Текст книги "Крематорий имени Жанны д’Арк, или Что-нибудь да будет"

Прощай, «Модена»!

Что касалось сотрудничества с кооперативами, то и здесь на первый взгляд все было чисто: взаимодействовать с ними было разрешено действующим законодательством. Точнее, не было ни одного закона, который бы запрещал все это. А были взятки или не было их, сидел ли кто из руководителей на подсосе у кооператоров, проверить так и не удалось.

Оба наших героя отделались строгими выговорами, штрафами и лишениями премии. Кроме них без премий, коих уже давно в глаза никто не видал, остались еще и также оштрафованные главный бухгалтер, юрист, главный экономист, начальник планово-экономического отдела, начальницы снабжения и сбыта со своими кладовщиками. Досталось и главному механику с энергетиком. А вот главная инженерша опять вылезла сухой из воды. Вообще-то из воды надо выходить не «сухой», а чистой. Но, видимо, об этом она тоже не знала. Хотя она, несмотря на свою кажущуюся старушечью простоту и убогую сермяжность, была далеко не дурой. И Дементьева-то, если честно, устроила на фабрику ради того, чтобы было кому отвечать за все, что на ней происходит. А с молодого и неопытного директорюги все взятки гладки. Какой с него спрос? Молоко еще на губах не обсохло.

И все бы сошло нашим героям с рук, но в дело вмешались партийные органы, которые на тот момент еще представляли из себя какую-то силу, лезли вон из шкуры из последних потуг и совали свой коммунистический нос туда, куда их совершенно не просили. Для членов рабочей партии все кооперативщики были как нэпманы после революции – мироедами и кровопийцами, разбогатевшими на всеобщей беде и нищете. И при этом тупорылым товарищам большевикам, в чьих мозгах была одна извилина, оставшаяся от устава КПСС с его устаревшей программой партии, принятой на двадцать втором съезде, было наплевать, что в эту нищету они сами себя и загнали. И весь народ заодно. Хотя тот должен был жить уже при коммунизме, бесклассовом обществе всеобщего равенства с изобилием всего, что можно было себе представить.

На волне общественного подъема, что обуял простых фабричных работяг и рядовых инженеров, подзуживаемых советом трудового коллектива, состоящего в основном из злых и голодных одиноких баб, обоим руководителям пришлось уйти пока не поздно. По собственному желанию. Да они и сами не хотели больше испытывать судьбу. Нашим друзьям фабричонка была уже неинтересна. Они уже не хотели жить так, как еще продолжали жить все советские люди.

А через три месяца акционерное общество закрытого типа «Модена» прекратило свое существование. Бандиты обанкротили ее полностью, разбазарив и разворовав все, что можно, включая взятых недавно два крупных кредита в подконтрольных банках. Короче, спустили все. Кроме земли, естественно. Таких доброжелательных акционеров сейчас называют «рейдерами».

Коллектив фабрики остался без работы, а акциями, которых, собственно, и в глаза-то никто не видел, можно было утереться в упомянутом нами господском сортире. Бывшие акционеры, которые как были, так и остались бесправными и неимущими пролетариями, опутанными капиталистическими цепями, судятся на этот счет с хозяевами по сей день. Безуспешно, но не безнадежно.

Выброшенными на улицу оказались и наши любвеобильные барышни, неудачные горе-карьеристки. Одна из них на свежем воздухе в холод и зной, в дождь и пургу ударно трудилась продавщицей на барахольном рынке, предлагая, кстати, турецкие башмаки и кожаные куртки лопоухим покупателям, за которыми туда-сюда в Стамбул мотался ее новый сожитель. Вторая – днем и ночью, без выходных и отпусков, торговала в уличном киоске непонятно каким пивом «Красный Восток», поддельными сигаретами «Пэлл Мэлл», паленой водкой «Черная смерть» и кошачьим кормом «Вискас» на закуску.

А старую суку, если не сказать хуже, Алевтину Иванну, учитывая ее возраст и прежние заслуги перед трудовым коллективом, бандиты-рейдеры назначили конкурсной управляющей по спасению обанкротившейся «Модены». Чем она занимается сейчас, не знает никто, если, конечно, она еще жива, ведь с того момента прошло черт знает сколько времени.

Сейчас на месте фабрики и господского дома возвышается полукруглый десятиэтажный прямоугольник торгового центра из стекла и бетона, окруженный автопарковкой, с громким и модным названием. Как вы думаете, каким? Правильно – «Модена».

