Текст книги "Стратегия. Русский Союз"

– А будет?

– Будит, уважаимый, будит!

На земле стоят старые металлические весы еще советского производства, на них лежит синий пластиковый контейнер-поддон. А рядом… Белый лук и зира, красный и черный перец, шафран и куркума, хлопковое масло с ударением на предпоследний слог. Крупный чеснок, морковь, черная маргеланская редька… Вот барана никто заранее валить не станет: с холодильниками тут сложно. Нужно вам свежего? Сейчас завалим, какие проблемы, кованые пчаки из углеродистой «рессорки» давно точены-правлены о дно настоящей фарфоровой чашки или миски-кесе, продукции частной фабрички из Нью-Дели.

– Саид, начинай!

Сверкают кристаллы сахара-навата, небольшими белыми сугробами манят заезжего покупателя шарики высушенного творога-курта. Арбузы, мирзачульские дыни…

– Палавина сахар, палавина мед! Веришь?

– Верю…

По выходным тут продается самса с косточкой – приезжать лучше к обеду, такое едят горячим: внутри запекается целый кусок бараньей корейки. Самса просто огромная, а едят ее, укладывая на тарелку дном самсы кверху. После чего дно осторожно срезают, и получается как бы миска из пропеченного хрустящего теста, полная горячего бульона из лука, мяса и курдючного жира, в которой лежит большой кусок нежного мяса. Едят это ложкой, руками, используя отломленные кусочки теста – как по кайфу. Это праздник желудка, только за этим стоит сюда приехать.

Вот лежит на блюдах хасип – вид колбасы из сбоя с курдючным жиром и рисом. Казы – особая колбаса из конины, за дефицитом канонического сырья изготавливаемая из только что «открытых» группой Потапова степных зебр. И лепешка патыр, хлебная роскошь, «золото хлеба», как скажет Хамис через полгода.

На земле – белые тандыры разных размеров и чугунные казаны на выбор, все с клеймами Российского Мехзавода.

Словно услышав мои мысли, Демченко сказал:

– Казаны у нас заказывают, как с цепи сорвались. Все, кто вдоль трассы живет, возжелали. Хамис уже пять штук заказал, нужны огромные, дугинским работать и работать. С металлургией тут не просто слабо, ее практически нет.

Ее действительно практически нет. В степи вообще чаще холодной ковкой обходились: старый топор в пень, вместо наковаленки, и пошел молоточком помахивать, оттягивать – адский труд.

Да уж, знатный будет базар в Санта-Барбаре, по-настоящему восточный. Не сможет Хамис сделать по-другому, ему престиж дорог, таким без понтов прибыль не прибыль. И возникнут у дороги пусть и маленькие пока, но настоящие базарные развалы. Мм… Миндаль в сахарной пудре, черная кровяная колбаса, нут вареный с луком… И манты, конечно, как же я их люблю!

– Сколько всего локалок нашли? – поинтересовался Эрих, стараясь чавкать тихо.

– Тринадцать штук пока задетектили, все на карту нанесли. Тут и местные помогают, но не все, многие побаиваются, выжидают, смотрят, как мы себя поведем, – в очередной раз сглотнув, ответил Серый. – Из них восемь зданий стоит вдоль трассы, одну Потапов нашел в разграбленном поселке на юге. Кстати, историю его погрома пока не раскрыли. Уксусников уже роет, опрашивает народ, показания снимает, свидетелей ищет… Люди крепко припухли – отвыкли они от порядка и полиции, теперь умиляются до слез, что хочешь готовы рассказать. Вранья много, слухов.

Наш шериф на Пакистанке вечно работать не собирается – просто не сможет физически. Его дело службу назгулов поставить на ноги, запустить в работу «восточный полицейский департамент». Отвечать за сектор будет Ирфан Сафдар, давний знакомый Демченко, пакистанец, кадровый полицейский – теперь Главный Назгул Пакистанки.

Профессор Гольдбрейх уверен, что изначально на Дикие Земли было заброшено двадцать четыре монокластера – народы, народности и племена. Значит, столько же должно быть и базовых локалок, вот такая картина в регионе, по его представлениям. Мне кажется, что для такого великолепного утверждения не нужно быть ни профессором, ни даже евреем. Это и кошка Мурка с Дровянки предположить может.

