Электронная библиотека » Уильям Тенн » » онлайн чтение - страница 27


  • Текст добавлен: 10 февраля 2019, 14:41


Автор книги: Уильям Тенн


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 27 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Я пожал плечами. Мы зашли в кафе и заказали два маленьких пива. Капитан проглотил свое и заказал еще одно. Я медленно потягивал пиво и, добравшись до дна, запрокинул голову.

После чего обнаружил, что не могу наклонить ее вперед. Стакан выскользнул из моей руки и разбился. Выгнув спину, я последовал за ним на пол.

К счастью, капитан поймал меня. Они с официантом подхватили меня, подняли и уложили на барную стойку. Я лежал, полностью парализованный, слыша, что происходит вокруг, каждой клеточкой тела ощущая последствия вчерашней пьянки.

Тот единственный стакан пива вновь поднял уровень алкоголя в моем организме до оптимума. Однако барменша ничего не знала о моих ночных похождениях.

– Une bière! Une bière! – сообщала она каждому, кто заходил в кафе, тыча пальцем в мое распростертое на стойке тело. – Seulement une bière![12]12
  Одно пиво! Одно пиво! Всего одно пиво! (фр.).


[Закрыть]

И каждый вошедший объяснял это следующим вошедшим. Они стояли вокруг меня и дивились.

В конце концов капитан отвез меня обратно на корабль и уложил на мою койку – где я и пролежал шесть часов, не в состоянии пошевелиться. Когда подвижность вернулась, вместе с ней пришло настоящее похмелье. Помню, как я сидел за столом, сжимая голову руками и читая совершенно незнакомый текст в моей печатной машинке.

Он мне понравился. Очень понравился. Конечно, я его узнал. Это было начало рассказа одного из моих любимейших писателей-фантастов, Льюиса Пэджетта. (Тогда я не догадывался, что Льюис Пэджетт – совместный псевдоним пишущей пары, Генри Каттнера и К. Л. Мур.)

Для меня рассказы Льюиса Пэджетта были интеллектуальными сладостями – я не мог ими насытиться. И теперь я сам начал писать действительно пэджеттовскую историю! Если мне удастся ее закончить, я буду иметь удовольствие читать рассказ Льюиса Пэджетта по мере написания, абзац за абзацем, страницу за страницей.

К черту корабельные дела! К черту похмелье! Я принялся писать.


Написано в 1946 году, опубликовано в 1947-м

Дитя среды

Впервые окинув Среду Гришэм взглядом своих влажных голубых глаз через очки без оправы, Фабиан Балик еще ничего не знал о тех биологических противоречиях, которые совершенно невероятным образом проявлялись в ее организме. Он тогда даже не заметил, что она – удивительно симпатичная девушка с глазами, похожими на фиалки в каплях росы. Ему тогда всего лишь требовалось оценить сотрудника исключительно в рамках работы с персоналом.

И в этом не было ничего удивительного, так как Фабиан Балик представлял собой деловитого, на редкость серьезного молодого руководителя отдела, который после некоторого горького опыта убедился, что его интересы ничего не значат в сравнении с интересами компании «Слотер, Старк и Слингсби: реклама и связи с общественностью».

Среда была одной из стенографисток в секретарском пуле, подчинявшемся непосредственно ему. Однако в сведениях о ее трудовой деятельности наблюдались незначительные, но необычные дисциплинарные огрехи. Они заключались в любопытных особенностях, которые менее дотошный и амбициозный сотрудник отдела кадров мог бы игнорировать как сущую мелочь, однако Фабиан после внимательного изучения ее шестилетнего стажа в компании не мог оставить без внимания. С другой стороны, это разбирательство требовало бы долгого собеседования, а он был убежден, что не следует без особой нужды прерывать работу сотрудников.

Поэтому к великому изумлению отдела, вызвав смущение у самой Среды, он подошел к ней однажды в обеденный перерыв и сказал тихим, спокойным голосом, что намерен присоединиться к ней на обеде.


– Это хорошее место, – заявил он, когда их вели к столу. – Не слишком дорогое, и я обнаружил, что здесь лучшая еда в городе, имея в виду соотношение цены и качества. И находится оно чуть в стороне от основных дорог, поэтому народу здесь не слишком много. Сюда приходят только те, кто точно знает, что им нужно.

