Текст книги "Толерантные рассказы про людей и собак"

Псака – немецкая собака

Папа и дядя Максим сошли с ума. Они спят с Дженнифер Псаки и называют ее дочей. Дима это не одобряет: он играет по ночам в ГТА 5, а днем берет еду в ресторане у папы Аслана и приносит домой, пока никого нет. Дженнифер Псаки грызет папины берцы и писает на пол, а мама сидит в интернете.

Сегодня папа и дядя Максим сходили в магазин «Здоровый малыш» и купили для Псаки одноразовые пеленки. Папа расстелил пеленку в коридоре, Псаки присела на нее и пописала.

– Псака – умная собака, – похвалил ее дядя Максим.

– Чистоплотность у немцев в крови, – сказала на это мама. – Таксы – немецкие собаки и потому любят порядок. А русские собаки гадят где попало.

– Где попало гадят только «гусские», – сказал папа. – А у настоящих русских везде порядок, и в сортирах, и в головах.

– У русских борзых? – спросила мама.

Дима зацепил шампур с шашлыком за спираль электроплитки, надел наушники и очень громко включил музыку.

– Димон, вырубай эту парашу! – заорал папа.

Но Дима не вырубил парашу, а поставил государственный гимн РФ.

– Вырубай парашу немедленно! – завизжала мама.

Такса Дженнифер Псаки завыла страшным голосом, а дядя Максим демонически заржал.

А кто там стучит костылем в стальную дверь? Это соседка Циля Иосифовна, ветеран ВОВ. Наверное, ей не нравится текст гимна в последней редакции.

– Даже собаки против кровавого режима, – довольно сказала мама. – Псаки – честная немецкая собака, ей ненавистен имперский бред Михалковых.

– Мы не за это воевали! – соседка ворвалась в квартиру и встала посреди гостиной, подняв костыль и потрясая левой рукой, как статуя Родины-Матери.

– Димон, вырубай шарманку, по ушам ездит, – устало сказал папа. Дима не расслышал, но все равно выключил гимн РФ, потому что заболели уши.

Дядя Максим успокаивал соседку, а папа что-то искал на ютубе.

Дима услышал негромкую мелодичную музыку Гайдна. Такса напряглась, завиляла хвостом и одобрительно гавкнула. Мужской хор исполнял национальный гимн ФРГ. Дженнифер Псаки встала на задние лапки, оперлась передними о папины колени и подняла уши топориком.

– Ну вот, – торжествующе кивнула мама. – Даже собака понимает, что такое европейские ценности и свобода слова.

– Я бы не торопился с выводами, – сказал папа и поставил «Песню Хорста Весселя». Собака залаяла и заплясала на задних лапках.

– Все предельно очевидно, – сказал папа, теребя Псакины уши. – Псака – фашистская кусака.

– Ты же ненавидишь якобы фашистов, – съязвила мама. – Для тебя фашист – любой, кто не одобряет политику Путина, аннексию Крыма и регулярную армию РФ на территории Украины.

– Не на территории, а в территории, – пробурчал папа. – И не Украины, а Вукраины.

– Она гавкает, потому что стыдится нацистского прошлого, – объяснила мама.

– Нет, она стыдится, что нацисты проиграли, – встрял дядя Максим.

– Стыд и позор! – крикнула соседка. Еще она сказала, что дядя Максим хуже нацистов, которые заставляли немецких овчарок рвать еврейских детей.

Дядя Максим страшно обиделся и объяснил, что он не евробандеровский фашик, а честный коммунист, и все, чего он хочет – это восстановление границ СССР после гуманитарной катастрофы 91-го года.

Циля Иосифовна пожала ему руку и извинилась, а папа поставил гимн ГДР.

Дженнифер Псаки визжала от счастья и валялась на спине, молотя хвостом громче барабанов.

– Псака – ватная собака, Псака – умная кусака, – приговаривал папа и чесал таксе брюшко, а Циля Иосифовна роняла слезы на клавиатуру, вспоминая советские времена.

Ты спросишь, дорогой читатель, почему Дженнифер Псаки так горячо одобряет немецкие гимны и презирает российский? Связано ли это с тем, что Германия – главный союзник США в борьбе с российским влиянием на мировой арене? Кто знает, кто знает… Но Диме это параллельно, он играет в ГТА 5 и ест шашлык.

