Текст книги "Трагедии"

Уильям Шекспир
Трагедии

Трагедия о Гамлете, принце Датском

Действующие лица

Клавдий, король датский.

Гамлет, сын предшествующего и племянник царствующего короля.

Фортинбрас, принц норвежский.

Полоний, придворный сановник.

Гораций, друг Гамлета.

Лаэрт, сын Полония.

Вольтиманд, Корнелий, Розенкранц, Гильденстерн, Осрик – придворные.

Кавалер

Священник

Марцелл, Бернард – офицеры.

Франциск, солдат.

Рейнальд, слуга Полония.

Актеры.

Два крестьянина, могильщики.

Капитан.

Английские послы.

Гертруда, королева датская, мать Гамлета.

Офелия, дочь Полония.

Придворные, дамы, офицеры, солдаты,

матросы, посланные и другие служащие.

Призрак отца Гамлета.

Место действия – Эльсинор.

Акт I

Эльсинор. Площадка перед замком.

Франциск на посту. К нему подходит Бернард.

 
Бернард
Кто здесь?
 

 
Франциск
Нет, мне ответь; стой и скажи, кто ты?
 

 
Бернард
Да здравствует король!
 

 
Франциск
Бернард?
 

 
Бернард
Он сам.
 

 
Франциск
Исправно вы и вовремя пришли.
 

 
Бернард
Двенадцать пробило; ложися спать, Франциск.
 

 
Франциск
Благодарю за смену; резкий холод,
И сердце мне щемит.
 

 
Бернард
Была ль спокойна стража?
 

 
Франциск
Мышь не прошмыгнула.
 

 
Бернард
Так доброй ночи. Коль тебе
Гораций и Марцелл, товарищи мои
По страже, встретятся, скажи им, чтоб спешили.
 

 
Франциск
Мне кажется, я слышу их. – Стой!
Кто здесь?
 

Входят Гораций и Марцелл.

 
Гораций
Друзья отечества.
 

 
Марцелл
И слуги короля.
 

 
Франциск
Спокойной ночи вам.
 

 
Марцелл
Прощай, солдат примерный;
Кем ты сменен?
 

 
Франциск
Бернард мой занял пост.
Спокойной ночи.
 

Уходит.

 
Марцелл
Эй, Бернард!
 

 
Бернард
Скажи, —
Что, здесь Гораций?
 

 
Гораций
Только часть его.
 

 
Бернард
Гораций, здравствуй! Здравствуй, друг Марцелл!
 

 
Марцелл
Что, снова он являлся в эту ночь?
 

 
Бернард
Я ничего не видел.
 

 
Марцелл
Вот, Гораций
Считает это лишь игрой воображенья.
Не хочет верить он представшему нам дважды
Ужасному явленью. Для того
И звал его я ночь прокараулить с нами,
Чтобы, когда б опять явилось привиденье,
Он виденное нашими глазами
Мог подтвердить и с ним заговорил.
 

 
Гораций
Вздор, вздор, не явится.
 

 
Бернард
Присядь пока;
И вновь твоим мы овладеем слухом,
Столь неприступным нашему рассказу
О том, что видели в две ночи мы.
 

 
Гораций
Ну, сядем,
И пусть Бернард расскажет нам об этом.
 

 
Бернард
Минувшей ночью,
Как та звезда, что западней Полярной,
Свершая путь свой, озарила небо
Там, где теперь горит, Марцелл и я, лишь только
Пробило час…
 

Входит Призрак.

 
Марцелл
Ни слова, замолчи! Смотри опять идет он!
 

 
Бернард
В том самом виде, как король покойный,
 

 
Марцелл
Ты грамотей, Гораций: говори с ним.
 

 
Бернард
Не схож ли с королем? Заметь, Гораций.
 

 
Гораций
Точь-в-точь. Меня поверг он в страх и изумленье.
 

 
Бернард
Он слова ждет.
 

