Текст книги "Стратегия. Экспансия"

А зверя здесь богато. Места для людей новые, дикие, большая часть зверушек человека, похоже, вообще никогда не видела. Так что первые дни братва зачищала местность, в четыре бензопилы отодвигала от периметра лес. Дров сложили преобильно. На них и сжигали остатки стаи – воняло на всю округу.

Сейчас ситуация успокоилась, реально мешают лишь «птички».

Слушайте, это же просто рок-опера была, когда их «технично» гасить надумали!

Притащили на «Густаве» вторую нашу пушку-сорокапятку. Она сейчас на тележке с дутиками, транспортировать просто и удобно – загнали по аппарели на борт, и сюда. Здесь пушку Гоблин с орлами-погранцами зацепил квадром и медленно втянул по широкой просеке наверх.

Напротив дороги к Промзоне организовали артпозицию. Артиллерист приехал из замка – хоть Мишка и просился «пульнуть», но ему не доверили. Меня не было: мы с Монголом ушли севернее – знакомились с местностью.

В общем, поставили они орудие, застопорили, нацелили на вершины.

Позже Гоблин так рассказывал:

– Барахло, а не идея… Как с рубанком – одна имитация деятельности: куча стружки и хрень на выходе. Ну прицелились… Я фотик вытащил, бинокль. Этот снайпер давай бабахать – а там три километра минимум до вершины. На пятый снаряд пацан положил разрыв более-менее в район гнезда. И че? Не, если, канешна, фугасом долбать веским, самое оно будет. А этими «огурцами» попадать нужно точно в няшечку – полный прогон. Осколков мало, грохоту тоже, на страх не продавишь. Кондор взлетел, ничего не понял: камень со скалы свалился? Гром с молнией? Даже на небо посмотрел! Оглядывается кругом, но мы ему побоку, не увязывает. Птица – и та понимает, что дальность запредельна! Двенадцать штук втупую сожгли! Не в уровень снаряд, таким «птичку» из хаты не выломить, бесперспективняк.

Как-то удивительно легко и гладко выпалив последнее слово, Гоблин ошарашенно задумался и молвил:

– Кастет, пожалуй, я только что узнал самую короткую скороговорку.

– Какую? – не сразу въехал я.

– А ты повтори.

– Что повторить?

– Бес-пер-спек-тив-няк, – на этот раз раздельно и медленно произнес Сомов.

– Бесперпертиквняк, – послушно выдал я.

На том, собственно, артборьба с кондорами, как и рассказ Гоблина о ней, закончились.

Еще в первые дни освоения Промзоны на южной стороне площадки на заросшей к чертям собачьим полянке обнаружилась кустарная АЗС – две снятые с машин автобочки на бетонных ложементах. Одна под соляру, другая под бензин. В «солярочной» плескалось! Однако все мы просветлены знанием, что моторное топливо со временем портится, правда, практически никто, в силу благости жития, с таковым феноменом не сталкивался. И рискнули, рассудив, что, если старую разбавить новой, да залить это в Т-100… Ничего, поехал первенец – так и спалили остатки!

Все шло своим чередом.

Но тут приехал Ковтонюк.

Сразу положив жадный взор – глаза белоруса уже сказали «Спасибо!» – на один из тракторов, главный инженер все вокруг осмотрел и отметил, что пожарная безопасность объекта отсутствует как класс мероприятий в принципе. И пошел недовольный малочисленный народ зарождающегося поселка организовывать противопожарные пространства, вновь зашумел двигатель «сотки», затрещали бензопилы. После еще одной вырубки площадь Промзоны существенно расширилась.

Сомов досидеть с нами до конца неспешной трапезы не успел. И не доел соответственно: время поджимает.

– Все, братва, погнал я на пост, мне еще на плац к «зеленым», в развод на лесоповал.

– Подожди, куда гонишь, давай хоть шашлычка тебе завернем.

Страшное нарушение – летеха выпью орать будет, если Гоблина за шамкой застукает, но сталкерам многое прощается, в том числе и подобное разгильдяйство. Главное ведь в другом: мы давно уже практически никогда не прокалываемся – чуйка развитая, жизнь заставила.