Среда осмотрелась и кивнула.

– Да, – сказала она, – мне оно тоже нравится. Мы часто сюда ходим с девочками.

Фабиан тут же взял в руки меню.

– Думаю, вы не будете возражать, если я сделаю заказ на нас обоих? – спросил он. – Шеф-повар знает мои вкусы. Он сделает все, как нужно.

Девушка нахмурилась.

– Я очень извиняюсь, мистер Балик, но…

– Да? – сказал он ободряюще, хотя сам был более чем удивлен. Он не ожидал от нее ничего, кроме уступчивости. В конце концов, она, должно быть, трепетала от восторга из-за того, что они вместе пошли на обед.

– Я хотела бы заказать себе сама, – сказала она. – Я на… специальной диете.

Он приподнял брови, с удовлетворением отметив то, как она покраснела. Он медленно, с достоинством, кивнул, а затем отчеканил каждое слово так, чтобы она почувствовала его недовольство.

– Очень хорошо, как скажете.

Однако уже через несколько мгновений любопытство пересилило и сломало лед возникшей между ними неловкости.

– А что это за диета? Салат из свежих фруктов, стакан томатного сока, сырая капуста и запеченная картошка? Вы же не сможете сбросить вес, если будете есть картошку.

Среда робко улыбнулась.

– Я не пытаюсь сбросить вес, мистер Балик. В этой пище много витамина C. Мне нужно много витамина C.

Фабиан вспомнил ее улыбку. Иногда казалось, что зубы Среды неестественно белого цвета.

– Проблемы с зубами? – спросил он.

– Да, плохие зубы и… – Она запнулась на полуслове, обдумывая что-то целую секунду. – В основном, зубы, – сказала она. – Это действительно хорошее место. Есть похожий ресторан там, где я живу. Конечно, гораздо дешевле…

– Вы живете со своими родителями, мисс Гришэм?

– Нет, я живу одна. Я сирота.

Он подождал, пока официант принесет первые блюда, затем насадил на вилку небольшую креветку и снова ринулся в атаку.

– С каких пор?

Она посмотрела на него, оторвавшись от салата из свежих фруктов.

– Прошу прощения, мистер Балик, что вы сказали?

– С каких пор? Как давно вы осиротели?

– С младенчества. Кто-то подбросил меня на крыльцо сиротского приюта.

Он заметил, что хоть она и отвечала на его вопросы ровным голосом, но при этом смотрела на свою еду, а ее румянец стал значительно ярче. «Ее привела в замешательство необходимость признания своей вероятной незаконнорожденности? – подумал он. – Без сомнения, она уже привыкла к этому за… сколько ей там… двадцать четыре года. Конечно, как не привыкнуть».

– Однако в вашем заявлении о приеме на работу, мисс Гришэм, вы указали Томаса и Мэри Гришэм как своих родителей.

Среда перестала есть и взяла в руки стакан с водой.

– Пожилая пара, удочерившая меня, – сказала она низким голосом. – Они умерли, когда мне было пятнадцать лет. У меня нет живых родственников.

– О которых вы бы знали, – заметил он, подняв указательный палец.

К большому удивлению Фабиана она хихикнула. Этот странный смех причинил ему значительное неудобство.

– Все верно, мистер Балик. У меня нет живых родственников, о которых я знаю. – Она посмотрела поверх его плеча и снова засмеялась. – О которых я знаю, – мягко повторила она словно бы самой себе.

Фабиан был раздражен тем, что эта беседа выходит из-под его контроля и слегка повысил голос.

– Тогда кто такой доктор Моррис Лорингтон?

Она снова выглядела сосредоточенной. И, похоже, встревоженной.

– Доктор Моррис Лорингтон?

– Да, человек, которого следует уведомить в экстренном случае. В случае, если что-то случится с вами на рабочем месте.

Теперь она явно заволновалась. Ее глаза сузились, она внимательно смотрела на своего собеседника, а дыхание ее значительно участилось.

– Доктор Лорингтон – старый друг. Он… он был доктором в приюте. После того, как Гришэмы удочерили меня, я всегда посещала его, когда… – Ее голос прервался.

