Текст книги "Золотой ворон"
Автор книги: Тисато Абэ
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Трогательное послание, полное оправданий собственным поступкам, в одном месте твердо доказывало, что все написанное – правда. Это было описание того дня, когда молодой господин и Юкия прибыли в Суго. Юкии потом тоже дали это прочитать, и там действительно оказалось много такого, что мог видеть только свидетель. Дзихэй, несомненно, находился тогда в Суго. Одно это делало его признание очень достоверным.
В дом торговца водой, указанный в письме, сразу отправили людей, которые отыскали там пересохший колодец, где должен быть проход. Опросив соседей, выяснили, что в этом доме жили молодые супруги. Они давно переехали, и теперь дом пустовал.
В колодец спустили вооруженных воинов, и те заметили в стенке колодца отверстие, которое вело куда-то далеко внутрь. Они прошли по нему, сколько могли, но уперлись в тупик. Судя по бумагам, где-то в этом отверстии должен скрываться путь дальше, однако тоннель оказался завален камнем либо чем-то еще, и с этой стороны его было не найти. Кто-то предложил закрыть весь боковой ход в колодце, но тогда не получится проверить, действительно ли обезьяны появлялись отсюда.
Больше всего вопросов вызывало упомянутое в письме присутствие в колодце кого-то, кто владел речью страны Ямаути. Всех и каждого, кто читал предсмертное письмо Дзихэя, оно потрясло. Двор в смятении обсуждал обладателя голоса из колодца.
– Если предположить, что содержание письма правдиво, тогда мы точно знаем, что голос в колодце и продавец воды заключили сделку, после чего к нам проникли обезьяны.
– Что за глупости! Ты хочешь сказать, что есть обезьяны, владеющие нашей речью?
– А если так, где они выучились языку ятагарасу?
– Мы даже не знаем, был ли он обезьяной.
– И что же, по-вашему, находится там, в колодце?!
До сих пор считалось, что обезьяны не владели речью ятагарасу, но теперь эта версия оказалась полностью опровергнута. А если есть обезьяны, хорошо знающие язык народа Ямаути, выходит, что они могут легко смешаться с ятагарасу в человеческом облике. Необходимо было установить правдивость письма и непременно выяснить, почему обезьяна смогла говорить на местном языке.
Совет никак не мог найти выход. В конце концов после обсуждения, занявшего весь день и целую ночь, было решено, осознавая опасность, выманить обладателя голоса. Дзихэй писал, что вызывал обезьяну, выливая в колодец саке. На основании этих записей создали план: окружить вооруженными воинами колодец, вылить в него много саке и ждать, когда обезьяна появится. Говорить с ней собирался молодой господин.
Несмотря на то что придворным, конечно, удалось заткнуть рты, Юкия подозревал, что Нацука не позволит наследнику поступить так, как он хочет. Однако, против ожидания, старший брат, нередко чересчур опекающий младшего, в этот раз не стал протестовать.
– Это ведь обезьяны. Наверное, братец полагает, что именно сейчас нужен истинный Золотой Ворон. Он ведь именно поэтому так меня бережет. – Молодой господин, как обычно, был спокоен. – Когда же еще я нужен, как не в такой решительный момент? А он старается следить, чтобы я не отдал жизнь в мелких стычках.
– Что? А я-то думал, что с вашим искусством, Ваше Высочество, беспокоиться не о чем. Неужели дело обстоит так? – Болтая, Юкия помогал молодому господину вооружаться.
Предвидя сражение, тот надевал не парадное облачение величественного военного министра, а то, в чем легко будет двигаться. Он связал уэ, не мешающее движениям, надел рукавицы, наручи и поножи. Их надо было приладить особым способом, чтобы при необходимости они легко снимались и не мешали оборотиться. Выходцы из домов военных учились этому в первую очередь, и простой благородный ворон не сумел бы помочь господину, однако Юкия справился с этим делом, и молодой господин, видимо рассчитывая на него, велел тому сопровождать его.
А Юкия и сам собирался. Правда, подходящей экипировки на его малый рост не нашлось, так что он остановился на уэ и малом мече. Он снарядился легче других, потому что рассчитывал, что в случае чего в бой вступят хозяин и Сумио, а сам он удерет.