– Только немного вали, так, на перекус не глядя, шоб за зуб вкинуть…

На вышке есть стереотруба, но Гоблин взял и свой комплект оптики. Накинул на плечо «тигра», под мышку плащ-палатку – и пошел к заставе.

Через два часа я его сменю, уже в темноте, на вышке: ночью развода для сталкеров не будет. По традиции, когда мы здесь, всегда помогаем ребятам – дежурим, даем им часы: пусть перезагрузятся.

А вот Юрец на вышку не полезет: не его дело. Он вскоре тоже свалил – отправился лазить по зоне, знакомиться с деталями: парнем овладела жажда поиска Тайного. Это я прокололся, сбил хлопца на тревожное. Мне Жека рассказал, жестянщик тутошний, как они с дружком в лес на юг ходили да наткнулись там на что-то непонятное. Хорошо, инструкции для таких случаев все «удаленники» периодически читают-расписываются, так что они сразу назад сдали. Ну а я как-то на посиделках Вотякову рассказал. Он у нас теперь Познаватель Скрытого. Юрку в последнее время понесло – стал клепать мутные и вполне неплохие рассказы, статьи. Не Демченко ли сбил его на журналистское?

Вот он и напросился, заболел темой. Собственно, «зацеп» этого места есть у нас в плане предстоящего рейда. Завтра выходим, с утра. Хорошо бы, конечно, группе верхом на «кеттенкрадах» туда рвануть, но есть большое подозрение, что предстоящего маршрута с ходу на технике не пройти, горки помешают – ведь дорога к морю пока неведома.

Убрав со стола, я немного повалялся на топчане. Что-то долго Юрка отсутствует.

В домино, что ли, с Кабановым срезался?

Мне стало скучно, и я вышел на улицу, тяжело присел возле открытой двери – уж я-то успел пузо жареным набить, на мясо теперь сутки смотреть не смогу.

Вокруг быстро темнело: скоро тут тьма-тьмущая будет. На этой широте ночи в августе кромешные, особенно если небо затянуто.

Главное здание выглядит мрачно.

Вроде и обжили, шумы пошли, запахи. Стекла поблескивают. И все равно…

Откатные ворота ангара так пока и не облагородили, хоть по направляющей они уже катаются без скрипа и стуков, моторедукторы почистили и покрасили оранжевым. На внешней фронтальной стене здания в дальнем конце над железной галереей светится желтоватым светом окно «кумовской», как обозвал комнату начальства Гоблин. Павел Матвеевич там чет пишет – заявки составляет, скорее всего.

Загорелся и провернулся пучком света прожектор на вышке – это Мишка штатно проверяет прибор, – а затем вспыхнули еще два светодиодных фонаря – на территории. Но скоро всю эту иллюминацию выключат, заглохнет ДЭС, останется лишь слабенький дежурный свет над воротами ангара, запертыми центральными воротами возле диспетчерской и над нашим «гаражным кооперативом».

Три тусклые лампочки в жутковатой бесконечной ночи лесных предгорий.

В ночное время примыкающие к ангару боксы и сварочный цех очень быстро пустеют, вся механослужба собирается в подсобках главного здания – там механики и живут. Мужики вообще не понимают, как мы живем на отшибе. Есть такое дело, жутковато тут.

Кстати.

Я встал, обогнул гараж с квадром внутри и пошел к воротам восточной стены главного периметра, закрыл калитку на замок, номинально отрезав Промзону от темного окружающего леса, посмотрел на заставу. Там тоже свет в окнах, мужики ужинают – у них он поздний.

Во, теперь поспокойней.

Ведь тут вполне уютно, казалось бы, сиди да наслаждайся первозданной тишиной нетронутого мира. Но что-то постоянно мешает, не дает расслабиться, и не только мне: ночью все обитатели Промзоны напряжены. Не могу вот вспомнить: так же было в самые первые дни нашего пребывания в замке? Наверное, что-то похожее мы и тогда ощущали.

Где Юрка-то!

Пш-шш…

– «Эфир», ответь «Кастету».