Вот только не клеится тут что-то, многовато им будет двадцать четыре. Мы перебирали все возможные монокластеры, учтенные Смотрящими с предоставлением таковым Большого Шанса – от Афганской Зоны Племен до горных таджиков. Конечно, сейчас расклады радикально другие, чем были в момент Большого Заброса. Надежд Смотрящих они не оправдали, первым делом стали сначала осторожно подминать, а потом и смело резать слабых. Хорошо, если сейчас осталась хотя бы треть от первоначального числа обитателей. Многих подрали хищные звери, другие померли от болезней.

Большой Шанс, как я понимаю, заключался в том, чтобы найти и как можно быстрее присоседиться к селективному кластеру, влиться и нормально развиваться, добавляя в общую картину крупицы своих умений и культур. Не получилось, не сработало.

Выжившие смешанные монокластеры, которые уже через год правильно было бы называть просто общинами, без всяких там «моно», как правило, цеплялись за бревенчатые склады, ядра будущих поселков. Однако вследствие внутренних драчек часть шикарных зданий они бездарно спалили. Конечно же большинство локалок давно были опустошены и частью приспособлены под жилье, хотя теоретически пару целых вполне еще можно найти, прежде всего в предгорьях. В такие дополнительные локалки профессор не верит, считая, что все «добавки» предназначены исключительно селективкам, а вот мы верим – могут быть такие, «закинутые на Случай»: для тех, кто успеет.

– Некоторые здания местные уже начали разбирать и перетаскивать ближе к трассе, пришлось Ковтонюку график составлять. Где на такую работу и для таких сроков грузовиков набрать?

– Тот еще гемор, – посочувствовал нашим транспортникам Гоблин, так пока и не приступивший к кофепитию: все не может пузо набить.

Пусть пацан ест, он ранетый. Медики скоплены и в Шанхае, и в Дели, немного их, но имеются. Однако классическая медицина в этих анклавах испытывает жесточайшую конкуренцию – от скуки местные бабки массово подаются в целительницы, Восток к тому располагает. Вечером гуркхи поведут страдальца к какой-то местной повитухе-ворожее, что сидит на втором этаже магазинчика, на перекрестке Мейн-стрит и Зеленого переулка. Будет бабка боевой синяк эзотерикой лечить, Сомова острым глазом просвечивать, при свечах и под воскурения. Пока так, раз здесь рентгена нет.

– Если километра два-три, то еще ничего, перетащить несложно…

Хорошо, если склад изначально был установлен недалеко от дороги. Община Хамиса не исключение, и у них имеется здание бывшей локалки, не своей, правда, а чужой, заброшенной, в километре от Санта-Барбары, на склоне старого оврага – со степи не увидишь. Смотрящие, разбрасывая по Диким Землям плановые ништяки, на видном месте локалки не громоздили – все здания прятали в оврагах, редких лесных массивах, на береговых склонах рек. Теперь опустевшие бревенчатые здания придется перетаскивать в более рациональные места, а сейчас это узкая полоса вдоль магистрали. Ставить их надо в точках, где есть доступ к транспортной коммуникации и снабжению, желательно в местах пересечения Пакистанки или ее ответвлений речушками и ручьями, у редких родников, то есть возле нормальных источников питьевой воды.

И тут надо признать, что хитрый Хамис встал действительно круто, в Междуречье, – к западу от Санта-Барбары течет река с названием Заравшан, а между Сантой и Холмами – Каньонка, как прозвал ее Потапов.

Наши о чем-то говорили, расспрашивали Демченко, а я же неспешно думал о своем – значит, хорошо поел, расслабился…

Не, слушайте, ну прямо чувствуется, как с нашим появлением на Пакистанке движуха пошла! Что ж они раньше-то спали? Ну, кто спал, а кто нападал да резал соседей. Промашка, промашка.

Тут ведь как… Суммарно людей на территории мало.

