Текст книги "Его изумительный поцелуй"

Глава 20

За годы военной карьеры Эшу дважды прокалывали плечо штыком, в него три раза стреляли, а один раз его укусил за лодыжку дикий кабан. Он перенес тропическую лихорадку, когда две недели пребывал в таком состоянии, что не мог вспомнить даже своего имени. Едва не стал жертвой пигмеев-людоедов, которые собирались потушить его в большом котле. Но все эти происшествия можно было счесть прогулками по Гайд-парку в погожий день по сравнению с тем адом, в котором оказалось его тело, когда маленький рот Кларинды пробежал вниз по его шее.

Эш громко застонал, когда ее умный язычок на мгновение вырвался из губ, чтобы ткнуться в его кожу.

– М-м-м… – Кларинда почти мурлыкала от удовольствия. – Ты такой вкусный… Солоноватый и сладкий одновременно… – Ее губы заскользили ниже, поддразнивая курчавую поросль волос на его груди, выглядывавшую в воротнике рубашки. – Боже, я бы так тебя всего и съела!

Эш беспомощно смотрел на ее макушку, буквально парализованный удивительно живой картиной, вставшей перед его внутренним взором, на которой именно это она и делала. Воспользовавшись его неподвижностью, Кларинда схватилась своими жадными руками за ворот рубашки у его шеи и рванула тонкий батист в стороны с такой силой, что Эш услышал звук рвущейся ткани. Когда Кларинда наклонилась, чтобы испробовать на вкус загорелую кожу его груди, он едва сдержал ругательство, красочно описывавшее, что именно ему хотелось сделать с ней.

Снова схватив Кларинду за плечи, Эш приподнял ее и слегка встряхнул.

– Взгляни на меня, Кларинда! Мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки и услышала меня.

К несчастью, она попробовала выполнить его просьбу, устремив голодный взор на губы Эша. А это почти лишило его возможности сосредоточиться на том, что надлежало сказать. Но Эш все же попытался:

– Когда Фарук предложил мне одну из своих женщин на ночь, у меня не было иного выбора, кроме как воспользоваться этой возможностью. Я подумал, что если смогу на целую ночь попасть в гарем, то мне удастся вывести из него тебя и Поппи. Но, боюсь, я ошибся в своих расчетах. Они заперли нас здесь. – Обхватив одной рукой плечи Кларинды, чтобы она удерживала равновесие, другую руку он положил на ее подбородок и слегка приподнял ей голову, чтобы она увидела его глаза. – Я хочу, чтобы ты меня поняла. Ты сейчас – это не ты.

Кларинду его слова озадачили, она недоуменно заморгала.

– Тогда кто же я?

«Женщина, на которой собирается жениться мой брат», – промелькнуло в голове у Эша.

Вспомнив об этом, Эш вздохнул.

– Женщины дали тебе какой-то наркотик. Судя по состоянию твоих зрачков, он содержал опий и какой-то афродизиак.

Об опасном эффекте таких снадобий Эш слышал еще в джунглях Африки. Ему рассказывали, как достойные и морально устойчивые женщины, забыв после порции такого снадобья о каких бы то ни было приличиях, буквально сходили с ума и вели себя как мартовские кошки: задирали юбки, чтобы предложить свои прелести любому проходившему мимо мужчине.

Похоже, Кларинда и думать не хотела о том, что времени у них в обрез.

– О да! – воскликнула она, при этом ее глаза зажглись. – Должно быть, все дело именно в этом ужасном отваре, который они заставили меня выпить. Они сказали, что от него я буду изнывать по твоим прикосновениям. Что он превратит меня в дикарку, которая станет умолять тебя делать с ней все, что ты пожелаешь. И что я тоже захочу делать то, что больше всего тебе понравится. Это все правда?

Эшу пришлось дважды откашляться, прежде чем он нашел в себе силы ответить ей:

– Да, моя хорошая, правда. Наркотик, который они тебе дали, заставляет тебя чувствовать… хотеть делать то, чего ты в обычной обстановке делать не будешь.

Глаза Кларинды широко распахнулись.

– Ты имеешь в виду, что ты бы мог…

Он угрюмо кивнул:

– Да, я бы…

Эш кивнул еще раз.

Кларинду его слова не только не привели в ужас, а, напротив, обрадовали.

– Так ты бы мог сделать со мной все, что хочешь? – спросила она.