– «Эфир» на связи!

– Юра, ты где там застрял?

– Выхожу уже, мы тут с мужиками разговаривали кое о чем.

Понятно: пытал слесарей насчет Тайных Дел и Темных Сил.

– Давай, выходи. Фонарь включи заранее.

– Понял, «Кастет», выхожу.

На уже плохо различимом фоне ворот мелькнул просвет фонарика, калитка открылась и сразу захлопнулось, дежурный ангара запер ее на щеколду. Традиция коллективной самоохраны распространяется и на них: всю ночь внутренний дежурный выходит на галерею, помогает часовому на вышке – взаимоконтроль.

Темная фигурка на секунду замерла, помотала фонариком перед собой и быстро потрусила в мою сторону.

Пш-шш…

– «Гоблин» в канале. Вижу-вижу. Аж пятки сверкают.

– Да ну вас, мужики. – Юрка задыхается на бегу, но по рации отвечает, настоящий радист. – Че нагнетаете!

А тут не надо нагнетать. Оно само нагнетается, да еще как. Вся Промзона до сих пор буквально пропитана страшноватым духом постапокалипсиса, вынужденной безжизненностью. Это въелось во все материальное, прилипло, кажется, намертво, на века. И тут вся работа лежит на наших мирных работягах. Именно они, вольно или невольно, каждый день отдают Промзоне частички своей жизненной энергии, постоянно и постепенно, вновь и вновь напитывая жизнью эти мертвые стены и крыши, заборы и вышки. Работали бы здесь одновременно человек двадцать… Да кто их даст-то?

Мы имеем что имеем – облупившиеся стены, по которым поднимается дикий плющ, так и не выкошенная территория предприятия, захваченная сорняками; там покосилось, там отвалилось, здесь обвалилось. Даже мертвые мусорные контейнеры люди еще не успели набить нормальным человеческим мусором. Старые вязы нависают над забором, рваный асфальт двора, щупальца зелени на нем…

Природа как бы говорит: «Бросили объект? Ладно, теперь я его заберу. А вы сюда не ходите, не надо».

Нагнетаем…

Нам ли не знать темы? Скажет сейчас Демченко, отдаст срочный приказ – и пойдем мы с Гоблином в ночи куда надо и за чем нужно. Все тут останутся, а мы двинем. Даже погранцы ночью не патрулируют и секретов не выставляют. А мы двинем: не было, что ли, такого? И не для себя стараемся: у нас артефактов для продажи Сидоровичу нет. Так что вам надо просто работать над собой – учитесь любить сталкеров, таких, какие мы есть, как бы чертовски трудно это вам ни далось.

– Привет! – зачем-то сказал Вотяков, подбегая ко мне.

О, глаза какие! Чувствует. Чего там, все чувствуют…

Пока Юрка искал что-то, ковыряясь в своих вещах, я проверил и изготовил наш пулемет. Подстегнул к ПКМ «сотку», поставил машинку у двери.

Пш-шш…

– «Гоблин» – «Кастету».

– Здесь я, Костя.

– Как там?

– Да темно тут, как сказал проктолог, заполучив зусула.

– А в «тепловик» че?

– Чисто по периметру. А по просеке волки прошли. Прикинь, аж оттуда услышали, как калитка хлопнула!

– Они могут. Ладно, давай, скоро поменяю.

– Давай.

Волки ходят, значит, обезьян поблизости нет. Удалые приматы местных волков боятся как огня, хотя уровни обитания вроде разные… Клыкастая стая загоняет обезьян жестко, вцепляется мертво и гонит их по деревьям, пока не окружит где-нибудь. И тогда начинает давить на психику, пока наиболее эмоциональные не начнут от страха валиться с веток. Умные тут волки, очень умные.

Здесь вообще дурачки не выживают.

– Слышь, Костя, я вот что думаю…

Созрел парень: наслушался вечерних разговоров в подсобке. Новые и новые легенды рождаются у нас постоянно, это живой и непрерывный процесс. Новые поколения рождают новые былины, порой бережно модифицируя или прямо возрождая старое.

