Текст книги "Возьми свою высоту"

– Именно так, – подтвердил Илья. – Ты все верно понял. Возьмем снова отношение к деньгам. Люди склонны возводить деньги в ранг какого-то священного понятия. А оттуда уже проистекает полная ересь, вроде того, что, если тебе в руки попали большие деньги, ты не имеешь права на ошибку. Это не так. Тому, как управляться с деньгами, тоже надо учиться. И, разумеется, на этом пути будет набито немало шишек. Но такова цена опыта. Знаешь, что мне это иногда напоминает?

– И что же?

– Общение с котенком или щенком. Пока он маленький, ты играешь с ним, у вас взаимопонимание и обоюдное счастье. Но если ты при этом не будешь его воспитывать или дрессировать, то совсем скоро столкнешься с тем, что у тебя в доме находится абсолютно не социализированный зверь, который может залезать на стол, воровать еду, гадить в неположенном месте, кусать хозяев и т. д. Вот так же и с деньгами. Если ты привык только играть с ними и тратить на собственные прихоти, то достаточно быстро настанет момент, когда окажешься с пустыми карманами и вывернутым кошельком, а деньги, которые были с тобой, тебя подведут. Потому что ты не научился самому главному: как зарабатывать и приумножать свой капитал.

– А вот кстати: получается, детские обиды могут продолжать влиять на поведение вполне себе взрослого человека?

– Еще как влияют! Люди почему-то забывают тот простой факт, что взрослые – это те же самые дети. Ничего в них с течением лет фундаментально не меняется. Не решенные в детстве ситуации со временем только масштабируются в бизнесе. Наверняка же слышал шутку, что мудрость приходит с возрастом, но иногда возраст приходит один? Это вот как раз про подобные случаи. Ведь переход во взрослую лигу у человека происходит тогда, когда он отвечает за свои поступки и начинает обеспечивать свой быт. Но мировоззрение, установки – все остается тем же самым. И если ты эмоционально незрелый человек, то сколько бы денег у тебя не было, ты все их рано или поздно спустишь. Если, конечно, не успеешь научиться ими распоряжаться.

– Я если что-то и понял, так только то, что деньги могут рассорить тебя с друзьями в пух и прах, – вздохнул я. – Ведь не случайно все проблемы начались с того, что мой бизнес пошел под откос.

– Опять ты путаешь причину и следствие, – в голосе Ильи сквозили терпение и мудрость. – Не ошибусь, вероятно, если предположу, что во многом сложности в твоем бизнесе возникли именно из-за друзей. Сколько времени они отнимали у тебя? Сколько раз срывали с места тогда, когда лучше бы тебе было посидеть над бумагами или проконтролировать очередную стройку? Да и твои семейные проблемы проистекают из того же корня. А настоящая дружба все-таки не об этом.

Тут мне почему-то вспомнились – нет, не Марик с Санычем, а Николай и Аркадий, ребята, с которыми я познакомился перед штурмом Эльбруса. Мы договорились с ними, что, как только вернемся домой, обязательно созвонимся и встретимся. Интересно, понравятся ли они Марине? Ведь тот же Аркадий ясно дал понять, что хотел бы дружить домами.

Где-то глубоко внутри я ощущал, что Коля и Аркаша – совсем не такие, как те, прежние завсегдатаи кальянной. В них не было позерства, все было настоящее, как тускло поблескивающий в породе необработанный алмаз. А мой бывший «Клуб топ-менеджеров» на их фоне – так, дешевые стразы. Блеска и понтов много, а реальной ценности и нет, считай.

Что уж там, если честно, – я отчаянно хотел дружить. Дружить хоть с кем-нибудь, потому что мои школьные приятели разъехались кто куда, а институтских я не завел, так как постоянно пропадал на подработках. Возможно, именно поэтому и я бросился как в омут в наше маленькое тайное общество, едва там дали понять, что готовы принять меня к себе. Но ведь недаром же Омар Хайям писал: «Ты лучше голодай, чем что попало ешь, и лучше будь один, чем вместе с кем попало». Что ж, на сей раз я попробую наладить общение с Николаем и Аркадием, полностью отдавая себе отчет в том, что я не обязан быть идеальным в дружеском кругу. И не должен отдавать туда силы и ресурсы, которые планировал пустить на другие сферы своей жизни.

