Текст книги "Владыка Ивери"

Глава 11

Под арест меня с Игорем взяли сразу после того, как мы сказали, что понятия не имеем, где эта их Катя, которая нам представилась Аленой Бондаренко. В нашей камере было цинично вывешено расписание работы кабинета дознавателей. И нам без обиняков предложили подумать до начала работы их «лучших специалистов»…

Знаете, какая последняя стадия ошеломления у десантника-смертника? Это когда он даже материться не может. Все, что выдавил из себя Игорь, оказалось прозаичным, недостойным упоминания. Правда, его ранние шедевры командно-матерных фразочек я тоже никогда не смогу воспроизвести печатно.

А мне было забавно. Нет, я не хвалюсь. Мне правда было смешно. И от того, что наша капсула буквально передавала каждый наш шаг разведке Эскадры, и от того, как все-таки просто с помощью Ролли от нас отделалась эта террористка. И вид Игоря меня тоже забавлял. И даже от того, как адмирал Орни смотрела на нас, я тоже чуть не хохотал. «Ну ни хрена ж себе!» – только и смогли мы сказать. А адмиральша, вместо того чтобы оценить красоту момента – два ошарашенных мужика глазеют на изображение юной красавицы, – даже не улыбнулась. «Наверное, она женщин не любит», – сказал я Игорю, когда нас вели в корабельную тюрьму. Тот тоже не улыбнулся. Может, он вообще женщин разлюбил после адмирала, подумал я.

В камере, могу сказать, нас продержали довольно долго. И на допрос повели чуть ли не двенадцать часов спустя. Нам дали много времени, чтобы мы, как идиоты, стали договариваться в камере при микрофонах о том, что будем говорить. Но ни я, ни Игорь словом об этом деле не обмолвились. Единственное, о чем сокрушался Игорь, так это то, что его жена попала под удар. Я тоже жалел Ролли. Может, даже больше Игоря. Но виду не показывал и про себя подумал, что как бы мне ее жалко ни было, как бы к этому ни отнесся Игорь, но я ее лично выпорю за такие приключения, что нам выпали из-за ее гуманизма. Ну, это если выберемся, естественно, закончил я мысль.

Допрос, на который меня повели, не представлял собой ничего особого. Меня спокойно, не торопясь спросили обо всем, что я знаю об этой девушке. И даже не применяя пристрастных методов, меня отпустили обратно в камеру. И хотя в камере Игоря не оказалось, его не долго пришлось ждать. Он вошел такой же озадаченный, каким я его оставлял. За ним закрыли бронированную дверь, и только тогда я спросил его:

– Ну что?

– Да ерунда, – отмахнулся он и попытался пошутить: – На моем протезе ногти выдернули, но я ничего им не сказал про то, как мы собирались с тобой захватить эскадру и вдвоем напасть на Землю. Конечно же, с целью свержения законной монархии и занятия ее места. Ну, а что? Опыт у нас с тобой есть. Также я не стал им рассказывать про то, как ты мне обещал, что сделаешь меня герцогом Орни, а адмиральшу отдашь мне в гарем.

Он еще продолжал нести разную чушь, а я, уже не сдерживаясь, откровенно хохотал. Закончил он на повышенных тонах, обращаясь к микрофонам:

– И мы никому не скажем, что мы наймиты проклятых Орпеннов. Что мы являемся поставщиками для этих чудовищ молоденьких девственниц. Правда, последнее время у нас с девственницами был напряг, вот мы и стали красть девиц из спецобслуживания и исправлять дефекты, нанесенные мужскими орудиями.

Мы так никогда и не узнаем, сколько людей, слушая Игорев бред, хваталось, хохоча, за сердце. Уже никого особо не опасаясь, я спросил его:

– Что ты насчет этой Кати-Алены сказал?

– Правду, – ответил он. – Что ни ты, ни я не захотели связываться с девицей, которая нам показалась подозрительной. Что мы даже хотели ее вернуть в эскадру, но моя жена сама вывезла ее за пределы Тиса и, снарядив в дорогу, отправила своим ходом на все четыре стороны.

