от удара.

Смельчак, однако. Обычно от Эцура шарахались, даже если он находился среди людей в человеческом облике.

– Конечно, лучше будет если сам все расскажешь. Ида заслуживает правды за то, что пригрела тебя в своем доме.

Ярдар воззрился на Эцура и тому стало немного не по себе. Такой злости во взгляде юнца ему еще не приходилось видеть за все то время, что они общались.

– Я не просил тащить меня сюда. Если уж на то пошло, не просил и спасать.

– Еще как просил! – зашелся смехом Эцур. – Кто там вопил, пока с него стаскивали штаны и пытались поиметь? Ты так орал, что мертвецы наверняка услышали, что уж про меня говорить!

Холод пробирал до костей и Ярдар задрожал.

– Говорю, пошли обратно. Чего упрямиться? Тебя никто не гонит. Раз уж так получилось, что я разглядел тебя настоящего, буду пока молчать.

– Пока? – Ярдар вздернул правую бровь.

– Да, – Эцур вздохнул. – Повторюсь: Ида заслуживает правды.

Он сунул трубку обратно в карман, вытряхнув табак на снег, силой поднял Ярдара со скамьи и поволок юношу к двери. Лежа той ночью на своей постели, слушая, как храпел Эцур, развалившийся на диване в гостиной, Ярдар думал о том, как лучше всего рассказать обо всем Иде.

Только с чего начинать? С того, что перечил отцу, который определил место жительства Ярдара в святилище, провонявшем благовониями? С того, что Ярдар – вор, который обокрал жрецов? С самих жрецов?

Ярдар зарылся лицом в подушку. Начать с него самого?

2

Приближался Праздник середины зимы, он же принес и дурные вести. Люди поговаривали, что в уделе обосновалось чудовище, пожиравшее детей. Ярдар в шутку спрашивал у Эцура не он ли таким образом решил разнообразить свой рацион.

– Кто же в здравом уме пойдет детей жрать, очнись, – отвечал на такое Эцур. – Косточки мелкие, толком не выковыряешь из зубов потом. Вот таких острословов как ты, мой друг, отлавливать самое то.

И Эцур хрипло смеялся, глядя на вытаращенные глаза Ярдара. Эцур удивлял не столько своим чувством юмора, сколько умением быстро подобрать ответ практически на все. В ступор его могла ввести только Ида, долго и с расстановкой рассказывающая про новые придуманные рецепты или, скажем, про бесконечный поток посетителей с жалобами на простуду. Эцуру было без разницы о чем она говорила, лишь бы говорила, сидел и слушал голос. Ведь голос предназначен именно для того, чтобы слушать. Терпкий и сладкий, он заполнял собой пространство, грел, обволакивал. Когда рассказ Иды заканчивался, Эцур некоторое время даже не замечал этого, поскольку находился целиком там, в ее голосе, не вникая в суть, лишь отчасти улавливая какие-то фразы. Ида даже не обижалась, когда видела, что Эцур сидел с отсутствующим взглядом.

Ярдару полюбились походы в чайную лавку. Они с Эцуром неторопливо прогуливались, обсуждая последние новости. Эцур насвистывал какую-то мелодию, Ярдар рассматривал дома. За все время прогулок по деревне он уже выучил кому принадлежит то или иное жилище. Например, в доме с воротами, на которых красовался резной волк, жила большая семья, а по соседству обитала одинокая пожилая женщина. На ставнях окон у нее была изображена лиса, ворота всегда открыты, потому можно увидеть, как эта женщина возилась в саду, расчищая снег.

– Ну, не созрел еще для откровений? – спросил Эцур в одну из таких прогулок.

Он закурил на ходу, выпустил дым из ноздрей. Ярдар неопределенно мотнул головой. Мимо них пронеслась стайка ребятишек с радостными воплями. Едва завидели Эцура, как остановились и принялись разглядывать его. Один из мальчишек, с россыпью веснушек на пухлых щеках, заливисто засмеялся, принялся тыкать пальцем в Эцура:

– Смотрите! Смотрите на него! Это же он чудовище, которое детей ест!

Остальные ребята сначала нерешительно заулыбались, а потом подхватили.

– Чудовище! Чудовище!

Эцур повернулся к ним.