А бывшие молодые руководители обувной фабрики переехали в Береговой. Они полностью посвятили себя хлебопекарному делу. И дело их, хоть и не сразу, но пошло.

Если без ботинок, туфель, сандалий, босоножек, вьетнамок, тапок, калош, кроссовок, ботильонов, луферов, говнодавов, валенок, сапог и прочих штиблет человек еще хоть как-то может обходиться, то без хлеба и дня не проживет. От силы – двух дней.

– А как ты думаешь, Митяй, что с нами будет лет через тридцать? – спросил самовольно уволившийся директор Иван Васильевич Дементьев, когда они навсегда прощались с фабрикой, распив напоследок у ее проходных бутылку «фантазера».

– Не знаю, Дементий, – ответил бывший заместитель директора Колесов. – Что-нибудь да будет.

Часть 2. Много лет спустя. Наши дни

А ну-ка, девушки!

Часы, как известно, идут. Дни бегут. А годы летят! Вот незаметно и пролетело много лет.

Жизнь – это долгая дорога, как думали мы, когда были детьми. Жизнь – это миг, поняли мы, когда стали взрослыми.

В общем, изменилось время. Изменились и наши герои. Они стали не только старше, но и мудрее и, если угодно, человечнее. А поступки их – более осмысленными. Да и жизнь в стране приобрела более-менее цивилизованные очертания и стала похожа на место, в котором можно стало жить.

Читатели, надеемся, уважают людей, которые умеют прикрывать свое разбитое состояние шутками и сарказмом. Это люди с золотым сердцем и дьявольским умом.

А теперь несколько слов о героях нашей предыдущей повести, чье продолжение вы сейчас читаете. Здесь дело обстоит так. О них мы чуть было впопыхах не забыли. А ведь речь все-таки идет о городе Береговом, его жителях и гостях.

Так вот. Бывший строитель из Демидова Сергей Уфимцев ударно и уверенно командует этим небольшим городом уже более двух лет. За ним переехали и несколько его школьных друзей, заняв ключевые посты в городской администрации. Уговаривать долго никого не пришлось – всем его однокашникам было интересно попробовать себя в новой ипостаси и на более высоком уровне.

Лучший его друг Арсений Белов издал новый детективный роман, третий по счету. Сейчас он возглавляет юротдел администрации, руководит пресс-службой и бюро информационной политики. Пишет, напомним, под псевдонимом – Арсений Белый.

Его супруга Татьяна Леготкина – сейчас, естественно, Белова – заправляет в администрации финансами. У них недавно родился мальчик, с которым сидит бабушка. Назвали Сергеем в честь нынешнего мэра.

Ольга Зорина ушла из администрации и втихаря уехала в соседнюю область, где обучает сопливых пацанов бегу на коньках в детско-юношеской школе олимпийского резерва. Ильдар Вафеев тоже покинул родной Береговой и устроился рядовым корреспондентом во второсортную газету «Демидовские вести» в областном центре. Марина Царева перешла работать пекарем в магазин «Колос золотой».

Ну и Александр Черноусов… А вот о нем чуть подробнее.

Кладбище «Восточное» с новехоньким жирно дымящимся крематорием, которому городские острословы неофициально присвоили имя святой Орлеанской девы, сожженной на костре во имя свободной Франции и ее бестолкового короля, вокруг строительства которого было сломано множество копий, заработало в полную силу, как это ни прискорбно.

Новый крематорий своим строгим видом напоминал хорошо знакомый каждому россиянину мавзолей на Красной площади в Москве, но был светлым, с большими окнами, выходящими на солнечную сторону, делавшими отход в иной мир более, если так можно сказать, жизнерадостным.

«Клиенты» в огненную топку поступали сюда со всех уголков необъятной области, а также соседней республики, автономных округов и национальных диаспор. А из Демидова – так вообще по нескольку катафалков в день. Короче, очередь была – как в тот же ленинский саркофаг в советские времена.

Только нашим героям до сих пор не понятно, зачем надо было ходить в тот мавзолей, вставать в пять утра, выстаивать огромную очередь, чтобы в течение нескольких секунд посмотреть на желтый труп в стеклянном гробу? Они еще могли понять, когда на покойников смотрят свидетели в морге при бюро судебно-медицинской экспертизы, чтобы опознать труп, или родственники на похоронах. Тут никуда не деться, так надо. Но чтобы специально? Как на святыню?

