Текст книги "Бесы в красной гостиной"

Между двух огней

Фактом является то, что президент большой страны Михаил Горбачев, начав коренную перестройку страны, оказался под перекрестным огнем. Давление на Горбачева со стороны партийной номенклатуры перемежалось с давлением на него радикальной части союзного парламента и, что особенно было болезненным, со стороны российского парламента, во главе которого стал Борис Ельцин. При этом суть расхождений Горбачева и Ельцина нередко искажалась то ли сознательно, то ли по неведению. В этом плане характерна статья в «Российской газете» от 23 марта 1991 года. Это – знаковая статья, в которой ее авторы доктор экономических наук Игорь Нит и член группы экспертов председателя Верховного совета России Михаил Делягин сделали попытку ответить на вопрос, что стоит за их противостоянием. В своих рассуждениях они оттолкнулись от заявления Горбачева, сделанного им на встрече с работниками тракторного завода в Минске: «Было бы все очень просто, – сказал он, отвечая на вопрос об отношениях с Ельциным, – если все сводилось бы к личным отношениям. Речь идет о двух политических линиях, о различных целях».

Каковы же эти, по мнению авторов, «политические линии» и «различные цели»?

Цитата. А выход есть, и не один

«Российская газета», 23 марта 1991 года.

«Ни Горбачев, ни Ельцин диктаторами не являются, и у них нет сегодня возможности стать таковыми – слишком обширны и независимы силы, стоящие за каждым из них. Что это за силы? Если говорить коротко, то за Горбачевым – старые союзные структуры. За Ельциным стоит широкое и многообразное демократическое движение, движение всех, кто не согласен больше на административную кабалу, кого десятилетиями …обирали распределяющие структуры. Эти «все» хотят сегодня распоряжаться плодами своего труда и полностью получать за свой труд.

Неизбежно ли столкновение двух противостоящих сил? Лобовое столкновение сил, стоящих за Горбачевым и Ельциным, означает не только гибель того самого Союза, за который так ратуют все, но и гибель страны, опасность для всего человечества. Поэтому каждый из нас, кто хочет выжить, вне зависимости от того, к «левым» или «правым» он себя причисляет, должен понять, что у нас нет иного выхода, кроме сосуществования противостоящих структур. К чему может привести такое сосуществование? Истрией этот вопрос решен однозначно: к неизбежной победе рынка.

Можно сказать только одно: старые союзные структуры, может быть, имеют еще силы, чтобы захватить власть, но их явно недостанет, чтобы ее удержать. Их власть основывалась на централизованном материально-техническом снабжении и полном контроле денежной системы страны. Сегодня этих составляющих, можно сказать, не существует. Денежная система разрушена усилиями самого центрального правительства. Централизованного материально-технического снабжения тоже практически нет. Доля ресурсов, распределяемых союзным правительством, мизерна и с каждым днем неумолимо убывает, ибо никто не хочет отдавать ему продукцию по ценам, которые назначает кто-то в административных дебрях, и за деньги, на которые ни предприятию, ни его работникам нельзя ничего купить. Полторы тысячи директоров крупнейших предприятий, бывшие опорой центра, приветствовавшие прожекты реанимации административной системы, отказались возвращаться в «патрулируемую» экономику.

Господствующей формой хозяйственных отношений в стране стал бартер – игнорирующий центр, идущий помимо него натуральный обмен между производителями. В последнее время он все активнее поддерживается местными властями, спасающими с его помощью свое население от голода, заводы и фабрики от остановки, а себя – от социального взрыва».

Возможен ли компромисс между лидерами и между их силами? Да, возможен, ибо новая политическая сила рекрутируется как из «правых», так и из «левых» производителей. Центру не остается ничего другого, как попытаться привлечь на свою сторону хозяйственников и трудящихся. Но в таком случае Горбачеву и вообще всей старой системе придется принять реальность, а значит, принять рынок. Ельцин сделал решительные шаги навстречу производителям. Всем, находящимся под юрисдикцией России, дана хозяйственная свобода. Можешь работать сам по себе – скатертью дорога, с властями отношения простые: плати налоги и хозяйствуй на здоровье. Власть хозяйственнику отныне не помеха. А что же Горбачев? Либо он, делают вывод авторы, совершит второй в своей жизни подвиг переоценки ценностей и вторично уйдет от обреченных старых структур, либо упустит свой шанс удержаться на политической сцене.

