Текст книги "Бандолеро, или Свадьба в горах"

Глава XXXIX
По подсказке предателя

Несколько секунд мы молчали. Это была та тишина, когда нечего сказать друг другу.

Объяснять происшедшее не было необходимости. Все видели, что нас обманули; и что пес, который так нас провел, теперь для нас недосягаем, словно между нами двадцать миль.

Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть вниз, на дно обрыва – пятьдесят футов крутого спуска до потока, покрытого белой пеной!

И совсем не нужно было Сэму Брауну заверять нас, что на милю вверх и вниз нет возможности пересечь эту пропасть. Утесы, мрачно смотревшие друг на друга, словно разошлись в гневе и не собираются встречаться!

Миля в любом направлении – все равно что десять или двадцать миль по обычной дороге. Мерседес погибнет!

– О Боже! – с болью воскликнул я. – Неужели нет возможности перебраться?

Ответом мне служил лишь рев потока внизу и безумный крик орла над головой: и тот и другой словно смеялись над бессилием людей.

– Тысяча долларов! – крикнул я так громко, чтобы услышали самые далекие от меня люди. – Тысяча долларов тому, кто найдет способ перебраться через пропасть!

– Пор Диос, кабаллеро ! – откликнулся голос с совершенно неожиданного направления. – За десятую часть этой суммы я готов заложить душу, особенно если при этом смогу освободить тело.

Это было произнесено по-испански. Я повернулся в том направлении, откуда доносился голос. И увидел, что говорил один из пленников, которых мы захватили в первом нападении.

Говорящий встал на ноги и делал жесты, привлекая наше внимание.

Я быстро подошел к нему и приказал развязать.

Это было сделано.

– Ты знаешь… – хотел я спросить.

– Способ перебраться через квебрада (расселину), – прервал меня разбойник. – Я вам покажу, если позволите. Я только ставлю условие…

– К дьяволу твои услвоия! – вмешался один из моих людей. – Мы тебя повесим, если не покажешь! Я сам пристрелю тебя, как собаку!

Я резко оборвал солдата, и это подействовало на бандолеро. Он почувствовал уверенность и укрепился в своем предательском намерении.

– Сеньор капитан, – сказал он, – я вижу, вы истинный кабаллеро и вам можно доверить тайну. Сколько вы дадите, если я вас переведу? Я знаю, насчет тысячи песо вы говорили не серьезно. Скажем, сто – и мы договорились. Я не говорю о своей жизни. Это, естественно, входит в плату за мои услуги.

– Твоя жизнь и тысяча долларов, если за десять минут проведешь нас на ту сторону!

– Десять минут! – задумчиво сказал разбойник. – Десять! Этого слишком мало. Скажем, двадцать, сеньор капитан.

– Хорошо, пусть будет двадцать.

– Договорились. И не думайте, что я получу награду без всякого риска. Каррамбо ! Я рискую своей жизнь. Силенсия, сеньорес (Тишина, сеньоры!)! – продолжал он тоном приказа. – Я должен послушать, прежде чем мы сможем продолжать.

Мы освободили пленника и провели его в дом.

Войдя, он сразу осторожно подошел к задней двери; встав за одним из косяков, несколько секунд прислушивался. Я приказал всем не шуметь. Ничего не было слышно, кроме шума потока и резкого крика орла.

– Эста буэно (Все в порядке!)! – наконец воскликнул он. – Мавры ушли, берег чист.

– Правда? – машинально спросил я.

– Син дуда (несомненно), сеньор. Мои камарадос ушли. Если хотите перейти на ту сторону, сейчас это не опасно.

– Да, хотим! Быстрей! Покажи нам дорогу!

– Сейчас!

Разбойник переступил через порог – там оказалось нечто вроде карниза – и встал на колени.

Обманутый прошлым своим опытом, я решил, что он собирается помолиться за успех своего предательского предприятия.

Но я ошибся. Разбойник начал плавно опускаться за порог.

Я заглянул вниз.

Он был уже на полпути к дну пропасти, держась за лианы, из которых был сплетен висячий мост.

И продолжал быстро опускаться.

Еще через несколько секунд он добрался до дна ущелья; узкая полоска камня позволяла ему стоять на краю ручья.

