Текст книги "Предупреждение взрыва"

Женя Т., подхватывая мысль Олега, сводит роман к трем основным линиям (мистическая, любовная, сатирическая), соответствующим трем мирам романа. Линия Иешуа и Пилата оказывается в таком случае неразрывно связанной с линией Воланда. Все жанры в романе равноправны. Женя первый переходит от разговора о жанре к разговору о большом стиле, к которому можно отнести Булгакова как автора романа «Мастер и Маргарита». Звучит формулировка «мистический реализм».

Леша Г. считает, что ни один отдельный жанр не покрывает всего спектра романа, но основным жанром является мистерия. Одно и то же действие разыгрывается в Ершалаиме и в Москве, что говорит о мистериальном характере описываемых событий, точнее, о том, что одно мистическое событие происходит в различные эпохи.

Надо сказать, что эти два весьма мощных выступления стали кульминацией занятия. Пожалуй, именно Женя и Леша поняли сложнейший роман наиболее адекватно. Впрочем, и другие реплики в этой группе не были лишены интереса.

Дима Е. привел некоторые соображения в пользу того, что роман можно счесть любовным, а Егор П. – историческим, посвященным Пилату.

Виталик А. остановился на фантастической линии, понятой им как прием. Уход в сказку (Бегемот сравнивается с Котом в сапогах) начинается с преображения людей в животных и наоборот, но через сказку нам повествуют о реальной жизни.

Женя Т. усложнил эту мысль, достойно завершив второй этап занятия следующей репликой: фантастика в романе – только форма, способ передачи знаков из мистического мира в реальный.

Третьим (и самым кратким) этапом становится небольшое тестовое задание. Из четырех высказываний надо найти фразу, действительно принадлежащую Булгакову:

1. Я сатирик.

2. Я чувствую себя историком.

3. Я писатель-фантаст в духе Гоголя.

4. Я мистический писатель.

Три первые группы не дали единого ответа. Семь человек посчитало правильным второй ответ, пятеро – третий, один – первый. То есть в первых трех группах не прозвучало ни одного правильного ответа. Четвертая же группа дала единый ответ – соответственно, четвертый, который и был правильным. Думается, это стало результатом более глубокого на тот момент понимания Булгакова, что видно и по вкладу этой группы в обсуждение романа.

На четвертом этапе занятия, состоявшемся уже на следующий день, слово опять взял учитель, предложивший в качестве заключения концепцию «Мастера и Маргариты» как романа-мистерии. Нет необходимости излагать здесь эту концепцию, тем более что она вполне очевидно вытекает из всей системы занятий, а отечественное литературоведение предоставляет широкий выбор аргументов в ее пользу.

Непременный элемент подготовки – социализация, взаимодействие участников проекта и прежде всего будущих авторов эссе, хотя нельзя сводить ее к взаимодействию только между учениками. Перечислим основные этапы и виды социализации.

1. Социализация членов педколлектива на этапах кристаллизации идеи и разработки проекта.

В булгаковском проекте это вылилось сначала в предварительные кулуарные обсуждения, а затем в длительный педсовет, представляющий собой мозговой штурм по согласованию идеологии проекта, выработке тем эссе и определению конкретных задач, которые должны встать перед учениками.

2. Социализация педколлектива и класса на этапе объяснения целей и задач проекта.

На этом этапе основной формой социализации стал симпозиум. Учителя пытались объяснить идею проекта, а учащиеся – осознать масштаб задач. К сожалению, надо констатировать, что движение шло только от старших к младшим и едва ли ученики мыслили себя в этот момент равноправными субъектами затеи. Не исключаю, что в идеальной ситуации ребят надо подпускать к проекту на более ранней стадии; тогда уже выработка тем могла бы стать частью индуктора, а социализация класса и педагогов была бы более глубокой.

3. Социализация внутри класса на уровне отдельных занятий (многие занятия проводятся в форме групповой работы).

Образцы такого рода занятий приведены в специальном приложении, поэтому это положение пока можно не комментировать.