– Давай, вали открыто.

– Это все-таки остатки с матрицы старой платформы.

– О как. С чего вывод сделал – с «мурки» найденной? Так это не факт, оружие запросто мог кто-то из персонала спрятать – например в деревню вечером собирался. Или на дачу, если в пятницу вечером. Я и сам так…

– Да не, не поэтому, – заторопился Юрка. – Другая причина.

– Так колись, че тянешь!

– Мужики говорят, что колья тут стояли, – сказал он шепотом.

– Какие колья, где? – не понял я.

Радист настороженно оглянулся. И это я нагнетаю?

– Возле периметра, снаружи. Их заметили, когда ограду поднимали, и то не сразу: там же заросло все.

– Так, давай-ка отсель подробней. Конкретно – где?

– Да вот с этой стороны. – Он показал рукой мне за спину, в сторону недавно закрытой мной калитки.

– Пошли, – сказал я и пошел к ограждению. – Точнее, где?

– Как я понял, почти у угла, ближе к лесу. Их срубили или сломали, не знаю, давно еще, но два остались торчать в земле. Острые, наклоненные наружу.

Не врет ведь. И мужики вряд ли врут, не будут они ссориться со сталкерами: не то место и не та ситуация.

Меня замкнуло. Нужно самому посмотреть, и прямо сейчас, ночью. По мне – так лучшая тактика. Лучше сразу прояснить тему, убедиться в том или другом, понять, с чем имеешь дело и что нужно предпринять немедленно. Или не нужно. Кстати, это «звериный» подход – те тоже не будут ждать, сразу пробивают на нехорошее.

– Пошли за стволами.

– Что, выходить будем? Прямо сейчас, ночью? – выдохнул радист.

– А чего тянуть, – подтвердил я. – Ты же сам говорил про «нагнетание». Вот и сбросим из ресивера лишнее давление, на хрен оно нам нужно.

Я взял свой АКМ со «стимпанком» под стволом – понравилась схема, только теперь у меня на испытаниях уже 12-й калибр «подствольника», как и завещали Смотрящие. А у Вотякова свое чудо – не удержался, купил у Милки. И правильно сделал: он не женат, деньги у парня водятся – чего не взять, если душа попросила? Черное чудовище «страйкер» с огромным барабаном на двенадцать патронов 12-го же калибра смотрится более чем сурово. Мало того, еще и ствол 12 дюймов, ну просто излюбленное оружие Хозяев! Патронов в магазине чуть поменьше, чем в коротких «кельтах» пограничников, но зато практическая скорострельность машинки высокая, что, пожалуй, самое главное в чащобе. В изделии применен пружинный механизм поворота барабана, его заводить нужно. Есть модель, в которой пружинный механизм вращения барабана заменен на ручной, приводимый в действие качающейся вправо-влево передней рукояткой под стволом. Но там скорострельность меньше. В общем, кому что нужно.

– Ты, надеюсь, уже запомнил, что пустых окон в барабане быть не должно? – формальности ради ворчливо поинтересовался я.

– Да помню, помню… Пошли уже.

Тренировался пацан: у этой «дуры» процесс перезарядки непрост и небыстр.

– Подожди. Фонарь-то не забыл? – добавил я менторства и, не дожидаясь реакции ученика, включил рацию.

Пш-шш…

– «Гоблин» – «Кастету».

– В канале. Че там? Вроде рано еще.

Я посмотрел на светящийся циферблат «таг хауера» – точно, еще целых двадцать минут до смены.

– Миша, мы с Юрой за периметр выходим.

– О! Какая надобность?

– Новая информация, требуется проверка.

– Куда пойдете?

– Да на два шага, вдоль проволоки, к южному углу периметра. На гарнитурах.

– Понял, держу. Осмотрюсь, сообщу. Ждите.

Я тоже поднял к глазам трубу «тепловика»: вроде никого.

Пш-шш…

– «Кастету», чисто вокруг. Как принял?

– Принял, выходим.

Пока я ковырялся в навесном замке, Гоблин на вышке включил прожектор. Направил грамотно – не на нас, а перед нами. Закрываем… пошли. Натренированный радист исправно держит левую сторону.

