Текст книги "Человек с тысячью лиц"

Глава XIV. Изменение в программе

– Полагаю, вы отлично понимаете, что действуете незаконно? – взволнованно начал молодой человек, казалось переполненный негодованием. – Даже юридические процессы имеют свои пределы. Похищать человека и заключать его в тюрьму против его желания, против его…

Тут он замолчал, услышав, как щелкнул металл. А потом луч фонаря высветил пятно на земляном полу. Инспектор Клик включил фонарик, чтобы осветить себе дорогу. Однако Джеффри интересовало совсем не это. Он дернул головой, попытался разглядеть своего тюремщика. Почти все в Англии слышали имя инспектора Клика, но очень немногие видели этого человека в лицо. Вот и теперь попытки молодого Клаверинга не увенчались успехом. Однако, скорее всего, инспектор Клик все подстроил именно так, чтобы молодой человек просто не смог разглядеть его.

– Минутку, мой друг… имейте немного терпения, – продолжал инспектор. – Я помещу вас в один из этих склепов. И спрячу вас от всех. А потом посмотрим…

К этому времени Клик дотащил молодого человека до конца прохода. Теперь он больше не соблюдал осторожность, препятствуя свету, однако постарался сделать так, чтобы Джеф не заметил яму, выкопанную им, и одежду охранника. Посветив вокруг, сыщик нашел то, что искал, – железное кольцо на конце короткой ржавой цепи.

Атмосфера старины была воспроизведена до мельчайших деталей, и каждую нишу оборудовали как и положено. Оказавшись в одной из них, инспектор снял кандалы с лодыжек Джефа и наручники с одного из его запястий.

– Что вы собираетесь со мной делать? – поинтересовался молодой Клаверинг с неожиданным оптимизмом. – Я говорю вам… Взгляните-ка сюда… Что это за шутка, в конце концов?! Вы что, не собираетесь меня освободить?

Однако единственным ответом ему стал новый щелчок. И когда Клик отпустил своего спутника и Клаверинг попытался подняться с земли, ему это не удалось. Острая боль в запястье подсказала ему, что теперь одним концом наручники были пристегнуты к кольцу в стене, и он мог подвинуться всего лишь на несколько дюймов в ту или другую сторону.

В полной темноте Джеф даже не мог определить, остался инспектор Клик с ним в келье или уже ушел.

– Господин полицейский, вы все еще здесь? – поинтересовался Джеф Клаверинг, тут же услышал рядом с собой шорох и, поняв, что его тюремщик рядом, нервно добавил: – Чем вы там заняты? Что, мы так и будем сидеть в темноте?

– Да. Я тут пока скручиваю носовой платок, чтобы заткнуть вам рот, – ответил инспектор Клик, причем говорил он сквозь сжатые зубы – очевидно, скручивая ткань, держал один ее край в зубах. – Нехорошо затыкать джентльмену рот, словно он землекоп-убийца или дикая собака, которой непременно нужно надеть намордник. Я бы, например, предпочел, господин Клаверинг, чтобы вы дали мне слово не кричать и не делать никаких усилий, чтобы привлечь внимание посторонних – тех, кто может появиться среди этих руин сегодня вечером. Если вы мне дадите свое слово…

– Я дам вам слово хотя бы ради того, чтобы не подвергаться подобному унижению, – ответил Джеф Клаверинг. – Послушайте, господин… как вас там… вы и так повели себя не по-джентльменски, напав на меня в темноте и не дав мне возможности защититься.

– К сожалению, закон не может позволить себе соблюдать все тонкости этикета, мой уважаемый господин, – ответил Клик. – И мне приходится руководствоваться принципом, утверждающим, что цель оправдывает средства. Однако как представитель закона я готов принять ваше слово. И если вы пообещаете мне не делать глупостей, я освобожу вас и не стану затыкать рот кляпом.

– Хорошо, даю слово.

– Отлично. Я понимаю, что мы с вами достигли консенсуса, – продолжал инспектор Клик. Теперь он перестал крутить носовой платок и убрал его в карман. – Но почему бы вам не пойти дальше и не избавить вас и меня от дискомфорта, а, господин Клаверинг?

– Не понимаю, что вы под этим подразумеваете. Выражайтесь, пожалуйста, яснее. У меня нет желания играть в загадки, да я и не мастер на такие штуки.

– Да, в этом деле вы не мастер… Иначе вы могли бы предположить, что леди Кэтрин Фордхэм, с которой вы поссорились, говорила правду… Но мы с вами поговорим об этом в другое время.

