Текст книги "Трагедии"

 
Гильденстерн
Вот и актеры.
 

 
Гамлет
Господа, я рад вас видеть в Эльсиноре. Дайте руки. Вежливость и
любезность – принадлежность радушия; вот я и хочу быть с вами как можно
радушнее, чтобы прием актеров (с которыми, скажу вам, я должен быть учтив),
не показался ласковее моего обхождения с вами. Добро пожаловать. Но мой
дядя-отец и тетка-мать обманулись.
 

 
Гильденстерн
В чем, милый мой принц?
 

 
Гамлет
Я помешан только при норд-норд-весте, а при южном ветре сумею отличить
кукушку от ястреба.
 

Входит Полоний.

 
Полоний
Здравствуйте, господа!
 

 
Гамлет
Слушай, Гильденстерн, – и ты тоже; на каждое ухо по слушателю: этот
большой младенец до сих пор не вышел из пеленок.
 

 
Розенкранц
Он, может быть, попал в них во второй раз. Говорят, старость – второе
детство.
 

 
Гамлет
Я предсказываю, что он пришел доложить мне об актерах; увидите. – Ты
прав, мой друг; в понедельник утром; совершенно верно.
 

 
Полоний
Принц, я имею сообщить новость.
 

 
Гамлет
И я имею сообщить новость. Когда Росций был актером в Риме…
 

 
Полоний
Актеры сюда и приехали, принц.
 

 
Гамлет
Болтай, болтай!
 

 
Полоний
Честное слово.
 

 
Гамлет
И каждый актер был верхом на осле.
 

 
Полоний
Лучшие актеры в мире, как для трагедий, комедий, пьес исторических,
пасторальных, пасторально-комических, историко-пасторальных,
трагиисторических, трагикомико-историко-пасторальных, сцен, не подходящих ни
под какой разряд, так и для поэм, ничем не ограниченных. Для них Сенека не
слишком тяжел и Плавт не слишком легок. Им нет подобных для исполнения
сочинений, как строго правильных, так и свободных.
 

 
Гамлет
О, Иеффай, судья израильский, какое у тебя было сокровище!
 

 
Полоний
Какое было у него сокровище, принц?
 

 
Гамлет
Да вот какое:
«Одна только дочка была у него,
И очень ее он любил».
 

 
Полоний
(в сторону)
Все про мою дочь.
 

 
Гамлет
Разве я не прав, старый Иеффай?
 

 
Полоний
Если вы называете меня Иеффаем, принц, то правда, у меня есть дочь, и я
очень ее люблю.
 

 
Гамлет
Нет, совсем это из того не следует.
 

 
Полоний
Так что же, принц, из того следует?
 

 
Гамлет
А вот что:
«Ему выпал удел, как Господь повелел…»
А дальше ты знаешь:
«И случилося так, что попал он впросак».
Продолжение ты найдешь в первой строфе святочной песни; вот входят виновники
этого перерыва.
 

Входят четверо или пятеро актеров.

 
Добро пожаловать, господа, добро пожаловать. Я рад вас видеть. Добро
пожаловать, друзья. – О, старый друг! Как твое лицо обросло с тех пор, как
мы не видались; или ты явился в Данию, чтобы запугать меня бородой? – А,
юная моя героиня! Клянусь пресвятой девой, вы, государыня моя, с тех пор,
как я вас видел, приблизились к небу на целый каблук. Молитесь Богу, чтобы
ваш голос не надтреснул, как негодная монета. – Господа, добро пожаловать.
Но скорее к делу. Как французские сокольники, мы напустим на все, что ни
завидим. Ну, какой-нибудь монолог. Покажи-ка свое искусство; прочти
какой-нибудь страстный монолог.
 

 
Первый актер
Какой же монолог, принц?
 

 
Гамлет
Ты как-то говорил мне монолог, который никогда не читался на сцене; а
если и читался, то не более одного раза, так как пиеса, помнится, не
понравилась большинству. Она была бисером для свиней. Но, по-моему и по
словам тех, чье мнение о таких вещах я ставлю выше своего, это была
прекрасная пиеса, с хорошо распределенными сценами, написанная и просто, и с
искусством. Помню, говорили, что в стихах нет соли для придания смыслу
остроты, а в выражениях нет такого смысла, за который обвинили бы автора в
вычурности. Называли это хорошею манерой, столько же умеренною, сколько
приятною, и находили больше красоты, чем прикрас. Я любил там главным
образом один монолог, рассказ Энея Дидоне, и в особенности, где он говорит
про убийство Приама. Если он остался у тебя в памяти, начни с этой строчки,
– постой, постой:
«Свирепый Пирр, Гирканскому подобный зверю», —
нет, не так; но начинается с «Пирра». —
«Свирепый Пирр в доспехах черных, мрачных,
Как замыслы его, подобен ночи был,
Когда лежал сокрыт в предательском коне;
Их страшный черный цвет теперь сменил другим он,
Еще ужаснейшим: от головы до ног
Он весь побагровел, как в мерзостном уборе,
В крови отцов, жен, дев и сыновей; она,
Засохнув, запеклась на нем в пожаре улиц,
Что грозно пламенем зловещим убиенью
Светили горожан. Палим огнем и гневом,
Измаран кровью липкою, с глазами,
Как уголья, Пирр в адской злобе старца
Приама ищет». —
Теперь продолжай ты.
 