– Где-то тут вроде.

Блин, ну и темень. Ну теперь все нормально будет, Мишка прикрывает. Я представил, как Гоблин пулеметом пишет круги вокруг нас… Мы с Юркой опустили стволы, включили фонари. Минуты две полазив, согнувшись, по зарослям какого-то чертополоха, мы нашли то, что искали.

Точно, это колья. Две штуки. «Осиновые», – залезло в голову. Тьфу ты.

Колья диаметром сантиметров двенадцать заостряли топором, под достаточно острым углом – для лучшего входа в мягкую мишень. Или относительно мягкую. Наклонены разумно, из земли выступают на метр по высоте. Их сразу заметишь, если вокруг чисто. Но в таких зарослях фиг различишь, вот и обнаружили только после начала восстановительных работ. Шаг между кольями – сантиметров сорок, не больше. Рядом с двумя целыми мы обнаружили пеньки, остатки срубленных или сломанных. Нет никакого сомнения, что по двум «сеточным» сторонам периметра некогда существовала такая «полоса усиления».

– Как думаешь, против кого система? – продышал мне в ухо радист.

– Да черт его знает, – нехотя признался я.

Тут кого только не бегает. А если это была другая Платформа…

Здесь у нас не сибирская тайга и не джунгли, что-то среднее, совершенно разные участки встречаются, странный «микс» флоры и фауны. И рыси есть, и муравьеды. Черепахи ползают и ежи. Если встретим броненосца – ничуть не удивлюсь. И птицы разные: есть сойки, которых Сотников по таежной привычке называет «кукшами», а есть цесарки, ибисы и пчелоеды. А уж разновидностей куропаток… Даже красные есть.

– А если опять обезьяны?

Я поежился, машинально поправил ствол.

Тут ключевое слово – «опять».

– Можно допустить и агрессию приматов. Коли тут такие гиббоны, то «горные гориллы Промзоны» потребуют от нас возвращения «сорокапятки», – попытался пошутить я. – Как думаешь?

– Да не… Горилла, наверное, пролезет, не знаю. – Юрка замялся, съезжая с прямого ответа.

– Угу. Тут ведь дело не в «пролезет». Эта линия кольев, вполне может быть, просто должна задержать врага на время, необходимое для прицеливания. Не дать ему быстро прорвать сетку.

– Ну теперь-то ее «колючкой» усилили, – неуверенно пробормотал стажер.

– Думаешь, поможет? – посмотрел я на него.

– Ну тебя! Что делать будем?

– Ничего, на ус намотаем. Днем заснимем, зафиксируем, замеряем.

Щелк.

– Как у вас?

– Закончили, уходим, доклад после.

– Принял, прикрываю, вокруг чисто.

Закрыв калитку, я посмотрел на здание заставы – окно еле светится, спит личный состав, кроме дежурного, лишь свеча горит на столе. Потом еще раз, не без тревоги, оглядел «сетку» ограждения. Что-то хреновенькая у нас защита. Нам бы бронепанели с дредноута да минное поле метров на триста по глубине… В балке задерживаться не стал, подхватил термос, оружие и, предупредив Сомова, двинул на пост номер один, наказав Юрке дожидаться сменяемого возле двери балка.

Вот и вышка. Выпала роса, ступеньки скользкие, подниматься нужно осторожно. Наверху я разложил принесенное, перекинулся с Мишганом по обстановке, пообещав, что радист все расскажет.

Пш-шш…

– «Застава» – «Вышке».

– «Застава» на приеме, слушаю.

– «Гоблин» пост сдал, без происшествий.

– «Кастет» пост принял.

– Принято, удачи, мужики. СК.

Один в ночи, на высоте… Особое состояние.