– Все, что угодно. – Несмотря на отчаянные попытки Эша держать себя в руках, его взор невольно опустился вниз, чтобы полюбоваться ее сосками, рвавшимися наружу из-под тонкого шелка, и дразнящими тенями, крывшимися под тканью. Эш с усилием поднял глаза к ее лицу, а когда заговорил, в его голосе послышались низкие, хриплые нотки. – Все! – многозначительно добавил он.

– А наутро я вспомнила бы о чем-то?

– Не знаю, – покачал головой Эш. – Это зависит от твоего организма и от силы того наркотика, который они тебе дали.

Кларинда с минуту раздумывала над его словами, а затем небрежно пожала одним плечом:

– И что же тебя останавливает?

Не успел Эш задать этот вопрос самому себе или хотя бы унять сбившееся дыхание, как она снова оказалась рядом. Кларинда схватилась за его сорочку и принялась тереться о его шею лицом, как маленький голодный котенок, а затем провела по его напряженному подбородку сводящую Эша с ума дорожку из нежных, сладких поцелуев.

Эш закрыл глаза, его грудь приподнялась от тяжелого, судорожного вздоха, когда он позволил себе представить на одно короткое мгновение, какой могла бы быть Кларинда без единого шипа.

Отвердевшие соски Кларинды касались его мускулистой груди, прикрытой лишь тонким батистом сорочки, заставляя Эша стискивать зубы. Здесь, вдали от привычной им цивилизации, было так просто сбросить цепи условностей. Забыть о веках сдержанности и вернуться к первобытному состоянию, когда мужчина мог взять женщину просто потому, что ему этого хотелось и он обладал физической силой сделать это.

Эш знал, как поступил бы в подобной ситуации его брат. Он так и видел выражение отвращения на лице Максимилиана, презрение в его холодных серых глазах.

Кларинда обвила его шею своими гибкими руками, ее манящие поцелуи приближались к уголкам его рта. Но если он позволит ее ищущим губам найти его губы, то им обоим не будет спасения.

Призвав на помощь всю силу воли, которой наделил его Бог, Эш стал отрывать цепкие руки Кларинды от своей шеи. Стараясь делать это быстро и эффективно – а это было непросто, учитывая, что его плоть уже затвердела, как скала, – он толкнул Кларинду спиной на подушки и прижал к ним ее запястья по бокам от ее головы. Эш надеялся таким образом хоть на время успокоить ее и позволить своей крови снова устремиться к голове.

Кларинда неверно истолковала его движение. Она явно обрадовалась тому, что оказалась под Эшем, а потому задвигала бедрами и прикусила нижнюю губу, бесстыдно предлагая ему себя. При этом в ее глазах поблескивал озорной огонек.

Эш с трудом сохранял суровое выражение лица.

– Скорее всего утром ты ничего этого и не вспомнишь, зато я ничего не забуду, – сказал он. – Но как только ты придешь в себя, ты меня возненавидишь. И я, в свою очередь, возненавижу сам себя еще сильнее.

– Не говори ерунды! Я не могу испытывать к тебе ненависти!

– То, что ты чувствуешь сейчас, не имеет ко мне решительно никакого отношения, – сказал Эш. – Поверь мне. Когда дело доходит до такого голода, который терзает сейчас твою плоть, тебе подойдет любой мужчина.

Улыбка на лице Кларинды погасла. А ее нижняя губа задрожала – совсем чуть-чуть, но и этого оказалось довольно для того, чтобы Эш почувствовал себя худшим из негодяев на свете.

– Так вот что ты думаешь, Эш, – промолвила она. – Что мне подойдет любой мужчина? Это неправда. Я всегда мечтала только о тебе. Только о тебе, – повторила она.

Эш уже приговорил себя к тяжелейшей физической пытке, которую он вынужденно терпел из-за нее, однако он был совершенно не готов противостоять тому невероятному обожанию, которое застыло сейчас в ее огромных зеленых глазах. На него производила впечатление уверенность, с которой Кларинда лгала под влиянием опиума и бог знает чего еще.

– А как же Макс? – мрачно напомнил Эш.

Она безучастно посмотрела на него.

– Ты ведь помнишь Макса, не так ли? Моего брата? Твоего жениха?

– А-а, Максимилиана? – На ее лице появилась радостная улыбка. – Твой брат такой милашка. Я когда-нибудь говорила тебе, до чего он мил?

– Нет, – проворчал Эш. – И лучше бы ты этого не делала.

Понимая, что просто не сможет долго находиться в такой позе, когда лежащая на подушках Кларинда была прямо под ним, Эш рывком усадил ее.