Потеряшки проблему не решают, хоть и появляются из ниоткуда – а они всегда появляются, в любом случае. Разница в том, что новые люди, предназначенные селективному кластеру, забрасываются на Платформу часто и, как правило, группами. Находить таких легко – рядом падают. Монокластерам тоже достается дополнительный личный состав, но таких потеряшек, «монокластерных», чрезвычайно мало. Хорошо известные нашей группе как явление, эти случаи счетны, числительное не выходит за цифру тридцать. И это тоже стимул, пусть и неявный: присоединяйтесь, мол, смешивайтесь – дадим сородичей!

С азиатами не сработало.

Во-первых, об этом никто особо и не задумывался: попали – живем.

Во-вторых: на первом этапе все шло относительно спокойно. Локалки, по рассказам, попались богатые, соседи – спокойные и добрые («все мы в беде, земляк!»), друг другу помогали, обменивались, даже делились.

Кроме того, не сработало еще и потому, что все они отлично умеют выживать в условиях материального минимализма и максимального трайбализма. Многие важные навыки у людей из среднеазиатских монокластеров сохранились, порядок действий в целом был ясен: за спиной – родные, а все остальные – чужие. Вот земля, вот солнце, вода, вот инструмент… Так что монокластеры в Диких Землях поначалу не особо-то и унывали, люди в массе своей быстро адаптировались, тем более попав в почти привычную им природную и климатическую среду. Освоились, обжились. Вожди и не посчитали нужным куда-то идти и кого-то там искать для лучшей доли.

Потом уже, когда от недостатка ресурсов и нарастающих внутренних противоречий началась межродовая и межплеменная резня, когда на Пакистанке появились «раздражители», сразу избравшие весьма определенные способы существования, сколотились первые банды, начавшие щипать и шантажировать индусов, многие главари спохватились, да было поздно – огромное число людей они уже потеряли… Кроме того, привыкнув к власти, вожди отчаянно боялись выпустить ее из рук.

Кто-то подался к нам, кто-то сбежал от беспредела подальше в степи, – а там хищники стаями. С оружием кисло, а притока новых людей на место выбывших не было.

Короче, потеряшками их не баловали. Другое дело – изгои, ушедшие из селективок, эти всегда пожалуйста, берите. Ну и «раздражители»: сначала одна группа, а потом еще и «шанхайские» объявились – вкинули на Землю-5 и их, раз уж Святой Сакда сверх плана с нуля настоящую селективку сваял. Правда, тут компьютер Смотрящих растерялся – географически неверно оценил произошедшее. И «раздражителей» шанхайцев, которые, по идее, должны были болтаться где-то на реке, тоже поместили на Дикие Земли. Эрих выдвинул интересную версию, согласно которой возникновение «с нуля» новой селективки прогнозировалось Смотрящими, как вероятность, именно в Диких Землях, ведь у аборигенов все для того имелось!

Если же принять банальную версию Гольдбрейха о двадцати четырех монокластерах, то «дикоземельцам» можно было слепить аж две селективки!

Но склеилось не там, а здесь, на берегу вечного Ганга…

Демченко принесли заказ, и разговор стих сам собой, остались лишь редкие комментарии.

– Это не курица, камрад, это индюк.

– Ну ты, Серый, оторвал страуса… Угостишь, не?

– Мужики, надо ему помочь, дыр на ремне не хватит.

– Вы это! Бросьте! Сами-то наелись…

Эти намеки привели к тому, что Демченко начал работать руками и зубами с повышенной скоростью, однако уже через две минуты понял, что погорячился. Оторвав у огромной птицы вторую ногу, Серый предложил:

– Включайтесь, что ли. Не осилю.

Включились Вальтер с Мишкой.

А я спросил:

– Ты что-то там упоминал о первом контракте?

– Угу-м, упоминал… Лесопилка им нужна, Костя, – прочавкал Демченко без отрыва от процесса насыщения. – Деревообрабатывающий цех, как у нас в Дровянке, ну, или подобный. Жилье видели какое тут?

Мы закивали, а как же, чего ж не увидеть, милая экзотика.

