Текст книги "Золотой ворон"

Однако хозяин серьезно ответил:

– Видимо, это место находится ровно на границе между Ямаути и внешним миром. Это таинственное явление – воздействие границы, которая защищает страну ятагарасу. Оно пытается отсечь тех, кто рвется проникнуть снаружи.

Да, молодой господин говорил об этом, когда латал прорехи внутри горного храма в Сигурэ: страна Ямаути устроена так, что выйти из нее легко, а вот попасть внутрь трудно. Однако Юкия не чувствовал себя плохо и все еще был в человеческом облике.

– То есть путь, которым мы пришли, и есть те самые Третьи ворота? – догадался Юкия, растерявшийся от того, какую форму приняли ворота и насколько это не совпадало с его ожиданиями.

Молодой господин посуровел:

– Чтобы убедиться в этом, нам надо будет послушать старика.

– Погодите-ка! Вы же говорили: истинный Золотой Ворон может ходить туда и обратно, не пользуясь воротами. А если это так, то, даже миновав эту самую границу Ямаути, или как там ее, вы можете спокойно пройти наружу и назад.

На это молодой господин кивнул:

– Так и есть. Когда он рассказал мне про «дорогу, по которой сложно вернуться», я подозревал, что здесь вход в Ямаути будет защищен. Но подумал, что меня, истинного Золотого Ворона, не коснутся никакие сложности. Я не сомневался, что все будет просто, поэтому без всякой подготовки пошел за тобой.

Но…

– Не знаю, что случилось. Ничего не понимаю, – серьезно пробормотал наследник.

– Да вы что, Ваше Высочество!

– Возможно, это возмездие за мое самодовольство. Я не ожидал, что даже меня воспримут как внешнего врага.

На первый взгляд молодой господин выглядел спокойно, но Юкия недаром целый год ему прислуживал. Для него было совершенно очевидно, что хозяин, хоть и делает вид, что спокоен, на самом деле паникует.

– И что же делать? Так нас вообще запрут здесь, – сказал юноша.

Сзади поджидают взбесившиеся от злости обезьяны. Вероятно, молодой господин смог бы прорубить путь через них, но Юкии конец, если дойдет до этого.

Юноша приуныл, однако хозяин махнул рукой:

– Не бойся. Меня беспокоит то, что старик отправил сюда не только меня, но и тебя. И раз я тоже не могу здесь пройти, значит, эта граница – нечто иное, чем у края гор.

– Иное?

– Думаю, она ждет от нас не каких-то необычных умений, а проверяет, знаем мы, как выбраться отсюда, или нет. То есть здесь все устроено не так, чтобы задержать любого, какими бы талантами он ни обладал, а так, чтобы пропустить любого, если он умеет искать дорогу. В таком случае требуются не силы Золотого Ворона, а гибкость ума, способная решать сложные задачи.

– Но ведь у нас нет времени, чтобы спокойно подумать!

– Знаю. Поэтому ты тоже думай. Раз старик сумел когда-то пройти здесь, значит, задачу можно решить.

Юкия удержался от возражений и замолчал. Если молодой господин прав, сейчас самое главное – хорошенько поразмыслить.

Некоторое время хозяин и слуга молчали. Когда-то старик так же, как и они, добрался до горы костей и вернулся к этому месту. Здесь он застрял и искал путь назад. Как же он в молодости нашел выход?

Юкия ничего не понимал и только скреб голову. Так или иначе, выход камнем старик закрыл после своего возвращения. Его никто не ограничивал во времени, а нам надо найти ответ быстро. Неужели он об этом не подумал? Понятно, что из-за обезьян, которые живут в глубине, ход нельзя было оставить совершенно открытым, но это уж слишком. А время, которое Юкия потратил на то, чтобы привязать нить к столу? Ведь старик знал, что это бессмысленно.

Нет, погодите-ка! Точно! Старик уже решил эту задачу. Он сам и есть подсказка. Юкия стал вспоминать слова и действия старика. Для начала он дал им время – всего два коку. И чтобы пройти за этот промежуток туда и обратно, пришлось бы очень постараться. Если речь только о времени, у старика в прошлом его точно было больше.