– Ну уж нет! – вспыхнул Джеф Клаверинг. – Не смейте касаться даже имени леди Кэтрин Фордхэм… Вы меня понимаете?! И мне все равно, полицейский вы или нет! Любой, кто попробует втянуть ее в это дело, будет вначале иметь дело со мной. Так как вы подслушали наш разговор, то можете считать виновным меня. К тому же у вас нет никаких свидетелей, чтобы доказать обратное… А я стану отрицать все, что касается ее. Вы должны отлично это понимать.

Инспектор Клик сел поудобнее, причем специально сделал это так, чтобы его пленник слышал его движение. Может быть, именно за это ему все больше и больше нравился этот вспыльчивый мальчишка. Но смех инспектора возымел обратное действие – Джеф взорвался, словно праздничный фейерверк.

– Посмотрите сюда! Я вам вот что скажу! – разгоряченно заговорил он. – Освободите меня от этих проклятых наручников, и тогда… если вы победите меня, то я стану делать все, что вы мне скажете; если же победу одержу я, вы отпустите меня, и я займусь своими делами, а вы не станете рассказывать никому то, что слышали. Ну, а теперь выбирайте: мужчина вы или трус?

– Я слишком много знаю о вас и о происшедших вчера событиях, – ответил инспектор Клик, еще раз усмехнувшись. – По-моему, вы не понимаете, что тут происходит, если думаете, что дела в Скотланд-Ярде могут вестись подобным образом.

– Так вы не станете со мной бороться?

– Нет, не стану. Потому что единственное мое желание – положить вас на коленку и хорошенько выпороть, как нашкодившего ребенка. Хотя если говорить честно, то должен буду пожать вашему отцу руку за то, что он вырастил такого хорошего сына. Но… подождите… остановитесь! Не нужно рваться в бой. Можно и без этого сделать многое. А теперь напоминаю, что вы обещали мне не взывать о помощи и не кричать. С этим условием я не стал затыкать вам рот кляпом. И еще я предложил вам устроиться поудобнее, избавить вас от дискомфорта.

– Да, я помню. И что из того? Каким же образом вы собираетесь меня от него избавить?

– Способов очень много, и если вы пообещаете вести себя спокойно и слушаться… Ведь не слишком приятно было бы провести ночь в таком месте. Однако мне нужно сделать так, чтобы сегодня вечером вы не вернулись домой и ваша мачеха не знала, где вы и что с вами.

– Почему?

– Это мое дело. Вы должны простить меня за то, что держу вас в неведении. Теперь же, возвращаясь к более приятным вопросам, я хочу вас спросить: даете ли вы слово чести, что если я позволю вам покинуть это место и не стану никому рассказывать про ваш разговор с леди Кэтрин Фордхэм, вы тайно оправитесь в Лондон и останетесь там до полуночи, при этом не оставив ни единого намека на то, где вас искать? Так, чтобы никто из особняка Клаверингов и представить не мог, где вы находитесь? Дайте мне слово сделать точно так, как я вам говорю, и я тотчас отпущу вас; нет – останетесь ночевать в этом склепе.

– Даже представить не могу, зачем вам все это надо! – воскликнул Джеф, неожиданно переполнившись подозрением. – Вы явно в чем-то подозреваете леди Клаверинг, мою мачеху… Только потому, что я сказал, что вчера вечером она покинула наш особняк?

Если дело обстоит именно так, то знайте: она чиста, как лед! Она – золотой человек. И мой отец любит ее, потому что она заслуживает любви. Если у вас родилась безумная идея о том, что она каким-то образом замешана в этом деле, просто потому что она – австрийка, точно так же как де Лувизан, то…

– Ого! – неожиданно перебил юношу инспектор Клик. – Так вы говорите, леди Клаверинг – австрийка? Понятно… Так-так…

– Нет. Вы не станете ее ни в чем подозревать! У вас ничего нет против нее! Или это часть вашей шпионской натуры – найти хоть что-то, что могло бы опорочить семью Клаверингов? Так что можете и дальше держать меня на цепи, все равно…

– Расслабьтесь, молодой человек. Можете выбросить эти предположения из головы. У меня нет никакого желания порочить имя Клаверингов. С другой стороны, в данный момент у меня нет даже тонкой нити, связывающей леди Клаверинг с произошедшим преступлением. Хотите, чтобы я сказал вам правду? Вы – основной подозреваемый во всей этой истории, и я хочу, чтобы вы исчезли на эту ночь для того, чтобы проверить, говорите вы правду или же вы на самом деле великолепный актер и законченный лжец.

– Но при чем тут все это? Как то, что я исчезну на ночь, может доказать или опровергнуть мои слова?