– Когда вам нужна была квалифицированная медицинская помощь? – предположил Фабиан.

– Да-да, – сказала она, и лицо ее прояснилось, как будто он предложил вполне обоснованную причину обращения к терапевту. – Я посещала его, когда мне требовалась квалифицированная медицинская помощь.

Фабиан крякнул. Во всем этом была какая-то неувязка, но разобраться с этим никак не удавалось – с этой соблазнительно ускользающей тайной. Однако она отвечала на его вопросы. Этого нельзя было отрицать: она отвечала на все вопросы.

– Вы планируете встретиться с ним в октябре? – спросил он.

Теперь уже Среда была испугана.

– В октябре? – ее голос дрожал.

Фабиан доел креветку и вытер губы, ни на секунду не спуская с нее глаз.

– Да, в октябре, мисс Гришэм. Вы подали заявление на месячный отпуск, начиная с пятнадцатого октября. Пять лет назад, когда вы проработали в «Слотер, Старк и Слингсби» тринадцать месяцев, вы тоже подавали заявление на отпуск в октябре.

Он удивился ее неподдельному испугу. Он чувствовал триумф, так как был прав и этим делом действительно следовало заняться. То чувство, что он испытывал к ней, не было простым любопытством. Это был инстинкт хорошего специалиста по кадрам.

– Но это отпуск без содержания. Я не прошу, чтобы мне платили за время моего отсутствия, мистер Балик. И мне не платили… в тот раз.

Она тискала салфетку в руке, держа ее у самого лица, и было похоже, что девушка готова вскочить и стремглав выбежать из ресторана. От ее румянца не осталось и следа, и лицо сделалось сплошной меловой маской.

– Тот факт, что вам не платят за время вашего отсутствия, мисс Гришэм, – начал было Фабиан, но его прервал официант, принесший следующие блюда. К тому времени, как он ушел, Фабиан с раздражением понял, что Среда воспользовалась заминкой и взяла себя в руки. Она все еще была бледна, но на щеках уже проступили розовые пятна, и она откинулась на спинку стула, а не сидела как птичка на самом краешке.

Тем не менее, он продолжил:

– Тот факт, что вам не платят за это пропущенное время ничего не значит. Здесь все логично. В конце концов, у вас есть две недели оплачиваемого отпуска в год. Что дает нам возможность затронуть еще одну интересную тему. Ежегодно вы повторяете две необычных просьбы. Во-первых, вы просите дополнительную неделю отпуска без содержания, что в совокупности делает ваш отпуск трехнедельным. А затем вы просите…

– Чтобы мне дали эти недели в начале весны, – закончила она уверенным тоном. – Ну и что же, мистер Балик? Таким образом мой отпуск не пересекается с отпусками других девочек, и в компании всегда есть секретарь, который может работать в летнее время.

– Все так, все так per se. А под этим я подразумеваю, – старательно объяснил он, – что в таком положении дел нет ничего плохого по существу. Однако остаются некоторые невыясненные вопросы и организационная путаница. А невыясненным вопросам, мисс Гришэм, невыясненным вопросам и организационной путанице не место в слаженно работающей компании.

Он с удовлетворением отметил, что ей снова стало некомфортно.

– Это означает… Вы хотите сказать, что уволите меня?

– Вполне возможно, – согласился Фабиан, забыв добавить, что это было маловероятным, особенно по отношению к такой секретарше, как Среда Гришэм, которая, с одной стороны, являлась исключительно хорошим работником, а с другой стороны – совершенно безобидным человеком. Прежде чем продолжить, он аккуратно отрезал небольшой кусок ростбифа от сопровождавшей его тонкой оранжевой полоски жира. – Взгляните на все это с моей точки зрения. Что можно сказать о компании, в которой каждая девушка в офисе просила бы о дополнительной неделе отпуска, пусть даже отпуска без содержания? А затем каждые несколько лет уходила бы еще в отпуск без содержания на целый месяц в дополнение к вышеуказанным отпускам? Что это была бы за компания, мисс Гришэм? Уж точно о ней нельзя было бы сказать, как о хорошо управляемой.