Ценный светильник. Пожалуй, его старик несколько десятков лет назад не имел, а у Юкии есть. И белая нить, которая вела Юкию. Это оказалось совершенно бессмысленно, но о чем думал старик, когда поклялся, что нить никто не тронет? Жалел мальчишку за его бессмысленное действие? Или радовался этому маленькому сопротивлению? В общем, ни одного внятного намека старик не дал. Наоборот, временные рамки затруднили положение.

И тут Юкия сообразил. Ограничение времени в два коку он воспринял как усложнение, а получив светильник, решил, что этим ему облегчили задачу. Но ведь это он сам так истолковал условия, а не старик ему это сказал. Это лишь его собственное отношение.

Еще немного подумав об этом, Юкия наконец сообразил:

– Ваше Высочество, погасите свет.

Молодой господин удивился, услышав неожиданное предложение.

– Что? Но ведь тогда мы не будем знать время, – предупредил он.

Однако Юкия, закрывая крышку лампы, объяснил ему:

– Здесь нам уже все равно, знаем мы время или нет. Здесь важнее запах!

– Запах?

– Чтобы измерить время, старик зажег курительные палочки. Он сказал, что подождет, пока они не догорят. Я-то считал это неудобным для нас условием, но все наоборот. Возможно, это нам поможет.

Тут и молодой господин понял, что имел в виду паж.

– Ясно. Вот, значит, зачем палочки?

Он тоже погасил светильник и принюхался в темноте. Светильник только мешал, показывая бесчисленные путаные ходы. И раз глазам нельзя доверять, опорой могут стать только другие чувства – слух, осязание, вкус и обоняние.

Наверное, при этом временной отрезок в два коку значения не имел. Важно было лишь, успеют ли молодой господин и Юкия обратить внимание на путеводную миссию палочек и вернуться обратно за то время, пока они горят.

Осторожно двигаясь на ощупь, чтобы не свалиться в пропасть, они пошли вперед и поняли, что из множества ходов, которые они видели при свете, не осталось ни одного. Видимо, из-за того, что зрение обманулось, остальные чувства в тот момент тоже работали плохо.

Уверенный в собственных выводах, Юкия теперь изо всех сил нюхал воздух. Однако его уши заметили изменения раньше, чем нос. Он услышал еле различимый голос где-то справа и сзади, наискосок.

– Обезьяны!

В груди что-то сжалось.

Принюхиваясь к слабому аромату, молодой господин воскликнул:

– Нашел! Отсюда чуть пахнет.

– Правда?

– Сандал и корица. Я уверен, те самые палочки.

Юкия зашагал на голос, вытянув руку. Хозяин, похоже услышав его приближение, протянул ему руку навстречу.

– Скорее. Времени совсем не осталось.

Он вдруг посадил пажа к себе на спину.

Насколько Юкия помнил, первая часть пути поднималась вверх по отлогому склону. В обычное время он бы настаивал, что может и сам пойти, но сейчас решил, что нужно довериться хозяину, и молча устроился на его спине.

Чтобы не отвлекаться, светильник они зажигать не стали, но молодой господин со своей ношей побежал так уверенно, будто видел дорогу. Иногда Юкия ощущал близость каменных стен, но хозяин, не останавливаясь, легко уворачивался от столкновений и бежал вперед, ни разу не споткнувшись о неровную землю.

Юкия совсем недолго катался на спине хозяина: впереди показался свет – это был выход. Они увидели, как в этом свете тянулся к ним танцующий дымок от палочек. Внезапно этот дымок исчез, и они увидели, как черные силуэты берутся за клин.

Юкия крикнул:

– Стойте! Подождите, пожалуйста! Мы уже вернулись!

Молодой господин напоследок рванулся изо всех сил и, проскользнув в щель, вылетел из тоннеля.

Свет факелов, еще недавно казавшийся Юкии слабым, теперь выглядел очень ярким. Когда они выбрались наружу, юноша тут же соскользнул на пол. Похоже, хозяин был совсем без сил: не обращая внимания на слугу, он оперся руками о колени и тяжело дышал.

– Долгонько вы. – Рядом со столом, на котором лежали палочки, сидел на принесенном кем-то стульчике старик и потягивал чай.