– Хотите знать? Хорошо. Вначале я не хотел ничего вам говорить, но… – Тут голос инспектора стал намного тише. Раздался слабый щелчок, и вспыхнул огонек света, высветив чью-то фигуру. А потом инспектор Клик снова заговорил, но теперь уже твердым и спокойным голосом. – Скажите, вы знаете этого человека?

Джеф Клаверинг посмотрел на незнакомца и увидел человека, которого никогда прежде не встречал: твердое циничное лицо с узкими щелками глаз и тонкогубым, жестоким ртом.

– Нет, – произнес он. – Никогда прежде я его не встречал.

– А этого? Вытянутое лицо незнакомца в один миг изменилось; теперь это был совершенно другой мужчина. Молодой Клаверинг уставился на него, выпучив глаза, потому что теперь перед ним был не кто иной, как господин Георг де Леспарре.

– Боже мой! – произнес он дрогнувшим голосом. – Так это были вы? И господин суперинтендант Нэком знает об этом?

– Oui, m’sieur…[13]13
  Да, господин (фр.).


[Закрыть] На оба вопроса ответ: oui. Это снова я. Выходит, вам удалось хорошо меня запомнить. А теперь попытайтесь припомнить, кого еще вы видели прошлым вечером.

Вновь вспыхнул огонек, и вновь появилось новое лицо.

– Барч! – воскликнул молодой Клаверинг, отшатнувшись от инспектора, словно тот был привидением. – Вы же… тот самый Филипп Барч, друг Алисы Лорн? Вы… и он тоже…

– Да, и тот человек тоже, – ответил инспектор Клик. – Я открылся вам для того, чтобы вы поняли, как много я знаю о том, что тут случилось. Хотя, если честно, инкогнито Филиппа Барча я открывать не хотел. К тому же теперь вы знаете, что я умею хранить тайны, и должны понять, что я вполне с вами откровенен. Вы спросили меня, почему я хочу, чтобы вы на этот вечер исчезли. Так вот, могу заверить вас, что если вы не появитесь, то к утру станет ясно, честный вы человек или лгун. Однако как сработает этот механизм, мне не хотелось бы разъяснять. Тут все достаточно сложно. Если те причины, по которым последовала за вами ваша мачеха прошлой ночью, именно таковы, как вы описали их леди Кэтрин Фордхэм, то ее интерес к вашей персоне невероятно силен… По крайней мере, вы так все это расписали. В общем, все проверяется на практике. И ничто не удержит ее дома, если вас там не будет, тем более, если вы исчезнете самым загадочным образом. Но если она не так уж сильно переживает за вас, значит, вы солгали… А значит, могли обмануть и в другом. Если же леди Клаверинг не пойдет вас искать, а отправит мужа и служащих, то я буду знать, что вы разыгрываете какой-то спектакль… и вам есть что скрывать. А теперь, понимая, что вам угрожает в том случае, если события пойдут по иному сценарию, готовы ли вы дать мне слово, что не станете общаться ни с кем из особняка Клаверингов, отправитесь в Лондон и будете ждать моего звонка?

Глава XV. Клубок тайн

Инспектору клику не пришлось долго ждать ответа.

– Да, конечно даю, – немедленно сказал Джеф. – Если за всем этим больше ничего не скрывается, я дам вам слово чести и поступлю точно так, как вы просите.

– И вы не расскажете ни одной живой душе абсолютно ничего о том, что тут случилось?

Молодой Клаверинг дал обещание, не задумываясь. Тогда инспектор Клик подошел к нему и, освободив от наручников, проводил к каменной лестнице, ведущей из подземелья. Кроме того, он проделал это с такой осторожностью, что Джеф, проходя мимо, так и не заметил груду выкопанной одежды. Клик отпустил молодого человека только у подножия лестницы.

– Теперь идите, – сказал он, – но помните: я хочу, чтобы вы вернулись только завтра или по моему звонку, и вы не должны никому объяснять причину вашего исчезновения. Я доверил вам пару тайн и теперь вправе рассчитывать, что вы говорили правду о том, что вчера вечером встретились с леди Кэтрин Фордхэм в особняке Глира, даже несмотря на то, что она всеми силами пыталась это опровергнуть. Дело в том, что в комнате, где произошло убийство, она потеряла браслет с правой руки с флаконом фиалкового масла. Я нашел его до того, как мы обнаружили вас, когда вы пытались спрятаться в стволе дерева. Нет… Нет… Нет! Не стоит вам выходить из себя. Во всем этом нет ничего такого, что позволило бы обвинить леди Кэтрин в этом ужасном преступлении. Вчера вечером я считал ее, как минимум, соучастницей, но, послушав ваш разговор, пришел к выводу, что она, скорее всего, ни при чем.

