Текст книги "Июнь 1941 года. Причины и последствия"

О том, как восприняли эту телефонограмму в штабах армий, пишет Н.М. Хлебников. «Примерно в половину второго ночи начались непрерывные звонки из частей. Командиры спрашивали: как понимать директиву командующего округом? Как отличить провокацию от настоящей атаки, если противник предпримет боевые действия?

Положение у Егора Павловича (заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Е.П. Сафронов. – Авт.) затруднительное: что им ответить, если сам в глаза не видел этой директивы? Командующий войсками округа отдал ее войскам первого эшелона, не известив своего заместителя… Оказывается, командующий округом генерал-полковник Кузнецов, как и другие командующие приграничными округами, сам получил из Москвы директиву Наркома обороны и начальника Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность лишь около часу ночи 22 июня… Приказ поступил в части 8-й и 11-й армий за полтора-два часа до начала боевых действий. Главные силы этих армий располагались в нескольких десятках километров от границы» (Хлебников Н.М. Под грохот сотен батарей. М., 1976. С. 106–107).

Эта двойственность в указаниях привела к тому, что агрессия фашистов для многих командиров и частей началась внезапно.

Против войск Прибалтийского особого военного округа была развернута группа армий «Север», командующий генерал-фельдмаршал В. фон Лееб.

22 июня 1941 года немецкие войска в полосе ответственности Прибалтийского военного округа после налетов авиации и артиллерийской подготовки в 5 часов 30 минут перешли в наступление на нескольких избранных направлениях, нанося главный удар силами 4-й танковой группы.

Как и следовало ожидать, первыми встретили врага пограничники. Пограничные заставы численностью в несколько десятков человек сражались чрезвычайно стойко, личный состав был хорошо подготовлен. Ни одна застава не дрогнула, не отступила и не сдалась!

Вот как описывает штурм одной из пограничных застав немецкий офицер: «После артподготовки минометной батареи мы поднялись и пошли в атаку на небольшую сторожевую заставу русских, от границы до русских было метров 400. Горели строения, клубилась пыль от взрывов, русские подпустили нас на 150 метров, упали зеленые насаждения, которые маскировали их огневые точки, и ударили пулеметы и винтовки. Русские стреляли удивительно точно, такое впечатление, что там все снайперы. После третьей атаки мы потеряли почти половину роты. Солдаты все были обстрелянные, со своей ротой я с боями прошел всю Польшу.

Я слышал, как ругался по рации командир батальона, распекая командира роты. Четвертую атаку после минометного обстрела позиций русских возглавил командир роты. Русские подпустили нас и открыли огонь, почти сразу был убит командир роты, солдаты залегли, я приказал забрать командира и отходить. Пуля попала ему в глаз и снесла половину черепа.

Сторожевая застава была расположена на небольшом холме, справа – озеро, а слева – болото, обойти не получалось, приходилось штурмовать в лоб. Весь подъем холма был усеян телами наших солдат.

Приняв командование, я приказал минометчикам расстрелять по этим чертовым русским весь боезапас. Казалось, что после обстрела там ничего не осталось живого, но, поднявшись в атаку, мы снова были встречены прицельным огнем русских, хотя и не такой плотности, русские стреляли очень расчетливо, видно, берегли патроны. Мы снова откатились на исходные позиции. Связист вызвал меня к рации, на связи был командир полка. Он потребовал командира, я доложил, что он погиб, и я принял командование. Полковник потребовал немедленно взять сторожевую заставу, т. к. срывается план наступления полка, который уже должен был выйти к перекрестку шоссейных дорог в 12 километрах и перерезать его.

Я доложил, что еще одна атака, и в роте не останется солдат, полковник подумал и приказал дождаться подкрепления, и самое главное, он направил нам полковую батарею. Через полчаса подошли резервы, пушки поставили на прямую наводку и начали расстреливать огневые точки и окопы русских».

Справка:

Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря на 22 июня 1941 года охраняли 715 пограничных застав, гарнизон каждой из которых насчитывал порядка 64 человека. 485 из них подверглись нападению со стороны войск фашистской Германии 22 июня, остальные заставы вступили в бой 29 июня 1941 г. Все пограничные заставы обороняли порученные им участки: до одних суток – 257 застав, свыше одних суток – 20, более двух суток – 16, свыше трех суток – 20, более четырех и пяти суток – 43, от семи до девяти суток – 4, свыше одиннадцати суток – 51, свыше 12 суток – 55, свыше 15 суток – 51 застава. До двух месяцев в полном окружении и без связи сражалось 45 застав. За первые бои на границе Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1941 г. звание Героя Советского Союза было присвоено шести пограничникам. После войны за подвиги, совершенные в первые дни, это же звание было присвоено еще пяти пограничникам.