Юкия оценил взглядом пепел на подносе и услышал вопрос старика:

– Ты принес то, что я просил?

Юноша вытащил из рукава хрящик и подал старику обеими руками[14]14
  Рукава кимоно обычно очень широкие и используются вместо карманов. В знак уважения предмет подают обеими руками.


[Закрыть].

– Прошу, убедитесь сами.

Старик взял маленький белый кусочек и покатал его на морщинистой ладони.

– Смотри-ка! Хрящ? Неплохо!

Глядя в пол, молодой господин пытался выровнять дыхание. При этих словах он поднял голову, вытирая пот со лба.

– И что это значит, король Саку?

Когда наследник назвал это имя, улыбку старика в свободном кимоно сменил грозный взгляд.

– Я вижу, ты тоже понимаешь, что это, Ваше Высочество наследник престола.

– Оно пахнет внешним миром. Тот, кто хоть раз побывал там, не может этого не знать.

Юкия с подозрением переводил взгляд с одного на другого.

– Этот хрящ не принадлежит ятагарасу в человеческом облике, не принадлежит и другим животным страны Ямаути. Он… – Молодой господин на миг закусил губу, а потом с трудом продолжил: – Он человеческий.

* * *

– В горе были обезьяны?!

Когда наследник с Юкией вернулся в Сёёгу, в его комнате вместе с Сумио и Хамаю их уже ждали Нацука и Рокон. Старший брат молодого господина явно хотел много чего сказать, но, когда ему все рассказали, заготовленные слова улетучились из его головы.

Не меняясь в лице, наследник кивнул в ответ на вопль Нацуки.

– Да. Только непохоже, что мы сможем добраться до них, вырыв яму.

В пещере они с Юкией прошли через границу, охранявшую Ямаути. Обезьяны совершенно точно находились снаружи.

– Значит… – уточнила Хамаю, которая до сих пор слушала молча, – пещера, где вы были, действительно Третьи ворота, а обезьяны вторглись через нее?

– Нет, думаю, это не ворота и не тот маршрут, которым они проникли к нам в этот раз.

Молодой господин, видимо, всю дорогу во дворец размышлял о том месте, где видел обезьян.

– Судя по словам короля Саку, эти существа живут в пограничной полосе между Ямаути и внешним миром.

– Пограничной?

– Это ни то, ни другое. Пограничье, промежуток, трещина. В общем, их логово – между двумя мирами.

Когда будущий наследник уезжал учиться, он попал во внешний мир через ворота Судзаку-мон. Тогда, чтобы попасть из Ямаути наружу, он прошел через такую же пещеру.

– В пещере Судзаку-мон дорога только одна, и там чисто. В этот раз мы шли через подземелье, которое еще не обустроили. Мы столкнулись с обезьянами примерно посередине, а если бы прошли дальше, наверняка выбрались бы во внешний мир. Свидетельство этого – подобранные там кости.

Он глазами подал Юкии знак, и тот показал всем принесенный хрящ. Эта кость, которая когда-то была частью чьего-то тела, теперь лежала на татами, отсвечивая белым в тени.

– Разве это не кость ятагарасу, умершего в человеческом облике?

Останки, которые Юкии приходилось видеть на похоронах в Тарухи, выглядели точно так же, как кости из глубин подземного прохода. Именно поэтому он решил, что они принадлежат ятагарасу, убитым обезьянами.

– Ничего удивительного, что ты так подумал. Если всю жизнь прожил в Ямаути, ты с ними никогда не соприкоснешься. Это кости существ, которых в Ямаути нет. Это кости людей.

– А чем они отличаются от ятагарасу? – У Юкии на лице отразилось искреннее непонимание слов молодого господина.

В Ямаути, когда ятагарасу обращается в человека, его тоже называют человеком. И тэнгу[15]15
  Тэнгу – племя, проживающее за пределами Ямаути, во «внешнем мире». Торговый партнер ятагарасу.


[Закрыть], с которыми Ямаути ведет торговлю, также умеют принимать человеческий облик, поэтому всех существ, которым такое под силу, привыкли называть людьми, но на деле это неправильно.

– А ты когда-нибудь задумывался, почему облик, который мы принимаем, называется человеческим? Что означает «человек»?

