Текст книги "Киевские князья монгольской и литовской поры"

Глава пятая
НАШЕСТВИЕ

Было бы неверным считать, что с 1223 года, когда дружины южнорусских князей были наголову разбиты передовыми монголо-татарскими отрядами на реке Калке, Русь ничего не ведала о грозном враге.

Судя по скудной информации в летописях, жителям Руси действительно хотелось верить в то, что опасность миновала и татары навсегда удалились от границ русских княжеств. Но они не исчезли и, тем более, не растворились, а вынашивали грандиозный план завоевания Восточной Европы.

После смерти Чингисхана в 1227 году ему наследовал его сын Угедей. Уже в 1229 году были предприняты первые набеги на земли, лежавшие в непосредственной близости от Руси, в результате чего были разбиты саксины и половцы, которые, согласно русским летописям, «възбегоша к болгаром». Были разбиты и волжские булгары. Эти последние в 1223 году оказали достойное сопротивление монголо-татарам, однако на сей раз успех, как говорится, был не на их стороне. И хотя монгольские военачальники решили не продолжать наступление, булгары, не на шутку испугавшись, начали искать союза с Русью, с которой у них до того были постоянные конфликты.

Следующий набег – и снова на булгар – произошел в 1232 году, о нем упоминает летопись: «Придоша татарове и зимоваша, не дошедше Великого града болгарськаго».

А уже в 1236 году «300 000 татар под начальством Батыя вошли в землю Болгарскую, сожгли славный город Великий, истребили всех жителей, опустошили всю землю: толпы болгар, избежавших истребления и плена, явились в пределах русских и просили князя Юрия дать им здесь место для поселения; Юрий обрадовался и указал развести их по городам поволжским и другим. В следующем году лесною стороною с востока явились в рязанских пределах и татары», – пишет С. М. Соловьев.

Но, как констатируют историки, несмотря на то что на Руси понимали неминуемость прихода монголо-татар, ничего не было сделано для укрепления восточных рубежей.

Окончательно решение о походе в Европу было принято монголами на курултае (съезде) в 1234 году. О масштабе кампании свидетельствует тот факт, что во главе войска хотел стать сам великий хан Угедей. Но его племянник Мунке, сам впоследствии великий хан, все же отговорил его, убедив, что правитель не может так рисковать собой.

Перед вторжением на Русь монголо-татары разгромили все соседствующие с ней с востока и юга народы. Были разбиты булгары, саксинцы (вероятно, потомки некогда могущественных хазар), черемисы, башкиры, буртасы, мордва, половцы и осетины.

Первый удар приняла на себя Рязань. Затем татары ударили по Владимиру, взяв попутно Москву, которая в то время была даже не городом, а, вероятно, укрепленной заставой.

Войско Батыя подошло к стенам северной столицы 3 февраля 1238 года. Несколько дней шла подготовка к штурму, который начался утром 7 февраля. Уже к полудню все было кончено. Жители Владимира, в том числе и семья великого князя Юрия Всеволодовича, столпились в Успенском соборе, где татары их всех убили.

Великий князь Владимирский Юрий погиб в битве на реке Сить 4 марта того же года, историки не исключают, что он был убит своими же воинами, по какой причине – не известно.

К лету 1238 года монголо-татары вернулись в степи и вновь появились на Руси – теперь уже на юге – через год. Первым пал Южный Переяславль. После этого пришел черед Чернигова, который был взят 18 октября.

Основные силы монголов отошли в степь, а отряд, ведомый Мунке, двинулся в сторону Киева.

Глядя на Киев с левого берега Днепра, будущий великий хан «удивися красоте его и величеству его». Он направил в город послов, которые предложили киевлянам сдаться. Те отказались (летопись сообщает, что послы были убиты по приказу князя Михаила Всеволодовича, что спорно), и Мунке отошел, не рискуя штурмовать Киев столь малыми силами.