Итак, авторы приведенной статьи пришли к выводу, что лидеры стоят на противоположных берегах, каждый со своей командой: у Ельцина демократы и рыночники, у Горбачева – старые структуры. Шанс удержаться на политической сцене у Горбачева один: покинуть обреченные структуры. Но он ведь давно их покинул! И дело вовсе не в якобы разных подходах к реформам. На этом этапе они у того и другого мало чем отличаются. Прячась за пустой, не заполненный содержанием «союз суверенных республик», Ельцин преследует иную цель. Послушаем его.

Цитата. Верю: Россия возродится

«Российская газета», 4 июня 1991 года.

Печатаются фрагменты.

«Важнейшим фактором сегодняшнего дня является утверждающееся в политическом сознании новое видение Союза. Союз суверенных государств – теперь уже не абстрактная цель. Мы движемся к нему, это уже реальный процесс. Его долгое время не хотели замечать, пытались затормозить, не останавливаясь даже перед угрозой распада страны. И немало преуспели в этом. Как же можно было не уважать волю республик, их народов, если 11 месяцев не могли даже произнести это словосочетание – «суверенитет республик»? …Единственно жизнеспособная форма совместного существования республик начинает признаваться. Правительство (российское. – Авт.) получает многочисленные просьбы о переходе под юрисдикцию России от предприятий союзного подчинения. Мы им говорим «Добро пожаловать», обеспечим свободу.

Не получается пока стабильного и плодотворного сотрудничества государственных структур России и Союза, России и других республик.

Мы своим решением будем 75 процентов валюты оставлять предприятиям.

Мы намерены в сжатые сроки, опираясь на поддержку республик, установить контроль за эмиссией денег.

Отстоять одноканальную систему налогов. Центр в этом оказывает сопротивление, сам хочет собирать налоги. Мы говорим: нет, все поступит в республику, а уж республика – расчётную! – передаст какую-то долю в союзную казну. Россия должна решать, куда и сколько отчислять из собственного бюджета. А то президент СССР хочет распоряжаться нефтью и газом. Он хочет, чтобы оборонные предприятия были подчинены союзному правительству. Мы против.

Закон о КГБ – реакционный. Мы будем готовить свой закон – о российской госбезопасности. Руководство РСФСР намерено подписать с министром обороны СССР Язёвым документ о функциях армии на территории России».

В этом выступлении даны все ответы на вопрос, чего на самом деле добивался президент России. Лишая государство права на сбор налогов, выводя из его юрисдикции предприятия, беря контроль над военно-промышленным комплексом, создавая свои органы безопасности, разрешая или не разрешая министерству обороны размещать войска на территории России, распоряжаясь иностранной валютой, Россия действительно получала реальный суверенитет. Но при этом исчезало, испарялось другое, «чужое», фактически «вражеское» государство – СССР.

Эдипов комплекс

Михаил Сергеевич, утверждая, что его конфликт с Борисом Николаевичем не носит личного характера, по-моему, был не прав. Ельцин никогда не был демократом, и его поддержка реформ Горбачева носила чисто утилитарный характер. Он поддержал бы любые начинания и идеи генерального секретаря партии взамен на близость к нему. И хотя они одногодки, Ельцин относился к Горбачеву как к отцу. И страшно обиделся на Горбачева, когда тот удалил его из политики, как обижается сын на отвергнувшего его отца.

Отторжение случилось в бытность Ельцина на посту первого секретаря Московского горкома партии. Ельцина не успели еще сделать членом политбюро, но Лигачев и другие члены политбюро, собравшись обсудить обстановку в стране в отсутствие Горбачева (он был в отпуске), пригласили и Ельцина.

Разговор состоялся принципиальный. Нарастала тревога по поводу положения в государстве. Зашла речь и о судьбе Горбачева. И тогда Ельцин со свойственной ему категоричностью заявил, что не только не желает участвовать в закулисных разговорах, но и сообщит о них генсеку. Один из его помощников (фамилию по известным причинам не назову) направился на Черное море с запиской, написанной Ельциным от руки, в которой он информирует Горбачева о «тайной сходке».