4. Социализация во время публичного экзамена.

Публичный экзамен был выстроен как многоступенчатое многочасовое действо, включающее:

– чтение книги написанных учениками эссе;

– выбор эссе для письменного отклика;

– написание эссе-отклика;

– афиширование только что написанного эссе;

– беседу-рефлексию, организованную по группам;

– межгрупповую рефлексию.

Каждое из этих заданий подразумевает организацию диалога, то письменного, то устного, а диалог и есть единственное средство социализации.

5. Образование групп, проектирующих самостоятельное путешествие в Москву.

Тут нужны некоторые объяснения: булгаковская экскурсия была только частью самостоятельно разработанных поездок. Ребята сами выбирали маршруты, разрабатывали цели поездки, рассчитывали возможные расходы и были максимально независимы от старших. Право на самостоятельную поездку подразумевало и право на сознательный отказ от нее, чем некоторые и воспользовались. Те же, кто доехал до Москвы, пересеклись на один день для осуществления экскурсии по булгаковским местам.

Групповое или коллективное взаимодействие постоянно чередовалось с индивидуальными заданиями – и в целом социализация приобрела черты органического, диалектически развивающегося процесса.

Инсайт невозможно планировать. Делать это мог бы, пожалуй, только герой горинской пьесы «Тот самый Мюнхгаузен», планировавший подвиги. Инсайт сродни вдохновению. Вдохновение же (если речь идет о вдохновении поэта) понимается нами как способность к организации текста в минимальные сроки. Конечно, ученики не обязаны быть поэтами, но эссе писать уметь должны. И организация текста эссе, раз уж мы декларировали, что эссе без инсайта неполноценно, тоже требует вдохновения. А планировать его невозможно… И так далее. Но из этого порочного круга нас должно вывести то, что мы можем создать некое поле, находясь в котором, человек повышает свои шансы напороться на инсайт. Это поле – территория между сознанием и бессознательным; все инсайты растут на линии границы между ними.

В главке «Академическое эссе» речь пойдет о том, что инсайт можно стимулировать с помощью составления кластера. Мы предлагаем немного отступить от основной темы, что мы уже делали, рассказывая об испанских эссе, и остановиться на истории одного кластера, возникшего почти случайно и наглядно обозначившего всю мощь своих возможностей. Составление этого кластера никак не связано с необходимостью писать эссе, зато оно хорошо демонстрирует механизм возникновения инсайта.

Урок был одним из последних в серии уроков по роману Гончарова «Обломов», надо было поговорить об Агафье Матвеевне Пшеницыной, и ученикам было предложено составить кластер, отталкиваясь от фамилии героини. Учитель у доски фиксировал то, что называли ученики, иногда вступая в беседу по поводу тех или иных ассоциаций.

Первым делом рядом с фамилией Пшеницыной появилась фамилия Обломова, которая моментально приросла тремя уточнениями – муж, любовник, барин (именно в этих трех ипостасях любила Обломова героиня). В качестве барина Обломов – владелец Обломовки, что также было зафиксировано. Об Обломовке мы знаем только из ненадежных источников. Один из них – сон Обломова, другой – его мечты о новой, идеальной Обломовке. Из сна нам навстречу выплывает образ матери Обломова, которая по характеристикам очень близка к Агафье Матвеевне (в сознании современных детей моментально начинает бродить призрак Эдипова комплекса, особенно если они посмотрели фильм Н. Михалкова «Несколько дней из жизни Ильи Ильича Обломова», где явно подчеркнута идентичность Обломова и его сына Андрюши и, соответственно, их матерей). Из обломовских фантазий появляется образ крестьянки с голыми локтями, нехотя отбивающейся от барских ухаживаний. Ребята, хорошо помнящие, что именно голые локти Агафьи Матвеевны привлекли Обломова (она как бы стала реализацией его эротических мечтаний), связывают крестьянку и Пшеницыну через Обломова-барина и Обломова-любовника, и это уже становится предвестием близкого инсайта. Кто-то среди ассоциаций этого ряда называет слово «лошадь» и сразу следующее – «бессловесность». С лошадью автор романа сравнивает Пшеницыну в момент, когда Обломов впервые ее обнял. Пока кажется, что это ни к чему, но количество слов еще недостаточно, и мы продолжаем набирать словесную массу.