 
Марцелл
Спроси его, Гораций.
 

 
Гораций
Кто ты, избравший этот час ночной
И тот воинственно прекрасный вид, с каким
Бывало шествовал, величья полн, усопший
Король? Ответь, тебя я небом заклинаю!
 

 
Марцелл
Он оскорблен.
 

 
Бернард
Гляди, уходит прочь!
 

 
Гораций
Ответь, ответь, я заклинаю! Стой!
Ответь!
 

Призрак уходит.

 
Марцелл
Исчез и отвечать не хочет.
 

 
Бернард
Ну что, Гораций? Ты дрожишь и бледен: это
Не больше ль, чем игра воображенья?
Как полагаешь ты?
 

 
Гораций
Как перед Богом, я бы не поверил,
Когда бы собственными в том глазами
Не убедился.
 

 
Марцелл
Что, не схож ли с королем?
 

 
Гораций
Как ты с самим собой:
Та ж самая броня была на нем, когда он
С норвежским гордым королем сражался; так же
Он хмурился, когда на льду, схватившись с польским
Борцом, его ко льду привычного, побил.
Необычайно это.
 

 
 Марцелл
 Так, в этот самый час глухой, уже два раза
 Он мимо нас прошел стопою величавой.
 

 
Гораций
Как это с точностью истолковать, не знаю,
Но в общем думается мне, что нашей
Стране переворот грозит необычайный.
 

 
Марцелл
Присядем же; и расскажи, кто знает,
Зачем нас стражею столь бдительной и строгой
Все утруждают по ночам? Зачем вседневно
Льют пушки медные и на чужбине
Орудия войны торгуют; почему
Судостроительный невольный, тяжкий труд
Не различает дня воскресного от будня?
Что нам грозит, когда горячая поспешность
Ночь делает сотрудницею дня?
Кто может объяснить мне это?
 

 
Гораций
Я могу;
По крайней мере слух таков. Король покойный,
Чей образ только что являлся нам,
Был, как вы знаете, норвежцем Фортинбрасом,
Завистливой гордынею язвимым,
На поединок вызван; Гамлет наш отважный —
Таким он в мире нам известном слыл – его
Убил. А Фортинбрас то договором,
Печатями снабженным и скрепленным
По всем законам рыцарства, обязан
Был победителю весь край свой вместе с жизнью
Отдать. Часть равную земель своих поставил
И наш король в залог. Она бы Фортинбрасу
Досталась во владенье, если б он
Был победителем, как край его наш Гамлет
Взял по условию, согласно договорным
Статьям. Теперь же юный Фортинбрас,
Незрелой пылкости и жара полный,
На берегах норвежских здесь и там
Навербовал полки бездомных смельчаков
За продовольствие и плату, для каких-то
Отважных предприятий: это все —
Как и правительством угадано у нас —
Лишь для того, чтобы насильственно, с оружием
В руках отвоевать его отцом
Утраченные, земли. Вот причина,
Мне кажется, приготовлений наших,
Вот главный повод к страже и источник
Тревожной суеты в стране у нас.
 

 
Бернард
Не что иное, думается мне.
В оружии предстал не даром в нашу стражу
Зловещий призрак тот, столь схожий с королем,
Который был и есть виновник этих войн.
 

 
Гораций
Духовный взор мутит он как соринкой.
Во дни победных пальм и славы Рима,
Пред тем, как пал могучий Юлий, гробы
Разверзлись; в саванах с невнятным бормотаньем
По римским улицам вопили мертвецы;
С хвостами звезды рдели огневыми,
Роса была как кровь, явились пятны в солнце;
Луна, владычица Нептуновой стихии,
Померкла, словно в день последнего суда.
И те же знаменья событий грозных,
Как бы всегдашние предвестники судеб,
Приметы вещие грядущих бедствий
И небом явлены, а также и землею
Народу нашей стороны.
 

