Текст книги "Война окончилась? Война продолжается…"

Более 7 млн советских воинов почти 15 месяцев вели ожесточенные бои с врагом на территории 13 стран общей площадью 2,2 млн кв. км [107]. Полностью или частично Красная Армия освободила Румынию, Польшу, Болгарию, восточные районы Югославии, Австрии и Германии, Чехословакию, Венгрию, Норвегию (провинцию Финмарк), Данию (остров Борнхольм), Финляндию, северо-восточные провинции Китая, Корею (до 38-й параллели).

В освободительной миссии принимали участие свыше 90 объединений советских Вооруженных Сил [108]. Свыше одного миллиона советских воинов погибли, освобождая народы Европы и Азии от ненавистных оккупантов. Символом победы над нацизмом стал монумент, установленный в Трептов-парке: советский солдат с немецкой девочкой на руках.

Война пополнила историческую копилку человечества опытом международного сотрудничества государств, входивших в антигитлеровскую коалицию. Конечно, этот союз был слишком далек от идиллии, потому что помимо глубокого различия во внутреннем устройстве и в геополитических интересах сказывались и различия в менталитете лидеров ведущих стран. Тем не менее, в системе, заложенной союзниками на заключительном этапе войны, было немало принципиальных позитивных решений, которые создавали реальную основу для нового этапа в международных отношениях. К ним прежде всего следует отнести создание Организации Объединенных Наций, совместные меры по искоренению нацизма и милитаризма в Германии, формирование международных механизмов для совместного обсуждения послевоенных проблем и многое другое [109].

С первого дня Великая Отечественная война приняла характер народной войны. Это было обусловлено не только политическими и военными целями – разгромить захватчиков, освободить от них свою территорию, оказать помощь народам Европы, попавшим под ярмо нацистской Германии, но и кровными интересами народов Советского Союза, поднявшихся в едином строю на борьбу с агрессором, чтобы обеспечить целостность и независимость своего государства. Следовательно, интересы и действия народа полностью совпадали с заявленными правительством целями.

Однако были и другие планы, которые преследовало советское руководство в войне. О них долгое время мало было известно. Прояснились они лишь в конце 80-х годов, когда с предвоенной политики СССР, особенно с советско-германских отношений в 1939–1941 гг., были сняты запреты на их детальное изучение.

Вместе с тем политическая оценка советско-германского пакта о ненападении и секретного дополнительного протокола, подписанных 23 августа 1939 г. в Москве, показала, что в условиях нараставшей военной угрозы СССР поставил своей целью любой ценой ликвидировать враждебный плацдарм на западных границах. Постоянно сталкиваясь с предательской игрой Запада, советское правительство приняло решение подписать пакт о ненападении с Германией. Советский Союз пошел на такой шаг последним в Европе. В результате были выиграны два бесценных года ради укрепления обороноспособности страны. Это стало безусловным успехом советской дипломатии. СССР не позволил империалистическим державам объединиться в единый антисоветский блок. Политический раскол европейских государств создавал предпосылки для создания в последующем антигитлеровской коалиции. Решение этой проблемы позволяло укрепить безопасность государственных рубежей и на Дальнем Востоке.

Вопрос о послевоенном устройстве Европы был впервые официально поставлен И. Сталиным в беседе с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом в декабре 1941 г. в ходе битвы под Москвой. Основные принципы этого устройства, изложенные в дополнительном протоколе к Договору об установлении взаимного согласия между СССР и Великобританией при решении послевоенных вопросов и об их совместных действиях по обеспечению взаимной безопасности после окончания войны с Германией [110], предусматривали восстановление территориальной целостности и независимости государств, оккупированных агрессором, и признание западными союзниками границ СССР по состоянию на 22 июня 1941 г. [111].

Проблема восточных границ Советского Союза официально обсуждалась главами трех великих государств на Крымской конференции. 11 февраля 1945 г. И. Сталин, президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль подписали соглашение, зафиксировавшее восстановление территориальных прав СССР, принадлежавших России и нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г. [112].