Когда они отправились из Сёёгу к нужному дому, там наследника уже в полной готовности ожидало множество солдат под руководством чиновника из военного ведомства. С напряженным видом стояли и несколько гражданских чиновников, отряженных проследить за ходом событий и сделать записи. Нацука и Рокон рядом с ним взяли мечи, но в целом их одежда не отличалась от повседневной. Перед домом раскинулся шатер, и, судя по всему, именно в нем они намеревались приглядывать за молодым господином.
Глядя на сосредоточенного молодого господина и Юкию, Рокон тихонько рассмеялся:
– Мы ведь не знаем, когда появится обезьяна. Если все время напрягаться и нервничать, долгого ожидания не выдержать.
Сам он говорил спокойно, однако это и без него было понятно.
Вместе с Юкией и военными и гражданскими чиновниками молодой господин вошел в домик, в котором Дзихэй спрятал колодец. Воины поспешно доставили саке, и его вылили в колодец.
Снаружи домика зажгли факелы, чтобы ярким светом не вызвать подозрений. Густой запах наполнил помещение, но дверь, чтобы не насторожить обезьян, открывать не стали.
Внутри стало сумрачно и душно: от людского дыхания и испарений саке становилось не по себе. Некоторое время, как и предвидел Рокон, ничего не происходило. Молодому господину предложили отдохнуть снаружи, обещая сообщить, как только что-то изменится, однако тот ни на шаг не отошел от колодца. В руке он держал лук и стрелы – те же самые, которыми латал прорехи, и, крепко уперевшись ногами в землю, не сводил глаз с колодца. Позади выпрямился верный Юкия, а Сумио и другие Ямаути-сю, а также высшие чиновники выжидали, готовые в любой момент броситься вперед.
Прошло, наверное, около коку после того, как в колодец налили саке. Там в глубине издалека, но вполне различимо послышалось, как отодвигали камень. Все замерли. Наружу выбежал один из воинов, чтобы сообщить Нацуке и Рокону, что внутри что-то начало меняться.
Все ждали, стараясь не проронить ни звука. Раздался грохот, как будто тащили что-то тяжелое. Он приближался. К аромату саке примешался запах дикого зверя. Юкия сглотнул и приподнялся на коленях, тихонько коснувшись рукояти меча. Все затихло, и во тьме донеслось глубокое дыхание какого-то существа.
– Ну-ка! – Внезапно хриплый голос принадлежал старику. – Кто это там? Не тот, что обычно.
Голос звучал безразлично, в нем слышался непривычный акцент, но это совершенно точно была речь ятагарасу. Опершись рукой о край колодца, молодой господин заглянул внутрь.
– А ты сам кто такой?
Колеблясь, пламя факелов в руках Ямаути-сю осветило белое лицо наследника. Сумио протянул руку, чтобы остановить хозяина, беспокоясь, что тот слишком близко подошел к колодцу, но молодой господин не двинулся с места.
Воцарилось молчание.
– Я так и думал, – после вздоха, похожего на стон, снова раздался голос, в котором звучало понимание. – Значит, нашли меня. Я ждал, что вы вот-вот появитесь. А те умерли, что ли?
Особого сочувствия в голосе не слышалось. Казалось, молодой господин на мгновение задумался над ответом, но тут же сказал все как было:
– Если ты о том, кто нападал на ятагарасу, то да, они умерли.
– Ты их убил?
– Я не мог допустить, чтобы убили нас.
– Тоже верно, – безучастно откликнулся некто.
Почему-то этот обычный разговор и вся обстановка наводили на Юкию жуть.
– А что, – прозвучал из колодца вопрос, заданный все тем же невозмутимым голосом. – Ребенка на свалке тоже вы убили?
Юкия невольно ахнул и поднял глаза на белое лицо, но молодой господин не выказал никакого беспокойства.
– Ты о чем? – прикинулся он непонимающим.
Возникла пауза.
– А ты не знал? Наш ребенок убит. Бедняжка. А ведь он ничего плохого не сделал.
– В поселке, на который вы напали, тоже были убиты дети. А ведь они ничего плохого не сделали. – Молодой господин говорил безразлично, с прищуром вглядываясь в глубину колодца. – Я обязан защищать свой народ. Поскольку вы начали первыми, у меня нет возможности выбирать средства, чтобы противостоять вам.
