Текст книги "Обсидиановый оракул"

Король прошел через слюду, потом взглянул назад, на Сача и Вияна. Обе головы продолжали парить перед входом, ожидая его и подозрительно хмурясь.

– Спрячтесь! – приказал Тихиан. – Я не хочу, чтобы вы были здесь, когда я выгоню Са’рама и Джо’орша наружу.

Парочка недовольно прищурилась, но послушно поплыла прочь. – Учти, мы будем наблюдать! – предупредил Сач.

Король зашаркал по наклонному туннелю. Каждый раз, когда он касался серебристой поверхности слюды, по его пальцам пробегало болезненное покалывание. Воздух был горячий, без малейшего дуновения, в нем ощущался тяжелый затхлый запах сырости. Было абсолютно тихо, за исключением тяжелого дыхания самого Тихиана, вырывавшегося из его губ, да мягкого шлепания его сапогов по полу. Чем глубже он спускался, тем больше менялся цвет стен: из серебрянного он стал бледно-фиолетовым, затем зеленым, коричневым, и наконец, когда король спустился так далеко, что вход стал только светлой точкой далеко позади, туннель стал абсолютно черным.

Вскоре мрак сгустился настолько, что стало невозможно увидеть то, что лежит впереди, и Тихиан остановился, готовя заклинание света. Когда он открыл ладонь, чтобы набрать нужную энергию, всю его руку охватило то же жжение, которое он испытывал, когда касался пальцами стен. Прежде, чем он успел сжать кулак и оборвать поток, странная сила влилась в его тело, как если бы кто-то впрыснул ее в него толчком снаружи.

Шипя от боли, Тихиан вновь открыл ладонь и попытался выгнать из себя сжигающую энергию. Ничего не произошло, только запах от его собственной горящей полоти достиг ноздрей. Боясь, что он может сгореть в этом странном пламени, король выудил комок горящего моха из сумки и выкрикнул заклинание.

Ослепляющая вспышка заполнила туннель. Жестокие покалывания внутри тела Тихиана растворились, как если бы его заклинание вобрала в себя всю энергию, напитавшую его тело. Однако противный запах горящей плоти никуда не делся, как и жжение, которое он чувствовал внутри себя. Король обнаружил, что он втягивает воздух через сжатые зубы, а бокал внутри его сознания переполнен коричневым сиропом боли.

К его ужасу, заклинание сработало не так, как он планировал. Вместо мягкого красноватого свечения, которое он ожидал, коридор наполнился сотнями шаров, испускавших темно-красный свет, в какой-то момент вспыхивавших ярчайшим светом, а потом быстро гаснувшими.

Глазам Тихиана потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к странному освещению. Когда же это произошло, он едва не пожелал, чтобы вновь стало темно.

Вверх по коридору ползли две скелетообразные глыбы, размером с гиганта Сарам, по форме отдаленно напоминавшие человека. Вместо ног у них были искривленные массы, с узловатыми шарами вместо ступней, тогда как бедра, колени и голени слились вместе в один спиралеоразный столб. Длинные, искривленные обломки костей торчали из их плечей, и не было даже намека на локти, запястья или ладони. У одной из фигур были оплавленные ребра и горбатая спина, на толстой и короткой шее сидел череп, на котором выделялся скошеный лоб. Торс другого был самым обычным, не считая того, что щея заканчивалась бугристым обрубком, а головы не было совсем.

Вне зависимости от того, был ли у них череп, пара оранжевых угольков горела там, где полагалось быть их глазам. В том месте, где когда-то был подбородок, в воздухе развевалась спутанная масса серых бород, ничем не привязанная ни к плоти ни к костям.

Тихиан невольно сделал шаг назад. Его исследования открыли ему как найти Са’рама и Джо’орша, что сделать, чтобы они выслушали его, и даже как заставить их покинуть Линзу – но король оказался не готов к тому ужасу, который он видел перед собой.

Тем не менее он проглотил свой страх, потом спросил, – Не вы ли Са’рам и Джо’орш, последние рыцари Кемалока?