Снова монгольские войска появились под стенами древней столицы осенью 1240 года.

В это время в Киеве князя не было – Даниил Галицкий, формально владевший городом, оставил в нем наместника Дмитра, которому и пришлось брать на себя всю ответственность.

Киев, как и вся остальная Русь, не был готов к приходу грозного врага. Не способствовала обороноспособности города и постоянная смена в нем власти. С 1235-го по 1240 год Киев переходил из рук в руки семь раз. Трижды им владели Ростиславичи, дважды – Ольговичи, по одному разу – Ярослав Всеволодович из Суздальской земли и Даниил Романович Галицкий. Никто не мог удержать город более чем на несколько месяцев.

Князья осуществляли сложные маневры, заключали временные союзы, которые сопровождались обманами и предательствами, прерывались спорами и сражениями.

Ко времени прихода татаро-монгольских орд все князья Южной Руси истощили в постоянных стычках свои военные ресурсы.

Даже перед лицом серьезной угрозы, которая, в отличие от битвы на Калке, была теперь уже совершенно очевидной, князья не были в состоянии объединиться, забыв, хотя бы на время, личные амбиции.

Точных данных о том, сколько длилась осада Киева, нет. По некоторой информации, она продолжалась 10 недель и четыре дня. Считать эти цифры полностью достоверными нельзя хотя бы потому, что они приводятся в северных летописях, тогда как южнорусские источники такой информации не дают. Точно известна дата падения Киева – 6 декабря 1240 года. В связи с этим можно предположить, что город действительно держался довольно долго.

Монголы искали слабое место в оборонительной линии Киева и нашли его у Лядских ворот. Сейчас это территория Майдана Незалежности. На ней установлены символические Лядские ворота – напротив ресторана McDonald’s.

К воротам вплотную подходила густо поросшая лесом Крещатицкая долина. Болотистый ручей, протекавший там, где сегодня пролегла центральная улица Киева Крещатик, замерз и вместо того чтобы усложнять положение осаждающих, наоборот, облегчил им подступы к городским стенам.

В ход были пущены осадные машины – тараны и катапульты. В конце концов стены не выдержали, и татары прорвались в город. Горожане спрятались от врага в Десятинной церкви, стены которой от тяжести собравшихся на хорах рухнули, погребя под собой людей.

Раненому во время обороны Киева тысяцкому Дмитру была дарована жизнь – за проявленную храбрость.

Сегодня практически невозможно ответить на вопрос, насколько серьезно был разрушен Киев во время нашествия Батыя.

Согласно официальной исторической традиции, разрушения были огромны. В подтверждение этого приводятся различные свидетельства современников тех событий. Так, посетивший Киев в 1245 или 1246 году – то есть буквально через пять лет после разорения – папский посол Плано Карпини писал, что от города «почти ничего не осталось, в настоящее время в нем едва насчитывается 200 домов, а его население содержится в полном рабстве».

Данные о количестве жителей – примерно две тысячи человек (около десяти на каждый двор) – подтверждаются другими источниками. Что касается разрушений, то, например, Ипатьевская летопись, подробно описывающая штурм Киева, ничего не сообщает ни о степени разрушений, ни о количестве (хотя бы преувеличенном) убитых и угнанных в плен.

Известно о разрушениях Софийского собора и Киево-Печерского монастыря, однако, согласно источникам, они продолжали действовать и после нашествия.

Владимир Антонович в своей работе «Киев, его судьба и значение с XIV по XVI столетие (1362–1569)» приводит данные, свидетельствующие, в частности, о том, что киевские церкви, даже если и были повреждены, оставались действующими. Так, согласно летописям, в 1280 году в Софийском соборе был погребен митрополит Кирилл, скончавшийся в Переяславле-Суздальском. В 1288–1289 годах митрополит Максим рукополагал «в святой Софии в Киеве» Иакова в епископы Владимирские и Тарасия – в Ростовские. Позднее, уже в XIV веке, на митрополичьем дворе у Святой Софии жил непризнанный в Москве митрополит Киприан.