Следующей ниточкой стала очевидная смысловая ассоциация «Пшеницына – зерно, злаки». Уже имеющееся в кластере слово «мать» дополняется сочетанием «мать-земля», и «зерно» проявляет связь этих понятий. Как бы случайно всплывшее вслед за этим из лингвистического подсознания слово «семя» подводит вплотную к первому инсайту (при этом видны зажигающиеся глаза десятиклассников): Пшеницына – земля-кормилица (в этот момент, не давая остановиться, учителю диктуют еще и еще: кухня, пища, Выборгская сторона, идиллия), принимающая обломовское семя в себя для того, чтобы родить ему сына и в то же время довести его, исполнившего свое предназначение на земле (!), до смерти, потому что это ведет к воскресению Обломова в своем сыне. Так класс реконструировал древний земледельческий миф о матери-земле и смерти-воскресении, лежащий в архетипической основе романа. К кластеру добавляются слова «природа», «смерть», «жизнь», «жертва» (кто-то вспомнил, что Пшеницына ради Обломова закладывала свое серебро, и связал это с тем, что Обломов сам стал жертвой процветшей на Выборгской стороне обломовщины; если в этот момент вмешаться и сообщить, что «жертва» и «жратва» – слова однокоренные и связаны через очень древние значения, то это, пожалуй, добавит масла на жертвенник инсайта). Еще один шаг к пониманию образной системы романа происходит, когда, уже привыкнув к Пшеницыной-земле, ребята вспоминают, что благодаря Обломову жизнь Пшеницыной «просияла». На сцену выходит ласковое ровное солнышко из сна Обломова, и роль самого Обломова как «солнышка» в романе становится абсолютно ясной (такой же ясной, как и само солнышко, неразлучное с этим постоянным эпитетом в фольклоре). И тут инсайт случается у учителя, который предлагает проверить эту природную гармонию через биологический (вот когда пригодилась забытая было лошадь!) цикл «рождение – еда – спаривание – смерть». Проверка дает стопроцентный результат. Знаком каждого из элементов этой цепи для Обломова и является Агафья Матвеевна Пшеницына. Вот такая амбивалентная жизнь / смерть. Кластер преподнес нам как на ладони всю архетипическую основу романа, причем о некоторых деталях едва ли подозревал и автор.

У нас нет уверенности, что подобная методика в другой учебной ситуации столь же быстро даст аналогичные результаты. Но подозрение, что таким образом мы подталкиваем подсознание к серьезной и интенсивной работе, имеется. И похоже, знаем, как эту работу использовать.

Основной материал нашего пособия адресован учителям и только через них – школьникам и абитуриентам. Однако иногда необходимо и напрямую обращаться к тем, кто является целью и смыслом процесса обучения. Попробуем дать несколько советов на тему «Как писать академическое эссе». Правда, для этого стоит определить, что это такое, потому что в нашу классификацию оно не вошло.

Академическое эссе – стихийно сложившийся термин, обозначающий явление, которое, по нашим представлениям, к жанру эссе никакого отношения не имеет. Это учебное упражнение в письменном словоговорении, содержащее рассуждение. Рассуждение должно быть организовано по определенному плану: «Тезис – антитезис – доказательство – вывод». Обучение такому способу рассуждать (правда, устно) – хорошая, тысячелетиями проверенная практика. Так обучали в демосфеновских Афинах, цицероновском Риме, средневековых университетах, классических гимназиях. В русских гимназиях выпускной публичный экзамен состоял из импровизации, построенной именно по таким правилам. Традиция эссе возникла позже: она идет от Монтеня и предусматривает гораздо большую свободу в выборе плана или даже отсутствие плана.