А еще… что мешает мне дружить с собственной женой? Ведь, когда мы только познакомились, нам обоим доставляло огромное удовольствие болтать друг с другом обо всем на свете. Мы с Мариной словно объединились вдвоем против целого мира, и сам черт нам был не страшен. Куда же это пропало? Как я позволил уйти из наших отношений этому чувству сопричастности?

– Знаешь, – прервал затянувшееся молчание Калач, – чтобы расти, достаточно задавать себе вопрос. Все время спрашивать себя: что можно изменить здесь и сейчас? Наверняка, у тебя найдется масса вариантов того, как следует поступить. Ведь, спрашивая себя, мы запускаем механизм генерирования решений. И если мы достаточно образованы, то ответ по запросу придет к нам очень быстро.

– Но будет ли этот ответ верным? – засомневался я.

– А это не важно, – отмахнулся Илья. – Здесь самое главное – не выбрать единственно правильный вариант, а просто идти в нужную сторону. Не сидеть сиднем, не надеяться, что все, что тебя не устраивает, само собой рассосется. А спрашивать у самого себя, как поступить, после чего вставать и делать. Делать хоть что-нибудь. Или же ты можешь общаться с другими людьми, узнавать, что их беспокоит и волнует, и если это отзовется в тебе самом, отмечать этот момент отдельно. А потом просто брать и осознанно перепрограммировать свой мозг и самого себя в нужную сторону.

– Все, что меня сейчас реально волнует, так это то, как пройдет наша встреча с Мариной, – признался я. – Слишком многое на этом завязано. Смогу ли я донести до нее мысль, что действительно осознал, где и почему был неправ? Что больше всего в жизни я хочу, чтобы она дала мне второй шанс и не торопилась окончательно рушить нашу семью.

– Между прочим, – прищурился Калач, – вот тебе еще один звоночек. Вернее, не звоночек даже, а набат. Если мужчина готов подсознательно расстаться со своей женщиной, он перестает зарабатывать. Просто потому, что он не знает, что произойдет дальше. Разумеется, на сознательном уровне ты не мог взять и сам себе запретить зарабатывать деньги. Зато у тебя внезапно начались проблемы с бизнесом. Очень интересный фортель, тебе не кажется? И кстати, а что в итоге ты сейчас думаешь о деньгах?

Почему-то я в кой веки раз не испугался внутренне, услышав подобный вопрос. Я ничуть не боялся того, что мое мнение покажется Илье неправильным.

– Деньги – это инструмент, благодаря которому мы достигаем своих целей, – отчеканил я. – Порой деньги могут выступать для окружающих мерилом нашей успешности. Но это не так. Ведь деньги – это не жесткая константа, а переменный фактор. В любом случае деньги – не самоцель, а всего лишь результат применения наших усилий, помноженных на наши знания.

Калач одобрительно улыбнулся.

– Кажется, ты многое понял за это время. Похоже, ты перестаешь быть только тигром. Ты потихоньку постигаешь дао быть слоном. Когда ты можешь позволить себе быть таким, как тебе хочется. Не охотиться за чужими ресурсами, особенно если они тебе самому ни к чему не сдались. С благодарностью принимать то, что дает тебе судьба. И уверенно идти в сторону цели. Не бежать, не нестись скачками, сметая все на своем пути и полагая, что еще чуть-чуть, и ты упустишь что-то важное. А степенно и размеренно двигаться в нужном направлении. И, возвращаясь к нашим детским обидам, если в детстве тебя гнобили в песочнице, отнимали игрушки и всячески зажимали, это не означает, что ты, когда вырастешь, должен отомстить всем на свете, присвоить силой все имеющиеся поблизости ресурсы и в дальнейшем действовать исключительно с позиции силы. Скажу более: в каждый отдельный момент ты можешь для себя выбирать, как действовать. Мир не черно-белый. Не всегда тигры плохи, не всегда слоны хороши. Ты можешь быть то в одной, то в другой ипостаси. Не зацикливайся на чем-то одном.