Призрак возвращается

 
Но тише,
Глядите! Вот опять он! Путь загорожу я
Ему, хотя б меня спалил он. Призрак, стой!
Коль звуком речи ты и голосом владеешь,
Ответь мне;
Коль мог бы доброе я дело совершить
Тебе в спасение и в благодать себе,
Ответь мне;
Коль родины судьбу, открытую тебе,
Предведенье могло бы отвратить,
О, отвечай!
Иль если в недра ты земные зарывал
Сокровища, награбленные в жизни, —
За это, говорят, за гробом бродят духи, —
 

Пенье петуха.

 
Ответь; стой и ответь! – Держи его, Марцелл!
 

 
Марцелл
Ударить ли по нем мне алебардой?
 

 
Гораций
Бей, если прочь пойдет!
 

 
Бернард
Вот он!
 

 
Гораций
Вот он!
 

Призрак уходит.

 
Марцелл
Исчез!
Его величье оскорбляем мы,
Грозя ему подобием насилья;
Неуязвим он, словно воздух; наши
Удары тщетные – одно глумленье злое.
 

 
Бернард
Заговорил бы он, но тут запел петух.
 

 
Гораций
Как тварь нечистая при страшном заклинанье,
Тогда он прочь рванулся. Я слыхал,
Что бога дня петух, глашатай утра, будит
Своим пронзительным и звонким горлом;
При этом окрике, хотя бы из огня
Иль моря, из земли иль воздуха, спешит
Блуждающий, скитающийся дух
В свое пристанище. И настоящий случай
Есть доказательство, что это правда.
 

 
Марцелл
При пенье петуха исчез он. Говорят,
Что и всегда близ той поры, когда
Мы празднуем Христово рождество,
Певец зари поет всю ночь; тогда,
Как говорят, блуждать не смеют духи,
Целебны ночи, звезд влияние безвредно,
У феи власти нет и чары ведьм бессильны,
Так благодатно, свято это время.
 

 
Гораций
О том слыхал и я и частью верю в это.
Но вот восходит там в покрове алом утро
Из-за высокого росистого холма.
Прервемте стражу; вот совет мой: сообщим
Мы молодому Гамлету, что в ночь
Увидели. Клянуся жизнью: дух,
Немой для нас, с ним будет говорить.
Согласны ль вы о том ему поведать,
Как нам велит любовь и требует наш долг?
 

 
Марцелл
Поступим так, прошу; и знаю я, где утром
Всего удобнее его найти нам будет.
 

Уходят.

Парадная комната в замке.

Трубы. Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий, придворные и служащие.

 
Король
Хоть в памяти еще свежа смерть дорогого
Нам брата Гамлета, хоть подобает
Нам в сердце скорбь терпеть и целым королевством
Являть единый лик, печалью омраченный,
Но ум настолько чувство превозмог,
Что с мудрою о нем печалью вспоминая,
Мы думаем и о себе. И вот, доныне
Сестру, теперь же королеву нашу,
Владычицу страны, как вдовьего удела, —
Мы словно с радостью, подавленной в душе,
С улыбкою в одном глазу, в другом с слезами,
С стенаньем свадебным, с весельем погребальным,
Уравновесив горе и восторг, —
В супруги взяли. Мы не шли наперекор
Мудрейшим между вас, и этот шаг они
Одобрили. За все благодарим. Теперь
О том, что вам известно: юный Фортинбрас
Помыслил, малую нам придавая цену,
Что смерть покойного нам дорогого брата
Наш край в разлад повергла и упадок.
Возмнивши о своем над нами превосходстве,
Посланьями он нас тревожит непрестанно
И требует уступки тех земель,
Что у отца его отважный брат наш
По договору взял. О нем довольно.
Теперь о нас самих и о собранье этом.
Вот дело в чем: мы дяде Фортинбраса
Норвежцу пишем; – он, прикованный к одру,
Больной, о замысле племянника едва ли
И слышал; – пусть он впредь его затеи сдержит,
Затем, что войск и запись, и набор,
И заготовка всех припасов происходит
Средь подданных его. И вот мы посылаем
Тебя, Корнелий наш, с тобою, Вольтиманд.
Норвежцу-старику письмо доставьте наше.
Мы вам даруем личных полномочий
В переговорах с ним не более, чем в этих
Пространных значится статьях. Прощайте.
В поспешности явите вашу ревность.
 

