Текст книги "Возьми свою высоту"

Глава 2
Посвящение пеммиканом

Из столицы мы с Калачом выехали на рассвете. Выбрались по МКАД на трассу М4 «Дон» и, как было запланировано, сразу же ушли на платную дорогу в противоход уверенному потоку машин, торопящихся в Москву. Будний день, все на работу едут – понятное дело. В выходные нам так просто выбраться из мегаполиса не удалось: застряли бы в бесконечной пробке среди дачников.

Наш черный Ford Explorer, перестроившись в левый ряд, мчался на юг, а я сидел на пассажирском сиденье в ожидании того момента, когда Илья Николаевич уступит мне руль, и бездумно смотрел по сторонам, наблюдая за тем, как меняется за окном пейзаж. В голове моей была гулкая пустота, словно я со всего маху налетел на фонарный столб.

Зачем я еду? Ради того, чтобы исполнить свою детскую мечту и побывать на Эльбрусе? Нашел подходящее время, называется! Бизнес на ладан дышит, семья разваливается, друзья предали, а он отдыхать отправился. Или же мне просто хочется побыть возле кумира моей юности, знаменитого писателя Ильи Калача, который внезапно оказался человеком из плоти и крови и даже – о чудо! – пригласил меня составить ему компанию? А может, я собираюсь сам себе что-то доказать? Что я еще не безнадежен, что смогу выкарабкаться?

Последние полтора дня выдались на редкость сумбурными. Когда в тот вечер я приехал домой к Калачу, он доставал из электросушилки сублимированные овощи и бережно упаковывал их в бумажный пакет. Среди заготовок я заметил и порезанную напополам брокколи. Так вот зачем он ее выбирал в магазине.

– Это вы так к восхождению готовитесь? – удивился я. – А как же тушенка? Она же намного питательнее будет. На одних овощах далеко не уедешь.

– Каждому нужно свое, – усмехнулся Илья Николаевич. – Кому сушеные овощи и вытопленная из снега вода, кому сосиски под коньячок.

Признаться, мне стало неловко, поскольку намек был совершенно прямым и непрозрачным. Содержимое моей корзины он рассмотрел ничуть не хуже, чем я его.

– Но разве на такой диете не ослабеешь? Вам реально этого хватит?

– Мне – вполне. Я давно изучил возможности своего организма и знаю свои сильные и слабые стороны. Но если ты, Владислав, считаешь, что не сможешь выдержать этот поход без мяса, возьми его с собой, не вопрос.

– Двух ящиков тушенки будет достаточно? – тут же прикинул я свой аппетит, помноженный на две недели. – Или лучше для подстраховки три взять?

– А я что-то сказал про тушенку? – в глазах Калача появилась лукавая искорка. – И как, интересно, ты собираешься уместить ее в свой рюкзак?

– Да у меня и рюкзака-то пока нет, – признался я. – Но упихаю туда как-нибудь, наверное. Или рюкзак побольше куплю. А что такого-то?

– Помимо еды у тебя будет много других предметов, которые понадобятся в походе. Альпинистское снаряжение весит немало, и без него в горах никак не обойтись. И еще один нюанс. Правильная развесовка предполагает, что самое тяжелое из твоих вещей кладется на дно рюкзака, иначе ты запросто потеряешь равновесие и упадешь, не пройдя и сотни метров. Как часто ты собираешься есть в походе?

– Хотя бы три раза в день, – честно ответил я, зная, что проблем с аппетитом у меня никогда не было, а уж на свежем воздухе он должен был разыграться еще сильнее.

– То есть три раза в день ты будешь снимать рюкзак, доставать из него все, что лежит сверху, чтобы добраться до вожделенной тушенки, а потом запаковывать вещи обратно? На снегу, на ветру. И долго ты так продержишься? Может, есть какой-то другой вариант?

Вот так головоломка! Мясо брать можно, но одновременно и нельзя, хотя всем давно известно: лучшие друзья туриста – это сгущенка и тушенка. Чего же Калач хочет услышать от меня? Я растерялся и не знал, что ответить.