Тихиан спросил не потому, что сомневался в их именах, но потому что хотел напомнить призракам о том, кем они были раньше. Королю удалось узнать, что после смерти дварф, не сумевший выполнить свой жизненный фокус, забывает о том, кем он был, становясь бездумным монстром. Такая забывчивость, похоже, была для него единственным способом избежать ужасной боли, которую они испытывали, предав самую сущности своего бытия. Для того, чтобы план Тихиана сработал, Са’рам и Джо’орш должны были лишиться этого маленького удобства. Они должны были вспомнить, кем они были.

Призраки не подали виду, что узнали свои имена. Вместо этого они продолжали ползти вперед, потом остановились меньше, чем в двух шагах от короля. Мгновение они не двигались, а потом с такой силой завыли двумя голосами, что стрелы страшной боли вонзились в голову Тихиана. Над его лицом забушевал пожар, обжигая верхний слой кожи и заставляя все, что под ним, сморщиться и треснуть. Он открыл рот для крика, и тут же сжигающий вихрь ворвался ему в легкие. Адская боль распространилась на все тело, сжигая кости и мясо, пока даже суставы не наполнились невыносимой мукой, а немногие остатки юного тела в короле сгорели дотла. Он сфокусировал свои мысли на бокале внутри сознания, стараясь так увеличить его, чтобы он смог передать Агису и эту новую боль.

Бокал задрожал, выплескивая свое содержимое обратно, в тело Тихиана. Разум наполнился бурлящим потоком страдания. Лицо Агиса исчезло в потоке, оставив королю чувство слабости, жара и страдания. опустился на колени,бросил сумку перед собой. Рука, которую он сунул в кошель, была рукой старца, желтой и усеяной пигментными пятнами, плоть свисала с запястья мертвенно-белыми складками, а суставы распухли от дряхлости. Король выдохнул, и хотя он не мог слышать себя через завывания духов, почувствовал, что голос, который раздался из его горла, был груб и слаб.

Тем не менее отвратительная парочка еще не закончила свои вопли, и Тихиан чувствовал, что стареет каждое мгновение. Он вытащил перо совы из своей сумки, потом повернул ладонь к земле. И опять энергия, хлынувшая в его тело, принесла с собой страшную боль. Он почувствовал как его плоть буквально бурлит внутри него, хотя этой боли было далеко до той мучительной агонии, которая была вызвана двумя призраками.

Тихиан подбросил перо в воздух и прокаркал заклинание, тщательно выговаривая сложные звуки. Опять заклинание сработало не так, как он ожидал. Вместо того, чтобы полностью окутать безмолвием всю область, оно приглушило вой, так что ужасный звук казался эхом, доносившимся из дальнего конца длинного каньона.

Сжигающая его боль медленно исчезла, оставив тысячи маленьких искорок по всему телу. Внутри каждого сустава притаилось опаляющее пламя, живот вспучился, как если бы он наелся серы, а в ушах, не умолкая, бил огромный барабан. Тем не менее, Тихиан знал, что он теперь должен пережить все болезненные эффекты воя.

Король заставил себя встать на ноги и подойти к двум призракам, хотя его голова и закружилась от этого усилия. Стараясь изо всех сил на дрожать и не сьеживаться, встречая их жестокие взгляды, он спросил, – Опять, не вы ли последние дварфские рыцари, Са’рам и Джо’орш?

К удивлению короля, на этот раз призраки ответили – и они оказались чем-то другим, а не бездумными монстрами. – Мы не дварфы, человек, – прогрохотала фигура с головой. – Мы, Са’рам и Джо’орш, первые гиганты. Мы почувствовали, как твоя магия ищет наш Оракул, и мы не дадим его тебе, вор.

Крошечные красные языки пламени вылетели из обрубков рук призраков. Они поползли вперед, медленно поднося свои искривленные руки в сторону лица короля. Тихиан отступил назад, спотыкаясь и почти падая, так как его старческие ноги не реагировали так, как он ожидал. Он полез было в свою сумку за компонентами для нового заклинания, но вспомнив, как два последних заклинания сожгли его плоть, решил попробовать кое-что совершенно другое.