Сразу же надо сказать, что начало военных действий для инженерных батальонов, занимавшихся оборудованием приграничной полосы обороны, оказалось совершенно неожиданным. Напомним, что эти части, нацеленные исключительно на строительные работы, не имели даже легкого штатного вооружения. Поэтому, как вспоминает начальник инженерных войск 11-й армии полковник С.М. Фирсов, они «рассыпались и сразу же потеряли всякую воинскую организацию, превратившись в толпы людей, спасавшихся от гибели, как кто умел… Они беспорядочно сопровождали соединения армии вплоть до отхода ее на рубеж р. Западная Двина и только усиливали зарождавшуюся панику» (ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 7255588. Д. 13. Л. 246–291).

В первые часы фашистской агрессии штаб Прибалтийского особого военного округа тщетно пытался организовать управление подчиненными войсками. Воздушные линии связи были частично разрушены немецкой авиацией, частично перерезаны диверсантами и агентами германской разведки из числа местных жителей. Но признаваться в своей беспомощности не хотелось. Поэтому в 10 часов утра 22 июня штаб Прибалтийского особого военного округа направил боевое донесение начальнику Генерального штаба РККА общего характера. В нем говорилось о начале наступления войск противника и о вступлении с ним в бой отдельных соединений округа.

Между тем наступление противника продолжается успешно. К 12 часам на ряде участков Северо-Западного фронта создаются кризисные моменты. Окружение одного из полков 10-й стрелковой дивизии в районе Кулей заставило это соединение отойти на рубеж реки Минья. Части 125-й стрелковой дивизии вели тяжелые бои в районе Тауроген в условиях угрозы обхода противником фланга этого соединения. Части 33-й, 188-й и 128-й стрелковых дивизий под напором врага медленно отходили на восток. Связи со штабом округа и соседями не было, каждый командир части и соединения действовал по своему усмотрению.

Прошло еще два часа. Связь с соединениями восстановлена не была, а Москва постоянно требовала обстоятельных докладов. Новое боевое донесение штабом Северо-Западного фронта в Генеральный штаб было отправлено в 14 часов 30 минут. И снова в нем были только общие фразы, а к слову «бои» было добавлено – «тяжелые бои». В этом донесении впервые речь зашла о потерях, главным образом среди авиации, которые были определены, как «значительные». (ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1351. Д. 57. К. 10593. Л. 2).

Кончался первый день войны. Связь Северо-Западного фронта с подчиненными войсками восстановлена не была. Но к тому времени уже начали прибывать из войск офицеры связи на самолетах и автомашинах, которые приносили неутешительные вести. Москва все строже требовала обстоятельного доклада. Начальник штаба фронта, понимая, что впредь отделаться отпиской не удастся, решился на смелый шаг.

В 22 часа в Генеральный штаб и соседям штабом Северо-Западного фронта была направлена оперативная сводка, которая начиналась сообщением о том, что «части Северо-Западного фронта продолжают сдерживать противника, стремящегося охватить Таурогенскую группировку (90-я, 125-я, 48-я стрелковые дивизии) с флангов». Далее в нем говорилось, что части 27-й армии подняты по тревоге и заняли оборону. И только после этого следовало главное: «Фронт обороны 8-й армии прорван на направлении Крытинга танками и мотоциклетными частями, в направлении Кулеи пехотой противника. Соединения 11-й армии под натиском противника отходят. Связь с отдельными соединениями утеряна». (ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1351. Д. 57. К. 10593. Л. 3–4).

Начальник управления политпропаганды Северо-Западного фронта бригадный комиссар К.Г. Рябчий в политдонесении за 22 июня 1941 года писал: «Среди местного населения имеют место проявления паники. У руководителей местных партийных организаций и органов власти в первый момент наблюдалась растерянность. Кайдановский уездный комитет партии в течение шести часов с момента начала бомбардировки г. Кайданы бездействовал… Только после приезда в Кайданы наших работников уездный партийный комитет занялся наведением порядка в городе и организацией охраны городских объектов. Такое же положение имело место в городе Поневежис. Часть жителей приграничных районов самостоятельно эвакуируется. Кулацкая и зажиточная часть населения ведет борьбу против наших частей. По сведениям Поневежиского укама партии в лесах района Вешеляй и Тарашкуии сосредотачивается кулацкая банда, во главе которой стоят ксендзы». (ЦАМО РФ. Ф. 41. Оп. 348. Д. 2. К. 22. Л. 1–2).

В Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО РФ) сохранился журнал боевых действий группы армий «Север». Из него следует, что данная группа армий, заняв исходные позиции в 3 часа 05 минут 22 июня 1941 года, начала наступление и перешла границу на участке Вистытис, Балтийское море. Сопротивление на границе было очень незначительным: противник был застигнут врасплох, и все пограничные мосты в районе армии попали в руки германского командования в полной сохранности. Сопротивление передовых советских частей также было незначительным.

Войска группы армий «Север», наступая через разрывы в боевых порядках советских частей, к вечеру первого дня войны прорвали приграничную линию укреплений и по всему фронту продвинулись на глубину до 20 километров. Также указывается, что в районе западнее Шяуляя германской авиацией было подбито и уничтожено от 150 до 200 советских танков и грузовых машин.

Далее в этом журнале пишется: «На основе показаний военнопленных и местных жителей, а также найденных документов можно предполагать, что противник примерно четыре дня тому назад оттянул крупные пограничные силы, оставив лишь небольшое арьергардное прикрытие. Где сейчас находятся его главные силы – неизвестно. Поэтому необходимо по возможности быстрее установить с ними соприкосновение с тем, чтобы еще до выхода к Западной Двине завязать с ними бой и уничтожить их».

Командующий 4-й танковой группой писал: «Не было никаких признаков целеустремленного и планового руководства войсками противника в целом. Непосредственное управление войсками отличалось малоподвижностью, схематичностью. Отсутствовали быстрая реакция и быстрое принятие решений в связи с меняющейся боевой обстановкой»

Вечером 22 июня генерал Кузнецов получил директиву наркома № 3, в которой фронту приказывалось: «Прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунаса во фланг и тыл сувалковской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки». Это вполне соответствовало предвоенным взглядам советского политического и военного руководства на начальный период войны. Однако лица, подписавшие эту директиву, совершенно не учитывали ни реальное состояние войск, ни их возможности. В это время стрелковые соединения отходили под натиском врага, а дивизии 12-го механизированного корпуса, уже розданные командующим 8-й армией генералом П.П. Собенниковым стрелковым корпусам, были рассредоточены на 90-километровом участке.

Таким образом, из хода событий мы видим, что роль командующего и штаба Северо-Западного фронта в оперативном управлении подчиненными войсками в первый день войны из-за отсутствия связи фактически свелась к нулю.

В ночь с 22 на 23 июня штабу Северо-Западного фронта не удалось установить проводную связь ни с одной из армий. Радиосвязь также работала с большими перебоями. По некоторым радиосетям противник передавал ложную информацию, чем дезорганизовывал управление. Поэтому 23 июня было решено подготовить управление войсками фронта из запасного узла связи (г. Двинск), куда утром 24 июня была направлена часть подразделений 17-го отдельного полка связи фронта. Вечером того же дня штаб фронта выбыл из Паневежиса и утром следующего дня прибыл в Двинск, к которому в то время уже подходили передовые части противника.

Но выбор оказался не совсем удачный. Через Двинск проходила линия железной дороги Шяуляй – Витебск, в то время буквально забитой войсковыми эшелонами и поездами гражданского назначения. Над Двинском постоянно висела в воздухе вражеская авиация, а непосредственно по линии железной дороги действовали многочисленные диверсионные группы. Развертывать пункт управления фронта в таком месте было опасно. Убедившись в этом, вечером 24 июня командный пункт фронта начал выдвижение из Двинска по шоссе на Резекне.

К вечеру 24 июня Ф. Гальдер сделал запись в своем дневнике: «Наши войска заняли Вильнюс, Каунас и Кейданы».

Положение войск Северо-Западного фронта было тяжелым. За первые три дня боев фронт потерял 921 самолет, т. е. почти всю свою авиацию, огромны были потери в артиллерии, но особенно в танках. Войска беспорядочно отходили. Вместе с ними устремились почти 60 тысяч строительных рабочих, которые еще совсем недавно возводили укрепленные районы у границы. Дороги были забиты толпами беженцев из приграничной полосы. Немецкие авиадесанты и диверсионные группы сеяли панику в тылу, выводили из строя проводные средства связи. Все это еще больше усугубляло неразбериху.