Юкия затруднился с ответом, хотя для него, такого умного парня, это было нехарактерно.

– А разве это не слово для различения коней и ятагарасу?

– Нет. Внешним миром управляют люди. Тэнгу там совсем немного. Это, скорее, человеческий мир, поэтому тэнгу живут в нем затаившись, чтобы их не обнаружили. Если сущность ятагарасу – птица, то сущность человека – человек. Они не умеют превращаться и живут от рождения до смерти в одном и том же облике. Само выражение «человеческий облик» пришло от людей.

Молодой господин начал объяснять, но запнулся. Ятагарасу – создания, которые рождаются в яйце, а вырастая, принимают человеческий облик. Разумеется, их сущность – не человек, а птица. Попав во внешний мир, молодой господин поначалу сильно удивлялся. Язык, религия, обычаи, науки.

По легенде, бытующей в Ямаути, народ ятагарасу пришел в эту страну, ведомый горным богом Ямагами-сама. И все, что есть в Ямаути, было взято из внешнего мира и приспособлено для собственного удобства, возможно даже слишком. Узнавая внешний мир, молодой господин смутно начал осознавать, что его предки возродили в Ямаути внешний мир.

Выходит, Ямаути – это садик, созданный по подобию внешнего мира, а ее народ, способный принимать человеческий облик, – замена людям, которые там обитают. Наследник заподозрил, что, вероятно, человеческий облик ятагарасу, противоречащий их сущности, тоже связан с этим. Однако это слишком вздорные предположения, чтобы объявить подобное здесь перед всеми.

– Так или иначе, раз там были человеческие кости, пещера обезьян точно соединяется с внешним миром. А правят им люди. Я никогда не слышал про обезьян, которые пожирают людей, следовательно, вероятность того, что они пришли оттуда, мала. Видимо, их логово – в таком месте, о существовании которого ятагарасу не знают. Они там живут неизвестно с какого времени, затаскивают к себе людей из внешнего мира и пожирают их. До сих пор так было, но по какой-то случайности они обнаружили проход в Ямаути и тогда вместо людей стали поедать ятагарасу в человеческом облике.

Выслушав размышления молодого господина, Сумио пробормотал:

– Действительно, в Садзаки обезьяны не пытались съесть коня. Значит ли это, что они считают пищей только тех существ, которые выглядят как люди?

Где-то есть такой же проход в пограничье между Ямаути и внешним миром, как пещера, найденная королем Саку.

Вдруг Рокон, который стоял опершись спиной о дверь комнаты и молча слушал разговор, лениво сказал:

– Судя по тому, что я услышал, догадываюсь, что он находится где-то в Тюо.

– Что?!

Нацука живо оглянулся, а Рокон равнодушно ответил ему:

– Смотрите сами: и те ворота, о которых мы знаем, и те обезьяны находятся в пещерах, связанных с горой Тюо. Если дорога во внешний мир тянется из центра горы, тогда становится понятно, почему головорезы Подземного города владеют Третьими воротами. Теперь мы знаем, что проходы принадлежат двору и Подземному городу. Этих ворот двое. Неважно, что одни находятся выше, а другие ниже, начальная точка и тех, и других – в этой горе.

Видимо, благородные вороны, решившие построить дворец у вершины, нашли двое ворот, вытачивая гору. Это были ворота Кин-мон и ворота Судзаку-мон. Из-за того что усадьбы благородных воронов принято строить на склонах горы, других ходов во внешний мир не обнаружили.

И напротив, под горой, куда благородные вороны не добрались, продолжали работать обитатели Таниай. Вполне вероятно, что, выдалбливая Подземный город, они нашли и Третьи ворота, и ту пещеру с горой костей. Король Саку дал несколько подсказок молодому господину и Юкии, которые сумели вернуться оттуда. Одна из них как раз подтверждала догадки Рокона.

– Король Саку сказал, что Подземный город и Третьи ворота не имеют отношения к обезьянам. В то же время обезьяны все-таки проникли к нам, а это возможно только в Тюо, – рассуждал Юкия, чувствуя облегчение оттого, что на его родине прохода нет.

Нацука непонимающе посмотрел на него.