Он тщательно пережевывал свой ростбиф, наблюдая за тем, как тревожные мысли отражаются на ее лице, в то же время радуясь, что ему не приходится приводить эти доводы более сообразительной девушке, вроде Арлетт Стайн. Он знал, что эта разбирающаяся во всем тридцатилетняя вдова тут же ответила бы: «Но ведь не каждая девушка в офисе спрашивает об этом, мистер Балик». Стайн ничего не стоило поглумиться над подобной софистикой.

Поэтому он ценил то, что Среда не позволяла себе пускаться в подобные контратаки. Она то поджимала свои пересохшие губы, то расслабляла их в попытке придумать вежливый способ выкрутиться. Ей виделся лишь один способ, и нужно было решиться на него прямо сейчас.

Она решилась.

– Поможет ли в этой ситуации, – начала она и остановилась. Затем глубоко вздохнула. – Если я расскажу вам причину этих моих отпусков без содержания?

– Поможет, – ответил он благосклонно. – Несомненно поможет, мисс Гришэм. Таким образом я как руководитель отдела смогу действовать, опираясь на факты, а не загадки. Я выслушаю ваши мотивы, оценю их серьезность, определю важность, учту пользу вашей деятельности и сравню с тем беспорядком, что вносят ваши отпуска в работу «Слотер, Старк и Слингсби».

– М-м-м… – Она все еще сомневалась. – Я хотела бы подумать немного, если не возражаете.

Фабиан великодушно помахал вилкой с нанизанной на нее цветной капустой.

– Думайте, сколько вам будет угодно! Хорошенько все обдумайте. Не в коем случае не хочу вас заставлять, все должно происходить исключительно на добровольной основе. Конечно, все, сказанное вами, смею вас заверить, будет абсолютно конфиденциальным. Я отношусь к вашему рассказу, мисс Гришэм, как к корпоративным, а не личным сведениям. И пока вы думаете, начните уже кушать свою сырую капусту. Прежде чем она остынет, – добавил он с покровительственным смешком, свойственным начальству.

Она кивнула, одарила его полуулыбкой, после чего, не сдержавшись, тяжело вздохнула и начала рассеяно есть капусту, словно не чувствовала ни малейшего голода.

– Видите ли, – начала она резко, как будто нашла хорошую отправную точку для рассказа, – со мной происходит то, что совершенно не свойственно другим людям.

– Я бы сказал, что это вполне очевидно.

– И эти обстоятельства не обязательно являются плохими. Я имею в виду то, что называется подобными обстоятельствами в газетах. И уж нисколько не опасными. Скорее, они связаны с физиологическими особенностями. С тем, что происходит в моем теле.

Фабиан закончил блюдо, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

– Нельзя ли немного поконкретнее? Если только… – И здесь его осенила ужасающая мысль: – Если только эти обстоятельства можно назвать «женскими трудностями». В таком случае, конечно…

В этот раз она даже не покраснела.

– О, нет, конечно же нет. Во всяком случае, мизерная толика того, что вы имели в виду. Скорее, здесь другое. Например, мой аппендикс. Каждый год я должна вырезать свой аппендикс.

– Ваш аппендикс? – Он обдумывал ее слова. – Каждый год? Но ведь у человека может быть только один аппендикс. И после удаления он не вырастает повторно.

– Мой вырастает. Десятого апреля, каждый год у меня случается принцип аппендицита, и мне нужно делать операцию. Именно поэтому я ухожу в отпуск. И мои зубы. Каждые пять лет у меня выпадают все зубы. Начинается все примерно в это же время, и у меня есть зубные протезы, которые были сделаны, когда я была моложе. Я ношу их, пока зубы не отрастут вновь. Наконец, в середине октября выпадает последний зуб и сразу начинают расти новые. Я не могу пользоваться протезами, когда растут зубы, и некоторое время выгляжу довольно-таки забавно. Именно поэтому я беру еще один отпуск без содержания. В середине ноября новые зубы полностью вырастают, и я готова вновь вернуться к работе.

Она глубоко вздохнула, подняла глаза и одарила его застенчивым взглядом. По-видимому, это было все, о чем она хотела рассказать. Или желала рассказать.