– Видели вы… Не на то смотрели! Многие дома уже начали разваливаться, – доверительно сообщил нам командир, как некую высшую государственную тайну, разведанную в тяжких трудах. – Они недавно подсчитали, что если стволы распускать вручную, пильщиками, то быстрей все в прах превратится, чем хотя бы один квартал реально в перестройку уйдет… А срубы не покатят: нет поблизости строевого леса, это надо спускаться ниже по течению, городить лесосеку, буксировать плоты… Да и не в традициях у них срубы. Нужны доски, брус, рейки, дранка.

– И что? У дугинских командировка будет? – догадался Сомов.

– Думаю, да. Полный шеф-монтаж, пусконаладка, обслуживание… – На этом слове Демон потряс в воздухе пустой пивной кружкой, давая знак официантке. – Решили полностью металлическую локалку не вывозить.

– А еще что?

– А еще местных продукция наших оружейников заинтересовала. Когда Смотрящие их, как и всех прочих, окунули в режим «в день по сотке», они сильно напугались.

– Все напугались, – философски заметил я.

– Не скажи, Костя… Если у Нью-Дели численность только начинает восстанавливаться, то шанхайцы в демографии прут полным ходом, налицо стабильный прирост. А оба канала в регионе – «трехсотки», бонусов практически нет.

– А что конкретно? Просто интересно, – Вальтер потребовал уточнения.

– Ну, «Арсеналы» сто одиннадцатые – сто тринадцатые, конечно, «дерринджеры» под капсюль и тэтэшные, «Стимпанк-12». Грозятся спецзаказами под более крупный калибр, чтобы пещерника валить с одного выстрела. В общем, есть и тут неплохие перспективы. Это они еще не знают о наработках по производству ПТР Симонова и револьверной морской пушки Гочкиса под боеприпас от «сорокапятки».

«Арсеналы» сотой серии – это к бабке не ходи, такие «громобои» всем нужны. А что, приличного качества черный порох мы уже можем производить в промышленных объемах, с появлением у египтян чистой хлопковой клетчатки начались работы по созданию нитропорохов.

– Кроме того, обоим анклавам нужна отладка НПЗ, обучение техперсонала. Шанхайцы уже хотели к властям Манилы обратиться, там с нефтянкой все в порядке, но делу мешают давние легкие трения, не взлетает тема.

– А с «металличкой» почему так? Чего не вывозим-то?

Демон лениво отодвинул свою тарелку, сыто потянулся.

– Фу-х, устал… Хороша у них курочка с корочкой… А? Нет, кое-что мы вытащим, конечно. Хром там, никель, медь, алюминий, коррозионно-стойкие стали, лист катаный. Ну, вы поняли. А вот «чернухи» пока прилично оставим, посмотрим, что тут понадобится.

Стратегическая задача, объявленная Сотниковым на данном этапе развития: найти возможность высвобождения работников России и Берлина от бесконечной рутины крестьянского труда. Его поддерживают: всем понятно, что динамический тормоз в случае цивилизационного падения нашего общего Лифта должен сработать как можно раньше, зацепиться за направляющие на рисках с цифрами, где впереди 19, а не 18. А это возможно лишь в том случае, если само общество будет достаточно технологично в автономном режиме. Но как этого добиться, если все взрослые мужики постоянно заняты в полях – даже нас регулярно подпахивают!

Народу по-прежнему мало.

И хотя потери среди новых потеряшек ныне сведены к минимуму, численность анклава растет медленно. Перспективные проекты стоят на месте. К примеру, запросили руководители проекта создания маломерного парусного флота шесть мужиков – не могут выделить, неоткуда их выскрести!

Что-то могут дать Египет и Франция, но этого мало, тем более что и у них свои проекты работают, Нотр-Дам развивает ремесла, Каир – текстильное производство…

И вот здесь индусско-шанхайский регион может помочь решить проблему.