А он молчал и не торопился ничего подсказывать, из-за чего я почувствовал, как во мне поднимается хорошо знакомая волна раздражения. Примерно такая же, как тогда в кальянной. Я тут что, первоклашка на уроке перед завучем? Почему нельзя сказать все по-человечески? Ежу понятно, что я в этих делах новичок и вообще не походный человек.

Не особо веря, что он от меня ожидает именно этого, я брякнул первое, что пришло в голову:

– Мясо тоже можно посушить.

– Бинго! – поощрительно склонил голову Илья Николаевич. – Поэтому, когда ты вернешься домой, узнай в Интернете, как делать пеммикан[1]1
  Мясной пищевой концентрат. Отличается легкой усвояемостью и большой питательностью при малом объеме и весе.


[Закрыть], и, если не передумаешь к тому времени насчет похода, заготовишь его столько, сколько считаешь нужным. Будем рассматривать это как твое первое задание. Ведь ты здесь для того, чтобы учиться, не так ли?

Стоп. А что я, собственно говоря, делаю в квартире Калача? Да, я пришел сюда, ведомый каким-то шестым чувством, но разве ради обучения?

Меж тем Илья Николаевич продолжал:

– Ты в тупике, твой modus operandi[2]2
  Modus operandi (лат.) – переводится как «образ действия» и обозначает привычный для человека способ выполнения определенной задачи.


[Закрыть] дал сбой, иначе бы ты не дошел до такого состояния. И ты ищешь ответы на свои вопросы у тех, кто, как тебе кажется, знает мир лучше тебя. Ты получишь эти ответы, обещаю. Но для этого придется принять мои условия. Ты готов? Если нет, ничего страшного. Тогда мы сейчас попьем чаю, поговорим о всяких пустяках, и на этом все закончится. Но если ты действительно созрел для изменений, то тебе придется играть по моим правилам. Так что ты выбираешь?

Я не собирался отступать, поэтому просто кивнул. Тем более что терять мне уже было нечего.

– Хорошо. Тогда запоминай. Первое: пока ты со мной – ты меня слушаешься. Иначе дальше мы идем каждый своей дорогой. Второе: ты не ешь сахара. Это важно. И пьешь много воды. Принципиально никакого алкоголя. Он отупляет сознание и меняет твою личность…

Мы многое обсудили в тот вечер. И хоть я сам себе не верил, что ввязываюсь в подобную авантюру, но полтора часа назад я загрузил свой объемный рюкзак с взятым напрокат альпинистским снаряжением в багажник машины Калача, и вот мы уверенно мчимся с ним в сторону юга. Можно даже ущипнуть себя для верности, хотя зачем?

На трассе Калач окинул меня быстрым внимательным взглядом, вновь сосредоточился на дороге и будто между делом сказал:

– А ты ведь очень разозлился, когда у нас зашел разговор про тушенку. Я видел, как сжались твои кулаки. Почему?

Я посмотрел на него и думал – ответить или нет? Меня почти никто и никогда не спрашивал, почему я испытываю какие-либо эмоции, и я чувствовал себя не в своей тарелке от такого обращения.

– Мне было неприятно, что вы не даете мне прямого ответа на вопрос. Чувствовал себя дураком. Мне тридцать три года, а я как будто на экзамене сижу, – честно признался я.

– Почему же ты сдержался и не вспылил, как тогда в магазине?

– Решил, что это будет перебором. Мало того, что один раз уже на вас наехал и даже не сообразил, кто передо мной. Так еще и в гости напросился, где, получается, снова в бутылку лезу.

– Прежде чем выйти из себя, подумай: лучший ли это выход, – одобрительно кивнул Илья Николаевич, не отвлекаясь от дороги. – Кстати, можешь обращаться ко мне на ты. Впереди у нас долгий и непростой путь, так будет проще нам обоим. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что разница в возрасте смущает тебя, и ты из-за нее нарисовал в своем воображении целую пропасть между нами. Так избавься от нее. Можешь начинать прямо сейчас.

– Хорошо, Илья Николаевич!

– Просто Илья.