В тот же миг тон голоса в колодце изменился, и он визгливо переспросил:
– Так ты что, старший у ятагарасу?
Слегка нахмурившись, молодой господин ответил утвердительно:
– Да. Я истинный Золотой Ворон. А ты кто такой, что говоришь такие слова?
Некоторое время длилось пугающее молчание.
– Вот, значит, как… Истинный Золотой Ворон… – Теперь голос звучал совсем по-другому: похоже, его обладатель даже веселился, сдерживая смех. – Как же я рад с тобой встретиться. «Приятно познакомиться» – так, кажется, у вас выражаются?
В ответ на эти насмешки молодой господин прищурился:
– Отвечай, кто ты? Откуда знаешь нашу речь?
– Ну, не надо так грозно. Я живу очень долго, так что знаю и ятагарасу, и людей лучше, чем они сами. – Обладатель голоса рассмеялся, и слышать этот радостный голос было неприятно.
– Почему вы съели наших людей?
На вопрос молодого господина, который сдерживал себя, стараясь казаться спокойным, прозвучал откровенный ответ:
– Почему, почему… От голода, неужели не ясно? Сейчас не так, как раньше, людей редко удается съесть. Делать нечего, взялись за воронов, тут уж не повыбираешь. Твои люди довольно вкусные! Спасибо за угощение.
При этих словах молодой господин взорвался:
– Шутить надумал?!
– Разве я шучу? Хотя, конечно, я не ожидал, что придет день, когда мы будем с тобой так перебрасываться шутками. – Голос стал проникновенным. Послышался шорох одежды. – Попробуй поживи с мое…
Голос удалялся.
– Стой! – закричал молодой господин и, отбросив лук, выхватил факел у воина рядом.
– Нет!
Он увернулся от протянутой руки Сумио и без колебаний прыгнул в колодец.
– Нет!
«Юкия или Сумио? Или кто-то еще?»
Наследник услышал, как в спину ему кричали, пытались остановить, но он все равно бросился в колодец. На миг факел осветил колодец изнутри и он, падая, увидел отверстие в стенке. Тут же оттолкнувшись ногой от другой стены, он вкатился в проход. По инерции поднялся на ноги и подобрал выпавший факел, заметив убегавшую в глубину огромную коричневую тень.
– Стой! – Молодой господин с криком бросился преследовать тень, но та, несмотря на свои размеры, двигалась быстро и легко.
Не успел молодой господин догнать обезьяну, как та проскользнула в щель в скале. Послышался звук чего-то громоздкого.
Наследник, поняв, что с обратной стороны двигают большой камень, в панике закричал изо всех сил:
– Подожди, обезьяна!
Ему в ответ из щели между стеной и почти закрывшим отверстие камнем выглянул ярко-желтый глаз. Он злобно сверкнул в темноте, отразив свет факела, и сузился, как ниточка.
– Еще встретимся.
Бам-м!
С низким, тяжелым гулом прямо перед лицом молодого господина огромный валун закрыл тоннель.
– Надзукихико! Ты жив? – подбежал к нему Сумио.
Наследник был цел и невредим, просто неподвижно стоял, держась рукой за камень, преградивший проход. Однако тот и не пошатнулся.
На следующий день на совете разбирали дело с колодцем и решили его накрепко запечатать. Пока он оставался открытым, его должны были охранять вооруженные воины, да и после того собирались каким-нибудь образом и дальше наблюдать за ним. Кроме этого, хотели детально исследовать все колодцы и пещеры в Тюо.
До сих пор так и не выяснили, откуда взялась эта обезьяна и как она выучила речь ятагарасу. Однако пришли к выводу, что, закрыв проход, тем самым устранили нынешнюю угрозу.
Почти сразу приказали отпустить Коумэ, чью невиновность подтвердил погибший отец. Узнав о том, что отца больше нет, девушка замкнулась, но теперь понемногу приходила в себя.
При дворе тоже понемногу успокаивались. Хамаю и Масухо-но-сусуки прибыли в Сёёгу, чтобы посоветоваться о будущем Коумэ.
– Мне ее жалко. Но это отдельный разговор. Я должна блюсти безопасность госпожи Сакуры, поэтому считаю, что Коумэ нельзя оставлять в Окагу.