Сережа 404

Дима пошел в школу. Ты удивлен, дорогой читатель? Да, он отлично учится, несмотря на ГТА. А все потому, что его друг Сережа помогает ему делать уроки онлайн. И вот сегодня Дима, как обычно, собрался в школу. Сегодня теплый майский день, недавно прошел дождь, и повсюду валяются почки тополя бальзамического, а на лужах пенка из желтой пыльцы. Дженнифер Псаки очень просилась погулять, но таксам в человеческую школу нельзя. Для псак есть притравочные станции, где псаки раскапывают норы и достают оттуда лису и барсука. Ты спросишь, дорогой читатель, за что Псаки натравливают на лису и барсука и нравится ли это лисе и барсуку? Почему лиса и барсук должны страдать, когда Псаки получает профит? Так вот, дорогой читатель, мнение лисы и барсука никого не волнует. Это отсталые животные, которые только и умеют, что сидеть в своей норе. Еще они разносят бешенство и не признают демократические ценности.

Дима сел за заднюю парту, чтобы как следует выспаться на первом уроке, и положил перед собой открытый учебник и тетрадь с домашкой по алгебре. Классную работу можно потом списать у Сони Гельман. Дима не заметил, что Аслан сегодня какой-то грустный, а Соня Гельман не поздоровалась. Илхом, который обычно спал за задней партой рядом с Димой, демонстративно пересел за первую, хотя там Надежда Леонидовна могла его заметить и даже вызвать к доске. Даже эстонец Коля Paar не подошел со своим обычным «дай списать». Все любят списывать у Димы, потому что Сережа еще в начале года прорешал весь учебник. Сережа очень умный, он идет на золотую медаль.

Дима проснулся в начале второго урока, впереди сидели десятиклассники и обсуждали рассказ «Дама с собачкой».

– Мальчик за задней партой, что ты можешь сказать о психологизме чеховского рассказа? – спросила незнакомая учительница.

– Ничего, – Дима зевнул.

– Если бы ты не спал на уроках, – ехидно сказала незнакомая учительница, – ты бы знал, что психология героя Чехова спрятана внутрь. Настоящие чувства, душевные движения в рассказах скрываются за банальными фразами и только изредка прорываются в жесте, взгляде или интонации.

– Буду знать, – ответил Дима.

– Ты хотя бы читал «Даму с собачкой»? – закричала незнакомая учительница.

– Не читал, но у меня есть собачка, – ответил Дима. – Ее зовут Дженнифер Псаки.

– Вон из класса! – Лицо незнакомой учительницы опасно покраснело. Все ненавидят Дженнифер Псаки, особенно учителя русского языка и литературы. Этой госдеповской суке ничего не стоит сорвать урок.

Пока старшеклассники ржали, Дима собрал рюкзак и вышел из класса. У шестого «А», как оказалось, тоже был урок литературы, и там тоже обсуждали Чехова, только не дам и собачек, а толстого и тонкого. Дима удивился такому совпадению и хотел уже сесть на свое место, но учительница Марья Иванна спросила:

– Корчажный, почему опоздал? Звонок не для тебя?

– Я был в туалете, – соврал Дима. Туалет, дорогой читатель, – это последний островок свободы в тоталитарной системе. Там дети курят и макают врагов в унитаз. Там надо спускать воду ногой, потому что старшеклассники ссут на ручку сливного бачка.

– Живот болит? – спросила Марья Иванна. – Если понос, так сиди дома, а то всех тут перезаражаешь.

– У него попа болит! – крикнула Соня Гельман, а остальные дети нехорошо засмеялись.

– Спасибо, я здесь посижу, – сказал Дима и пошел за заднюю парту, пиная выставленные в проход ноги.

Дети отодвигались, как будто он и правда заразный. Дима подсел к своему другу Аслану, но Аслан почему-то вскочил и пересел за первую парту, что для него было равносильно самоубийству.

– Эй, чо меня не разбудили? – громким шепотом спросил Дима. – И я не понял, чо за наезды?

Но никто не ответил.