Победа в войне предоставила шанс нашему государству, благодаря которому у советских людей возникла надежда на изменение жизни к лучшему, на восстановление утраченных социальных свобод, подлинное развитие народовластия. Однако к сожалению, эта возможность в силу уже известных причин не была использована. Более того, после победоносного завершения войны началось ужесточение существовавшего режима.

Итоги победы и по сей день оказывают глубокое влияние на быстро меняющийся мир, вновь привлекают к себе особое внимание в связи с событиями, произошедшими в Центральной и Восточной Европе.

Оценивая эти, порой весьма революционные перемены, следя за ними, россияне полагали надеяться, что они не приведут к тотальному разрушению послевоенного устройства континента, к дисбалансу сил в Европе, возрождению обстановки недоверия и имперских амбиций.

1945 год открыл новую страницу в истории XX в. События на мировой арене менялись кардинально. Развиваясь стремительно, они привели к таким преобразованиям во всей системе международных отношений, что их можно оценить как своего рода переворот революционного характера. Геополитическая структура мира после поражения Германии и ее союзников приобрела новые центры влияния, мир становился все более биполярным. В расстановке сил Запад – Восток главная роль стала принадлежать Соединенным Штатам Америки и Советскому Союзу, который не только вышел из международной изоляции, но и приобрел статус ведущей мировой державы.

4. Уроки войны и победы

В наше переломное время, приходящееся на рубежах ушедшего века, в котором была одержана Великая Победа, и нового тысячелетия, уносящего современников все дальше и дальше от нее, есть возможность и практическая необходимость еще раз осмыслить с позиций современного видения мира как итоги, так и уроки Второй мировой и Великой Отечественной войн. И не только потому, что еще не все назидания извлечены из исторической копилки бесценного опыта, но и прежде всего, что они особенно важны для принятия правильных решений и действий в настоящем и будущем. Речь идет о комплексе крупных политических, социальных и военно-стратегических проблем, вокруг которых и ныне развертываются ожесточенные споры. Наиболее важными из них являются следующие две, самые узловые и наиболее актуальные.

Первую проблему никак не разрешить без ответа на вопрос: была ли война неизбежной, имелась ли реальная возможность ее предотвратить? Это не просто риторический вопрос исторического плана. Он тесно связан с действительностью нынешнего века.

Известно, что Великая Отечественная война 1941–1945 гг. началась и развивалась в рамках Второй мировой войны, основные причины которой лежат в характере мировой политики и экономики 20-30-х годов прошлого столетия.

Война возникла как результат зарождения и развития сложного конгломерата антагонистических противоречий той эпохи. С одной стороны, это было непримиримое столкновение интересов двух мощных группировок капиталистических держав, их борьба за сферы влияния, за передел уже поделенного мира. А с другой – проявился острейший антагонизм между капиталистической системой и первым в мире государством, провозгласившим социалистическое направление своего развития.

Разрешение этих противоречий могло идти по-разному: мирным политическим путем или стезей вооруженного насилия. Мирный путь мог быть реален в том случае, если бы всеми правительствами по-настоящему были бы осмыслены масштабы предстоявших разрушений, потерь и гибельных последствий войны. Но, к сожалению, руководители многих европейских государств надеялись уклониться от войны, либо делали ставку на гарантированную победу. Разумеется, в тех исторических условиях военные успехи еще были возможны. Но в долгосрочной перспективе война уже тогда никому не могла принести решающих выгод. Напротив, она грозила катастрофой.

К сожалению, у фашизма оказалось достаточно сил, чтобы встать на авантюрную военную колею, тогда как у потенциальных сторонников мирного решения не нашлось ни воли, ни должного сплочения, чтобы воздвигнуть барьеры на пути колесницы войны. Современный анализ событий прошлых лет свидетельствует о том, что Вторая мировая, а следовательно, и Великая Отечественная война как ее важнейшая часть не были фатально неотвратимы. Агрессора можно было остановить, а войну предупредить, если бы со стороны западных демократий и руководства СССР не были допущены роковые политические ошибки и стратегические просчеты. Во всяком случае, если бы возникла в какой-либо форме система коллективной безопасности, то сдержать и “осадить” агрессора было бы значительно проще.