Услышав из уст Масухо-но-сусуки такой редкий церемонный титул – «госпожа Сакура», – Хамаю состроила кислую мину.
– На этот раз я тоже не могу сделать вид, что это неважно. Ладно, если бы только я, но дело касается и молодого господина.
Обычно Хамаю творила что хотела, но здесь и она признавала необходимость защиты. Поэтому после освобождения Коумэ поместили на время в комнаты Нуйдоно-рё, недалеко от Сёёгу. Масухо-но-сусуки отправила туда даму, которой доверяла, так что за Коумэ постоянно наблюдали.
До сих пор неизвестно, сколько она знала о том, чем занимался отец. Не хотелось осуждать ее только потому, что она была дочерью преступника, но сомнения оставались. А держать при дворе девушку, которая могла нанести вред молодому господину, пусть вероятность этого и мала, недопустимо. В этом вопросе дамы ни за что не желали уступать.
– Так вот, по поводу Коумэ надо подумать. Есть одна дама, готовая взять ее к себе…
Услышав имя этой дамы, Юкия, сидевший рядом, изумился.
– Моя мать так сказала? Сказала, что примет Коумэ в усадьбу наместника в Тарухи? Что за… – Юноша даже привстал, но Хамаю успокоила его.
– Остынь. Я тоже не сразу согласилась.
– Да уж, конечно! – огрызнулся он и закусил губу. – О чем матушка думает?! Должен же быть предел!
Что ни говори, а Тарухи подходила для этого меньше всего, ведь именно там по вине отца девушки уничтожили один из поселков. Так что и ненависть к предателям была сильна: даже если девушку примут, узнай кто-нибудь, что она дочь преступника, – ей не поздоровится.
– Да она сама не должна была принять это предложение! Если она радостно решила устроиться в Тарухи, значит, она либо полная дура, либо совершенная бесстыдница.
– Юкия! Придержи язык!
Сидевший рядом молодой господин, не в силах смотреть, как беснуется Юкия, попытался остановить его, но тщетно.
– Я что, должен молча на это согласиться? Это проблемы моего дома, не вашего. Это меня лично касается! Неужели вы думаете, что я впущу в свой дом человека, которому не доверяю?!
Больше всего юношу обидело то, что, хотя он уехал из Тарухи на время, вопрос, касающийся его семьи, решили без него.
– Я этого так не оставлю! Позвольте мне ненадолго вернуться домой! Я должен как можно быстрее поговорить с матерью и изменить ее отношение к Коумэ.
Хамаю отвела глаза от кипящего Юкии и промычала:
– Ну-у… Знаешь, Юкия, пожалуй, тебе не придется возвращаться в Тарухи.
– Что?!
Хамаю решительно нахмурила брови и, спрятав взгляд, поскребла щеку. Масухо-но-сусуки тоже явно чувствовала неловкость, и Юкия мгновенно понял, в чем дело.
– Мать приехала в Тюо?
– Если честно, да.
«Судя по тому, как повернулся разговор, мать прибыла за Коумэ. Поэтому дамы и пришли посоветоваться», – понял Юкия.
Теперь ему было все ясно.
– Эй, ты куда?
– А что, непонятно? Иду поговорить с матерью.
– Стой, стой, стой. Ты ведь не знаешь, где она сейчас.
– Раз известие пришло из Окагу, значит, она прислала даму из придворной усадьбы. Учитывая, что вы, госпожа Хамаю, и вы, госпожа Масухо-но-сусуки, пожаловали сюда, легко представить, что ее пока оставили там ожидать ответа.
Да и вообще, мест, где в Тюо может остановиться супруга наместника, не так много. Ясно, что Адзуса находилась в придворной усадьбе Северного дома – жилище Северного дома при дворе.
Увернувшись от Сумио и Хамаю, которые пытались его остановить, Юкия направился к выходу.
– Подожди!
Услышав эти слова, он остановился, ведь произнес их человек, которому он прислуживал.
– Что, Ваше Высочество? Это наше домашнее дело, не вмешивайтесь.
– Я не собираюсь вмешиваться. Тебе что сейчас ни скажи, начнется ссора. Иди, но сначала немного успокойся.
– Я очень спокоен.
