Текст книги "Возьми свою высоту"

Итак, она на меня кричит. А это значит… это значит, что у нее скверный характер и громкий голос. Ха-ха, зачеркиваем. Попытка number two. Марина на меня кричит. А это значит, что… я ей до сих пор не безразличен. Иначе бы она меня игнорировала или просто презирала.

Кажется, получилось? Надо же, а я и не думал, что выйдет. Тогда еще попробую для закрепления результата. Илья сказал, двух-трех примеров для начала будет вполне достаточно.

Марина устроила безобразную ссору в присутствии детей. Она хотела… Чего же она этим добивалась-то, на самом деле? Впрочем, речь ведь не идет об истинных мотивах ее поступков. Всего лишь о том, чтобы переиначить все с противоположным знаком. Найти ложку меда в бочке дегтя. Логический конструктор, разминка для ума.

Так, не отвлекаться! Давай еще раз. Так, она привела детей… чтобы я увидел, что они ухоженные и сытые, что она за ними следит. Что она – хорошая мать. Возможно, сын и дочь соскучились по мне в тот день, и сами захотели со мной пообщаться. А еще она могла подумать, что я настолько занят на работе, что страдаю оттого, что не могу нормально повидаться с малышней.

Хм, уже лучше, хотя последнее явно за уши притянуто. Но вот ссору-то сюда как вписать, как перекроить? А что если так попробовать: чувствуя, что она вот-вот может меня потерять, жена пошла на запрещенный прием, чтобы меня реально проняло до печенок. Да, она рисковала, и рисковала сильно. Кто знает, как эта сцена отразится на наших детях? Но в любом случае она хотела сохранить семью.

Что-то меня в жар бросило. Понимаю, что это всего лишь игры разума. Но… но доля правды в этом, безусловно, есть! И я ведь не принимаю сейчас точку зрения жены, отнюдь. Я просто смотрю на нее иначе, не так, как всегда.

Что ж, очередное задание на сегодня я выполнил. Но чем-то меня эта штука определенно зацепила. Надо о ней еще как следует подумать на досуге. А пока отбой. Завтра, как я понял, ранний подъем мне не грозит, но нежиться до полудня Илья мне тоже не даст. Поэтому пойду спать в ожидании, пока мой организм достаточно акклиматизируется. Зато потом можно не бояться горной болезни, или как тут ее все зовут, горняшки. Конец записи.

Глава 9
Заветы Отшельника

На следующий день нам предстояло покинуть базовый лагерь и уже окончательно перебраться в штурмовой, где со вчерашнего дня лежали наши вещи. Но когда я открыл глаза, то совершенно отчетливо понял, что никуда идти не хочу.

Хотя выспался я на славу: видимо, умудрился попасть в тот самый полуторачасовой цикл, о котором рассказывал Калач, и проснуться на фазе быстрого сна. Но вставать мне не хотелось. Безо всякой охоты поделал упражнения, зачем-то повертел в руках блокнот со своими неправильными целями. Вопреки внутренним ожиданиям, завтрак мое настроение не улучшил, да и аппетита особого не было. Я, погруженный в свои невеселые мысли, медленно пожевал то, что лежало на тарелке, убрал за собой посуду и вслед за наставником отправился к нашей палатке.

Илья не задавал мне никаких вопросов и вообще не отвлекал. Даже ни одного задания не припас. Закончились они у него, что ли? Впрочем, мне и вчерашнего рефрейминга хватило. Я поймал себя на том, что постоянно пытаюсь пересмотреть по этой технике все, что произошло со мной за последнее время. Мой бизнес на грани банкротства? Это сигнал о том, что пора вернуться к истокам и, как раньше, самому вновь пройтись по всей производственной цепочке. Возможно, даже вернуться на стройплощадку, как раньше. Каска моя, которая в кабинете на шкафу лежит, наверное, уже запылиться успела, если только секретарша ее не протирает.

Мои друзья дали мне понять, что я им не сильно-то нужен? Зато у меня перестала болеть голова и освободилось время для… новых друзей. А почему бы и нет? Кстати, а вот Илья мне друг или кто? Хотя после его предложения говорить друг другу «ты» наша дистанция изрядно сократилась, но я все равно не мог забыть тот факт, что когда-то буквально засыпал с его книгой в руках. Может, когда-нибудь со временем мы и станем друзьями, но пока он все равно в первую очередь остается для меня наставником. А это все-таки совершенно другой расклад.

