Текст книги "Телохранитель"

11

«Если вы заботитесь о городе, город позаботится о вас».

Одно из бесчисленных моральных голо, блуждающих по коридорам «Роллера 3».

Корпы могут быть жадными до денег, помешанными на власти ничтожествами, но они не обязательно безмозглые, и «Роллер 3» – тому доказательство. Ну в самом деле, зачем строить города вблизи природных ресурсов? Только чтобы их в конце концов исчерпать? А затем начать те самые перевозки грунта, которых вы старались избежать? Да еще на планете, где перевозки поглощают время, деньги и жизни? Нет, подвижный город имеет больше смысла.

Но даже к разумному «Роллеру 3» нужно было привыкнуть. Ведь это не просто город, но и огромная машина, и завод. На самом нижнем этаже, называемом «палуба №1», синтезированная энергия питала ведущие колеса, и стальные лопасти бросали руду на вместительный конвейер.

На палубе №2 стояли массивные дробилки, сортировочные и смешивающие машины и печи. Там вкалывали люди и андроиды, там руда превращалась в готовый металл.

На палубе №3 разместились механические мастерские, лаборатории электроники, гидропонные системы и компьютерное оборудование, необходимое для работы всего комплекса.

Палубу №4 поделили жилые помещения, офисы, услуги развлечения, кафетерии, центр связи, больница и всегда-такая-приятная тюрьма.

А палуба №5 – самый верхний этаж – была отдана под взлетно-посадочную полосу, подъемные краны и прочее оборудование, которое я видел в рекламном фильме. Так рассказал наш проводник, и я ему поверил.

Высокий по нормальным меркам проводник доставал мне до плеча. Его прилизанные волосы и дорогая одежда прекрасно сочетались с выражением почтительного усердия, которое обожают боссы. Бенc – так звали этого малого – был примерным служащим, по совместительству служил мальчиком на побегушках, но надеялся в один прекрасный день стать пожизненным и ни на минуту не прекращал стараний. Вот почему он отбросил все сомнения и повел двух весьма спорных «шишек» в недра зверя, к жилищу эксцентричного полковника Вомбы.

От палубы к палубе условия ухудшались. Уже на палубе №3 потолок стал ниже, пластик под дерево сменился крашеной сталью и стало жарче. Здесь царила атмосфера лихорадочной активности: андроиды спешили, рабочие совещались, и все это на фоне дребезжания электрических гаечных ключей, воя токарных станков, визга пил и постоянного запаха озона. Бенc что-то торжественно объяснял, но его слова терялись в грохоте.

На палубу №2 вела стальная винтовая лестница. Ступени задрожали под нашими ногами. Мы уже спустились на пол-этажа, когда раздался крик «Посторонись!» и мимо протиснулся мужчина в скафандре.

– Подвиньтесь, черт побери… Нам надо пронести носилки!

Я посмотрел вниз. Там трое людей и один дроид подняли носилки над головой и стали подниматься. Да, задача у них была нелегкая. То, что лежало на носилках, напоминало ободранное мясо с дырой на том месте, где полагается быть рту. Из мяса торчали сломанные кости, осколки камня и куски гермокостюма. Все это опутывали трубки, поддерживающие жизнь существа.

– Что случилось? – вырвалось у меня.

– Безрукий недоумок уронил гаечный ключ в камнедробилку и полез туда за ним, – мрачно объяснил мужчина. – Больше он этой ошибки не повторит.

– Но зачем? – тупо удивился я. – Не лучше было плюнуть и забыть?

Мужчина пожал плечами.

– Конечно, если не считать пяти тысяч долларов, которые корпы вычли бы из его зарплаты.

– Пять штук за гаечный ключ?

– Мой собеседник горько усмехнулся.

– На Марсе гаечные ключи дорогие.

Я посмотрел на носилки. Они были уже близко.

– Но зачем подниматься здесь? Ведь лифтом было бы быстрее.

– Конечно, – согласился мужчина. – Если бы они работали. В первую очередь ремонтируется горное оборудование. А лифты где-то в конце списка.

Группа с носилками приблизилась. Мужчина жестом показал, чтобы мы встали к перилам. Протиснувшись мимо нас, рабочие продолжили свой путь по лестнице.