 
Корнелий и Вольтиманд
Мы в этом, как во всем, докажем нашу ревность.
 

 
Король
Не сомневаемся нимало; добрый путь.
 

Вольтиманд и Корнелнй уходят

 
Теперь, Лаэрт, что нового нам скажешь?
Есть просьба у тебя; о чем она, Лаэрт?
Коль с дельной к королю ты речью обратишься,
Слова не пропадут. О чем бы ни просил ты,
Не все ль я дам тебе и без прошенья?
Не больше сердце сродно голове
Не более рука помочь устам готова,
Чем датский трон наш твоему отцу.
Чего же, Лаэрт, ты хочешь?
 

 
Лаэрт
Позволенья
Во Францию вернуться, государь.
Оттуда в Данию я прибыл добровольно
К коронованию по долгу службы.
Теперь исполнен долг, и снова, признаюсь,
Стремятся к Франции и мысли, и желанья
Склоняясь пред решеньем вашим.
 

 
Король
Отец согласен твой? Что говорит Полоний?
 

 
Полоний
Он долгой, государь, настойчивою просьбой
Мое согласье вырвал наконец,
И на мольбы его я сдался поневоле.
Прошу вас разрешить ему отъезд.
 

 
Король
Так в добрый час, Лаэрт; используй время
В угоду лучшим качествам своим!
А что же Гамлет мой, племянник мой и сын?
 

 
Гамлет
(в сторону)
Побольше, чем сродни, поменьше, чем родной.
 

 
Король
Все тучи над тобой еще висят?
 

 
Гамлет
Нет, слишком, государь, я солнцем озарен.
 

 
Королева
Мой добрый Гамлет, сбрось цвета ночные эти
И оком дружеским взгляни на короля.
Не вечно же тебе, склонивши вежды, в прахе
Отыскивать отца. Ты знаешь, общий
Удел наш: умереть должно все, что живет,
И все от мира в вечность перейдет.
 

 
Гамлет
Да, общий то удел наш, мать.
 

 
Королева
А если так,
С чего ж он кажется особенным тебе?
 

 
Гамлет
Не кажется, а есть; не знаю никаких
Я «кажется». О, мать, ни темный плащ один,
Иль строгость черного, как водится, наряда,
Иль тяжкие груди стесненной вздохи,
Нет, ни очей обильные потоки,
Ни выражение поникшего лица,
Ни всякий признак, вид или подобие скорби
Не выскажут ее; вот это в самом деле
Лишь «кажется» и может быть притворно.
Что в сердце у меня, того б не показали
Прикрасы лишь одни и лишь наряд печали.
 

 
Король
Как хорошо и как похвально Гамлет,
Что горестью ты платишь долг отцу;
Но знать ты должен: твой отец отца утратил,
Утраченный утратил своего,
И пережившего долг сына обязует
Поплакать несколько. Но непрестанный плач
Упрямой скорби есть безбожное упорство,
Плач мужа недостойный; он являет
Восставшую противу неба волю,
Строптивый дух, расслабленное сердце,
Неразвитой и неразумный смысл.
Что быть должно, что общий наш удел,
Что самое обычное явленье,
Зачем с ребячески-мятежным противленьем
Так к сердцу принимать? Стыдись. То грех пред небом,
Грех перед почившим, грех перед природой,
Противный разуму, который смерть отцов
Признал и все твердит со дня, как умер первый
Из смертных до умершего сегодня:
«Так быть должно». Стряхни, тебя мы просим,
Напрасную печаль и в нас признай отца.
Уведать должен мир, что ты ближайший
К престолу нашему; что полноту любви
Не меньше той, какую уделяет
Родному сыну лучший из отцов,
К тебе питаю я. А что до твоего
Желанья в Виттенберг вернуться на ученье,
То знай, оно противно нашей воле.
Тебя мы просим: здесь остаться согласись
На утешение и радость нашим взорам,
Как первый из вельмож, племянник наш и сын.
 