– Тебя не учили пальцы держать при себе, как и свой поганый язык за зубами? – спросил он, выдыхая колечки дыма.

– Чудовище! – вновь прилетело от мальчишки.

Он скорчил рожицу.

– Я здесь чудовище! – прогрохотал Ярдар, неизвестно откуда взявшимся низким басом. – Догоню и сожру каждого!

Дети завизжали, бросились наутек. Эцур сначала удивленно посмотрел на Ярдара, а потом расхохотался.

– Ты ведь понимаешь, что Ида с тебя семь шкур за такое спустит? – прокряхтел он, вытирая выступившие от смеха слезы.

– Если узнает, – Ярдар смотрел вслед орущим детям, которые бежали куда глаза глядят.

Эцур, кажется, даже поперхнулся.

– Узнает, – просипел он, прокашлявшись. – Сейчас эти мелкие негодники нажалуются своим родителям, те придут по твою душу к Иде. Только ругаться будут не за безобидную выходку, а за что-то поужаснее. Дети любят приукрашивать. Ярдар повел плечом.

– Да и ладно, – он улыбнулся. – И что, часто так тебя дразнят?

Эцур ухмыльнулся.

– Каждый день.

– Все из-за глаз?

Они продолжили свой путь. Вывеска уже показалась из-за других домов.

– Не только из-за них, – Эцур зевнул. – Видели меня в зверином обличье. Сам посуди, ты бы иначе меня назвал, увидь хвост и рога?

Ярдар не нашелся что ответить, потому просто помолчал.

– Вот и пришли, – Эцур дернул на себя дверь чайной лавки.

Над их головами прозвенел колокольчик.

В лавке многолюдно. При появлении Эцура многие покупатели недовольно поджали губы. Кто-то сердито рассматривал его, кто-то неодобрительно качал головой. Воздух в лавке был густым, пах шоколадом, каким-то фруктами. Люди переговаривались между собой, отчего складывалось впечатление, что жужжит рой пчел. Вдоль стен лавки – высокие шкафы с открытыми полками, на каждой из которых стояли пузатые стеклянные банки с чаями всевозможных цветов, глубокие миски, наполненные доверху леденцами в хрустящих обертках.

– Давай, заходи, чего встал, – Эцур пропихнул Ярдара в лавку. – О, нам повезло, смотри-ка!

Эцур протиснулся к одной из полок, на которой находилось большое блюдо с каким-то лакомством, завернутым в тонкую желтоватую бумагу. Эцур схватил сразу несколько штук.

– Что это? – поинтересовался Ярдар, тоже взяв в руку небольшой сверток.

– Пирожные с карамелью, орешками и шоколадом, – заговорщицки прошептал Эцур прямо на ухо юноше. – Самая вкусная штука, которую я когда-либо пробовал. Только не говори Иде, обычно самая вкусная штука – это ее пирог с вишней.

Ярдар тихо рассмеялся. Эцур достал из кармана кожаный мешочек, туго набитый монетами.

– Их так редко привозят, что я готов был уже сам научиться их готовить, – продолжал шептать Эцур, развязывая мешочек и вручая Ярдару пирожные, которые успел ухватить с блюда.

Ярдар поднес один из сверток к носу и заулыбался.

Пахло здорово.

– Но каждый раз, когда я собираюсь с духом и хочу отправляться за ингредиентами, они появляются, – бубнил Эцур, отсчитывая нужное количество монет. – А, вот еще что!

Он бросился к банке из синего стекла, открыл ее, шумно втянул носом запах содержимого, которое по цвету напоминало пожухлую траву. Ярдар разглядел крохотные засушенные бутоны чайной розы, листья смородины, миндаль, бело-перламутровые шарики, похожие на речной жемчуг.

– Лунный чай, – с благоговением произнес Эцур. – Тоже редко бывает, потому сейчас возьмем с запасом.

– Что за шарики? – Ярдару хотелось достать один из них из банки, только Эцур не позволил, мол, вот купишь себе порцию и наразглядываешься.

– Обработанные осколки луны, – Эцур прикидывал в уме хватит ли у него денег на большую упаковку.

– Бывал в Дувесе?

– Не-а, – мотнул головой Ярдар. – Я мало где бывал вообще.