В последний раз оглядев многолюдную поляну Эммануэля, где кто-то постоянно приходил, уходил, ставил и убирал палатки, мы двинулись в путь. Прямо как транзитный вокзал покинули: пешеходный, конечно, и всего с двумя основными маршрутами, один на гору, другой в Джилы-Су ведет, но самой сути это не меняет.

Подсознание, видимо, зацепилось за эти слова и тут же наградило меня старой приставучей песней Аллегровой: «Я твой транзитный пассажир, меня, увы, никто не ждал, ты был транзитный мой вокзал». Кстати, про вокзалы. А Марина доехала до родителей? Я же попросил ее отписаться. Или забыла? А может, и вовсе не собиралась этого делать? Тогда это совсем плохой знак…

Я достал телефон, начал проверять сообщения и не удержался от вздоха облегчения, когда увидел сообщение от жены: «Добралась, с детьми все в порядке». Раньше она обязательно добавляла в конце «чмок». Это был наш с ней тайный код. Если чмока не было, это значило, что Марина сердится на меня. Что ж, было бы смешно ожидать, что она так быстро отпустит эту ситуацию. Да и зачем бы ей делать вид, что у нас с ней все, как раньше?

Может, сделать ей сюрприз? Взять и приехать прямо сегодня! Наверняка найдутся какие-то попутки, такси, в конце-то концов. Но что я ей скажу? А продолжать ссору на глазах ее родителей, которые всегда неплохо ко мне относились, с риском вызвать у тещи инфаркт, будет вообще за гранью добра и зла. Я с полминуты подумал и отправил Марине ответ: «Отлично. Отдыхайте. Родителям привет». Спокойно, нейтрально. Ровно то, что надо.

На сей раз груза за плечами почти не было, так что ничто не мешало по дороге вверх наслаждаться видами Эльбруса. Вот только беда: меня уже ничего не радовало. Даже шустрая речка, провожающая всех туристов, на сей раз вызвала только кривую ухмылку. Да видел я тебя уже, и не один раз. Было бы на что посмотреть, право слово.

Вообще, зачем люди лезут в горы? По-хорошему, если бы я выехал сюда сам, я бы дальше поляны Эммануэля и не думал уходить. Остался бы здесь дня на четыре, не спеша полазил налегке по окрестностям. Сделал на телефон кучу фоток природы и примерно столько же селфи, а потом довольный и отдохнувший поехал обратно. И, замечу в скобках, безо всякой горной болезни. А то мы тут уже столько времени провели, но еще, собственно, к восхождению не приступили, все лишь готовимся к нему.

Я все прекрасно понимаю: мы собираемся покорить самую высокую точку Европы, 5642 метра над уровнем моря. Сегодня будем ночевать на отметке 3750 метров. Путем нехитрых математических вычислений становится ясно, что от этой отметки нам придется взбираться вверх еще почти на два километра. А уж какой длины выдастся этот путь, меня даже можно не спрашивать. Много это или мало? Все это время мы ночевали на высоте 2500 метров. И даже этот подъем на какие-то жалкие 1250 метров нельзя было проходить без акклиматизации. Значит, не ошибусь, если предположу, что и дальше мы продвинемся не сразу. Как же все надоело! Шаг вперед и два назад.

Насколько я слышал из разговоров других групп, это восхождение не подпадает ни под одну спортивную категорию, принятую у туристов. Кто-то даже полушутя называл это детским садом на прогулке. Когда я впервые это услышал, расстроился. Одно дело, когда поход в горы – это практически подвиг: преодоление стихии, себя, взаимовыручка – вот это все. А на поверку получается, что всего-то дел – торчать в промежуточных лагерях, выжидая, пока легкие освоятся в новой для себя среде, а потом неторопливо прогуляться туда-обратно к вершине. Никакого риска, зато в изобилии неприятных ощущений от перегруженных мышц и связок. Разве ради этого я сюда ехал? Что я, Эльбруса на фото раньше не видел?

Еще, оказывается, ко всем этим красотам очень быстро привыкаешь. А если изначально не был их большим фанатом, то ловить здесь особо нечего. Одно меня радовало – на тот день моей основной задачей было доползти до штурмового лагеря. Илья вроде больше никаких экскурсий для нас не запланировал, а это значит, можно будет бездумно лежать в палатке на туристическом коврике и ничего не делать. Максимум соглашусь дойти до озера: пожалуй, единственное место здесь, которое мне понравилось безоговорочно.