За этими разговорами мы и не заметили, как добрались до Джилы-Су. Я бросил взгляд на часы. Благодаря нашему водителю мы уложились за три с половиной часа, так что к семье я успевал.

– Кто поведет, ты или я? – поинтересовался Илья после того как завел машину.

– Если не возражаешь, давай все-таки ты. Нога все еще побаливает, да и реакция у меня, боюсь, не самая лучшая. Отвык я от руля за эти дни.

Глава 15
Скалолазка моя

Второй перегон до Минеральных Вод отчего-то дался мне труднее, чем наш первый пробег из Эль-Тюбю. Пожалуй, во мне боролись сразу два начала. Я не хотел расставаться с наставником и отчаянно трусил перед встречей с Мариной. Но обратного пути, равно как и любого иного, для меня уже не было. Поэтому я вздохнул, поправил на руке подаренный Отшельником браслет и усилием воли выбросил из головы лишнее паникерство.

По дороге я пытался осмыслить то, что сделал для меня Калач. Странно, но сейчас он почему-то начинал походить на своего приятеля. Пришел, перетряхнул всю жизнь вверх тормашками, убедился, что урок усвоен, и ушел. Вот взять, например, Отшельника. Я не знал его раньше. И совершенно не факт, что когда-нибудь увижусь с ним снова. Но он буквально парой фраз поменял правила, по которым я до этого существовал. Именно в тот день я словил один из самых острых инсайтов в своей жизни про благодарность.

Так неужели Илья вновь исчезнет из круга моего общения, растворится в туманной дали, как несколько дней назад его друг Отшельник?

– Мы ведь еще увидимся? – обеспокоенно спросил я наставника.

– Конечно же! – подтвердил он. – Хочешь, забегай в гости, адрес тебе известен. А хочешь, через три месяца присоединяйся к группе. В этот раз я собираюсь набрать не более шести – восьми человек.

– А чем мы займемся?

– Будем продолжать изучать жизнь на продвинутом уровне, – ответил Илья и улыбнулся.

Он подвез меня прямо к дому тестя. Когда я доставал из машины свой рюкзак, показалось, что в окне второго этажа дрогнули занавески. Кажется, меня заметили. А может, это был просто сквозняк?..

– Ну что ж, вот и настала пора прощаться, – сказал Калач, захлопнув задний борт и пригладив ладонью бороду. – Мой путь лежит обратно в столицу. Твой – к сердцу жены. Пожалуй, единственное, что хочу сказать: доверяй людям. Учись доверять, несмотря ни на что. Да, есть пословица, что, обжегшись на молоке, дуют на воду, но тут совсем не тот случай. И здесь как раз не стоит опираться на свой не самый приятный опыт. Да, тебя предавали и ты, в свою очередь, предавал того, кто меньше всего от тебя этого ждал. Но все еще можно исправить. А для этого – просто доверься миру. Открой душу перед самым близким человеком. И ничего не бойся. Никогда!

Мы пожали друг другу руки, а потом я, не выдержав, обнял Илью:

– Что ж, как говорят испанцы, vaya con Dios, ступай с Богом, дружище! И спасибо тебе за все. Ты сделал для меня столько, сколько не делал еще ни один человек, за исключением моего отца. У меня просто нет слов, чтобы выразить тебе, насколько я благодарен.

– Тебя уже ждут, не задерживайся! – Калач в последний раз подмигнул мне, после чего уселся в машину и уехал. Интересно, он остановится на ночевку в местном мотеле или сделает еще один перегон до Ростова-на-Дону? Мы о стольком еще не успели поговорить…

Я поднял рюкзак, привычным движением забросил его за плечи и отправился к подъезду. Мосты были сожжены. Как там говорил наставник: «Открой душу перед самым близким тебе человеком»? Сказать это было проще, чем сделать, но я решил последовать его совету.

Я выждал пару секунд прежде чем позвонить в дверь, чтобы чуть-чуть успокоиться, выдохнуть и настроиться на нужный лад. Мне открыла теща.