Горбачев прилетел в Москву. Но соратники недоуменно пожимают плечами: да, собирались, да, обсуждали ход реформ, что же касается «заговора», то это выдумка психически неуравновешенного Бориса Николаевича. И вообще, назначение его на такой ответственный пост, каким является пост первого секретаря Московского горкома партии, видимо, ошибка. Он жестоко расправляется с кадрами, одного из секретарей райкомов Москвы довел до того, что тот покончил с собой. Принимает необдуманные решения. Навязчиво и нескромно афиширует себя. И так далее, и тому подобное.

Что делать Горбачеву? Поверить Ельцину – значит разогнать большую часть политбюро. Сделать вид, что соратники тайных вечерей не устраивали, и понаблюдать за ними? Но в таком случае придется освободиться от информатора. Горбачев принимает второе решение.

Мне довелось быть на пленуме горкома партии, куда доставили Ельцина из больницы. Ходили слухи, будто врачи накачали его разными лекарствами. Он действительно чувствовал себя плохо, и выступление его оставило тягостное впечатление. Да и кто чувствовал бы себя «в своей тарелке», когда с трибуны несся поток обвинений и несдерживаемой злобы, в том числе, и от тех, кто еще вчера славил своего шефа? Такая деталь: один из секретарей горкома после пленума сказал мне, что накануне подготовил два выступления на тот случай, если получит слово. В одном – поддержка Ельцина, в другом – осуждение. И, оказавшись на трибуне, вспотел: забыл, в каком кармане какое выступление. Из меня, рассказывал, ручьем потек пот. Однако посчастливилось: вынул «правильную» речь, с осуждением. Он, рассказывая об этом, не понимал, какую мерзость только что совершил, не отдавал отчета, какая это стыдоба.

Выходя из зала, участники пленума злорадствовали, смеялись, поздравляли друг друга. И только Горбачев участливо поддерживал за локоть Ельцина, который, пошатываясь, уходил со сцены. Со сцены, как тогда казалось, и в буквальном, и в переносном смысле.

Вскоре Ельцин получил назначение в Госстрой в качестве заместителя председателя комитета, но в ранге министра. Лев Суханов, его бессменный и верный помощник, как-то рассказал о первом рабочем дне Ельцина в новой должности: зайдя в кабинет, Ельцин в ярости начал колотить кулачищами о стены. Жизнь, казалось ему, закончилась, ничего невозможно возвратить, он выброшен, подобно рыбе на берег, и отныне обречен на вторые-третьи роли. Роли не для него, не для человека, познавшего, что значит быть первым. Он ведь не только в жизни, но и на волейбольной площадке любил играть у сетки, требовал, чтобы ему давали подачу, и с выдохом, с победным криком резал, резал, пробивая блок… И зрители ахали: так их, Борис!..

И вдруг эта знаменитая, ставшая афоризмом, фраза: «Ты не прав, Борис». Да, все кончилось. В перспективе только скамья для запасников, откуда никогда не удастся выйти на игровое поле. И можно предположить, что творилось в это время в сердце крайне самолюбивого человека, какие бури страсти бушевали в нем, и какие представления о мести бродили в воспаленном мозгу.

Мне теперь кажется, что Горбачев недооценил энергию и мощь личной неприязни к себе со стороны обиженного «сына». Обратись в свое время к помощи и советам психологов, Горбачев, возможно, принял бы более решительные меры к устранению Ельцина с политического небосклона. И мы имели бы другую историю.

Литва как фактор раздора

Поводов для углубления конфликта центральной власти с властями республик хватало, и большинство их провоцировали власти республиканские. Прежде всего республики Прибалтики и Россия. О первых говорить – бумагу переводить. Они решительно были настроены воспользоваться обстановкой в стране под именем СССР и выйти из ее состава. Это их стремление стало восприниматься логичным и если и не оправданным, то объяснимым. Прибалтика, считали в Москве, – отрезанный ломоть.

