Текст книги "50 великих книг по философии"

Де Бовуар возвращается к старейшим биологическим концепциям и показывает, как сама наука использовалась для уменьшения власти и возможностей женщин в пользу мужчин. К примеру, пассивность женщины противопоставлялась «активному принципу» мужской спермы, которая, как считалось, определяет все характеристики новорожденного ребенка. Однако де Бовуар отмечает, что при зачатии ни мужская, ни женская гамета не играют главной роли; скорее обе они теряют свою индивидуальность при оплодотворении яйцеклетки.

Бремя продолжения человеческой жизни возложено на женщин.

С учетом времени и энергии, необходимой для этого, женские возможности сильно ограничены, так как «женщина адаптируется к требованиям яйцеклетки, а не к собственным потребностям».

От наступления половой зрелости до менопаузы она отдана на милость своего тела, меняющегося в соответствии с репродуктивными потребностями, и ежемесячно получает напоминания об этом. На ранних стадиях беременности тошнота и потеря аппетита «сигнализируют о бунте организма против вторжения новой особи».

Многие женские болезни обусловлены не внешними, а внутренними угрозами и часто связаны с проблемами репродуктивной системы. Более того, повышенная эмоциональность женщины связана с регулярными выделениями эндокринной системы, оказывающими влияние на нервную систему.

Де Бовуар показывает, как наука использовалась для уменьшения возможностей женщин в пользу мужчин.

Многие эти особенности, указывает де Бовуар, «связаны с подчиненным положением женщины внутри нашего вида». С другой стороны, «кажется, что мужчина осыпан бесконечными милостями: его половая жизнь не мешает его существованию как личности и в биологическом смысле следует равномерным курсом, без кризисов и почти без сбоев».

Хотя женщины в целом живут дольше мужчин, они чаще болеют и имеют меньший контроль над своим телом; напротив, тело контролирует их. Однако менопауза может принести освобождение, так как женщину больше не оценивают в соответствии с функцией деторождения.

Хотя биологические особенности женщины дают ключ к пониманию ее жизненной ситуации, де Бовуар оптимистически замечает: «Я отрицаю, что они определяют для нее неизменную и неизбежную судьбу». Биология – недостаточно веская причина для неравенства между женщинами и мужчинами и не основание для того, чтобы женщина чувствовала себя другой. Женская физиология не обрекает ее на подчиненное положение.

Более того, если рассматривать животных как статичные организмы, гораздо труднее проводить оценку людей как существ мужского или женского пола, поскольку наш пол не определяет нас в том смысле, как это происходит с другими животными.

Во многих физических аспектах женщина уступает мужчине, поэтому ее проекты и перспективы более ограниченны, но, опираясь на Хайдеггера, Сартра и Мориса Мерло-Понти, де Бовуар отмечает, что «тело – это не вещь, а ситуация». С такой точки зрения женские перспективы могут отличаться от мужских, но они не являются более ограниченными. Кроме того, многие женские «слабости» считаются таковыми лишь в контексте мужских целей. К примеру, физическое превосходство становится бессмысленным в отсутствие войн и насилия. Если общество становится иным, то изменяется и оценка физических атрибутов.

Во второй части книги содержится знаменитое утверждение де Бовуар, что «человек не рождается женщиной; скорее он становится женщиной».

В детстве не существует разницы между полами в контексте их способностей. Дифференциация начинается, когда мальчикам говорят об их превосходстве и о том, что им нужно готовиться к трудному и героическому жизненному пути. Если гордость за свой пол внушается мальчику взрослыми, то половая анатомия девочек не удостаивается такого же почтительного отношения.

Мочеиспускание также обозначает различие полов: для мальчика это игра, а для девочки – постыдная и неудобная процедура. Даже если девочка не имеет «зависти к пенису», присутствие органа, который можно увидеть и взять в руку, помогает мальчику отождествлять себя с мужским полом и становится разновидностью его alter ego. Для девочки таким alter ego становится ее кукла. По мнению де Бовуар, материнского инстинкта на самом деле не существует, но через игру с куклой девочка как бы подтверждает, что забота о детях ложится на материнские плечи, и таким образом «ее призвание мощно запечатлевается в сознании».

Однако когда девушка становится женщиной, она видит, что материнство не является привилегией, так как миром правят мужчины. Это откровение помогает ей понять, что жизнь отца наделена «таинственным престижем».