Тихиан закрыл глаза и представил себя статуей, вырезанной из монолитного гранитного блока. Когда он призвал духовную энергию, чтобы использовать Путь, черты статуи изменились так, чтобы не походить на него. То, что было тощим, стало изможденным и скорее напоминало скелет, под глазами появились глубокие круги, а его ястребиный нос выдался так далеко вперед, что его рот с тонкими губами казался не больше, чем его тенью. Плечи сгорбились, а длинные волосы торчали во все стороны.

Испытывая отвращение к этой безрадостной картине, Тихиан тем не менее решил не менять ее. Его плоть стала каменной и огнеупорной, а это сейчас было главное. Он заставил себя прекратить бегство и встал прямо на пути у двух приближавшихся призраков.

Костяные создания остановились меньше, чем в шаге от него, направив свои руки прямо в грудь Тихиану. Из конца их обрубков выстрелило пламя, окатив тело короля, как раньше это сделало их обжигающее дыхание. Но на этот раз огонь не произвел никакого эффекта, безвредно угаснув на груди.

– Может быть вы и породили гигантов, но родились двафами, – сказал Тихиан. Он уставился на горячие угольки, плавающие над шеей безголового призрака, потом процитировал первую строчку из священного для дварфов текста, Книги Королей Кемалока: “Рожденные из жидкого огня и закаленные в беспросветной мгле, мы, дварфы, – стойкий народ, народ камня-“

Произнося все это, король соорудил смехотворный образ бородатого, волосатого дварфа, так как он понимал, что именно древние дварфы были изображены на их портретах. Используя Путь, он спроецировал свое создание в горящие угли безголовой костяной твари. Он решил не атаковать ее разум, но таким образом установить контакт с сознанием призрака.

А пока он продолжал нараспев. “Это в наши кости уходят корнями горы. Это из наших сердец вытекают чистые реки. Это из наших ртов дуют прохладные ветры. Мы созданы хранить этот мир, поддерживать города юных рас, нести вес цветущих полей на наших плечах.”

Творение Тихиана пролезло в то, что осталось от интеллекта призрака, и король внезапно почти ослеп от вспыхнувшего багрового света. Почва исчезла из-под его ног, отправив его вверх тормашками в красное свечение.

Король представил, как пара крыльев выросла из спины дварфа, стараясь взять спуск под контроль. Его тут же затошнило, когда поток энергии поднялся из глубины его старого тела, а на спине его создания появился какой-то груз. Крылья почти мгновенно начали дымиться, затем их охватило пламя.

Надеясь достичь памяти призрака прежде, чем его творение потеряет крылья, Тихиан вновь повторил начальные строчки из Книги Королей Кемалока : “Рожденные из жидкого огня и закаленные в беспросветной мгле, мы, дварфы, – стойкий народ, народ камня. Это в наши кости уходят корнями горы. Это из наших сердец вытекают чистые реки…”

Темный провал пещерообразного рта появился в багровом сянии, прямо перед созданием Тихиана. Придуманный им дварф продолжал падать, черный диск становился все больше и больше. Вскоре он заслонил собой багровый свет, и создание короля упало во тьму. Где-то там, в темноте, поток воды втекал в спокойный пруд, и Тихиан почувствовал мягкий запах влаги. На своей коже он ощутил холодное дуновение ветерка, который принес с собой обещание приюта и спокойствия.

Именно в этот момент, отметил про себя Тихиан, призраки перестали нападать на его физическое тело. Они стояли по обе стороны от него,их искалеченны руки опустились и больше не выбрасовали пламя. Вместо оранжевых угольков появилось изображение настоящих глаз, с кустистыми бровями и длинными серыми ресницами, в глазах читалась спокойная уверенность древней мудрости и целостность характера.