– Хорошо, и… Илья, – такое обращение далось с некоторым трудом, но про себя я отметил, что внутренне мне почему-то стало легче. Если до этого Калач был для меня кем-то вроде профессора за кафедрой, то сейчас перешел в разряд старших товарищей.

– Как думаешь, почему я попросил тебя сделать пеммикан? Не торопись с ответом. Здесь нет правильного и неправильного варианта, только твой выбор.

Я вспомнил как, вернувшись домой после первого разговора с Калачом, я погуглил этот самый загадочный пеммикан, а потом искал рецепты его изготовления в домашних условиях. Как буквально перед самым закрытием успел купить в магазине бытовой техники электросушилку наподобие той, которой пользовался мой учитель, а потом в круглосуточном магазине уже за полночь выбирал подходящие мясо и сало. Промывал, нарезал на пласты, солил и раскладывал в сушилке говядину, срезав с нее весь жир и прослойки. Как утром доставал тонкие, практически невесомые ломтики и отправлял их в блендер. Как заливал получившуюся субстанцию растопленным салом, а потом, когда все остыло, слепил небольшие кирпичики и завернул их в пергаментную бумагу. Кажется, никогда еще в своей жизни я так не заморачивался с готовкой.

– Не знаю, Илья. Я ведь потом уже понял, что можно было не париться, а заказать пеммикан в специализированном магазине, где продается еда для туристов. Но ты, во-первых, сказал, что я должен сам его приготовить. А если бы я его купил, то, получается, обманул бы тебя. Врать я умею плохо, моя жена давно это поняла. Значит, и ты легко вывел бы меня на чистую воду. И я бы снова злился на себя, и на тебя, и на весь белый свет сразу. А во-вторых, меня поразило то, насколько уменьшилось в объеме мясо и каким легким оно при этом стало. Получается, почти двухнедельный запас провизии стал невесомым, удобным в хранении и еще более сытным, чем то, что я собирался брать с собой изначально. Я ведь попробовал кусочек. Специфический, конечно, вкус, но мне понравилось.

– Ты все верно понял, – Калач ловко перестроился в правый ряд, обходя невесть откуда взявшегося тормоза, плетущегося по скоростной трассе как черепаха, и вновь вернулся в нашу полосу. – Мы по жизни пытаемся тащить на себе лишнее. Хотим набить наш рюкзак под завязку всем, что попадется нам под руки. А в итоге этот бессмысленный груз давит на нас и не дает идти туда, куда нам надо. Так мы сами обрезаем себе путь в будущее, делаем его коротким и безрадостным, а потом, злые и измученные, ропщем на судьбу. Хотя всего-то требовалось сесть и подумать: а что мне действительно надо? И по итогам избавиться от балласта.

Не все, что, как ты думаешь, тебе нужно, на самом деле необходимо. Подумай, от чего можно отказаться?

– А если бы я все-таки купил пеммикан и мне удалось бы соврать, что он самодельный? – я посмотрел на Илью.

– Ты просто получил бы готовое решение, не слишком при этом понимая, в чем его прелесть, – пожал плечами наставник. – А значит, не осознал что-то важное для себя.

– Но знаешь, если смотреть шире, я не думаю, что в моей жизни есть что-то лишнее, – отозвался я. – Семья? Но мне казалось, это правильно. У каждого должны быть супруга или супруг и, соответственно, ребенок. Это такой вот круг, вечное колесо. Наши родители, мы, наши дети. Или проблема тут в бизнесе? Но моя компания дала мне все, что я имею. Благодаря ей у меня появилась квартира, а у моих близких было все необходимое: отдых три-четыре раза в год на разных курортах, вкусная еда, красивая одежда. Чего я не вижу в этой картинке?

– Ты не там копаешь, – Илья прибавил газу. – И в глубине души давно знаешь ответ, просто боишься себе в этом признаться. Но я тебе подскажу. Представь огромный карьерный самосвал. Видел такие живьем?

– Очень давно, – вспомнил я. – Когда с отцом на Кольский полуостров ездил к его друзьям. Помню, даже испугался до икоты. Я маленький был, а тут такая махина высотой с дом, как мне показалось!