Сплюнув на стену, мужчина посмотрел мне в глаза.

– Осторожно, не оступись, – и пошел, перешагивая через ступеньку.

Я повернулся к Бенсу.

– Он говорит, лифты сломаны. Это правда?

– Бенс пожал плечами.

– Правда, ну и что? Физические упражнения пойдут им на пользу. Пойдемте, не будем терять времени.

Я хотел ответить, но он уже повернулся ко мне спиной. А Саша, поймав мой взгляд, нахмурилась: не лезь, мол, в бутылку. Проглотив злость, я последовал за Бенсом.

Если палуба №3 показалась плохой, то палуба №2 была ужасна. Отойдя несколько ярдов от лестницы, мы попали в общую раздевалку, где сильно помятый дроид вручил мне ярко-желтый гермо-костюм размера XXXL.

Как во всех раздевалках, здесь стояли ряды шкафчиков и воняло потом. Рабочие входили непрерывным потоком. С их костюмов капала вода от распылительной комнаты высокого давления, оставляя на полу мокрые следы. Большинство раздевалось до нижнего белья, проверяло костюмы и направлялось в душевую. Другие, вероятно, более стеснительные, сразу переодевались в свою одежду и уходили. На нас никто не смотрел и ничего нам не говорил. Желтые костюмы ставили нас в ряд туристов – худшую категорию после корпов.

С трудом справившись с последней герметичной застежкой, мы с Сашей проверили безопасность и неуклюже зашагали за Бенсом. Мой костюм пах лучше, чем пахло от меня: после беседы с Нортоном мне удалось чуток поспать, но вот с душем не вышло.

От распылительной комнаты шел пар. Бенс провел нас сквозь влажное облако в параллельный коридор. Все стены там были увешаны призывами по технике безопасности и в несколько слоев покрыты непристойными надписями. Коридор кончился шлюзом размером с тягач. Перед ним стояло пять человек, два андроида и ремонтный бот. Они взглянули на нас и отвернулись. Бенс поинтересовался у меня:

– Мисс Касад, мистер Максон, как вы?

Слова вылетели прежде, чем я успел их остановить:

– Если взять нормальный дрибл и гардунк атерберс, результирующий креппер будет 2678.33.

Бенс растерялся.

– Что это значит?

Как будто я знал, что это значит!

– Все в порядке, спасибо, – поспешила на выручку Саша. – Что теперь?

Словно в ответ в моем шлеме вспыхнула сигнальная лампочка и зазвенел звонок. Шлюз открывался целую минуту, а когда открылся, из него вышли, пошатываясь, шесть покрытых грязью андроидов и два таких же грязных человека. Даже дроиды выглядели усталыми. Они направились к мойке, а мы тем временем заняли их место и смотрели, как люк закрылся. А когда шлюз снова открылся, нашим глазам предстал адский мир бесконечных конвейерных лент, огромных сортировочных машин, массивных дробилок, печей, куда подается газ, и расплавленного металла. Все управление совершенствовалось в тишине и на скорости, возможной лишь благодаря компьютерам и малой силе тяжести. Казалось, весь комплекс находится в вечном броске вперед.

Бенс провел нас по каньону из непонятных машин, мимо реки измельченного камня в долину искусственной лавы. Лава, как змея, ползла по сделанным для нее оврагам-стокам, и воздух над ней мерцал от жара. По дороге Бенс то и дело махал рабочим, но тем, похоже, было чихать на нашего проводника.

Миновав огромный цех с лавой, мы вошли в нишу по соседству с машинным отделением. От такого соседства пол ощутимо вибрировал. В нише было пусто, если не считать слоя грунта, покрывавшего все, да катушки из-под кабеля.

– Ну вот, привел, – радостно сообщил Бенс. – Полковник владеет шестьюдесятью тысячами акций компании и может жить где угодно. Но он выбрал это место. Почему – никто не знает. Будьте осторожны и смотрите за змеями.