Действовал и Киево-Печерский монастырь. «Под 1274 годом Густинская и Воскресенская летописи занесли факт посвящения архимандрита Киево-Печерского Серапиона в епископы во Владимир. Под 1289 годом, при описании похорон волынского князя Владимира Васильковича, упоминается другой архимандрит Киево-Печерский – Агапит. Третий архимандрит того же монастыря, Давид, известен как духовник второй жены Ольгерда. В конце XIV столетия мы имеем сведения о погребении в Киево-Печерском монастыре многих знатных лиц: нареченного митрополита Дионисия (1385), князя Иоанна (Скиргайла) Ольгердовича (1396) и князя Владимира Ольгердовича», – пишет Антонович.

Впрочем, такая же противоречивая информация имелась и о других городах Руси, разрушенных татаро-монголами.

Практически нет сведений о разрушениях во Владимире, более того, имеющиеся данные временами противоречивы – так, сообщается, что Успенский собор был сожжен при нашествии в 1238 году, однако при этом через год в нем уже совершались службы.

По-видимому, серьезно была разрушена Рязань, первой принявшая на себя удар татаро-монголов. При этом данные археологии говорят о том, что Рязань была быстро восстановлена, и, несмотря на то что некоторые ремесла были уничтожены, а торговля на время пришла в упадок, это княжество вскоре вернулось к нормальной жизни.

В Киеве этого не произошло. Древнее поселение (впоследствии известное как Верхний город или Гора) так и осталось в руинах.

Показательно, что даже в XVI веке Верхний город был почти не заселен – во второй половине этого столетия киевский воевода князь Константин Острожский заложил возле Святой Софии слободу, куда стали заселять неимущих.

Впрочем, недостатка земли в Киеве не было. В середине XVI века население города не превышало пяти тысяч человек, то есть было в десять раз меньше, чем до прихода татаро-монголов тремя веками ранее. На уровень численности населения домонгольской поры Киев вышел лишь в XIX веке.

После нашествия Батыя пришли в упадок ремесла. Многие ремесленники были угнаны в Золотую Орду, остальные разбежались по другим княжествам, в меньшей степени пострадавшим от разорения. Их места заняли люди из сел, которые были гораздо менее искусными мастерами – связь времен прервалась.

Как пишет Б. А. Рыбаков в своем труде «Ремесло Древней Руси», после нашествия в Киеве совершенно прекратилось производство стеклянных браслетов, практически не производились керамические изделия, пресеклось ювелирное дело, которое не имело аналогов даже в других городах Руси.

При этом монголо-татары не трогали крестьян, с тем чтобы они могли выращивать хлеб.

Глава шестая
КНЯЖЕНИЕ ПО ЯРЛЫКУ

Л. Н. Гумилев заявлял, что никакого татаро-монгольского ига на Руси не было, но даже он признавал, что все русские княжества (за исключением Полоцкого) были вынуждены платить Золотой Орде дань, а все князья – получать у хана разрешение (ярлык) на право княжения.

После нашествия на Русь Батый пошел дальше на запад. 9 апреля 1241 года в битве при Линциге поляки, венгры и тевтонские рыцари были разгромлены, в Европе началась паника.

Но неожиданно умер великий хан Угедей. Весной 1242 года эта весть дошла до Батыя, после чего он прервал успешную западную кампанию. Достоверно неизвестно, что стало причиной такого решения: возможно – желание Батыя, внука Чингисхана, повлиять на выбор нового великого хана, возможно – истощение военных и других ресурсов и, как следствие, невозможность продолжать наступление, возможно – и то и другое. В любом случае, Европа была спасена.

Батый вернулся в азиатскую степь, однако он пошел не в Монголию, а остался на Волге, где основал город Сарай, ставший столицей Золотой Орды. Отсюда Батый и его наследники будут осуществлять контроль за русскими землями в течение более чем 200 лет, именно сюда будет направляться собираемая монголами (или, скорее, в интересах монголов) дань.