Я кивнул. Игорь поступил совершенно правильно. И он, и я не понаслышке знали, что в кабинетах дознавателей кололись и не такие, как он. И потому если уж что-то говорить, то правду или что-то похожее на правду. Игорь молча кивнул, интересуясь, что я рассказал дознавателю.

– То же самое, – ответил я. – Только более подробно. Сказал, что она призналась, что бежит от ВКС и ищет убежища. Я, как представитель администрации, отказал ей. Вы тоже были против того, чтобы она оставалась у нас. Твоя жена увезла ее в неизвестном направлении и сказала, что теперь у нас на одну головную боль стало меньше. А уж что Ролли с ней сделала – понятия не имею. Может – съела, может – отпустила.

– Ее вызовут на допрос? – поинтересовался Игорь, волнуясь за жену.

Я пожал плечами и ответил:

– Могут, но вряд ли. Разве что если она сама сюда приедет за нами. Тогда допросят.

Игорь вздохнул и сказал:

– Если адмирал ее хоть пальцем тронет… то я не возьму ее в гарем. Герцогство возьму, а ее саму нет. Зачем мне трупы в доме? А уж Ролли я знаю – она отомстит.

Посмеявшись, демонстративно вслух описали, что мы будем делать после захвата эскадры и Земли. Мы очень надеялись, что чувство юмора у прослушки и адмирала до конца еще не утеряно и оно поможет им понять, что держать нас взаперти несколько нецелесообразно. Мы не ошиблись. После того как мы хорошо выспались, позавтракали и нас повели к адмиралу, первой ее фразой было:

– Герцогство Орни, позволяющее носить титул, территориально принадлежит не Короне, а африканскому домену. И вам пришлось бы расстараться, чтобы африканцы подтвердили ваши, Игорь, права на этот титул. И к вам в гарем я точно не пошла бы.

Я честно сдерживал смех, надувая щеки почти две минуты. Но когда, хохоча, согнулся Игорь, я не выдержал. Мы насмеялись на весь остаток жизни и вдобавок вволю повеселили охрану. Даже адмиральша, видя наши усилия остановиться, сама стала улыбаться, не стесняясь никого.

Когда мы наконец успокоились и сели в предложенные нам кресла, адмирал сказала:

– Посидели взаперти? Подумали? Нечего тут прохлаждаться. Возвращайтесь в ваш Тис. Если понадобитесь, мы вас вызовем.

Я даже не поверил сначала. Молча вскинул брови, ожидая объяснений.

– Что вы смотрите? – спросила Орни. – Специалисты по допросам с пристрастием в отпуске. Не вызывать же их из-за двух переросших мальчишек. Когда вернутся, тогда и поговорим.

Игорь начал набирать воздух для очередного приступа смеха. Как он себя сдержал, мне непонятно. Вместо хохота он спросил:

– А можно, я им свой протез оставлю? Чтобы им было, так сказать, на чем потренироваться?

– Спасибо, мастер-наставник. Но у них богатый арсенал для тренировок, – сказала мягко адмирал и махнула рукой, чтобы нас вывели.

На пороге я остановился и спросил с усмешкой:

– А серьезно, герцогиня, почему вы отпускаете двух опаснейших покровителей мятежников?

– Считайте, что я на вас экономлю запасы провианта, – ответила, поворачиваясь к бумагам, адмирал. – Улетайте, Виктор, пока я не передумала… Я с вами потом поговорю… позже. На следующей неделе, когда закончим прочесывание лесов. Оверкин, если вы сейчас засмеетесь, я прикажу вас утопить. Караул, выведите его.

Игоря аккуратно, под локоть здоровой руки вывели из кабинета. Адмирал оторвалась от бумаг и сказала:

– И пусть он лучше за своей женой смотрит. А не глупости про меня болтает.

Я кивнул и пошел сам, без помощи караула, вслед за Игорем, которого тащили насильно двое десантников. А он упирался и орал, что ему адмирал была обещана в жены. И что вообще теперь он примет мусульманство и обязательно заведет гарем. И в жены будет брать женщин в чине не ниже полковника! Народ в коридорах рыдал от хохота.