– Отлично. Теперь представь человека в кабине этого самосвала. А тот очень медленно катится под уклон. Машина большая, тяжелая и потихоньку набирает скорость. Человеку надо, чтобы самосвал не сорвался в пропасть, иначе он погибнет.

Я посмотрел на Илью выжидающе – к чему эта метафора?

– Так вот, этот самосвал весом под триста тонн – это твои эмоции и сиюминутные желания. Вообрази, какой силой они обладают!

– А человек в кабине? Он кто такой?

– А это твоя логика, рациональная часть. То, что превращает тебя в умную и рассудительную личность.

– Но почему части человека просто не сесть на место водителя и не нажать на тормоз? Или ты хочешь сказать, что эмоции всегда пересиливают рациональную сторону, и с этим ничего невозможно поделать?

– Конечно, человек может отправиться на место водителя. Более того, в идеале он так и должен поступить. Но на практике получается: он обычно находится где-то рядом, лишь воображая, что управляет такой махиной. И в принципе его все устраивает, пока не случается такой вот уклон и самосвал не начинает свой медленный, но верный путь к пропасти.

– Значит, надо просто прийти в себя, определиться, где ты есть, и взять управление в свои руки.

– Верно, но тут тоже есть сложности. Надо уметь управлять таким самосвалом. Одного желания изменить свой маршрут мало. Чтобы контролировать самосвал – свою эмоциональную сферу – нужно делать все в определенной последовательности. Не давить хаотично на педали, не взывать к совести самосвала – он все равно не услышит. А сначала, образно говоря, выжать сцепление и только потом тормоз. Чтобы поехать вверх или вбок, туда, куда нам сейчас нужно, требуется знать, какую передачу выбрать и как ее включить. На сколько градусов повернуть руль. Иначе самосвал так и будет катиться под уклон, а человек, прекрасно понимая, чем все это закончится, будет в панике кричать, что у него ничего не получается, и ждать неизбежного финала.

Я задумался. Выходит, если Калач прав, мой внутренний рационал внезапно разучился управлять своими эмоциями. Или вообще никогда этого не умел. А теперь столкнулся с тем, что эмоции и желания оказались сильнее его, и отсюда все сложности.

– Никогда не поверю, что инструкция по управлению самосвалом настолько трудна для понимания! – до меня вдруг дошла очевидная, в общем-то, истина. – Наверняка есть какие-то курсы и инструкции, чтобы не допустить подобной ситуации. И уж если этот человек в кабине действительно настолько рационален, как о нем говорят, то самое время ему эти документы найти и изучить.

– Вот именно! – подтвердил Илья и, взяв правее, остановился на площадке для отдыха. Я скосил глаза на спидометр. Судя по его показаниям, мы проехали около 300 километров.

Стоянка наша заняла не больше десяти минут. Мы походили вокруг машины, размяли ноги и выпили горьковатого травяного чая из термоса Ильи. Удивительным образом это меня взбодрило, и я понял, что готов сменить учителя за рулем, хотя сегодняшний подъем и выдался для меня непривычно ранним.

Глава 3
Уроки кулинарии

В следующий раз Илья вернулся к управлению уже около Воронежа. Мы заехали на стоянку возле крупного сетевого ресторана, припарковались и зашли внутрь.

– Можно бургер и чашку кофе? – спросил я улыбающегося продавца.

– Не думаю, что это хорошая идея! – раздался над ухом голос Калача.

– А что в них плохого? – удивился я. – Я помню про уговор, сахар класть не буду.

– Фастфуд еще никогда ни к чему хорошему не приводил, – улыбнулся Илья. – А наш уговор гласил, что ты слушаешься меня. Поэтому, раз уж ты настроился поесть именно здесь, заказ за тебя сделаю я. Договорились?

Я кивнул, про себя ухмыляясь. Меня заинтриговало, что же выберет в итоге Илья. Я уже вдоль и поперек изучил меню таких заведений: бургер обычный, бургер двойной, чизбургер, несколько видов жареной картошки – все блюда здесь были примерно одинаковы. Обычный, в меру качественный фастфуд. Один из подобных ресторанчиков находился неподалеку от моего офиса, и я частенько брал там еду навынос, чтобы потом съесть ее в своем кабинете. Можно, конечно, было сделать заказ и послать за ним секретаршу, но я находил в этом отдельное наслаждение, сродни запретному.