При наступлении полового созревания мальчики агрессивны и любознательны, в то время как для девочек это часто бывает временем робкого ожидания («она ждет мужчину»).

С незапамятных времен женщины смотрели на мужчин как на подателей жизненных благ, поэтому девочки узнают горькую истину: для того чтобы радовать мужчину, они должны отречься от своей силы и независимости.

Де Бовуар приходит к выводу, что характер женщины формируется ее жизненными обстоятельствами. В обществе женщины не являются независимыми, но входят в социальные группы, определяемые и управляемые мужчинами. Любой клуб или общественное мероприятие, которое они учреждают, по-прежнему находится в структуре мужской вселенной (многие изъяны, за которые винят женщин – посредственность, лень, фривольность, сервильность, – просто отражают тот факт, что их горизонт замкнут и ограничен.

Поскольку женщины редко рассматривают себя в роли протагонистов, существует не много женских мифов такого масштаба, как миф о Прометее или Геракле. Мифические роли женщин всегда вторичны; они мечтают о мечтах мужчин.

Мужчины создают мифы вокруг женщин, и все эти мифы помогают закрепить представление об их незначительности. Мужчина восстает против того факта, что он рождается из женской утробы, а потом умирает. Поскольку жизнь связана со смертью, женщина как бы приговаривает мужчину к конечности его существования.

Женщин также рассматривали как волшебниц и колдуний, которые опутывают мужчин своими заклятиями. Мужчина боится женщину и одновременно желает ее. Он любит ее, потому что она принадлежит ему, но боится ее, так как она остается другой; именно этого другого он хочет сделать своим.

Как и мужчина, женщина наделена духом и разумом, но «она принадлежит природе, поэтому служит посредницей между индивидуальностью и космосом». Христианство одухотворило женщину, подчеркивая такие ее качества, как красота, душевная теплота, нежность и сострадание. Женщина стала менее осязаемой и более таинственной.

Женщина – это мужская муза, а также судья, который оценивает величие его деяний. Она – приз, который стремятся завоевать, и мечта, заключающая в себе все остальные мечты. С позитивной стороны, женщина всегда вдохновляла мужчину, побуждая его выходить за свои пределы.

Что бы сказала Симона де Бовуар о современном распределении гендерных ролей?

В наиболее богатых и свободных странах многие женщины считают книгу «Второй пол» устаревшей, так как равенство между полами стало реальным. По крайней мере, неравенство значительно сократилось и будущее для девочек выглядит почти таким же радостным, как для мальчиков.

Однако в отсталых странах, где сильны женоненавистнические настроения, а неравенство между полами закреплено в законах и обычаях, книга де Бовуар остается потенциальной бомбой, раскрывающей подлинные мотивы, которыми руководствуются мужчины.

Книгу критиковали за анекдотичность, обилие повторений и за то, что она не является «настоящим» философским сочинением, но это само по себе можно рассматривать как завуалированные нападки на автора со стороны системных философов-мужчин. Даже то обстоятельство, что Симону де Бовуар часто игнорируют как философа, лишь доказывает ее убеждение, что историю разных дисциплин в конечном счете пишут мужчины, и неудивительно, что они в первую очередь сосредоточены на достижениях представителей своего пола.

Многие утверждения де Бовуар были опровергнуты наукой. В гендерном смысле мы не являемся tabula rasa, но рождаемся с определенными тенденциями поведения независимо от пола. Разное воспитание действительно существует, однако это еще не все. Мы способны преодолевать ограничения, наложенные на женщин, лишь понимая биологические различия между полами. Чем больше мы знаем о нашем теле и мозге, тем в меньшей степени биология определяет нашу судьбу.

Если вы женщина, то знакомство с книгой «Второй пол» напомнит вам о прогрессе, достигнутом женщинами за последние 60 лет. Если вы мужчина, она поможет вам лучше понимать другую вселенную, где правят женщины.

Симона де Бовуар

Симона де Бовуар родилась в Париже в 1908 году. Ее отец был секретарем суда, а мать – ревностной католичкой, отдавшей дочь в престижную школу при женском монастыре. В детстве Симона была очень религиозной и даже хотела уйти в монастырь, но в четырнадцать лет она стала атеисткой.