На перемене Дима подошел к Соне Гельман, а Соня ударила его портфелем по голове, разревелась и убежала в туалет для девочек. Все мальчики шарахались от Димы, а Илхом плевал в него шариками из жеваной бумаги и говорил, что Дима голимый кунте. Аслан сидел на подоконнике в рекреации и смотрел на Диму грустными-грустными глазами. Дима хотел поговорить с Асланом, но тот зачем-то выбежал на улицу, прямо в сменных школьных кедах. Очень быстро бегает этот Аслан. Дима нагнал его в подворотне и схватил за лямку рюкзака.

– Отвали! – крикнул Аслан, и Дима услышал рыдания в его голосе. – Я думал, ты мне друг, а ты… – и Аслан сказал что-то на непонятном языке.

– Вы чо, больные все? – крикнул Дима. И где-то вдалеке заскулила собака.

– Это ты больной! – Аслан высморкался в пальцы и достал смартфон. – На, смотри!

Дима увидел страницу приложения «ВКонтакте». Ты помнишь, дорогой читатель, что Сережа – хипстер? Так вот, он снимает кино. Все хипстеры делают это. Вот и Сережа снял документальный фильм о себе, но почему-то очень долго говорил про Милонова и Мизулину. Дима сразу догадался, что спонсором Сережиного фильма была тетя Вера, потому что Сережа читал по бумажке, а тетя Вера его поправляла. Потом Сережа рассказал своими словами, как любит друга Диму и как подарил ему щеночка от своей таксы. Еще Сережа сказал, что у его друга Димы – два папы, которые состоят в многолетних отношениях, которым может позавидовать любой натурал. «И теперь я чувствую, что в нем есть частичка меня», – закончил свою телегу Сережа, и вокруг его головы нарисовалась жирная шестицветная радуга.

– Ты не можешь быть мой друг, когда в тебе частичка пидораса! – воскликнул Аслан.

Ты уже понял, дорогой читатель, что Диму оклеветали. Во-первых, у Димы вовсе не два папы, у него есть нормальные мама и папа, а с дядей Максимом папа просто спит в одной кровати, потому что дядя Максим – иногородний, а снимать квартиру в Москве очень дорого. И мама совсем не против дяди Максима, а наоборот, разрешает ему помогать по хозяйству. Димин папа презирает пидорасов и даже бил пидорасов вместе с Тесаком, а еще папа стегает плеткой дядю Максима, чтобы отучить от вредных привычек. Поэтому дядя Максим такой хороший. Ради папы он даже забыл свои либеральные бредни. Зато Сережа – настоящий пидорас!

Аслан тоже все понял. Он живет в России уже семь лет и знает, что если тебя оскорбил пидорас, то ты зашкварен. И если ты хочешь снова стать нормальным пацаном, выход только один: убить пидораса!

После урока химии несколько ребят из шестого «А» собрались недалеко от метро «Речной вокзал», чтобы помочь Диме. Дима притащил на поводке Дженнифер Псаки.

– Какая красивая собачка, – умилялась Соня Гельман, сидя на корточках. – Не жалко отдавать?

А Дженнифер Псаки прыгала и пыталась вылизать Соне лицо.

– Это не мужская собака, – сказал Илхом. – Вот алабай – мужская собака.

– А спорим, кавказская овчарка твоего алабая отымеет? – возразил Аслан.

Диме стало обидно за Псаки, ведь она охотничья собака, а не какой-то пидорский чихухуй. Но он согласился, что кавказская овчарка круче.

А вот и хипстер Сережа. Он думает, что поедет на занятия по классу флейты. И, как и все либералы, он неправ.

Коля Paar отобрал у Сережи флейту и сломал об колено, а Илхом сказал:

– Играй на кожаной флейте, пидорас.

Соня Гельман сказала, что у Димы есть девушка, а Сережу надо оштрафовать за пропаганду нетрадиционных отношений.

Дима швырнул Сереже таксу и сказал:

– Забирай свою частичку себя и засунь ее себе в жопу.

И только Сережа ничего не сказал, потому что лежал мордой вниз и ел землю под кустами, где выгуливают собак.

Потом ребята забили Сереже в попу пивную бутылку и пошли в «Макдоналдс». Только Сережа не пошел, потому что он дырявый, и Дженнифер Псаки не пошла, потому что собакам нельзя в «Макдоналдс».

Псаки ждала у мусорных баков и плакала от голода, потому что у нее короткие лапки, а Сережа плакал дома в туалете.