– Я хочу, чтобы утром ты помнила обо всем том, что я с тобой не сделал, а потом смогла бы рассказать об этом моему брату во всех подробностях, – проговорил он.

– Тогда что же мы будем делать всю ночь, чтобы скоротать время?

Кларинда встала на колени, чтобы посмотреть на него в лунном свете своими искренними, большими, влажными глазами.

– Ждать, пока пройдет действие того зелья, которым они тебя опоили.

– И сколько на это понадобится времени? – спросила Кларинда.

– Вечность, – бросил Эш, откидываясь на пурпурный плюшевый валик.

Как ни старался Эш держаться от Кларинды на расстоянии вытянутой руки, она так и тянулась к нему. Когда он сложил руки на груди и попытался удержать ее на месте свирепым выражением лица, она принялась поглаживать его рубашку на груди. Но даже этих невинных прикосновений оказалось достаточно, чтобы по его чреслам пробежал огонь.

Наклонившись вперед и слегка качнувшись на коленях, Кларинда громко прошептала Эшу на ухо:

– А ты знал, что женщина может сама себе доставлять удовольствие?

Уголок его рта слегка приподнялся в неуверенной улыбке.

– Ну да, я слышал об этом, – кивнул он.

Усевшись на колени, Кларинда оглянулась назад через плечо, словно для того, чтобы удостовериться, что никто их не подслушивает.

– Они меня этому научили, – сказала она. – Хочешь посмотреть?

– Да, хорошо, – выдохнул Эш. – Хочу. – Кларинда потянулась к самому сокровенному уголку своего тела, но Эш перехватил ее руку. – Я хотел сказать «нет», черт возьми!

Если она дотронется до своего лона у него на глазах, он взорвется здесь и сейчас.

Его слова лишь на мгновение осадили Кларинду.

– Когда обитательницы гарема учили меня всем возможным способам доставлять удовольствие мужчинам, – заговорила она, склонив голову набок, отчего водопад волос упал ей на раскрасневшуюся щеку, – я старалась думать о Максе. Честное слово, так оно и было. Однако перед моим мысленным взором появлялся только ты. И я делала с тобой много того, чего не могла сделать раньше. Трогала тебя. Целовала. – Кларинда подняла на Эша горящий желанием взгляд, а ее рука, проскользнув мимо его предплечья, дотронулась до натянутых, как канаты, мышц его живота. – Представляла, как накрываю твою плоть своими губами.

Эша настолько поразили ее слова, что он на мгновение перестал дышать. Он попытался, но так и не смог оторвать глаз от приоткрытых лепестков ее губ и представил себе, как они прикоснулись к его плоти, обхватили ее и что он при этом чувствовал.

– Если это поможет тебе… легче перенести сложившуюся ситуацию, я могла бы показать тебе, чему они меня научили, – с готовностью предложила Кларинда. – Представляешь, мы для этой цели использовали огурец! – Еще один лукавый взгляд через плечо. – Знаешь, я притворилась, что мне все это неинтересно, но улучила минутку, когда никто на меня не смотрел, и утащила один огурец, а потом унесла его в свой альков, чтобы попрактиковаться. Конечно, я не так опытна в этом деле, как Ясмин, но я уверена, что ты смог бы помочь мне. В конце концов, разве практика не позволяет добиться совершенства? – Из ее горла вырвался короткий хриплый смешок. – Я часами практиковалась в игре на фортепьяно, чтобы доставить удовольствие папе. Так что я не вижу причины не попрактиковаться, чтобы доставить удовольствие тебе.

– Да… Нет… Да… – бессвязно пробормотал Эш, заставляя себя оторвать глаза от ее губ. Таких мягких, таких соблазнительных, таких искушающих губ. – Существует множество причин, почему ты не можешь практиковаться на мне. – Странно, но, произнеся эти слова, он не мог придумать ни единой причины. Эш вообще был не в состоянии думать.

Словно почувствовав его возрастающие мучения, Кларинда потянулась рукой к его лицу. Ее собственное лицо было полно нежности, а глаза потемнели от сострадания.

– Все это так несправедливо. Могу себе представить, как тебе трудно.

Эш даже не почувствовал, что ее вторая рука высвободилась из его хватки, пока она не коснулась той части его тела, которая уже давно изнывала от желания вырваться из плена его бриджей.