Шли прибалтийские республики к цели шажками, выдвигая все новые и новые требования на съездах народных депутатов СССР. Часто обращались за поддержкой к Межрегиональной депутатской группе, прежде всего к активному их стороннику Юрию Афанасьеву. Но когда с аналогичной просьбой поддержки к ним обращалась МДГ, отвечали: это ваше внутреннее дело, то есть дело страны, к которой (подчеркивали) они не имеют никакого отношения. Всегда выбирали укромные уголки для внутренних совещаний, а если вдруг кто-нибудь из посторонних оказывался в радиусе возможностей человеческого уха, умолкали и ждали, когда тот удалится на безопасное расстояние.

Их поведение и отношение свысока к коллегам из других республик (особенным высокомерием отличался Ландсбергис из Литвы) вызывали ответную реакцию со стороны депутатов из российских регионов. И тем неожиданнее оказалась активность Бориса Ельцина, проявленная им (уже в качестве председателя Верховного совета России) во время январских (1991 г.) событий в Литве.

7 января 1991 года правительство Литвы, объявившее союзную республику суверенным государством, в 3,2 раза повысило цены на продукты питания. Кремль к этому никакого отношения, во всяком случае прямого, не имел. На предприятиях Вильнюса прошли краткосрочные забастовки. 8 января состоялся митинг трудящихся, на котором его участники потребовали отмены повышения цен, отставки литовского правительства и выразили недоверие парламенту республики. Некоторые участники митинга попытались ворваться в здание парламента. Охрана использовала пожарные брандспойты. Правительство Казимиры Прунскене ушло в отставку, ЦК компартии республики объявил о создании комитета национального спасения. Горбачев предложил властям республики (предложил!) отменить ранее принятые в Литве антиконституционные акты, восстановить в полном объеме действия Конституции СССР и Конституции Литвы. На что председатель парламента Ландсбергис высокомерно заявил, что Горбачев вмешивается в дела суверенного государства.

И тут в Таллинн прибывает …Борис Ельцин. Казалось бы, чего председателю Верховного совета России делать в суверенной Литве? Пусть разбирается руководство Союза с бывшей своей республикой. Повод придумали такой: в Литве служат ребята из России, их надо защитить, предупредить, чтобы они вели себя разумно и не исполняли «преступных» приказов советских командиров.

А на самом деле вмешательство Ельцина не в свои дела вызвано желанием уесть Горбачева, воспользоваться случаем и ускорить центробежные силы для развала страны. Ибо только таким образом можно освободиться от Горбачева. Вместе с председателями парламентов прибалтийских республик Ельцин подписывает совместное заявление о дружбе, взаимной поддержке, они обращаются к … генеральному секретарю ООН (ну, можно что-то провокационнее придумать?!) с просьбой созвать международную конференцию по урегулированию «балтийского вопроса».

Действия Ельцина получают широкую поддержку в российской демократической среде. 18 января 1991 года «Российская газета» публикует «Обращение ста шестнадцати», в котором авторы в истеричном запале пишут: «Сограждане! Мы, люди науки и культуры, обращаемся ко всем, кто нас знает, читает, слушает, смотрит. Все мы хотели дожить до нормальной человеческой жизни. Уверенности не было ни у кого, но, по крайней мере, были надежды. Они рухнули. Перестройка, начатая в Москве в апреле 1985 года, расстреляна в Вильнюсе в ночь на 23 января. …Преступление не получило осуждения со стороны Президента и Верховного совета СССР. Переворот уже начался, …нас ждут лагеря, репрессии, страх, голод, разруха».

Люди, в стране действительно известные и почитаемые, взывают к согражданам: «Поддержите законные парламенты и правительства республик, избранные народом. Они беззащитны. У них нет ни армии, ни КГБ».

