Текст книги "Возьми свою высоту"

– То есть моя семья? – опешил я.

– Нет. Ты сейчас защищаешь не семью, – покачал головой Илья. – Ты защищаешь свое право вести себя, как раньше. И хотя ты давно прекрасно понял, что в этом и кроется причина твоего не самого лучшего состояния, ты упорно держишься за прежний образ жизни. Вот и я повторяю: ответь сам себе на вопрос, что в нем такого ценного для тебя?

У меня закружилась голова. Если так посмотреть, Калач опять прав! Он не жалеет меня, говорит все, как оно есть. И не ведется на соблазн стать великим утешителем депрессующих по собственной дури бизнесменов.

И вот в этот момент я дал себе слово. Я решил, что, когда вернусь отсюда, сделаю все возможное и невозможное, чтобы Марина дала мне как отцу и как главе семьи еще один шанс. Шанс все исправить, стать для своих близких по-настоящему родным и любимым. А если буду сомневаться, я просто стану спрашивать себя: а как бы поступил в такой ситуации мой папа? Со стороны, наверное, это выглядит смешно и глупо – использовать родного папу в роли камертона. Но я выбираю так, как лучше для меня и моей семьи, а не для кого-то там еще. И если моим детям безумно повезло с дедушкой, значит, у них еще остается шанс, и довольно приличный шанс, что с отцом им тоже повезет. А я уж очень постараюсь, чтоб так оно и вышло.

Потом, к моему облегчению, Илья оставил предыдущую тему и заговорил о подготовке к завтрашнему восхождению. Вернее, о нужном моральном настрое. Сказал, что самое главное здесь – сфокусироваться. Оставить за пределами этого дня все остальное. Весь тот моральный груз, который будет тянуть тебя вниз, вызывать апатию. Ведь если ты и твои мысли не здесь и не сейчас, происходит отток свободной энергии в эту сторону. А вместе с нею тают и твои силы. Что может быть хуже: обнаружить себя практически возле вершины в совершенно разбитом состоянии, как в свое время тот же самый Эмилий Ленц? Когда до заветной цели осталось совсем чуть-чуть, а твои внутренние батарейки на нуле?

А еще Калач сказал, что вознаграждение будет более чем достойным: гора покажет тебе, каков ты на самом деле, ты узнаешь себя настоящего. И возможно, это знание тебя обескуражит. Многие из тех, кто полагал себя рубахой-парнем, открытым к обществу экстравертом, вдруг понимают, что это лишь маска, а их истинная суть – суть интроверта. И наоборот. Все наносное слетает, как шелуха. И к этому стоит быть готовым.

Когда через несколько часов мы вернулись в лагерь, узнали, что сегодня провалился в расщелину турист из числа совершавших тренировочные восхождения к скалам Ленца. Трагедии не произошло, поскольку тому, с кем он был в связке, удалось вовремя зарубиться на склоне, а затем их вытащили остальные члены группы. Но все равно не по себе стало от таких известий. Это они, получается, в светлое время суток так налетели. Отошли чуть в сторону от тропы, и вот результат. А нам-то ночью на восхождение отправляться, в кромешной темноте, при свете фонариков-налобников! Вот уж где сбиться проще простого.

Как-то так вышло, что я разговорился с двумя парнями из группы, которая сегодня пропустила штурм из-за погоды. Один парень был русоволосым, его звали Николай, а у второго темные волосы были собраны в причудливый пучок – это был Аркадий. Николай, как и я, был здесь новичком, а Аркадий готовился к своему юбилейному пятому восхождению. Узнав, что я несколько обескуражен тем, что сегодня едва не погиб человек, Аркадий махнул рукой:

– Да это самая обычная, почти штатная ситуация. Если приемы страховки отработаны, то ничего страшного. Помню, во время второго восхождения, вернее, тоже на тренировке, сам так попал. Налетел туман, скал ни фига не видно, на что ориентироваться – непонятно. Мы сначала кружили: думали, что вверх поднимаемся, а сами упорно перлись вниз и вбок. Вот и выскочили на ледник, и сами того не заметили. А тут еще ветер, разломы мигом заметаются. Так-то обычно смотришь: если снег пошел будто полосами, ну все понятно. Там, где он светлее, там и разлом. А в тумане-то чего разглядишь? Вот я и полетел. Адреналина было – мама дорогая! Сразу же ледорубом размахнулся, вогнал его так, что едва руку себе не вывихнул. Но застопорил падение. А тут меня уже сверху товарищи потащили.