Золотая Орда (Улус Джучи) была образована около 1224 года как владение в составе Великого Монгольского Улуса. Государство находилось в управлении потомков старшего сына Чингисхана Джучи. Уже при сыне Джучи – Батые – Золотая Орда существенно расширилась на запад.

Сарай, а точнее Сарай-Бату, поскольку позже появился Сарай-Берке, был основан в 1254 году. Его население насчитывало несколько сотен тысяч человек. Это был многонациональный город. В нем жили монголы, половцы-кипчаки, аланы (осетины), адыги (черкесы), русские, булгары, византийцы и даже итальянцы. У каждого народа был свой квартал. Русский квартал был одним из самых крупных. Целые кварталы занимали ремесленники.

Большинство зданий было сделано из кирпича-сырца. В городе имелись водоснабжение и канализация.

Золотая Орда окончательно отделилась от Монгольской империи в 1266 году. При хане Берке активизировалось строительство, в том числе новой столицы – Сарай-Берке. Хан приглашал из Ирана, Хорезма, Египта ученых, поэтов, купцов, иностранцы начинают также занимать руководящие должности, что не могло радовать местную знать.

Золотая Орда пережила несколько периодов междоусобиц, первая из которых произошла в последнее двадцатилетие XIII века. Она была связана с именем темника Ногая, который хотел отделить свои кочевья, располагавшиеся в Причерноморье от Дона до Днестра. Борьба закончилась в 1299 году поражением Ногая, и спокойствие вернулось на берега Волги.

Своего расцвета Золотая Орда достигла во времена правления хана Узбека (1312–1342) и его сына Джанибека (1342–1357). В этот период был достроен Сарай-Берке, активизировалась торговля. В качестве государственной религии был провозглашен ислам.

В 1359-м в Орде началась очередная смута. За 20 лет на золотоордынском престоле сменилось 25 ханов. Это время в русских источниках называется «Великая замятня». Главным «смутьяном» этого времени был темник Мамай. В течение целого десятилетия он фактически правил от имени ханов-марионеток.

Мамая часто ошибочно называют ханом, однако это не так. Он не принадлежал к числу чингизидов, а потому не мог претендовать на престол. Власть Мамая стал оспаривать молодой хан Тохтамыш, поддерживаемый Тамерланом. Под властью Мамая осталась только западная часть Золотой Орды – Причерноморье, где находилась его ставка. Мамай вынужден был вступить в противостояние с окрепшей Москвой Дмитрия Донского и Тохтамышем. Он проиграл обоим, после чего бежал в Кафу (Феодосию). Там он был убит своими союзниками генуэзцами, скорее всего по заказу Тохтамыша.

За время «Великой замятни» от Золотой Орды отпали Хорезм и русские земли. Усиливала позиции Москва. Тяжелый удар по Орде нанес Тамерлан. Распад Улуса Джучи был предопределен. Золотая Орда дробилась все XV столетие. Она распалась на ряд государств: Астраханское, Казанское, Казахское, Крымское, Сибирское ханства и Ногайскую Орду.

Такова краткая история Золотой Орды, которая несколько веков была сюзереном русских княжеств.

А пока монголы достаточно практично подошли к захваченным землям. Уже в 1245 году они провели перепись населения Киева с целью обложения данью.

Постепенно восстанавливалась власть в городе, налаживалось управление.

В 1241 году в Киев из Венгрии вернулся Михаил Всеволодович Черниговский. Как пишет Глеб Ивакин в своей книге «Историческое развитие Киева XII – середины XVI веков», Михаил в очередной раз примирился с Даниилом Галицким, который подтвердил его права на Киев. Именно Даниил, как известно, был формальным хозяином Киева во время его взятия войсками Батыя.