За змеями? О чем он говорит, черт возьми? Или это шутка? Я посмотрел на Бенса, но его лицо заслонял щиток. Саша направилась к лестнице, и я поспешил опередить девочку. Уходящие по спирали вниз ступени задрожали под ногами. Один оборот – и вокруг нас сомкнулась темнота. Я стал искать, где включается шлемный фонарь, как вдруг во тьме загорелись два рубиново-красных глаза. Мигнув, они приблизились. Невольно потянувшись к отсутствующей кобуре, я наткнулся на выключатель. Конус яркого белого света выхватил из мрака змею и пригвоздил ее к месту. Тварь имела треугольную голову, раздутый капюшон и длинное извивающееся тело. С виду – настоящая змея, но на самом-то деле – робот. Пасть открылась, блеснули ядовитые зубы, и в моем шлеме заговорил человек.

– На тебя смотреть – одно удовольствие, Максон… Рад, что ты на Марсе.

У меня в мозгу что-то щелкнуло: замелькали образы, зазвучали голоса, и резкая боль пронзила затылок. Голос снова заговорил:

– Следуйте за Каа. Он приведет вас в мою берлогу.

В ответ на мой взгляд Саша пожала плечами. Робозмея повернулась, сверкнув металлической чешуей, и заскользила вниз. Держась от нее на почтительном расстоянии, я стал спускаться следом, осторожно и не спеша. Еще одна пара светящихся глаз посмотрела на нас с выступа, мигнула и исчезла. Мне на шлем посыпалась грязь.

Лестница кончилась, и вокруг нас появилась сеть перекрещенных лазерных лучей – тоже часть системы безопасности. Должно быть, мы прошли проверку, потому что взрывонепробиваемая дверь открылась. Каа вертикально поднял туловище и зашипел. С опаской обойдя раскачивающуюся змею, мы вошли в шлюз. Люк закрылся. Я осторожно повернулся: сам по себе вместительный, шлюз наполовину был забит всякой рухлядью.

По моим ботинкам пробежала мышка-робот и, пискнув, удрала под какой-то ящик. Люк открылся. Посмотрев на Сашу, я пожал плечами и пошел по туннелю. В стенах справа и слева располагались ниши. И все заполненные.

Кем бы ни был Вомба, он явно питал слабость к старью. Причем не ко всякому, а к старым роботам всех мыслимых форм и размеров. Идти по проходу было все равно что шагать по моргу для этой человекоподобной техники. Мертвые роботы громоздились с обеих сторон, тут и там торчали ноги, руки и туловища, давно мертвые датчики слепо глядели из теней. Но вот один из роботов приподнялся, повернул голову и открыл глаза.

– Остановитесь, – проскрежетал голос в моем шлеме. – Снимите костюмы. Оставьте их здесь. Приятного дня. Остановитесь. Снимите костюмы. Оставьте их здесь. Приятного дня…

Сделав, как велел кадавр, мы пошли дальше. Туннель привел в большую комнату. Почти вся она, как и ниши, была заполнена частями роботов. Только здесь детали были рассортированы и разложены в сотни аккуратно подписанных мешков, которые хранились на стеллажах, занимающих три стены. Четвертую загораживала огромная ведущая шестерня. Она двигалась на дюйм за раз. Табличка «Машинное масло здесь» все объяснила. А вот существа, которые прыгали, ходили, ползали и летали по комнате, были не столь понятны.

Некоторые, вроде Каа и мышки из шлюза, напоминали земных животных. Но другие, вроде пого высотой в фут, которое пропрыгало передо мной по полу, или севшей мне на плечо птицы-бабочки с крыльями из тонкой ткани, были совершенно фантастическими. В комнате их были сотни, может, тысячи, и все двигались, как уж там позволяла их двигательная система и как велела данная им программа.

В центре всего этого на возвышении, служившем одновременно пультом управления и троном, сидело нечто, по сравнению с чем даже я показался нормальным.

Когда-то оно было человеком, доказательство тому – курчавые черные волосы, темно-коричневая, почти черная кожа и глаза, светящиеся, как угли.

Но механизм почти заслонил человеческое начало, и лишь усилием воли я смог думать об этом существе как о человеке. Все правильно, решил я, иначе и быть не могло: единственный человек во Вселенной, который считался моим другом, тоже оказался уродом.