 
Королева
Пусть просьбы матери не будут тщетны, Гамлет!
Останься здесь, прошу; не езди в Виттенберг!
 

 
Гамлет
Тебе по мере сил я должен быть послушен.
 

 
Король
Что за прекрасный, ласковый ответ;
Будь с нами в Дании. – Идем, Гертруда; Гамлет
Согласием свободным и приветным
Мне сердце радует. И каждый раз сегодня,
Как будет пить король за здравие его,
Пусть облакам о том грохочут пушки;
От пира короля пусть небо загремит,
И гром земли да повторится в нем. Идемте.
 

Трубы. Все, кроме Гамлета, уходят.

 
Гамлет
О, если б эта плоть из твердой, слишком твердой,
Растаяв, растопясь, росою стала!
О, если б заповедью нам самоубийства
Превечный бог не запретил! О, боже, боже!
Как пошлы, мелочны, противны и бесплодны
Мне мира этого все кажутся дела!
Фу, гадость, фу! Он – что от сорных трав
Невыполотый сад; все грубое и злое
Им завладело. До чего дошло!
Два месяца, как умер он! Да нет и двух!
Столь доблестный король! Он схож был с этим,
Как схож Гиперион с сатиром. Мать мою
Он так любил, что не давал amp;лицо ей
Пахнуть и ветру. Небо и земля!
И помнить должен я? Она к нему ласкалась,
Как будто ласками питаясь, вожделенье
Все больше в ней росло. И вот, спустя лишь месяц, —
Прочь, эта мысль! – Изменчивость, твое
Названье женщина! – Лишь месяц! Не сносила
И башмаков она, в которых шла за гробом,
Как Ниобея, вся в слезах. И что ж, она,
Да, и она – О, боже! Неразумный зверь
Грустил бы долее – пошла за дядю, брата
Отца, но на отца похожего не больше,
Чем я на Геркулеса. Через месяц! Горечь
Слез столь неправедных ей не успела
И докрасна разъесть заплаканных очей,
Уж замужем она. О, гнусный пыл! Добраться
С таким проворством до постели блудной!
Нет в этом доброго и впредь не будет…
Но, сердце, разорвись: уста должны молчать!
 

Входят Гораций, Mapцелл и Бернард.

 
Гораций
Привет вам, принц!
 

 
Гамлет
Я рад тебя здоровым видеть;
Гораций, – если я не ошибаюсь?
 

 
Гораций
Он самый, принц, и ваш слуга всегдашний.
 

 
Гамлет
Мой друг, а не слуга; с тобою обменяюсь
Я этим именем. Что привело, Гораций,
Из Виттенберга к нам тебя? – Марцелл?
 

 
Марцелл
Мой добрый принц!
 

 
Гамлет
Как рад тебя я видеть.
(Бернарду.)
Добрый вечер!
Что ж привело тебя из Виттенберга к нам?
 

 
Гораций
Наклонность к праздному безделью.
 

 
Гамлет
Не хотел бы
Я, чтобы про тебя так говорил и враг твой;
Не заставляй же ты ушей моих поверить
Свидетельству, что сам ты на себя
Приводишь: знаю я, что не бездельник ты.
Что у тебя за дело в Эльсиноре?
Тебя мы пьянствовать научим до отъезда.
 

 
Гораций
К похоронам спешил я вашего отца.
 

 
Гамлет
Прошу, не смейся надо мной, товарищ;
Скорее к свадьбе матери моей.
 