– Но если на севере тоннеля не было, почему обезьяны появились в Суго и Садзаки? Если верить подсказкам короля Саку и считать, что проход, о котором не знает даже Подземный город, находится в Тюо, то выходит, что обезьяны из Тюо добрались до окраин своими силами.

С достоинством выпрямившись, Юкия ответил Нацуке:

– Я могу предположить, зачем обезьяны направились к окраине. Мы для них просто корм, а Ямаути сейчас всего лишь охотничье угодье. Раз уж тут нашлась добыча, которая не знает об их существовании, зачем же им оповещать о себе? Думаю, они решили потихоньку, незаметно для всех добыть побольше. В Тюо много ятагарасу, но, если кто-то пропадет, это сразу заметят. А в отдаленных Суго и Садзаки, где произошли нападения, можно разом убить всех ятагарасу, и об этом могут не узнать. И в самом деле, о трагедии в Садзаки мы узнали почти спустя месяц. Так что уместнее вопрос не «Почему?», а «Как?». Крыльев у обезьян нет, на нашем языке они не говорят. Если из Тюо на окраину северных земель лететь, это не займет много времени, однако идти пешком слишком далеко. Они не могли бы добраться туда, не сбившись с пути. Если подумать, как им удалось пройти такое расстояние, не заблудившись и не вызвав подозрений ятагарасу, ответов остается немного.

Пока Юкия говорил, видимо, Нацука тоже понял:

– То есть кто-то владеющий местным языком отвел туда обезьян?..

Что в Суго, что в Садзаки обстоятельства складывались слишком уж благоприятно для обезьян. Значит, они заранее все разведали, нашли поселения, которые не сообщались с другими деревнями, и выбрали цель.

– Это либо обезьяны, которые давно прикидывались ятагарасу, либо ятагарасу-предатели. Так или иначе, у них были проводники-помощники.

Они могли двигаться только по земле, и им пришлось бы миновать заставы.

– Надо немедленно проверить таможенные записи.

О Садзаки неизвестно, а вот в случае с Суго временной промежуток удастся сузить.

Нацука привстал, но молодой господин остановил его, подняв руку:

– Подожди. На заставах нужно выяснить еще кое-что.

Молодой господин взглянул на Юкию, и все остальные тоже повернулись в сторону мальчика. Тот сказал:

– Вообще-то, у нас есть еще одна подсказка от короля Саку. И возможно, проводник обезьян в Ямаути – это ятагарасу, который предал нас, чтобы заполучить это.

При этих словах Юкии наследник взял в руки кость, которая лежала перед ним. Король Саку говорил, что человеческие кости для ятагарасу не просто кости. Неизвестно, кто придумал так их использовать, однако в виде порошка они становились лекарственным снадобьем.

– Среди некоторых ятагарасу в Ямаути это снадобье было известно под названием «Черепок отшельника».

Как только все присутствующие поняли, о чем идет речь, они ахнули и вытаращили глаза. Молодой господин вспомнил слова, которые при расставании прошептал ему король Саку: «Теми, кто свалился сверху, мы займемся. Но уж тех, кого ты взял под свои крылья, защищай сам».

«Конечно, король. Ты мог бы этого и не говорить, я и так собираюсь оберегать их».

* * *

Когда Юкия посетил Окагу, Коумэ вместе с другими дамами занималась шитьем. Нет, точнее, она сидела рядом с дамами, которые шили новые одежды, и училась на ненужном кусочке ткани. Она выглядела так мило, так серьезно, старательно работая иглой и иногда останавливаясь, чтобы послушать подсказки.

Когда ее окликнула дама и доложила о приезде Юкии, Коумэ заметила его у двери, и на ее лице появилась улыбка.

– Юкия! Мне кажется, что я давным-давно тебя не видела! Ты уже закончил свои дела в Тюо? – с сияющим лицом она подбежала к юноше.

– Мне нужно с тобой поговорить. У тебя есть время?

– Да, конечно.

Юкия повел удивленную девушку за собой в маленькую комнатку, которую ему заранее предоставила Масухо-но-сусуки. Закрыв дверь, Юкия повернулся к напряженной Коумэ.