Во время десерта он размышлял над услышанным. Фабиан был абсолютно уверен, что она говорила правду. Такая девушка, как Среда Гришэм не могла врать. Не настолько, чтобы выдумать такую фантастическую историю. Не перед своим начальником.

– Итак, – наконец сказал он. – Это все, без сомнения, очень необычно.

– Да, – согласилась она, – Очень необычно.

– Нет ли у вас еще каких-либо… То есть есть еще какие-нибудь особенности… О, черт! Что-то еще?

Среда подумала.

– Да, есть. Но я бы не хотела говорить об этом, если вы не возражаете, мистер Балик…

Фабиан решил настоять на своем.

– Послушайте, мисс Гришэм, – сказал он. – Давайте не будем играть друг с другом. Вам не нужно было ничего говорить, но вы приняли решение, руководствуясь своей добросовестностью и порядочностью. Теперь же я вынужден настоять, чтобы вы рассказали мне все, ничего не утаивая. Какие еще физиологические особенности у вас имеются?

Это сработало. Она поерзала на стуле, снова выпрямилась, но теперь ее осанка выдавала неуверенность. Затем она заговорила:

– Извините, мистер Балик, я и не думала играть с вами в какие-либо игры. Есть множество других факторов, но они, на самом деле, никак не сказываются на моей работе. Например, на моих ногтях растут маленькие волоски. Видите?

Фабиан взглянул на руку, протянутую через стол. Несколько практически микроскопических усиков на глянцевой твердой поверхности каждого ногтя.

– Что еще?

– Ну… мой язык. Под языком у меня тоже растут волоски. Они меня не беспокоят, ничуть не беспокоят. И потом еще мой… мой…

– Да? – потребовал он.

Кто бы мог подумать, что маленькая серая мышка Среда Гришэм…

– Мой пупок. У меня нет пупка.

– У вас нет… Но это же невозможно, – взорвался он. Он почувствовал, что его очки сползают на нос. – У всех должен быть пупок! У всех живых людей на земле, у всех, кто был рожден, просто обязан быть пупок!

Среда кивнула головой, ее глаза вдруг стали необыкновенно большими и блестящими.

– Может быть… – произнесла она и внезапно, совершенно неожиданно расплакалась. Она подняла руки и закрыла ими лицо, будто пыталась заглушить свой стон, скрыть рыдания, от которых начали ходуном ходить ее хрупкие плечи.

Фабиан впал в оцепенение, сделавшее его совершенно беспомощным. Он никогда, никогда в своей жизни еще не сидел в оживленном ресторане напротив плачущей девушки.

– Мисс Гришэм, Среда… – попытался он сгладить эту ситуацию и был раздражен непонятно откуда взявшимся фальцетом. – Не стоит. Что вы, право, совершенно незачем так переживать. Среда?

– Может быть, – успела вымолвить она между всхлипами, – может быть, в этом и кроется ответ.

– Какой ответ? – громко спросил Фабиан, отчаянно пытаясь отвлечь ее продолжением разговора.

– О рождении. Может, я не была рождена. М-может, я была с-с-сделана!

А затем, словно предыдущие всхлипы были лишь разминкой, она забилась в истерике. Фабиан Балик понял наконец, что следует сделать. Он оплатил чек, ухватил девушку за талию и практически на руках вынес ее из ресторана.

Это было верное решение. Как только они вышли на свежий воздух, истерика прекратилась. Прислонившись к стене здания, Среда тихо всхлипывала, и дрожащие плечи ее постепенно успокаивались. Наконец, она перестала дрожать и, едва не потеряв равновесие, повернулась к нему. Лицо ее выглядело так, словно живописец долго и усердно натирал его тряпкой с терпентиновым маслом.

– И-и-звините, – сказала она. – Мне о-очень неудобно. Я давно не позволяла себе такого. Но, видите ли, мистер Балик, уже многие годы я ничего о себе не рассказывала.

– За углом есть неплохой бар, – сказал он, испытав огромное облегчение. Какое-то время ему казалось, что она будет плакать так целый день. – Давайте зайдем и что-нибудь выпьем. Вы сможете воспользоваться дамской комнатой, чтобы привести себя в порядок.

Он взял ее под руку и проводил до места. Затем водрузил свою тощую фигуру на высокий барный табурет и заказал себе двойной бренди.