Пока Илья стоял в очереди, я выбрал нам удобный столик на двоих прямо возле окна, откуда было видно нашу машину, уже покрытую тонким слоем дорожной пыли. И тут на столе появился поднос. А на нем… Омлет, овсяная каша на воде, овощной салат и минералка без газа. Я и не знал, что они здесь тоже продаются. В любом случае, обед, считай, пропал зря. Этим мне не наесться, да и удовольствия никакого не получу. Может, сходить до машины, распотрошить багаж и достать оттуда кусок пеммикана? Хоть какое-то мясо.

– Это мое, – сказал Калач. – Твой заказ на подносе возле кассы, можешь сходить забрать.

Воодушевленный тем, что мне, возможно, не придется изображать из себя поклонника ЗОЖ, я рванул туда. Для меня наставник выбрал воду без газа, омлет, салат с ветчиной и ягодный пирожок. Уф, уже легче, это хотя бы какой-то вкус имеет.

Меж тем Илья с огромным аппетитом расправлялся со своей порцией, а я подумал: неужели ему и вправду нравится вот это? Видимо, мысль эта была написана на моем лбу сороковым кеглем, поскольку Калач как ни в чем не бывало заметил:

– Да, мне действительно это по душе. Вопрос привычки, знаешь ли. А памятуя древних, скажу избитую истину: в здоровом теле здоровый дух. Твоя проблема не в том, что ты так уж любишь мясо. От этого ранние залысины не появляются и пузико не вырастает.

Я почувствовал, как запунцовели мои уши. В точку попал, гад. Залысины еще ладно, это у нас наследственное. У моего отца примерно в этом же возрасте появились. А вот пивной живот, увы, не скроешь. Нависает над ремнем, хоть что ты с ним делай. Но на тренажерку у меня точно нет ни времени, ни сил, ни желания…

– А вот слишком жирное, жареное, соленое, острое, сладкое – продолжал Калач, – особенно если потреблять его в неумеренных количествах, ведет к расстройству обмена веществ. Конечно, трудно одним махом взять и поменять свои привычки. Помним про катящуюся под уклон машину. Тебе хочется фастфуда, и все рациональные уверения, что он вреден, на твой внутренний самосвал не действуют. Но еще не поздно почитать инструкцию, взять управление на себя и преломить эту ситуацию в свою пользу.

– И как же? – спросил я со скепсисом в голосе.

– Сделать здоровое питание своей привычкой – регулярной, ежедневной, как чистка зубов или умывание. Не говорить о том: сегодня я съем чего-нибудь правильное. А писать в ежедневнике: приготовить салат из овощей с оливковым маслом и фасолевый суп. Понимаешь, в чем разница?

– Пока не особо, – признался я.

– Истина в деталях. Ты ставишь цель и идешь к ней маленькими шагами. И каждый этот шаг можно измерить, взвесить, описать. Если ты учишь английский язык, такими шагами может стать изучение неправильных глаголов, вопросительные предложения, то есть конкретика и еще раз конкретика.

– Хорошо, – согласился я. – Но если это выше моих сил? Если я все равно люблю картошку фри на обед? Мне что, теперь голодную слюну сглатывать, когда я мимо ресторана хожу?

– Пытайся менять привычки. Не ходи около этого ресторана, чтобы он не напоминал тебе о картошке, тогда с большой долей вероятности ты о ней даже не вспомнишь. А если у тебя в списке текущих дел еще и записано, что ты собрался купить зеленый горошек, а потом потушить его с морковью и луком, в этот день твой организм получит свою дозу здоровой пищи и будет вполне сыт. Мы едим лишнее, чрезмерно калорийное и нездоровое, когда находимся в стрессовой ситуации. С легкостью отдаем бразды правления нашему внутреннему самосвалу, а потом удивляемся, обнаружив себя на краю пропасти.

– Только не говори, что тушеный зеленый горошек – это так вкусно! – хмыкнул я.

