Книга: Особняк - Уильям Фолкнер

Ах, да. Еще одна мелочь. В одном из эпизодов Фолкнер открытым текстом пишет, что русские и сами прекрасно выиграли войну и сами справились. Без (посторонней) помощи.

Многократно говорилось, что Фолкнер (опять-таки в конечном итоге, хотя с какой стати мы занялись подведением итогов?) весь об этом - о времени, о его относительности и непостижимости, о его тотальной власти, равно как и о том, что его - времени - просто-напросто не существует. Даже Минк Сноупс, который, казалось бы, большую часть своей жизни оказался во власти времени (ведь тюрьма в частности и любое ограничение в целом вовсе не имеет дел с концепциями свободы и несвободы; что такое, в конечном счете, свобода? Искусственное понятие, созданное людьми для того, чтобы по каким-то формальным признакам различать между собой разнообразные состояния человека (свобода/несвобода/духовная свобода при несвободе физической/ect.); время, с другой стороны, вроде бы есть - несомненно). Однако этот самый Минк Сноупс, который должен был на своей шкуре ощутить весь ужас несомненного существования времени, большую часть (неужели опять будет слово время - нет, давайте заменим) своей жизни (вещь более объективная - уж в существовании жизни и не-жизни сомневаться не приходится) времени просто-напросто не замечает: не считает, ничего не ждет.

В этом смысле Флем Сноупс, этот титан, о котором в другой трилогии, возводящей искусство дельцов в ранг чего-то поистине нечеловеческого и божественного (но делец ли Сноупс; быть может, для его ремесла нужно иное название), мог бы написать Драйзер; Сноупс, этот непостижимый и потому до дрожи пугающий джефферсонских обывателей не человек, но - образ; этот истинный, вечный, архетипический и непреходящий Сноупс - просчитался. Глупый невинный каламбур: считал время и - просчитался, проиграл (проиграл ли - другой вопрос.

История стяжательства в конечном итоге (все-таки да, это подведение итогов: будучи свидетелями персонального конца света, мы всегда берем на себя роль судей) оборачивается историей одержимости; даже не историей - одой этой самой одержимости. Портрет Минка, который будто бы создан для того, чтобы находиться в ряду синонимов в словаре английского напротив слова obsessive, выписан потрясающе (и это при том, что он - единственный из героев, чьи имена вынесены в названия глав, который ни разу не говорит о себе от первого лица). Флем тоже не оказывается в ряду рассказчиков - но там и рассказывать нечего; точнее - некому: главный Сноупс так и остается существом, до конца не идентифицируемым. Что это было: человек без свойств, персонификация определенных черт, само зло во плоти - не ясно (да и не важно).

Другое дело - Минк: разум, сузившийся до размера атома, в котором сконцентрировалось одно-единственное желание; разум, остающийся разумом, несмотря на одержимость. Строго говоря, одержимость- не безумие. Это, скорее, последний инструмент инстинкта самосохранения, последнее, что разум и подсознание пускают в ход для того, чтобы тело, являющееся их оболочкой, продолжало ходить, дышать, ect., ect., ect. Одержимый живет максимально отстраненно и скупо - без излишеств, живет и побеждает (хотя о победе речи быть не может: на что одержимому жизнь, когда потерян предмет одержимости?)

Гимн ли это одержимости? Наврядли. Ода ли одержимости, убившей время? Очень может быть.

— Эх, несчастный он сукин сын. — Да вы о ком? — О них обоих, — говорит, — да и о вас. Все мы такие. Несчастные мы сукины дети.

"Особняк" - это подведение итогов. Причём такое впечатление, что все стараются собрать в кучку свою жизнь и свои грехи. Кроме, пожалуй, Флема. Он знает, что обречён. И если раньше делал попытки отстрочить судный день, то теперь он смирился. Сноупс смирился? В это трудно поверить. Я и правда не понимаю его поведения. Возможно, он до последнего не верил в судьбу, или не верил в Минка.

Минку здесь уделено много внимания. Мы вновь, теперь уже с ним проходим весь этот путь к убийству Хьюстона и далее. И перед нами не просто убийца, а человек, который отчаялся, запутался. Нищета и невозможность прокормить семью сделали из трудяги хладнокровного преступника. Но "он понял, что человек все может вынести, если он спокойно и просто откажется что-нибудь принять, признать, чему-то поддаться." И он выдержал. Он столько лет выдержал в тюрьме, лелея одну-единственную мечту. Простой, тщедушный человечек, почему именно он смог победить Флема Сноупса? Подобное убивают подобным? Но его даже за настоящего Сноупса не считали.

Да, без Сноупса это уже не тот Джефферсон. Его завоеватель повержен, уничтожен. Его больше нет. Вот только всё ли так просто?

Дело безнадежное. Стоит избавиться от одного Сноупса, как тут же за вашей спиной вырастает другой, и оглянуться не успеешь.    — Это верно, — сказал Рэтлиф безмятежным голосом. — Посмотришь, и сразу видать — ничего особенного, просто новый Сноупс завелся, и все.

Во-первых, её просто интересно читать. Благодаря стилю изложения Фолкнера, читатель просто погружается в сюжет романа, за развитием которого по-настоящему увлекательно следить. Кстати, рекомендую перевод именно Р. Райт-Ковалёвой, он хоть и советский, но совершенно не страдающий ханжеством или скупостью языка. Тут-то и понимаешь, почему писатель впоследствии получил Нобелевскую премию. Да и вообще, американская литература, как никакая другая, отличается способностью мотивировать читателя, пробуждать в нём воображение и фантазию.

Во-вторых, "Свет в августе" - это такой роман с "двойным дном". В книге на самом деле всё не то, что кажется на первый взгляд. Здесь "Совы - это не только совы", как говорил один из героев безумно популярного когда-то сериала. Один из главных героев внешне "белый", но с "чёрной кровью". Старая дева, Джоанна Берден, днём ведущая одинокую благопристойную жизнь, по ночам погрязает в распутстве. Закоренелый холостяк, привыкший к размеренности своей жизни, на поверку оказывается махровым романтиком, теряющим голову от любви. А добропорядочный пастор вынужден скрывать от прихожан постоянные измены своей жены. Но главное противоречие - это расовый вопрос. В стране, где к тому времени прошло более полувека, как победой демократического Севера завершилась Гражданская война, пышным цветом продолжала цвести расовая дискриминация. Именно это противоречие и привлекло в начале 30-х гг. внимание читающей публики к только что вышедшей книге У. Фолкнера. А судя по последним новостям из США, межрасовые вопросы остаются актуальными до сих пор.