– А бывало такое, что ты в самом деле был спокоен, когда утверждал это?
– Ваше Высочество!
– В общем, не ходи сейчас. Это приказ.
Наверное, он думает, что стоит ему так сказать – и все его послушают. Юкия не вытерпел.
– Что-то не припомню, чтобы я присягал тебе в верности!
Не слушая возражений, юноша вылетел за дверь. Его провожала взглядом Масухо-но-сусуки. Вдруг рядом кто-то вскрикнул, и ее охватили неприятные предчувствия.
– Что с вами? – Она повернула голову.
Сидевшая рядом с ней Хамаю выглядела растерянно.
– Нехорошо, что он направляется в усадьбу Северного дома. Там сейчас Коумэ: беседует с супругой наместника.
– Что?!
Перед тем как прийти сюда, Масухо-но-сусуки ненадолго покинула Хамаю, чтобы подготовиться. А Хамаю совершенно забыла, что в это время ей сообщила одна из дам, и только в эту минуту сообразила:
– За Коумэ приглядывает твоя дама, верно? Похоже, она случайно услышала, что в усадьбу прибыла госпожа из Тарухи, и спросила меня, можно ли устроить Коумэ встречу с ней.
Переглянувшись с молодым господином, Сумио быстро вскочил:
– Я его остановлю.
– Да уж, пожалуйста.
– Прости, Сумио. Что-то я не подумала, – извинилась Хамаю, но, если судить по грозному лицу Юкии, еще неизвестно, удалось бы его остановить, вспомни она об этом раньше.
Уже выходя, Сумио почесал голову:
– Эх, как быть-то? Он ведь запрещает говорить о своей семье.
Масухо-но-сусуки выглянула из окна на улицу. За деревьями, подрезанными так, чтобы не закрывать обзор, виднелись зеленые горы и равнины. Но нигде не было видно Юкии, который обернулся птицей, надев на себя только ленту – символ его статуса.
Когда разозленный юноша заметил девушку, он ощутил, как по всему телу мгновенно разлился холодок.
Солнце уже начало клониться к западу. Благодаря короткому утреннему дождю воздух был прозрачным, и под ярко-желтыми лучами солнца зелень деревьев отбрасывала густую тень. По обе стороны вымощенной камнем мокрой черной дороги синели волны азалии, словно вспененные летние облака. Фигуры двух человек на этой дороге Юкия сразу узнал даже сверху.
Опираясь крыльями на тяжелый воздух, он скользнул вниз и, приняв человеческий облик, приземлился. Он встал прямо перед съежившейся от испуга Коумэ.
– Юкия!
Поняв, что знает этого мальчика, девушка успокоилась и расслабилась. Однако жесткое выражение на лице Юкии не изменилось.
– Почему ты здесь?
– Я узнала, что приехала госпожа, и не могла усидеть на месте. А ты тоже прилетел встретиться с матушкой?
Коумэ выглядела изможденной, но ее личико все равно оставалось милым. Она вела себя тише, чем обычно, – наверное, упав духом после пережитых волнений – и оттого казалась взрослее.
«Молодая решительная женщина. Да, она вполне подходит под это описание», – вдруг заметил Юкия.
– Не ходите сегодня в придворную усадьбу, возвращайтесь к себе, пожалуйста, – обратился он не к девушке, а к сопровождавшей ее даме.
Коумэ удивленно посмотрела на него:
– Почему? Что-то случилось?
– Я должен сначала поговорить кое о чем с матерью.
Видимо уловив резкий тон Юкии, девушка напряглась.
– Подожди-ка. Я, вообще-то, ни о чем не собиралась твою матушку просить. Хотела просто посоветоваться о будущем.
– Посоветоваться? О том, как бы спрятать свое прошлое, когда будешь жить в усадьбе наместника в Тарухи?
– Юкия! – укоризненно вскрикнула, даже почти взвизгнула Коумэ. – Я об этом даже не думала! Я и сейчас не могу в это поверить, но пытаюсь как-то понять отца. Даже не жду, что меня простят! А ты…
Она печально продолжала:
– Я ничего не знала, не замечала, что делал отец. Я знаю, что виновата, потому что не смогла остановить его, но это правда. Юкия, прошу, поверь мне.
Девушка говорила сдержанно и грустно, но ее слова не тронули его сердце.