– А ты попробуй, потом сравним ощущения, – подмигнул мне Илья.

До Ростова-на-Дону, промежуточной точки нашего путешествия, мы добрались уже ближе к вечеру. Припарковались возле мотеля, где Калач забронировал нам места – и я подозреваю, после того, как я еще в столице подтвердил, что точно еду, ему пришлось звонить сюда и менять бронь с одноместного на двухместный номер. Я был умотан в хлам, хотел в душ, есть, спать, выпить коньяку, причем все одновременно. А Илья по-прежнему выглядел бодрячком, чем вызывал у меня зависть и даже раздражение. Небось на ударных дозах витаминов сидит, а мне тут про морковку с овсянкой задвигает, какие они чрезвычайно полезные и как от них дивно прет.

– Подожди! – окликнул меня Калач, когда я уже собирался закрыть дверь своей комнаты. – Вот, держи! – протянул он мне блокнот в клетку, гладкий на ощупь с однотонной обложкой из искусственной кожи, которая приятно льнула к пальцам.

– Спасибо, конечно. А зачем мне это?

– С первым заданием ты справился неплохо. Выяснил, что такое пеммикан, и успел его приготовить перед поездкой. Сегодня у тебя второе задание. Сядь и обдумай цели твоей новой жизни. Ты ведь реально хочешь все изменить? Чтобы у тебя не болела голова из-за проблем на работе и в семье, чтобы ты не чувствовал себя загнанным в угол зверем. Вот и запиши четыре пункта: финансы, развитие, здоровье, отношения. Чего ты хочешь достигнуть в этих областях? А завтра по дороге в Пятигорск поговорим об этом. И помни о конкретике.

– Но я терпеть не могу писать от руки! Последний раз делал это, наверное, в институте, когда конспекты строчил. У меня почерк как у курицы лапой, я сам порой не понимаю, чего начеркал.

– Желающий ищет возможности, нежелающий – причины. Между прочим, это еще Сократ сказал. Ты же осознаешь, что пытаешься оправдаться? – прищурился Калач. – Твой внутренний самосвал в очередной раз демонстрирует, что ты давным-давно бросил им рулить и не можешь взять себя в руки. Вот заодно и потренируйся с ним справляться.

– А может, я эти цели на телефоне наберу? А потом сброшу их тебе в мессенджер? – предпринял я последнюю попытку избежать ненавистной писанины.

Илья покачал головой.

– В этом, знаешь ли, и есть самая соль. Ты с помощью своей рациональной логической стороны не просто ищешь и формулируешь цели. Ты их также запоминаешь на мышечном уровне, через моторику. И в процессе этого еще и видишь, как они смотрятся на бумаге, то есть к запоминанию подключается еще и визуальная часть. А это значит, что ты не забудешь про них, как о 99 % своих прочих планов изменить жизнь к лучшему. Да и для мозга это полезно. Так что давай, взбодрись! И помни, – Калач очень серьезно посмотрел на меня, – ты в любой момент волен отказаться и идти дальше сам, куда сочтешь нужным.

Я криво усмехнулся и ушел в свою комнату. Что ж, придется повременить со сном. Значит, четыре направления, четыре цели. Финансы, развитие, здоровье, отношения. Отношения…

Словно в плохом кино, раздался звонок телефона. Я поднял трубку. Голос жены больно ударил по барабанным перепонкам.

– У тебя еще есть шанс расстаться со мной цивилизованно. Завтра мы отправляемся в ЗАГС и пишем совместное заявление с просьбой нас развести. Так будет быстрее и проще для всех. Ты меня слышишь, Владислав?..

Видимо, она думает, что я все еще сижу в нашей квартире. Я же не предупредил, что уехал.

– Я не смогу прийти, – словно со стороны услышал я себя. – Меня нет в городе. И не будет две недели. Прости, я не могу сейчас говорить, – я нажал на отбой, надеясь, что Марина не услышала, как предательски дрогнул мой голос.

Значит, отношения. Что ж, пишу: хочу, чтобы моя жена передумала со мной разводиться. Что я должен для этого сделать?..

К сожалению, у меня не было никаких толковых мыслей на этот счет.