Как вариант, некоторые предлагали снизить ассортимент сельхозпродукции местного производства. Условно, перейти на потребление картохи, брюквы и топинамбура. Как я думаю, это неприемлемо. Ибо есть такая важная штука, как качество жизни. Перефразируя знаменитую поговорку, скажу так: патриотизмом и качеством жизни можно добиться гораздо большего, чем одним лишь патриотизмом. Хотя, естественно, Сотникову вместе со спецами еще предстоит продумать политику продовольственной безопасности, сохранить необходимый минимум агропрома. Но в любом случае только так у нас высвободятся остро необходимые производству и науке десятки людей, тот кадровый потенциал, который можно будет направить на осуществление перспективных проектов.

Поздний завтрак, плавно переросший в нормальный обед, закончился.

Девицы-красавицы принесли к финалу глиняные плошки с водой, подогретые влажные полотенца.

– Итак, к делу, мужики, – потер ладони Демченко. – Назад к будущему. А будущее у вас таково…

Мы напряглись.

Кончился Демон как командир группы сталкеров, это всем понятно.

Теперь он уже не командир сталкеров, хотя формального приказа по анклаву еще нет. Демченко – заместитель Сотникова по международным вопросам, глава Госдепа, так сказать. Впрочем, к этому все и шло, Главному ведь тоже нужно как-то людей себе отметать. По инерции Серега еще командует нами, но это уже край, довесок.

– Значит, так, ребята. Эриха я у вас забираю, он останется здесь, с Монголом, Юрику помогать, приглядывать за безопасностью, попутно и по сторонам поглядывать. Может, еще и разведочку какую затеем, посмотрим.

– А мы че делать будем? – полюбопытствовал Гоблин, сейчас уже готовый хоть куда.

– Вы… – Демон пристально посмотрел на него, чуть нахмурился. – Ты как вообще, Михаил? Может, в Медцентр поедешь, от греха?

– Командир, не томи природу, целый я, кости без изъяна, – отмахнулся Гоб. – Давай задачу. Ванга починит, обезболивающее дадут.

– Дадут… – эхом повторил за ним Демченко. – Знаю я, что вам дадут, лично видел последствия. Ладно, относительно вас такое распоряжение: пока остаетесь здесь, в Шанхае, с открытыми целями, не хочу пока никого будоражить – нет окончательного решения.

Заинтриговал!

– Через час втроем садитесь на «Дункан», морской пехотой. Покатаетесь по акватории, покажете выправку и стать. Цель: демонстрация флага, играем в игру «Пришел новый Мировой Жандарм». Пусть люди разнесут благую весть по берегам великих рек… Режим: патрулирование, при необходимости – досмотр, но чтобы все тактично было, политически выдержанно, без излишеств. Союзников надо нежно гладить по головке и говорить, что все будет «ор лайт, бикфордов шнур», так, Кастет?

Я кивнул, есть такая присказка.

– Чужих смотреть пристально, оперативные решения принимать по ситуации. Знакомиться, обозначаться, при необходимости легкое – я сказал, легкое! – а-та-та по булкам. Прокатитесь немного по Гангу в сторону Манилы и вверх по Рейну, недалеко. Ниже Коломийцев уже засветился. Все понятно, мужики?

Группа переглянулась, никто ничего не спросил, чего тут непонятного-то.

– Отлично. Старшим группы назначается Костя Лунев. Прости, Миша, но тут дело международное, не твое это.

– Да я нормуль, мне так только легче, без базара, – спокойно ответил Сомов.

Демченко, очевидно, опасался, что Гоблин обидится, я – нет. Мишке в принципе плевать на власть в руках. Ему свобода нужна.

– Костя, все правильно там сделай…

А вот мне интересно.

Не могу про себя сказать, что назначение мне не польстило.

– Ну что, давайте расплачиваться?

– Девочки! – трубно заорал Мишка.

Зря он, тут и так все разваливается, если Демона послушать…

Возле берегового щита с надписью «Shanghai-city» стоят флагштоки.

На одном из них под слабым ветром еле шевелился и наш флаг, доходчиво объясняя непонятливым: в анклаве стоит группировка русских. Отсюда начинаются длинные ряды частных лодочных пристаней. Лодок в Шанхае больше, чем просто много, где их только набрали… Моторки на Ганге и Рейне – все еще редкость, хотя их количество постоянно увеличивается. В основном тут стоят небольшие деревянные парусные лодчонки всех мастей, хотя попадаются и экземпляры покрупней, музей маломерного флота можно делать! Чаще всего встречаются джонки и сампаны. Лодки подороже привязаны к причалам толстыми цепями. Отдельно расположен «лакшери»-участок, там трезоркой ходит охрана – как правило, это худые босоногие мальчишки со свистками.