В районе Лунной поляны Калач предложил остановиться. Я, вспомнив, что нам предстоит еще самый неприятный участок подъема по сыпухе, согласился. Мы расположились на облюбованном еще в прошлый заход месте, и, как я и предполагал, Илья вновь достал свои фирменные чипсы. На сей раз, судя по вкусу, уже другие. Поначалу так себе кажутся, серединка на половинку. А потом вроде ничего, втягиваешься. Мы сидели, смотрели на небо – его уже заволокли тучи – и жевали высушенные овощи.

– Глазам своим не верю! Хм, пусть поближе подойдет, тогда точнее скажу, он ли это. Но, похоже, нам повезло встретиться с местной легендой, – оживился Калач, вглядываясь куда-то вдаль.

Я посмотрел, что же его так заинтересовало. По Лунной поляне шел человек. Шел явно налегке, судя по летящей походке. Было в нем что-то такое, безусловно неправильное, но что именно, я смог для себя определить, только когда он приблизился, и я получил возможность как следует его рассмотреть.

Человек выглядел как шаман. Хотя на нем была вполне современная и даже, я бы сказал, весьма качественная одежда, но вот весь его прочий облик… Он был словно не от мира сего. Ранние морщинки возле глаз и губ на обветренном и загорелом лице говорили о том, что основную часть жизни мужчина проводит на свежем воздухе. На руках – самодельные фенечки, за плечами – матерчатая котомка, из кармана выглядывает плоская фляга. Но больше всего меня, пожалуй, убила в нем борода: длинная, но ухоженная и заплетенная разноцветными нитками.

– Отшельник, ты ли это?! – приветствовал его Илья. – Опять ходил искал свои волшебные травки?

– Да, – кивнул незнакомец. – Сейчас они самую силу набирают, самый цвет. А ты никак вновь в раздумья ударился, раз сюда вернулся?

– Есть такое дело, – подтвердил Калач. – Ну и друга привел. Ему тоже о многом подумать надо. А здесь место для этого более чем подходящее.

– Владислав! – представился я и протянул руку.

– Зови меня просто Отшельник! Я уже давно привык, – улыбнулся пришелец и ответил на мое рукопожатие.

Его ладонь неожиданно оказалась сухой и горячей, и я на секунду провалился в детские воспоминания, когда бабушка гладила меня по голове, и ее руки были точно такими же, словно два утюга. Когда бы я ни влетал домой – после снежной горки, после запуска бумажных корабликов в первых мартовских ручьях, она всегда крепко обнимала меня, даря тепло, и озноб отступал.

– Куда путь держите? В штурмовой лагерь, я правильно понимаю?

– Верно. А ты? Уже в свою хижину идешь?

– Пока сам еще не решил. Погода просто замечательная, грех такую упускать.

Я посмотрел на небо: судя по тому, сколько облаков успело появиться за то время, пока мы сидели, наверх мы поднимемся уже совершенно точно без солнца. Хорошо бы хоть без тумана обошлось, а то местные говорили, здесь это тоже частое явление.

Видимо, Отшельник заметил мою кислую гримасу, потому что спросил:

– Владислав, а тебе не нравится? Почему?

– Потому что чему радоваться-то? – хмурясь, признался я. – Сейчас станет холодно и промозгло.

– Жизнь сама по себе стоит того, чтобы наслаждаться ею в любой момент. Она не про то, чтобы страдать и жаловаться. Она про любовь и удовольствия в самом широком смысле этих слов. А ты страдаешь?

– В данный момент, пожалуй, что да, – признался я. – Навалился ком проблем со всех сторон, и даже не знаешь, за что в первую очередь хвататься, как все это разгребать.

– Печалиться незачем. Внутри тебя уже есть ответ, – пожал плечами Отшельник, после чего присел рядом, достал из матерчатой торбы свирель и принялся наигрывать незнакомую мне мелодию с рваным ритмом, но при этом удивительно гармоничную.

Безумное чаепитие Алисы с Мартовским Зайцем, черт подери! Мы с Калачом сидим где-то между небом и землей в компании дующего в дудку Отшельника и доедаем чипсы из сушеного батата и крапивного пюре. Да-да, я заметил надпись на пакетике с ними, сделанную каллиграфическим почерком Ильи. Полный сюр!

Отшельник закончил играть и вновь внимательно посмотрел на меня.

– Вижу, я тебя не убедил. Ты все равно находишься не здесь и не сейчас. И поэтому тебе сложно понять, как и чем можно наслаждаться в подобной ситуации, когда тебе не нравится погода.