– И как вы тогда выбрались? – спросил Николай, которому, как и мне, явно стало не по себе от такого рассказа. – Я имею в виду, всю команду.

– Решили не рисковать понапрасну. Собрались в одну кучку и подождали, пока уйдет туман. Как только чуток распогодилось и мы увидели скалы, тут же выстроились в цепочку и айда к ним. Шли буквально шаг в шаг друг за другом. А оттуда уже по тропе погнали. А вот когда мы в прошлый заезд здесь в грозу попали, когда после восхождения в лагерь спускались, – это вообще было что-то с чем-то! Сначала ледяная крупа посыпалась, но мы этому значения не придали. Все думали, вот-вот из-за туч солнце появится. Нам казалось, что оно оттуда уже просвечивает. Кто ж знал, что это оптический обман. А потом чувствую, у меня под шапкой волосы дыбом встают.

– Да ладно, гонишь! – недоверчиво протянул Николай.

– Вот реально, не вру! – Аркадий от полноты чувств начал жестикулировать. – Я тогда еще с короткой стрижкой ходил, так мне показалось, на голове просто ежик из волос собрался и шевелится! А следом палки в руках загудели, и вибрация такая пошла, будто ты под линией электропередачи стоишь. До самых пломб в зубах пробрало! У нас гид опытный был, мигом сообразил, что происходит. Мы все металлическое отдельно поскладывали, сами отошли и к земле прижались. А тут и молния как шарахнет! И не сказать, чтоб близко от нас ударила, но мне тогда показалось на эмоциях, что чуть ли не в 100 метрах. Такое зарево в полнеба! Лежу и молюсь всем богам, лишь бы следующая в нас не угодила. Глядим – и да, вроде отходит все дальше и дальше. А минут через сорок все стихло, как и не бывало. Мы снаряжение похватали и ходу-ходу! Поэтому мало того, чтоб гора тебя наверх пустила. Надо чтоб и выпустила.

Аудиодневник Владислава. Пятая запись

Сегодня мы ложимся спать пораньше, потому что в полночь мы уже должны покинуть лагерь. Коля и Аркаша, кстати, тоже отправились отдыхать. Мы договорились, что пойдем сразу за их группой, так будет проще и безопаснее. Погоду МЧС в эту ночь пока обещает нормальную, есть шанс, что поднимемся с первой попытки.

По настоянию Ильи десять минут назад мы выпили травяного чая, который помогает разжижать кровь, и по таблетке аспирина. Говорит, здесь это лишним не будет, чтобы не было тромбоза.

Не знаю даже. В голове сейчас такое спокойствие разливается. То ли это обработка Калача сказывается, то ли еще что, но реально буквально все на второй план отошло. Рюкзаки собраны, одежда и обувь на завтра подготовлены, все снаряжение проверено не по одному разу.

И ведь это совершенно точно не апатия. Уж мне-то есть, с чем сравнивать! Не-не, вот именно, что спокойствие – уверенное такое, надежное. Да, я прекрасно понимаю, что мы проведем в пути почти пятнадцать часов, а к вершине должны добраться сильно до полудня, иначе из-за погоды могут возникнуть проблемы на спуске. Это куда больше, чем все наши прежние тренировочные выходы. И поначалу нам будет очень и очень непросто, все вокруг об этом говорят. Но мы ко всему подготовились. И, честно говоря, это уже не имеет никакого значения. Делай, что делается, и будь, что будет. Либо гора нас пустит, либо нет.