Бесспорно, главный и непосредственный виновник войны – германский фашизм. Именно он несет всю полноту ответственности за развязывание кровавой бойни. Однако западные державы своим потворством главе нацистского государства Адольфу Гитлеру, близорукой политикой умиротворения, стремлением изолировать Советский Союз и канализировать экспансию на восток создали условия, при которых потенциальная возможность развязывания нацистской Германией мировой войны превратилась в грозную реальность.

В тревожные предвоенные годы Советский Союз прилагал немало усилий для консолидации миролюбивых сил. Однако выдвигаемые им предложения постоянно наталкивались на холодную позицию западных держав, их упорное нежелание сотрудничать. Слишком велико было недоверие к государству, не отказавшемуся от коминтерновских тезисов о неизбежности краха капитализма. В свою очередь, советское руководство не использовало имевшихся шансов, хотя и ограниченных, для организации совместного отпора агрессору. Более того, рядом своих предвоенных решений оно способствовало тому, что события развивались в русле, выгодном инициаторам войны. Предвоенной политической стратегии высшего руководства СССР подчас не хватало прозорливости, последовательности и гибкости. Нередко судьбоносные действия носили слишком прямолинейный и субъективный характер.

Вторая узловая проблема тесно связана с первой – цена политических ошибок. Накануне и в ходе войны с обеих сторон было допущено немало просчетов – экономических, дипломатических, военных. Но роковую роль, как подтверждает опыт истории, играют крупные политические промахи. Если многие другие ошибки были поправимы, то политические просчеты, как правило, приводили к тяжелым последствиям. Более того, обычно за ними тянется зловещий шлейф военных и иных оплошностей.

Серьезным политическим просчетом советского руководства явилась неверная оценка расстановки военно-политических сил, а следовательно, вытекавшие из этого выводы по перспективам развития международной обстановки, целям, срокам и масштабам готовившейся агрессии. Безусловно, для подготовки отражения возможного вторжения на территорию Советского Союза в предвоенные годы было сделано немало. Этого нельзя забывать. Ценой огромного напряжения духовных, моральных, физических и интеллектуальных сил народа удалось форсировать экономику, развернуть вторую мощную военно-техническую базу на востоке страны, в массовом объеме организовать производство многих современных для того времени видов оружия и военной техники. Однако планы экономической подготовки государства к войне не были реализованы полностью. Этому воспрепятствовали как недостаток времени, так и грубые деформации социализма, в результате которых был нанесен существенный урон Вооруженным Силам, промышленности, сельскому хозяйству, науке и культуре.

Крупные недостатки имелись и в оборонном строительстве. Предпринятая после советско-финляндской войны радикальная реорганизация армии и флота не была завершена. Хотя к 1941 г. их численный состав значительно увеличился, началась модернизация всех родов войск, в которые стали поступать новейшие образцы вооружения, в качественном отношении Красная Армия была оснащена значительно слабее вермахта – вооруженных сил нацистской Германии. Значительная часть танкового и артиллерийского парка, боевых самолетов представляли устаревшие конструкции. В Советском Союзе имелось больше дивизий, чем в Германии, однако они уступали немецким соединениям не только по численности, технической оснащенности, сколоченности, выучке, боеспособности, но и по наличию боевого опыта.

Не все было сделано для укрепления обороны новых западных границ, перестройки боевой и оперативной подготовки, сколачивания штабов частей и соединений. Армия, готовясь и воспитываясь в основном на практике гражданской войны, руководствовалась ошибочными доктринальными установками. Она готовилась к победе “малой кровью” и немедленному переносу военных действий в случае агрессии на территорию врага. А самое главное – Вооруженные Силы до последнего момента практически оставались в группировке мирного времени, тогда как им уже к весне 1941 г. противостояли полностью отмобилизованные, хорошо вымуштрованные, обладавшие опытом ведения современной войны вражеские полчища.