– Владя, это ты? Тебя и не узнать, вон какую бороду отрастил. Снимай рюкзак, он же такой огромный и тяжеленный наверняка. Ой, ты еще и хромаешь, бедный! Мариночка, Владя пришел, выходи!

Когда жена появилась в коридоре, теща деликатно ушла в комнату к внукам, оставив нас наедине.

– Надо же, – покачала головой Марина, – а я думала, ты насчет дня рождения сына, как обычно, соврешь. Наобещаешь и забудешь про свои слова.

– Я не мог пропустить такой день.

– Да ладно?! Сколько раз ты так уже поступал со спокойной душой. Откупался подарками, да и то, если я тебе об этом напоминала.

– Но это было раньше.

– А что изменилось, хотелось бы мне знать? – тон Марины не оставлял ни малейшего сомнения в том, что простого и легкого примирения не получится.

– Я расскажу тебе, что изменилось. Но давай сделаем это не в коридоре, а в комнате. Это все-таки наше личное дело, и мне не хотелось бы заставлять домашних все это выслушивать.

В ответ супруга фыркнула и указала рукой на комнату тестя. Понятно, видимо, он еще на работе. Что ж, займем пока его кабинет, раз в гостиной уже готовится праздник для нашего первенца, а в свою комнату Марина меня пускать не торопится.

Мы вошли и закрыли за собой дверь. Жена заняла любимое отцовское кресло, а я уселся на старый венский стул.

– Я знаю, что очень виноват перед тобой, – начал я, как Марина меня перебила.

– Да уж! Это еще мягко сказано. А если бы я не сказала тебе, что собираюсь развестись, ты бы вообще сделал вид, что ничего особенного не произошло. Разве не так?

– Нет, Марина, не так. За эти две недели, пока я путешествовал, я реально многое понял и переосмыслил.

– И что же ты понял, а? Я тебе верила, тыл надежный организовала, за детьми смотрела. И чем ты мне отплатил, спрашивается? Гулял напропалую, вообще последний страх потерял, бессовестный. А я ведь еще пыталась тебя выгородить, когда соседи мне жаловались по телефону, что твои бабы себя непотребно ведут, бычками из окна сорят и орут на весь подъезд. «Ой, да вы что, да какие там могут быть девушки, это он телевизор смотрел, нет-нет, это совершенно точно не у нас». Представляю, как они надо мной теперь потешаются. Клуша, которая собственного мужика проморгать умудрилась! Ну ничего, мой бывший муж – моя бывшая проблема. И я постараюсь сделать все, чтобы ты как можно скорее перешел в эту категорию.

Глаза Марины метали молнии. Давненько я не видел ее в такой ярости. Если в вечер нашей ссоры она была на эмоциях и плохо себя контролировала, то сейчас она худо-бедно держала себя в руках, но это было еще страшнее. Похоже, мысленно она уже не раз составила список всех моих прегрешений и теперь находила отдельное удовольствие перечислять их, глядя мне в лицо.

– Марина, пожалуйста, не торопись. Да, я вел себя как последний козел. Но я и в мыслях не имел тебя обидеть. Просто так было принято в моей компании, а мне не хотелось выделяться.

– А если завтра твоя компания решит, что у вас принято жен мутузить? Или детей в интернат отдавать? Ты тоже решишь быть как все?

– Нет. Я порвал с ними все отношения. Хочешь верь, хочешь нет. И это произошло незадолго до того, как ты с малышами приехала в нашу квартиру.

– А мне наплевать, когда и при каких обстоятельствах! Ты умудрился довести меня до того состояния, когда я просто не понимаю, что делаю рядом с тобой, почему терплю все унижения, как домашняя собачонка, которой хозяин то миску с едой сует, то под пузо ботинком бьет. А она все равно перед ним хвостом машет. Ты просто не заслуживаешь этого! Ни меня не заслуживаешь, ни детей, ни нашего хорошего к тебе отношения. Тебе всегда было наплевать на нас, лишь бы создать имидж степенного бизнесмена, у которого во всех сферах полный ажур. Лицемер и подлец, вот ты кто!