Он замолчал и грустно улыбнулся. Меня же вновь стало накрывать волной злости, как тогда с Калачом. Как же раздражают эти доморощенные философы! Наговорят с три короба непонятного, а ты сиди и ломай голову над тем, что бы это могло значить. И главное – какая тебе практическая польза от этих откровений? «Ты находишься не здесь и не сейчас». Вот как это понимать? Я что, в столице? У себя в квартире? В гостях у тещи с тестем? Нет! Я торчу на этой клятой горе, прямо в сию самую секунду! Или я не так понимаю значение этих слов?!

Я сделал усилие и прогнал со своего лица выражение «умри все живое».

– Почему же? – как можно миролюбивее произнес я. – Мне очень понравилось, как ты играешь. Наверное, если бы я умел так же, я бы тоже сейчас чувствовал себя более счастливым.

– Дело ведь совершенно не в навыках игры на каком-то инструменте, – пожал плечами Отшельник. – Ты просто не понимаешь, за что тебе благодарить свою жизнь. Вот и тычешься как слепой, сам себе ограничивая возможность радоваться. Вот! – он потянулся, поднял с земли небольшой камень и протянул его мне. – Кладешь его в правый карман. Как только понимаешь, что ты в своих мыслях или словах на что-то жалуешься, перекладываешь камень в левый карман.

– А в чем смысл? – спросил я, принимая от Отшельника этот в высшей степени сомнительный дар.

– Познакомиться с собой, – пожал плечами мой собеседник. – Научиться отслеживать свои мысли. Сдается мне, ты даже не представляешь, насколько отравляешь свой внутренний мир негативом. Вот поэтому к тебе и потянулись неприятности извне. Если же ты найдешь, за что стоит быть благодарным Вселенной, она ответит тебе тем же.

– Я обычно благодарю свой бизнес за то, что он дает мне средства для реализации моих планов, – подключился к разговору Илья. – Свое здоровье за то, что оно позволяет мне побывать там, где мне хочется.

– Хорошо, – ответил я, несколько уязвленный тем фактом, что меня начали прессовать уже с двух сторон. – Вот я сейчас смотрю на небо, на эти облака, которые закрыли от меня солнце. За что я должен быть благодарен?

– Камень переложи в другой карман, – тут же отозвался Отшельник и посмотрел на меня так, что я предпочел исполнить его просьбу и не артачиться. – Если бы сейчас облака не закрыли собой солнце, то ты бы некомфортно ощущал себя, поднимаясь вверх. Много бы потел, чувствовал, как припекает голову и затылок. А сейчас ваш путь в лагерь пройдет значительно приятнее.

Если бы я не знал, что Калач и Отшельник встретились буквально только что, я бы решил, что они сговорились. Один вчера ко мне со своим рефреймингом докопался, второй сейчас другими словами, но почти о том же самом говорит. Выискивать в происходящем хоть что-нибудь хорошее, да еще и благодарить за это… а кого, кстати?

Я тут же задал этот вопрос Отшельнику. Тот пожал плечами:

– Ты, главное, благодари, адресат всегда найдется. Люди верующие за все благодарят Бога, им так проще. Такие, как я, – природу. Если не можешь определиться с причиной происходящего, то выбери для себя сам, что ты считаешь первоосновой сущего. И не бойся оказаться слишком чрезмерным. Благодарность – не та сфера, где можно перестараться.

Отшельник и Илья замолчали, думая о чем-то своем, а внутри меня все кипело. Я не понимал, кому стоит сказать спасибо – жене, с которой у нас плохие отношения, ненадежным подрядчикам, друзьям-предателям? Опять благодарить тех, кто сделал тебе гадость? Да сколько ж можно-то?

Я выпрямился и сделал пару вдохов-выдохов, стараясь, чтобы они получились как можно более затяжными. Потом мысленно переложил камень в другой карман – не хотелось вновь позориться перед своими собеседниками. Достаточно того, что я сам только что отловил этот момент, когда я начал жаловаться. Интересно, а сколько раз на дню я этим занимаюсь?

Поразмыслив над этим, я пришел к выводу, что непростительно много. То есть в такой ситуации, как у меня, это, наверное, нормально и вполне объяснимо, но если я сам себе порчу жизнь этим, то, пожалуй, стоит что-то поменять.