«Дункан» ждал нас на причале для крупных судов – есть и такой, где, кроме него, была пришвартована низкая и плоская местная посудина с названием «Меконг». Боевой корабль ВМФ России смотрелся по соседству с аборигеном как атомный крейсер «Петр Великий» рядом с речным прогулочным пароходиком.

Внешний вид Коломийцева вряд ли мог кого-то обмануть, хотя кэп, как всегда, одет был с иголочки, а одеколоном «Шипр» полит щедро. Все говорило о том, что Владимир Викторович вчера плотно общался с новым знакомым, капитаном и владельцем «Меконга» Мустафой.

Коллегу он охарактеризовал коротко и универсально:

– Тот еще волосан.

Непросто пришлось Дяде Вове. Лао сразу постарались забрать к себе на постой всех русских – ведь Федя Потапов до сих пор числится членом лаосской общины. Мы раскрепощались с гуркхами, Потапов после объятий быстро смылся, отдуваться пришлось экипажу «Дункана», на них и пал основной удар лаосского гостеприимства…

Мы оперативно погрузились и отчалили: на водах быстро в себя приходишь. Поехали, покатаемся, потолкаемся.

Пока шкипер пересекал Т-образный речной перекресток и выруливал на стремнину Ганга, я от нечего делать снял с книжной полки кают-компании первую попавшуюся книгу. Ого! Чувствуется, Коломийцев к плаванию готовился.

Это был Александр Грин, «Корабли в Лиссе». Взяв маленькую книгу, я вышел на палубу, встал под ветер, так, чтобы видеть исчезающий вдали Шанхай, и наугад прочитал несколько абзацев:

«Нет более бестолкового и чудесного порта, чем Лисс, кроме, разумеется, Зурбагана. Интернациональный, разноязычный город определенно напоминает бродягу, решившего, наконец, погрузиться в болото оседлости. Дома рассажены как попало среди неясных намеков на улицы, но улиц, в прямом смысле слова, не могло быть в Лиссе…

Все это завалено сплошной густой тропической зеленью, в веерообразной тени которой блестят детские, пламенные глаза женщин. Желтый камень, синяя тень, живописные трещины старых стен: где-нибудь на бугрообразном дворе – огромная лодка, чинимая босоногим, трубку покуривающим нелюдимом; пение вдали и его эхо в овраге; рынок на сваях, под тентами и огромными зонтиками; блеск оружия, яркое платье, аромат цветов и зелени, рождающий глухую тоску, как во сне – о влюбленности и свиданиях…

Гавань – грязная, как молодой трубочист; свитки парусов, их сон и крылатое утро, зеленая вода, скалы, даль океана; ночью – магнетический пожар звезд, лодки со смеющимися голосами – вот Лисс.

Население Лисса состоит из авантюристов, контрабандистов и моряков; женщины делятся на ангелов и мегер, ангелы, разумеется, молоды, опаляюще красивы и нежны, а мегеры – стары…»

Подошли Вальтер с Сомовым, заинтересованно замерли рядом.

– Что читаешь?

Я показал обложку, потом отдал томик Вальтеру, немец посмотрел, виновато пожал плечами: с чтением на русском у него пока плоховато. Кох еще раз попробовал и передал книгу Гоблину. Тот внедрился в указанный абзац, почесал затылок, задумчиво посмотрел в сторону Шанхая и сказал:

– А вот про кол Грин ничего не написал бы.

– Какой такой кол? – не понял я.

– Не помнишь, что ли? Здоровенное такое дреколье, на него шанхайцы реально речных пиратов сажают. Ну! Мы еще все шмальнуть по нему порывались, да Субедар воспротивился, сказал, что Святой Сакда плохо сморщится.

Точно, точно, было за стрельбищем такое… лобное место!