Поплакав, Сережа вытер глаза и попу и написал в «контакте», что собирается покончить с собой, а его бывшему должно быть стыдно. Но Диме не стыдно.

Наступил вечер. Пора делать уроки и играть в ГТА. Дима запер дверь и слушает, как его ругает мама. Мама называет его гомофобным ублюдком, и дядя Максим с ней согласен.

– У пацана не было выбора, – оправдывается папа.

У Дженнифер Псаки понос: она съела на улице какую-то гадость. Папа вытирает Псакину сраку старой футболкой от Дольче и Габбана и бормочет:

– Если ты спишь с мужиком – это не повод говорить ребенку, что такие отношения нормальны. Жизнь имеет естественное течение, и есть вещи, которые не должны меняться. Ребенок рождается от отца и матери. Зачатие – это акт любви между мужчиной и женщиной, а не толкание говна. Очень скоро психиатры могут столкнуться с последствиями ваших пидорских экспериментов.

– Ватники настолько ограниченные, что отрицают самих себя, – кивает мама. – Ты ватник 404.

А вот и Сережа вышел в «контакт».

– Домашку сделал? – спрашивает Дима.

Сережа немного поломался, сказав, что не делает уроки для фашистов, и послал Диме сканы страниц. Если ты решил все задачи еще в сентябре, зачем строить из себя целку?

Ты спросишь, дорогой читатель, почему Сережа не дал Диме все сразу, а каждый раз присылал понемногу? Хипстеры – странный народ, простым умам их не понять.

Тетя Вера сказала Сереже, что он идиот и из-за таких, как он, российские ЛГБТ вечно будут прогибаться перед кровавым режимом.

Утром весь класс списал у Димы домашку по алгебре, а Сережа так и не покончил с собой. Он решил жить в этой стране вопреки всему, вывесил селфи в «контакте» и написал, что его избили неизвестные.

Псаки и другие собаки

Дима выгуливает Дженнифер Псаки, потому что папа перехватил его после школы. Собака очень полезна для тех, кто все время сидит за компьютером. А вот и Аслан со своим папой. В руках у Аслана прочный поводок, а на другом конце поводка – щенок кавказской овчарки. Папа Аслана очень доволен, что сын не играет в ГТА и попросил купить щенка.

Перед Димой встает очень серьезная проблема, дорогой читатель: если он поздоровается с папой Аслана, его папа все узнает, а если не поздоровается, будет невежливо брать еду из ресторана.

– Р-р-р! Гав-гав! – говорит Дженнифер Псаки и кидается на щенка кавказской овчарки. Щенок убегает, уронив Аслана.

– Стой, пидорас, я с тобой разберусь за шесть минут! – кричит папа Аслана и бежит за щенком.

– Вот что значит русский дух, – говорит папа.

– Кавказец – тоже хорошая собака, – обижается Аслан, вытирая коленки. – Если его дрессировать.

– То-то и оно, дрессировать, – торжествует папа. – Ничо-ничо, и не таких дрессировали. Тут главное – хорошо его кормить и приучать беспрекословно выполнять команды. Если как следует вложился в кавказца, это будет самый преданный пес. А начнет дурить – придуши его ошейником.

– Зачем душить? – удивляется Аслан.

– Чтобы уважал, – учит папа. – Только не бери строжак, а то поранишь собаку.

Аслан идет искать своего щенка, а Дима с папой продолжают выгуливать Псаки. Псаки облаяла ротвейлера, двух питбулей, колли и пуделя, поиграла с чихуа-хуа и наложила большую кучу на детской площадке. Там все равно никого не было, кроме мамаши с коляской.

– Как вам не стыдно! – заорала мамаша. – Тут дети гуляют, могут вляпаться!

– Он у тебя еще не ходит, – вежливо ответил папа. – Не гони пургу.

– А вы знаете, что в собачьем дерьме глисты? – спросила мамаша.

– У некоторых в мозгах глисты, – вежливо ответил папа.

– А у некоторых во рту дерьмо, – вежливо ответила мамаша и укатила свою коляску, чтобы не мешать Псаки.

– Овуляшки находятся в состоянии послеродовой депрессии, – объясняет папа. – Когда они наезжают на незнакомых людей, у них повышается самооценка.

– То есть ты помог этой тетке? – не верит Дима.