 
Гораций
Да, принц, одно шло близко за другим.
 

 
Гамлет
Расчет, расчет, Гораций! С похорон
Простывших блюд на брачный пир хватило.
Уж лучше б со врагом заклятым в небесах
Я встретился, чем день тот увидал, Гораций!
Отец мой, – пред собой отца я словно вижу.
 

 
Гораций
Где, принц?
 

 
Гамлет
Души моей глазами, друг Гораций.
 

 
Гораций
Его видал я; он прекрасный был король.
 

 
Гамлет
Он человек во всем, во всем был совершенный,
Мне больше не видать подобного ему.
 

 
Гораций
Мне кажется, вчера он ночью мне явился.
 

 
Гамлет
Явился? Кто?
 

 
Гораций
Король, отец ваш, принц.
 

 
Гамлет
Король, отец мой!
 

 
Гораций
Умерьте изумленье на минуту,
С вниманьем выслушав, что вам об этом диве,
На них, как на свидетелей, ссылаясь,
Я расскажу.
 

 
Гамлет
О, ради Бога, говори!
 

 
Гораций
Две ночи сряду эти господа,
Марцелл с Бернардом, мертвенно-глухою
Полночною порой на страже были. Вдруг,
Подобный вашему отцу, вооруженный
От головы до пят, является им призрак
И гордо, медленно, стопою величавой
Проходит мимо их. И шествовал он трижды,
От них лишь на длину его жезла,
Пред пораженными испугом их глазами.
Они ж от ужаса застыв, стоят безмолвно
И с ним не говорят. Они все это
Как страшную поведали мне тайну.
Я с ними в третью ночь на страже был; и в час,
Как было сказано, слова их подтверждая,
И в том же образе явился призрак. Я
Знал вашего отца: не больше эти руки
Между собою сходны.
 

 
Гамлет
Где же это было?
 

 
Марцелл
Там, на площадке, где стояли мы на страже.
 

 
Гамлет
Ты говорил с ним?
 

 
Гораций
Да, но мне ответа
Он не дал, принц. А помнится, он раз
Приподнял голову, движенье сделав, как бы
Заговорить хотел; но утренний тут громко
Пропел петух. При этом звуке призрак
Рванулся прочь и во мгновенье скрылся
Из наших глаз.
 

 
Гамлет
Необычайно это.
 

 
Гораций
Клянуся жизнью, принц, все это правда,
И полагали мы, что долг повелевает
Нам известить об этом вас.
 

 
Гамлет
Вы правы, господа; но этим я смущен.
На страже вы сегодня в ночь?
 

 
Марцелл и Бернард
Да, принц.
 

 
Гамлет
В оружье, вы сказали?
 

 
Марцелл и Бернард
Да, в оружье.
 

 
Гамлет
От головы до пят?
 

 
Марцелл и Бернард
Да, с ног до головы.
 

 
Гамлет
Его лица вы, значит, не видали?
 

 
Гораций
О, да; приподнято забрало было, принц.
 

 
Гамлет
Казался мрачен он?
 

 
Гораций
Он вид имел скорей печальный, а не гневный.
 

 
Гамлет
Румян иль бледен?
 

 
Гораций
Нет, очень бледен.
 

 
Гамлет
Он глядел на вас?
 

 
Гораций
Упорно.
 

 
Гамлет
Мне хотелось бы там быть.
 

 
Гораций
Вы очень были бы поражены.
 

 
Гамлет
Наверно,
Наверно. Долго ли он оставался?
 

 
Гораций
Мы до ста сосчитать не торопясь успели б.
 

 
Марцелл и Бернард
Нет, дольше, дольше.
 

 
Гораций
Но не при мне.
 

 
Гамлет
С седой ли был он бородой?
 

 
Гораций
Нет, как видал я у него при жизни: с черной,
Но серебристою.
 

 
Гамлет
Я в ночь на стражу стану;
Быть может, он опять придет.
 