Звезд не видно, небо затянуто тучами, и темнота полностью овладела этим миром. Мне было зябко, неуютно и страшновато – впрочем, тоже привычное дело. Хотя нет, сейчас что-то особо жмет, набил себе тревоги в котомку. Включил я тепловизор, неторопливо, с паузами оглядел все вокруг – нет причин колыхаться, но и спокойствия нет, это приемлемо для часового. Ветерок куда-то пропал – ни дуновения, а ведь в горах да на вышке… Да так вдруг тихо стало, аж противно, ну хоть птица бы какая крикнула в ночи глупое! Но как вымерло все, нет проявлений жизни вокруг Промзоны. Хоть бы комарик пискнул над ухом.

И тут три крошечных светляка дворовых фонарей явились мне просто спасительным Божьим Светом, надеждой и опорой, позволяющим всему притихшему живому дожить до рассвета. А рядом приготовилась к прыжку Тьма, из которой на меня злобно и насмешливо смотрят жадные страшные глаза. Брр…

Кто вы, черти?

Гориллы на стероидах? Морф-гиены или химероподобные кошко-змеи? Звероящеры? Слышь, Смотрящие, а вы этих тварей дочистить не забыли, часом? Отчаянно захотелось всадить длинную очередь трассеров в эту Тьму, посмотреть, как будут рикошетить пули, рассекая глубокими жжеными бороздами страшные рожи.

Я даже ствол поднял на турели.

И тут вдруг пронзительно закричала птица. Обыкновенная, лесная. И закричала она обыкновенно. И меня отпустило.

Фу-х…

Все-таки жизнь хороша, а мы победим. Мы их всегда били.

Утром от ночных страхов не осталось и следа, остались заботы.

– Говоришь, до замка не добьет?

– Иногда добивает, – уклончиво сказал радист, – по линии ущелье есть. Но не всегда. Да это и не так важно, мы через репитер Дальнего сработаем.

Радиограмму решили отправлять Демченко: пусть думает, что с этим делать.

Хотя у Сомова, вполне проникшегося ночным рассказом Юрки, уже имелось готовое предложение.

– Попа сюда привезти нужно, – сказал он, машинально коснувшись рукой нательного крестика, спрятанного под пятнистым комбезом. – Пусть освящает, снимает всю эту гниль подшконочную.

– Молодец, – одобрил я. – Но если и дальше так пойдет, придется нам тебя, Мишка, производить в капелланы. Не навозимся попов.

– Знаешь как подколоть, – хмыкнул Гоблин. – Поп меня скорее кадилом огреет.

Собирались мы недолго, выдвинулись быстро.

Если по прямой, то тут до побережья путь недолог – километров пятнадцать от силы. Только напрямик не получится: с юга путь преграждает длинная и глубокая расщелина, за которой местность каменистая, таких в лоб лучше не проходить. Поэтому группа начала движение, сразу забирая к западу.

Шли установленным порядком.

Сначала, продираясь через подлесок, мы медленно поднялись на лесистую возвышенность, откуда ничего не увидели: мешал густой лес. Относительно быстро миновали узкое и длинное нагромождение огромных валунов, словно бы выдавленных к побережью, в виде «стенки», гигантской лавиной, прошли мимо овальной выгоревшей поляны. Скоро звериная тропа стала похуже, под ногами камни и толстые корни. Но не настолько, чтобы у группы возникли проблемы, – и не в таких местах проходили.

А вот скорость резко упала.

– Под ноги внимательней! – скомандовал Гоблин.

Первый раз мы остановились перевести дыхание, когда вышли на северный борт расщелины. Внизу по берегам молоденькой горной речки громоздилась камни – там не пройти, ноги сломаешь на скользких от брызг камнях. Если забирать круче на запад, давно бы вышли к берегу моря, там нормальный спуск, может, даже на «кеттенградах» проехать можно было бы. Но нам нужно сюда.

Тут, как на беду, начала портиться погода, похолодало. Низкие свинцово-черные тучи, тянущие холодный дождь, быстро наползали с северо-запада. Вскоре по огромным стволам древних самшитов и чинар застучали первые, прозрачно-белые, тяжелые и крупные капли. Над далекими вершинами деревьев шквалистый ветер и ливень сплошной стеной летели к побережью. Внизу резко стемнело, речка вздыбилась, покрылась пеной.