Человек рассматривал меня молча, словно понимая, что я чувствую, и давая время с этим справиться. Его голову, вернее, то, что от нее осталось, окружал металлический капот. Смонтированные по обеим сторонам капота объективы передвигались с помощью серворук. Шея, плечи и руки были его собственные, но большую часть грудной клетки заменила хирургическая сталь. Место бедер заняла металлическая станция, а ступни заменились гусеницами. Раздалось жужжание. Выбросив гусеницами петушиные хвосты пыли, человек съехал по скату мне навстречу.

Дюжины маленьких роботов прыснули во все стороны, отпрыгивая, убегая и откатываясь с дороги. Один – вылитая сороконожка – чуть задержался и только пискнуть успел, как был раздавлен. Пронзительные, как лазерные лучи, глаза полковника смотрели в мои, его рука с силой тряхнула мою. Голос был точно такой, каким он говорил через Каа.

– А ты выглядишь молодцом, черт побери. Я по тебе скучал.

Внезапно, к моему большому удивлению, меня захлестнула волна эмоций. Как будто что-то внутри меня узнало киборга, почувствовало родство с ним. Шагнув между гусениц, я обнял Вомбу за плечи. Он похлопал меня по спине. Черт возьми, как же хорошо, когда ты кому-то дорог! Как хорошо, когда тебе рады, когда по тебе скучают. Даже если, черт возьми, я не мог вспомнить этого человека. Я отпустил киборга и отошел на три шага.

Механизм завыл, когда Вомба повернулся к Саше.

– Приветствую, мисс Касад. Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Впервые я увидел девочку оробевшей.

– Спасибо. У вас мило.

Вомба улыбнулся.

– Сомневаюсь, но было мило с вашей стороны так сказать. А теперь расскажите мне о засаде. Кто организовал ее и почему.

Я посмотрел на Сашу. Она не ответила на мой взгляд. Девочке не хотелось говорить о наших приключениях, ее как будто что-то удерживало. И она знала – что, а я не знал. Рассердившись, я начал с самого начала и рассказал самое главное. Вомба слушал, не перебивая. Когда я закончил, он кивнул.

– Как любил говорить мой папаша, ты стоишь в глубоком сорняке. И хотя я не больше тебя понимаю, в чем дело, возможно, смогу дать тебе кое-какие нити.

Немного помолчав, киборг посмотрел мне в глаза.

– Ты меня не помнишь, так ведь?

Я опустил голову от стыда.

– Не помню.

Вомба покивал, и завывания механизма сопровождали его движения.

– Я так и думал. Из всех офицеров, которыми я имел удовольствие командовать за свою жизнь, ты был едва ли не самым сумасшедшим и непокорным. Но сейчас ты другой. И я не вполне понимаю, что изменилось. Что ты помнишь?

Я снова посмотрел на Сашу, но ее здоровый глаз неотрывно глядел в какую-то точку футах в трех над головой Вомбы. Девочка не попыталась ни помочь мне, ни помешать.

– Ничего. До увольнения – ничего.

Вомба кивнул, будто ожидая этого.

– Позволь, я тебе кое-что расскажу. Расскажу о том дне, когда видел тебя в последний раз. Мы получили задание, рискованное задание, и направились к исследовательской станции под названием «Т-12». Находилась она в самом центре пояса астероидов и была очень хорошо защищена. Шло три корабля. Мы тянули жребий. Ты вытащил первый номер, капитан До – второй, а я – последний. Ты повел нас…

Кровь забилась у меня в висках, дверка памяти со скрипом отворилась, и вернулись образы. Я еще слышал голос Вомбы, но сам уже был в прошлом, чувствовал его, жил им.

* * *

Камера выбрасывания сработала, как положено, и вышвырнула нас из корабля. Звезды закружились, но остановились, когда я взял боевой скафандр под контроль и направил себя к цели. Астероид казался горой, выдернутой кем-то из Гималаев и заброшенной в космос. Он медленно кувыркался, и солнечный свет вспыхивал на его поверхности. Блеснул металл, и у меня внутри все сжалось. Даже лучшие скафандры излучают тепло, и я прямо-таки почувствовал, как ракетные установки станции поворачиваются в мою сторону. Я вышел на частоту команды и приказал:

– Пошел!