И тут у меня в голове словно что-то щелкнуло, и вся разрозненная информация вдруг слилась воедино. Так вот же он, выход! Мне его Калач с Отшельником в два голоса подсказывали, но я почему-то в упор его не видел. Просто так от внутренней привычки жаловаться я не избавлюсь, можно и не мечтать. Поэтому, как только я себя на этом ловлю, я перекладываю камень, и наплевать, как именно: физически или только мысленно. Тем самым я даю себе понять, что я все вижу, все отслеживаю, на самотек не пускаю. Затем обдумываю свою жалобу, ищу, что хорошего принесла для меня ситуация и люди, на которых я жалуюсь. А дальше я благодарю их или мироздание за то самое хорошее, пусть даже его поначалу и с лупой-то не разглядишь.

Как понять, что это твой тренер? Ты с ним поговорил, и тебе стало легче. А поговорил второй раз – и твоя жизнь стала лучше.

Уф! Я почувствовал, как на спине выступила испарина. Пазл сошелся. Чувствовал я себя при этом так, будто только что тащил из подвала тяжеленный мешок картошки. Но при этом я понимал, что уже никогда не забуду сошедшее на меня сегодня откровение.

– Что ж, – сказал Отшельник, – пришла пора разойтись по своим дорогам с тем, чтобы когда-то встретиться вновь. Это тебе, – достал он из своей торбы и протянул Калачу сверток. – Здесь общеукрепляющий сбор. Пей, как в прошлый раз, по той же схеме.

Илья с широкой улыбкой прижал сверток к сердцу.

– А это тебе! – Отшельник бодро отцепил один из своих браслетов, взглядом давая понять, чтобы я протянул ему левую руку, куда он и определил свой подарок. – Это тебе на память о том дне, когда ты понял что-то крайне важное про себя.

Меня вновь кинуло в жар. Да он что, мои мысли читает, или я настолько предсказуемый человек?

Отшельник по-доброму подмигнул мне, затем поднял руку, прощаясь с Калачом, и пошел дальше по своим неведомым делам.

– Кто он такой? – спросил я Илью, когда бродячий философ ушел за горизонт все той же летящей походкой, будто вовсе не касаясь земли ногами.

– Он был у нас приглашенным лектором, рассказывал о методах выживания человека в неблагоприятных природных условиях. До этого мотался по всему свету, объездил почти полмира. Потом счел, что для него настало время остепениться, скажем так. С тех пор живет в Приэльбрусье. Те, кто с ним знаком, относятся к нему как к местной легенде, ценят его как лекаря и собеседника. Он создал и издал свой справочник лекарственных растений этой полосы. Стоит у меня дома на полке. Если интересно, могу потом показать.

– А жена, дети у него есть? – мне почему-то было крайне важно это услышать.

– Дети уже взрослые, разъехались кто куда, у них свои семьи. Жена – домоседка, любит возиться в огороде и выращивать всякое разное. Да-да, один собирает дикое, а вторая растит домашнее. «Они сошлись. Волна и камень. Стихи и проза, лед и пламень», – внезапно процитировал Калач строчки из «Евгения Онегина».

– Как дети взрослые? – изумился я. – Отшельник же от силы на пять лет меня старше!

– Вот здесь ты ошибаешься, – Илья усмехнулся и убрал с камней остатки нашего пикника. – Ему хорошо за шестьдесят. Но могу тебе заметить, он всегда так выглядел. Даже когда мы с ним только познакомились. А было это уже больше двадцати лет назад.

Я опешил: полтинник с натяжкой Отшельнику еще можно было дать, хотя бы за морщинки на лице. Но у него же ни одного седого волоса нет! Тело стройное, ноги сильные. И глаза ясные, молодые, без старческой мути.

– Ладно, а теперь продолжим путь. Мы и так уже изрядно задержались, – сказал Калач, и мы поползли в гору.

Противные камушки, как и до этого, продолжали разбегаться из-под ног, но я знал, что стоит немного потерпеть, и мы дойдем до штурмового лагеря. Да, это займет у нас полтора-два часа, и я вновь доползу туда обессиленный, но, когда твой тяжеленный рюкзак уже поджидает тебя наверху, все остальное кажется полной ерундой.

Как оказалось, я погорячился. Подъем в гору все-таки меня добил, и настроение, приподнятое после встречи с Отшельником, вновь скатилось до минорного. Я долго стоял в лагере, восстанавливая дыхание, а перед глазами летали серебряные мушки. Вот тебе и акклиматизация! Вот тебе и здоровый мужик! Да я размазня последняя, еще и пузо умудрился в офисе отрастить, позорище. А теперь сам же и маюсь из-за этого. Правильно говорит мой наставник: нет у меня врагов, кроме меня самого. Как же я до вершины-то доберусь, да еще и с грузом? И сам не дойду, и Илье отпуск испорчу…

Аудиодневник Владислава. Третья запись

Илья отправился медитировать перед сном, но сказал, что не на озера. Туда сейчас уже довольно опасно идти, в такую темень. Всегда удивлялся тому, как быстро она здесь наступает, буквально по щелчку пальцев. Короче, наставник где-то неподалеку, а я пока могу сделать очередную запись, сидя в палатке под завывание ветра. Надеюсь, не снесет ее к лешему, вроде закрепили мы ее достаточно надежно.