– Помогать бабам – долг любого мужчины, – говорит папа.

А вот еще одна такса, она тоже какает у песочницы.

– Обама, Обама! – кричит моложавый пенсионер с седыми усами, в темных очках и камуфляже.

Обама – черный кобелек. Он лижет мордочку Псаки и нюхает у нее под хвостом.

– Жених растет, – одобряет папа.

Обама и Псаки бегают друг за другом, запутываются своими рулетками и связывают тросами ноги пенсионера.

– Тупые америкосы, – ругается дедушка, распутывая собак. – Ничего, будет осень – повезем на притравочную станцию, там вас уму-разуму научат.

Папа записывает номер телефона дедушки и расспрашивает о притравочной станции, потом они переходят к обсуждению украинского кризиса. Дима скучает по ГТА.

До начала каникул осталось всего ничего. Пора готовиться к контрольной и играть в ГТА. Дима заперся у себя в комнате, а мама на кухне разговаривает с папой.

– Нашел пацана для нашей Дженни, – папа показывает фото на айфоне.

– Ты дебил, – отвечает мама. – Ты понятия не имеешь о вязках и племенной работе. Хочешь действовать по принципу «давай собачка займется сексом вон с тем симпатичным кобельком?» А ты знаешь, что сперва нужно досконально изучить родословную кобеля и фенотип своей суки?

Папа ответил, что за эти годы достаточно изучил фенотип своей суки, а дядя Максим сказал, что папа мизогин и не имеет права оскорблять Таню.

Дима не выдержал, отпер дверь и спросил, кто такие мизогины. И мама объяснила, что мизогины – это отвратительное невоспитанное мужло, которое ненавидит независимых, успешных женщин и винит их во всех своих бедах. Также мизогины ненавидят слабых и покорных патриархалок, считая их недолюдьми. Женщина, которая дала мизогину, – шлюха, а которая не дала, – стерва. Но далеко не все мужло – мизогины. Некоторые особи, такие как дядя Максим, помогают женщинам в их нелегкой борьбе за свои права и избавляют женщин от сексуального рабства.

Папа сказал, что извиняется за свое мизогинство.

– Мизогинию, – ледяным тоном поправила мама. – И кстати, черные кобели до вязок не допускаются, потому что черный окрас без подпалин – брак породы.

Папа сильно огорчен. Он думал, будет круто, если Дженнифер Псаки родит щенков от Барака Обамы.

– И что, Обаме нельзя трахаться с Псаки только потому, что он черный? – спрашивает папа.

– Ты идиот, это был бы международный скандал! – возмущается мама.

А Барак Обама в соседнем доме грызет свой чаппи и слушает ворчание пенсионера.

Псаки в Крыму

«Лада ларгус» – длинная машина и стоит копейки. Папа покупает ее, чтобы поддержать российского производителя.

– Конечно, я мог бы взять минивэн, – говорит папа дяде Максиму, – и два года во всем себе отказывать, кормя пиндосов или японскую фашню.

– Или немцев, с одобрения которых убивают русских в Донбассе, – соглашается дядя Максим.

Дима и Псаки шляются по автосалону, а мама обнюхивает «Ладу ларгус» со всех сторон.

– Гигантомания русских мне непонятна, – изрекает наконец мама. – Зачем тебе это семиместное уебище? Все еще фапаешь на свои имперские амбиции?

Дядя Максим купил у папы джип и будет менять коробку, потому что снова потекли сальники, и папа сказал, что устал ебаться с этой машиной. На оставшиеся деньги они купят «матиз» для мамы. Вот сколько можно сэкономить в Москве, если живешь у друзей! Делать покупки надо заранее, потому что к новому 2015 году доллар уже будет стоить 100 рублей и пора валить из этой страны, – так сказала маме тетя Вера.

– Подумай, сколько всего можно нагрузить в эту «ладу», когда я буду помогать тебе валить из этой страны, – уговаривает папа. – Подумай, сколько жертв кровавого режима я смогу вывозить за один раз.

– Я гражданин этой страны, так что сама буду решать, когда и как мне валить! – злится мама.

Недавно папа, папа Аслана и дядя Максим пытались вступить в ополчение ДНР. Папу не взяли, потому что он когда-то давно откосил от армии, хотя и умеет обращаться со многими видами стрелкового оружия. Папу Аслана не взяли из-за лишнего веса, а вовсе не потому, что он кавказец. А дядя Максим не захотел ехать в ДНР без папы.