Михаил Всеволодович поселился не в самом городе, а на острове на Днепре. Многие историки полагают, что это связано с тем, что в городе из-за разрушений негде было поселиться. Вместе с тем, вероятно, это было связано с другими причинами.

Глеб Ивакин считает, что амбициозный Михаил Всеволодович мог иметь претензии на верховенство всей Руси. Вместе с тем, «возможно, он выжидал разрешения или последующих действий со стороны ханской ставки, которая внимательно следила за политической ситуацией в стране».

Судя по всему, в первое время татаро-монголы не беспокоили завоеванные княжества.

В течение более чем десяти лет со времени нашествия монголы не совершили ни одного военного нападения на Северную Русь. Как отмечает оксфордский профессор Джон Феннел, «князья получили прекрасную возможность враждовать между собой».

Очевидно, похожая ситуация была и на юге. Что на самом деле происходило в Киеве, доподлинно неизвестно – киевская летопись долгие годы вообще не велась.

Скорее всего, в городе не было татарского гарнизона. Плано Карпини, ехавший через русские земли в Монголию с миссией от папы, видел татар в Каневе, а Даниил Галицкий на пути в Сарай встретил ордынский гарнизон в Переяславле.

Воспользовавшись ослаблением Руси, возобновила свои набеги присмиревшая было литва. Именно литовцев опасался встретить возле Киева уже упоминавшийся Плано Карпини. Литва нападала как на Волынь, подвластную Даниилу, так и на Полоцкую и Новгородскую земли, которые находились в сфере влияния владимиро-суздальских князей.

Несмотря на существование общего врага, князья не забывали о междоусобице. Хоть Михаил Всеволодович замирился с Даниилом, который уступил ему Киев, сын его Ростислав продолжил наскоки на Галичское княжество, активно привлекая к ним поляков и своих новых родственников – венгров. С 1243 года он был женат на дочери венгерского короля Анне. При этом он в некотором роде был родственником и самому Даниилу, чей сын Лев в 1247 году женился на другой венгерской принцессе – Констанце.

Тем не менее, скорее всего, Михаил Всеволодович не решался открыто провозгласить себя князем Киевским, тем более великим князем всея Руси. С этим, наверное, и было связано его поселение не в самом Киеве, а рядом с ним. Его опасения не были беспочвенны – в 1245 году его вызвали в Орду.

Как известно, первым князем, которого позвал Батый в Сарай для получения княжеского ярлыка, был Ярослав Всеволодович, занявший после гибели своего брата Юрия владимирский стол. Это произошло в 1243 году.

Как пишет профессор Феннел, за десять лет «суздальские князья совершили не менее 19 визитов к Батыю или его сыну Сартаку, а в четырех случаях были вынуждены предпринять долгое и трудное путешествие из Сарая к великому хану в Каракорум».

При этом из князей Южной Руси были призваны в Орду только двое – Михаил Всеволодович, который был там убит, и Даниил Романович Галицкий, чей визит, несмотря на пережитое унижение, завершился более чем успешно (к южным княжествам иногда причисляют Рязанское, чей князь Олег также побывал в Сарае в 1243 году).

Этот дисбаланс может быть объяснен тем фактом, что все, по крайней мере, известные киевские князья, назначенные Золотой Ордой, были из Владимиро-Суздальской земли.

Вероятно, Батый хотел, чтобы все русские земли находились под единой подконтрольной ему властью, которую он видел в лице владимирских князей. Возможно также, что он опасался более других двух деятельных князей Южной Руси – Даниила и Михаила. Последний, как известно, был в Сарае убит, и его отказ проходить языческий обряд мог быть использован лишь как повод для его устранения. Ведь Даниила не стали подвергать такому испытанию. Не исключено, что Батый получил от него гарантии не вмешиваться в общерусские дела и сосредоточиться исключительно на Галицком княжестве. Кроме того, учитывая связи Даниила Романовича в Польше, Венгрии и Литве, ордынские ханы могли контролировать ситуацию на западных рубежах своих владений.