– Над Дувесой всегда светит несколько лун. Когда одна из них гаснет и обрушивается в море, ее дробят на куски, обрабатывают и часть привозят к чайных дел мастерам.

Эцур довольно улыбался.

– Надо же, – пробормотал Ярдар.

Ему вдруг стало неуютно находиться в лавке, не покидало ощущение, что в затылок неотрывно смотрели. Эцур взял большой сверток, лежавший на одной полке с банкой и двинулся дальше, поскольку еще надо было купить ягодный чай для Иды. Ярдар последовал за ним, лениво переставляя ноги. Хозяйка чайной, милая приземистая женщина с ярко-рыжими волосами, рассказывала о новинках, болтала с посетительницами. Ярдар озирался по сторонам, слушая бубнеж Эцура, который открывал банку за банкой, принюхиваясь к ароматам. На миг Ярдару показалось, что люди расступились и перед ним теперь стояли жрецы, а их маски бесстрастно смотрели на недоуменного юношу. Но тут мимо него прошла женщина в темно-зеленых одеждах и фигуры жрецов растаяли. Ярдар погнал прочь дурные мысли, следуя за Эцуром, который шел расплачиваться за чай и пирожные.

∞

Понравилось Ярдару и кататься с горки. Подходящее место для катания находилось не сразу. То вокруг было многолюдно, то горка была слишком пологой. Наконец, дойдя до довольно-таки крутого спуска к реке, скрывшись от посторонних глаз, Эцур мог снять кольцо, рухнуть на землю и потянуться, чувствуя, как приятно снег холодил мех. Зверь барахтался, крутился, потом выгнул спину, размял лапы. Один из таких дней выдался чудесным. Солнце плыло по ярко-голубому небу, на котором не было ни облачка. От мороза у Иды и Ярдара раскраснелись щеки.

– Здорово, – проворчал Ярдар, бросая на снег тяжеленные санки. – Помог бы хоть.

Эцур презрительно дернул хвостом и на штаны Ярдара приземлились белые хлопья снега.

– Это была твоя затея, потому сам и таскай. Ярдар тихо ругнулся, поправив шапку-ушанку.

– Где Ида? – спросил Эцур, оглядевшись по сторонам.

Ему в морду прилетел снежок. Послышался сдавленный смех из-за дерева. Эцур оскалился, начал скатывать снег в огромный шар. Когда он замахнулся, чтобы им бросить в Иду, она расхохоталась и побежала прятаться за другое дерево. В итоге снежный шар обрушился на Ярдара, который не смог удержать равновесие, повалился на спину.

– Я вообще не причем, и на тебе, подарочек… – бурчал он, пока поднимался и отряхивался.

Эцур швырнул в него еще снежок, уже поменьше. С Ярдара слетела шапка. Юноша покачал головой, с укором посмотрел на Эцура, который сидел на снегу, вывалив язык из пасти.

– Очень хорошо, – Ярдар подобрал шапку, нахлобучил ее на голову, как следует завязал тесемки, отошел подальше.

А потом разбежался и с воплем повалил Эцура. Тот опешил, даже немного растерялся. Ида заливисто смеялась, стоя чуть поодаль, уже выйдя из-за дерева, но все еще опасаясь мести Эцура.

– Так тебе и надо! – крикнула она.

Однако увидев как Эцур поднимается и несется к ней, она радостно завопила, попыталась убежать прочь, только глубокий снег не позволил сделать этого. Эцур схватил Иду, посадил себе на плечи. Ярдар же пододвинул санки к спуску, уселся на них, взял в руки веревку, прикрепленную к деревяшкам. Стал смотреть вниз, то и дело меняя расположение саней. Двинет вправо – нет, врежется в дерево внизу. Чуть левее – уже лучше, но все равно можно зацепиться. Еще левее – ага, так хорошо.

Пока он примерялся, Эцур поставил Иду на землю, подкрался к Ярдару сзади, толкнул санки. Юноша покатился вниз с оглушительным воплем. Эцур, все так же высунув язык, радостно наблюдал, как сани, со свистом пролетели мимо злосчастного дерева, но въехали в другое. От столкновения весь снег, что лежал на ветвях, посыпался на Ярдара. Эцур издал довольный рык.