И – да, Александр Грин вряд ли живописал бы нечто подобное в Лиссе… Впрочем, в моем представлении Новый Шанхай не показался оттого менее экзотичным и заманчивым. Он и без Грина хорош, даже с суперколом на задворках.

Для работы с населением Мустафа отрядил нам подручного, своего младшего матроса Ахметку, крепенького, не по годам опытного многоязычного парнишку, отлично знающего реку и все текущие расклады на ней: дислокацию и иерархию общин и артелей, деревень, микропоселений в два домика и заимок, или как у них тут это называется.

Поэтому работалось просто: «Дункан» осторожно подходил к берегу в указанных гидом местах, куда уже сбегалось все имеющееся население, навстречу отважно выходил староста, вожак артели или глава семьи. Остальные жались за его спиной, опасливо поглядывая на башню бакового ДШК и Гоблина, стоящего у лееров, а я дежурно вопрошал, примерно в таком вот ключе:

– Поздорову ли живете, пролетарии? Привет вам пламенный от пролетариев Русского Союза! Как река и рыба? Не забижает ли вас кто, не учиняет ли злостное непотребство на водах? А то ить… только скажите да пальцем укажите, па-арвем всех люто, как мойву! Кстати, так и передайте лицам заинтересованным.

Глядя на Ахметку-переводчика, люди понимали суть, а рассматривая оснащение фрегата ВМФ, понимали ее еще лучше. Как правило, вопросов не возникало, но некоторые из аборигенов были более любопытны. Тогда мы сходили на берег расширенным составом, допускали на палубу местных вождей и авторитетов, объясняли и показывали, кратко вещали о перспективах. По-моему, уже через два часа рейдовую операцию можно было завершать – слухи о появлении русского флота разлетятся по всем ближним и дальним землям. Но план есть план, и мы шли дальше.

Через три часа я уже знал местную жизнь достаточно неплохо, а через четыре вообще стал экспертом. Думаете, что у японцев и средиземноморцев рыбная кухня? Ни фига, вот здесь в разливах Ганга она действительно рыбная, рыбней некуда. Кроме рыбы в меню обитателей деревень встречается курица, а вот мяса практически не едят, как и не промышляют охотой. Притом что водоплавающей и прочей птицы много, от черных уточек до фламинго. Охотничьи общины – их очень немного – стоят в других местах.

Когда мы неспешно возвращались по Гангу к слиянию рек, многие рыбацкие лодки начали подходить уже сами – сработал местный «телеграф», нас явно опознали и определили как людей дружественных. Суденышки ловко скользили рядом, порой шли борт о борт, порой даже обгоняли – просто загляденье, как они тут с парусами работают! Люди смеялись, махали руками, что-то кричали, спрашивали, Ахметка переводил все, что мы орали в ответ.

Картина изменилась, когда «Дункан» вышел в Рейн, поднявшись выше Шанхая.

Вскоре перестали попадаться деревни по берегам, всего пару раз мы увидели силуэты одиноких изб среди деревьев, да и лодок на реке стало меньше. А вода чистая, прозрачная, с борта можно пить.

– Люди боятся… Здесь уже не совсем шанхайские земли. Швейцарские речные патрули все чаще и чаще появляются в этих местах, – пояснил Ахметка, с неохотой отрываясь от бинокля «Юкон-Эксперт», который ему подарил шкипер. Сам никогда такого не добудет, а дед перед рейсом подарков набрал на все случаи жизни.

– Ну так не стреляют же.

– Кто же будет сидеть и ждать стрельбы, господин Кастет?

– И то верно.

Мы стояли в ходовой рубке и смотрели на красивые, но практически пустынные берега.

– Дядь Вова, а в нижнем течении как?

Коломийцев оторвался от эхолота:

– Неподалеку от Шанхая поселений хватает. А вот в районе устья – только артельные лагеря можно встретить, балаганы. Ну и Табор, а как же, поселок речных цыган, он там центровой.

– Как он вас встретил, кстати?

– Как космонавтов, – улыбнулся Владимир Викторович. – Все солидно. Подошли мы осторожно, встали, где подсказали. Ну, первым делом я им по громкой приветствие выкрикнул, что Сашка написал на родном языке.