В любом случае, ярлык на киевское княжение получил владимирский князь Ярослав Всеволодович. Он в Киев не поехал, назначив в нем править своего наместника боярина Дмитрия Ейковича. Возможно, что это тот самый воевода Дмитр, который по поручению Даниила защищал Киев от татаро-монголов, однако никаких фактов, подтверждающих это, нет.

Глеб Ивакин убежден, что Батый сознательно назначил Ярослава киевским князем.

«Вероятно, ордынская дипломатия пыталась столкнуть интересы разных группировок русских князей. И, опасаясь на этот конкретный момент более энергичной оппозиции Даниила Галицкого и Михаила Всеволодовича, Батый поддержал общерусские претензии владимирского князя. Назначая на киевский стол князей, которые, наперед известно, в Киев не приедут, хан таким образом оставлял столичный город без авторитетного политического руководства», – пишет он в своей книге «Историческое развитие Киева XII – середины XVI веков».

Глава седьмая
АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ, КНЯЗЬ КИЕВСКИЙ

Ярослав прожил после татаро-монгольского нашествия еще восемь лет. В 1246 году он повторно был вызван Батыем в Золотую Орду, откуда переправлен в Каракорум. Здесь, в монгольской столице, решались те вопросы, которые не могли урегулировать в Сарае. Остается только удивляться информированности монгольских ханов, которые были в курсе событий, происходивших в тысячах километров от их столицы.

По одной из версий, Ярослав умер на обратном пути. Это вполне возможно, так как большая часть его свиты также погибла по дороге в Каракорум и обратно. Вместе с тем, Плано Карпини утверждал, что русский князь был отравлен вдовой великого хана Угедея – матерью нового правителя Монголии Гуюка. Это тоже вполне вероятная версия, так как у монголов могли найтись веские основания убрать Ярослава, и эта версия даже выглядит более правдоподобной, поскольку летописец мог умолчать о реальной причине смерти князя, чтобы не «обидеть» татар.

Последние годы жизни Ярослава Всеволодовича совпали по времени с периодом взлета его сына Александра. В это время его основные усилия были направлены на защиту северо-западных рубежей.

В первой половине XIII столетия немецкие рыцари активно осваивали Прибалтику. Литовские племена, которые и раньше совершали набеги на русские земли, активизировали нападения на Смоленск, Полоцк и Новгород, а также Волынь.

Александр Ярославич пытался противостоять литовской экспансии. Он женился на дочери полоцкого князя Брячислава Александре и поддерживал тесные связи с семьей своей жены. Но ему все же не удалось отстоять Полоцкое княжество, которое первым из древнерусских земель было поглощено нарождающимся литовским государством во главе с Миндовгом.

Тем не менее, успехом Александра можно считать то, что литовцы прекратили набеги на Новгород и Псков.

Противостояние Литве и тонкая игра с Золотой Ордой были гораздо более значимыми делами Александра, чем прославившие его Невская битва и Ледовое побоище.

Примечательно, что о Невской битве ничего не говорится в шведских источниках, также о ней неизвестно из Лаврентьевской летописи, писавшейся в Суздальской земле. Единственный источник, сообщающий об этом событии, – Новгородская летопись.

Ледовое побоище было более серьезным сражением, однако и его значение в русской истории, скорее всего, преувеличено. В то время общая численность Ливонского ордена могла составлять порядка сотни рыцарей. Основную массу войска, принявшего участие в битве на Чудском озере, составляла чудь, то есть, по-современному, эстонцы.

Ливонская хроника сообщает, что во время Ледового побоища погибли 20 рыцарей, еще шесть были взяты в плен. Даже если эти данные преуменьшены, в любом случае, нельзя говорить о том, что рыцари сотнями проваливались под тонкий апрельский лед во время сражения на озере.