 
Полоний
Ей-богу, принц, хорошо прочитано, верным тоном и с большим чувством.
 

 
Первый актер
«Вот его настиг он. Тщетно
Царь бьется с греками: старинный меч руке
Не повинуется, где пал, там и лежит,
И воли нет над ним. Боец неравный, Пирр
На старца ринулся, широко замахнулся, —
Но лишь взвился со свистом грозный меч,
Пал царь расслабленный. Недвижный Илион,
Как будто ощутив его паденье, в прах
Пылающей вершиной рухнул. Страшный грохот
Слух Пирра приковал; и вот, упасть готовый
На дряхлую главу маститого Приама,
Меч Пирра словно в воздухе застыл.
И как злодей, изображенный кистью,
Колебляся меж волей и деяньем,
Стоял в раздумье Пирр.
Но как мы часто видим перед бурей:
Молчанье в небесах, недвижны тучи,
Безмолвен буйный ветер, и на земле внизу
Тишь мертвая, пока зловещий гром
Не грянет в воздухе; – так, недвижим минуту,
Пирр снова запылал проснувшеюся местью.
И никогда, куя для Марса броню,
Несокрушимую вовек, Циклопов молот
Не упадал так тяжко, как кровавый
Меч Пирра на Приама пал.
О стыд, бесстыжая Фортуна! Боги,
Всем сонмом власть у ней вы отнимите;
И колеса ее переломав и обод,
И спицы, ступицу с холма небес в глубь ада
К бесам скатите вы!»
 

 
Полоний
Это слишком длинно.
 

 
Гамлет
Цирюльник мог бы это укоротить, как твою бороду. – Продолжай, все,
кроме кривлянья шутов да скоромных рассказов, наводит на него сон.
Продолжай; дойди до Гекубы.
 

 
Первый актер
«Когда б царицу кто полунагую видел!»
 

 
Гамлет
«Полунагую царицу»?
 

 
Полоний
Это хорошо; «полунагую царицу», хорошо.
 

 
Первый актер
«Босая мечется она; слезами хочет
Залить пожар. Чело, что было диадемой,
Увенчано, платком повязано; взамен
Одежды простыня, захваченная в страхе,
Ей истощенные прикрыла чресла.
Кто б это видел, речью полной яда
Провозгласил бы тот Фортуны вероломство;
И сами боги, если б увидали,
Как на глазах у ней, злорадно издеваясь,
Пирр искрошил мечом ее супруга труп,
И услыхали взрыв ее стенаний, —
Иль уж ничем земным нельзя богов растрогать, —
Они бы сжалились, и пламенные очи
Небес слезами б залились».
 

 
Полоний
Посмотрите, он изменился в лице, и в глазах у него слезы. – Пожалуйста,
довольно.
 

 
Гамлет
Хорошо; ты вскоре доскажешь мне остальное. – Ты позаботишься, любезный,
чтоб актеров хорошенько поместили? Слышишь, чтобы с ними хорошо обходились:
ведь они отражение и краткая хроника современности. Для тебя злая эпитафия
после смерти лучше, чем их дурной отзыв при жизни.
 

 
Полоний
Я обойдусь с ними, принц, как они того заслуживают.
 

 
Гамлет
Да нет, черт возьми, гораздо лучше! Если с каждым обходиться, как он
того заслуживает, то кто бы избежал розог? Обойдись с ними, как бы подобало
твоей собственной чести и достоинству. Чем меньше они заслуживают, тем
больше будет заслуги в твоей любезности. Проводи их.
 

 
Полоний
Идемте, господа.
 

 
Гамлет
Ступайте за ним, друзья. Завтра мы посмотрим представление.
 

Полоний уходит с актерами, кроме первого.

 
– Послушай, старый друг, можете ли вы сыграть «Убийство Гонзаго»?
 

 
Первый актер
Можем, принц.
 

 
Гамлет
Мы посмотрим это завтра вечером. А можете, ежели понадобится, выучить
монолог в двенадцать или шестнадцать строк, который я напишу и вставлю туда?
Можете или нет?
 

 
Первый актер
Можем, принц.
 

 
Гамлет
Отлично. Ступай за тем господином; да смотри, не издеваться над ним.
(Первый актер уходит.)
 – Друзья мои, я расстаюсь с вами до вечера. Рад вас
видеть в Эльсиноре.
 

 
Розенкранц
Мой добрый принц.
 

 
Гамлет
Бог с вами.
 