Я промучился с этим чертовым блокнотом почти до полуночи, но все же смог написать, чего я хочу от жизни. Писал, зачеркивал, начинал заново, но сделал то, что требовал Илья, а потом провалился в глубокий сон без сновидений. Я давно не ездил на такие дальние расстояния и очень устал с непривычки. А если прибавить к этому лекции о здоровом питании и правильных привычках, да учесть устроенный женой скандал и требование немедленно пойти и развестись… Короче, можно представить мое состояние. Выжатая тряпка, да и только.

По моим внутренним часам утро началось слишком рано. Я был не прочь еще немного проваляться в постели, но солнце уже било в глаза сквозь полупрозрачные занавески, что лишало меня всякой надежды выспаться всласть.

На столике возле кровати я обнаружил стакан воды. Я его не ставил, значит, это Калач подсуетился. Мило с его стороны, тем более что в горле действительно пересохло. Я одним махом осушил до дна и вышел из комнаты.

Илья сидел на полу на коврике, сложив ноги по-турецки. Его руки свободно лежали на коленях ладонями кверху. Похоже, человек медитировал.

– С добрым утром, Владислав! – произнес он, не открывая глаз. – Ты выпил воду, что я тебе оставил?

– Да, большое спасибо!

– Тогда иди умывайся, завтрак будет примерно через двадцать минут.

Когда я вышел из ванной, меня ждал сюрприз. Правда, не сказать, что особенно приятный. Я почему-то решил, что мы с Ильей сходим вместе куда-нибудь перекусить. Однако мой напарник и тут сумел меня удивить. Не знаю, когда он успел сбегать в магазин, но на столе красовались овощи и крохотные порционные пакетики с растительным маслом, солью и перцем. В самый последний момент я разглядел-таки среди покупок небольшой кусок буженины и хлеб с отрубями. Маловата порция, конечно, даже на одного, но лучше так, чем вовсе на вегетарианской диете сидеть.

– Я предлагаю тебе сделать салат, – меж тем произнес Илья, хотя я это уже и так понял. – Бери столько овощей, сколько тебе понадобится. А я возьму остальное. Вот доски, вот ножи, миски и приборы.

Я бы с огромным удовольствием обошелся без этих церемоний и просто сожрал помидор вприкуску с бужениной и хлебом, но раз уж дал слово слушаться наставника, то решил не выступать и сделать все, как он просит.

В нашем доме всегда готовила жена. Я же в основном питался по ресторанам или заказывал доставку готовых блюд. Когда я перевез Марину и детей в загородный коттедж, то мог под настроение закинуть в микроволновку сосиски или отварить пельмени. Питательно, просто, а главное, быстро.

Я не понимал тех, кому нравится резать продукты и стоять у плиты. Женщины ладно, у них планида такая. А мужчина, если только он не шеф-повар, выбравший это занятие своей профессией, всегда может быть избавлен от этого сомнительного удовольствия. В конце концов, я же зарабатываю деньги и ради этого в том числе.

Помня, как Марина мелко нашинковывала овощи, я тоже начал заниматься кропотливой нарезкой, а Илья просто накидал в свою миску крупные куски овощей, руками порвал зелень, чуть-чуть посолил – причем явно израсходовал не весь пакетик, а теперь терпеливо ждал меня.

– Смотрю, ты тоже не фанат готовки, – сказал я. Пауза затянулась и действовала мне на нервы, поэтому я решил завести непринужденный светский разговор.

– Тут ты ошибаешься! – улыбнулся Калач. – Давно уже на досуге подумываю издать книгу своих рецептов, да все руки не дойдут поснимать весь процесс. Мне лично куда приятнее не только читать состав блюда, но и визуально наблюдать, как его создавали.

Я промолчал, сочтя, что Илья выделывается передо мной. Книга рецептов? А салат наваял меньше, чем за три минуты. Да и салат ли это? Просто покиданные в одну миску куски овощей. В итоге я как мог ускорился и тоже закончил с готовкой. Густо посолил и поперчил получившееся, с разрешения Калача использовав и те специи, что у него остались, а затем щедро сдобрил эту мешанину маслом. Отрезал толстый ломоть хлеба, и мы приступили к нашей нехитрой трапезе.