Эта комната, подготовленная для новых придворных дам, снаружи закрывалась раздвижными дверями сёдзи. Ослепительные весенние лучи белыми отблесками освещали помещение, обрисовывая застывшую в пустой комнате девушку в ярких одеждах.

– Какая ты нарядная!

От похвалы Коумэ расцвела.

– Замечательное платье, правда? Смотри! Это все госпожа Масухо-но-сусуки для меня сделала! Я будто принцесса!

Коумэ, в простом одеянии придворной дамы, наслаждалась собой. Поверх коротких штанов хакама она надела шелковое нижнее косодэ, а поверх глянцевого хитоэ – розовую накидку утиги с вышитым узором из маленьких цветочков. Светлые волосы девушки были аккуратно уложены, а маленькие губки, кажется, тронуты помадой.

По сравнению с тем, как она выглядела при первой встрече, девушка изменилась до неузнаваемости. И дело не только в одежде. Главное – изменилось ее лицо.

– Ты уже возвращаешься в северные земли? А ты не мог бы задержаться? Дамы в Окагу обещали научить меня модной во дворце забаве!

Коумэ была оживленнее и веселее, чем раньше, но Юкии это казалось ужасно подозрительным.

– Ты ведь с самого начала вела себя так. И на исчезновение отца не обращала внимания…

– Так что поделаешь, если ничего не известно?

– Точно ли? – спросил Юкия, и улыбка исчезла с лица Коумэ.

– Что это ты вдруг?

– А может, ты просто была уверена, что твой отец жив? Ты ведь знала, что он привел обезьян в Тарухи?

Коумэ замолчала. Девушка не знала, как увильнуть. Ее глаза забегали, и она делано улыбнулась:

– Какие странные вещи ты говоришь.

– Странные ли?

– Конечно! Почему ты так решил?

– А вот почему.

Пристально глядя на дрожащую Коумэ, Юкия спокойно сказал:

– Мне передали, что вы с отцом ехали на двух подводах.

Юкия прекрасно помнил повозки в Суго, которыми явно недавно пользовались. В докладе, который доставили во дворец из Тарухи, тоже говорилось, что от старой дороги вели новые колеи – следы от двух подвод. Коумэ с отцом никак не могли вдвоем управиться с двумя подводами, груженными кувшинами с саке.

– На заставе нам тоже подтвердили эту информацию.

По документам Коумэ с отцом ввезли в северные земли одну подводу, но на самом деле на заставе закрыли глаза еще на одну благодаря взятке. И те двое слуг, которые ехали на второй подводе, также попали в северные земли без документов. И кстати, ущерб в обоих случаях понесли поселения в самом конце старого пути, где подводы уже с трудом могли проехать.

– Ответь мне честно: кто эти двое слуг, которые привезли подводы, но по документам не существуют? – спросил Юкия, делая четкие паузы.

Коумэ слушала его, широко раскрыв свои и так большие глаза и опустив уголки губ. Но, осознав, что заговорить Юкии зубы не получится, глубоко вздохнула.

– Прости. Мы действительно отправились в северные земли вчетвером.

– А почему ты не сказала об этом?

– А меня не спрашивали. Ну, и мы же не очень честным способом провезли их, так что перед благородными воронами мне было неловко о таком говорить. Но так все делают! – Коумэ скривила лицо, нисколько не чувствуя себя виноватой. – Прежде чем обвинять нас, лучше пристыди чиновников, которые берут взятки и закрывают глаза на свои обязанности.

Девушка попыталась увести разговор в сторону, но Юкия не поддался и продолжал допрос.

– Когда ты узнала, что все, кто находился в Суго, были жестоко убиты, тебя не обеспокоила судьба слуг?

– Это же не слуги, просто помощники, которых привел отец. Я их совсем не знаю, мне все равно, что с ними стало. Мне неизвестны ни их имена, ни откуда они. – Коумэ явно прикидывалась дурочкой.

– А я вот думаю, что эти помощники – обезьяны. А ты как считаешь?

– Если и так, я не заметила, – быстро стала оправдываться Коумэ.

– Ты говорила, что вы привезли в Суго саке. – Юкия не обратил внимания на слова девушки и продолжал, не меняя тона.