 
Гораций
Я в том уверен.
 

 
Гамлет
Когда отца он примет образ, с ним я
Заговорю, хотя бы и самый ад разверзся
И мне велел молчать. Всех вас прошу я:
Как виденное вы скрывали до сих пор,
Так и вперед молчанье соблюдайте;
И что бы в ночь сегодня ни случилось,
Пусть держится в уме, но с языка не сходит.
Я за любовь вам отплачу. Прощайте.
В одиннадцать я к вам иль в полночь на площадку
Приду.
 

 
Все
Готовы мы к услугам вашим, принц.
 

 
Гамлет
Я лишь любви жду на любовь в ответ.
Прощайте.
 

Все, кроме Гамлета, уходят.

 
Тень моего отца в оружьи! Не к добру;
Мне злое чуется. Настала б ночь скорее!
Смирись, душа! Глазам людей деянья злые
Все ж явятся, хоть скрой их глубины земные.
 

Уходит.

Комната в доме Полония.

Входят Лаэрт и Офелия.

 
Лаэрт
Мои пожитки на судне: прощай,
Сестра! Когда попутный ветер будет
И случай явится, не спи и вести
Мне о себе давай.
 

 
Офелия
Ты сомневаться можешь?
 

 
Лаэрт
Знай, ветреное Гамлета вниманье
Лишь дань обычаю и прихоть крови; это
Фиалка в юности природы вешней, цвет
Хоть ранний, но недолгий, сладостный, но краткий,
Благоуханная, минутная забава;
Не больше.
 

 
Офелия
Неужели не более?
 

 
Лаэрт
Верь, не больше.
Не только силой мышц и телом развиваясь,
Природа в нас растет; но вместе с этим храмом
Внутри его растет служение ума.
И духа. Может быть, теперь тебя он любит,
И чистоты его желаний не мрачит
Ни пятнышко лукавства; все же бойся,
Его величье взвесив. У него
Нет воли: своему подвластен он рожденью
И, как простые смертные, не может
Располагать собой; от выбора его
Благополучие зависит государства.
А в выборе он связан изъявленьем
Согласья всей страны, как тела, голова
Которому он сам. Он говорит, что любит;
А ты разумна будь и верь ему не больше,
Чем может он в своем высоком положенье
На деле оправдать; не больше, значит,
Чем общий голос Дании решил бы.
А после взвесь, чего бы лишилась честь твоя,
Когда, доверчиво вняв этой песне, сердце
Отдав, ты чистоты сокровище раскрыла б
Его неукротимой дерзости. Страшись
Того, Офелия, о, милая сестра,
Страшись того и огради себя
В своей любви от стрел опасных страсти.
Скромнейшая из дев щедра уж слишком,
Коль пред луной свои красы разоблачает;
И добродетели самой не избежать
Клевет. Детей весны покуда почки их
Не распустились, червь так часто поедает,
И в утро юное, росистое, сырое
Зловредные всего опасней испаренья.
Остерегайся ж; страх – защитник лучший твой:
Довольно юности борьбы с одной собой.
 

 
Офелия
Советов добрых этих смысл поставлю
Я стражем сердца моего. Но, добрый брат мой,
Подобно пастырям иным безбожным, к небу
Указывая путь тернистый и крутой,
Сам, как беспечный, ветреный гуляка,
Ты не иди тропой цветистой наслаждений,
Советам вопреки.
 

 
Лаэрт
О, за меня не бойся.
Но медлю я. А вот идет отец.
 

Входит Полоний.

 
Двойное
Благословенье – благодать двойная;
Мне выпал случай дважды попрощаться.
 