– Ты не права, – Марина умудрилась зацепить меня за живое. – Я всегда любил и буду вас любить. Я понимаю, как тебе больно осознавать, что в моей постели помимо тебя были и другие женщины. Но они для меня ничего не значат! Я безумно благодарен тебе за детей. И я никогда не желал бы себе другой жены…

– Конечно, не желал бы! – скривилась супруга. – Где ты еще найдешь такую дуру, как я? Чтоб и за домом следила, и имидж твой клятый блюла, и права не качала. Только это не любовь. Это называется – удобство в быту. А мне надоело быть частью интерьера, вроде обеденного стола.

– Марина, я понимаю: то, что я сейчас тебе говорю, кажется сентиментальным бредом, но прошу, выслушай меня. Я когда-то выбрал тебя, а ты – меня. Я почувствовал в тебе родственную душу. Ощутил, что мы можем сделать друг друга счастливыми. И я как мог старался, чтобы ты ни в чем не знала отказа. Но при этом умудрился отдалиться от тебя. Я проводил с тобой и малышами непростительно мало времени. Я был настолько уверен в том, что ты сделаешь все, как надо, что даже не считал нужным сам с ними заниматься.

Марина замолчала и отвернулась. Ее тонкие красивые пальцы принялись барабанить по столешнице.

– Ты хоть знаешь, сколько я слез в подушку пролила, когда раз за разом грела для тебя ужин, а ты в самый последний момент звонил и говорил, что еще задержишься или вовсе не приедешь ночевать? – глухо сказала она, когда повисшая пауза стала просто невыносимой. – Сколько раз я уже думала про себя: все, хватит! Да сколько можно это терпеть? Но зачем-то оставалась. Разрешала вновь и вновь вытирать об себя ноги. Единственное, о чем я сейчас жалею, что так долго терпела. Надо было сразу брать малышей в охапку и уходить.

– Марина, я понимаю, ты обижена и обижена сильно. Но, положа руку на сердце, разве тебе не нравилось отдыхать на курортах по три-четыре раза за год? Ходить в любые салоны красоты, какие только пожелаешь? И ты все еще уверена, что я тебя не любил? Тогда почему я горбатился как проклятый, лишь бы у тебя все это было?

– Ты просто откупался от меня, – мгновенно отозвалась жена, но в ее голосе я впервые услышал нотки сомнения.

– А ты не думала, что этот, как ты его называешь, откуп вышел весьма затратным? – поинтересовался я. – Хоть одну из твоих подруг их мужья обеспечивали в таком же объеме, как я? Сдается мне, что нет.

– Пусть и нет, зато они мужья нормальные, а не номинальные! – тут же взвилась Марина. – И по магазинам им за покупками пробежаться не зазорно, и с малыми погулять, и жену в кинотеатр на премьеру сводить!

– Что ж, я не против. Давай тогда так и поступим, – предложил я. – Теперь мы вместе будем делить все хлопоты по хозяйству. И с детьми тоже будем заниматься вместе. Если тебе хочется сходить в кино или театр, только скажи, в какой и когда, я постараюсь достать нам билеты.

– Поздно! Ушел твой поезд. Раньше надо было думать, когда я еще готова была прощать и выслушивать. А теперь-то что? Ты убил во мне любовь, понимаешь? Убил! Я сижу, слушаю тебя, и мне противно становится. Особенно как представлю, что ты этими вот губами с другими бабами сосался, а потом ими же наших детей целовал.

– Получается все, что я для тебя делал, не стоит того, чтобы дать мне еще один последний шанс?

Марина вновь отвернулась и замолчала. А я с ужасом почувствовал, что во мне вновь поднимается хорошо знакомая мне волна гнева. Эх, Илья, не справлюсь я с твоим последним поручением, не помирюсь с женой. Ну почему она считает, что ей со всех сторон должны? Я ведь мог тупо посадить ее дома, выдавать продукты, мелочевку на хозяйство и все! И никаких покупок в ювелирном по праздникам и просто так, никаких лишних трат вроде норковой куртки или набора дорогущей косметики. Что ж, сам виноват: разбаловал ее до непотребства, а теперь вот пожинаю плоды. Она ведь считает, что после развода все то же самое будет и в том же размере. Я ж богатенький Буратино, меня ого-го как раскрутить можно! И на нее, и на детей, и даже на нового хахаля останется. Что ж, тут ее ждет неприятный сюрприз. Она ведь еще не знает, что моя фирма на грани банкротства. И, кажется, меня впервые радует этот факт.