– Прости, но я тебе не верю.
– Почему?! – склонив набок милую головку, спросила Коумэ, но в ее глазах мелькнула злость. – Почему ты мне не веришь? Ты ведь тоже читал то письмо.
Коумэ заговорила быстрее.
– Отец отдал жизнь, чтобы подтвердить мою невиновность. Я ничего не знала. Конечно, меня можно обвинять в том, что я и не пыталась ничего выяснить, но мне обидно, что меня подозревают в чем-то еще. Ты хочешь, чтобы смерть моего отца оказалась напрасной?
Она начала дерзить, и Юкия фыркнул.
– Я ведь уже говорил: ты бывала в лавке, с которой твой батюшка торговал «Черепком отшельника».
После такой смены темы Коумэ недоуменно посмотрела на Юкию:
– Это еще что?
– Там видели девушку, чье описание совпадает с твоим. Правда, в отличие от твоего батюшки, она была осторожна и прятала лицо.
Изменения в Коумэ при этих словах были примечательны. Она замолчала, с лица ее исчезло всякое выражение, и она пристально посмотрела на юношу. Она не открывала в изумлении рот, не ахала. Такое абсолютно бесстрастное лицо он видел у нее впервые, и в нем проглянула ее сущность.
– Это не я, – помолчав, произнесла Коумэ, и в ее голосе было еще меньше чувств, чем в голосе Юкии. – Но ведь ты думаешь, что это я, верно? И другие благородные вороны тоже?
Юноша все так же стоял, прищурившись, и не ответил на этот спокойный вопрос. Некоторое время они только смотрели друг другу в глаза. Эту немую борьбу закончил тихий вздох Коумэ.
– Жаль, Юкия. Очень жаль. А я-то думала, что мы сможем с тобой подружиться. Кажется, я ошибалась.
Девушка слабо улыбнулась.
– Пойду домой, – делано бодрым, почти обычным голосом сказала она. – Передай привет госпоже.
Она развернулась и в сопровождении озадаченной дамы пошла обратно по той же дороге, которой пришла сюда. Юкия недолго постоял, смотря ей в спину, а потом направился к усадьбе Северного дома.
Местные слуги прекрасно знали его. Он попросил доложить о себе, но его сразу проводили внутрь, и он предстал перед матерью.
– Матушка! – войдя в гостиную, обратился юноша к матери, сидевшей за письменным столом.
Адзуса обернулась и, как мать, сразу почувствовала настроение сына:
– Что-то случилось? У тебя такой грозный вид. И вообще, почему ты здесь? Я жду Коумэ.
Юкия поморщился.
– Я затем и пришел поговорить с вами, матушка. Нельзя приглашать Коумэ в Тарухи, – сурово сказал он.
Впрочем, мать спокойно кивнула в ответ на его слова:
– Я знаю. В таких условиях мне везти ее в Тарухи опасно. Правда, поскольку преступление ее отца остается преступлением, ничего не изменится, куда бы она ни отправилась.
Если твое лицо знают в Тюо, найти работу сложно. Поэтому мать Юкии, похоже, хотела помочь девушке обжиться где-то в провинции при помощи благородных воронов.
– Ей никуда не сбежать. Значит, остается искать не место, где она смогла бы спрятаться, а место, где ее примут, зная о ее обстоятельствах.
Сказать девушке: «Ищи сама» – было бы слишком жестоко, да и Адзуса хорошо знала, что ей это не под силу. Если Коумэ сейчас просто бросить, ей действительно останется только продавать себя в Таниай, а Адзуса, которая понимала это, поступить с ней так не сможет.
Юкия думал, что это будет вполне справедливое возмездие, но Адзуса, похоже, считала иначе.
– Она, конечно, не вела себя так, как должно. Но ведь и не сама она пыталась нанести вред ятагарасу. Если мы поддержим ее сейчас, она сможет жить достойно. Наказание – это искупить свою вину должным образом, а если покинем девочку, получится, что мы всего лишь питаем свою личную вражду.
Слова Адзусы звучали логично и правильно. Но Юкия не мог не видеть, что его с матерью взгляды на вину Коумэ сильно различались.