Изучая философию в Сорбонне, она написала дипломную работу о Лейбнице. На государственном экзамене она заняла второе место, уступив только Жан-Полю Сартру (с которым она уже встречалась) и стала самой молодой студенткой, сдавшей экзамен. Отношения с Сартром повлияли на ее первый роман «Гостья», опубликованный в 1943 году.

Симона де Бовуар преподавала философию в лицее Пьера Корнеля в Руане, где также работала ее подруга, феминистка Колетт Одри. В 1947 году французское правительство направило ее в США для чтения лекций о современной французской литературе. В том же году она написала популярное эссе о французском экзистенциализме под названием «Этика двусмысленности». Она много путешествовала и опубликовала путевые заметки о своих поездках в Китай, Италию и Америку, которую она посещала несколько раз.

Симона де Бовуар жила недалеко от Сартра в Париже, где она написала эссе «Прощание с Сартром», трогательное повествование о последних годах его жизни. Она продолжала литературную деятельность и участвовала в женских движениях и организациях до своей смерти в 1986 году.

Введение в основания нравственности и законодательства
1789

«Природа поставила людей под власть двух верховных правителей: боли и удовольствия. Только они указывают, что мы можем делать, а также определяют, что мы должны делать».

«Увеличение благ и уменьшение страданий есть главная цель законодателя, поэтому он должен знать их цену».

В двух словах

Построение справедливого общества наиболее вероятно при объективном исчислении максимального блага и минимальных страданий.

В схожем ключе

Джон Стюарт Милль. О свободе (стр. 364)

Платон. Республика (стр. 416)

Джон Ролз. Теория справедливости (стр. 436)

Майкл Сэндел. Справедливость (стр. 468)

Питер Сингер. Жизнь, которую вы можете спасти (стр. 506)

Иеремия Бентам оказал огромное влияние на британскую философию XIX века, но он стал широко известен лишь в 1820-х годах, уже в пожилом возрасте.

Мы связываем его имя с реформами времен промышленной революции, включая пособия для малоимущих, новую канализационную систему в Лондоне, расширение избирательных прав и планы строительства школ, работных домов и тюрем (знаменитый Паноптикон). Но большинство его сочинений было опубликовано раньше. К примеру, «Введение в основания нравственности и законодательства» было написано в 1780 году как пролог к многотомному сочинению (которое так и не появилось на свет) о реформе уголовного кодекса и принципе утилитаризма в гражданском и конституционном законодательстве.

Хотя многие люди слышали о его принципе утилитаризма, также известном как «величайшее счастье для наибольшего количества людей», не многие читали «Введение в основания нравственности и законодательства».

Бентам признает, что большая часть его книги написана сухим, почти канцелярским языком, но говорит в свое оправдание, что «истины, формирующие основу политической и нравственной науки, можно открыть лишь благодаря строгим исследованиям, сходным с математическими расчетами». По его мнению, утилитаризм был почти математическим принципом, и он хотел создать впечатление безошибочной логики, которая не оставляла места для творческих изысков. Однако его книга по-прежнему остается увлекательной.

В юности Джон Стюарт Милль часто проводил время в доме Бентама и впоследствии воспринял идеологию старшего товарища. «Утилитаризм» Милля (1863) развивал и совершенствовал идеи Бентама; это наиболее удобное сочинение для знакомства с предметом. В истории философии Милль занимает более высокое положение, но трудно представить, чего он мог бы достичь, если бы не его предшественник.

Бентам обсуждает различные принципы, ранее используемые для наставления законодателей, и поочередно отвергает их. По его утверждению, если принцип утилитаризма справедлив, то он может применяться в любой ситуации. Все другие руководящие принципы ошибочны и могут оцениваться лишь в сравнении с утилитаризмом.

Одним из таких руководящих принципов является «аскетизм». Хотя он был принят в монастырях, Бентам отмечает, что он никогда не применялся как настоящий принцип управления, для чего есть веская причина. Основной массой людей движут личные интересы и желания, которые они подавляют с большой неохотой.

Бентам не был атеистом, но придерживался твердого мнения, что религии нет места в политике. Познание божественного – глубоко личное дело, неизбежно сопряженное с индивидуальными недостатками. С другой стороны, принимая принцип утилитаризма, мы получаем четкое представление о благе для всех и таким образом видим божественную волю в действии. Чего может хотеть Бог, если не величайшего счастья для наибольшего количества людей?

Другим руководящим принципом является «симпатия и антипатия»: люди выносят суждения или действуют на основе того, нравится им что-то или нет. Это глубоко ошибочный принцип, поскольку он основан не на чем-то всеобщем (как польза для людей), а только на личных предпочтениях. По словам Бентама, хотя принцип правоты и неправоты кажется более весомым, это лишь продолжение принципа симпатий и антипатий. Политика правительства часто сводится к выражению личных предпочтений его членов. Здесь нет концепции пользы или того, что действительно является благом для наибольшего количества людей.

Хотя правительства могут прикрываться светским «нравственным чувством» и пользоваться им для обоснования своих действий, он лишь маскирует их внутреннюю иррациональность.

Уголовное право опирается не на утилитарный принцип или на то, что является лучшим для преступника и общества, а на моральные предрассудки и представления людей о том, какие преступления считаются худшими. По замечанию Бентама, «принцип симпатии и антипатии наиболее подвержен ошибкам в направлении чрезмерно суровых наказаний». Когда группа людей ненавидит определенное поведение, она захочет назначить преступнику максимально возможное наказание, далеко превосходящее последствия его злодеяний. Такие наказания приводят к еще более негативным последствиям.

Бентам не был атеистом, но придерживался твердого мнения, что религии нет места в политике.

Однако «счастье индивидуумов, из которых состоит общество, заключается в том, что их довольство и безопасность являются конечной целью, которую должен иметь в виду законодатель». Законодатели должны поддерживать равновесие, допускающее максимальную свободу, но ограничивающее любое поведение, которое препятствует счастью других людей (тема, которую Джон Стюарт Милль развил в сочинении «О свободе»).

Бентам отмечает, что даже если люди говорят о неприятии принципа утилитаризма, они применяют его в повседневной жизни для планирования своих поступков и суждения о поступках других людей. На элементарном уровне мы являемся «механизмами для поиска счастья» и судим о других по их способности увеличить или уменьшить наше счастье.

Наряду с Адамом Смитом Бентам рассматривал людей как существ, руководствующихся личными интересами. В чем же тогда заключается надлежащая роль правительства?

Целью его книги было «культивирование общего блага и счастья с помощью закона и рассудка» – иными словами, законодательное осуществление всеобщего счастья. Это может показаться утопическим проектом, однако Бентам утверждал, что принцип утилитаризма является единственным, благодаря которому деятельность государства может быть упорядочена рациональным образом.

В его время такая идея казалась очень радикальной, так как британская законодательная система была основана на прецедентном праве. Концепция создания нового законодательства с целью достижения величайшего блага для наибольшего количества людей так и не была воплощена в действительности, хотя призыв Бентама «сделать своим проводником рассудок, а не обычай» со временем был услышан и помог формированию юридической сферы.

Согласно грандиозному проекту Бентама, ни исторические, ни другие тексты не могли быть использованы в качестве основы для создания законов, так как если текст считать «авторитетным» в данном вопросе, ему без труда можно противопоставить другой текст. Только рассудок (а именно принцип утилитаризма) может служить основой для политики и законодательства.

Бентам заметил, что принципы, действующие в законах и государственных учреждениях, должны располагать людей к доверию, даже если в отдельных случаях этого не происходит.

В своей методичной манере Бентам дает классификацию двенадцати страданий, четырнадцати удовольствий и их атрибутов, таких как интенсивность, продолжительность и количество. Законодатели (как и остальные люди) могут пользоваться ими для суждений о степени счастья или несчастья, которое приносит любой конкретный поступок.

Наряду с Адамом Смитом Бентам рассматривал людей как существ, руководствующихся личными интересами.

Хотя такой подход может показаться чересчур техническим или механистическим, Бентам рассматривал его как основу для создания справедливого законодательства, которым нельзя будет злоупотребить в собственных интересах. Его целью было «проложить новый путь через дебри юриспруденции» – сделать законы прозрачными и не дающими определенным людям преимущества над другими.

В стране, где наследственные привилегии были прописаны в законах, такой шаг был очень смелым; не удивительно, что идеям Бентама потребовалось много времени, чтобы прижиться в Британии, несмотря на их логичность. Он стал гораздо более популярен во Франции, где революционеры возносили ему хвалу и сделали его почетным гражданином Французской республики.

Бентам не был приверженцем идеи «естественных прав», но полагал, что каждый член общества имеет право по меньшей мере на физическую защиту, так как злонамеренные действия ограничивают или ликвидируют его право на счастье.

Изречение Бентама «Все считаются за одного, никто не считается больше чем за одного» было краткой формулировкой утилитарного принципа справедливости, и он опередил свое время, применяя этот принцип ко всем мыслящим существам.

В книге «Введение в основания нравственности и законодательства» он утверждает, что права должны зависеть не от способности к логическому мышлению, а от способности к страданию. Это различие легло в основу современного движения в защиту прав животных, особенно в сочинениях Питера Сингера («Освобождение животных», 1973). Для современного утилитариста Сингера выбор поступков – включая то, что мы едим или как мы тратим деньги, – обусловлен тем, сколько страданий эти поступки помогают предотвратить (будь то для людей или для животных) и в какой степени они могут способствовать или препятствовать счастью других живых существ.

Критики утилитарного принципа говорят, что он противоречит интуиции или природе человека. Физиологические исследования показали, что наши поступки основаны не на расчетах о том, какую пользу они принесут другим людям, а на том, приносит ли данный поступок положительную эмоциональную реакцию. Такие предубеждения встроены в нас тысячелетиями привыкания к общественной жизни и желанием защищать то, что принадлежит нам. Маловероятно, что сухой философский принцип может преодолеть эту привычку.

Действительно, утилитаризм может показаться довольно безличным или расчетливым мировоззрением; сам Бентам признавал это и предпочитал определение «принцип величайшего счастья». Однако он был твердым в своей вере, что это наша главная надежда на построение справедливого и цивилизованного общества.

На чисто личном уровне вопрос «Что принесет пользу большинству людей на протяжении наиболее долгого времени?» представляет собой хороший подход к жизни и к нашим решениям. Бентам полагал, что большинство людей ценят личные интересы выше общественных, но все религии и многие учения о нравственности свидетельствуют о пользе абсолютно противоположного состояния: забота о благе других людей – именно то, на что мы должны полагаться для достижения собственного счастья.

Иеремия Бентам

Иеремия Бентам, родившийся в 1748 году в Лондоне в семье юриста, учился в Вестминстерской школе, но уже в двенадцать лет поступил в Оксфордский университет. Там он готовился к карьере юриста в третьем поколении, но работать по специальности так и не стал. Он преследовал свои интересы, а на более позднем жизненном этапе получение наследства позволило ему писать философские сочинения, не беспокоясь о заработке.

Бентам был плодовитым автором, и его стенографические статьи и записи расшифровываются до сих пор. Он переписывался с американским «отцом-основателем» Джеймсом Мэдисоном, южноамериканским революционером Симоном Боливаром, политэкономом Адамом Смитом и французском революционером Мирабо.

Бентам рассматривал гомосексуализм как личное дело человека, а не уголовное преступление, выступал против рабства, за равенство женщин и право на развод и был пропагандистом открытого правительства. Он писал: «Там, где нет публичности, нет и справедливости». Как борец за реформу уголовного кодекса, он потратил много лет на разработку концепции тюрьмы Паноптикон, хотя его «национальное пенитенциарное учреждение» так и не было построено.

В 1797 году Бентам вместе с Патриком Колхауном провел кампанию против краж в торговых лавках и коррупции на Темзе в Лондоне, которая привела к учреждению речной полиции. Он основал утилитаристскую газету «Вестминстерское обозрение» в 1823 году, а три года спустя помог основать Лондонский университет, который впоследствии получил название Юниверсити-колледж. Его девизом была открытость для всех, независимо от богатства или вероисповедания (по контрасту с Оксфордским и Кембриджским университетом).

Джеймс Милль (отец Джона Стюарта Милля) познакомился с Бентамом примерно в 1808 году и проводил летние месяцы в обществе Бентама и членов его круга в Форд-Эбби, в загородном доме Бентама в Сомерсете.

Бентам умер в 1832 году; верный своим принципам, он вместо похорон завещал свое тело науке. Его одетое мумифицированное тело впоследствии было выставлено в лондонском Юниверсити-колледже, где его можно видеть до сих пор.

Другие книги Бентама: «Фрагмент о правительстве» (1776), «В защиту ростовщичества» (1787), «Паноптикон» (1787), «Вопросы и ответы о парламентской реформе» (1817) и «Трактат о судебных доказательствах» (1825).