В Тисе нас выбежала встречать Ролли. Вот это она зря. Игорь с ходу рассказал ей про наши приключения и потребовал, чтобы она больше НИКОГДА, НИ ЗА ЧТО, НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ… НЕ ЛЕЗЛА В ПОЛИТИКУ И ДЕЛА ЗЕМЛЯН.

Ну, конечно, она обиделась и в слезах скрылась во дворце. Не знаю, отчего она плакала. То ли от слов Игоря, то ли оттого, что стала виновницей такой ситуации. А может, оттого, что вся эта некрасивая сцена произошла при охране. Кто ее знает…

Вечером после ванной я устроился в библиотеке в надежде наверстать упущенное. Вообще-то после таких стрессов «Радиационный анализ» не читается вообще. Я просто листал, читая выделенные фрагменты и обещая себе, что потом обязательно перечитаю. Наверное, спустя час таких мучений ко мне присоединилась Ролли. Она села на краешек кресла напротив меня и сказала виноватым голосом:

– Прости, Виктор.

Я отложил книгу и удивленно поднял на нее глаза.

– Я виновата, – сказала она.

Не переубеждая ее, я только спросил:

– А где Игорь?

Она склонила голову и ответила:

– Спит уже. Он выпил немного перед сном и уже спит. Это он мне сказал…

– Что сказал? – не понял я.

Она не сразу ответила.

– Что он мой муж и, понятно, что он вечно за мою дурость будет страдать и вытаскивать меня. Но в чем ты виноват, он не знает. Сказал, чтобы я, как будет время, хотя бы извинилась перед тобой.

Я внимательнее вгляделся и сказал протяжно:

– А-а-а-а… понятно. Ну, передай ему, что Великий Прот соизволил простить жену Боевого Зверя.

– Не издевайся, – попросила она.

Вдруг я поверил – ей искренне жалко, что так получилось.

– Дура ты, Ролли, – сказал я безапелляционно и снова уткнулся в книгу.

Она вздохнула и сказала:

– Я знаю.

Не отрываясь от книги, я сказал:

– Не потому, что такое сделала, а потому, что послушала Игоря и пошла извиняться.

– Не поняла… – удивилась она.

Я положил книгу на колени, укрытые подолом толстого халата, и сказал:

– Понимаешь, мы не могли принять решение – другое решение по той девочке. Мы обязаны были отправить ее в Пристанище. Не потому, что она террористка. Тогда мы об этом не знали. Мы должны были ее передать, хотя тебе, может, не нравится это. Почему тебе кажется, что мы должны были ее спасти, я вполне понимаю. Не потому, что мы должны быть благородными… нет, не поэтому. Просто это, наверное, обязанность мужчины – защищать женщину. Так? Но, кроме того, что мы… хе-хе… мужики, мы еще и местные князьки, которые не хотят потерять то, что имеют. Жадность в нас победила и благородство, и чисто мужскую обязанность заботиться о женщинах… Ну, не жадность. Это не то слово. Наш долг перед Иверью… А это слишком пафосно. Короче, буду надеяться, что ты поняла. – Я посмотрел ей в глаза и продолжил: – А ты – та, которая хотела в кровавой бане западной войны сгноить все наши войска и в придачу массу населения, – встала на защиту одной-единственной девчонки. И ты тоже не знала, кто она. А эта девица могла оказаться подосланной именно к нам. Ты рискнула и вытащила ее. Ты сделала то, что как мужчины должны были сделать мы. Так что не тебе извиняться перед нами. Никто ни перед кем не должен извиняться. Так бывает. Просто так получилось. Мы с тобой разные. Игорь тоже другой. Но мы с Игорем похожи. Нас в принципе не трогает чужое горе. Зато тебя, абстрактно умертвляющую миллионы людей, тронуло горе одной девочки. Я думаю, что, когда тебе в очередной раз взбредет в голову пойти войной на кого-нибудь, я тебя в больницу медсестрой отправлю, чтобы сострадание возобладало.