После обеда я попытался уйти с глаз долой, чтобы не надоедать Илье своим кислым видом и не получать от него новые задания. Они, конечно, отвлекают от собственных мыслей, но сегодня мне хотелось, чтобы меня не трогали. И вот, пока я думал, куда лучше податься, сверху спустилась та самая группа, которую я заприметил еще в прошлый раз. Если правильно понимаю, у нас с ними минимум день разницы по акклиматизации получается, а то и больше.

Из разговоров я понял, что они ходили в тренировочное восхождение до нижних скал Ленца. А там гиды учили их, как правильно падать в снег, как страховать себя и товарища, ну и всякое такое. И вот трем товарищам из группы что-то сильно не понравилось. Один умудрился руку повредить, второй ныл, что он акробатические трюки выполнять не нанимался. Третий молчал, но по нему тоже было совершенно ясно, что человек остался не в восторге от вылазки.

Еще через пять минут они договорились с одним из гидов, что сегодня же спускаются в базовый лагерь на поляне Эммануэля, где и остаются ждать остальных. Эльбрус им уже опротивел, они отказываются от восхождения – только соберут свои вещи, чуть передохнут и пойдут.

Тут ко мне подошел Илья и сказал, что если я передумал, то для меня это отличный шанс – присоединиться к ним и отправиться обратно. А потом добавил, что он ни к чему меня не призывает.

Я замешкался, потому что не знал, как лучше поступить. С одной стороны, мне действительно казалось, что Эльбрус не для меня. Я не альпинист, да и турист я с большой натяжкой. Но и бросать все на полдороге как-то не хотелось. Зря мы, что ли, челноками с грузом ходили?

И тогда Илья сделал то, что очень меня удивило. Попробую дословно вспомнить, как он сказал: «Я дарю тебе свободу выбора. Ты достаточно окреп и готов к этому. Отныне ты сам отвечаешь за свою жизнь. Я отвечаю лишь за безопасность нашей группы». И вот тут меня аж ударило изнутри. Ведь фактически он отцепил меня от себя! Это раньше я мог хотя бы мысленно поныть, что меня тащат фиг знает куда черт знает зачем. А теперь все по-взрослому. Либо вниз, либо вверх. Я подумал еще пару минут и сказал, что остаюсь. И признался, что по-прежнему не понимаю, зачем и для чего я это делаю.

Наставник, конечно, та еще ехидина. Сначала сообщил, что раз уж я выбрал восхождение, то отныне во всем, что его касается, буду беспрекословно слушаться своего гида, прошедшего соответствующее обучение, – то есть Илью. Получается, одной рукой дал свободу, а второй тут же ее лишил. А потом сказал, что никто не может про себя точно знать, какой он, пока не побывал в сложных обстоятельствах, не выяснил предел своей прочности. То есть у каждого есть набор определенных маркеров: типа я – мужчина, мне тридцать лет, к примеру. А вот чего он боится, к чему стремится и что ценит для себя превыше всего, ответить может не всякий.

Меня это зацепило. Поскольку, положа руку на сердце, я реально мало что про себя знаю, как оказывается. А то, что знал раньше, получается, серьезно устарело. Я уже не успешный бизнесмен – ха-ха. А скорее, потенциальный банкрот. И не отец семейства, а без пяти минут разведенный алиментщик. Так кто же я на самом деле? И что для меня самое важное в жизни?

Кстати, не идет из головы этот Отшельник. Я сегодня камешек его и вручную, и мысленно уже задолбался перекладывать. Как же много я ною, никогда бы раньше не подумал. Все казалось: я – сильный, я – успешный, я как скала. А по факту получается, что не совсем. Заодно учился рефреймить – мне нравится этот глагол. Понимать причину своего нытья, раскладывать его по полочкам и находить того, кого я могу поблагодарить в такой ситуации и за что. Еще одна игра для ума, но достаточно интересная. Я так до самого ужина развлекался.

О, кажется, слышу шаги Ильи, возвращается в палатку. Все, конец записи.