Люди, которые, как мы думаем, делают нам плохо, на самом деле делают нам хорошо. Они способствуют нашему развитию.

Ладно. В конце концов, от развода не умирают. Мало ли мужиков через это прошли? Разменяю квартиру, им с детьми двушка достанется, мне однушка. А дальше алименты в зубы и адью! И пусть только попробует не дать мне общаться с детьми! Вот тогда я ее точно по судам затаскаю, и пусть пеняет на себя. Но про роскошную жизнь придется забыть раз навсегда. Не ценила того, что имела? Вот и кусай себе локти теперь! В конце концов, идеальных людей не бывает. Меня вон тоже в ней много что раздражает, особенно привычка выносить мозг тогда, когда я еще разуться толком не успел. Стоит рядом и бомбардирует жалобами, а я после тяжелого рабочего дня, между прочим. Мне тоже отдохнуть надо!

Хуже этого была только ее манера продолжать выяснять отношения за едой. Нет бы дождаться конца ужина, так бубнит и бубнит, аппетит портит! И наплевать ей, что рядом дети сидят и слушают все это. Мы ж одна семья, все дела! А потом будет волосы на себе рвать, когда выяснится, что им давным-давно психолог нужен, чтобы голову на место поставить.

По факту все, что связывает нас, кроме совместных воспоминаний, это дети. И я их воспитаю и на ноги поставлю, чего бы мне это ни стоило! Мои наследники получат хорошее образование, или я себя уважать перестану. А что до Марины… да пусть живет, как хочет! Я так тоже не могу! Сколько раз я уже успел ей сказать, что сожалею о том, как себя вел, что виноват, что я исправлюсь? Или она хочет совсем меня в тряпку превратить, чтоб я сейчас по полу перед ней ползал и ноги ей целовал? Не будет такого! Надо все-таки и меру знать.

– Сволочь ты, Владислав, – вдруг произнесла Марина. – Не знаю почему, но чем-то ты меня до сих пор держишь. Иногда глаза закрываю и вспоминаю, как ты за мной ухаживал, как мы на качелях в парке качались. Как ты посреди ночи раздобыл шампанское и клубнику, и мы встречали рассвет на балконе. Еще на старой квартире, помнишь? Фужеров не было, и мы пили на брудершафт из каких-то кружек немыслимых.

Я посмотрел на супругу. Марина кусала губы и явно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Такое разве забудешь? Ты еще спрашивала, удастся ли тебе загореть на утреннем солнце, ведь окна у нас выходили четко на юго-восток. А еще тогда мы впервые заговорили о свадьбе. Обсуждали, какое у тебя будет платье и кого мы позовем на торжество. Я признавался тебе в любви, и ты отвечала мне тем же. Помню. Конечно, помню.

– Знаешь, это, наверное, глупо с моей стороны, но я дам тебе еще один шанс. Но если выяснится, что ты на самом деле не имел в виду меняться и исправляться, а затеял это все только затем, чтобы я не подавала на развод… Я не знаю, что я с тобой сделаю! И доверять тогда тебе я больше не смогу никогда. Впрочем, я и сейчас не слишком тебе верю после всего того, что было. И тебе придется очень постараться, чтобы исправить все то, что ты наворотил. Хотя…

– Что, Марина?

– Буду с тобой честной. Я не уверена, что смогу в одночасье все забыть и простить. Меня вообще до сих пор от ревности трясет так, что хочется взять и разбить что-нибудь, и желательно об твою голову. Да-да, вот такая я злопамятная! Поэтому пообещай просто, что, если я в какой-то момент подойду к тебе и скажу: «Извини, но я все-таки не могу оставаться с тобой, отпусти меня, пожалуйста», – ты не станешь меня задерживать.