Она улыбнулась своей знаменитой улыбкой, и у меня потеплело на душе. Чего только не скажешь, чтобы было женщине приятно и не слишком обидно. Я даже подумывал продолжить повесть о ее смелости и благородстве, плавно переходя на описание внешних качеств. Но чтобы не расклеиться и не наделать глупостей, сказал строго:

– Вали к мужу, спать, а то твое место уже служанки заняли. Они у нас такие… ушлые.

Она усмехнулась.

– Он у меня вот где! – Она сжала кулачок.

– Нашла чем гордиться… – пробормотал я, отворачиваясь к огню в камине.

Она ушла спать, а вскоре и я побрел, так и не закончив читать измученную мной главу. Бросив под подушку «анализ», я понадеялся, что к утру моя голова, так сказать, «привыкнет к содержимому», и, закрыв глаза, тихо уснул…

Зато утром я будил весь дворец своими воплями. И любой бы заорал на моем месте, если бы в его спальню на полном ходу, разбив раму и стекло, вломился двухголовый летающий ящер. Эта туша билась сломанными крыльями на полу, разнося в хлам все, что ей попадалось. И главное, все это молча. Они вообще звуков не издают. Две глотки, а молчат как рыбы. В общем, я и за него и за себя наорался.

Какой позор! Меня прибежали спасать горничные. Подручными средствами – стульями, креслом, кочергой и мечом со стены – зверюга была умерщвлена окончательно, и я опустился на кровать, переводя дух и рассматривая своих спасительниц. Три молодые девчонки, буквально пару лет назад привезенные из лесов лагги, вооруженные кто чем, смотрелись одновременно и грозно и комично.

В общем, день начался здорово. Через пять минут уже весь дворец знал о происшедшем. Шок и восхищение передавались от человека к человеку. Правда, моя мужественность и божественность в глазах некоторых несколько померкли. Их бы на мое место! Спишь, никого не трогаешь, и тут тебя… жрать прилетели. Но я отомстил утреннему разбойнику. На завтрак через пару часов подавали именно этого летающего гада. Очень неплохая экономия получилась – на весь двор хватило. Поступали предложения приманивать ящеров к окнам башни и бить их на лету. От идеи с сожалением отказались. Мало таких зверюг оставалось на Ивери. Я до этого случая последний раз двухголового летуна видел еще при первом Инте и лично над Тисом сбил его. И мельком одного на дальних островах, когда пролетал мимо в капсуле.

Естественно, что при таком бодром пробуждении и весь день пролетел в ритме, уже давно не свойственном нам. Игоря заслали в Марук на капсуле выяснять, какие меры применяются к бунтовщикам в городах. Ролли выехала в город со свитой на открытие очередной академии – на этот раз художеств. И хотя я всерьез хотел отобрать это великолепное строение под училище жандармерии, мне пришлось забыть на время о нем. Кстати, позже я и правда переселил все гуманитарные академии в Апрат, где их затем курировала лично Ролл. Но до этого было еще далеко, и Ролли радовалась, что у нас будут свои живописцы. Ее нисколько не смущало, что на всю академию отыскалось семь преподавателей. На триста одаренных юношей, что собирали во всех частях империи. К слову сказать, большинство, как всегда, оказались пассы. Из лагги, к моему неудовольствию, было всего пять или шесть мальчиков и девочек. Основное требование, которое мы выдвигали всем без исключения образовательным учреждениям, – это проживание учеников на территории заведения. Они должны быть оторваны от своих родителей, семей, традиций, устоев. Только так мы обеспечивали новое поколение знаниями, и они эти знания воспринимали и жили уже по новым правилам. Так мы увеличивали отрыв отцов от детей. И могли гарантированно утверждать, что предрассудки стариков не отразятся на наших будущих помощниках.

Так же на какой бы предмет заведение ни ориентировалось, там в обязательном порядке преподавались базовые науки. Это гарантировало, что в случае чего этих же людей мы сможем использовать хотя бы на менеджерских должностях. Что позже, в общем, себя вполне оправдало. Так у нас появлялось комплексное образование. Как и все, связанное с социальной сферой, – бесплатное. Это мое требование даже совет правления не решался оспорить. При нещадной эксплуатации народа еще с него и денег брать за соцсферу и обучение – верх хамства.