Внутри сознания безголового призрака перед созданием Тихиана появилась пара мерцающих факелов, осветивших тьму перед ним. К удивлению короля его дварф стоял вовсе не в простом пещерном туннеле, но в обширном подземном дворе. Прямо перед ним лежал арочный вход в великолепную башню, с каждой стороны которого сидели каменные звери, державшие факелы, освещавшие область. Крепость вздымалась вверх, к самому потолку подземного зала, внутри которого она была вырублена. Тихиан провел своего посланника через окованные бронзой двери и вошел в крепость. Он оказался в плохо освещенном фойе. По одну сторону входа стояла низкая каменная скамья, сделанная для коротких ног дварфов. На другой стороне стояла более высокая скамья, пригодная для длинных ног людей. Еще одна дверь открывалась на противоположной стороне, и над аркой этой двери висела пара скрещенных боевых топоров дварфов, готовых упасть на шею всякого, кто попытается пройти без разрешения.

Пара дварфов вошла через внутреннею дверь. Оба были одеты в сверкающие доспехи из стальных пластин, украшенных простыми геометрическими фигурами и обшитых золотом. Одна из фигур держала шлем в руке. Однако все, что можно было видеть из ее лица, были пара внимательных коричневых глаз и гордый, крючковатый нос, так как длинные волосы и роскошная борода образововали такую гриву, что скрывали из виду все остальное. Второй дварф надел на голову свой шлем с опущенным забралом, и можно было рассмотреть только пару зеленых глаз и пучки его длинной бороды.

Зачем ты призвал нас в пещеры наших предков? – спросил дварф с надетым шлемом. – Зачем ты пришел к нам, говоря о корнях гор, чистой воде и холодном ветре – и о народе огня и мглы?

– Для вас обоих настало время присоединиться к вашему королю, Са’рам, – ответил Тихиан, решив что дварф, который отказывается показать лицо, должен быть предком звероголовых гигантов.

Дварф никак не отреагировал на упоминание своего имени, но сказал, – Это невозможно. У нас есть долг – забота о наших потомках.

– Вы должны выполнить свой долг перед королем! – резко сказал Тихиан. – Ркард призывает вас, и вы обязаны подчининиться.

– Ркард мертв, – ответил Са’рам, злые оранжевые огоньки начали разгораться за его забралом. – Он умер много столетий назад.

– Ркард возродился, и я пришел призвать вас обратно на его службу, – сказал король. Тихиан не сомневался, что если духи поймают его на лжи, то он умрет долгой, мучительной смертью. Но он не намеривался дать им изловить себя. Он заранее приготовил подтвержения своей истории, иначе он никогда бы не сделал такого невероятного заявления. – Мое тело держит в руках символы, доказывающие, что я говорю правду.

Тихиан обнаружил, что его посланник выкинут из сознания призрака. Он снова стоял в душном слюдяном туннеле, по бокам располагались две гигантского размера глыбы сплавившихся костей, которые когда-то были дварфами.

Эти символы – покажи их нам, приказал Са’рам. Так как у него не было рта, и даже головы для него, он использовал Путь для своего требования.

Тихиан взял Пояс Ранга и опустил его в лишенную плоти руку Са’рама.

– Но это Голова Гоблина, – возразил Джо’орш. На этот раз его глаза засветились оранжевыми углями. – Это просто символ генерала дварфов, но не короля.

– Разве это не одно и то же, с тех пор как Кемалок пал? – возразил в свою очередь Тихиан. Судя по оранжевому цвету, вернувшемуся в глаза призраков, план сработал не так хорошо, как он надеялся. Он опять сунул руку в свою сумку, потом сказал, – Неважно, я опасался, что одного символа будет недостаточно. Поэтому я принес еще это.

Тихиан вынул из своего мешка украшенную драгоценными камнями корону из белого металла, потом сунул ее в руку Джо’орша.

– Корона Ркарда, – подтвердил призрак. Его голос прозвучал странным образом разочарованно, и оранжевое пламя погасло как в его глазах, так и в глазах Са’рама. – Что он хочет онт нас?