«Будем поддерживать Крым рублем», – сказал папа, а папа Аслана купил билеты в Сочи, потому что это тоже очень патриотично.

Аслан попросил купить билет и для Димы. Папа Аслана позвонил Диминой маме и пообещал присматривать за Димой на отдыхе. Димина мама сильно разозлилась и ответила, что ее сын не поедет в город фюрерской олимпиады. Диме стало стыдно за маму, и он даже извинился перед папой Аслана. Папа Аслан сказал, что все понимает, и Диме незачем извиняться. Мать – самый близкий человек для ребенка, и ее надо уважать несмотря ни на что.

Диме стало грустно, потому что он понял: мама никогда не была для него близким человеком, она всегда орала на него и на папу и заставляла делать глупые вещи: например, ходить на митинги, слушать там скучных людей и раздавать листовки, а потом убегать от полиции непонятно зачем. Но мама все равно лучше тети Веры. Сережа очень любит свою маму, а Дима свою – не очень. Вчера Дима не стал запираться у себя в комнате, а поговорил о маме с папой.

Папа сказал, что теперь точно не пойдет в ополчение ДНР, потому что не на кого будет оставить сына. И Псаки тоже против российского вмешательства во внутренние дела Украины.

– Зачем ты вообще живешь с мамой? – внезапно спросил Дима.

Папа очень удивился такой постановке вопроса. Он православный гетеросексуал, у которого есть жена и сын, а его дружба с дядей Максимом – одно баловство. И если над тобой совершили обряд венчания, ты не имеешь права бросать жену.

На самом деле, дорогой читатель, мама, папа и дядя Максим занимаются сексом втроем: папа наказывает дядю Максима, а мама наказывает за это папу. Но Дима в это время играет в ГТА и ничего не знает о нетрадиционных отношениях. Поди разбери, что они там кричат.

Но мы отвлеклись…

– Ты точно купишь мне «матиз»? – спрашивает мама.

– Честное пионерское, – отвечает папа. – Слово ватника!

Мама бурчит, что слово ватника ничего не значит, но соглашается на покупку «ларгуса». Папа и дядя Максим очень рады. Пока они возятся с документами, Дима покупает молоко в кофейном автомате и угощает Псаки. Она уже наделала две лужи в автосалоне, под «приорой» и «грантой», и лучше вывести ее до того, как продавцы это заметят.

И вот они все садятся в «ларгус».

– Запах новой машины, – жмурится дядя Максим, сидя рядом с папой. Мама заняла места посередине, а Псаки уже пописала на заднее сиденье, и Дима вытирает мочу специальными салфетками для салона.

– Подвеска жесткая, – морщится мама, когда колесо попадает на крышку люка. – Ты так вытрясешь последние мозги.

– Ничего, не бароны, – откликается папа. – Зато она лучше держит дорогу.

– Жестко в «ларгусе» – сядьте в «матиз», – загадочно говорит дядя Максим. И они едут за «матизом» для мамы.

Дима просыпается от того, что мама орет на папу.

– Димон, гони сюда свой сральник, – папа стучится в Димину дверь.

«Это еще зачем?» – думает Дима, писая в биотуалет.

– Давай-давай, его выливать еще! – торопит папа.

Дядя Максим во дворе грузит в «ладу» палатку и рюкзаки, папа выливает биотуалет на газоне под окнами, чтобы удобрить почву, и они с дядей Максимом привязывают туалет к багажным дугам «ларгуса».

– Любому нормальному человеку должно быть стыдно ехать в Крым, который присоединился к нам под дулами автоматов! – кричит мама с балкона.

– Так мы тебя и не берем! – кричит папа снизу.

– Мы не за это воевали с фашистами и крымскими татарами! – кричит Циля Иосифовна из окна своей кухни.

Мама возмущенно рассказывает обо всем по телефону тете Вере, а Дима собирает вещи. Мама уезжает куда-то на «матизе» и возвращается на тети-Вериной машине с тетей Верой и Сережей, у Сережи большой рюкзак и сумка с ноутбуком. Дело в том, что тетя Вера собирается ехать в Гаагу, и ей совершенно не с кем оставить Сережу, а мамин «матиз» в обмен на Сережу постоит в тети-Верином гараже. Когда у тебя гараж в Москве, это очень удобно, дорогой читатель. Некоторые в них и живут. Можно даже построить двухэтажный гараж, сделать там душ, туалет и кухню.