Каким-то образом Эшу удалось остановить Кларинду и не позволить ей дотронуться до себя самой, но никакая сила на небесах или на земле не помогла бы ему оттолкнуть ее руку, когда она дотронулась до него. В такое мгновение он не шевельнулся бы, даже если бы с неба на него упал огромный камень и раздавил бы его насмерть. Впрочем, необходимости в огромном камне не было. Когда пальцы Кларинды уверенно сжали его отвердевшую плоть, скрытую под тканью бриджей, он был уверен, что тут же умрет на этом самом месте.

– Прошу тебя, Эш… – прошептала она. Безумные огоньки в ее глазах сказали Эшу о том, что действие афродизиака еще только начинается. – Я не могу больше ждать… Я ждала так долго… так долго… Я хочу тебя… Ты мне нужен…

Сколько же ночей он провел без сна, представляя себе, как она шепчет именно эти слова? Невозможно отказать ей, когда она смотрит на него такими глазами. Он сделал это лишь однажды и с тех пор много раз горько сожалел об этом.

Эш выпрямился как мраморное изваяние, и она скользнула к нему на колени, едва не задушив его. Теперь к его плоти прижималась не ее рука, а влажный жар, пылавший между ее бедер. На Кларинде не было белья под сорочкой, и он чувствовал запах ее желания. И этот запах казался более сильным и притягательным, чем любые экзотические духи и масла. Запах Кларинды, способный свести мужчину с ума. Превратить его в дикое животное, у которого на уме лишь одно.

Приподняв его рубашку, Кларинда прильнула к нему, издавая тихие и жалобные стоны, рождавшиеся где-то в глубине ее горла.

– Тут так жарко… Разве тебе не жарко?

Когда она прижалась своими грудями к его груди, Эшу стало не просто жарко – он пылал, как от тропической лихорадки.

– Я знаю, что больше не нравлюсь тебе, но ты не должен быть так жесток. О, Эш, прошу тебя… Разве ты мне не поможешь? – лепетала Кларинда. – Я горю… там… горю… горю… – Она вся дрожала и почти лишилась дара речи от желания. – Я хочу… мне нужно… – Из ее груди вырвался прерывистый стон – жалобный звук, который проник прямо в его сердце.

Ее дрожащие руки протянулись к его бриджам и принялись развязывать на них шнурки. Эшу оставалось только откинуться назад, опереться на локти и не мешать ей.

Пока Кларинда находилась в таком состоянии, не было ничего, что она не позволила бы ему сделать с собой, ничего, что она не сделала бы сама. Он может взять ее зрелое тело и исполнить все свои самые темные эротические фантазии, включая и те, которые он уже сотни раз воплощал в своих снах.

Эш больше не мог делать вид, будто она не узнает, что он с ней делал. Если он сейчас даст себе волю, на ее теле не останется ни единого мускула, который не узнает, что ее любили… Любили всеми возможными способами, какими мужчина любит женщину. И если она попытается поклясться, будто не помнит ни мгновения, они оба будут знать, что она лжет.

Эш до сих пор помнил, как бежал за ней по лугу в один прекрасный весенний день, а она в шутку стала молить его о поцелуе. Теперь настала его очередь. Теперь он может поддразнивать ее, заставить ее умолять его, забыв о гордости. Он может заставить надменную мисс Кларинду Кардью встать перед ним на колени и с удовольствием наказать ее за каждый проступок, который она совершила по отношению к нему.

Когда непреодолимое искушение в виде губ Кларинды потянулось к его рту, Эш отвернулся, и это было самым тяжелым испытанием, которое он когда-либо переносил.

– Ш-ш-ш… – прошептал он, крепко обнимая ее и качая, как ребенка. – Все хорошо, мой ангел. Все будет хорошо.

Эш знал, что надо сделать. Знал, что есть всего один способ остановить ее. Даже если это его убьет.

Игнорируя ее протестующие стоны, он развернул Кларинду и усадил ее между своих раздвинутых ног так, что она оказалась спиной к его груди. А затем, обхватив ее талию рукой, удержал ее на месте.

Кларинда запустила ногти в его предплечье, ее дыхание смешивалось со всхлипами.

– Что… что ты делаешь?

Когда одна ее беспомощная слеза упала ему на руку, он был абсолютно уверен в том, что принял правильное решение. Ради нее. Ради себя самого. Возможно, даже ради Макса.

– Забочусь о тебе, – шепнул Эш в ответ, убирая с ее щеки залитую лунным светом прядь и прижимаясь губами к грациозной колонне ее шеи. Он может заставить себя не прикасаться к ее губам, но не в состоянии противиться желанию попробовать на вкус ее благоухающую кожу.