– Вернуться в Кемалок, – ответил Тихиан, незаметно облегченно выдыхая. – Там вы найдете юного человеко-дварфа, полукровку с багровыми глазами. Он и есть тот сосуд, который Ркард выбрал для реинкарнации <Реинкарнация – это учение, говорящее о том, что существа с безначального прошлого постоянно умирают и рождаются, вновь умирают и опять получают перерождение в различных мирах> . Вы должны охранять этого мальчика от всяческого зла, так как его судьба – объединить армии людей и дварфов под знаменами Башни Тира.

Несмотря на все свои речи, Тихиан не имел ни малейшего понятия, действительно ли душа Ркарда переселилась в этого мальчишку, или в любого другого. Вместо этого король сочинил эту связь после многих мучительных месяцев поисков стринных легенд дварфов и распросов своих лишенных тела учителей. В конце концов он решил использовать древний дварфский миф, что короли Кемалока всегда поднимаются на защиту своего города в ответ на просьбу о помощи. Так как он знал, что Ркард на самом деле недавно поднимался, чтобы защитить свой город, Тихиан был уверен, что Са’рам и Джо’орш без особых проблем съедят его ложь.

Несколько мгновений два духа молчаливо смотрели один на другого. – Наконец Джо’орш потряс головой. – Мы не может ответить на призыв нашего короля., – сказал он. – Наш долг – хранить Оракул-

– Не так велик, как ваш долг перед вашим королем, – прервал его Тихиан, внимательно наблюдавший за обоими. Удостоверившись, что духи приняли его за настоящего посланца Ркарда, он добавил, – И не так велик, как ваш долг сдержать данную вами клятву и убить Борса.

Глаза Са’рама вспыхнули. Мы не можем сдержать эту клятву.

– Ну, не прямо, но время скоро придет – когда Ркард станет достаточно взрослый, чтобы собрать армии людей и дварфов, – сказал Тихиан. – Оружие, которое нужно для этого, уже собрано: Кара Ркарда, волшебница с магией Башни Пристин, и здесь, на Либдосе, Черная Линза. Все, что нужно сделать, – охранять мальчика, пока он не будет достаточно большим для того, чтобы убить Дракона. Я останусь здесь, с Линзой, пока вы не вернетесь за ней.

– Нет. Мы узнали, что есть еще большее зло, чем Борс, – возразил Джо’орш. – В противном случае мы не отказались бы от нашей клятвы убить его и не осудили бы себя на это. – Он показал искалеченным обломком руки на свое скелетоподобное тело.

Если Дракон умрет, Раджаат освободится, добавил Са’рам. Он вновь начнет свою войну с молодыми расами, и не остановится, пока не уничтожит их всех. Мы не можем осудить все расы Атхаса на смерть только ради мщения Борсу за дварфов, или даже для того, чтобы спасти себя от вечных страданий.

– Вот именно поэтому вы обязаны исполнять все требования короля. Ркард вернулся не только для того, чтобы защитить дварфов Кемалока, но ради всех рас Атхаса, – заспорил Тихиан, используя весь свой талант убеждения собеседника. – Дракон и его Доблестные Воины превратили землю в выжженную пустыню. Если мы не убъем его, на этой планете не останется места для жизни не только дварфам, но и любой другой расе.

– А что с Раджаатом, – спросил Джо’орш. – Не будет ничего хорошего, если мы убъем Борса, а Раджаат уничтожит мир.

– Мы найдем способ позаботиться и о Раджаате. Но даже если мы и не сможем, какая разница, заперт он или нет, если Борс уничтожит мир? – спросил Тихиан. – Слишком долго мы пытались обменять одно зло на другое. Мы должны уничтожить их обоих, или Атхас погибнет точно так же, как если бы они оба были свободны.

В его словах есть кольцо мудрости, заметил Са’рам.

– Он никогда не сражался с Раджаатом, – возразил Джо’орш. – Он не видел убийств Зеленой Эры.

– Но ваш король видел. И именно он послал меня забрать вас отсюда, – возразил Тихиан. Затем, видя, что два духа еще не переубеждены, он добавил, – На пути в Камелок вы увидите, что стало с Атхасом. После вашего путешествия, вы престанете думать, что миру будет лучше, когда Борс свободен.

– И если мы так и сделаем? – спросил Джо’орш.