Ида с нетерпением ждала, когда поднимется Ярдар, ей тоже хотелось покататься на санях. Эцур же предложил ей сесть ему на спину и покрепче ухватиться за шею. Ярдар, увидев, что Ида восседала на звере, как на коне, почувствовал, что ему немного завидно.

– А можно и мне так? – спросил Ярдар, стряхивая снег с шарфа и пальто.

Эцур вскинул голову вверх.

– Еще чего!

И бросился вниз с громким воем.

Вечером, развесив намокшую одежду перед камином, все трое сидели возле печи в кухоньке, попивая душистый ягодный чай. Ида искренне верила, что этот напиток согревал лучше всех прочих. На большом блюде лежали несколько оставшихся булочек с горячим чесночным маслом внутри. Когда с чаем было покончено, Эцур выудил свою трубку, набил ее табаком и закурил. Ида приглушила освещение. В кухоньке воцарился полумрак, в котором плыли дымные кольца. Золотые глаза Эцура мягко светились, как маленькие теплые солнца. Ида поставила возле себя свечу, принесла кожаные шнурки, каменные бусины и принялась плести тугие браслеты. Ярдар же придвинулся к окну, уложив руки на широкий подоконник. Пришла метель. Она бросала снег в окна под пение злого ветра. За порог ступать нельзя, а то пропадешь. Эцур откинулся на спинку стула, смежив веки. На его левой руке тускло поблескивало медное кольцо. А на утро Ярдар заболел. То ли так сказалось катание на санках, то ли слишком много он выбегал на улицу, не удосужившись накинуть тулупчик. Мол, я же только до колодца, да и до лавки недалеко добежать!

Ярдар проснулся совершенно разбитым. Он сел на постели, с трудом разлепив глаза. Потом поковылял на кухню, с каждым шагом ощущая, что силы покидали его. Странное дело, обычно его простуда не брала вовсе. Наверное, уже совсем скоро начнется, вот и сил оставалось все меньше.

Ида уже позавтракала и теперь варила что-то в небольшом котелке. Повсюду лежали пучки засушенных трав, холщовые мешочки, стояли открытые банки с резко пахнущими сыпучестями. Порция завтрака для Ярдара стояла на столе, накрытая тонким полотенцем.

– Ты как? – спросила Ида, увидев, что юноша буквально вполз в кухоньку.

Пар из котелка вздымался к потолку. Ида бросила в булькающую жидкость что-то похожее на птичьи лапки, и пар превратился из белого в бирюзовый. Острый запах въедался в ноздри, Ида прикрыла лицо ладошкой. Ярдару же хоть бы хны: нос заложило так, что приходилось дышать ртом. Юноша расстроился. Так и есть ртом нужно! Как бы не помереть за столом.

– Никак, – вяло отозвался Ярдар, убирая полотенце.

Под ним оказались золотистые лепешки, от которых еще исходило тепло. Рядом на плоской тарелке дожидался своего часа омлет с зажаренным сыром, а в кружке юноша обнаружил компот из сушеных фруктов. Наверняка, все чудесно пахло. Ярдар вздохнул и принялся завтракать. Ида поглядывала то на помощника, то на котелок. В дверь постучали, от чего Ярдара чуть было не схватился за голову – его словно по макушке колотили молотом. Ида пошла открывать, а сама подумала, что толку от Ярдара сегодня явно не будет. Потом она поприветствовала раннего посетителя, проводила его в комнатку, а сама вернулась в кухню.

– Иди-ка обратно в постель, – велела она, увидев, что юноша отставил от себя тарелку и на компот смотрит недовольно: аппетита явно не было.

Наверное, еще и безвкусное все, с забитым-то носом.

Ида коснулась ладонью лба Ярдара.

– Вот это да! – воскликнула она, покачала головой.

Снова повторила, чтобы он отправлялся в кровать и не вздумал вставать. Достала из кухонного шкафчика светло-зеленый пузырек.

– На, – Ида вручила пузырек Ярдару. – Выпей, перед тем как ложиться.

Парнишка кивнул.

В спальне Ярдар откупорил пузырек. В нем – тягучая жидкость мятного цвета. Запах был терпким, однако юноша его практически не почувствовал. Ярдар пожал плечами, залпом выпил содержимое сосуда. На него тут же навалился сон.