Кларинда устроилась поуютнее, и это невысказанное доверие показалось ему трогательнее всего, что было раньше.

Заставив себя не замечать веса ее грудей, Эш опустил руку между ее ног. Ему не надо было прилагать никаких усилий, чтобы она раздвинула бедра. Кларинда, издав резкий вопль, с готовностью приподняла их, прижимаясь к его ладони, согнутой ковшиком. Эш ласково погладил ее сквозь шелк сорочки, чтобы она привыкла к его прикосновениям.

Ее плоть под его ладонью была настолько горяча, что ею можно было обжечься. Но Эш не осмеливался запустить руку под сорочку, ведь ему до отчаяния хотелось проникнуть в нее любой частью своего тела, пусть даже это будет один палец. Или пальцы. Кларинда была настолько готова принять его, что шелк лип к ней, как вторая кожа.

Даже неоперившийся юнец с легкостью нащупал бы между нежными лепестками женской плоти крохотный бутон. А Эш не был неоперившимся птенцом.

Проведя пальцем по этому бутону, Эш обнаружил, что он твердый и набухший, как спелая вишня, которая так и ждет, чтобы ее сорвал палец… мужчины… или его язык. Эш надеялся, что с помощью этой легкой ласки он сможет потушить бушующее в Кларинде пламя. Однако прикосновение кончика его пальца к этому невероятно чувствительному комочку подействовало так же, как действует огниво на трут. Огонь страсти разгорелся в ней с такой силой, что угрожал спалить их обоих дотла.

Кларинда билась об него, как дикое животное, хватая ртом воздух. Крепче сжав ее талию, Эш стиснул зубы, чтобы сдержать рвущиеся из его груди стоны и хоть немного успокоить собственное дыхание. Он чувствовал, что его решимость сдержать себя становится слабее с каждым мгновением.

– Просто расслабься, милая, – задыхаясь, проговорил он, сокрушаясь о том, что не может сделать того же. – Отдайся удовольствию.

Вознамерившись сделать все возможное для Кларинды, он стал осторожно водить пальцем вокруг отвердевшего бутона. Она выгнулась дугой и ритмично задвигалась под неслышную, но торжествующую мелодию этого древнего танца.

Восприняв это как одобрение своих действий, Эш гладил, ласкал, теребил и похлопывал ее сквозь промокший от страсти шелк. Все его усилия были направлены на одну цель – довести ее до пика удовольствия.

Эш стал тереть изнывающий по его ласкам бутон сцепленными вместе большим и указательным пальцами, чтобы доставить ей еще больше наслаждения. Кларинда повернулась к нему лицом, шелковистые пряди ее волос прилипли к ее влажным губам.

– О, Эш!.. Боже мой!.. Эш!.. О!..

Она накрыла его руку своей рукой. Кларинда заставила Эша еще больше нажимать на чувствительный бугорок, а с ее губ сорвался восторженный крик, сообщивший ему о том, что она достигла сияющих высот наслаждения.

Эш был готов к взрыву Кларинды, но он никак не ожидал, что сам последует за ней в эту опасную пропасть. Эшу понадобилась вся его сила воли, чтобы сдержать охвативший его экстаз, похожий на волну прилива, готовую снести все на своем пути.

Все еще прижимая к себе дрожавшую Кларинду, Эш упал на валик. Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания, словно он пробежал огромное расстояние.

Понятия не имея о том, что, извиваясь в экстазе от ласк Эша, она постоянно задевает ягодицами его восставшую плоть, Кларинда довольно вздохнула и, повернувшись в его объятиях, обвила его шею руками, а голову положила ему на грудь. Ее глаза уже закрылись. Кларинда зевнула, как сонный котенок. В это мгновение она была похожа на ту маленькую девочку, которая украла его вещи, когда он с братом Максом купался в одном из прудов в поместье своего отца.

Теперь, когда Кларинде больше не приходилось бороться с действием афродизиака, она могла поддаться более спокойному влиянию опиума. Если повезет, она проспит до самого утра, и ее сон не омрачат сожаления о прошлом и страх перед будущим.

Эш не мог позволить себе такой роскоши.

Он пришел сюда, планируя побег, чтобы разорвать паутину, сплетенную его собственными руками. Крепко обняв Кларинду, он запечатлел поцелуй на ее все еще влажном от пота лбу и отодвинулся в сторону, зная, что впереди его ждет самая длинная ночь в его жизни.