Вообще, только сейчас понимаю, как же мне на самом деле повезло с гидом и наставником. Ребятам, которые идут в больших группах, столько внимания не уделяется. Выслушали общий инструктаж, и вперед! Если что-то не получается, сначала десять минут уговоров, а там либо продолжение пути, либо извольте валить вниз с сопровождением. Никто не будет с тобой возиться, как курица с золотым яйцом, и каждые пять минут спрашивать, как ты себя чувствуешь и не нужно ли тебя сию секунду ободрить и поддержать. Все предельно прагматично. Это – горы, и раз ты сюда отправился, значит, предполагал, что тебя здесь не увеселительная прогулка ждет. Ну а если надеялся, что гиды будут прыгать вокруг на полусогнутых, так это не по адресу, тут таких нет.

Коля и Аркаша, кстати, прикольные парни. Я сначала Николая букой посчитал. А он просто смущался. Непривычно ему с незнакомыми людьми общаться. А потом ничего, улыбаться начал, байки травить. У него, кстати, тоже свой бизнес. Ателье, которое специализируется на пошиве и подгонке одежды для охотников и туристов. Кому жилетку с кучей карманов надо, кому брюки, которые можно внизу легко сложить и в сапоги заправить, кому еще что. У каждого, говорит, свои пристрастия, а магазинное с нуля редко кого устраивает.

Причем поначалу он сам за швейной машинкой сидел! Еще и плечами пожимает: мол, а что тут такого? Сейчас расширился, уже небольшой цех арендует, четыре швеи работают. Такой простой парень, совершенно без зазнайства. В горы, говорит, пошел, потому что давно хотел, а тут жена забеременела. Говорит, когда потом еще время свободное выдастся, надо ж будет ей с малышом помогать. Ну да, это он верно подметил. Как вспомню первые месяцы, когда у нас первенец появился, у меня аж глаз дергаться начинает. Редко какую ночь нам с Мариной нормально поспать удавалось. Постоянно встаешь, меняешь памперсы, укачиваешь, и так по кругу. А на следующий день ходишь как сомнамбула и ничего не соображаешь. Я тогда даже за руль не рисковал садиться, чтоб не заснуть за рулем и ДТП не устроить.

С Аркадием они, оказывается, познакомились только здесь. Какие же они разные парни! Аркаша – балагур и душа компании. Хоть внешне и потрепанный, но девки к нему липнут со страшной силой. То одна, то другая глазки строить начинают. А он всем знай твердит, как его дома любимая женщина ждет. Малышей, кстати, у них уже трое. Причем не по залету, сами так захотели. Любят, когда семья большая, хотя сами единственные дети у своих родителей, вот такой парадокс.

Мы на всякий случай обменялись координатами и договорились созвониться и встретиться, когда вернемся в столицу. Мы-то с Ильей сюда в этот лагерь больше не придем. Поднимемся по северному склону, а спускаться будем через южный, чтобы больше впечатлений осталось. Увидим Эльбрус, так сказать, со всех сторон.

Так удачно вышло, что мы почти соседи. Коля в Реутово обитает, Аркадий в Балашихе. А у меня квартира в Измайлово. Аркадий зазывал к себе на дачу, говорит, места много, все поместимся, и дети под присмотром будут. Он там для них площадку своими руками сделал, с горкой и качелями.

Все, глаза слипаются, а завтра сложный день. Конец записи.

Глава 12
Испытание на прочность

В полночь мы, как и планировали, проснулись по сигналу будильника. Впрочем, я уже минут десять как не спал, потягивался и внутренне готовился к тому, что нам сейчас предстоит. Откуда-то, как назло, всплыл подленький такой страх, что в самый последний момент что-нибудь да случится. К примеру, что я испугаюсь, не выдержу и сорву восхождение не только себе, но и Илье. Прогнать эту панику стоило больших усилий.