Непростыми были отношения Александра с татарами. После смерти его отца Ярослава великокняжеский стол во Владимире занял, согласно старшинству, его брат Святослав Всеволодович, однако уже через год его изгнал племянник – младший брат Александра Андрей. Александр не мог смириться с этим, и потому все трое отправились в Сарай искать правды.

О судьбе Святослава больше практически ничего не известно, а Александр с Андреем отправились в Каракорум, так как, наверное, Батый не мог (или не хотел) решать спор братьев.

Зимой 1249 года Андрей и Александр вернулись из Монголии на Русь. Первый получил ярлык на княжение во Владимире, второй – «Кыев и всю Руськую землю», то есть Южную Русь, возможно без Галицкого княжества, права на которое незадолго до этого подтвердил в Орде Даниил.

Чем был определен такой выбор вдовы хана Гуюка, сказать трудно. Снова здесь можно только высказывать версии.

По одной из них, регентша Огюль-Гамиш не хотела усиления Батыя, к которому относилась враждебно, и, поскольку считала Александра близким к хану Золотой Орды, решила отдать великое княжение его брату Андрею.

По другой версии, монголы просто подтвердили волю Ярослава, который якобы завещал Александру Киев.

«Что же могло заставить Ярослава завещать старшему Александру Киев, а младшему Андрею – Владимир? Быть может, особенная любовь к Андрею, который оставался всегда при нем; быть может, также, что Ярослав, желая удержать и Южную Русь в своем роде, отдал Киев Александру, как более способному держать его», – рассуждает по этому поводу С. М. Соловьев.

По возвращении на Русь Александр пошел не в Киев, а в Новгород. По некоторым известиям, он все же собирался идти в Киев, но был удержан новгородцами, которые предостерегли его от опасности от татар на юге.

После этого события развивались следующим образом. Александр, так и не смирившийся с тем, что ему не достался Владимир, снова поехал в Орду – было это в 1252 году. Практически сразу и, главное, одновременно оттуда были высланы две карательные экспедиции, одна – под руководством Неврюя против Андрея, другая – под руководством Куремсы против Даниила Галицкого. В последнее время двое князей сблизились и даже породнились – Андрей женился на дочери Даниила.

Даниил без особого труда отбил атаку Куремсы, а Андрей был разбит и бежал за границу. На владимирский стол сел Александр.

Доказательств того, что именно Александр инициировал военную операцию против собственного брата и его тестя, нет, однако такой вывод напрашивается сам собой.

Лев Гумилев, например, утверждал, что между 1249-м и 1252 годами – то есть в описываемый период – на Руси произошло вооруженное восстание, подавленное татаро-монголами при молчаливом попустительстве Александра.

Вместе с тем, вполне возможно, что это было лишь стечением обстоятельств.

Тем не менее, фактом остается то, что после поражения Андрея Александр утвердился на великокняжеском столе во Владимире. Формально он оставался и князем Киевским, однако о каких-либо его контактах с южной столицей нам не известно.

Александр еще несколько раз ездил в Сарай, последний – в год восстания 1262 года. Очевидно, пишет Дж. Феннел, хан вызвал его для того, чтобы Александр объяснил свою неспособность держать в повиновении Русь.

Александр пробыл в Сарае до начала 1263 года. Там он заболел и на обратном пути в Русь умер. Ни в одном из источников не говорится о возможном отравлении в Орде.

Несмотря на спорное поведение Александра в отношении татаро-монголов, нужно констатировать, что в период его пребывания на великокняжеском столе в течение десяти лет ничего не известно о набегах ордынцев на русские (имеются в виду северные) земли. Восстание 1262 года также осталось почти безнаказанным. Однако была ли это заслуга Александра Невского, или на то была другая причина, история об этом умалчивает.

Наследовавший Александру Невскому на владимирском столе его брат Ярослав также считался князем киевским, однако, по мнению ряда исследователей, это недостоверная информация. В любом случае, Ярослав, как и его предшественники, занимался исключительно делами Северной Руси, а вопросами юга не интересовался.