Ну и дела! И что за странная, поразительно странная девушка!

Конечно, не следовало так давить на нее, раз эта тема была для нее столь болезненной. Однако разве он был виноват в том, что эта девушка настолько чувствительна?

Фабиан тщательно оценил сложившуюся ситуацию с юридической точки зрения и понял, что он ни в чем не виноват. Абсолютно точно, его вины здесь не было.

Но что за невероятная история! История с подкидышем, история с аппендиксом, зубы, волосы на ногтях и под языком… И верх абсурда – пупок!

Ему следует хорошенько все обдумать. Может, выслушать чье-то мнение. Но одно он знал точно, будучи уверенным в своем опыте и способностях руководителя: Среда Гришэм говорила одну лишь правду. Среда Гришэм не относилась к тому типу девушек, что выдумывают о себе всяческие небылицы.

Когда она вышла, он призвал ее заказать себе что-нибудь выпить.

– Закажите, что сами захотите.

Она засомневалась, сказала, что пьет очень мало. Но он настаивал на своем, и она сдалась.

– Просто ликер. Да что угодно. Вы закажите, мистер Балик.

Фабиан втайне был рад ее покорности. Без укоров, без злословия, как большинство других девушек… Хотя за что она вообще могла бы его укорить?

– Вы все еще выглядите несколько растрепанно, – сказал он ей. – Когда мы вернемся на работу, не нужно идти к своему столу. Подите лучше к мистеру Осборну и закончите с диктовкой. Нет смысла давать другим девушкам повод для сплетен. Я зарегистрирую ваш приход.

Она покорно кивнула и продолжила пить из небольшого фужера.

– А что касается последнего вашего комментария в ресторане – думаю, что сейчас мы можем продолжить обсуждение… Вы говорили, что не были рождены, но сделаны. Это довольно странное заявление.

Среда вздохнула.

– Это не моя идея. Доктор Лорингтон предположил это много лет назад. Он обследовал меня и сказал, что все выглядит так, как будто меня сделал… непрофессионал. Кто-то, у кого не было под рукой всех необходимых чертежей или же он не понимал чертежей, или работал кое-как.

– Хм! – Фабиан был заинтригован. Девушка выглядела вполне обычно. На самом деле, даже лучше. И все же…

Позже он позвонил Джиму Рудду и попросил о встрече. Джим Рудд был его соседом по общежитию в колледже, а теперь работал врачом: конечно, он поможет ему прояснить эту ситуацию.

Но Джим Рудд не смог ему помочь. Он терпеливо выслушал рассказ Фабиана о «девушке, которую только что встретил», а затем откинулся на спинку нового мягкого крутящегося кресла и задумчиво надул губы, глядя на свой диплом, висевший в рамке на противоположной стене.

– Да, Фаб, умеешь же ты находить извращенцев. Для успешного, целеустремленного парня, обладающего настоящим талантом справляться с любыми рутинными обязанностями, выбирать самых негодных женщин, о которых я когда-либо слышал… Но это твое дело. Возможно, это твой способ вносить хоть какое-то экзотическое разнообразие в свою унылую жизнь. Или, может, таким образом ты пытаешься зачеркнуть убожество продуктового магазина своего папаши.

– Это девушка не извращенка, – зло настаивал Фабиан. – Она простушка, секретарша, чуть миловиднее остальных, но не более.

– Как скажешь. По мне так вполне себе извращенка. По мне, так вообще никакой разницы (судя по твоему описанию) между ней и той сумасшедшей русской эмигранткой, за которой ты бегал в течение всего предпоследнего года в колледже. Ты понимаешь, о ком я, – как там ее звали?

– Сандра? Джим, да что с тобой такое? Сандра была начинена испорченным динамитом, и взрывалась всякий раз прямо мне в лицо, если что-то было не по ней. Здесь же – сущее дитя, мгновенно бледнеющее и умирающее, стоит мне чуть повысить на нее голос. Кроме того, я любил Сандру, как щеночек своего хозяина; а эту девушку я только что встретил – ты что, не слушаешь? – поэтому ничего к ней не испытываю, абсолютно ничего.

Молодой доктор вовсю ухмылялся.