Нам же мало того, что требуется дойти до вершины, надо еще успеть спуститься с нее. И шутки про то, что мало, чтоб гора впустила, надо чтоб еще и выпустила, – это, как выясняется, совсем не шутки. А все потому, что, как уверяют старожилы, после двух-трех часов дня погода наверху может испортиться так резко, что спуск, по определению самая легкая часть похода, запросто способен превратиться в борьбу за выживание. А испытать это на собственной шкуре очень бы не хотелось.

Мы с Ильей собирались в нормальном темпе и вроде бы нигде не медлили, даже палатку со спальниками собрали и запаковали так красиво и быстро, хоть обучающее видео об этом снимай. Но пока мы возились, группа, в которой были Николай и Аркадий, уже ушла. Я видел в ночи, как светятся вдали их фонарики.

И вот тут мне стало совсем не по себе. Я почему-то в мыслях уже представлял, как мы идем одной большой командой, там минимум два опытных гида плюс Калач. А теперь мы вновь остались вдвоем. А вокруг такая темнота, хоть глаз выколи! А если что-то пойдет не по плану? Кто придет к нам на помощь? Кто сможет нас подстраховать и спасти?

Но отступать было уже поздно, а нагонять ушедших – бессмысленно и даже опасно. Только дыхание собьем и вымотаемся раньше времени. Поэтому я ничего не сказал. Я могу повлиять на эту ситуацию? Нет, никоим образом. Значит, полагаюсь на Калача. В конце концов, изначально мы так и планировали, что идем вдвоем. Ну а мои мечты, которым я предался после знакомства с ребятами, к делу не подошьешь.

В маленьких изменениях много жизни.

Когда Илья предложил перекусить перед восхождением, я сначала решил отказаться. Знаю за собой такую особенность: на сытый желудок ничего делать не хочется, только в сон тянет. Но подумал… и согласился. Сегодня мне потребуются все силы, которые только у меня есть. А насколько обширны резервы моего организма я, к сожалению, не имею ни малейшего понятия. Поэтому от перекуса хуже не станет точно. Правда, завтраком его назвать язык не поворачивается, это скорее запоздавший ужин, но какая, собственно, разница?

И вот последний глоток горячего чая, кошки закреплены, рюкзаки на спинах, фонарики включены, альпенштоки в руках. Мир этому дому, пойдем к другому.

Я в последний раз оглянулся на спящий лагерь. Все, кто хотели штурмовать вершину сегодня, уже ушли, мы последние. А остальные отдыхали в палатках и домиках и проходили акклиматизацию. Никогда бы не подумал, что смогу привязаться к этому не слишком-то внешне приветливому местечку.

Повинуясь секундному порыву, я порылся в кармане куртки, добыл монетку и бросил ее за камни. На счастье. Чтобы когда-нибудь еще раз сюда вернуться.

Эта ночь отложилась в моей памяти как поистине бесконечная. Я вновь поймал тот самый черепаший ритм, как в прошлое тренировочное восхождение, и лишь краем сознания понимал, что высоко в небе светятся звезды, ясные и невообразимо близкие, впереди в свете моего фонарика я вижу фигуру Ильи, а время от времени мне удается рассмотреть вдали и отблески налобников первой группы.

Мои нехитрые мысли в тот момент были где-то далеко. Все, что мне оставалось, так это смотреть вперед под ноги и держать ровное дыхание. Все предельно просто. Ползи-ползи, улитка на склоне Фудзи.

До нижних скал Ленца мы добрались относительно быстро. Перерыв делать не стали, а тем же размеренным шагом поползли дальше. И вот тут-то и случилось то, за что мне потом еще долго было стыдно. Не знаю, где была в тот момент моя голова, видимо, недостаток кислорода так фатально подействовал на мыслительные способности. Но мне показалось, что чуть правее есть более утоптанная тропа, по которой подниматься будет несколько проще. И я сместился в ту сторону. А потом…

Осознание, что я падаю, было скорее на уровне тела. Голова еще ничего подумать не успела, а вот тело среагировало молниеносно. Я зацепился за край расщелины, в одно движение подтянулся и буквально выбросил себя наверх, а еще через пару секунд дернулась веревка нашей связки. После рывка Илья заметил, что у нас внештатная ситуация, и остановился.