– Но почему вы так решили, господин Барч? – с недоумением произнес Джеф. – Вы же слышали, что она отрицала то, что была в том доме, что указала мне на комнату, в которой нашли тело де Лувизана. Хотя она там была. Однако это никогда не заставит меня поверить в ее вину. – Казалось, молодой человек любым способом хотел отвести подозрение от своей возлюбленной. – И мне не важно, что вы там нашли и какие факты есть у вас против нее.

– Я же только что сказал, что у меня ничего нет против нее, – продолжал Клик с одной из своих обезоруживающих улыбок. – Я пришел к выводу, что она не жертва, а мученица. Полагаю, она понятия не имеет о том, кто убил де Лувизана. Знаю, вы утверждаете, что она указала нам на комнату, где нашли тело. Но была ли она сама внутри, когда преступление было совершено? Полагаю, она не видела своего жениха с тех пор, как покинула особняк Клаверинга. Я полагаю, что человек, к которому она отвела вас в особняке Глира, к тому времени был уже мертв.

– Но зачем она вообще отвела меня туда? Почему убежала, оставив меня наедине с мертвецом? Куда она ушла? Что она имела в виду, когда говорила, что покажет мне нечто, открывающее для меня путь в страну счастья?

– Надеюсь, что завтра я смогу рассказать вам обо всем, мой друг, – ответил инспектор Клик. – Быть может, даже сегодня ночью. И если использовать теорию хаоса относительно повторяющихся событий… Все равно, рано или поздно мы узнаем правду. Несмотря на то, что браслет с флаконом ароматического масла был потерян в комнате, где вы потом его раздавили, разнеся аромат по всему дому… думаю, леди Кэтрин ничего не знала об убийстве графа де Лувизана до самого утра, пока ей официально не сообщили об этом. Вот так! Но это – последняя тайна, которую вы узнаете сегодня. Больше вы от меня не услышите ни слова – по крайней мере, до завтра, – и Джеффри, кивнув, направился к открытому люку. – И если случайно сегодня вечером вы столкнетесь с господином Гарри Рейнором, то проследите за ним, посмотрите, куда он идет, и постарайтесь, чтобы он вас не заметил.

– Гарри Рейнор? Вы думаете, что он связан?.. – нетерпеливо проговорил молодой человек.

– Нет, я ничего подобного не говорил. Червь и змея – два разных существа. Этот молодой человек никогда не убивал никого, кроме времени и уважения к себе со стороны окружающих его людей. У него нет необходимой выдержки. Но если заметите его, то присмотрите за ним. Он может знать что-то, что сыграло весьма значительную роль в этом деле. И это всё… До свидания. И… на секундочку задержитесь. Только одно слово. Вы знаете кого-нибудь, кроме господина Гарри Рейнора, кто использует черную помаду для усов?

– А он в самом деле ее использует? – неуверенно поинтересовался Джеффри, остановившись на середине лестницы. – Знаю еще двух других людей. А почему вы спрашиваете?

– Ничего особенного. Я только хотел поинтересоваться, кто эти два человека.

– Один из них лорд Улмер.

– Лорд… Гм-м-м! Именно так. Именно так… А другой кто?

– Мой отец. Он использует эту штуку уже несколько лет.

– Ваш отец… До свидания, молодой человек! – подвел итог разговору инспектор Клик, причем произнес это, крепко задумавшись. Потом он отступил назад в подземелье и растворился во тьме, позволив Джефу уйти.

Однако, несмотря на то что сыщик ничего не сказал, мысли его неслись галопом. В игре наметился новый поворот, и то, что он узнал от молодого Клаверинга, интересовало его теперь много больше. Он отлично знал, что сэр Филипп Клаверинг, отец юноши, обожал своего сына. Кроме того, он был мужем леди Клаверинг, а инспектор только что узнал, что она, как и таинственный граф де Лувизан, была австрийкой. И еще вчера вечером леди Клаверинг, сославшись на недомогание, оставила гостей, удалившись в свою комнату, а после совершенно неожиданно оставила особняк и даже подкупила охранника, чтобы тот сказал, что никого не видел.