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

 
– Наконец-то я один!
О, что я за дрянной, ничтожный человек!
Не возмутительно ль, что тот актер
Одним лишь вымыслом, одною мнимой страстью
Умеет так свою настроить душу,
Что, повинуясь ей, лицо его бледнеет,
Он слезы льет, черты являют ужас, голос
Дрожит и каждое движенье отвечает
Его мечте? И все из-за чего?
Из-за Гекубы!
А что Гекубе он или ему Гекуба,
Чтоб плакать из-за ней? Что было б с ним, когда
Имел страдания он повод и причину,
Как я? Слезами он всю сцену затопил бы,
Всем растерзал бы слух неистовою речью,
Виновного с ума бы свел, бледнеть заставил
Невинного, невежду возмутил бы
И ужаснул бы слух и зрение толпы.
А я —
Бездельник вялый, малодушный, ротозей,
На дело не способный, изнывая,
И даже постоять и словом не могу
За короля, чья власть и жизнь столь дорогая
Похищены так подло. Или трус я?
А если подлецом кто назовет меня?
Мне череп раскроит? Клок бороды мне вырвав,
Швырнет его в лицо мне? За нос дернет? Глотку
Заткнет мне словом «лжец»? Когда б кто это сделал?
Ха!
Что ж, я б и это снес. Уж сердце у меня
Не голубиное ль, или нет желчи вовсе,
Чтобы горька была обида мне? А то
Давно всех коршунов я напитал бы трупом
Мерзавца этого. Кровавый, блудный изверг!
Безжалостный, развратный, подлый, гнусный изверг!
О мщенье!
Но что я за осел! Какая храбрость! Я,
Сын милого, убитого отца,
И небом к мести призванный, и адом,
Я, как развратница, словами сердце тешу
И разражаюсь руганью, как баба,
Как судомойка!
О, стыдно! Фу! Воспрянь, мой разум! – Я слыхал,
Что люди с совестью нечистой, глядя,
На драму, так потрясены бывали
Искусною игрою, что тут же признавались
В злодействах. Хоть язык убийству не дан, все ж
Заговорит оно чудесной речью. Пусть
Актеры что-нибудь такое вроде
Убийства моего отца сыграют
Пред дядей; за его следить я стану взглядом,
Вопьюсь в него глазами; дрогни он, —
Я буду знать, что делать. – Призрак, мне представший,
Мог быть и дьявол, а ведь он принять
И обольстительный умеет вид. Быть может,
Что видя как я слаб и как уныл (причем
Сильнее власть его), меня он завлекает,
Чтоб гибели обречь. Улики я хочу
Вернее той. Поставлю драму я,
Чтоб уловить в ней совесть короля.
 

Уходит.

Акт III

Комната в замке.

Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц и Гильденстерн.

 
Король
И никаким путем вам не узнать, к чему
Он притворяется безумным? Отчего
Покой его души так грубо возмущен
Мятежным и опасным исступленьем?
 

 
Розенкранц
Он сознается сам, что чувствует расстройство.
Но ни за что не выдает причины.
 

 
Гильденстерн
И на расспросы он не поддается наши,
Увертываясь с хитростью безумья,
Когда хотим его заставить мы признаться,
Что в самом деле с ним.
 

Королева

Он хорошо вас принял?

 
Розенкранц
Отменно вежливо.
 

 
Гильденстерн
Но очень сдерживать себя старался.
 

 
Розенкранц
Охотно спрашивал, но на вопросы наши
Давал ответы скупо.
 

 
Королева
Вы пытались
Уговорить его развлечься?
 

 
Розенкранц
Так, государыня, случилось, что актеров
Мы обогнали на пути. Об них ему
Сказали мы, и он как будто рад был
Узнать о том. Они здесь, при дворе,
И им уж, кажется, приказано играть
Пред ним сегодня вечером.
 

 
Полоний
Да, правда;
И чрез меня он приглашает ваши
Величества послушать и взглянуть.
 

 
Король
Весьма охотно; очень рад, что он
В таком расположенье.
Друзья мои, его должны вы подстрекать
И вкус поддерживать к таким забавам.
 

 
Розенкранц
Мы повинуемся.
 

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

 
Король
Гертруда, дорогая,
Уйди и ты. Тайком за Гамлетом послали
Мы, чтобы встретиться как бы случайно мог
Он здесь с Офелией.
Ее отец и я так поместимся,
Что, видя все, для них невидимо мы будем
Верней о встрече их судить и из того,
Как с ней он обойдется, заключим,
Томление любви иль что другое
Его так угнетает.
 

 
Королева
Покоряюсь.
Тебе ж, Офелия, желаю, чтобы в милой
Красе твоей была счастливая причина
Расстройства Гамлета; и качества твои
Вернут на прежний путь его, надеюсь, к чести
Обоих вас.
 

 
Офелия
О, если б было так!
 

Королева уходит.