Дикая картина! Дождь, вылетая из низких туч, врезался в темно-зеленый полог субтропического реликтового леса, прорывался вниз падающими струйками и потоками – по гладким узловатым стволам.

– А ведь тут где-то рядом! – прокричал сквозь громкий шелестящий фон Юрка.

Инстинктивно втянув голову в плечи, он восхищенно наблюдал за буйством стихии. Крепко полощет. Как же плохо сейчас должно быть тем, кто сидит на открытом месте, возле простого костерка и халтурной мягкой палатки, не укрытых плотным групповым тентом. Хотя тут и мембрана не спасет.

– Точно?

– Да. Приметная скала. – Юрка показал рукой на огромный остроконечный останец противоположной стороны каньона.

– Сколько?

– Километр вправо.

Где-то там охотники Промзоны и увидели объект. Ребятам не понравился, и они вернулись. Впрочем, тут и без «объекта» сложно – не лучшие места для ходовой охоты.

Сомов достал «тепловик».

– Так вроде дождяра же, – удивился радист. – Все звери типа по норам сидят.

Нормально он держится. И пушка всегда в полуготовности, и презерватив вовремя натянул на ствол.

– Не все, – глядя в трубу, сообщил Мишка, – особо умные охотятся – здесь их есть, и они всегда найдут горохового чудилу. А я с детства боюсь и тех и этих.

– Хищники?

– Суслики, Юр, суслики.

Под ногами – плоские ломаные пластины песчаника, большие и маленькие плитки выложены лесенками. Хорошо это, не так скользко: будь тут твердые породы типа гранитов – без коленок остались бы.

Пока мы стояли-думали, ветер, сменившись на южное направление, быстро разогнал свинцовые тучи и выключил проливной летний дождь, отмывающий грешную, что несомненно, землю Платформы-5. Циклон крутится над побережьем. Небо поднялось повыше, чуть очистилось, через редкие разрывы в облаках к земле потянулись солнечные лучи.

Отсюда мы пошли осторожно, чуть ли не на цыпочках, но достаточно быстро. Всего один раз небольшой ручей с рыжей от лесной глины водой, водопадом падающий в каньон, заставил группу остановиться – вязкий бережок с издевательским чмоком плотно захватывал обувь. Перепрыгнули и двинулись дальше. Почти на выходе к предполагаемому месту я остановил группу:

– К бою.

Вот и пришли…

– Отсюда они, похоже, и повернули назад.

– Ништяк. А мы ближе пойдем и встанем напротив, – объявил Гоблин. – Кастет – тоже «тепловик», южный сектор. Вотяков, держи спину.

Я успел заметить, как отчаянно Юрке не хочется сидеть спиной к объекту, но он кивнул, молча выполняя команду.

– Пошли…

Мы лежали чуть сбоку от вершинки небольшого холма, начинавшегося прямо от последней расщелины. Слева все еще ревела речка, напротив – ручеек, стекающий с южного борта, под ним небольших размеров прозрачное горное озерцо: оно на полке, чуть выше реки. С этого наблюдательного пункта нам удавалось через стену леса разглядеть кусочек моря – оно уже недалеко. В этом месте каньон практически прекращал существование, борта резко падали, ущелье превращалось в долину. Безымянная речка прижималась к нашему берегу, а напротив нас, под одинокой скалой, на широкой площадке стоял Объект.

– Спускаемся?

Гоблин секунду подумал.

В принципе к морю можно особо не торопиться, время у нас есть. Вот только доложить бы нужно.

– Вперед.

Щемящее чувство скрытой опасности, всегда приводящее меня в особое, предбоевое напряжение, лишь отчасти уравновешивалось присутствием двух напарников, идущих рядом. В сердце кольнул круговой полет над каньоном бело-черного грифа… Вот и еще один. Уже трое! Снять, что ли?

Спустились быстро – тут невысоко, – по камням перебрались на тот берег.

Стоящий почти прямо под склоном, Объект действительно поражал воображение.

Это была огромная каменная Баба. «Старая» – категорически не подходящее для нее слово. Древнейшая она, так мне дилетантски показалось. В кабак не пригласишь.

– Камеры, вы снимаете, я держу.