Он умер в 1271 году (или в 1272-м). С этого времени до первой половины XIV века практически ничего не известно о князьях в Киеве.

Как пишет Дж. Феннел, «по всей видимости, большая часть юга Руси находилась под строгим контролем татар, и для нее была характерна сильная раздробленность территории».

Как известно, в Киеве летописание надолго заглохло, а летописцы Северной Руси утратили какой-либо интерес к югу.

В 1260 году татары военачальника Бурундая разгромили Галицко-Волынское княжество, и оно стало, по сути, таким же вассалом Золотой Орды, как и Суздальская земля. Несмотря на некоторую формальную независимость, галицкие князья обязаны были теперь подтверждать свое право на стол.

При том, что у нас мало информации о княжеской власти в Киеве, что, вероятно, связано с ее формальным характером или вообще отсутствием, в избытке – данные о власти духовной.

Уже было сказано, что главные храмы Киева, за исключением Десятинной церкви, хоть и были, вероятно, повреждены, но продолжали действовать. Несмотря на политическую и социальную деградацию края, никто не ставил под сомнение духовное первенство старой столицы даже в условиях порабощения.

В 1250 году митрополитом Киевским стал Кирилл. Бывший печатник Даниила Галицкого (канцлер), он большую часть своей жизни был сподвижником Александра Невского.

Тем не менее, Киев играл в его жизни и деятельности значительную роль. Именно здесь он провел общерусский епископский собор, на котором были утверждены так называемые «Правила Кирилла». На соборе он также поставил епископом Владимирским архимандрита Киево-Печерского монастыря Серапиона. Это снова-таки подтверждает сохранявшееся влияние Киева на духовную жизнь всей Руси.

В 1283 году по смерти Кирилла «поставлен бысть на Киевъ и на всю Русь Максимъ митрополит Гречин (грек), патреархомъ Цареградскымъ». На следующий год он также созвал в Киеве собор епископов – «в лето 6792 позвани быша епископи вси Русскиа в Киевъ къ Максиму, митрополиту Киевскому и всеа Русии».

И хотя источники ничего не говорят о присутствии светской власти в Киеве, летописи просто изобилуют сообщениями о деяниях власти религиозно-духовной. В 1274 году «новогородцы Климента послаша съ предними мужи въ Киевъ къ Кириллу митрополиту Киевскому и всеа Русии, ставитися въ епископи Новугороду», в 1288 году «преосвященный Максимъ митрополитъ Киевский и всеа Русии постави во святый Софии въ Киеве Иякова епископа Володимирю, и Суздалю и Новугороду Нижнему», в 1289 году Максим ставит Тарасия епископом Ростова, игумена Андрея «въ епископы во Тферь».

Вместе с тем, митрополит Максим был вынужден в 1300 году переехать во Владимир – «не терпя насилиа отъ татаръ въ Киеве иде изъ Киева и весь Киев розыдеся, а митрополитъ иде изъ Киева къ Брянску, а отъ Брянску иде въ Суздальскую землю и тако пришедъ съ крылосомъ и со всем житиемъ своимъ и сяде въ Володимери».

Глеб Ивакин абсолютно резонно замечает, что вряд ли причиной ухода митрополита из Киева была угроза со стороны татар, от власти которых Владимир-на-Клязьме также зависел.

Историк полагает, что перевод верховного иерарха во Владимир был связан со стремлением ордынских ханов помешать возрождению древней столицы и подорвать влияние Киева как потенциального центра антитатарских сил. Отчасти это, вероятно, верно. С другой стороны, нужно помнить, что тогда князья владимирские находились в полном подчинении у Золотой Орды, действуя беспрекословно по указанию ханов Сарая. Киев, хоть и был под полным контролем татаро-монголов, вероятно через наместников-баскаков, тем не менее, находился дальше от Орды, чем Суздальская земля.