Особенно тяжелые последствия для СССР имело чрезвычайно запоздалое приведение советских Вооруженных Сил в полную боевую готовность, несмотря на своевременно установленные разведкой мероприятия по подготовке Германии к войне, выявленный стратегический замысел и вскрытые конкретные оперативные планы. К сожалению, все эти достоверные сведения не были оценены должным образом. А фактически они были проигнорированы. Высшее политическое руководство полагало, что Адольф Гитлер до победы над Англией не решится на войну с СССР. До последнего мирного дня И. В. Сталин вопреки здравому смыслу категорически запретил осуществлять даже минимальные меры по повышению боевой готовности приграничных военных округов. Это поставило советские войска в критическое положение буквально с первых часов начавшейся войны.

В чем была главная причина непростительных и трагических ошибок? Как представляется, она состояла в том, что все рычаги управления государством были сконцентрированы в руках одного человека, который как единодержец стоял над народом, страной и партией. Все, в конечном счете, зависело от личных оценок и воли Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Председателя Совнаркома СССР и члена Исполкома Коминтерна.

Как подтвердила история советского государства, при такой организации власти роковые просчеты были неизбежны. И они не раз допускались как накануне, так и в ходе войны. Нет сомнения, что драматургия войны могла бы развиваться по другому сценарию, завершиться в более короткие сроки и с неизмеримо меньшими жертвами, если бы не цепь крупных просчетов, допущенных Сталиным и его окружением при подготовке страны и ее Вооруженных Сил к отражению готовящейся агрессии, да и в последующем руководстве вооруженной борьбой.

Безусловно, грубые политические ошибки допускались не только Советским Союзом. Преступным и исторически ошибочным шагом нацистской Германии было само развязывание ею войны. В корне были порочны все политические и стратегические планы руководства Третьего рейха. Разрабатывая замыслы молниеносной победы над СССР, немецкие идеологи, политики и стратеги не сомневались в успехе. Они рассчитывали, что перед созданной ими огромной военной машиной не устоит никакая армия. Они с уверенностью полагали, что Советский Союз не только значительно слабее Германии вместе с ее союзниками в военном отношении, но и не способен вести современную войну. Они полагали, что им не составит больших усилий натравить друг на друга многонациональные и конфессиональные народы, изолировать СССР на международной арене и организовать против него “крестовый поход”. Однако, как показали дальнейшие события, политические и стратегические расчеты зачинщиков войны оказались гибельными для них самих. В отличие от победных маршей на Западе им пришлось столкнуться на советской земле с совершенно иной войной – войной всенародной, бескомпромиссной, отечественной.

Нельзя не сказать и об эгоцентристских политических решениях правительств западных держав, прежде всего США, Англии, Франции, принятых как в предвоенные годы, так и в период военного лихолетья. Лидеры этих государств сначала отказались от коллективной безопасности, а затем преднамеренно оттягивали открытие второго фронта в Европе. Вопрос этот приобрел особое значение, когда весной 1942 г. стало очевидно намерение Германии организовать решающее наступление на советско-германском фронте.

Правящие круги Великобритании и США представляли себе всю серьезность угрозы, нависшей над Советским Союзом, и сознавали невозможность своей победы в случае поражения СССР. Тем не менее, они не спешили открывать второй фронт в Европе, надеясь, что Германия и Советский Союз максимально ослабят друг друга в тяжелой, кровопролитной борьбе. Такая позиция английского и американского правительств подвергалась постоянной критике со стороны самых широких слоев населения обеих стран. Советское правительство делало все возможное, чтобы добиться скорейшего открытия второго фронта в Европе, и неоднократно обращалось с этим вопросом к правительствам Великобритании и США.

Утверждение новых политических взглядов, продолжение и совершенствование демократических процессов в Российской Федерации может быть гарантом того, что в международных отношениях в настоящее время и в будущем будут применяться принципиально другие подходы. Однако при этом важно помнить: цена вероятных политических ошибок многократно возросла. Опыт минувшей войны учит тому, что у российского руководства и правительств других государств должно хватить политической мудрости всего этого избежать.