Снилось, что он шел по лесу, где среди скрюченных деревьев мелькала чья-то тень. Глухой голос беспрестанно бубнил про серебряного зайца, прыгающего по небесам. Ярдар продолжал идти, оглядываясь по сторонам, голос не умолкал.

Проснулся Ярдар когда уже стемнело. В спальне зажгли свечи, оттого в ней было тепло и пахло нагретым воском. На полу, возле его кровати, сидел Эцур, кое-как примостившись у тумбочки. Ярдар удивился тому, как зверь-исполин умудрился втиснуться в комнатушку. Перед Эцуром расстелена плотная ткань, у него в лапах маленький ножичек, которым он что-то старательно вырезал из небольшого кусочка дерева. Стружки летели на ткань. Эцур сопел и тихо ругался, когда ножик не слушался и срезал слишком много коры. Затем забубнил ту самую песню из сна Ярдара. Юноша потянулся, повернулся на бок, потом подполз к краю кровати.

– Что ты делаешь? – сипло спросил он, откашлявшись.

– Свистульку мастерю, – отозвался Эцур.

Он сдул стружки, протянул лапу-руку к юноше. На раскрытой ладони лежал миниатюрный зайчик.

– Посеребрю потом, – зверь с обожанием смотрел на свое творение.

– Ты что ли пел, пока я спал? – спросил Ярдар.

Голова уже почти не болела. Эцур кивнул.

– Шерстка серебро-о-о, глазки – самоцве-е-еты, – затянул зверь грубым голосом.

У Ярдара вытянулось лицо.

– Не слышал что ли эту песню никогда? – усмехнулся Эцур.

Зверь высунул язык, пока старательно вырезал ушки у зайца, мыча мотив песни.

– А ты где ее услышал? – Ярдар с любопытством посмотрел на Эцура, ответил вопросом на вопрос.

– Каждый день слышу, когда поспевают ягоды, – зверь кряхтел, старательно вырезая на ушках насечки – так он изображал мех. – Перед тем, как приняться за сбор, дети поют ее, чтобы Хюги, даирнай, принимающий форму серебряного зайца, не дал им заблудиться да помог целую корзину набрать.

– Хюги? – Ярдар наморщил лоб, якобы вспоминая всех известных ему даирнай, могущественных существ, которым в Нортгаре поклонялись, как божествам.

Тот, кого противопоставляли Старшему сыну.

– Да можешь не стараться, – Эцур любовался готовой свистулькой. – Я его помню, только потому, что близко к лесу живу и песню эту слышу. Взрослых спроси – никто не скажет кто это. Дети-то да, искренне верят.

Ярдар почесал подбородок.

– Ты кому это вырезал? – спросил он, кивнув на фигурку.

Эцур что-то пробормотал, отвел взгляд, затем снова затянул песенку про Хюги.

Через несколько дней Ярдар поправился и с новыми силами стал помогать Иде по хозяйству. В канун Праздника середины зимы, к Иде заглянула молодая женщина с густыми волосами цвета золотой пшеницы. Ярдар невольно залюбовался. Он находился на кухне, чистил картошку для ужина, женщина стояла в коридоре. Вместе с ней вошла маленькая девочка в темно-синем плаще, с такими же изумительными волосами, как у матери. Пока Ида разговаривала с посетительницей, девочка во все глаза рассматривала Ярдара. Он улыбнулся ей, а девчушка показала Ярдару язык и спряталась за матерью. Когда они уходили, Ида нагнулась к девочке, расспросила о самочувствии, а потом достала из кармана посеребренную свистульку в форме зайца, протянула девочке. Та восторженно запищала, кинулась обнимать Иду. У Ярдара от удивления рот приоткрылся. Когда мама с девочкой ушли, Ярдар поинтересовался о свистульке. Ведь он явно помнил, что ее вырезал Эцур, а он не особенно-то хорошо относился к детям. Кроме как мелкими негодниками их и не называл.

– Девочка плохо ела, капризничала, когда нужно было садиться за стол, – сказала Ида. – Эцур был здесь, когда они приходили в прошлый раз. Он сказал, что если она начнет хорошо есть, то подарит ей свистульку, которой нет ни у кого в мире.