Единственное, что было, можно сказать, платное, но с этим было бесполезно бороться, – это ремесленное обучение. Так сложилось традиционно. Обучающиеся при артелях, заводах и прочих предприятиях, зачастую работая чуть ли не больше своих учителей, не получали ни «копейки», тем самым отрабатывая полученные технические знания. Соваться в эту сферу я не решился. Механизм старый и давно налаженный. Создавать профучилища было и дорого и неудобно. Ну зачем, скажите, профессиональное училище каменотесов? Или слесарей? Не тот уровень станков был и не тот уровень мастерства развит, чтобы делать спецзаведения.

Пока Ролли, сверкая улыбкой, произносила торжественные речи в новой академии, я с охраной выехал верхом в рыбачий поселок с ревизией ремонтных работ.

Сын Атаири меня не подвел. Плотина была восстановлена, и уже установили новые генераторы из Рола. Он встретил меня со своей женой – нашей королевой-матерью – у порога их микродворца. Почему микро? А в нем было пять комнат. И ему было их много! Они с женой занимали одну-две комнаты, а в остальных были столовая, ненужный кабинет и комната прислуги. Я, не заходя в гости, немедленно отправился на объект и нашел его во вполне готовом к запуску состоянии.

Во время инспекции я поблагодарил сына Атаири за проделанную работу и уже вечером, сидя у них в гостях, попросил королеву-мать вернуться во дворец, раз ремонт окончен и они более-менее освободились. Населению столицы, конечно, и Ролли хватало на показах, но королева была кровь от крови Иверская, а Ролли все же вела себя слишком по-другому. Муж королевы-матери насупился, в который раз объясняя мне, что ему, скромному человеку, неудобно жить в таких хоромах, как дворец империи. И что молодой император будет не очень рад видеть того, кто заменил его отца в постели его матери. Я обещал поговорить с молодым императором об этом вопросе и уговорил их хотя бы на время приехать погостить. Пусть не завтра и не на следующей неделе, но чтобы до сезона дождей.

Вообще, мне нравились эти люди. Они были из клана Атаири. Но не родственники. Это я давно уже проверял. Но как они были похожи все-таки – и манерами, и скромностью, и на редкость мягким принятием перемен. Старик Атаири, которого я вспоминал все чаще, был молодцом уже тем, что в его клане, когда-то прибившемся к нам, были воспитаны такие люди. Спокойные, рассудительные, пусть не блещущие огромными знаниями, но мудрые житейской мудростью и, главное, честные перед собой и людьми.

Мы засиделись до рассвета. Я рассказывал им про столицу, в которой они давно не были. Они мне рассказывали, что построили только за последний месяц пять рыболовецких причалов на Исе для новой флотилии и что к концу сезона они смогут экспортировать рыбу не только в пасские земли, но даже в Орден. Я искренне похвалил своего помощника и его жене сказал, что если бы у меня все менеджеры были такими, я бы давно уже дикарей Запада убедил, что надо жить как люди, а не как дикие звери.

Они из вежливости поинтересовались моими дальнейшими намерениями в плане развития империи и городов, и я открыл то, что им было интересно. Их всегда забавляли технические новинки. Я собирался, пользуясь тем, что гидроэлектростанция восстановлена, перетащить автоматический реактор в столицу и заняться ее откровенным украшательством. До сезона дождей я собирался начать и закончить Сады Памяти в столице, где будут ставиться монументы всем великим людям империи, и окружены эти сады будут комплексами фонтанов, что ночью будут подсвечиваться разноцветными прожекторами и фонарями. Сравнительно дешевая затея, но зато как она украсит столицу! А в следующем сезоне я собирался ввести на улицах электрические трамваи и, более того, движущуюся ленту, что будет везти стоящих на ней людей по Садам Памяти со скоростью неторопливого путника.