– Я считаю, что она прекрасно знала, чем занимался ее отец. А значит, ее преступление – не что иное, как предательство народа ятагарасу. Она соучастница злодеяния отца, ее нельзя просто так простить.
– Вот как. А почему ты так считаешь?
Мать явно не была удивлена. Юкия внимательно посмотрел на нее.
– Девушку с похожей внешностью видели в лавке, где продавали «Черепок отшельника».
– Судя по всему, нет достоверных доказательств того, что это была именно она. Мне кажется, прийти к такому выводу на основе неточных сведений совсем не похоже на тебя.
– Она с самого начала вела себя подозрительно. Еще не зная, жив ее отец или умер, говорила странные вещи.
– Возможно, она твердо верила, что он жив, поэтому так и получилось. Ее ошибка в том, что она, подозревая сговор своего отца с обезьянами, молчала об этом. Никакого противоречия в этом нет, – возразила Адзуса.
Юкия понял, что не может толком объяснить, почему сомневается в Коумэ.
– Но, попав в Окагу, она очень радовалась. Всю вину переложила на отца и старалась заполучить лучшую жизнь, чем раньше. Как такое возможно, если она не рассчитывала на это с самого начала?
– В общем, все это только твои ощущения.
Как Юкия ни старался, любые его объяснения были отвергнуты, он чувствовал себя так, будто его же и выбранили. Ему стало не по себе. Адзуса заключила, что Коумэ все-таки человек настроения и могла легко совершить ошибку, но в целом неплохая девушка.
– Но ведь это тоже только ваши ощущения, матушка.
– У нас с тобой разный жизненный опыт. Я уверена в своем умении оценивать людей.
Против таких спокойных слов Юкия ничего не мог возразить.
«Интересно, как мать видит Коумэ?»
– Но ведь Коумэ в Тарухи изо всех сил старалась нам понравиться. Все время проверяла нашу реакцию, даже заискивала. К вам старалась войти в доверие, говорила, что, если отца не найдут, хотела бы остаться у нас.
– Да. Пока не найдут отца, – подчеркнула Адзуса и вздохнула. – Это я ей предложила. Я узнала, что в Тюо ей пришлось нелегко, вот и пригласила ее работать у нас, независимо от того, жив ее отец или нет. Даже если он оказался бы жив, она могла бы помогать нам по хозяйству, набраться опыта. Сначала она страшно обрадовалась: «Правда?!» – но потом передумала. Мол, хотя отец у нее беспутный, но он – вся семья, какая у нее есть. Если он вернется живой и здоровый, она не сможет оставить его одного.
«Даже если он вернется, ему будет тяжело».
Коумэ была уверена, что отец в порядке. Она ведь знала, что тело не нашли. При этом предполагала, что, если его найдут живым, ничем хорошим это тоже не кончится.
«Но если он жив, он обязательно найдет меня. Я не могу его бросить».
Коумэ подробно рассказывала Адзусе про своего отца. Он был большим трусом. Потеряв все деньги в азартных играх, набрав долгов, толком не работая, он все-таки ни разу не поднял руку на Коумэ.
«Обычно он ни с кем не ссорился и только раз ударил человека там, где я работала».
Это был мужчина средних лет, он заметил Коумэ, которая подавала гостям еду и напитки, и она понравилась ему – в плохом смысле. Каждый раз, приходя, он говорил ей гадкие слова и веселился, глядя, что девушка будет делать.
Как-то раз он спросил ее: «Сколько возьмешь?» Когда она поняла, что он спрашивает о ее цене, мужчина слетел со стула – это ее отец, случайно оказавшийся тогда рядом, покраснев от гнева, так ударил его. И сказал: «Не смей прикасаться к моей дочери!»
«Тогда поднялся большой шум и меня выгнали с работы. Мне было стыдно, я выбранила его: не мог полюбовно решить дело… Но ведь он рассердился из-за меня, так что я тихонько порадовалась».
«Отец-мерзавец. Это уж точно. Но он мой отец, и я не могу от него отказаться», – застенчиво улыбалась Коумэ.
Такой он ее не видел. Юкия растерялся.
– А старалась она понравиться только тебе.
– Что?
– Так ведь ты ей приглянулся!
Услышав то, что ему даже в голову не приходило, Юкия почувствовал, как в голове стало пусто.
– То есть ее многозначительные взгляды – это я ей нравился?!