Жене-таки удалось меня озадачить. Я с полминуты пытался сформулировать свои мысли, после чего ответил:

– Ты прекрасно знаешь, что я все равно постараюсь сделать все, чтобы сохранить нашу семью. Хотя ты, наверное, права. Если тебе будет тяжело рядом со мной, это тоже не жизнь, а сплошное мучение. Давай тогда просто попробуем начать все с начала. Вот просто с чистого листа. Если у нас все получится – отлично. Если нет – что ж, расстанемся и пойдем дальше с благодарностью друг к другу.

– С чистого листа уже не получится, – грустно улыбнулась Марина. – Чистый лист – это вольница безо всяких обязательств. А у нас с тобой их уже двое подрастает.

– «Нам за тридцать уже, и все, что было, не смыть ни водкой, ни мылом с наших душ», – процитировал я старую песню группы «Крематорий».

– Вот где-то так, – кивнула жена. – И кстати, ну и как ты планируешь жить дальше? Ты вот говоришь – новая жизнь, все дела. А какой она будет-то?

– А как бы ты хотела? – задал я встречный вопрос. – Расскажи, что такое для тебя идеальная семья.

– Хочу, чтобы по вечерам ты был дома с нами. Чтобы не отгораживался от нас под предлогом занятости на работе. Чтобы мог сорваться к нам в любой момент, если бы я вдруг тебя об этом попросила. Мне ведь иногда просто страшно становится: а вдруг с детьми что-то случится, к примеру, и мне придется справляться с этим в одиночку, потому что ты даже трубку не берешь, если я тебе звоню днем. Даже не представляешь, насколько это бесит порой!

– Вот это – легко, – заверил я. – Буду проводить с вами не только вечера, а целые дни напролет. Тем более что скоро работы у меня, похоже, не будет.

И я без утайки рассказал Марине о том, как обстоят дела на моей фирме. Она слушала, не перебивая, и судя по глазам, явно прикидывала что-то про себя.

– Тогда от коттеджа отказываемся, – заключила она, когда я закончил свой не самый веселый рассказ. – Уже изрядно на этом сэкономим. Тем более мы платим помесячно, значит, можем съехать сразу, как вернемся отсюда. По продуктам и бытовой химии – это отдавай мне на откуп, тут я смогу выкрутиться без особых последствий. Вспомни, как мы с тобой в самом начале выживали. Если дела пойдут совсем плохо, детей отдадим в садик, а я выйду на работу. Или можем подумать о том, чтобы распродать часть одежды и бытовой техники, которой мы почти не пользуемся. И место освободим, и финансы появятся. А вообще, ты же помнишь, что я экономику на «отлично» сдала? Как смотришь на то, если я попробую оценить и выяснить, из-за чего вы начали терпеть такие существенные убытки?

– Ты просто чудо! – сказал я, ни на йоту не слукавив. – Конечно же, мне помощь не помешает. Я уже попросил заместителя подготовить мне кое-какую аналитику, начнем тогда с тобой с нее. Ну а если потребуется, перешерстим всю документацию вдоль и поперек. Терять нам особенно нечего, поэтому попробуем использовать наш последний шанс остаться на плаву.

– Не дрейфь, прорвемся! – уверенно заявила Марина. – Уж если ты смог раскрутить свое дело вообще с нуля, то подхватить его и оздоровить – по-любому получится.

– Я пока не столь в этом уверен. Но мне нравится твой настрой. Кстати, как там наш именинник?

– Да они пока с бабушкой мультики смотрят, им ни до чего. Так что можешь пойти с дороги душ принять. У тебя чистые вещи есть? Или я среди отцовских тебе что-нибудь подберу?

– Лучше подбери, – кивнул я. – А то у меня все в пыли и поту. Сейчас отмоюсь, побреюсь…

– А зачем? – удивилась Марина. – Оставь бороду, она тебе идет! Сразу так солидно начал выглядеть. Прямо хоть бери и отправляйся в банк, чтобы ссуду получить. И кстати: вариант с банком мы с тобой потом тоже обсудим…

Когда я вышел из ванной к праздничному столу, все уже были в сборе. Тесть вернулся с работы и вовсю развлекал внуков байками про самолеты.

– Привет, молодежь! – поприветствовал я малышню.