Прошлое помогает лучше понять настоящее и предвидеть будущее. История 1939–1945 гг. преподала государствам, правительствам, политическим партиям и их лидерам, нациям, народам, словом, всему человечеству немало уроков, которые не могут и не должны быть забыты. Правильная оценка накопленного опыта и извлечение из него полезных выводов сохраняют свою актуальность и в настоящее время. Применительно к Великой Отечественной войне и победе в ней можно условно выделить три группы уроков: утверждающие, обязывающие (императивные) и напоминающие (предупреждающие) [113].

Утверждающие уроки минувшей войны отражают реальность победы над фашизмом и нацизмом как явления свершившегося. Победа – неотъемлемое содержание прошлого, настоящего и будущего. Без этого результата войны история человечества была бы иной, ибо фашизм – это не только мракобесие во всех сферах общественной жизни. Весомые слова были сказаны 8 мая 1985 г. Рихардом фон Вайцзеккером, президентом ФРГ, по поводу нравственной оценки войны и фашизма: “Рядом с неисчерпаемой армией мертвых встает, как гора, человеческое страдание – страдание подвергшихся бесчеловечной и принудительной стерилизации, страдание беженцев и изгнанников, страдание ограбленных и изнасилованных, угнанных на принудительные работы, страдание от бесправия и пыток, от голода и нужды, от страха перед арестом и смертью, страдание от утраты всего того, во что слепо верили, ради чего трудились” [114].

Поэтому главный урок войны состоит в том, что бороться против военной угрозы надо до того, как заговорит оружие, тем более ядерное. Войны легко начинаются, но трудно заканчиваются. Опыт борьбы с фашизмом учит, насколько опасно попустительство зачинщикам войн и военных авантюр.

В 30-е годы имелись возможности обуздать агрессивные государства и не позволить им ввергнуть мир в войну. В сложившихся тогда условиях антивоенные силы из-за отсутствия действенной системы коллективной безопасности не смогли достичь этой цели. Существовавшие в то время международные организации и союзы государств, призванные не допустить использования военного насилия для передела мира, оказались не способными остановить агрессора. И это несмотря на то, что суммарное соотношение экономических, политических и соответственно военных факторов между зачинщиками назревавшей мировой войны и ее противниками было явно в пользу последних.

Коллективная безопасность не сложилась непосредственно перед Второй мировой войной еще и потому, что СССР так же, как и западные страны стремился по возможности остаться в стороне от вероятного военного конфликта. Коллективная безопасность отсутствовала и накануне нападения Германии на Советский Союз. Но как только германский агрессор вероломно вторгся на территорию СССР, наступило прозрение. Успехом советской дипломатии является то, что ей удалось не допустить образования единого, враждебного СССР блока государств, а затем избежать войны на два фронта. Все это оказало немаловажное воздействие на характер Второй мировой войны, явилось одной из предпосылок возникновения антигитлеровской коалиции и в конечном итоге – фактором разгрома агрессора.

В числе назиданий войны особое значение имеют ее уроки исторического оптимизма и исторического возмездия. Исторический оптимизм обусловлен реализацией общечеловеческих ценностей, который воплощен в самой победе над фашистско-милитаристской системой Германии, Италии, Японии и их союзников. Возмездие, настигшее агрессоров, было направлено против реакционных сил, которые не только препятствовали свободному и демократическому развитию государств, но и угрожали народам физическим уничтожением. Это закономерный итог борьбы с силами, посягнувшими на свободу и независимость народов. Да и в прошлом захватчики, покушавшиеся на нашу Родину, как правило, терпели поражение. Вот почему так актуально звучали во время войны слова, связанные с именем Александра Невского: “Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!”.

Важным слагаемым исторического возмездия стало наказание военных преступников. 16 октября 1946 г. приведением в исполнение смертного приговора, вынесенного двенадцати высшим руководителям Третьего рейха[1]1
  Заочно к смертной казни через повешение был приговорен и Мартин Борман – рейхсляйтер, начальник штаба, заместитель фюрера, личный секретарь и ближайший соратник Гитлера.