Команда понеслась к астероиду, подобно акулам, ищущим свежее мясо. Я знал, что До и Вомба уже покинули свои корабли, но это не имело большого значения: мы уже введены в дело. Если Лут выживет, она вытащит нас, а нет – будем ждать подмоги. Неприятная мысль.

Для пламени нужен кислород, которого в боевых скафандрах чертовски мало, и вокруг – бесконечный вакуум. Поэтому огненный шар, поглотивший рядового Нэгли, светил меньше секунды. Я выругался, но знал, что смерть Нэгли добавит команде адреналину. Адреналину, который нужен им, чтобы выжить.

Зажужжал зуммер, и мой сигнальный дисплей сообщил, что рабочие выходят навстречу. Старшина подтвердила это.

– М-пес-два М-псу-один. У нас сорок, повторяю, в нашем секторе сорок рабочих. Конец.

Вомба вышел на персональной частоте.

– Б-пес-один М-псу-один. Команда два берет двадцать человек справа. Ты берешь двадцать слева. Команда три прикроет. Конец.

Я переключился на частоту команды.

– М-пес-один М-пес-команде. Двадцать слева – наши. Помечайте их и накрывайте. Конец.

Хотя мне не полагалось играть активную роль, не хотелось оставаться в стороне, когда моя команда сражается. Я выбрал изображение на экране радара, пометил его как мою мишень и проверил, чтобы и все остальные были распределены.

Охотничье настроение вдруг исчезло. Ко мне неслась ракета. Я вывалил металлические опилки, включил усилитель электронных контрмер (ЭКМ) и отлетел немного назад.

«Бодмодс Инк.» – самостоятельная дочерняя компания «Дженерал Динамике» – выпускает отличные боевые скафандры, но «Крупп Индастриз» – «мы вооружаем бизнес так, что он может делать бизнес» – производит лучшие в своем роде противопехотные ракеты. Одна из них и выследила меня. Десятую долю секунды я сожалел, что в моем скафандре нет оружия более наступательного, но тут же понял, что сожаления – пустая трата времени, и запустил приманку.

Приманка с виду была похожа на карманное стило и запрограммирована испускать тепловые, радарные и радиосигналы, идентичные сигналам моего боевого скафандра. Мой бортовой компьютер сбросил девяносто процентов мощности и ждал, что произойдет. Ракета клюнула, погналась за приманкой и взорвалась.

Избавившись от опасности, я включил боевой сим, убедился, что команда держится, и отыскал свою мишень. Она – или он – толкала обезвреженный скафандр М-пса в нашу сторону, двигаясь по стыку между нашими с капитаном До командами. То ли они пытались одурачить нас, то ли защищались, черт его знает. Мой боевой сим сообщил, что скафандр принадлежал рядовому Киму, невысокому, но крутому парню, выросшему на нижних уровнях Лондонского Урбоплекса. Он еще здорово играл народные песни на губной гармошке.

Использование тела Кима в качестве прикрытия разозлило меня, и я загрузил координаты рабочего в одну из наших свободно плавающих ракетных стоек. Их сбросили одновременно с нами, и каждая несла по четыре снаряда. Как только я запущу первую ракету, стойка вызовет огонь на себя, так что не имело смысла беречь остальные боеприпасы. Я направил две ракеты в рабочего, третью – на что-то не совсем понятное, что показывал радар, и последнюю – на антенную ферму «Т-12». Я знал, что забастовщики уничтожат четвертую ракету задолго до того, как она долетит до поверхности, но это обойдется им в две или три ракеты. И значит, мне и моей команде достанется на две или три ракеты меньше.

Я скомандовал запуск. Ракеты оставили пусковую установку и прочертили пунктирные линии на моем симе. Рабочий и то, что осталось от Кима, исчезли в забавном шаре пламени. Через десятую долю секунды исчез вражеский скафандр, нелепого вида фигура-палка. А еще через несколько мгновений были уничтожены пусковая установка и две ее последние ракеты.