Сын и дочь насупились и внимательно оглядели меня. Ну точно, их борода смущает! Приперся тут какой-то незнакомый дядька и хочет от них чего-то непонятного.

– Идите, поздоровайтесь с папкой! – пришел мне на помощь тесть. – Он только-только с гор спустился, специально, чтобы на день рождения попасть.

Оба тут же подбежали ко мне, и я подхватил их на руки. Дочка потянулась к моему лицу и принялась ладошкой гладить по усам, а сын спросил, смешно картавя:

– А ты правда в горах был?

– Правда! До самой вершины Эльбруса добрался!

Тесть уважительно присвистнул и поднял вверх большой палец.

– А ты там ел как космонавты? Из тюбиков?

Не знаю, отчего у сына возникла вдруг такая фантазия, видимо, посмотрел по телевизору соответствующую передачу, или дедушка с бабушкой что-нибудь на эту тему рассказали. Но это натолкнуло меня на одну мысль.

– Хочешь попробовать настоящей альпинистской пищи? – спросил я у сына и, дождавшись ответного кивка, спустил детей на пол. – Подождите пару минут, я сейчас!

Распотрошив рюкзак, я добыл оттуда остатки пеммикана, потом метнулся на кухню и порезал его на небольшие кусочки. Выложил на тарелку из того набора, что совсем недавно подарил теще, и торжественно внес в комнату.

– Ну-ка налетай! – предложил я малышам.

Сын с подозрением посмотрел на подношение.

– Оно не в тюбике, – заключил он.

– А ты попробуй! У альпинистов еда еще покруче, чем у космонавтов будет!

Пока дети колебались, тесть протянул руку и взял кусочек. Повертел перед глазами, понюхал, с удовольствием прожевал и улыбнулся.

– Пеммикан! Самый настоящий. Сто лет такого не ел. Где взял?

– Сам сделал, – признался я, одновременно заметив, как округлились глаза Марины. Ну да, где я, и где готовка…

– Молоток! – оценил мои старания тесть. – А я так и не сподобился освоить его производство. Как представлю, сколько придется на это сил положить, и все опускается. Ты-то долго его вертел?

– В полсуток уложился где-то, – припомнил я ту бессонную ночь. – Хочу теперь по совету друга попробовать с ягодами сделать.

– Обязательно сделай! И нам с оказией посылочку передай! Я по пеммикану соскучился, ты не представляешь как.

Пока мы говорили, сын все-таки решился и тоже взял кусочек. Затем потянул ручку за вторым, за третьим… Глядя на него, дочка тоже решила полакомиться, так что меньше чем за три минуты тарелка была пуста. Теща с Мариной еле-еле успели выхватить себе по паре кусочков пеммикана на пробу.

– Бесподобно! – заключила теща. – А я не знала, Владя, что ты у нас такой шеф-повар!..

Потом мы хором пели, не всегда попадая в ноты, про волшебника на голубом вертолете, а сын разворачивал припасенные для него подарки. Был, разумеется, и огромный торт со свечами, и пожелания расти большим и сильным, умным и ловким. Потом дети требовали от меня рассказать, как я лазил по горам, и я, насколько мог, адаптировал свою историю к их возрасту. Их восторженные глазенки стали для меня лучшей наградой.

А когда малышня угомонилась и заснула прямо в гостиной, мы с полного благословения старшего поколения оставили их на попечение бабушки с дедушкой и вдвоем с женой отправились в ее старую комнату, где когда-то прошло ее детство. Нам нужно было еще очень и очень многое обсудить. И мы вполголоса говорили, строили планы на будущее. Просили друг у друга прощение за прошлое и прикидывали, как нам вместе жить и ладить в настоящем.

В какой-то момент я, вспомнив совет Калача, осторожно обнял Марину. И в этом движении не было никакого сексуального подтекста, просто проявление заботы и нежности к своему самому близкому человеку.

Марина поначалу напряглась. В нашей семье обнимашки закончились почти сразу после свадьбы. И вот я держал жену в объятьях, а она пыталась сообразить, что же это значит, и нет ли в этом какого-то подвоха. А потом, на что-то решившись, притянула меня в ответ, и мы еще больше минуты провели так, заново привыкая друг к другу.