 
Полоний
Прохаживайся здесь, Офелия. – А мы,
Когда изволите, там спрячемся.
(Офелии.)
Ты книгу
Читай, чтоб оправдать свое уединенье
Занятьем этим. Часто в том мы грешны, —
И это знают все, – что видим благочестья
И святостью обсахарить умеем
И черта самого.
 

 
Король
(в сторону)
О, это слишком верно!
Как больно речь его мою бичует совесть!
Блудницы нарумяненные щеки
Под краскою не больше безобразны,
Чем грех мой под прикрасами речей.
О, бремя тяжкое!
 

 
Полоний
Идет он; государь, нам надо скрыться.
 

Король и Полоний уходят.

Входит Гамлет.

 
Гамлет
Быть иль не быть? Вот в чем вопрос.
Что выше:
Сносить в душе с терпением удары
Пращей и стрел судьбы жестокой или,
Вооружившись против моря бедствий,
Борьбой покончить с ними? Умереть, уснуть —
Не более; и знать, что этим сном покончишь
С сердечной мукою и с тысячью терзаний,
Которым плоть обречена, – о, вот исход
Многожеланный! Умереть, уснуть;
Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!
Какие сны в дремоте смертной снятся,
Лишь тленную стряхнем мы оболочку, – вот что
Удерживает нас. И этот довод —
Причина долговечности страданья.
Кто б стал терпеть судьбы насмешки и обиды,
Гнет притеснителей, кичливость гордецов,
Любви отвергнутой терзание, законов
Медлительность, властей бесстыдство и презренье
Ничтожества к заслуге терпеливой,
Когда бы сам все счеты мог покончить
Каким-нибудь ножом? Кто б нес такое бремя,
Стеная, весь в поту под тяготою жизни,
Когда бы страх чего-то после смерти,
В неведомой стране, откуда ни единый
Не возвращался путник, воли не смущал,
Внушая нам скорей испытанные беды
Сносить, чем к неизведанным бежать? И вот
Как совесть делает из всех нас трусов;
Вот как решимости природный цвет
Под краской мысли чахнет и бледнеет,
И предприятья важности великой,
От этих дум теченье изменив,
Теряют и названье дел. – Но тише!
Прелестная Офелия! – О нимфа!
Грехи мои в молитвах помяни!
 

 
Офелия
Принц милый,
Как поживали вы все это время?
 

 
Гамлет
Благодарю покорно; хорошо.
 

 
Офелия
Есть у меня от вас воспоминанья, принц,
Давно хотелось мне их возвратить; прошу вас,
Возьмите их теперь.
 

 
Гамлет
Нет, никогда тебе
Я ничего не подарил.
 

 
Офелия
Вы подарили их, я знаю, и с речами
Такими нежными, что эти вещи
Мне дороги вдвойне; их аромат утрачен:
Возьмите их. В дарах для сердца нет значенья,
Когда дарившего прошло расположенье.
Принц, вот они.
 

 
Гамлет
Ха, ха! Ты честная девушка?
 

 
Офелия
Принц?
 

 
Гамлет
Ты красива?
 

 
Офелия
Принц, что вы хотите сказать?
 

 
Гамлет
А то, что если ты честная и красивая девушка, то твоей девичьей чести
не надо бы знаться с красотой.
 

 
Офелия
С кем же, принц, красоте лучше водиться, как не с девичьей честью?
 

 
Гамлет
Да, правда; потому что скорее власть красоты развратит девичью честь,
чем сила девичьей чести уподобит себе красоту. Прежде это был парадокс, но
наше время доказало это. Я когда-то тебя любил.
 

 
Офелия
Да, принц, вы давали мне повод этому верить.
 

 
Гамлет
Тебе не следовало верить мне, потому что добродетель не может так
привиться к нашему старому дереву, чтобы в нас не отзывалось прежним. Я тебя
не любил.
 

 
Офелия
Тем больше была я обманута.
 

 
Гамлет
Иди в монастырь; зачем тебе разводить грешников? Я и сам скорее честен,
а все же могу упрекнуть себя в таких вещах, что лучше бы мать меня не
рождала. Я очень горд, мстителен, честолюбив; способен на столько
преступлений, что не хватило бы мыслей их придумать, ни воображения их
изобразить, ни времени совершить их. И зачем таким, как я, людям ползать
между небом и землей? Все мы отъявленные негодяи; не верь никому из нас! Иди
себе своей дорогой в монастырь. Где твой отец?
 

 
Офелия
Он дома, принц.
 

 
Гамлет
Пусть запирают за ним двери, чтоб он нигде не разыгрывал дурака, как
только у себя дома. Прощай!
 

 
Офелия
(в сторону)
О небеса, помогите ему!
 

 
Гамлет
Если ты выйдешь замуж, вот какое проклятье дам я тебе в приданое; будь
целомудренна, как лед, чиста, как снег, и все-таки не избежать тебе клеветы.
Иди в монастырь; прощай. Или, если тебе уж так хочется замуж, выходи за
дурака; ибо умные люди слишком хорошо знают, каких вы делаете из них
чудовищ. Иди в монастырь, и поскорее. Прощай!
 