Я переключился на большую картинку. Так, большинство забастовщиков мертвы. Для любителей они были достаточно хороши, но мы – профессионалы, и в этом разница. Во всяком случае, компания на это надеялась. Остатки их скафандров начали долгий, медленный дрейф в никуда. Но несколько ублюдков укрылись за большим обломком скалы – еще одним астероидом. Я увидел, как на поверхности камня взорвалась ракета, толкая его к станции. Рабочие ответили лазерной пушкой, и бой продолжился.

Я нахмурился. Команда должна была обойти каменных крыс и лететь к «Т-12». Отделение До было уже почти там. Я хотел вызвать старшину, но увидел, что ее огонек погас, и понял, что произошло. Старшина погибла, и парни мстили за нее. Я сказал в микрофон:

– М-пес М-пес-команде. Прекратить, повторяю, прекратить. Цель вам известна. Возьмите ее. Это приказ. Конец.

Ответил сержант Хабиб, занявший место старшины… попытавшийся занять. Он понимал, что их действия нарушали приказ.

– М-пес-пять М-псу-один. Простите, сэр. Прекращаем немедленно. Конец.

Боевой сим сжал двадцать кубических миль пространства до одного трехмерного изображения. Я увидел, как команда отступила, перестроилась и стрелой помчалась к цели. Казалось, они в дюймах от станции, но их разделяло как минимум полмили.

Я вышел на частоту корабля, вызвал Луг и включил свои двигатели на полную мощность. Команда опустится на поверхность «Т-12» где-то минут через десять. Я хотел прибыть одновременно с ней. Луг пока что была жива и звучала бодро.

– Проныра-один М-псу-один. Прием.

– У меня пяток плохих парней прячутся за камнем. Конец.

– Вас понял, М-пес-один. Осветите камень. Конец.

Убедившись, что мою команду не заденет, я «осветил» камень на своем симе. У Луг он тоже «осветился». Ответ последовал немедленно.

Луг вышла из солнца, угостила забастовщиков ракетой и ушла с парой ракет «земля-воздух» на хвосте. Мне хотелось посмотреть, как она сбежит, но я не сводил глаз с основной цели. Артиллерия Лут класса «корабль-корабль» была в сто раз серьезнее наших снарядиков, и взрыв получился настолько яркий, что затемнил мое забрало. Сержант была бы рада. Конечно, это всего лишь обмен, но лучше, чем ничего.

Астероид приблизился уже настолько, что закрыл собой звездное поле. Скала вращалась, но медленно, значит, посадка будет мягкой. А вот остаться на поверхности, особенно во время боя, будет потруднее. Один чересчур энергичный прыжок – и я повисну на орбите «Т-12», как учебная мишень. Да, я смогу опуститься, включив двигатели, но на это потребуется время. Забастовщикам же этого с лихвой хватит, чтобы выследить и смести начисто мою задницу. Еще одна неприятная мысль.

Рабочие повесили носы. Быстрые атаки Лут сотоварищи обработали мерзавцев, но кое-какие противопехотные ракеты, лазерные лучи и пули все же поднялись нам навстречу.

Майор осветил один из секторов и приказал садиться там. Первой прибудет команда До и получит сомнительную честь обезопасить зону высадки (ЗВ).

Теперь мы были совсем близко и могли видеть все собственными глазами. То, что я увидел, мне не понравилось. От моей команды осталось меньше половины, человек пятнадцать. В одного из них, рядового по фамилии Раскин, попали, и он, потеряв контроль, понесся к астероиду. Из пробоины забилась струйка пара, но исчезла, когда скафандр герметизировался. Кто-то из команды окликнул:

– Эй, Раскин! Слышишь меня? Уходи, уходи, не то…

Раскин ударился о поверхность, отлетел и распался на куски, когда забастовщики ударили по нему всем, что имели.

Я выругался. Команда вела ответный огонь, я прибавил к нему свой и вырубил двигатели. Теперь инерция несла нас, как ветер несет по весне пушистые парашютики одуванчиков. Но вот ботинки ударились о грунт, и вверх взметнулись фонтаны пыли. Не оседая, они повисели мгновение и поплыли прочь.