 
Полоний
Ты здесь еще, Лаэрт! Скорее на корабль!
Уж ветром паруса его надулись;
Тебя там ждут. Ну вот мое благословенье
И правил несколько.
(Кладя руку на голову Лаэрта.)
Ты в памяти держи их.
Не все, что в мыслях, языком болтай,
Не все то делай, что на ум взбредет.
Будь вежлив, но ни с кем запанибрата.
Тобою выбранных, испытанных друзей
Свяжи с собой, как обручем стальным,
Но не мозоль ладони, первым встречным
Давая руку. Ссор остерегайся; если ж
Поссорился, держися до конца,
Чтобы противник твой тебя остерегался.
Всем отдавай свой слух, а голос лишь немногим:
Все мненья слушая, храни свое сужденье.
Будь в платье дорогом, коль терпит кошелек,
Но не затейливом, в богатом, но не пестром:
По платью часто судим мы о людях.
Во Франции знатнейшие умеют
С безукоризненным одеться вкусом.
В долг не бери и не давай взаймы:
Ссужая, с деньгами легко утратишь друга,
А занимая в долг, расчетливость притупишь.
А главное: будь верен сам себе,
И неминуемо, как после ночи день,
Ни с кем не будешь ты кривить душой. Прощай!
Советы эти все мое благословенье
Да укрепит.
 

 
Лаэрт
Позволь почтительно проститься с тобой.
 

 
Полоний
Пора, иди; прислуга ждет тебя.
 

 
Лаэрт
Прощай, Офелия, и помни хорошенько,
Что говорил тебе я.
 

 
Офелия
В памяти моей
Оно как под замком; а ключ пусть у тебя.
 

 
Лаэрт
Прощай.
 

Уходит.

 
Полоний
А что, Офелия, он говорил тебе?
 

 
Офелия
О принце Гамлете он говорил мне.
 

 
Полоний
Придумано недурно.
Я слышу, будто с некоторых пор
Нередко он тебе дарит часы досуга,
И ты сама его охотно принимаешь;
А если так, – как говорили мне,
Чтобы предостеречь, – тебе сказать мне надо,
Что понимаешь ты не ясно, чем должна
Быть дочь моя и что твоей пристойно чести.
Скажи мне правду: что такое между вами?
 

 
Офелия
Я часто слышала за эти дни признанья
В его ко мне влеченье.
 

 
Полоний
«В влеченье!» Говоришь ты, как ребенок малый,
Неопытный в таком опасном деле.
И веришь в эти ты его «признанья»?
 

 
Офелия
Не знаю я, отец, что думать мне о них.
 

 
Полоний
Я научу тебя: представь, что ты дитя,
Что ты за чистую монету приняла
«Признанья». Но признай, что ты дороже стоишь,
Или, – договорю уж до конца, чтоб фразу
Не портить, – или я останусь в дураках.
 

 
Офелия
Отец мой, о своей любви он мне твердил
Прилично и с почтеньем.
 

 
Полоний
Мое «почтенье». Вот тебе и на.
 

 
Офелия
И речи подтверждал свои, отец мой,
Священнейшими клятвами небес.
 

 
Полоний
Силки для глупых птиц. И сам я знаю,
Как щедро клятвами, коль кровь кипит, душа
Язык снабжает. Вспышку эту, дочка,
Что больше света, чем тепла, дает и гаснет,
Не разгоревшись даже, не прими
Ты за огонь. Вперед будь поскупее
Девичьим обществом своим; дороже
Цени свою беседу, чтоб ее
Добиться было потруднее. А что
До принца Гамлета, то знай: он молод,
На привязи он ходит посвободней,
Чем ты, Офелия; короче, клятвам
Его не верь. Они одни лишь средства,
Прикрытые обманчивой личиной,
Но полные исканий нечестивых;
И святостью они и благочестьем дышат,
Чтоб обольстить вернее. Раз навсегда тебе
Я коротко и ясно говорю: вперед
Минуты ни одной не трать досужей
Ты, с принцем Гамлетом болтая и толкуя.
Смотри ж, запомни; а теперь ступай.
 

 
Офелия
Тебе, отец, я повинуюсь.
 

Уходит.