[Закрыть]: Герману Вильгельму Герингу – главнокомандующему военно-воздушными силами; Иоахиму фон Риббентропу – министру иностранных дел; Вильгельму Кейтелю – начальнику штаба верховного главнокомандования вооруженными силами; Эрнсту Кальтенбруннеру – начальнику главного управления имперской безопасности СС и статс-секретарю имперского министерства внутренних дел; Альфреду Розенбергу – начальнику управления внешней политики Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП); Гансу Михаэль Франку – генерал-губернатору (рейхсляйтеру) оккупированной Польши; Вильгельму Фрику – протектору Богемии и Моравии; Юлиусу Штрейхеру – гауляйтеру Франконии, главному редактору антисемитской газеты “Штурмовик”; Францу Заукелю – гаулейтеру Тюрингии; Альфреду Йодлю – начальнику штаба оперативного руководства верховного командования вермахта; Артуру Зейс-Инкварту – рейхскомиссару Нидерландов, в последние дни войны – министру иностранных дел, закончился Нюрнбергский процесс.

Агрессоров наказывали и прежде. Но именно Нюрнбергский процесс открыл эру международного правосудия, утвердил существование норм, основанных на общих для всего мира ценностях. В сущности нацистских преступников судили не столько за конкретные убийства миллионов людей (за них, конечно, тоже), сколько за заговор против мира, за создание преступной партии и преступного государства, за возведение насилия и жестокости в ранг политических принципов, за подготовку и ведение войны. Международный судебный процесс рассматривал в качестве доказательства и книгу “Майн кампф”, поскольку она не была личным дневником, сочетающим элементы автобиографии Адольфа Гитлера, а содержала идеи национал-социализма.

“Моя борьба” четко выражает расистское мировоззрение, разделяющее людей по происхождению. В ней утверждалось, что арийская раса со светлыми волосами и голубыми глазами стоит на вершине человеческого развития. Евреи, негры и цыгане относились к “низшим расам”. Автор призывал к борьбе за чистоту арийской расы и дискриминации остальных.

Гитлер писал о необходимости завоевания “жизненного пространства на востоке”: “Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе. Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены”.

Скорее можно сказать, что содержание этой книги, как сформулировано в приговоре, объявлялось “с крыш домов” [115], т. е. использовалось для широкой пропаганды преступных целей и действий нацизма.

Последовавший за Нюрнбергским Международным военным трибуналом Токийский процесс (3 мая 1946 г. по 12 ноября 1948 г.) вскрыл истинные цели, которые преследовал японский “новый порядок” в Восточной Азии. Он обнажил экспансионистские замыслы японских империалистов, пытавшихся под фальшивыми лозунгами создать паназиатскую империю Ямато (“великую восточно-азиатскую сферу сопроцветания”).

Суду были преданы 28 человек. Приговор вынесен в отношении 25, в том числе четырех бывших премьер-министров (Тодзио, Хиранума, Хирота, Койсо), одиннадцати бывших министров (Араки, Хата, Хосино, Итагаки, Кайя, Кидо, Симада, Судзуки, Того, Сигэмицу, Минами), двух послов (Осима, Сиратори), восьми представителей высшего генералитета (Доихара, Кимура, Муто, Ока, Сато, Умэдзу, Мацуи, Хасимото). Во время процесса бывший министр иностранных дел Мацуока и адмирал Нагано умерли, и дело о них было прекращено, а в отношении идеолога японского империализма Окава, заболевшего прогрессивным параличом, – приостановлено.

Нюрнбергский и Токийский процессы Международного военного трибунала имели существенное значение для утверждения принципов и норм современного международного права, рассматривающих агрессию как тягчайшее преступление. Они явились не только судом народов, правосудием истории над виновниками развязывания Второй мировой войны, над международной реакцией, но и победой идеалов справедливости, торжеством Добра над злом.

После окончания войны в СССР были осуждены активные пособники нацистов и милитаристов. Наиболее крупными явились судебные процессы над атаманом Г. М. Семеновым и его сообщниками – К. В. Родзаевским, Л. Ф. Власьевским, А. П. Бакшеевым, И. А. Михайловым, Л. П. Охотиным, Н. А. Ухтомским и Б. Н. Шепуновым, которые обвинялись в антисоветской агитации и пропаганде, шпионаже против СССР, диверсиях, терроризме.