Зачем она выходила? Уж совершенно явно не потому, что беспокоилась о Джефе – это была всего лишь отговорка. Но почему? Встретить кого-то? Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, если имеешь дело с женщинами, выросшими и воспитанными на континенте, – в этом инспектор Клик был совершенно уверен. В конце концов, этика – всего лишь вопрос географии. Предположим – просто так, для интереса, – предположим, что леди Клаверинг имела любовную интригу до того, как стала супругой сэра Филиппа Клаверинга. Предположим… А когда она встретилась с де Лувизаном, они узнали друг друга… Весьма вероятно. Весьма! Граф был проходимцем чистой воды и, вероятно, решил немного «подоить» жену английского лорда и миллионера. Тогда ей просто необходимо было бы встретиться с ним и попробовать купить его молчание… Конечно! Так и есть! И если один из них назначил другому тайное свидание… Теперь, если развивать дальше эту теорию, на сцене должен был появиться сам сэр Филипп Клаверинг, обеспокоенный состоянием молодой супруги. Он должен был бы отправиться в ее комнату, чтобы узнать о ее здоровье, и мог проследить за ней до самого особняка Глира. И как только она и де Лувизан расстались… Пусть так. Кроме того, сэр Филипп Клаверинг использовал черную ваксу для усов. Точно! Ведь и на подоле рубашки мертвеца были… Никогда бы не догадался! Никогда бы не догадался! Но для того, чтобы лишний раз не беспокоить мальчика и ради искренней привязанности Нэкома к обоим…

Инспектор Клик чувствовал: еще чуть-чуть, и мысли помчатся по кругу. Он снова вернулся в келью, где на полу все так же лежала одежда убитого охранника. Тогда появление Джефа и леди Кэтрин оторвало его от важного дела и обратило его внимание совершенно в другую сторону. Теперь у детектива появилось время, и он снова вернулся к своим находкам.

Если получится так, что убийцей окажется сэр Филипп Клаверинг, то как эта одежда попала в землю поместья Вуферинг? Конечно, «руины» генерала были известны во всем районе, и естественно, если бы убийцей был человек вроде Филиппа Клаверинга, он постарался бы скрыть все следы как можно быстрее и как можно дальше от собственного особняка, насколько позволят обстоятельства. И он, конечно, не знал бы, что кто-то из обитателей усадьбы Вуферинг – например, леди Кэтрин, – может оказаться здесь. Конечно, он попытался избавиться от вещей… Нет, не складывается. Нужно попробовать дернуть за другой конец этой ниточки.

Однако порой убийцы возвращаются на место преступления или туда, где ими оставлены важные улики. И судя по всему, этот убийца действовал по накатанной схеме. Тогда он… Инспектор Клик уложил одежду обратно в яму, сгреб назад землю и постарался придать этому месту тот же вид, в котором нашел его.

– Отличная задачка для Доллопса, – пробормотал он себе под нос. – Он может с пользой провести тут несколько дней и правильно повести себя, когда это потребуется.

Отложив лопату в сторону на то место, где нашел ее, инспектор вернулся к каменной лестнице, поднялся к люку, выбрался через него и быстро зашагал среди руин – пора было переодеться к обеду, обещавшему быть весьма богатым на события.

Единственное, чего инспектор Клик пока для себя так и не решил, – может ли он доверять мисс Лорн или нет? Да, он предполагал, что все так и будет. С одной стороны, она знала леди Клаверинг. К тому же Алиса нужна детективу, чтобы выбраться из дома после наступления темноты и узнать, будет ли мачеха искать исчезнувшего Джефа… Ого! А это что такое?

Инспектор Клик подошел поближе, рассматривая странную вещь. Теперь он находился где-то рядом с домом, среди теней сгущающихся сумерек, когда неожиданная находка отвлекла его от планов, которые он обдумывал. Сначала пошла какая-то странная вибрация в воздухе, а потом что-то мягкое коснулось его лица и мелкими кусочками осыпалось на рукав – маленькие кусочки обугленной бумаги. Инспектор огляделся и увидел такие же кусочки на колючих листьях ближайшего дерева, находившегося возле дома.

Чуть выше, почти над головой детектива, располагалось окно.

– Гм-м-м! – протянул Клик. – Второе окно от угла. Это, судя по всему, покои лорда Улмера. Но зачем ему было жечь бумаги? И почему он должен был выбрать именно этот день, чтобы что-то уничтожить? Причем много бумаг… Что же должно заставить человека…

Инспектор Клик огляделся и заметил один или два не до конца сожженных кусочка бумаги, лежащих на краю дорожки из гравия. Полицейский наклонился и подобрал их. На одной стороне была напечатана крупная эмблема, вроде тех, которые используют химики и владельцы мазей. Лист наполовину сгорел.

Перевернув лист, инспектор Клик, несмотря на работу огня, понял, что это этикетка. Очевидно, лорд Улмер зачем-то сжег груду этикеток, какие обычно прилагаются к коробкам для ваксы, используемой для окраски ботинок и любых других изделий из кожи.