Ярдар глупо улыбнулся.

Ай да Эцур.

∞

В один из вечеров, будучи в крайне хорошем расположении духа, Ида приготовила телятину, достала из закромов сладкий эль и пригласила Ярдара разделить с ней трапезу. Эцур где-то пропадал уже почти неделю. Ярдар немного удивился этому, ведь и дня не проходило без его визитов. И ужину юноша тоже удивился. Ида не отличалась покладистым и дружелюбным нравом, она была резкой, а язык, как бритва – что ни слово, то едкое или колкое замечание. Когда они закончили с ужином, а немного эля еще осталось, переместились в гостиную, к гостеприимному камину, где трещали поленья.

– Да явится он, не переживай так, – Ида посмотрела на грустное лицо помощника.

Ярдар лишь пожал плечами. У него на языке вертелось столько вопросов, что буквально не терпелось вывалить их один за другим. Начал с непринужденной беседы о недавно прохворавшей корове соседки, и дошел постепенно до постоянного снующего в доме огромного зверя. Задавать такие вопросы раньше он бы попросту не осмелился.

– Кто такой Эцур? – тихо поинтересовался Ярдар, ощущая как кровь приливает к лицу и ушам. – И почему ты ему должна?

Ида слегка затуманенным от эля взглядом посмотрела на юношу, сделала глоток и вздохнула.

– Ну, как не хотелось бы мне это признавать, в первую очередь он тот, кто спас мою жизнь. Не таращись на меня так, звучит странно, конечно.

Ярдар отвел глаза. Ида отставила кружку с элем, закуталась поплотнее в вязаную накидку, поджала под себя ноги. Отсветы огня блуждали по лицу, перебегая на украшенные вышитыми картинами стены. Ида достала трубку, набила табаком. Зажгла и закурила.

– Я не всю жизнь жила здесь.

– Ого.

– Да. Мы с родителями жили недалеко от речки, вода в которой коротким холодным летом становилась серебряной от наполнявшей ее рыбы. Жили хорошо, мама помогала соседям справиться с хворями и недугами, за что ее всегда славно благодарили. Папа занимался резьбой по дереву. Нас народилось четверо и я часто приглядывала за самым младшим, которому и года не исполнилось. Пока его не сгубила, э-э-э… Болезнь. Одной ночью я проснулась от криков, мама стащила меня с кровати и упрятала в бочку в подвале, сказала сидеть тихо и не высовываться, пока не придет за мной. Случилось что-то страшное, но я не знала что. Мама не приходила, а крики становились все громче. Однако скоро в подвал кто-то пришел, открыл бочку. И когда я увидела, кто это был, я закричала.

Женщина усмехнулась.

– Представь, ждешь маму, а приходит за тобой какое-то чудовище. Правда, это чудовище вытащило меня из горящего дома. Притащил сюда.

Ида понурила голову.

– Вернуться туда духу не хватает.

– А Эцур что? – Ярдар придвинулся ближе к Иде.

– Эцур раньше был человеком. Он говорил, что однажды разгневал одного даирнай, обидчивого божка, выкрал какую-то вещицу. И теперь бродит как неприкаянный по землям людским и блуждает в полусвете.

– Сколько ему лет?

Ида снова пожала плечами.

– Кто его знает. Отшучивается обычно, мол, не пристало такие вопросы неприличные задавать.

Во входную дверь замолотили с такой силой, что казалось, та вот-вот слетит с петель. Ярдар вздрогнул, испуганно посмотрел на хозяйку дома. Ида быстро поднялась на ноги и поспешила в прихожую. Помощник, недолго думая, посеменил за ней. На пороге стоял высокий бородатый мужчина с суровым, угрюмым лицом. Темные глаза метали молнии, губы плотно сжаты, а на прямом носу виднелся поперечный шрам. Сквозь пелену снега за его спиной просвечивали несколько всадников на лошадях.

– Что нужно? – спросила Ида, с вызовом глядя на гостя снизу вверх – человек, стоявший перед ней, был огромного роста.

Молодая женщина едва доставала до завязок плаща.

– Ваша помощь, госпожа, – низким, раскатистым басом произнес мужчина и смиренно склонил голову в знак уважения.