– Вот мы и встретились, – говорит Сережа.

А что же делает Аслан? У Аслана депрессия: Сережа написал на его стене в «контакте», что едет с другом в Крым. Аслан так расстроился, что даже забыл обозвать Сережу дырявым. Он просто удалил свою страничку и пошел купаться, потому что на море был сильный шторм. Еще Сережа написал на стене Сони Гельман, что она никому не нужная дура. Соня позвонила Диме и потребовала назад свои три тысячи с процентами, и Димин папа перевел четыре тысячи на кредитку Сониного папы. Сонин папа долго извинялся за дочь, но папа Димы ответил, что все в порядке. С такой девушкой сын не пропадет.

Дима пообещал на своей стене, что утопит Сережу в Черном море, и они поехали.

А как же мама? Она тоже едет в Крым, чтобы требовать его возвращения Украине и защищать права коренных народностей. Например, крымских татар.

Навигатор прокладывает путь через Орел, Курск и Харьков. Что за дурак! Папа исправляет маршрут: они поедут через Тулу, Воронеж, Ростов-на-Дону, заедут искупаться в Ейск, а оттуда уже недалеко до Керченской переправы. С учетом пробок поездка займет 1 день, 21 час, 22 минуты. Всего ничего!

Папа непривычным жестом включает первую скорость и…

– Стой! – кричит дядя Максим. – Самое главное забыли!

Папа шарит в карманах, бежит в дом и возвращается с георгиевской ленточкой.

– Типичная логика колорадов, – ворчит мама. – Сунь свою полосатую дрянь в бензобак, если это самое главное.

Папа привязывает ленточку к зеркалу заднего вида. Поехали!

Циля Иосифовна машет им вслед.

Дженнифер Псаки одели в подгузник, ей очень стыдно и неудобно. Она трясется и взвизгивает каждый раз, когда «ларгус» переезжает лежачего полицейского или попадает колесом в выбоину.

– Успокойте собаку! – нервно говорит мама.

Дима уже скормил Псаки пакет чипсов, а Сережа отдал ей пачку сосисок вместе с упаковкой. Собачку тошнит целлофаном.

– Сколько еще ехать? – спрашивает мама.

– Ебаный пидор! – кричит папа. – Если у тя «инфинити», можно ехать как мудак?!

– Соси у Тольятти! – кричит дядя Максим.

Запомни, дорогой читатель, если у тебя есть «лексус», «инфинити», БМВ или другая буржуйская машина, можно ехать как мудак. Но легче протащить джип на эвакуатор, чем стать патриотом.

Дима уже посадил аккумулятор папиного телефона, а мама и дядя Максим ему свои не дали.

– Есть чо посмотреть? – спрашивает Дима Сережу.

Сережа занят: он читает Кортасара. Дима достает Сережин планшет. Что же там внутри? У Сережи три карты памяти на 32 гигабайта. На них Ким Ки Дук, Райнер Вернер Фассбиндер, несколько фильмов Анджея Жулавски, Дэвида Линча и Белы Тарра. Все, что нужно хипстеру! А еще там всякие неизвестные поцы вроде Киеси Куросавы, Ёсисигэ Ёсиды, Синдзи Аоямы и Хироюки Танаки. Дима что-то слышал про Дэвида Линча: там убили школьницу, а она оказалась шлюхой и наркоманкой, которую трахал весь город. Так ей, в общем, и надо.

– А есть че-нить лайтовое? – спрашивает Дима. – Мультики, например?

У Сережи есть все.

– Только предупреждаю, это сёнэн-ай, – говорит Сережа. – Ты не поймешь.

– Че это я не пойму, – обижается Дима и открывает папку «Красавцы-старшеклассники на страже Земли во имя любви». – Так, я не понял! Это о чем?

– Ну, в общих чертах это про то, как один мальчик тискает вомбата, а другой мальчик ревнует своего бывшего друга, который предал его ради какого-то быдлана и вонючего карри из соседнего ресторана, – отвечает Сережа.