– И вот ты пришел в мой офис, чтобы проконсультироваться насчет первой встречной! Ладно, дело твое, целиком и полностью. Что бы ты хотел узнать?

– Чем могут быть вызваны все эти физиологические особенности?

Доктор Рудд встал, а затем присел на самый край кресла.

– Во-первых, – сказал он, – признаешь ты это или нет, но она психически больной человек. На это явно указывает истерика в ресторане и весь тот фантастический нонсенс о ее теле, которым она тебя кормила. Вот, пожалуйста, уже есть повод задуматься. Если даже один процент того, что она тебе рассказала, является правдой (но даже в этом случае я бы сказал, что это чересчур), все это свидетельствует о психосоматическом дисбалансе. Медицина до сих пор не знает, как это работает, но одно кажется однозначным: у человека, у которого не все в порядке с мозгами, также не все в порядке будет и с телом.

Фабиан поразмышлял над этим.

– Джим, ты просто не представляешь, что для тех незначительных секретарш из пула означает врать, глядя в глаза своему руководителю! Пара крохотных фантазий о том, почему отсутствовала на рабочем месте – это да, но улыбаясь, рассказывать мне выдуманные истории…

Собеседник пожал плечами:

– Я не знаю, как они к тебе относятся. Я на тебя не работаю, Фаб. Но ничего из того, что ты мне сказал, не касается поведения психов. А я ее считаю именно такой. Видишь ли, многое из того, что она тебе наговорила, попросту невозможно, но некоторые вещи встречаются в медицинской литературе. Были, к примеру, хорошо описанные случаи неоднократной смены всех зубов у некоторых людей. Но это биологическое исключение, один человек на миллион. Но все остальное? И все это случается у одного человека? Да ладно!

– Кое-что я видел сам. Я видел волоски на ее ногтях.

– Ты видел что-то на ее ногтях. Это может быть одним из множества различных заболеваний. Я уверен: там не было волос. Именно так и проявляется обман. Послушай, друг. Волосы и ногти – по существу один и тот же орган. Одно не растет на другом.

– А пупок? Отсутствующий пупок.

Джим Рудд поднялся с кресла и начал быстро ходить взад-вперед.

– Хотел бы я знать, почему трачу свое драгоценное время на эти пустые разговоры с тобой, – пожаловался он. – Человека без пупка, да и вообще любое млекопитающее без пупка, можно встретить с такой же вероятностью, как насекомое с постоянной температурой тела, составляющей тридцать шесть и шесть. Это просто невозможно. Противоестественно.

Чем больше он об этом думал, тем все более и более расстроенным выглядел. И продолжал укоризненно качать головой, прохаживаясь по комнате.

Фабиан предложил:

– Что, если я приведу ее к тебе? Ты осмотришь ее и не найдешь пупка. Просто предположи, что так и будет. Что ты тогда скажешь?

– Я скажу, что это пластическая операция, – немедленно ответил доктор. – Однако уверяю тебя, она никогда не согласится на такой осмотр, но если даже и согласится, а пупка у нее не окажется, то пластическая операция – единственный ответ.

– Зачем делать пластическую операцию на пупке?

– Не знаю. У меня нет ни малейшего предположения. Может, несчастный случай. Может, уродливое родимое пятно на этом месте. Но могу сказать одно, там будут шрамы. Она не могла родиться без пупка.

Рудд сел обратно за стол и взял пустой рецептурный бланк.

– Я направлю тебя к хорошему психиатру, Фаб. Думаю, после твоих отношений с Сандрой у тебя возникли личностные проблемы, которые рано или поздно дали бы о себе знать. Этот врач – лучший из лучших…

Фабиан ушел.


Очевидно, она была взволнована, когда он позвонил, собираясь заехать за ней вечером, гораздо более взволнована, чем полагается девушке перед свиданием с начальником. И это озадачило Фабиана. Однако он терпеливо ждал, дав ей столько времени, сколько требовалось. После ужина и посещения театра, когда они сидели в углу небольшого ночного клуба, попивая свои напитки, он спросил ее об этом.

– Ты ведь редко ходишь на свидания, Среда?