Но как же нет ни армии, ни КГБ? Есть все, только с другими названиями. Создан департамент по охране края. Есть департамент государственной безопасности. Есть их структурные подразделения в районах республики. И все это создано с нарушениями действующих конституций СССР и Литовской республики. Среди авторов обращения: Ю.Афанасьев, А.Битов, А.Ваксберг, А. Гельман, З. Гердт, А. Герман, С. Говорухин, Г. Данелия, А.Емельянов, В. Ерофеев, Ф. Искандер, Г. Каспаров, К. Лавров, В. Лукин, Ю. Никулин, О. Попцов, Ю. Рост, Ю. Рыжов, Э.Рязанов, А. Сокуров, М. Ульянов, Л. Федосеева-Шукшина, К. Церетели, Р. Щедрин, Г. Чухрай. В другом обращении, уже непосредственно к Ельцину, не менее известные люди взывают: надежда лишь на вас, Борис Николаевич, спасите народы Прибалтики от армии и Горбачева. Понимали ли тогда эти известные люди, на какую мельницу льют воду?

Истерия продолжалась ровно столько, сколько потребовалось на то, чтобы собрать и бросить в огонь очередную охапку хвороста. Комиссию Совета Федерации и сотрудников союзной прокуратуры в Литве не допустили к «жертвам ВДВ». Врач вильнюсской городской больницы Гуобужас, отказав во встрече с ранеными, сослался на запрет литовского прокурора. Прокуратура Литвы засекретила пули, извлеченные из тел жертв. Кто стрелял: ВДВ, литовский департамент? В Литве не стали разбираться с этим. В общем, случилось то же самое, что случилось позднее на украинском майдане… Схемы провокаций примерно одинаковы.

В середине января 1991 года начала работу досрочно созванная III сессия Верховного совета России. Ее созыв вызван все теми же событиями в Литве. Дав сокрушительную оценку «действиям армии и бездействию президента Михаила Горбачева», председатель Верховного совета России Борис Ельцин приступил к обоснованию причин устранения центральной власти.

Цитата. Заявление Бориса Ельцина

«Российская газета», 22 января, 1991 г.

Печатаются фрагменты.

«Резко обострилась ситуация в прибалтийских республиках, особенно в Литве. Под видом исправления некоторых ошибок молодых демократий (речь идет об особом, мягко скажем, отношении в республике к русским. – Авт.), и вообще в отношении к некоренному населению, началось фактическое свержение конституционных органов, заменить которые стремятся так называемые комитеты спасения. …Считаю, что ошибкой была медлительность заключения договоров с республиками Прибалтики.

Развитие событий показывает, что происходит поворот в политическом курсе союзного руководства. До последнего времени вели одновременно как бы два параллельных политических курса. С одной стороны, пытались осуществить реформы …со скрипом, но выходили на диалог с суверенными республиками. Но наряду с этим существовала совершенно другая линия – линия на защиту старой политической системы, сохранения ее решающей роли в сохранении унитарного Союза. Оба эти курса одновременно проводились одним руководством, одним лидером.

Практика уже показала, что центру удается достичь успеха только в том случае, если республики будут разобщены. Если же республики сумеют найти общую согласованную линию политического поведения, такие попытки будут сорваны.

Что для этого требуется? Первое. Максимально усилить работу по укреплению и развитию межреспубликанских отношений, по координации нашей политики во всех областях. Второе. Стабилизироватья внутреннее положение в республике, и прежде всего ее экономическое положение (кто бы с этим спорил! – Авт.). Предстоит найти механизм привлечения на свою сторону трудовых коллективов предприятий, расположенных на территории России. …Нужен особый нормативный акт, регулирующий порядок перехода союзных предприятий в подчинение РСФСР. Третье. Нашей важнейшей задачей является укрепление системы власти в России. Мы должны уделить особое внимание оживлению связей с местными советами.

Недопустимо, чтобы Россия и другие республики были полностью отстранены от контроля деятельности армии. Следует активизировать начатую работу по разделению союзной и республиканской собственности».

Здесь что ни совет, что ни предложение, как именно следует действовать в условиях ослабевавшего на глазах государства, то провокационный призыв ослаблять центральную власть, окончательно вывести ее из числа участников преобразований и реформ. Некоторые аналитики в свое время объясняли такие действия влиянием зарубежных сил. Обсуждались теории заговора, намекали на происки «мирового правительства». Но может быть, не стоит искать крокодила в лесах Подмосковья? Куда как вернее представить себе человека, волею случая оказавшегося на властном Олимпе, и при этом озабоченного одной идеей – идеей власти!