Работал крематорий круглосуточно, как кочегарка в быстролетящем паровозе курьерского поезда, и приносил стабильный доход в городскую казну. К сожалению, люди умирают, не спрашивая об этом кого бы то ни было, здесь не требуется согласований, разрешений, указаний сверху, общественных слушаний и всеобщего голосования. Да и деньги не пахнут даже трупами.

Александр Черноусов усердно трудился его директором. Правда, после некоторых описанных нами в предыдущей книге событий, он, как ни странно, перестал хлестать спиртное и даже стал слегка заикаться.

Самое интересное, что новая должность ему очень понравилась. В нем неожиданно проснулись организаторские способности, о которых ни он, ни окружающие его люди даже не подозревали. И он в своем профессиональном мастерстве далеко обставил своих предшественников, и теперь новое городское кладбище можно было назвать не мрачной погребальной конторой, заваленной пустыми гробами и черными венками, с кладбищем, где, кроме покосившихся крестов и заросших могил, ни черта нет, а ритуальным предприятием полного цикла – этаким «некрополем» нового поколения. Из больничного морга покойников доставляли прямым ходом в кладбищенские закрома и передавали в заботливые руки специалистов, которые исполняли с «материалом» любой каприз, как того пожелает заказчик в зависимости от того, сколько звонких монет у него в кармане. Но все – согласно утвержденным расценкам. Он даже открыл межрегиональные курсы по подготовке визажистов по предпохоронной подготовке трупов, в качестве модели выступал пожилой актер из демидовского драмтеатра, который, лежа в гробу, изображал мертвеца, а над ним колдовали «студенты», накладывая грим, чтобы смотрелся он не хуже, каким был при жизни, а порой даже и лучше. Что-то навроде ретуши на старых фотографиях. Причем, покойников оформляли в последний путь не только по православным правилам Ветхого Завета, но и по мусульманским обычаям строго по Корану, иудейским законам древнего Талмуда и суровым старообрядческим канонам, когда крестятся не тремя пальца́ми, а двумя перстами, соединенными воедино. С хором, с ритуальными танцами, с воями, воплями и причитаниями, если потребуется. Естественно, с оркестром, исполняющим по желанию родственников все похоронные марши, начиная с популярного Шопена и заканчивая малоизвестным Гавриловым. Опять же пригодились артисты, исполняя роли громогласных епископов и толстопузых диаконов, занудливых имамов в тюбетейках и волосатых раввинов в черных шляпах, запевал из хора и нищебродов из толпы.

А какие он выдумал венки! Один образец даже был отмечен специальным призом на всероссийском конкурсе ритуальной флористики «Седьмое небо». Не смейтесь, читатели, есть и такие. А если нет, так будут. Существуют же конкурсы профмастерства среди кулинаров, токарей, сварщиков, кондитеров, медсестер, водителей автобусов, огородных садовников и предсказателей погоды из Гидрометеоцентра. А гробовщики чем хуже? В качестве примеров для подражания можно вспомнить также такие забытые ныне телеконкурсы, как «А ну-ка, девушки!» и «А ну-ка, парни!». Или «Алло, мы ищем таланты!». А талантов среди работников этого дела ничуть не меньше, чем среди кого угодно.

Понятно, что Черноусов не сам плел необыкновенного вида узорчатые венки. Дело в том, что он принял на службу женщину, талантливую веночницу, которая некогда торговала продукцией собственного производства у входа на погост. Она была из потомственной семьи, члены которой всю жизнь колдовали над изобретением новых видов траурных поделок, и секреты этой профессии передавались из поколения в поколение. Их искусственные венки и живые букеты в обрамлении темно-красных роз и пурпурных гвоздик, словно скорбно склонивших свои головки в память о покойном, уходили на «ура!».

В качестве камнерезов он, по совету Арсения Белого, привлек безработных скульпторов из демидовского отделения Союза художников. А те вообще были рады любому заработку и радостно высекали из гранита и мрамора унылых ангелов и плачущих наяд.

А про плотников из гробового цеха и их мастерство можно вообще в ярких красках рассказывать бесконечно.

А похоронные ди-джеи, если их так можно назвать, так мастерски расхваливали усопших на прощальных панихидах, что однажды вдова одного из них два раза подходила к гробу, чтобы лишний раз удостовериться, кто же все-таки там лежит.

А сам Черноусов удостоился почетной грамоты Союза похоронных организаций России за большой вклад в развитие этого благородного и благодарного дела, не очень веселого, хотя на самом видном месте в его офисе на стене висела большая фотография, на которой были изображены счастливые и улыбающиеся участники того форума. На радостях губернатор его назначил председателем областного наблюдательного совета по вопросам похоронного дела и даже направил его на курсы повышения квалификации в Москву. Оттуда он вернулся окрыленный новыми идеями.