– Нет, совсем не хожу, мистер Балик… то есть Фабиан, – ответила она, робко улыбнувшись, вспомнив о данной ей привилегии называть его по имени весь этот вечер. – Обычно я хожу куда-нибудь с подругами, а не с мужчинами. Обычно я вообще отказываюсь от свиданий.

– Почему? Так ты не найдешь себе мужа. Ты же собираешься выйти замуж, не правда ли?

Среда медленно покачала головой.

– Не думаю. Мне страшно. Не из-за замужества. А из-за детей. Не думаю, что такой человек, как я, должен иметь детей.

– Чепуха! Есть какое-либо научное обоснование тому, почему ты не должна иметь детей? Чего ты боишься? Что родится чудовище?

– Я боюсь, что ребенок может быть… чем угодно. Думаю, что с моим телом, столь странным, мне не следует рожать. И доктор Лорингтон так думает. Кроме того, есть ведь стихотворение.

Фабиан отставил стакан.

– Стихотворение? Какое стихотворение?

– Вы знаете, о днях недели. Я выучила его, когда была маленькой, но даже тогда оно меня напугало до смерти:

 
Понедельника дитя на лицо красиво,
Ну а вторника дитя – небу угодило.
Дитя среды – одно сплошное горе,
А четверга – решительность и воля.
Пятницы дитя – любовь и дарование…
 

Ну и так далее. Когда я была маленькой и жила в приюте, то говорила себе: «Я среда. Я отличаюсь от всех остальных детей самым невероятным образом… А мой ребенок…

– Кто дал тебе это имя?

– Меня оставили у ворот приюта сразу после Нового года – в среду утром. Поэтому они не придумали ничего лучше, к тому же у меня не было пупка. И потом, как я уже говорила, Гришэмы удочерили меня и дали мне свою фамилию.

Он взял ее руки, крепко сжав своими руками. Одобрительно кивнул, увидев, что ее ногти действительно покрыты волосками. – Ты очень красивая девушка, Среда Гришэм.

Когда она поняла, что он говорит это всерьез, то покраснела и опустила глаза вниз, под скатерть.

– И у тебя действительно нет пупка?

– Нет, действительно нет.

– Что еще в тебе не так, как у всех? – спросил Фабиан. – Кроме того, что ты мне уже рассказала.

– Ну… – чуть замялась она. – Еще эта проблема с артериальным давлением.

– Расскажи мне о ней, – попросил он.

И она рассказала.


Уже через два свидания она сказала Фабиану, что с ним хочет повидаться доктор Лорингтон. Наедине.

Фабиан отправился на самую окраину голода в старинный дом из рыжего кирпича, поскрипывая зубами в нетерпении. Ему хотелось о стольком спросить!

Доктор Лорингтон оказался высоким пожилым мужчиной с бледной кожей и совершенно седыми волосами. Он двигался степенно, царственным жестом показал своему гостю на стул, однако проницательные глаза беспокойно впились в лицо Фабиана.

– Среда рассказала мне, что вы много встречаетесь в последнее время, мистер Балик. Могу я спросить, почему?

Фабиан пожал плечами.

– Мне нравится эта девушка. Мне с ней интересно.

– Вот как? И в каком же смысле она вас интересует? В клиническом, как опытный экземпляр?

– Что за выражение, доктор! Она миловидная девушка, очень славная, так почему она должна представлять интерес, как какой-то там опытный экземпляр?

Доктор провел рукой по невидимой бороде на подбородке, все еще внимательно рассматривая Фабиана.

– Она симпатичная девушка, – согласился он, – но мир просто кишит симпатичными девушками. А вы, как я вижу, молодой человек, делающий карьеру в этом мире, и Среда явно человек не вашего круга. Из того, что она мне рассказала, – я заверяю, отзываясь о вас только в положительном ключе, – я сделал заключение, что вы смотрите на нее как на экземпляр, но на такой экземпляр, к которому испытываете, как бы так выразится, интерес коллекционера. Почему вы это чувствуете, не могу сказать, так как не знаю вас достаточно хорошо. Но как бы она вами не восхищалась, я все равно убежден, что вы не имеете к ней никакого традиционного интереса, какой только можно ожидать от мужчины по отношению к женщине. И теперь, когда мы встретились лично, я еще больше уверился в этом.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации