Текст книги "Человек с тысячью лиц"

Глава XX. «Более ядовитый, чем зуб змеи»

Наконец инспектор Клик отыскал оброненную сигару и вновь выпрямился на своем месте, всем своим видом демонстрируя, что готов и дальше слушать рассказ Гарри Рейнора.

– Да, – между тем продолжал молодой человек, – все совершенно верно. Я оказался обманутым поддельным письмом, отправленным, могу поклясться, моим папашей. Вспомните, когда вы отыскали меня среди руин, я сказал вам, что меня неожиданно позвали? Так мне и казалось. Я ждал вас там, с этим придурком Джефом Клаверингом, и тут отец вручил мне письмо – машинописное письмо с маркой на конверте. Он сказал, что его только что передал посыльный. А теперь слушайте внимательно, Барч! В январе прошлого года один идиот редактор предложил мне подготовить серию статей о том, как нужно культивировать плоды из оранжереи. При этом он заявил, что при сдаче материала совершенно необходимо представить машинописную копию. Я пошел более стандартным путем: купил печатную машинку и нанял машинистку. Нашел ее в школе машинописи в городе. Миленькая молоденькая девушка. Звали ее Кэти Уолтерс. Симпатичная, как картинка, и живая, как молоток для крикета. Мы сразу стали закадычными приятелями. Я диктовал ей статьи.

Ну а потом случилось все, как положено, – нагрянул отец, и Кэти отправилась восвояси, прежде чем я успел перекинуться с ней хотя бы словом. А сегодня в полдень отец всучил мне письмо, которое якобы пришло от той девочки.

– И?

– Нет, ничего такого там не было. Кэти просила, чтобы я отправился в Лондон и встретил ее где-нибудь неподалеку от школы машинописи, когда закончится рабочий день. Я поехал в город, но так вышло, что я не сделал точно то, что она просила. Как я предполагаю, тот, кто отправил письмо, надеялся, что я буду ждать Кэти дотемна и что, когда она не появится, впаду в тоску и отправлюсь куда-нибудь на поиски удовольствий. Так, скорее всего, я и поступил бы, окажись в подобных обстоятельствах. Но я не захотел бродить возле школы в ожидании, когда она закроется. Вместо этого я заглянул на урок и попросил Кэти выйти.

– Гм-м-м! И она вышла?

– Нет. И более того, ее не было в школе уже несколько недель. Она уехала работать в Шотландию, а в следующем месяце собирается выйти замуж за какого-то банковского служащего.

– Ого! – воскликнул инспектор Клик, но не из искреннего интереса, а скорее для того, чтобы поддержать рассказчика, а потом сменил тему, словно заметил что-то необычное: – Посмотрите! Посмотрите!

Вскочив со своего места, он пересек комнату, подойдя туда, где в горшочке на эбонитовом пьедестале цвела азалия. Изображая невероятное восхищение, он осмотрел цветок, словно ничего другого в мире для него в этот миг не существовало. Однако вовсе не цветущая азалия привлекла его. Инспектор полиции отлично понимал, куда клонит молодой Рейнор. И он боялся, что что-нибудь в его взгляде или в лице выдаст его чувства, а ведь когда он сидел там, за столом, Гарри Рейнор буквально не сводил глаз с его лица. Цветущая азалия подарила ему столь необходимую передышку – дала время вновь овладеть собой и второй раз за столь короткое время взять себя в руки. Так что инспектор Клик, вместо того чтобы продолжать разговор, пару минут простоял, любуясь цветком. Он даже начал праздно тыкать пальцем в землю в горшке.

– Естественно, мой дорогой, – продолжал он. – Когда вы узнали, что вас надули, вы развернулись и отправились в усадьбу.

– Точно так я и сделал, – подтвердил молодой Рейнор, взявшись за четвертый бокал бренди. – Это очевидно. Те, кто хотел обмануть меня и отправить в город на весь вечер, просчитались. А ведь все дело в том, что я пообещал прихватить вас, когда отправлюсь к Миньон де Варвилль, когда принесли это дурацкое письмо. Я к чему это говорю, господин Барч… Так мы сегодня отправимся на поиски приключений?

– Мне очень жаль, дорогой друг, – вздохнул инспектор Клик, в намерения которого входило прогуляться сегодня вечером, только он собирался заняться совершенно другим делом: проверить историю Джефа Клаверинга. – Очень жаль, но боюсь, что мне придется отложить все веселье до завтра. Я же не знал, что вы вернетесь раньше, и договорился о встрече с одной дамой, так что если вы ко мне не присоединитесь, то будете общаться с хозяйкой розового платья сегодня вечером без меня. И между прочим, старина, как вам удалось раздобыть клочок материи с ее платья? Без сомнения, тут какая-то пикантная история…

– Бог мой, нет. Это всего лишь кусочек от шарфа к ее платью, которое она надела как-то ночью. Она всегда носит розовый. А тут ее шарф зацепился за цепочку моих часов. Раз – и оторвался… Я забрал его как сувенир.

– Вижу. Хорошо, давайте поговорим о другом. На самом деле, вы очень интересно рассказывали. Когда вы обнаружили, что Кэти как-ее-там не смогла написать вам письмо, вы… Что вы сделали?

– Я же сказал. Отправился домой первым же поездом. У меня были определенные подозрения… Собственно, я вернулся как раз для того, чтобы доказать, хотя бы и самому себе, что полностью прав.

– И?

– Ну а что тут непонятного? Никто, кроме отца, не знал о моих делишках с Кэти, и у моего отца есть пишущая машинка. Я заглянул на почту – никакого посыльного сегодня не отправляли. Тогда я поговорил с Хавкинсом и Хамером.

Насколько им известно, никакой посыльный не приносил письмо. У Джонстона спрашивать бесполезно, потому как он все равно не скажет правды, а пробурчит только то, что велел ему говорить мой отец. А теперь соедините все эти вещи воедино, Барч, и лично убедитесь, какие из этого можно сделать выводы. Поскольку никто, кроме моего отца, не знал об этой девушке и никто не передавал ему письмо… Он сам все это сделал. Вот только зачем? Видимо, для того, чтобы отправить меня подальше от дома. Но зачем ему это нужно? И если у него есть столь веская причина так поступать, то выходит, существует нечто, о чем он хочет поведать другим, исключая собственного сына… Так вот, я считаю, что человек, который ведет подобную двойную игру, – дрянь и лицемер. Отец он мне или нет, я не собираюсь терпеть подобного отношения, – тут Рейнор с пьяной торжественностью покачал головой. – Я собираюсь поговорить с ним сегодня же вечером… Увидите… Можете пойти со мной, если у вас есть такое желание…

– Нет, мой дорогой, разве вы забыли, у меня же свидание с одной дамой? – игриво заметил инспектор Клик, с презрением глядя на пьяного молодого человека. Потом он резко встал и оставил Гарри Рейнора за бутылкой бренди.

Глава XXI. Дважды два – четыре

Не было бы никакого преувеличения, если сказать, что мнение Клика было совершенно правильным…

Закрыв дверь у себя за спиной, он в одиночестве застыл в углу ярко освещенного зала. Кроме ненависти и отвращения к молодому подонку, которого он только что оставил, инспектор чувствовал, что грядущие события могут полностью разрушить часть его теорий.

Раньше он рассматривал молодого Рейнора как мелкого легкомысленного негодяя, простого кукушонка, затесавшегося в гнездо орла, – тварь, достойную лишь презрения, вредную частицу, которая слишком труслива, чтобы стать хищной птицей. В его венах было настолько мало крови, чтобы он мог оказаться опасным. Теперь же, однако… Боже! Жизнь – загадка. Никогда не знаешь, что может произойти.

Дверь, ведущая на улицу, находилась всего лишь в нескольких шагах. Инспектор Клик чувствовал, что не может вот так взять и уйти, ведь есть риск столкнуться с леди Клаверинг. Ему нужно было время, чтобы обдумать новый поворот событий, о котором он сейчас узнал. В итоге, все-таки решившись, инспектор Клик быстро пересек зал и выскользнул из дома.

К тому времени воцарилась ночь. Луна взобралась на вершину небосвода. Сады стали обителью теней, переполненной неповторимыми ароматами цветов, королевством тайны. Землю украсили серебряные арабески – лунный свет, просеянный через ветви деревьев. Тут и там по земле поперек лужаек и на фоне темной, почти черной зелени протянулись полосы желтого света – отсвет из окон. Клик шагнул в траву, чтобы шагов его не было слышно, и там, в самой глубокой тени, затаился, нервно покусывая губы и нахмурившись так, что брови его сошлись в единую линию.

Могло ли это быть? Вчера был загадочно убит человек, полиция так и не нашла виновного – а этот малец, похоже, собирается направить подозрение полиции против собственного отца. Каков мерзавец! Даже если его отец, и в самом деле, оказался вовлечен в это преступление, все должно идти законным путем. Но не было ни одного указания на то, что этот недостойный отпрыск собирается подставить отца, чтобы выгородить себя. Разве негодяй не понимал, что, направив подозрение на кого-то другого, он подставляет себя? Быть может, кроме ненависти у него была другая причина для подобного поведения. Поступки молодого Рейнора сильно напоминали поведение испорченного ребенка, а все хитрости были написаны на его лице.

Вот так-то! Как говорится в одной старой пословице, пьяному море по колено. Если бы этот молодой человек и в самом деле был в чем-то виновен, то он вряд ли стал бы заливать за воротник – один стакан бренди за другим. Скорее всего, Гарри понимал, что собирается сделать подлость, и поэтому искал хоть кого-то, кто поддержал бы его в этом неблаговидном действе… например, господина Барча.

Однако никто пока еще не связал его с убийством де Лувизана. Не было никакой причины для того, чтобы он убил этого человека. Никакой! Но для того чтобы в этом увериться, нужно было найти убийцу. Само же преступление очень напоминало дело рук апашей. Однако Марго интересовали деньги и только деньги. А раз так… Боже упаси! Но не стала бы она соблазнять Гарри Рейнора принятием присяги и вступлением в ряды ее сторонников.

Однако если молодой Рейнор достаточно безумен, чтобы согласиться на подобное предложение, то это все с легкостью объяснило бы. Закон апашей – закон содружества. И тогда молодой Рейнор мог найти что-то, что некогда принадлежало Ловецкому. И если лорд Улмер был каким-то образом вовлечен в это… Если его состояние находилось под угрозой… А ведь этот мерзкий слабак – сынок генерала – мог пообещать королеве апашей деньги отца. Мог! И если так, то, возможно, это повод.

Или все-таки Марго вела свою игру? Существовала ли некая, пусть даже потенциальная, возможность, что этот мерзавец и идиот был каким-то образом вовлечен в тайную игру и стал ее сообщником? Подумаем! Давайте составим воедино отдельные частицы и посмотрим, как они могут сложиться в единую картину. Подведем итог. Сложим два и два и проверим, действительно ли в результате получится четыре.

Первый кусочек головоломки: связь между де Лувизаном и лордом Улмером. Что могло заставить его светлость отменить обязательства, данные его дочерью, – те самые обязательства, что могли бы лечь в основу очень удачной партии, – и вынудить ее на брак с графом-самозванцем? Первая загадка.

Второй кусочек головоломки: де Лувизан не ссорился с лордом Улмером. Между ними не было никакой размолвки, и тем не менее его находят мертвым. И не просто убитым, а убитым так, как обычно апаши наказывают людей, предавших их братство. Это совершенно ясно доказывает, что этот самый де Лувизан был из апашей, но предал их… Точно так! Совершенно верно! И теперь он, конечно, не сможет испортить жизнь леди Кэтрин, вступив с ней в брак, чтобы получить ее состояние, которое, если бы он остался жив, стало бы обшей собственностью апашей. Гм-м-м! Похоже, эти две части можно сложить вместе. А дальше?

Если лорд Улмер именно тот, кого этот де Лувизан каким-то образом шантажировал, то он мог купить молчание лже-графа, пообещав ему свою дочь в жены. Тогда де Лувизан мог предать апашей, решив сохранить состояние леди Кэтрин для себя. Этот фрагмент тоже вроде занял свое место. Теперь подойдем с другого конца: если в процессе подготовки к свадьбе де Лувизан был заслуженно признан предателем, то выходит, что, выбирая между обществом апашей и состоянием лорда Улмера, он выбрал деньги. А итог оказался очевидным и весьма печальным… Другими словами, лорд Улмер имел причину бояться апашей, а посему между ним и Марго должна была существовать какая-то связь. Два плюс два – четыре! Это точно. Тогда выходит, что лорд Улмер не просто часть головоломки, а центральная фигура, замешанная во всех событиях.