– Ты как? В порядке? – спросил он.

– В полном! – ответил я, вставая на ноги. – Можем идти дальше.

– Будь осторожнее, держись след в след! – напутствовал Илья, и мы продолжили восхождение.

М-да, кто бы мог подумать, что от этих странных упражнений, которые я делал в последнюю неделю каждое утро, будет такая несомненная польза! Ведь если бы не они, не смог бы задержаться наверху, да еще и вытащить себя сам. Мои руки и плечи реально окрепли!

А вот ноги, похоже, не очень. Метров через триста я окончательно понял: левую ногу я таки во время падения потянул. Что же делать? Предупреждать Илью и возвращаться? Или все же попробовать дойти? Болит она не сказать чтобы сильно. Просто чувствуется что-то такое неприятное в голеностопе. Но если ставить ногу ровно, то вроде и ничего, терпимо.

Я чувствовал, как внутри меня борются два начала. Одно шептало: вот и отличный повод вернуться в лагерь, ты тут ни при чем! Ты же не хотел получить травму, но так вышло. Второе же упрямо твердило: ты отвечаешь сейчас не только за себя, но и за команду. И что с того, что в ней всего два человека? Ты не провалился бы в трещину, если бы дал себе труд подумать, прежде чем отклоняться от маршрута. Поэтому заткнись и продолжай восхождение.

Мой внутренний диалог длился до тех самых пор, пока Калач не дал сигнал, и мы не устроили первый привал. Уже начинало светать.

– Где мы сейчас? – спросил его я.

– Навскидку между средними и верхними скалами Ленца, – ответил наставник.

Я кивнул. Потом вовремя вспомнил, что в аптечке у меня лежит эластичный бинт, купленный перед поездкой по выданному мне Ильей списку. Вот и отлично.

Я быстро раскрыл рюкзак, достал бинт, отрезал от него небольшой кусок и осторожно обмотал левую ногу прямо поверх носка. Мои познания в медицине были достаточно поверхностны, но в свое время мы благодаря нашей классной руководительнице даже выиграли в параллели соответствующий конкурс по знанию правил первой помощи. И принцип бинтовки я тогда усвоил крепко. Первый виток кольцевой на ступне, фиксирующий, затем бинтуем крест-накрест, потом еще пара витков для фиксации на голени. Главное – не перестараться и не передавить ничего.

– Сильно повредил? – спросил Калач, наблюдая за моими манипуляциями.

– Не особенно, – ответил я. – Но лучше подстраховаться и ограничить лишнюю подвижность сустава.

– Если станет хуже, – предупредил он, – не стесняйся об этом сказать. Договорились?

– Договорились!

Меж тем небо из чернильно-черного стало глубокого фиолетового света. Где-то на горизонте светилась целая вереница огней – совершенно фантастический пейзаж.

– Что это? – спросил я Илью, убирая аптечку обратно в рюкзак.

– Кисловодск, должно быть, – отозвался он, всмотревшись вдаль.

– Так красиво! Будто с самолета на него глядишь. Только ты ни разу не в самолете, а очень даже на земле находишься.

Мы отдохнули еще несколько минут, выпили немного чая из термоса и отправились дальше. То есть выше.

Противный встречный ветер, поднявшийся почти сразу, как мы покинули лагерь, еще усилился, словно гора вознамерилась показать нам свой норов и предупреждала, что просто так она не сдастся. Но хотя бы дождя со снегом не было, и на том спасибо.

Рассвет застал нас на верхних скалах Ленца. Там я не удержался и попросил еще об одной остановке, просто ради того, чтобы без помех полюбоваться открывшимся перед нами зрелищем. Заснеженные отроги абсолютно розового цвета в цвет лучей проснувшегося на небосклоне солнца! Такое ощущение, что ты попал на Марс, в его знаменитые пустыни.