В частности, суперидеей аквамации, согласно которой тело умершего очень быстро разлагается под воздействием воды и химических веществ и превращается в ничто, что гораздо экологичней, чем захоронение в землю или кремация. Правда, дороже. Он даже с этим вопросом явился к Уфимцеву, но тот с возгласом «Пошел вон!» выгнал его из кабинета в три шеи и даже кинул вдогонку объемистый устав города: другой книги под рукой не оказалось.

Так что, можно смело сказать со всей уверенностью, что Александр Черноусов нашел себя. А должность в муниципальном управлении «Береговойблагоустройство» стала считаться очень престижной, и от желающих ее занять не было отбоя. А конкурс на соискание ставки какого-нибудь скромного похоронного менеджера был очень высоким.

Колос золотой

А теперь снова перейдем к главным героям, которые тоже все эти долгие годы не сидели сложа руки. Через несколько лет ударной булочно-пекарской деятельности Дементьев с Колесовым подвинули местный хлебокомбинат, который, не выдержав честной конкуренции, разорился. Впрочем, комбинат подогнал к финансовой пропасти его вороватый директор, длинным своим ручищам-загребалам которого все было мало, сколько не воруй. А жадность всегда ведет к нищете.

Друзья открыли еще пару-тройку магазинов-пекарен-кофеен по всему Береговому. Причем, выпечку мастырили по своим собственным рецептам, которые они собирали по окрестным деревням у старух. Да и дементьевский дед оставил после себя хорошее наследство в виде неслыханных способов намолота муки, скрупулезно записанных им слюнявым химическим карандашом в школьную разлинованную тетрадку. Ну и поваров-пекарей они нашли самых что ни на есть талантливых. А чистота в пекарнях была стерильная: самая вредная и дотошная телеведущая Елена Летучая из «Ревизорро» точно осталась бы довольна. А чистота – это, прежде всего, отношение к самому себе и к своему делу.

Они спокойно пережили в Береговом и тяжелые времена бандитского рэкета. Местные бандиты во главе со своим главарем по кличке Самбист дербанили в основном риэлторов и торговцев водкой, кожей, компьютерами, автомобилями, и держали в страхе весь рынок. Ну и охрана на пекарне была отличная: бывший вохровец де-юре и палач де-факто Палыч старался на совесть. Бандиты однажды, было, сдуру сунулись в один из их магазинов, но, увидев лысого и краснорожего охранника с пистолетом в руке, разъяренного, словно истекающий кровью бык от удара тореадорской шпаги, быстро дриснули, едва унеся ноги. Ну, а потом трусливых рэкетиров потеснили смелые афганцы, и торговая жизнь в Береговом более-менее устаканилась.

Но Колесов с каждым годом тяготился хлебным бизнесом, ему все это становилось менее интересно, а душа требовала чего-то родного и близкого. Это в молодости можно заниматься чем попало в поисках своего «я». А в зрелости это выглядит смешно. Примерно, как переросток в коротких штанишках.

Ну и между компаньонами возникли разногласия, чего, собственно, и следовало ожидать. И однажды, а если быть точнее, то лет десять тому, Дмитрий забрал свою долю в бизнесе Дементьева и переехал в Новосибирск, откуда была родом его новая жена. Где и начал свое дело – открыл антикварный магазин, что-то наподобие комиссионки по продаже аутентичного старья, что были в советские и прочие времена. Оформил филиал и в Демидове, командовать которым поставил своего младшего сына Вадима, искусствоведа по образованию, как бабушка, художника по натуре своей и ярого собирателя старинных монет. Если папашка безуспешно мыкался в поисках Ван Гога, то сын вовсю старался отыскать какой-нибудь алтын времен Петра Первого.

На эту мысль Дмитрия Колесова натолкнула смерть одинокой жениной тетушки, которая оставила после себя много дореволюционной посуды, хрусталя, картин, старинной, точнее, старой мебели, доставшейся ей в свою очередь от собственной бабки. Вот с этого он и начал. Дело оказалось не только очень интересным, но и прибыльным.

Поначалу отношения рассорившихся друзей были натянутыми, но потом вошли в обычное русло. Такое бывает между друзьями. Настоящую дружбу не пропьешь, в карты не просадишь, на бабу не променяешь и ни с чем не спутаешь.