А какое отношение ко всему этому имеет молодой Рейнор? Гм-м-м! Ах да! Ну, конечно! Конечно! Он ведь очень лукавый и хитрый молодой человек. Красивая женщина может сделать все что угодно с таким червем, как он. Наш «очаровательный» парнишка может быть легко пойман в сети девушкой из мюзик-холла! Только так, и никак иначе. Помогите ей добраться до того, на кого возложены некие обязательства, часть долга… что-нибудь, что может сделать добычу желанной. И тогда королева апашей устроит вам представление. Будет все, что вы только могли бы пожелать: прекрасные и доступные женщины, веселые парни для товарищеских вечеринок, роскошный дом, музыка, танцы, шампанское, известные французские певички, изображающие страстную любовь, романтичные письма, фотографии – даже, быть может, весьма откровенного содержания, милые сувениры, ночи кутежа, вино рекой, а потом… бац! И рыбка в сетях.

Достаточно всего лишь привести беднягу к присяге. К присяге в пьяном виде, сказав, что это шутка. А проснется этот человек уже апашем. И вначале это станет возбуждать его тщеславие. Возвышенные мысли наполнят его пустую голову. Тут будет и любовь, и осознание того, что за него все решают и ему не надо ни о чем думать. А если возникнет необходимость, то хитрая дамочка подстроит все так, что молодой идиот уверится, будто это он сам принимает решения, будто именно он король апашей и сотни прекрасных веселых юношей и девушек только и мечтают о том, чтобы услужить ему, заработав его уважение. Им станут управлять, словно бесхребетным червем, однако он станет считать, что это он властвует над миром.

Это старая игра… разве не так, Марго? Так ты подцепила многих дураков на крючок, а затем, высосав их кошельки и связи до дна, выбросила за борт. А ведь это были более мудрые, более умные молодые люди, чем молодой Рейнор. И ни один из них не забавлял королеву больше месяца. Правда, было одно исключение – Неуловимый взломщик.

Так что, если принять такую версию событий, то становится вполне объяснимо странное поведение Гарри Рейнора. Завербованный по пьяной лавочке, этот глупый пескарь готов на все. С его помощью можно добраться до лорда Улмера… точно так же, как раньше добрались до де Лувизана. Как же лорд будет поражен, когда узнает, какая трусливая и злая собака его приятель!

Однако у молодого Рейнора, без сомнения, должен быть помощник, который по тем или иным причинам станет безропотно выполнять все его распоряжения. Как же смог заставить он кого-то работать на себя? Как смог заставить бездумно выполнять все его приказы и помогать ему? Как он дошел до того, что решил подставить собственного отца?

Да! Безусловно… хотя нужно убедиться… «Помогите нам добраться до денег лорда Улмера, и мы можем помочь вам избавиться от отца, держащего вас на коротком поводке, дающего мало денег и вообще обращающегося с вами, как с маленьким глупым мальчиком». А избавившись от отца, вы мигом превратитесь в благородного, роскошного молодого человека, который сможет жить свободно и, подобно королю, на широкую ногу». Это было бы легче легкого! И все это очень просто провернуть – достаточно простого подозрения. Вот тут-то и пригодилось бы письмо… поддельное письмо… последняя капля. Нет, конечно, его бы не стали приколачивать к стене. Нашлось бы что-нибудь поудобнее. Быстрый, но безболезненно действующий яд. Или бутылка эфира… Никакой боли, никаких страданий, минута или две – и все кончено. Дальше входит «любимый сын Гарри» и находит с умом написанное поддельное письмо, все объясняющее.

Неужели таков план преступников? От такой мысли инспектор Клик аж зубами заскрипел. Неужели так обстоят дела и в самом деле? Хорошо, но он может убедиться, и тогда… Если кто-то и должен пострадать, то виновный, а не невинный. Апаши, или кто бы они там ни были, не должны довести эту игру до конца.

Поддельное письмо? Наверняка оно у Гарри Рейнора, и он держит его под рукой, чтобы в нужный момент «обнаружить». Скорее всего, Марго инструктировала его с невероятной кропотливостью, как действовать в том или ином случае, где держать письмо и что нужно сказать своему новому другу господину Барчу, чтобы запустить с горы снежный ком. Выходит, сын генерала получил письмо в полдень? А раз так, оно должно быть в кармане его пальто. Но он должен был снять его, отправившись на обед, когда переоделся в вечерний костюм. Так скорее всего…

Идея еще не успела окончательно оформиться в голове Клика, а он уже начал действовать. Так же стремительно и беззвучно двигаясь, сыщик вернулся в дом. Так как ему удалось незаметно покинуть его, он решил, что сейчас не время показывать свое возвращение. Однако здесь ему не повезло, потому что, войдя в залу, он столкнулся нос к носу с Хавкинсом, направляющимся в сторону черной лестницы.