Во время этого незапланированного перерыва мы с Ильей обновили на лицах слой защитного крема, изрядно содранного ветром и поднятой им колючей снежной крупой, затем синхронно поправили солнцезащитные очки. Без них глазам уже становилось откровенно больно от ослепительных микровспышек на снегу.

Про себя я надеялся, что самое сложное уже позади, остается потерпеть еще немного и добраться до вершины. Я даже не представлял в ту минуту, насколько я был не прав. Эластичный бинт, конечно, здорово помог, но нога с каждым новым шагом ныла все сильнее и сильнее, и мне стоило больших усилий не обращать на нее внимания и гнать от себя приближающуюся панику. А если я вдруг совсем не смогу передвигаться? За мной что, вертолет сюда вышлют? Еще и ветер этот гадкий! Вот почему он дует в лицо? Дул бы в спину, и нам бы легче было. А так мало того, что топаешь сам, тащишь рюкзак, так еще и преодолеваешь это встречное давление.

С переменным успехом мы наконец-то добрались до седловины, откуда до вершины было рукой подать! Ура, последний привал и наконец-то штурм!

Глядя на мое радостное лицо, Илья предупредил:

– Это очень обманчивое место. Кажется, что все уже рядышком, под боком почти. Но это не так. Просто приготовься к тому, что сейчас гора начнет испытывать тебя на прочность, и не обольщай себя ложными ожиданиями.

После этих слов моя эйфория начала гаснуть. Я безо всякого аппетита пожевал пеммикан с чипсами и выпил чая. Почему-то жутко захотелось спать. Видимо, начал сказываться наш безумно ранний подъем.

– Кстати, а вон и ребята из нашего лагеря! – сложил ладонь козырьком Калач и махнул куда-то в сторону. – Похоже, отправились Восточную вершину штурмовать. Так что не переживай. Мы-то себе Западную наметили, все равно бы с ними разошлись.

А я и не переживал. Из меня словно вынули стержень, и я превратился в тряпичную куклу, которой было уже глубоко все равно. Хорошо хоть Илья в душу лезть не стал, и мне не пришлось придумывать приемлемые обтекаемые ответы. Он сказал, что он здесь главный, – вот пускай и рулит. А я дойду дотуда, докуда смогу. В конце концов, у каждого есть свой предел прочности. И кажется, в моем случае он уже где-то совсем близко.

Прежде чем отправиться дальше, мой наставник показал мне еще на одну гору под названием Ушба. Сказал, что среди кавказских вершин она считается одной из самых труднопроходимых. Климат там еще хуже, а рельеф местности такой, что просто пешком, как здесь, туда не взойти. Красиво, конечно. Я даже сделал несколько фото на память. Хотя зачем? Наверняка в Интернете этого добра и так навалом.

И начался очередной монотонный, выматывающий все жилы и нервы переход. Проклятая Западная вершина словно дразнила нас своей доступностью, маячила перед нами во всей своей заснеженной красе, но мы шли и шли, а она так и не становилась ближе, как и предупреждал Илья. Ох, лучше бы он промолчал, честное слово, проще было бы. А так… хоть глаза закрывай. Но нет, нельзя. Если оступлюсь второй раз, гора мне этого уже не простит, я это остро чувствовал. Поэтому ловим ритм напарника в связке и продолжаем ползти дальше.

Илья, кстати, изменил здесь стиль ходьбы, если можно это так назвать. Мы делали десять шагов, после чего застывали на тот срок, за который бы успели сделать еще два шага. Просто стояли в таком импровизированном микро-отдыхе, а потом все повторялось заново. Десять шагов вверх и короткий перерыв. Десять шагов вверх и короткий перерыв. Сначала я то и дело сбивался, но минут через пять втянулся, и мы с Калачом передвигали ноги уже практически синхронно.