– Мой хозяин получил страшное ранение на охоте и жизнь медленно, но верно угасает в нем.

– С чего вы взяли, что я могу помочь? – Ида скрестила руки на груди и задрала подбородок.

– До нас дошли слухи о вашей безграничной силе и добром сердце, – мужчина говорил это, не поднимая головы.

У Ярдара создалось впечатление, что гость боялся смотреть в лицо Иды.

Женщина робко оглянулась на юношу.

– Мы заплатим столько, сколько вы весите! – в голосе пришедшего явственно слышалось отчаяние.

– Я не беру денег, – оскорблено произнесла Ида. – Поеду, но у меня есть условие.

– Все что угодно, – мужчина, наконец, поднял глаза и в них заблестела надежда.

– Он поедет с нами, – отрезала женщина, кивнув в сторону Ярдара, а тот оторопел от неожиданности, попробовал отказаться, но Ида была непреклонна.

Велела собрать все необходимое и одеться потеплее. Мужчина просиял и, вернувшись к своим сопровождающим, сообщил им, что с ними отправятся двое. Ярдара усадили позади молодого парня, совсем мальчишки. Ида села на коня мужчины, говорившего с ней. Он назвался Бреннаром и учтиво помог взобраться в седло, предложив в качестве дополнительной защиты от ветра и снега накинуть свой плащ поверх ее пальто. Ида вежливо отказалась и попросила не терять времени – ведь умирающий нуждался в немедленной помощи, а путь, как оказалось, был неблизким. Ярдар ужасно устал и вымотался, пока добирались до города. Без малого они находились в пути всю ночь и снег не прекращался ни на минуту. Ярдар мысленно ругал себя за то, что не был настойчивым и не остался в доме, в тепле и уюте.

Но отказать Иде он никак не мог, и раз женщина сочла его полезным в этом деле, то постарается помочь.

∞

Они прибыли на место, когда непроглядная ночная тьма понемногу начала рассеиваться. Мерцающие огоньки окон в домах встречали всадников. Они спешились у большого двухэтажного дома, у которого их дожидались конюхи. На входе в дом Ярдар обомлел, а Ида помрачнела. Высокие потолки и множество гобеленов. По дому сновали люди в просторных белых одеждах и юноша узнал в них целителей и жрецов разных божеств, призванных сюда, чтобы помочь залечить раны страдальца или хотя бы облегчить его кончину.

Новоприбывших провели в спальню на втором этаже, где царили полумрак и духота. Ярдар увидел, что пол захламлен обрывками светлой ткани в бурых пятнах.

Кровь.

На кровати кто-то лежал, но его не было видно из-за столпившихся вокруг людей. Наверное, те целители, которых они видели в коридорах, не смогли помочь, это другие. Ида раздраженно клацнула зубами, взяла одну из свечей, расставленных на столе у кровати, бесцеремонно растолкала всех и приблизилась к больному. Ярдар тоже подошел, вдруг что-то подать потребовалось бы. И отшатнулся, прижав руки ко рту.

В свете свечи, которую Ида держала над страдальцем, он увидел молодого мужчину.

Лицо его блестело от пота. Светлые волосы разметались по намокшей подушке. На Ярдара и Иду смотрели два воспаленных голубых глаза с налетом лихорадочного блеска. Длинная, тонкая шея, а все что ниже – красная, липкая каша, месиво из развороченной напрочь грудной клетки. Посередине слабо билось оголенное сердце. Ида сердито нахмурилась и резко обернулась на стоящих позади нее. Те почему-то виновато отвели взгляд, стараясь не смотреть в пылающие вулканы, коими стали глаза женщины.

– Вы хоть понимаете, что он вот-вот умрет? – крикнула Ида. – Пошли прочь, живо, чего пялитесь?

Кто-то поспешил скрыться за дверью спальни, остальных мгновенно рассвирепевший Бреннар выволок силой. Ида приблизилась к больному, взяла его руку в свою ладонь и прошептала:

– Слышишь меня?

К удивлению Ярдара, больной услышал и его губы даже дрогнули, сложившись в бледное подобие улыбки. Ярдар вздохнул. Ида вытерла пот со лба умирающего.

– Ну-ка, обхвати мою руку покрепче, так.