Королева-мать качала головой и восхищалась. А вот ее муж откровенно заявил, что это расточительные траты ни на что. Столица не так велика, чтобы по ней пускать поезда. Он трамваи всерьез представлял в виде поездов, а движущаяся полоса хоть и забавная игрушка, но толку от нее не столько, чтобы так тратиться. Я попытался убедить его, что мне нужно будет привлекать население в Сады Памяти, дабы укреплять веру в правильность пути, которым мы идем. Чтобы они видели тех, кто шел этим путем. Кто, может быть, жизнь отдал, лишь бы Иверь гигантскими шагами шла из варварства в цивилизованное состояние. Но сын Атаири разумно ответил:

– И так пойдут, если будет на что взглянуть.

В шутку обозвав его дикарем с Запада, я втолковывал ему, что красивая столица – пример для остальных городов, на что он почесал бороду и заявил:

– Тогда мы точно разоримся, если все такое начнут делать.

Это его «мы», соединяющее его и империю, мне всегда нравилось. Он относился к богатству империи как к богатству своего клана. Наверное, он был в чем-то прав. Ведь даже молодой император был по матери из клана Атаири. По крайней мере, муж королевы-матери прилагал все усилия, чтобы «клан» Тиккая империя под дланью Великого Прота процветал и богател.

Когда рассвело, мы расстались. Я оставил их в рыбачьем поселке, который теперь можно было бы смело назвать городом, а сам, наглотавшись стимуляторов, погнал свою охрану обратно в Тис. Вернувшись, мы собрали совет по вопросу размещения беженцев из южных районов лагги. Вечно недовольные, кланы находили повод для стычек и, несмотря на наши карательные отряды, вели настоящие войны друг с другом. Иногда, правда, объединяясь против моих карателей. Беженцы выходили из лесов и, не придумав ничего лучше, ломились в Наём, и так полный безработных.

Особенно не рассуждая, мы решили выставить кордоны и направлять бегущих от междоусобных войн, наоборот, на запад – в Ристу. Промышленный и транспортный узел вопреки всем законам экономики перестал развиваться. И мы ожидали, что приток жителей даст толчок этому впавшему в застой городу. Также было решено выделить для Ристы безвозмездно строительные материалы для обустройства вновь прибывающих, если бургомистр найдет всем им работу. Бургомистр по телефону пообещал, что всех от зари до зари гонять будет и ему бы только людей побольше. На том и порешили.

Понимая, что мой день несколько затянулся – все-таки ночь не спал, общаясь с дорогими мне людьми, я уже намеревался скрыться у себя, но Игорь вытащил меня на балкон, где, мы надеялись, нет подслушки эскадренной разведки, и сказал мне:

– Сообщили с Юга. Там в одном из селений задержали человека, который соответствует твоим установкам. На местном ни бе ни ме, кое-как пару слов может связать. Одет странно, ведет себя просто чудовищно. Короче, его там держат в подвале, ждут, когда ты его заберешь.

Я скорчил гримасу и сказал:

– Слетай за ним сам, я не могу – спать хочу.

– Дожили. Что ты ночью делал? – удивился Игорь.

– Говорил, – ответил я, не вдаваясь в подробности.

– Лучше б делом занялся. Столько молодых девчонок, ничейных абсолютно, вокруг бегает. А он – «говорил»… – сказал Игорь, которому тоже не светило возиться с непонятным человеком после инцидента с Катей.

Я устало посмотрел на него.

– Ну хорошо, я слетаю, – согласился Игорь. – Но куда его везти-то? Не во дворец же! Тут на каждый квадратный метр «жучок» либо разведки, либо контрразведки, либо политразведки. Это с капсулой просто – запретил съемку, и все, нечего ей передавать на базу. А тут пока найдешь аппаратуру, проще новое жилье себе найти.

Я почесал лоб и, плохо соображая, сказал:

– А давай-ка его в горные герцогства перекинь. Пусть в крепости посидит. Только так, чтобы потом его нам обратно вернули. А то по кирпичику крепости разберу.

– Что передать, как с ним обращаться? – попросил инструкций Игорь.

– Как-как… Отмыть, отстирать и приготовить к встрече с богом.

Игорь скептически посмотрел на меня:

– От таких указаний парень сам сбежит… и я бы сбежал.

– Ты ему просто поясни, с каким богом, – сказал я улыбаясь.

Он ушел, а я смог, облегченно вздохнув, вернуться в комнату и упасть на свою кровать.