При всей очевидно плохой совместимости этих понятий рискнем найти компромисс. В нашей классификации есть такие разновидности жанра, как публицистическое, критическое и научное эссе. Все они не должны быть чужды рассуждению (вообще рассуждение является естественным элементом эссе). Школьникам известно, что кроме рассуждения существуют еще два типа речи – описание и повествование. В основе описания лежит неподвижная, развернутая в пространстве, а не во времени картина. В основе повествования – последовательность событий, разворачивающихся именно во времени. Что же лежит в основе рассуждения? Надо полагать, мысль, разворачивающаяся в ментальном времени-пространстве. Рассуждение и есть, собственно, история мысли. Может ли публицистическое, критическое или научное эссе быть учебным (то есть академическим)? Конечно, может. Оно и будет учебным, если находится в пределах процесса обучения. Может ли оно строиться на рассуждении? Разумеется, как и на описании или повествовании. Мы только против того, чтобы эссе было бездумным и бездушным продуктом речевого аппарата или закамуфлированным рефератом.

Как писать академическое эссе-рассуждение? Придется самостоятельно и в сильном сокращении пройти путь, необходимый для написания полноценного эссе.

Во-первых, надо определить, какое именно эссе от вас требуется. Если это эссе – отклик на какой-то текст (именно такая ситуация на ЕГЭ по русскому языку), то речь идет о критическом эссе. Если перед вами какая-то жизненная или научная проблема и вы должны предложить ее решение, то вам придется писать публицистическое или научное эссе. В первом случае необходимо внимательно прочесть предлагаемый вам текст и столь же внимательно прислушаться к себе: какие чувства он у вас вызывает? Не обманывайте себя: если текст вас возмутил, зафиксируйте возмущение; если вызвал скуку, не делайте вида, что вы восхищаетесь автором. Попробуйте разобраться в причинах собственной эмоциональной реакции на текст, подумайте, отвечает ли он вашему жизненному или эстетическому опыту, противоречит ли ему. Ваша задача – вступить в эмоциональный диалог с текстом; каково же будет качество эмоции – дело, как говорил тургеневский Базаров, девятое. Во втором и третьем случаях придется проделать ту же работу, но только по отношению к поставленным задачам – житейской или научной проблемам. Задайте себе вопросы: сталкивались ли вы с подобными проблемами раньше? Какова история ваших личных отношений с такими проблемами? Насколько глубоко они вас затрагивают? Этот этап подготовки к написанию эссе выполнит функцию эмоционального ввода, индуктора.

Во-вторых, постарайтесь, если это возможно, поговорить о вашем задании с теми, кто так или иначе оказывается в учебном процессе рядом. Конечно, если вы на экзамене и все приходится делать самому, в принудительной изоляции, то никакое общение (кроме воображаемого) уже немыслимо. Но если речь идет о задании домашнем, то обсуждение темы эссе с товарищами, родителями, учителями будет весьма полезно, даже если оно пройдет на поверхностном, эмоциональном уровне. Чужая позиция, если вы – заинтересованный и внимательный слушатель, может сообщить новый импульс вашим размышлениям о будущей работе. И еще два слова о той ситуации, когда обсуждение исключено. Попробуйте пофантазировать примерно в таком духе, что вы – не вы; поставьте мысленный эксперимент по перевоплощению; оцените проблему с точки зрения другого (человека, героя книги или фильма).