Дементьев тоже не груши околачивал, как уже знает читатель, а наоткрывал еще несколько магазинчиков своей фирмы «Колос золотой» в Демидове, затем – и в нескольких других городах области. В планах также было открытие пивоварни.

Не смог отказать себе Дементьев и в еще одной слабости – зря, что ли, он несколько лет отпахал главным сапожником Западно-Уральской области? Вот и появились в Береговом и Демидове по обувному магазину с броским названием «Шик-блеск-тратата», торгующие не замшелой продукцией отсталой фабрики «Модена», которой, к слову сказать, уже давно не было на белом свете, а модными и практичными итальянскими, немецкими и китайскими башмаками.

Все за одного!

Строительство же большого торгового центра в Береговом отложили на неопределенное время. Дело это хлопотное, быстро не делается. И, самое главное, – очень дорогое. Да и особой надобности в нем нет.

Что касается храма святого журналиста, который новая городская власть также обещала построить, то здесь мнение администрации и городского мэра было единым: пока нет такого журналиста, которому можно было его посвятить. Да и никто не представлял, каким из себя должно быть это сооружение. И, вообще, что это такое? Уфимцев посчитал, что главное в журналистике – это информация и новости, а новости надо делать, а не рассказывать о них. Его единодушно поддержали.

– В общем, друзья мои, решил я построить на месте этого ТРЦ аквапарк, – сообщил новый мэр на одном из совещаний. – Пришла однажды мне такая мысль.

– Какой аквапарк? – переспросил Захар Осипов, начальник отдела внешнего благоустройства и дорожного строительства.

Если вы помните, эту должность, прежде чем стать мэром, ранее занимал Сергей Уфимцев.

– Пять бассейнов, в том числе с серфингом и штормовой волной. Так, дальше… – стал читать он какую-то длинную бумажку, которую достал из объемистой папки, – пиратский фрегат, семь горок, две из них экстремальных. Та-ак. Пять саун, две русских бани, турецкий хамам, джакузи, детская ванна, в смысле – лягушатник. Что еще… Пляж с инфракрасным облучением. Два кафе. Вот.

– Любопытно, – сказал Арсений Белый. – Хм.

– Это здорово! Всяких торговых центров и магазинов хоть отбавляй, а аквапарка нет даже в Демидове и Удмуртии, – сказала заместитель мэра по общим вопросам Неля Вайзина.

– А че? Идея мне нравится. Лето круглый год, – проговорил бывший градоначальник, а ныне советник мэра Владимир Афанасьев.

Он всегда присутствовал на подобных совещаниях, когда решались важные для города вопросы.

– К нам будут ездить со всей области, – продолжил убеждать коллег градоначальник, – денежки рекой в казну попрут. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

– А что, мне тоже идея нравится, – сказала заведующая отделом здравоохранения Надежда Петровна Старкова. – Сколько можно торговые центры строить? Их стало больше, чем жителей. Здоровье в торговом центре ни за какие деньги не купишь.

– Я бы так не сказал, – послышался голос руководителя аптекоуправления Василия Дубова.

– А че? Потянет, – подал голос начальник отдела транспорта Станислав Станиславович Делец. – Первый туда пойду. А то мелкий достал уже: пап, давай съездим в аквапарк в Тюмень. Или в Казань.

– Я – за, – подняла руку завотделом народного образования Ольга Степановна Серебрякова.

Остальные участники совещания тоже были согласны.

– А общественные слушания будем проводить? – спросил кто-то.

– Общественно мнение – это, конечно, хорошо. Но мое мнение, как и ваше, мне нравится больше, – ответил на это мэр. – Спасибо, что поддержали.

Участники совещания засобирались восвояси по своим делам, по своим кабинетам и к своим посетителям, ради которых они все, собственно, и трудились.

– Ну что? Вопрос исчерпан, господа? – окинув всех взглядом, удовлетворенно спросил Уфимцев. – Я рад, что моя идея вам понравилась. Депутаты, думаю, нас поддержат. Тогда – за работу! Неля Иосифовна, возьмите это дело под свой личный контроль. Завтра приедут архитекторы и автор проекта. Обсудим более детально.

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – ответила Вайзина.

– А ты, Захар, все бумаги подготовь по земле.

– Слушаюсь, Сергей Сергеич. Сделаем, – в тон ей поддакнул главный городской благоустроитель.

– А деньги?

Этот голос, как догадался читатель, принадлежал начальнице финансового управления Татьяне Ивановне Беловой, а «Таньки» грязи не боятся. – А деньги откуда прилетят, Сергей Сергеич? Какова общая стоимость? И вообще – кто платить будет?