Сомов, конечно, силен. В такие моменты он не просто собран – мобилизован до предела – и на секунду никому не даст расслабиться.

Цельный камень? Высота фигуры – метров восемь, не меньше. Аналога я привести не могу: ни разу не археолог и не историк. Что-то среднее между сидящими статуэтками тибетцев и статуями острова Пасхи. Внизу на плоской поверхности угадывались какие-то иероглифы или руны.

– Кто-нибудь узнает? – без особой надежды спросил я.

«А в ответ – тишина».

– Хм… А дорогу кто-нибудь видит?

Мужики реально встрепенулись. Ну а что вы, бойцы, в таких местах не только по сторонам смотреть надо…

От места расположения найденной статуи выложенная знакомыми плитами тропа доходила до крошечного круглого озерца метров двадцать в диаметре и, огибая его, уходила к востоку, заворачивая за скалу.

– Иду первым, держите сектора, дистанция двадцать, – отстранил меня Гоблин и, не дожидаясь ответа, перекинул ПКМ поудобнее.

На корточках заглянув за поворот, Сомов молчал недолго. Вернувшись к нам, он быстро спросил меня глазами – как тут, мол, – и, получив ответ, спокойно предложил:

– Пошли смотреть. С нашатырем.

За поворотом стоял храм. Или крепость – определить сразу невозможно.

Еще точнее, развалины сооружения, построенного некогда из тяжелых крупных блоков. Такие показывают в научно-популярных фильмах – найденные в джунглях реликтовые остатки былых городов. Здесь можно ждать чего угодно. Диких обезьян, свирепых туземцев, злых духов и целые взводы бойцов Нечистой Силы. И поверишь тут во что угодно.

– Что замерли! Оба в «ночники»!

Такое ушибает, без байды.

– Вот это… незабудуматьродную! Это сила, – не вытерпел и Гоблин.

Размером и площадью эти развалины были с наш замок.

Разумная жизнь отсюда выветрилась. Нет уж, не торопись, Костя! Мало ли. А вот организованная жизнь ушла отсюда настолько давно, что тут, пока что во всяком случае, не заметно неприглядных следов той имущественной разрухи, что неизбежно возникает в местах, брошенных человеком. Зачистилось все, исчезло.

И все-таки… Нет там никого. Вот чувствую, интуиция. Тропок не видно, ветки не ломаны, мусора нет. А почему тогда жутковато? Догнался?

– Это тоже Платформа? – первым озвучил общий вопрос радист. И пошло.

– Черт его знает. Может…

– Тогда самая первая.

– Думаю, там чисто.

– Согласен. Но пошмалять сперва стоит, поднимем живое.

– Там надписи есть, это же понятно…

– Отчего тут такая плотность, мужики?

– Может, Смотрящие сначала ставку на побережье делали?

– Ага. И всех смыло.

– Или сами уплыли.

– Спорим, там ничего нет. Никакой мистики.

– Звери зато есть.

– Ладно… Перекусывать будем? Или там?

– Нет уж, вдруг без аппетита останемся, – хмыкнул я.

Подкрепились быстро холодным шашлыком и сладким кофе из китайского термоса. Мы с Сомовым рубали вдумчиво, а вот радист заметно нервничал, вставал вместе с кружкой, постоянно порываясь что-то сказать, каждый раз останавливаемый взмахом руки – дай спокойно подумать, Юр… Потом мы связались с заставой, коротко разъяснили Фокину ситуацию, обозначили место, решительно отказались от «кавалерии», установили контрольные сроки связи.

– Ну что, мужики, пойдем зачищать, познакомимся поближе. Юра, ты как? – первый раз на моей памяти Гоблин спросил такое.

– Я с вами! – взвился радист.

Мишка с сомнением посмотрел на меня. Я кивнул.

– Пусть идет, все нормально.

– Лады, братан, принято. Тогда, Юра, вспоминай все, что тебе вложил твой сенсей Кастет, работай бодро, без прогонов, берегись, но стой прямо. Кастет, на испуг ты стреляешь. Встали!

И мы пошли.

Кто же еще это сделает?