Мы шли и шли. Шли и шли. Казалось, этому никогда не настанет конца. У меня уже то и дело мелькали в глазах серебряные искорки. Пойди разбери, от чего они появились – от яркого солнца или из-за горной болезни? Я не хотел уже вообще ничего: ни покорения, ни еды, ни сна на мягком матрасе. Упасть бы прямо как есть на снег и лежать там. Время словно остановилось или закольцевалось. Кто я? Зачем я здесь? А я вообще существую?

К реальности меня, как ни странно, возвращала моя левая нога. Уж если и правая начала ныть от нагрузки, то можно представить, как чувствовала себя поврежденная левая. Я ощутимо прихрамывал, несмотря на все усилия ставить ступню прямо и как можно быстрее переносить вес тела на другую ногу.

– До вершины осталось меньше двухсот метров, – Илья остановился и повернулся ко мне. – Вот теперь ты можешь представить, куда примерно дошел Ленц.

Я посмотрел вверх. Вершина по-прежнему манила к себе – и по-прежнему оставалась совершенно недоступной. Так и подмывает сказать Илье: оставляй здесь рюкзак, я покараулю, а ты сходи, покори вершину и возвращайся. Но нельзя же! Непременно надо дойти туда хотя бы потому, что нам нужно на другую сторону, на южный склон Эльбруса. Там лежит наша дорога домой.

И вот тогда я решил про себя, что, даже если не смогу идти, я встану на четвереньки и хоть на карачках, но доползу туда. И вещи свои не брошу. Мужик я или не мужик? Да я себя потом уважать не смогу после этого. Конечно, растяжение ноги – штука неприятная, но к чему лукавить перед собой: это всего лишь более-менее благовидная отмазка, которая сработает для окружающих, но не для себя самого. Поэтому, когда Илья взглядом спросил, готов ли я к нашему последнему марш-броску наверх, я коротко кивнул.

Думать о чем-либо не хотелось просто категорически, но я заставлял себя. Двести метров до цели. Пусть каждый наш шаг длиной где-то полметра, значит, один цикл из 10 шагов продвинет нас вперед на целых 5 метров. А всего потребуется около 40 таких циклов, ну, возможно, 45 с учетом нашей усталости и того, что шаг становится все короче и короче. Надо считать циклы, это должно помочь. Двадцать шагов мы уже прошли. Осталось 38 циклов…

Перед глазами все плыло и кружилось. Подлый ветер, как назло, не утихал, а солнце начало припекать с такой неистовой силой, что я чувствовал себя цыпленком-гриль. Все одновременно: и жарко, и холодно, и ветрено. Зато нет тумана. И града нет. Дождя и снега тоже. Почти идеальная погода для восхождения, гора дала нам зеленый свет. Но толку-то с того, если я упаду и не встану, когда до цели останутся считаные метры?

Во время очередной микро-остановки снег под моими ногами расцвел красной точкой. А потом еще одной, и еще. Только этого не хватало, кровь носом пошла! Теперь просто так не остановишь, я себя знаю, если началось – это надолго. Ну почему именно сейчас-то? Да черт тебя подери!

Останавливаться и снимать перчатку, чтобы добыть салфетки и вытереть лицо, – значило окончательно потерять темп с риском никогда больше его не вернуть. Да и хрен бы с ним. Пусть даже я весь кровью испачкаюсь, но сначала – вершина, а потом уже все остальное.

Когда чуть позже я вспоминал то, что чувствовал тогда, то единственные слова, что приходили на ум, – «личный ад». Понимаю, это прозвучит слишком пафосно, особенно для того, кто никогда в горах не бывал. Но я практически потерял всю свою человеческую суть. Можно, конечно, сказать, что вверх я шел из последних морально-волевых усилиях, но это было не так. Я-личность просто умер там, на том склоне. А то, что упрямо поднималось в гору, подволакивая за собой ногу, ко мне уже не имело почти никакого отношения.

– Мы дошли.