 
Офелия
(в сторону)
О, силы небесные, исцелите его!
 

 
Гамлет
Слышал я и о том, как вы румянитесь, много слышал. Бог дал вам одно
лицо, а вы делаете себе другое; вы ходите вприпрыжку, ломаетесь, жеманно
пришептываете; вы издеваетесь над божьими созданиями, а сами прикрываете
наивностью свое распутство. Поди, с меня довольно. Вот что свело меня с ума.
Я говорю: не надо нам больше батраков; те, которые уже женаты, – все, кроме
одного, – пусть себе живут; а остальные пусть остаются, как были. Иди в
монастырь.
 

Уходит.

 
Офелия
О, что за светлый ум погиб! Взор царедворца,
Меч воина, речь мудреца, надежда, цвет
Прекрасной родины, изящества пример
И лоска образец, цель подражанья
Для подражателей – все, все исчезло!
И мне, несчастнейшей, глубоко удрученной,
Мед сладкозвучных клятв его вкусившей, видеть,
Что этот царственный и светлый ум расстроен,
Как дребезжащий звон колоколов разбитых;
Что этот юности цветущей дивный образ
Безумьем искажен. Горька судьба моя,
Что это видела, что это вижу я!
 

Король и Полоний возвращаются.

 
Король
Любовь? Нет, не она его так удручает;
В его словах, хоть в них недоставало связи,
Безумья не видать. В душе его есть что-то,
Над чем его унынье тяготеет;
И я боюсь, что породить оно
Опасность может. Чтоб ее избегнуть,
Я принял быстрое решенье
И вот придумал что: пусть в Англию поспешно
Он едет требовать невыплаченной дани;
Моря и страны новые, быть может,
Разнообразными предметами рассеют
То, что таится в сердце у него,
Над чем он, голову ломая, из себя
Выходит. Как ты думаешь об этом?
 

 
Полоний
Оно поможет; но я все же полагаю,
Что повод и начало этой грусти
В отвергнутой любви. – Офелия, ну что?
Не повторяй, что говорил принц Гамлет;
Мы все подслушали. – Как, государь, угодно;
Но после пьесы, с вашего согласья,
Пусть королева-мать наедине его
Упросит высказать свою печаль и будет
Покруче с ним; а мне подслушать их позвольте.
Уж если ей его не разгадать,
Пошлите в Англию его или заприте,
Как мудрость вам внушит.
 

 
Король
Так и поступим с ним.
Безумию князей надзор необходим.
 

Уходят.

Зал в замке.

Входят Гамлет и два или три актера.

 
Гамлет
Говори монолог, пожалуйста, как я читал тебе его, не болтая языком;
если ты будешь его выкрикивать, как делают многие ваши актеры, пусть лучше
мои стихи говорит уличный разносчик. И не слишком пили воздух рукою, вот
так; делай все полегоньку. Потому что и в самом потоке, в самой буре и, так
сказать, в вихре страсти тебе надо приобресть и сохранять умеренность,
которая придавала бы ему мягкость. О, я возмущаюсь до глубины души, когда
слышу, как какой-нибудь здоровенный парень, в косматом парике раздирает
страсть в клочки, в лоскутья и терзает уши черни, которая большей частью
ничего не смыслит, кроме необъяснимой пантомимы и крика. Я бы охотно отодрал
такого господина за это коверканье злодея; это чудовищнее самого чудовищного
царя Ирода. Пожалуйста, избегай этого.
 

 
Первый актер
Я ручаюсь за это вашему высочеству.
 

 
Гамлет
Не будь и слишком сдержан, но пусть тобой руководит твой собственный
смысл: согласуй действие со словом, а слово с действием и, главное, смотри,
не переступай за естественную простоту. Потому что всякое преувеличение
противоречит сущности игры, цель которой, как прежде, так и теперь, была и
есть – как бы подставить зеркало природе: показывать добродетели ее
собственные черты, пороку – его собственный образ, а нашему веку и
воплощению времени – их подобие и отпечаток. Все это, преувеличенное или
слишком слабо переданное, хоть и рассмешит несведущих, не может не оскорбить
знатоков, а суждение и одного из этих последних должно в твоих глазах
перевешивать целый театр первых. О, есть актеры, и я видал их игру и слыхал,
как их хвалят, и даже очень хвалят, которые, – я ничего не прибавляю, – не
походя ни говором, ни движеньями не только на христиан, но даже и на
язычников, и на людей вообще, так возятся и вопят, что думал: уж не
сотворены ли они какими-нибудь поденщиками природы, – и прескверно
сотворены, – до того отвратительно было это подражание человечеству.
 

 
Первый актер
Я полагаю, что мы значительно отделались от этого, принц.
 