– Считать надо. Построим всем миром, – уклончиво ответил мэр. – Привлечем бизнес. С губернатором был предварительный разговор. Он обеими руками «за». Все-таки Береговой – город-спутник Демидова, вроде как один из его районов. До Берегового от центра Демидова ближе, чем до Заозерья. А Заозерье – официальный район областного центра. Нефтяники тоже не против нашей затеи. В общем, народное дело делаем. Все в наших руках.

– Легко сказать.

– Все свободны, – подвел итог заседания шеф.

– Недавно крематорий один на всю область построили, теперь вот аквапарк, – сказал кто-то, направляясь к двери. – Аквапарк имени утонувших пассажиров «Титаника».

– Праздник, который всегда с нами, – поддержал кто-то.

– Художественный фильм «Титаник-два». Блокбастер. Голливуд отдыхает.

– Что? – не расслышал городской голова.

– Да я тут, Сергей Сергеич, с одним подрядчиком поцапался, – заговорил Захар Осипов, – снег не успевает убирать с Комсомольского проспекта. Заколебал уже. А у меня ворох жалоб от трудящихся, в «Народный фронт» телегу накатали. Я ему уже в десятый раз говорю, что я дважды не повторяю.

– А он что? – улыбнулся шутке Уфимцев.

– Говорит, что не успевает. Я от такой наглости даже выпрямился. Короче, Сергей Сергеич, поставлю вопрос ребром: до среды не уберет – оштрафую. В черный список включу. Мало не покажется.

– Молодец, мордой – и в говно, скоро оттает, – похвалил его Стас Делец.

Стоя рядом, он все слышал.

Спросил:

– Я тебе совет один дам. Хочешь?

– Любопытно.

– Когда тебя спросят, почему у нас в городе темно, ты скажи, что причиной отсутствия уличного освещения является светлое время суток. А провести проверку в темное время не позволяет дневной график работы проверяющих. Ха-ха-ха.

– Слушай, катись, а.

– Ты, Арсений, останься на минуту, – попросил мэр Белова.

– Слушаюсь, – сказал тот, когда все чиновники покинули кабинет.

– Ты у нас все знаешь, – начал бургомистр, когда они остались одни.

– Так уж и «все»? Работа такая, Сергей Сергеич. С людьми общаюсь. С народом один на один. На переднем рубеже, так сказать. С глазу на глаз. Бок о бок. Рука об руку.

– Я тебя давно хотел спросить: кто такой Дементьев? Что он из себя представляет? – спросил Уфимцев.

– Хлебный король-то? Предприниматель он. Мужик серьезный. Хлеб печет, торты стряпает, кофе продает, башмаки. Вот купил у него намедни, – показал писатель новый ботинок, задрав штанину. – Шик-блеск! Тра-та-та!

Но мэр на башмаки даже не посмотрел.

– Да это я знаю. Он что, типа Громова?

– Вроде, нет, – пожал плечами Белов. – Хочешь проверить его на вшивость?

– Нет. Так просто спросил. Для грамотности. Должен же я знать, что происходит у нас в городе и кто у нас ху из кто. Мы же должны на бизнес опираться. А как иначе?

– Они конкуренты были. При Громове он тихо сидел, не высовывался, в депутаты и в мэры не лез, как говорится, был на вторых ролях, не отсвечивал.

– Похожи они чем-то.

– Ну да, – согласился Арсений Белов. – А после того, как тот пропал, развернулся: пару пекарен новых открыл, магазины обувные в Береговом и Демидове заделал, ресторан купил, газ проводит. Слухи ходят, что пиво и водку скоро варить начнет. Лицензию ждет.

– А разногласий между ними не было? Между ним и Громовым? Не знаешь? Впрочем, откуда? – рассуждал Уфимцев, будто разговаривал сам с собой. – Ты же позже меня появился в Береговом. А откуда столько денег у него?

– А я откуда знаю? Он же бизнесмен. Заработал, наверное, на всеобщей нужде. Забогател.

– Ты спроси у Сашки Ильянова, не давал ли он ему кредит?

– Хороший кредит никому не повредит, – в рифму отчеканил Арсений. – Спрошу. Отчего не спросить? Только насчет кредита не знаю, а вот сейф он в банке открыл. Наверное, что-то туда уже положил.

– Сейф, говоришь? Ладно, можешь идти. Делами занимайся. Их за нас никто не сделает. Если не мы, то кто же?

– Один за всех и все – за одного!