По документам было ввезено саке. Но в Суго после трагедии не осталось ни одного кувшина с напитком.

– Конечно! В ту ночь всё и выпили!

– Саке с двух подвод?

– Да! Редкий сорт, мы закупили его в Тюо специально к пиру. Все очень радовались!

– И когда ты выпила его, тебя одолел крепкий сон. Так ты сказала при нашей первой встрече. Ты пила на пиру то самое саке, которые вы привезли?

Видимо вспомнив собственные слова, Коумэ ойкнула и прижала руки ко рту.

– А выпив его, ты крепко проспала почти целый день. Лекарь сказал, что в напиток, возможно, подмешали какое-то снадобье.

Если в саке действительно добавили снотворное снадобье, то и все остальные пировавшие должны были впасть в глубокий сон. Не пили только дети, а взрослые жители северных земель – любители захмелеть – из-за снадобья уже не могли себя защитить. И если в этот момент напали обезьяны, все прошло легко, без сопротивления.

– Я сказал, что кувшинов с саке не было. А вот кувшины с другим содержимым мы нашли. Как ты думаешь с чем? – спросил Юкия.

Коумэ, все так же глядя на него широко раскрытыми глазами, ничего не ответила.

– В них хранили порубленных на кусочки и засоленных несчастных жителей Суго, – яростно продолжал Юкия.

Здесь Юкия впервые дал эмоциям волю. От его крика Коумэ испуганно отступила.

– Конечно, очень эффективный способ: привезти в деревню саке с сильным снотворным, засолить тела выпивших его жителей, сложить их в опустевшие кувшины…

– Прекрати… – тоненьким голоском попыталась остановить его девушка, но Юкия не обратил на это внимания и продолжал безжалостно наступать на нее.

– А затем опять закрыть кувшины крышкой и вернуться с ними в Тюо. Никому из путников и в голову не придет, что внутри не саке, а ятагарасу. И подводы торжественно едут по общей дороге.

– Перестань, не надо!

– А глупым благородным воронам достаточно дать взятку. Таким образом вы могли бы привезти засоленные тела в Тюо без всякой проверки. Конечно, что тут поделаешь, ведь виноват забывший о собственном долге благородный ворон, которому и в голову не пришло, что в кувшинах – его соотечественники.

– Прекрати, прошу! – закричала Коумэ, закрыв уши руками и скорчившись.

– А что тебе не нравится? Ты ведь ни при чем. Ты лишь сделала то, что делали все. Можешь гордиться собой.

– Прости. Я правда ничего не знала. Мне действительно казалось, что отец и те двое вели себя странно. Но это все. Я же спала! Я ничего не видела, – с плачем оправдывалась Коумэ.

Однако Юкия безжалостно продолжал:

– Что значит «вели себя странно»?

– Отцу явно было не по себе, мне показалось, что он от меня что-то скрывает. А те двое просто молчали. О чем бы я их ни спрашивала, они не отвечали и только смотрели на меня с ухмылками. Так жутко было! – всхлипывая, отвечала Коумэ. – Но они такие сильнющие! Каждый в одиночку довел по подводе до Суго! Я и сама подумала, что они не похожи на ятагарасу. Это пришло мне в голову, когда я слушала, о чем говорили в усадьбе наместника.

– А почему же ты не сказала об этом?

– Так ведь я на самом деле ничего не знала, и что стало с отцом – тоже.

Выходит, догадываясь, почему на Суго напали, Коумэ пыталась прикрыть отца.

– Я подумала, что если замешаны те двое, то отец, возможно, жив… – Коумэ вытерла рукавом лицо и посмотрела на Юкию покрасневшими глазами. – Но сейчас я совсем ничего не понимаю. Он был настоящим мерзавцем, но сделать такое не мог. Возможно, обезьяны просто использовали его.

Теперь-то можно говорить все что хочешь…

– Если ему велели помочь в таком ужасном деле, он перепугался. Что тут сделаешь? А может, его обманули, использовали, а потом убили вместе с жителями Суго, – со слезами на глазах гадала Коумэ.

– Это вряд ли, – холодно ответил Юкия. – Обезьяны собирались доставить свои соленья в Тюо так, чтобы их не заметили ятагарасу.