– Ну почему мой сын такой недалекий? – расстроилась Адзуса.
– Нет, подождите…
Да, если посмотреть с этой стороны, многое становилось понятно. Одни и те же действия совершенно меняли свой смысл.
«Так что ж это, я себя показал круглым дураком?!» – возникла у Юкии неприятная мысль.
– Кажется, я многое видел не так… Позвольте мне еще раз встретиться с ней и поговорить.
– Отправляйся. И поскорее.
Юкия в смущении вышел из комнаты и в коридоре увидел неизвестно когда пришедшего Сумио. Тому тоже явно стало неловко, а уж Юкии вообще захотелось провалиться сквозь землю, когда он догадался, что Сумио все слышал.
– Оказывается, своей логичностью ты пошел в матушку, – серьезно сказал Сумио, и Юкия вспомнил, что те, кто не знал о его истинном происхождении, часто говорили ему, что из трех братьев он больше всех похож на мать. Поскольку характером он не слишком напоминал отца, может, и правда незаметно для себя стал повторять Адзусу.
Чтобы найти Коумэ, Юкия и Сумио полетели к Сёёгу, но девушку по дороге не встретили. Молодой господин и дамы удивились, увидев притихшего Юкию, совсем не такого, каким он уходил. Однако после рассказа Сумио их лица приняли странные выражения.
– Если он не понимает женскую душу, это все плохое влияние Вашего Высочества, – неожиданно набросилась на молодого господина Масухо-но-сусуки.
Молодой господин пробормотал:
– Значит, это я виноват?!
Хамаю сказала:
– Все-таки неправильно было с ней ссориться.
Юкия с тоской поднял глаза к небу:
– Я тоже так думаю.
– Что ж, ничего не поделаешь. Я отведу тебя к ней, помиритесь скорее.
Расстроенная Масухо-но-сусуки проводила Юкию в Нуйдоно-рё, где разместили Коумэ. Хамаю пошла с ними, но Коумэ, похоже, еще не вернулась.
Юноше разрешили подождать девушку в отдельной комнате, и он уселся в позе сэйдза[16]16
Сэйдза – сдержанная, деловая поза, когда человек сидит на пятках со сложенными на коленях руками.
[Закрыть], чувствуя себя как на иголках. Мало того, разложенные в комнате одежды, которые явно начали зашивать, он, кажется, где-то видел.
– Это что?..
– Парадный наряд моего брата, который ты порвал. Удружил, нечего сказать.
Одежды, пережившие испытание в Подземном городе, они принесли назад, но что-то запачкалось, что-то порвалось, поэтому их взялись перешить.
Почувствовав укол в словах Масухо-но-сусуки, Юкия понял, что не в силах больше терпеть.
– Даже не знаю, как мне теперь извиняться перед вами…
– Не передо мной надо извиняться, а перед Коумэ. А насчет вещей не стоит просить прощения: я знала, что так случится. Я тогда принесла их, чтобы выманить молодого господина на улицу. Главное, что мне это удалось.
– Молодого господина?
А и правда, Юкия тогда даже не спросил, как хозяину удалось ускользнуть из-под наблюдения Сумио. Теперь на его вопрос ответила, ухмыляясь, Хамаю.
– Да ничего сложного. Улучили момент и подменили его на фальшивого. Сумио тоже не ожидал, что будущий правитель выйдет из Сёёгу в женском платье.
Супруга наследника веселилась.
– Но ведь господин Сумио, который обычно помогает в подменах, тогда следил за молодым господином. Как удалось его провести?
Довольная, что Юкия спросил об этом, Хамаю ответила:
– А в этом и состояла изюминка нашего плана: поменялась с ним одеждой не я, а Кикуно!
Юкия сначала даже не вспомнил, кто это.
– Госпожа Кикуно… Это же дама-нёбо, что прислуживала госпоже Масухо-но-сусуки!
Когда Хамаю и другие дочери домов жили в Окагу как претендентки на место супруги будущего правителя, Кикуно взяла на себя все заботы о Масухо-но-сусуки. Юкия после возвращения не видел ее, но она действительно была видная женщина, довольно высокая, хоть и пониже Хамаю.
– Кикуно и сейчас прислуживает в Окагу, она моя правая рука.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.