Страдалец моргнул, слабо сжав пальцы Иды.

– Потерпи совсем немного.

Она замерла, вперив свой взгляд куда-то вперед, глядя в темный угол за изголовьем. Из мрака на них смотрели пылающие глаза. Эцур. Правда, Бреннар никого не заметил и лишь попросил женщину поторопиться, мол, чего отвлекаться. Она поджала губы, сильнее ухватила умирающего за руку. Эцур вышел из темноты в тусклый свет. Покачал головой и грозно вперился взглядом в лицо Иды. Женщина лишь дернула плечом. Хриплый кашель. У страдальца горлом пошла кровь.

– Что вы делаете?! – заорал Бреннар, но Ярдар не дал ему подойти ближе.

Обломки ребер выпали из грудины, вместо них прорастали новые. Ярдар как завороженный смотрел на это. Но потом взглянул на Иду и будто врос в пол. Ее лицо потемнело, вместо глаз – две черных дыры, нос провалился вглубь черепа, кончики пальцев вытянулись, почернели и стали напоминать корявые, обугленные ветки сожженных деревьев. Изо рта потянулась струйка черного дыма. Ярдар зажмурился, сунул руку в карман штанов, нащупал глиняный шарик, стал шепотом успокаивать себя.

Когда он открыл глаза, молодая женщина выглядела как обычно. Дыра в груди заросла и страдалец издал судорожный вздох, на щеках забрезжил свежий румянец. Эцур тихо ругнулся и пропал в темноте, из которой появился.

Бреннар упал на колени перед кроватью больного, по его щекам покатились слезы. Он ухватил руки молодого мужчины, зарылся в них лицом, рыдая и не переставая причитать. Молодой господин ласково потрепал его по волосам, как мальчик, играющий с преданным псом.

– Позвольте спросить, – Ида, встала, слегка пошатываясь, из правой ноздри стекала тоненькая струйка крови – быстро вытерла рукавом, чтобы никто не увидел, но Ярдар успел заметить.

Бреннар поднял на нее глаза.

– Кто же вас так? – женщина вздернула подбородок, выпрямила спину, будто не позвоночник у нее, а нечто идеально ровное, негнущееся.

Ярдару почему-то показалось, что это напускное.

Не будь там свидетелей, Ида бы без сил упала.

– Охота сложилась неудачно, – Бреннар стиснул руку молодого господина, который с печальным видом слушал их, приподнявшись на локтях.

– Наверное, стоит ей рассказать, – прошептал он с легкой хрипотцой.

– Я уже обо всем поведал, – отрезал Бреннар.

– Не надо так, – страдалец мотнул головой, украдкой посмотрел на Иду и Ярдара.

Те молча переглянулись и двинулись к выходу из спальни.

– Стойте! – ослабевший голос молодого мужчины довольно быстро набирал силу.

Оклик получился немного визгливым, но, тем не менее, громким и напористым.

– Я не настаиваю на разглашении столь великого секрета, – бросила Ида и Бреннар скрипнул зубами.

Страдалец покраснел. То ли от стыда, то ли от накатившей злости.

– Прошу вас, не уезжайте, будьте моими гостями. Позвольте вас отблагодарить гостеприимством, вкусной едой и теплой постелью. Вы наверняка устали, ведь ехали издалека.

Ярдар смущенно переминался с ноги на ногу, ожидая ответа Иды. Она поджала губы и кивнула. Ярдар вдруг подумал, что умиравший никак не мог знать, что ехали они издалека, он же в бреду метался. Но парнишка отогнал эту мысль.

– Господин, – дрожащим голосом начал было Бреннар, однако молодой господин остановил его жестом.

– Мой дорогой Бреннар, позаботься о том, чтобы нашим гостям приготовили лучшие комнаты и распорядись, чтобы тотчас накрыли на стол, – он сел на кровати.

Бреннару ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться и, поклонившись, он вышел из спальни.

– Если вас не затруднит, окажите услугу, – ласковым голосом молодой мужчина обратился к женщине и ее спутнику. – То, что вы услышите не должно никак дойти до простых жителей, я непременно распоряжусь, чтобы никто не пострадал, но и сеять хаос мне не хочется. И еще. Не могли бы вы подать мне одежду?