– Тогда все, что вы должны будете делать: не дать Дракону убить мальчика и вернуть Линзу. Но вы увидите, что ваш король прав, или я никогда бы не предложил такую вешь вам, – сказал Тихиан. Говоря по правде, для него не имело никакого значения, защитят ли призраки юного мула или убьют сына Ниивы, самое главное, чтобы они оставили Тихиана наедине с Черной Линзой. – Теперь идите! У вас нет выбора, так как ваш король призывает вас. Вы должны сдержать клятвы, которые дали, когда были живы!

Он прав, Джо’орш, сказал Са’рам. Мы должны увидеть, что стало с миром. Может быть, что мы принесли больше вреда, чем пользы.

– И может быть, что это мы виноваты в этом, – ответил Джо’орш. – Но мы посмотрим. Оба духа поползли на поверхность, Са’рам нес пояс, а Джо’орш корону. Тихиан какое-то время смотрел на них, потом пошел вниз, в туннель. Теперь, когда оба духа ушли, все, что отделяло его от линзы, было несколько ярдов темноты.

Глава Тринадцатая. Битва Титанов

– Забудь о Маг’ре! Ты можешь остаться без Оракула из-за Тихиана! – сказал Агис.

– Оракул может сам позаботиться о себе, – проворчал Наль, почти не обращая внимания на своего пленника.

Агис стоял на изгибе локтя бавана, куда его поставили с тех пор, как Ядовитая Стая принесла его к Налю. Аристократ и звероголовый гигант смотрели вниз из-за неровного зубца крепостной стены, наблюдая за воинами Джоорш, которые бродили вперед и назад по Заливу Горя. Гиганты наполняли паруса погибших шхун Балика валунами, валявшимися на каменистых берегах Либдоса, потом поднимали эти временные мешки на свои плечи и возвращались на свои боевые позиции в иле, чтобы швырнуть камни в замок Сарам.

Пока Агис и Наль смотрели, группа великанов Джоорш швырнула целую россыпь валунов в их направлении. Полдюжины из них с оглушающим шумом врезалались в стены крепости с такой силой, что замок затрясся до основания и из стен полетели вниз выбитые камни. Один из этих снарядов сорвал навесную башню, вопящий звероголовый, бывший внутри ее, упал и разбился насмерть. Два других ударили воинам Сарам в голову, вызвав гейзеры горячей крови и ужасные смертельные крики. Еще один валун разбился о зубец, за которым стоял Наль, осыпав лицо Агиса обломками камня, через его уши прошел разряд мучительной боли.

– Кажется, что битва идет не слишком хорошо для твоего племени, – заметил Агис, рукавом стирая кровь с лица.

– Я тебя вынул из кристаллической ямы не потому, что ценю твои наблюдения, – ответил баван.

Наль прошел мимо нескольких своих камнеметателей, чтобы найти новое место на стене. Он остановился за свободным зубцом и уставился на перешеек, связывающий полуостров Замка Ферал с лесами Либдоса. Около дальнего конца узкого перешейка, на побережье острова, стоял сахем Маг’р, высокий, как колючие деревья за ним, но вдвое толще их. Рядом с ним стояло тридцать его самых больших воинов, все со щитами, сделанными из панцыря канка, прикрепленными к предплечью, и шипастыми булавами, размерами с коробельную мачту, которые они держали на плечах. Перед этой компанией стояло еще двенадцать воинов, шесть по каждую сторону от узкого пути, по грудь в иле. Обе линии держали между собой массивный гранитный таран, на конце коророго была грубо вырезана клино-образная голова. Для того, чтобы защититься от падающих со стен замка валунов, головы и плечи гигантов были прикрыты доспехами из костей мекилота.

По одну сторону от перешейка стояла Ночная Гадюка, наполовину погруженная в ил залива, и поставленная так, что ее баллисты и катапульты могли стрелять по замку. Позади корабля стояла пара гигантов Джоорш, которые, используя щиты из панцыря мекилота, защищали палубу от валунов Сарам и командовали стрельбой оридийных рассчетов.