 
Гамлет
О, надо совершенно от этого отделаться. И пусть те, которые играют у
вас шутов, говорят не более, чем им назначено. Есть между ними такие, что
сами смеются для того, чтобы несколько пустых зрителей тоже заставить
смеяться, тогда как в это время надо сосредоточивать внимание на главном
месте пьесы; это скверно и показывает самое жалкое честолюбие в глупце,
который так поступает. Идите, приготовьтесь.
 

Актеры уходят.

Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн.

 
Ну, что, посмотрит ли король на представленье?
 

 
Полоний
И королева так же, и сейчас же.
 

 
Гамлет
Вели актерам торопиться.
 

Полоний уходит.

 
Не поторопите ли их вы оба также?
 

 
Розенкранц и Гильденстерн
Охотно, принц.
 

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

 
Гамлет
Где ты? Гораций?
 

Входит Гораций.

 
Гораций
Я здесь, принц дорогой, к услугам вашим.
 

 
Гамлет
Ты – самый верный человек, Гораций,
Из всех, с кем мне случалось сходиться.
 

 
Гораций
О, милый принц.
 

 
Гамлет
Не думай, чтоб я льстил;
Какой мне прибыли ждать от тебя? Достатков
Нет за тобой, а есть лишь здравый смысл, чтоб сытым
Быть и одетым. И к чему льстить бедным?
Пусть роскошь глупую язык слащавый лижет
И гнутся гибкие колени там, где можно
Корысти ползаньем добиться. Слышишь ли?
С тех пор, что в выборе душа моя вольна
И различать людей умеет, на тебе
Легла печать ее избранья. Ты из тех,
Кто, все перестрадав, как будто не страдал,
Кто с равной благодарностью встречает
Удары и дары судьбы. И счастлив тот,
В ком кровь с рассудком слиты так удачно,
Что дудкою в руках фортуны он не станет
Звучать по прихоти ее. Найди мне
Такого, кто не раб страстей, и в самом сердце,
Да, в сердце сердца заключу его я,
Как заключил тебя. Но бросим это.
Пред королем сейчас сыграют драму;
Есть сцена в ней одна, похожая на то,
Что я рассказывал тебе про смерть отца.
Прошу тебя, когда дойдет до этой сцены,
Ты наблюдай всей силою души
За дядею моим. И если тайный грех
Его при месте том себя не обнаружит,
То, значит, адский дух являлся нам,
И мнительность моя черна, как наковальня
Вулкана. Тщательней следи за ним.
Мой взор к его лицу прикован будет; после ж
Сравним мы наши мнения о том,
Каков он нам покажется.
 

 
Гораций
Извольте; если ж
Он скрадет хоть одну черту во время драмы
И выскользнет у нас, я заплачу за кражу.
 

 
Гамлет
Идут; я полоумным притворюсь.
Займи же место.
 

Датский марш. Трубы. Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц, Гильденстерн, прочие придворные, служащие и стража с факелами.

 
Король
Как поживает наш племянник Гамлет?
 

 
Гамлет
Превосходно, живу, как хамелеон, воздухом, начиненным обещаниями. Вам и
каплуна так не откормить.
 

 
Король
Я не подавал повода такому ответу, Гамлет; это не мои слова.
 

 
Гамлет
Да теперь уж и не мои.
(Полонию.)
Ты говоришь, почтенный, что сам
игрывал на сцене в университете?
 

 
Полоний
Действительно, принц; и меня считали хорошим актером.
 

 
Гамлет
Кого же ты играл?
 

 
Полоний
Я играл Юлия Цезаря; меня убивали в Капитолии. Брут убивал меня.
 

 
Гамлет
Что за брутальность убить такого капитального теленка. – Готовы ли
актеры?
 

 
Розенкранц
Да, принц; они ждут вашего приказанья.
 

 
Королева
Поди сюда, мой милый Гамлет, сядь ко мне.
 

 
Гамлет
Нет, мать, здесь есть магнит и посильнее.
 

 
Полоний
(тихо королю)
Ага! Вы замечаете?
 

 
Гамлет
Не лечь ли на колени мне к тебе?
 

Ложится к ногам Офелии.

 
Офелия
Нет, принц.
 

 
Гамлет
Я говорю, прилечь к коленям головой?
 

 
Офелия
Да, принц.
 

 
Гамлет
Ты думаешь, тебе сказал я непристойность?
 

 
Офелия
Нет, ничего не думаю я, принц.
 

 
Гамлет
Сладка и мысль в ногах у девушки лежать.
 

 
Офелия
Что вы сказали, принц?
 

 
Гамлет
Ничего.
 

 
Офелия
Вы веселы, принц?
 

 
Гамлет
Кто, я?
 

 
Офелия
Да, принц.
 

 
Гамлет
Боже мой, это я тебя только забавляю. Что же людям и делать, как не
веселиться?… Посмотри, какой радостный вид у моей матери, а отец мой умер
всего два часа назад.
 