Встав на камень, он посмотрел вверх и крикнул:

– Эй, сеньор капитан! Я забыл вам сказать, что мне потребуется помощник. Сам я не смогу поднять мост. Дайте мне одного из ваших людей или кого-нибудь из моих старых камарадос !

– Я знаю, о чем он говорит, – сказал кучер, выступая вперед добровольцем и берясь за лианы. – Может, он задумал предательство. Но я так не думаю. На всякий случай следите за ним, капитан, и угостите свинцом, если понадобится. Я достаточно знаю ваших людей: они в меня не попадут. Ну, займемся гимнастикой!

И прежде чем я смог ответить на эту необыкновенную речь, Сэм Браун исчез за дверью. Когда я увидел его в следующий раз, он стоял на карнизе внизу, по колени погрузившись в пену ручья.

Глава XL
Завершение

Хотя к этому времени уже взошло солнце, на дне ущелья было темно. Я с трудом различал фигуры Сэма Брауна и рабойника.

Теперь я убедился, что пленник не задумал предательство – по крайней мере относительно нас; а измена старым друзьям нас не трогала. Это дело их и совести, какая у него еще осталась.

На одну-две секунды оба: и кучер, и разбойник – исчезли из виду.

Когда я увидел их в следующий раз, они были на противоположном берегу ручья и поднимались по склону. Там оказалась извилистая тропа, ведущая к вершине.

На подъем им понадобилось несколько минут. И вот они на том самом месте, где стояли двое рубившие мост.

Вскоре я увидел, как они тянут руками веревку; заглянув вниз, я понял, что они медленно поднимают мост.

Мост поднимался осторожно и постепенно, но наконец повис над пропастью точно так, как когда я впервые его увидел.

Еще небольшой интервал; наконец с той стороны послышался голос разбойника.

– Не бойтесь! – успокаивающе крикнул он. – Мост не опасен. Если перейдете быстро, сможете догнать…

Больше я не стал его слушать. Задумал ли он предательство или нет, я должен быть на той стороне. Схватившись за веревку, служившую чем-то вроде перил, я перебрался через пропасть.

Товарищи не менее проворно устремились за мной; два или три человека остались сторожить пленных.

– А теперь, сэр! – сказал я разбойнику, как только мы оказались на противоположной стороне. – Вы заслужили тысячу долларов, переведя нас через пропасть. Даю слово американского офицера, что заплачу вам; заплачу еще столько же, если вы поможете нам найти Торреано Карраско.

Я говорил серьезно и уверенно, стараясь воспользоваться жадностью бандита.

И не ошибся. Мои слова вызвали нужный эффект.

– Буэно! – отозвался тот, согласно кивнув головой. – Это совсем недалеко отсюда, – продолжал он сценическим шепотом. – Наш предводитель считает себя в безопасности, потому что никто, кроме одного из нас, не смог бы перебраться через овраг. Через двадцать минут вы увидите вашу Мерседес!

Нетерпение помешало мне расспросить его о последнем замечании; впрочем, мне показалось, что он должен знать о моем отношении к пленнице Карраско. Я совершенно забыл, что кричал предводитель разбойников с той стороны пропасти. А он кричал достаточно громко, чтобы его услышали и пленники.

– Вперед! – нетерпеливо ответил я. – Отведи меня к ней, и можешь сам назвать сумму!

В моем распоряжении целых десять тысяч долларов. Правда, это не мои деньги. Они принадлежат дону Эусебио Вилла-Сеньору. Но разве они не предназначены в качестве выкупа за его дочерей? И разве не для этого я их использую?

Мексиканец как будто понял меня. Он охотно пошел вперед; мы все – за ним.

Путь действительно оказался недолгим. Перевалив через вершину хребта, мы увидели поросшее лесом плоскогорье и дорогу через лес. Сразу за лесом начинался вечный снег.

Проводник указал в ту сторону и сказал, что там мы найдем человека, которого ищем. Там среди сосен ранчо. И там же Карраско!

Ранчо и есть главное убежище разбойников; хижина перед пропастью – всего лишь аванпост и использовалась только в случаях близкой погони. Сальтеадоры задерживались здесь в ожидании утра: переходить по мосту в темноте опасно.

Настоящее место встречи – ранчо, большой дом в центре соснового леса; изменник заверил нас, что именно там мы найдем предводителя разбойников вместе с его спутниками и пленницами.