– Я с прогулки, Хавкинс. Искал подходящее место для одной сцены, – весело объявил инспектор Клик, подойдя к слуге. – Горе романиста в том, что он должен очень хорошо представить место действия. А где господин Гарри… наверху или в гостиной с дамами?

– Ни то ни другое, господин Барч. Он до сих пор сидит в столовой. Я могу пойти и предупредить его, что вы хотите к нему присоединиться.

– Нет. Пока не стоит. Сначала мне нужно будет подняться к себе и сменить обувь… трава оказалась слишком мокрой… Между прочим, Хавкинс, вы случайно не знаете, когда господин Гарри добрался домой вчера вечером? Чуть раньше, вечером, ваша госпожа спрашивала об этом мисс Лорн, а так как господин Гарри был со мной до десяти, я не хотел бы противоречить тому, что он, возможно, сказал своей матери. Вы же понимаете, она непременно меня об этом спросит… Так во сколько вчера вечером вернулся домой господин Гарри?

– Тут я ничем не могу вам помочь, сэр. Я не знаю. Все, что я могу вам сказать, так это то, что когда я ложился спать, а было это в половине первого, его все еще не было дома.

Клик мысленно прикинул пару цифр. Молодого Рейнора не было дома в половине первого, а именно в пол-двенадцатого, согласно рассказу суперинтенданта Нэкома, его лимузин затормозил в начале Тутового переулка и суперинтендант Скотланд-Ярда со своими спутниками услышал крик – произошло первое убийство.

– Ладно, – протянул инспектор. – Не надо говорить о нашем разговоре господину Гарри, а то он может разволноваться и нагрубить вашей хозяйке. Я найду его сам, когда переоденусь и спущусь вниз, – заверил он слугу, после чего, обойдя того быстрым шагом, стал подниматься на второй этаж, перескакивая через две ступеньки.

Однако инспектор не остановился на втором этаже, а поднялся еще на один пролет; затем, перегнувшись через перила, посмотрел, идет ли кто-нибудь за ним или нет. Только после этого он завернул в логово Гарри Рейнора, прикрыв за собой дверь.

В апартаментах молодого ловеласа оказалось темно, однако Клик решительно щелкнул выключателем и тут же обнаружил то, что искал. На стуле возле двери, ведущей в спальню, была сложена одежда, которую, судя по всему, молодой Рейнор надевал сегодня днем. Почистив ее, Хамер аккуратно повесил ее на спинку стула, на тот случай, если молодой человек решит завтра днем надеть тот же самый костюм.

Быстро подойдя к стулу, инспектор Клик чуть отвернул край пиджака и сунул руку во внутренний карман. Письмо было там… Он вытащил и вскрыл его. Точно. Письмо было напечатано на машинке и содержало именно тот текст, о котором рассказал ему Гарри Рейнор.

– Плохой ход, Марго, – пробормотал инспектор Клик себе под нос. – Все сделано не так тщательно, как я думал. Обычно ты работаешь намного продуманнее, тоньше, умнее и хитрее…

Он еще раз быстро проглядел текст письма, потом, подумав, убрал письмо в свой карман, выключил свет и покинул комнату.

Сделав всего несколько шагов по коридору, он столкнулся с Хамером.

– Прошу прощения, господин Барч, – начал лакей, – но только что Хавкинс сообщил мне, что вы, сэр, интересовались, в каком часу пришел домой господин Генри Рейнор вчера вечером. Случилось так, что мне это известно.

– Вам? – удивился инспектор Клик. – Вот забавно. И в каком же часу он вчера вернулся?

– Он вообще не возвращался вчера вечером. Заявился домой только в четыре утра. Все еще спали, когда я услышал шум, встал и выглянул из окна. Я видел, как к парадному входу подъехал автомобиль. Мне даже показалось, что водитель специально вел машину медленно, не желая, чтобы хозяйка и хозяин знали, что он подъехал.

– Не знали, что господина Генри не было дома? Как такое может быть?

– Потому что накануне, сэр, он сказал всем, что собирается сидеть допоздна и писать письма. Это было, когда леди Кэтрин и мисс Лорн вернулись из особняка Клаверингов. А господин Генри дал мне полкроны, чтобы я, ложась спать, оставил дверь открытой, поскольку он собирался поздно вечером прогуляться, чтобы навестить друга. Конечно, я никому не говорил об этом, сэр, если бы Хавкинс не сказал, что господин Генри был с вами. А я-то думал, что он отправился на свидание с этой дамой в розовом платье.