 
Офелия
Нет, принц, тому уже дважды два месяца.
 

 
Гамлет
Так давно? Пусть же сам черт ходит в черном, а я сниму траур. О небеса!
Умереть два месяца назад и все еще не быть забытым? Так великому человеку
есть надежда пережить свою жизнь на целых полгода; только, клянусь пресвятой
девой, он для этого должен строить церкви, а не то подвергнется забвению,
как деревянный конек, на долю которого выпала такая эпитафия; «Увы! Увы!
Конек деревянный забыт».
 

Трубят в рога. Начинается пантомима.

 
Входят король и королева, влюбленные друг в друга; королева обнимает его, а
он ее. Она опускается на колени и знаками выражает свою привязанность. Он
поднимает ее и склоняется головою к ее груди; ложится на убранное цветами
ложе; она, видя, что он уснул, оставляет его одного. Тогда входит новое
лицо, вливает яд в ухо короля и уходит. Королева возвращается; увидав короля
мертвым, она страстными движениями выражает свою печаль. Отравитель
возвращается с двумя или тремя немыми лицами и притворяется горюющим вместе
с нею. Мертвое тело уносят. Отравитель предлагает королеве дары в знак ее
любви; она сперва колеблется и не соглашается, но наконец склоняется на его
любовь.
 

Уходят.

 
Офелия
Что это означает, принц?
 

 
Гамлет
Это темная проделка и означает что-то недоброе.
 

 
Офелия
Может быть, это представление выражает содержание драмы?
 

Входит Пролог.

 
Гамлет
А вот узнаем от этого малого; актеры не умеют хранить тайны: все
разболтают.
 

 
Офелия
Он скажет нам, что означало это представление?
 

 
Гамлет
Да и всякое представление, какое бы ты ни представила; не стыдись
только представляться, а уж он не постыдится сказать, что это означает.
 

 
Офелия
Это зло, это зло. Я буду следить за ходом драмы.
Пролог
«У вас для представления
Мы просим снисхождения,
Вниманья и терпения».
 

Уходит.

 
Гамлет
Что это, пролог или стишок для перстня?
 

 
Офелия
Это коротко, принц.
 

 
Гамлет
Как любовь женщины.
 

Входят два актера: король и королева.

 
Актер-король
«Уж полных тридцать раз промчался небесами
На колеснице Феб вкруг суши и морей.
Уж тридцать раз, светя заемными лучами,
Двенадцать лун во тьме являлися ночей
С тех пор, как нам сплели священными цепями
И руки, и сердца любовь и Гименей».
 

 
Актер-королева
«Пусть солнце и луна восходят столько ж раз,
Пока еще огонь любви в нас не погас.
Но с некоторых пор, увы! ты все хвораешь,
Твой изменился вид, забав ты избегаешь,
И я встревожена. Но хоть тревожусь я,
Да не смутится тем, мой друг, душа твоя;
Любовь у женщины с тревогой соразмерна:
Иль вовсе нет ее, или она чрезмерна.
Мою любовь тебе уж доказала я;
С тревогою любовь равняется моя.
Чем в нас живей любовь, тревога тем сильнее,
А где тревога есть, там и любовь живее».
 

 
Актер-король
«Расстанусь скоро я с тобой, моя любовь!
Жизнь изменяет мне, я гасну, стынет кровь.
А ты, любимая и чтимая всем светом,
Ты жить останешься в прекрасном мире этом,
И, может быть, другой супруг…»
 

 
Актер-королева
«Не продолжай!
О, нет, изменою меня не укоряй!
Пусть буду проклята, коль выйду за другого!
Мужеубийца лишь выходит замуж снова».
 

 
Гамлет
(в сторону)
Полынь, полынь!
 

 
Актер-королева
«Вступать в супружество нас побуждают вновь
Расчеты низкие, но только не любовь.
Второй бы смертию мой первый муж скончался,
Когда б второй супруг со мною лобызался».
 

 
Актер-король
«Я верю, что твои правдивы уверенья;
Но часто своему не верны мы решенью.
Подобны памяти намеренья людей:
Вначале полны сил, а после все слабей;
Так на суку своем плод держится сырой
И падает, когда созреет, сам собой.
Не каждый ли из нас легко позабывает
Исполнить то, что долг ему повелевает?
Нетрудно дать обет, покуда страсть кипит,
Но лишь остынет страсть, обет уже забыт.
И радость, и печаль, чем их порыв сильнее,
Должны себя сгубить тем легче и вернее;
Где радость с резвостью, там и печаль с тоскою;
Легко сменяются они одна другою.
Не вечен этот мир: чего же удивляться,
Что может и любовь со счастьем изменяться.
Все не решен вопрос: что правит с большей властью
Любовь ли счастием, или любовью счастье.
Пал сильный – и бегут его друзья; бедняк
Возвысился – ему стал другом прежний враг.
Вот как любовь вослед за счастием идет:
Не знающий нужды всегда друзей найдет,
А к другу ложному в нужде кто прибегает,
Тот во врага его немедля обращает.
Но повторю опять: уж такова от века
Вражда между судьбой и волей человека,
Что мы всегда в своем обмануты желанье:
Принадлежит нам мысль одна, а не деянье.
Мечтаешь не иметь второго мужа ты,
Но первый муж умрет, и с ним умрут мечты».
 