Им предстояло миновать заставу и затем пройти еще длинный путь, так что они не стали бы убивать того, кто им помогал. Видимо, отец Коумэ находился тогда где-то близко к Суго, молодой господин и Юкия его просто не заметили.

– Но ты ведь этого не знаешь! – взвизгнула девушка и снова начала всхлипывать.

Юкия холодно смотрел на нее сверху вниз.

– К тому же твой отец должен был получить награду от обезьян.

– Награду?

– «Черепок отшельника».

Ведь все началось именно с него. Молодой господин прибыл в Тарухи в поисках снадобья и там узнал о трагедии в Суго. И головорезы из Подземного мира искали отца девушки, потому что подозревали его в продаже «Черепка отшельника».

Отец Коумэ нуждался в деньгах. Он толком нигде не служил, но любил азартные игры, набрал долгов, везде создавал проблемы. А зарабатывать деньги его гнала, конечно же, единственная дочь, Коумэ.

«Черепок отшельника» в Тюо продавался по невероятным ценам – глаза на лоб лезли. Ничего странного, если, один раз получив за снадобье огромные деньги и войдя во вкус, человек пошел на такое преступление.

– Не знаю я никакого черепка, никогда не слышала! – решительно качала головой Коумэ.

– К сожалению, там, где торговали снадобьем, видели человека, который совпадает по описанию с твоим отцом. Причем видели и в оптовой лавке с лекарствами, и на постоялом дворе в Тарухи.

Вернувшись с переговоров в подземном мире, молодой господин разузнал, что стало известно о снадобье, о котором все забыли из-за нападения обезьян. Расследованию удалось выяснить, что на постоялом дворе в Тарухи, прямо перед продажей «Черепка отшельника», заметили похожего на отца Коумэ мужчину, проигравшего большую сумму в игорном доме.

Наверное, он не собирался продавать снадобье там. Однако ему срочно понадобились деньги. Он отдал все, что имел при себе, так что даже не знал, чем расплатиться с хозяином постоялого двора на следующий день. Нет никаких сомнений, что отец Коумэ предлагал жителей Ямаути обезьянам в обмен на человеческие кости.

Слушая все это, Коумэ менялась в лице и в конце концов растерянно пробормотала:

– Не может быть. Неужели отец…

– Неужели ты совсем ничего не знала? Перестань прикидываться, ты только ухудшаешь свое положение. – Юкия вдруг заговорил так, будто беспокоился о девушке. – Я думаю, твой отец жив. Тебе лучше сейчас рассказать все, что ты знаешь. Если его не найдут, в Подземный город придется отдать тебя.

– В Подземный город? – вскрикнула Коумэ и бросилась к Юкии: – Подожди! За что?!

– Потому что о костях нам сообщил король Подземного города. А за это мы пообещали отдать им тебя.

Когда и так бледная Коумэ услышала это, в ее лице не осталось ни кровинки.

– Это неправда. Пожалуйста, не надо. Их пытки хуже смерти.

– Мы с молодым господином тоже хотели бы этого избежать. Поэтому ты должна нам помочь.

Юкия взял девушку за руку.

Она вытерла под носом и кивнула:

– Хорошо.

– Смотри, так и сам станешь негодяем!

Когда Юкия привел Коумэ на допрос к чиновнику, который расследовал это дело, и вернулся в Сёёгу, его встретил растерянный Сумио. Предвидя, что Юкия не сможет убедить девушку, они с молодым господином тайно подслушивали из соседней комнаты. Юкия считал, что ему прекрасно удались эти переговоры, поэтому слова Сумио ему не понравились.

– Что за дерзость? Я ведь не по своей воле так себя вел. И вообще, самое главное – достичь цели. Если необходимо, я сделаюсь и негодяем, и кем угодно еще.

На это радостно ответил другой голос:

– Эй, слышала, благородная девица? И это говорит человек, не достигший совершеннолетия.

– Да уж, с нетерпением жду, что будет дальше.

Это перешептывались почему-то сблизившиеся Рокон и Хамаю. Супруг Хамаю, совершенно не обращая внимания на то, что его жена весело общается с другим мужчиной, беседовал с Нацукой.

– Теперь Коумэ должна выложить все, что знает.