– Веди нас! – воскликнул я, ощутив прилив сил. – Сто песо за каждую сбереженную минуту! Вперед!

Ни слова не добавив, мексиканец двинулся вперед, сержант все время держался рядом с ним.

Уже стало светло; но спустя еще пять минут мы снова оказались в темноте.

Мы вступили с сосновый лес и шли между стволами, которые тесно обступили нас; их густые ветви, смыкаясь над головой, образовали непроницаемый полог, который не могли пробить лучи солнца.

Тропа вилась меж стволами, еще более причудливо огибая упавшие деревья.

Строго говоря, никакой тропы не было: проводник вел нас по пути, которым сальтеадоры обычно не пользовались. Он поступил так на случай засады.

Если разбойники не позаботились расставить повсюду часовых, нам не грозила особая опасность; их бывший товарищ заверил, что они обычно так не поступают. Он был уверен, что посты не расставлены: сальтеадоры считают себя в безопасности после перехода через пропасть.

Несмотря на его уверения, мы продвигались осторожно. И не из-за меня – я для этого был слишком возбужден, – а благодаря предусмотрительному сержанту.

Он по-прежнему держался вблизи предателя, приготовив пистолет: решил застрелить его при первых же признаках второй измены!

Кучер не проявлял такой озабоченности. Он был лучше знаком с состоянием морали у мексиканцев и был уверен в преданности нашего проводника: у него был только один мотив, чтобы изменить, и целых две тысячи, чтобы оставаться верным.

– Пусть идет один! – прошептал Сэм, обращаясь к сержанту. – Оставьте его! Ручаюсь, он нас приведет в нужное место. Если что-то случится, то не по его вине. Он останется нам верен, пока кто-нибудь не пообещает ему больше двух тысяч. А в этих горах такое совершенно невероятно. Пусть действует по-своему. Он приведет нас к этому Карраско.

***

Предположения Сэма Брауна оправдались лишь частично; хотя в частичной неудаче виноват не изменник.

Он сделал все, что было в его власти, чтобы заслужить обещанную награду, и в конце концов получил ее. Он ведь пообещал только привести меня к предводителю сальтеадоров и сдержал свое обещание.

С его помощью я оказался лицом к лицу с Торреано Карраско, а мои товарищи – с остальными разбойниками.

Читатель! Не стану терзать твое сердце описанием схватки. Она оказалась слишком кровавой для твоего изнеженного вкуса, и ее тяжело вспоминать.

Достаточно сказать, что треть моих верных сподвижников, сопровождавших меня в этой экспедиции, спит вечным сном на холодном склоне Икстисихуатла, темные сосны поют над ними свой вечный реквием; погибли и две трети наших противников; а остальные, включая предводителя, умудрились уйти в горы.

Но поскольку Мерседес оказалась в безопасности, меня это не огорчало. Она была спасена, и я оставался доволен.

Бандолерос , захваченные врасплох, не успели ни спрятать пленниц, ни увести их. Каждый думал только о своем спасении; и после первого же рывка в сторону ранчо Мерседес стала моей!

Она со слезами прижалась к моей груди, а я чувствовал себя так, словно поймал прекрасную птицу; мне было страшно прикоснуться к ней, чтобы не повредить великолепное оперение; но наконец я заключил ее в объятия с решимостью больше никогда не расставаться с обретенным сокровищем!

Впервые держал я ее в объятиях, впервые мы обменялись словами, но нам казалось, что воскресла старая любовь, которую прервал какой-то зловещий случай!

Мы говорили так, словно знаем друг друга много лет; любовь, подобная нашей, не нуждается во времени, чтобы перейти в испепеляющую страсть.

Тут же на месте я назвал Мерседес моей, а она в ответ одарила меня титулом «кверидо»!

Больше не «кверидо Франсиско»! Мою радость не омрачало то, что Франсиско провел ужасную ночь; вместе с Долорес мы дожили до того, что брак в горах, так грубо прерванный, был наконец заключен.

Я имел удовольствие присутствовать на этой церемонии. Происходила она в столице, в небольшой тихой церкви капуцинов; здесь дон Эусебио, не настаивая больше на том, чтобы его дочь стала Христовой невестой, отдал ее в жены Франсиско Морено.