Катапульты и баллисты щелкнули, выбросив две массивных стрелы и поток камней. Наль пригнулся, когда валуны взлетели над стеной, но вороно-головый воин у соседнего зубца был не так быстр. Ядовитый конец гарпуна вышел из его шеи, разбросав вымоченные крови перья по всем направлениям. Невнятное карканье вылетело из его клюва, и он упал рядом с баваном.

Наль встал на колени рядом с воином, который был еще жив. Одной рукой удерживая Агиса, свободной рукой баван схватил копье за середину.

– Как бы плохо это не выглядело, Джоорш по крайней мере ваши обычные враги, – сказал Агис, наклоняясь, пока баван хватал копье. – Ты должен сделать что-либо с Тихианом, иначе ни ты, ни Маг’р не получите Оракул, когда битва закончится.

– Даже если Оракул не сможет помочь себе, он защищен, – сказал баван. Он перекатил раненого воина в сторону, затем перехватил копье прямо за его заостренным концом. – Страж из Ядовитой Стаи остался с ним.

– Один страж! – возразил Агис, осознав, что Наль ненароком открыл место линзы. Когда аристократа вытащили из кристаллической ямы, Сарам с головой летучей мыши, который был послан принести его, говорил о том, что был вызван из Слюдяного Двора. – Один страж не остановит Тихиана.

– Член Ядовитой Стаи не обычный стражник, – ответил Наль, медленно протаскивая гарпун через горло вороно-голового.

– Тихиан не обыкновенный человек, – ответил Агис. – Если ты сам не хочешь убить его, разреши мне сделать это для тебя.

– За какого дурака ты меня принимаешь? – оскалилися вабан. Сломаный конец гарпуна вышел из раны. – Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты убъешь своего товарища для меня?

– Не только для тебя, – ответил Агис. – И для меня тоже. Тихиан предал меня.

– Не трать понапрасну свое дыхание, – сказал Наль. – Я не поддамся на твою хитрость.

– Это не хитрость, – настаивал Агис. – Тихиан и я никогда не были партнерами. Каждый из нас желал Оракул для своей собственной цели.

– И мне полагается верить, что ты больше не хочешь его? – усмехнулся Наль. Он отбросил в сторону сломанное копье. – Ты внезапно решил, что убийство Тихиана важнее, чем Темная Линза?

– Ты же был в голове Тихиана! – возразил Агис, избегая прямого ответа на вопрос. – Ты же знаешь, что он сделает, когда получит Оракул!

Баван кивнул. – Это правда. Я также знаю и то, что он собирается сделать с тобой. Он разорвал набедренную повязку, надетую на воина, потом сунул грязный кусок в рану, чтобы остановить кровь. – Если ты и это знаешь, может быть ты сказал правду.

– Дай мне отправиться за ним, – настаивал Агис.

Прежде чем ответить, Наль снова встал на ноги, поставив раненого воина рядом с тобой. – Обратно на свой пост!

Вороно-головый подчинился, выглядя слабым и растерянным. Наль, чьи покрытые перьями уши дрожали от возмущения, перенес все свое внимание на Агиса. —Нет. Хотя ты действительно изо всех сил ненавидишь Тихиана, ты все еще хочешь Оракул для себя, – сказал он. – Кроме того, ты должен заплатить за те неприятности, которые причинил мне, освободив Отверженных.

– Как? —спросил Агис.

Наль указал за перешеек, туда, где стоял Маг’р со своими телохранителями.

– Надеюсь ты не думаешь, что я могу убить Сахема голыми руками? – спросил Агис.

– Нет, но если Маг’р до сих пор не атаковал ворота, так это потому, что он все еще надеется, что ты откроешь ему ворота. Я хочу, чтобы ты сделал ему одолжение, – сказал баван. – Ядовитая Стая позаботится об остальном.

Баван указал на область ворот. Группа зубастых воинов, которые вытащили Агиса из кристаллической ямы, стояла в ожидании на утесе над входным двором. В дополнении к копьям со стальными наконечниками, у каждого члена Стаи была тележка, полная валунами.