– Обрадовались?

– Что ты… Не то слово. Староста вышел, седой как лунь, бородища…

– Тот еще волосан? – подзавел деда Гоблин.

– Брысь, пионер! Дразниться он будет… Волосан… Нормальный такой местный цыганский барон, весь в партаках, что уральская синева! Муни его зовут, а если полностью, – шкипер глянул на листок бумаги, прилепленный скотчем рядом с барометром. – Му-ни-руд-за-ман! Ручкались мы там несколько долго и сложно, у них же все на ритуалах и регламентах замешано, для местного человека они начинаются сразу после рождения. Вот… Тот выйдет, этот подойдет… А деткам сразу можно, эти гурьбой налетают. Пообщались, я бумагу от Сотникова вручил с предложениями и схемой работы. Речушка рядом чистая, пополнил запас пресной, дичи свежей подкинули, хлебца. Я подарки выгрузил.

– И что там было? Бусы с зеркалами? – хмыкнул скучающий Сомов.

– Мишка, ты точно дождешься, – зловеще пообещал капитан. – Какие бусы! Турбину погружную им отвалили, четыре «беретты» гладкие, пять наганов, рацию хорошую для средних дистанций. И сапоги.

– При чем тут сапоги?

– А легенда в тех краях на реке такая есть, вьетнамцы распространили. Про крутые русские сапоги, – терпеливо пояснил Дядя Вова. – На Ганге люди живут понимающие, цену хорошему знают. Это вам, оболтусам, все «маттерхорны», прости господи, подавай… Вечного не цените, правды не ищете. Наследия не помните.

Справа медленно проплывали черно-коричневые скалистые берега, поросшие высоким, но тощим хвойным лесом, краски не по сезону густые, насыщенные. Хорошо! Вокруг что-то такое горно-таежное, глазу более привычное, почти родное… Наверняка и боровой дичи в здешних лесах много. А местные тут не живут.

Серебристая вода Рейна покрылась легкой рябью. Гляди-ка, чертова погода опять меняется, целый день скачет, никак не устаканится. Низкие серые облака постепенно сменились кучевыми, темными, заряженными – точно, скоро опять с неба хлынет.

– Объекты прямо по курсу! – крикнул Ахметка.

С ним никакого наблюдателя выставлять не надо – вот что значит вовремя подарить мальчишке хороший бинокль.

Коломийцев машинально глянул на дисплей радара, присмотрелся к отметкам:

– Есть два катера, один побольше.

На длинном прямом участке реки впереди показались две белые точки – это буруны за кормой, хорошо идут, ходко, чуть ли не на реданах.

– К бою, никак, – спокойно, даже как-то скучающе сказал Дядя Вова, аккуратно повесил китель на крючок и начал натягивать небольшой черный бронежилет, подавая нам и пример и команду одновременно.

Потом шкипер взял в руки микрофон переговорного устройства:

– Клим, у нас контакт, возможны боевые варианты. Гоша, у тебя там? Давай гони его шустренько к кормовому пулемету. Все нормально в машине?

– Так точно, как часы, – ответил динамик голосом моториста.

– Ну вот и ладушки. Вальтер, становись к ДШК, что ли… Каску!

Нас тоже заметили – ну еще бы!

Встречные катера в стороны расходиться не стали: вперед выскочил среднего типоразмера «Зодиак», набирая скорость, помчался к нам. Второй был пластиковый, насколько я мог разглядеть – самодельный, большой, типа наших легендарных ЛС, работы Ленинградской судоверфи. Надо же, водомет, это круто!

На флагштоке полощется маленький флажок с крестом.

– Швейцарцы! – опять заорал Ахметка с ненужным пиететом.

– Ну а кто еще, – вздохнул дед. – Начинаем, братцы.

Тут же оглушительно взвыла боевым сигналом сирена, мне все время представляется, что дед, воспользовавшись услугами пьяного мичмана, спер ее темной душной ночью с какой-то списанной подводной лодки, – под Мурманском такой акустический ужас слышал: это же просто паническая атака, даже перчик сжимается от столь страшного завывания.