– Че за вомбат? – спрашивает Дима.

– Ну, он такой толстый, розовый и брутальный, – поясняет Сережа, – а этот мелкий блондин его тискает, потому что любит обнимашки.

– Дальше можешь не объяснять, – говорит Дима.

– На самом деле это не вомбат, а пришелец из далекой галактики, который прилетел спасти мальчиков от позорного реалити-шоу, в котором они участвовали без их согласия. Так вот, его бывший друг с новым другом ходят в баню, и там они сидят голые в фуро и треплются про японскую еду, а потом…

– Не надо спойлерить, я потом посмотрю, – вмешивается мама.

– Если не нравится сёнэн-ай, можно посмотреть юри, – предлагает Сережа.

– Мне параллельно, что там делает этот Юрий, – отвечает Дима. – Но пусть он это делает у себя дома, а не выставляет свою ориентацию напоказ.

И правильно, Дима, потому что юри – это расовые японские мультики про школьниц-лесбиянок, у которых из-под клетчатых юбочек торчат белые панцу. Как, ты не знаешь, что такое панцу? Это просто-напросто трусы, чтобы их нюхать и фапать.

– Надо что-нибудь попроще, – говорит Сережа. – У меня есть кино твоего интеллектуального уровня. Называется «Трусонюх».

Дима делает фейспалм.

– Это крутая комедия, – доказывает Сережа. – Кино для настоящих быдланов! Там один парень получает суперсилу, когда надевает на лицо женские панцу.

– Спасибо, я потом посмотрю! – кричит папа.

– А хочешь короткометражку? – спрашивает Сережа. – Там всего-то 23 минуты.

И Сережа открывает файл под названием «Прора». Дима смотрит. На экране гуляют два парнишки: один шлюховатого вида блондин, другой – хипстер-брюнет в шляпке. Сережа объясняет, что Прора – это заброшенный курорт, построенный нацистами. То есть классический образец безликой архитектуры Третьего рейха. Сейчас большинство зданий пустует, но одно уже успели переделать под молодежную гостиницу. «Может, и мы туда съездим», – смущенно добавляет Сережа.

– Ну, ваще я интересуюсь историей Третьего рейха, – одобряет Дима.

А тем временем шлюховатый блондин начинает сосать у брюнета-хипстера. Брюнет за это хуячит блондина в битое стекло. И правильно: то гуляли как нормальные пацаны, а то полез со своими пидорскими играми. И в конце фильма блонд с порезанной ногой сидит на пирсе, щурится на закатное солнце и смотрит, как уходит другой парень. И еще лыбится: типа врешь, не уйдешь.

– Ну как, ты все понял? – с надеждой спрашивает Сережа.

– А ты-то все понял? – спрашивает Дима.

– Я все очень хорошо понял, а вот понял ли ты? – спрашивает Сережа.

– Короче, если ты ко мне полезешь, будешь ходить с порезанной ногой, – обещает Дима. – Это любому пидору понятно.

– Вот, бери пример с Сережи, – советует мама. – Он не валяет дурака, как ты, а постоянно учится.

– А я еще читаю журнал «Сеанс», – хвастается Сережа. И он не врет. Вот уже шесть лет Сережа сидит на одном кинофоруме. Там он обсуждает с другими такими же мальчиками интеллектуальное кино под видом старого еврея. Иногда Сережа заглядывает на форум «Политика, Украина: что будет с русскими?» Там он называет сторонников ДНР дикарями и проповедует либеральные ценности, а когда его посылают в Гейропу, бегает жаловаться маме. У Сережи очень разносторонние интересы.

– Хуясе, умный, – говорит папа дяде Максиму. – Прямо как наш Абрам Кацнельсон.

Сережа делает вид, будто ничего не понял.

На прошлой неделе дядя Максим обещал вычислить его по айпи и отпиздить, и он не шутил, потому что работает программистом в ГУВД. Они с папой решили, что старый еврей – это тетя Вера, а бить женщин стыдно, тем более лесбиянок и феминисток.

У мамы разрядился айпад, и дядя Максим подключил его к прикуривателю. Маме скучно.

– Дай, я поведу, – предлагает мама. Сейчас очередь дяди Максима, но он не хочет прослыть шовинистским быдлом и предлагает посадить Танечку за руль.