Огонь ударил с трех сторон, и остатки команды До сделали все возможное, чтобы прикрыть нас. Я медленно двинулся к кратеру, борясь с желанием закопаться и сидеть тихо. Добравшись до края, я высунул голову и осматривал место, когда что-то толкнуло мой шлем, и в ушах раздался голос:

– Максон!

Я чуть Богу душу не отдал, но это всего-навсего прибыл Вомба и прижал свой шлем к моему. В его глазах и забрале отражалось солнце.

– Вы меня чертовски напугали, сэр!

Я почувствовал по голосу, что Вомба ухмыльнулся:

– Поделом тебе: не спи на посту. Собирай команду. Мы пришли взять «Т-12» и сделаем это. Ясно?

– Да, сэр.

– Хорошо. Ты потерял где-то пятьдесят процентов команды. До – тоже, но около семидесяти пяти процентов моих людей прошло. Мы атакуем купол. Ты удерживаешь ЗВ и готовишь кофе к нашему возвращению.

Увидев, что он не шутит, я покачал головой:

– Простите, майор, но это совершенно невозможно. Мы идем с вами.

Вомба посмотрел мне прямо в глаза:

– Я так понимаю, капитан, что вы отказываетесь выполнять приказ?

Я кивнул:

– Да, сэр. Чертовски точно, сэр.

Вомба хмыкнул:

– Я так и думал. Ты безмозглое дерьмо, Максон, но храброе безмозглое дерьмо, а чего еще желать владельцам компании? Идем, купол ждет.

Майор был майором, а не капитаном, как я, потому что имел мозги – много мозгов – и умел ими пользоваться.

Он проанализировал оборонительный огонь, определил три сектора со сравнительно небольшой огневой плотностью и выбрал из них тот, что находится внутри границы внешних укреплений станции.

Это означало, что с трех сторон мы имеем врагов, а с четвертой – главный купол «Т-12», но это также означало, что около трети забастовщиков не станут стрелять в нас из боязни попасть в купол, поскольку он рассчитан на нормальный износ, а не на тяжести боя.

Ну и пока рабочие пытались по-новому отладить свои огневые линии, мы перебежками двигались к куполу. Эту стандартную тактику вбили в нас в первые же дни в учебном лагере. Маневр начинается с образования рассредоточенного квадрата – рассредоточенного, чтобы уменьшить потери от современного оружия, и квадрата, потому что прямые углы ставят атакующего противника в перекрестный огонь. В ходе боев крупными подразделениями такой квадрат развертывается на пять, а то и на десять квадратных миль, что было бы невозможно, не существуй боевых символов, позволяющих каждому контролировать свое положение относительно остальных.

Затем, пока бойцы четных номеров обеспечивают огонь прикрытия, нечетные номера выполняют двухмильный прыжок. Приземлятся – их очередь прикрывать огнем. И так далее, пока все подразделение не достигнет объекта. Так вот и мы попеременно двигались к куполу. Да, четверых мы потеряли – их всех сняли вблизи высшей точки прыжка, – но остальные дошли.

Обитатели купола послали наружу добровольцев, чтобы остановить нас… отправили, так сказать, овец на убой. Мы прошли сквозь них, как нож сквозь масло, форсировали шлюз и вошли внутрь.

* * *

И на этом образы вдруг потускнели, воспоминания исчезли, дверка захлопнулась. Пустота была настолько внезапной и полной, что мне показалось, я умер там, в куполе. Но Вомба продолжал говорить. Откуда же тогда темнота? А, черт, у меня же глаза закрыты. Я открыл их. Вомба улыбнулся и сочувственно кивнул.

– Что, вспомнил? Но воспоминания кончаются на шлюзе, так? Это не случайно, ведь именно рабочие поставили точку.

Механизм зажужжал, и Вомба покачал головой.

– Это я виноват. Я решил, что мы разделались с их главными силами, и худшее, с чем столкнемся, это какие-нибудь слабо обученные болваны. Я не знал, что на «Т-12» был послан отряд командос. Для подкрепления и чтобы помочь эвакуироваться персоналу станции. Единственная причина, почему отряд был внутри, а не снаружи, – нехватка боевых скафандров. Так что они подождали, когда мы все войдем, захватили шлюз и задали нам жару. Но ты не растерялся и убил-таки нескольких, пока командос в панцире не достал тебя.