– Кажется, это черезчур рискованный план, – заметил Агис. – Как только ворота откроются-

– Я убью Маг’ра и это положит конец битве, если не войне, – прервал его Наль. – Вожди Джоорш будут спорить до хрипоты, выбирая нового сахема. За то время, за которое они наконец выберут его, прибудут подкрепления с внешних островов, которые возместят потери в битве с флотом Балика – и я верну Отверженных в их яму.

Сказав последние слова он зло защелкал своим клювом и наклонил голову к Агису. На мгновение аристократ испугался, что Наль сейчас убъет его, но баван только сказал, – Тогда наконец ты заплатишь мне за то, что сделал.

– Ты сам навлек это на себя, когда отказался отдать Оракул Джоорш, – ответил Агис. – И я не понимаю, как я могу помочь тебе открыть ворота.

– Маг’р не дурак, – ответил баван. – Если он не увидит тебя, он почует ловушку и останется снаружи.

Агис вздохнул. – А если я сделаю это, пошлешь ли ты парочку твоих воинов для охраны линзы? Возможно, если повезет, им удастся убить Тихиана.

– И где по-твоему я могу взять воинов? – спросил Наль, махнув рукой направлении цитадели. – Отверженные, которых ты спустил с привязи, не оставили мне никого для защиты стен. Джоорш могут прорваться в дюжине мест.

Баван сказал чистую правду. В стене было уже несколько дыр, так как многие Сарам лежали без сознания за зубцами, опрокинувшись на тележки с камнями, и даже растянулись на ступеньках лестницы. Более дюжины воинов, которые еще стояли на ногах, были облеплены Отверженными, они рвали кожу со своих собственных лиц или бились головой об стену.

– Если бы мне не надо было заманить Магра в ловушку, я убил бы тебя прямо сейчас за все то, что ты мне сделал, – сказал Наль, одним из своих золотых глаз поглядывая на ближайшего Отверженного.

– То, что ты сделал с ними, неправильно, – сказал Агис. – Я рад, что они свободны.

– Не слишком радуйся, – проворчал Наль. – Одна из обязанностей бавана —защищать свое племя от Отверженных. Как только битва закончится и у меня будет время собрать их, я сделаю их возвращение в яму настолько же неприятным, насколько неприятной они сейчас делают жизнь моих воинов.

Сказав это, баван спустился со стены. Он поставил Агиса на тропу, ведущую в дворик рядом с воротами, а сам встал позади гигантского каменного шара, на верхушке тропы. – После того, как ты откроешь ворота, постарайся, чтобы Джоорш увидели тебя, – сказал Наль.

Агис поглядел на сцену внизу. Дорога была вырезана в скале, и заканчивалась высокой площадкой, так что она фактически была глубоким тоннелем, по которой каменный шар мог бы легко скатиться. На дне крутого обрыва желоб плавно поворачивал направо и открывался во входной двор, дальше которого находились сами ворота.

В этом маленьком дворике, между воротами и тропой, большинство убийств и должно было произойти. Он был окружен со всех сторон высокими стенами внешней крепости, двумя привратными башнями и утесом, на верхушке которого сейчас стояли аристократ и Баван Наль. Дюжина обычных воинов Сарам сгрудилась на привратных башнях, рядом с ними были навалены кучи валунов. Ядовитая Стая засела на вершине утеса, готовая броситься вниз по желобу, как только они швырнут свои тележки, нагруженные валунами, во двор. Только на внешних стенах крепости еще было немного гигантов, так как любые воины, которых можно было бы увидеть на берегу Либдоса, могли зародить у Маг’ра подозрение о ловушке.

В самом дворе Наль поставил пару мертвых звероголовых около выхода, так, что их мог видеть любой входящий в ворота. Их целью, предположил Агис, было уверить Джоорш, что ворота не открылись без борьбы. Аристократ уже был готов прокомментировать приготовления бавана, когда заметил, что каменная кладка вокруг ворот была далеко не так хороша, как остальной замок. Блоки были намного меньше и подогнаны друг к другу намного хуже, как если бы было необходимо перестроить вход и это было сделано в спешке.