Справедливое возмездие настигло бывших генералов “белого движения”, служивших в вермахте, которые посредством сформированных ими казачьих отрядов вели вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР: П. Н. Краснова – начальника главного управления казачьих войск имперского министерства восточных оккупированных территорий Германии; А. Г. Шкуро – начальника резерва казачьих войск при главном штабе войск СС; Гирей-Султан Клыча – руководителя антисоветского “Северо-Кавказского национального комитета”; С. Н. Краснова – начальника штаба главного управления казачьих войск при министерстве восточных областей Германии; Т. И. Даманова – походного атамана казачьего стана генерал-майора германской армии, а также Гельмута фон Панвица – командира 15-го казачьего кавалерийского корпуса СС.

Большой резонанс получили показательные процессы, проведенные в декабре 1945 г. – январе 1946 г. в Киеве, Минске, Риге, Смоленске и других городах, над нацистскими военными преступниками пособниками оккупантов, виновными в злодеяниях на советской земле. Из 88 обвиняемых, среди которых 18 являлись бывшими генералами вермахта и СС, 66 были казнены. Состоялся справедливый суд и над руководителями так называемой “Русской освободительной армии” – бывшими советскими генералами А. А. Власовым, В. Ф. Малышкиным, М. Н. Жиленковым и девятью другими предателями Родины [116].

Незадолго до своей казни Ганс Франк обронил фразу: “Пройдут тысячелетия, но эта вина Германии не будет смыта” [117]. По-видимому, не только предстоящая расплата за свои преступные деяния заставила его раньше, чем многих его соотечественников, взглянуть правде в глаза. Возможно, он знал больше о степени коллективной вины немцев за геноцид в Европе, чем население современной Германии. И об этом красноречиво свидетельствуют события, происшедшие в столице Баварии более 10 лет назад.

Весной 1997 г. в Мюнхене разразился грандиозный скандал. О нем писали практически все газеты и журналы Германии, а его подробности ежедневно демонстрировались по многочисленным каналам немецкого телевидения. Причина – открывшаяся в городской ратуше выставка фотографий и документов под названием “Война на уничтожение. Преступления вермахта в 1941–1944 гг.” В день ее открытия началась серьезная потасовка между двумя группами молодежи – сторонниками и противниками выставки. Полиции удалось пресечь драку, но с этого момента на всех автобанах, что вели к Мюнхену, полицейские заворачивали автомобили, в которых находились молодые люди в кожаных куртках и с бритыми затылками.

Чтобы попасть на выставку, нужно было простоять несколько часов в очереди. Вообще-то в представленных экспонатах ничего сенсационного не было. В последние десятилетия после окончания войны весь мир эти или подобные им фотографии не раз видел: сжигаемые деревни, массовые расстрелы мирных жителей, виселицы в Житомире, Тернополе, Орше, Дрогобыче, Орле… Но чаще всего подпись под фотографией гласила: “Неизвестная область СССР”. Однако на этот раз акценты выставки были несколько иные, чем всегда. Раньше все знали и за долгие годы уверовали окончательно: эти “акции” над мирным населением осуществляли эсэсовцы.

Экспозиция в Мюнхене недвусмысленно демонстрировала, что эсэсовцы делали лишь свою часть “работы”, в значительной мере ограниченную численностью войск СС. Все же остальное (а это “остальное” и есть самое массовое) – дело рук вермахта, т. е. обыкновенных “служивых” немцев. И если учесть, что за годы Второй мировой войны в вермахте отслужило практически все мужское население Германии, то неминуемо возникает проблема, которой до сего времени историки и публицисты предпочитали не касаться. Это проблема коллективной ответственности немцев, их коллективной вины за массовое уничтожение мирного населения в годы войны. Актуальность вопроса о совместной ответственности немецкой нации за злодейство против человечества наглядно подтвердила эта мюнхенская выставка [118].