Вомба философски пожал плечами.

– Я получил свое секунд через тридцать. И что со мной стало – ты видишь.

Мысли процедились у меня в голове, как кофе в старинном кофейнике. Ладонь коснулась макушки, но я не помнил, чтобы велел ей это делать. Металл был холодным.

– Значит, мне попали в голову?

Вомба нахмурился.

– Нет, это-то и странно. Парень в панцире очистил тебя, как апельсин. Я в тот момент был вроде как занят, но сдается мне, ты выскользнул из скафандра, вскочил и получил пулю в грудь. Черепная пластина – просто какая-то бессмыслица.

Я расстегнул рубашку и посмотрел на заплатку из зарубцевавшейся ткани на правой стороне груди. Заплатка была величиной со старинную монету, слегка сморщенная и на ощупь грубее, чем остальная кожа. Сколько раз я пялился на нее, гадая, что же такое со мной приключилось, но темнота и теперь окутывала мои воспоминания.

Я посмотрел на Сашу. Черт побери, а ведь для девочки это все не новость! Будь я проклят, она знала все это с самого начала! Не спрашивайте как, но я это понял. Я увидел это в ее подчеркнуто нейтральном выражении лица, почувствовал в том, как она смотрела на меня, услышал в ее голосе. Одно из редких прозрений, вот и все. В голосе девочки прозвучало удивление, будто она знала в общих чертах, что произошло, но интересовалась подробностями.

– Но как? Как же он выжил?

Робот вскочил на колени Вомбы. Киборг погладил его, как кошку, которую этот робот напоминал.

– Так же, как выжил я. Рабочие были сволочи, но нашлись среди них сволочи сострадательные и чертовски хорошие доктора. Три года я провел в их больницах и всегда считал, что и Максон – тоже.

Три года?! Неужели я был в их руках так долго? Черт, ведь у меня все время была информация – мои документы, которых я не мог прочесть, а все из-за этой темноты, покрывшей мой разум. Но как же металлическая пластина? Она-то откуда взялась? И кого надо за нее благодарить? Мысли смешались, и в животе стало пусто. Все мои догадки, мои предположения о том, кто я есть, разбились в пух и прах. Я жаждал ответов, и логика подсказала начать с Саши. Но я уже не раз спрашивал девочку – и безрезультатно.

Нет, на это потребуется время, время и терпение. Впрочем, до Европы путь долгий, и случай мне еще выпадет. Я нарушил гнетущую тишину.

– Спасибо, майор. Вы открыли для меня несколько важных дверей.

Вомба улыбнулся, и я вдруг понял, что прежде он был красивым мужчиной.

– Пожалуйста, но я – полковник. Глупое различие, если ты не заработал его так, как я. – Он указал на свое окружение. – Звание и мое королевство – все, что у меня осталось.

Я кивнул и взглянул на Сашу. Она указала глазом на выход. Я понял намек.

– Ну, еще раз спасибо. У нас впереди долгий путь, так что…

Вомба протестующе поднял руку.

– Ты должен принять один подарок. Такой, чтобы напоминал обо мне и помогал в пути. – Он хлопнул в ладоши. – Джой! Где ты? Иди к папочке!

Спереди в его шасси открылась дверца, и оттуда выбежало, кружась, маленькое создание. Выбежало и застыло в позе танцовщицы. Вернее, выбежала и застыла, ибо не было никаких сомнений относительно ее пола. Из всех андроидов в комнате она единственная была сделана из черного металла. Идеальная фигура, рост около двенадцати дюймов и слегка шаловливое выражение лица – точь-в-точь оживший эльф. По стройным плечам струилась грива черных волос, перехваченных розовой ленточкой. Все ее явно женское тело было гладким и блестящим, без всяких признаков датчиков, швов и двигательных узлов, обычных для не столь изысканных андроидов.

Нет, перед нами был истинный шедевр, и глаза Вомбы говорили о том же. В них светилась любовь и гордость своим лучшим творением. Чем она была для Вомбы? Заменяла собою дочь? Возлюбленную? Какая, впрочем, разница. Как бы там ни было, он восхищался ею, и казалось, она знает это и упивается его обожанием.