В-третьих, соберите (вспомните) как можно больше информации по проблеме будущего эссе; активизируйте любые сведения и впечатления, которые могут или даже гарантированно не могут, как вы пока считаете, вам пригодиться. Используйте для этого метод составления кластера. Выпишите на чистом листе слова, понятия, которые могут оказаться ключевыми. Если перед вами текст, то это будут, например, очевидно важные или повторяющиеся слова, те слова, выписав которые, вы могли бы воспроизвести основное содержание текста. Если текста, из которого можно почерпнуть слова, нет, используйте формулировку проблемы, темы, любые вербальные (словесные) средства, имеющие отношение к вашему будущему эссе. Обведите эти слова кружочками или другими геометрическими фигурами и попробуйте выстроить ассоциативные связи: окружите первоначальные слова другими, связанными с ними, пока лист не окажется заполненным. Напишите несколько определений первоначальных слов, составляя их из тех слов, которые появились во вторую и третью очередь. Определения можно заменить любыми фразами, в которых задействованы слова из кластера. Эти фразы могут затем стать тезисами вашего эссе или просто послужить материалом для отталкивания, той точкой опоры, которой в свое время не хватило Архимеду. Благодаря кластеру возникает словесно-смысловое поле, в котором брошенные (может быть, случайно, почти бессознательно) вами слова прорастут новым текстом.

В-четвертых, выбравшись из того пласта работы, в котором вы находитесь на грани сознательного и бессознательного (именно на бессознательном, неконтролируемом уровне возникают ассоциации), выделите из получившихся слов и фраз те, что имеют смысл в качестве тезисов создаваемого вами текста, и начинайте подыскивать аргументы. Как раз на этапе аргументации мозг начинает работать так, что создаются возможности для озарений (инсайтов). Они тоже приходят из подсознания, так что «выдумать» инсайт нет никакой возможности, спланировать его тоже нельзя, но можно создать условия для его появления. Инсайт в области создания текстов – это всегда идея, помогающая организовать словесную массу. Для того чтобы эта идея возникла, необходимо наличие хаотической словесной массы, которую мы получили в результате составления кластера. Некоторое количество слов по определенной теме имеет тенденцию рано или поздно переходить в новое качество и становиться текстом. Если учесть, что слова, как правило, имеют значения (кроме нарочитой бессмыслицы и зауми) и представляют собой свернутые знаки смыслов, то можно сделать вывод, что неожиданная мысль будет следствием неожиданного столкновения слов в определенном смысловом поле. В качестве примера можно привести один из способов работы над словом популярного поэта Сергея Есенина. Выписав на отдельных бумажках слова, обозначающие предметы, и слова-эпитеты, Есенин механически объединял бумажки и получал неожиданные сочетания. С точки зрения поэтического искусства, это, конечно, жульничество, но некоторыми последствиями этого жульничества мы восхищаемся до сих пор.

В-пятых, набрав необходимое количество аргументов, приступайте к рефлексии – контролю мысли над качеством тезисов и аргументов. Здесь вся работа должна проходить при ясном свете сознания; увлечение красивой фразой или неожиданным соображением, которое желательно на предыдущем этапе, сейчас неуместно. Нужно придирчиво, как будто написанный другим, оценить свой текст, после чего можно делать выводы. Зачем рефлексию нужно «включать» до того, как вы сделаете выводы, вытекающие из ваших аргументов? Да хотя бы чтобы избежать глупой школярской ошибки, когда выводом становится дословно повторенный тезис (такая ситуация, как правило, свидетельствует об отсутствии активной мозговой деятельности между тезисом и выводом; другими словами, сразу становится ясно, что аргументы были лишь имитацией мозговой деятельности). Логичный и корректный вывод является следствием вовремя проведенной рефлексии.

В-шестых, приготовьтесь к сдаче эссе, то есть к его демонстрации. Если вы находитесь в ситуации контрольной работы или экзамена, показать свою работу до ее сдачи затруднительно. В иных случаях предварительное афиширование, консультация с заинтересованными в вас слушателями-читателями могут быть полезными. Можно, конечно, посоветовать снова перечесть работу «не своими» глазами, чтобы найти в ней слабые места, но тем, кто в себе и так не очень уверен, это может сослужить плохую службу: они начнут зачеркивать даже то, что другие бы потом одобрили.

В-седьмых (и в-последних), не переставайте думать о своей работе после того, как вы ее сдали. Отнеситесь со вниманием к тому, что скажет о вашем эссе учитель (или тот, кто проверит вашу работу). Это поможет избежать повторения ошибок в последующих работах и поспособствует новым поискам и новым находкам.