 
Актер-королева
«Пусть не дает земля мне пищи, небо – света,
Ночь – отдыха, а день – желанного привета!
Пускай отчаяньем сменится упованье!
Пусть узницы в тюрьме познаю я терзанье!
Пусть все препятствия, что радость омрачают,
Мечту заветную мою уничтожают!
Проклятье вечное мне здесь и в жизни той,
Когда, вдовою став, вновь буду я женой!»
 

 
Гамлет
Что, если клятв она не сдержит!
 

 
Актер-король
«О клятва страшная! Мой друг, оставь меня:
Слабеют силы; сном теперь хотел бы я
День долгий обмануть».
 

Засыпает.

 
Актер-королева
«Пусть сон тебя лелеет,
И пусть вовеки нас беда не одолеет!»
 

Уходит.

 
Гамлет
Мать, как тебе нравится эта драма?
 

 
Королева
Мне кажется, королева уж слишком много обещает.
 

 
Гамлет
О, она сдержит слово.
 

 
Король
Ты знаешь содержание драмы? Нет ли в ней чего обидного?
 

 
Гамлет
Нет, нет; все это только в шутку; отравление в шутку; ровно ничего
обидного.
 

 
Король
Как называется драма?
 

 
Гамлет
«Мышеловка». А в каком смысле? В переносном. В этой драме изображено
убийство, случившееся в Вене; короля зовут Гонзаго; жена его – Баптиста; вы
сейчас увидите, это преподлейшая штука. Да нам-то что за дело? Вашего
величества и нас, у которых совесть чиста, это не касается; пусть себе
брыкается паршивая кляча, – нам спину не зудит.
Входит Луциан.
Это некто Луциан, племянник короля.
 

 
Офелия
Вы, принц, отлично выполняете задачу хора в трагедии.
 

 
Гамлет
Я бы мог быть посредником между тобою и твоим возлюбленным, если б мог
видеть, как колышется твоя грудь.
 

 
Офелия
Вы колки, принц, очень колки.
 

 
Гамлет
Стоит тебе вздохнуть, и моя колкость притупится.
 

 
Офелия
Хоть и лучше, а хуже.
 

 
Гамлет
Так-то вы ошибаетесь в ваших мужьях. – Начинай, убийца! Брось проклятые
кривлянья, и начинай. К делу:
«Уж ворон, каркая, к отмщенью призывает».
 

 
Луциан
«Душа мрачна, рука верна, смертелен яд;
Благоприятен час; ничей не видит взгляд.
Ты, сок губительный, у трав полночных взятый,
Три раза проклятый, отравленный Гекатой,
Природным волшебством и силою своей
Цветущей жизнею мгновенно овладей».
 

Вливает яд в ухо спящего.

 
Гамлет
Он отравляет его в саду, чтобы завладеть его царством. Его зовут
Гонзаго; это истинное происшествие, описанное на отборном италианском языке;
вы сейчас увидите, как убийца добивается любви жены Гонзаго.
 

 
Офелия
Король встает!
 

 
Гамлет
Как, испугался мнимого огня?
 

 
Королева
Мой милый, что с тобой?
 

 
Полоний
Остановите представленье!
 

 
Король
Светите мне. – Идемте прочь!
 

 
Все
Огня, огня, огня!
 

Все уходят, кроме Гамлета и Горация.

 
Гамлет
Пусть раненый олень кричит,
Здоровый пусть резвится;
Один не спит, другому спится,
На этом мир стоит.
А ведь с этим, да и лесом перьев на голове, да в башмаках с розовыми бантами
и на высоких каблуках, – если б мне уж очень не повезло, – меня бы, пожалуй,
приняли в труппу актеров?
 

 
Гораций
На половинный оклад.
 

 
Гамлет
Нет, на полный.
Дамон, мой друг, здесь все с годами
Вверх дном, и все не так:
Здесь прежде Зевс царил над нами;
Теперь царит – павлин.
 

 
Гораций
Вы могли бы кончить в рифму.
 

 
Гамлет
О, друг Гораций, я бы поставил тысячу золотых за каждое слово призрака.
Заметил ты?
 

 
Гораций
Как нельзя лучше, принц.
 

 
Гамлет
Когда шла речь об отравленье?
 

 
Гораций
Я хорошо следил за ним.
 

 
Гамлет
Ха, ха! Подать сюда музыку! Подать мне флейтщиков!
Если драмой король недоволен моей;
И довольно, – пускай недоволен он ей!
Подать сюда музыку!
 

Розенкранц и Гильденстерн возвращаются