К моему удивлению, к тому моменту, когда я уже смел все со своей тарелки, Илья неторопливо насаживал на вилку очередной кусок и, судя по всему, никуда не торопился. А ведь нам еще предстоял перегон до Минеральных Вод – хорошо знакомого мне города, где по странному стечению обстоятельств жили тесть с тещей и где мы с женой и детьми отдыхали хотя бы неделю каждый год. Если родичи узнают, что я там был и не зашел к ним… Надо будет что-то придумать. Мы же могли поехать в тот же Пятигорск вместо МинВод? Да запросто! Да и я не должен ни перед кем отчитываться.

Поймав мой взгляд, Илья заметил:

– Как считаешь, зачем человек жует пищу?

В очередной раз чувствуя себя дебилом, у которого с важным видом спрашивают, сколько будет дважды два, я отвлекся от размышлений про Марину и ее родителей и сказал:

– Чтобы ее измельчить. Мы не приспособлены к тому, чтобы заглатывать крупные куски. Кстати, – не удержался я от крохотной шпильки, – именно поэтому мой салат выглядит именно как салат. Все мелко порублено, чтобы зубам пришлось попроще. И лишнего времени на еду тратить не надо.

– Так обычно отвечает 99 % людей, – кивнул Калач. – И все они забывают про то, что измельчение это еще полдела. Самое главное, чтобы в процессе пища смешалась со слюной, и слюна обволокла даже мельчайшие кусочки. В ее составе есть пищеварительные ферменты, которые изрядно облегчают желудку его работу. Опять же: пока мы медленно и вдумчиво едим, мозг, распознав нашу диету, посылает соответствующие сигналы в желудочно-кишечный тракт. Ведь если мы будем быстро глотать пищу, да к тому же плохо пережеванную, выделится мало желудочного сока, может начаться отрыжка или появится чувство тяжести.

– Ой, да было бы что переваривать… Одна маленькая порция салата да кусок хлеба?

– Судя по всему, ты остался голодным, – заметил Илья. – А все потому, что твой желудок оказался наполнен до того, как до мозга дошла информация о том, что в организм попала еда. Кстати, именно в этом заключается частая причина переедания. Человек ест так жадно и быстро, что чувство насыщения приходит к нему уже тогда, когда он встал из-за стола. Если же мы не торопимся и тщательно пережевываем то, что лежит на тарелке, то вовремя распознаем, что насытились, и пища нам больше не нужна.

– Не за этим ли ты мне поставил воду? – с запозданием дошло до меня.

– Вижу, ты начинаешь понимать, что все взаимосвязано, – поощрительно кивнул Калач. – Вода одновременно строительный материал для наших клеток и транспортное средство, которое поставляет туда полезные вещества и эвакуирует шлаки. В теле взрослого человека воды примерно шестьдесят пять процентов. Даже в наших костях двадцать процентов воды. А как говорил Авиценна, старение – это высыхание организма. Чем старше организм, тем суше он становится.

– Только с утра у меня особой жажды не наблюдалось, – заметил я.

– Ощущения жажды и голода не настолько сильно различаются организмом. Порой возникает чувство ложного голода, когда телу требуется вода, но человек ошибочно считает, что пора за стол, это раз. И маленький лайфхак: если хочешь немного отсрочить обед, то вода, которую ты пьешь, должна быть комнатной температуры или чуть теплее, это два. Тогда ты почувствуешь себя сытым и сможешь спокойно дождаться перекуса.

– Отличный способ сэкономить на еде! – фыркнул я. – Попить водички, а потом долго жевать травку. Практически как баран.

– Кстати, у баранов на редкость крепкие зубы. Знаешь почему? Потому что в процессе пережевывания они получают из пищи нужные им минералы. Тот же кальций к примеру. Дольше шевелишь челюстями – больше полезных веществ успевает проникнуть туда, где они требуются. Человек почему-то думает, что он жует только ради того, чтобы измельчить еду. А про то, сколько процессов на это завязано, даже не догадывается.