26 июня 1941 года начальнику связи удалось по радио связаться с 8-й и 11-й армиями, а по телеграфу с Ригой и Москвой. В 20 часов 35 минут в Генеральный штаб было направлено практически паническое донесение об обстановке в полосе Северо-Западного фронта. В нем было указано, что противник продолжает окружение Либава, а соединения армии находятся в крайне тяжелом положении: 12-й механизированный корпус в тылу противника без горючего; командир 3-го механизированного корпуса донес открыто: «Помогите, окружен». Стрелковые соединения армии «потеряли часть оружия», понесли потери и нуждаются в их немедленном пополнении. Штаб 11-й армии «пленен или погиб. Немцы захватили шифрдокумент. 5, 33, 188, 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся. Много отставших и убежавших, задерживаемых в направлении Двинска. Много брошено оружия. 11-я армия не является организованным боеспособным соединением». ВВС фронта потеряли до 80 % свей материальной части. Далее следовал большой перечень просьб по усилению войск фронта Ставкой (ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 2467. Д. 39. Л. 346–348).

Войска генерал-фельдмаршала Ф. фон Лееба быстро продвигались в глубь территории Прибалтики. Основной целью группы армий «Север» на этот момент являлся именно прорыв к Западной Двине с направлением главного удара на Даугавпилс и севернее. Чтобы стабилизировать обстановку, войскам Северо-Западного фронта было очень важно закрепиться на рубеже Западной Двины.

Утром 26 июня 8-я танковая дивизия немцев подошла к Даугавпилсу. В составе передового отряда действовало переодетое в форму Красной Армии подразделение 800-го полка «Бранденбург». Приблизившись вплотную к ничего не подозревавшей команде подрывников, охранявших переправу через Западную Двину, диверсанты обезоружили саперов и захватили мост. После этого 8-я танковая дивизия устремилась в город, создав важный для развития наступления на Ленинград плацдарм.

Помощник командующего Северо-Западным фронтом генерал С.Д. Акимов получил приказ возглавить войска, действовавшие в районе Даугавпилса, и освободить город. Однако наспех организованная контратака успеха не принесла. Акимов докладывал Военному совету фонта: «Наступление захлебнулось… Основные причины нашего неуспеха – полное отсутствие с нашей стороны танков и очень малое количество артиллерии – всего 6 орудий».

Во второй половине 27 июня в район Даугавпилса прибыл сильно ослабленный 21-й механизированный корпус генерала Д.Д. Лелюшенко. Он был сформирован в Московском военном округе, и по состоянию на 22 июня в нем насчитывалось всего 98 танков БТ-7 и Т-26, а также 30 огнеметных танков. 24 июня 1941 года корпус получил еще более 105 танков БТ-7 и Т-34, а также 100 орудий. Однако и после этого данное соединение не соответствовало своему оперативному предназначению.

Несмотря на это, 27 июня 21-й механизированный корпус атаковал противника и овладел городом. Позже Лелюшенко вспоминал: «Улицы Даугавпилса были усеяны вражескими трупами, кругом пылали фашистские танки, торчали стволы разбитых орудий, стояли покореженные автомашины». Правда, к вечеру немцы, подтянув свежие силы, вынудили соединения 21-го механизированного корпуса отойти.

В ночь на 29 июня юго-восточнее Риги передовой отряд 41-го моторизованного корпуса генерала Рейнгардта с ходу форсировал Западную Двину у Екабпилса. А на следующий день передовые части 1-го и 26-го армейских корпусов 18-й немецкой армии ворвались в Ригу и захватили мосты через реку.

29 июня Ставка приказала командующему Северо-Западным фронтом, одновременно с организацией обороны по Западной Двине, подготовить и занять рубеж по реке Великой, «опираясь тылами на укрепленные районы в Пскове, Острове и Себеже». Из резерва Ставки и Северного фронта туда поспешно выдвигались 41-й стрелковый и 1-й механизированный корпуса, а также 234-я стрелковая дивизия. В случае успешной реализации этого плана появлялась возможность создания мощного единого фронта обороны во всей полосе Северо-Западного фронта.

Но генерал Ф.Ф. Кузнецов неправильно понял эту задачу. 30 июня он приказал войскам, оборонявшимся вдоль Западной Двины, начать отход в укрепленные районы, которые должны были стать главной полосой обороны фронта. В результате этого рубеж реки Великой (район предполья) был без боя отдан противнику. Враг получил возможность с ходу выйти к главной полосе обороны, которая на то время еще не была полностью занята войсками и оборудована для ее длительного удержания.

О решении командующего Северо-Западным фронтом Генеральному штабу стало известно лишь вечером. Г.К. Жуков срочно направил Ф.Ф. Кузнецову телеграмму: «Вами приказ Ставки не понят. Сложившаяся обстановка требует в течение ближайших 3–4 дней задержать противника на рубеже р. Западная Двина. Примите все меры, чтобы не допустить распространения противника на северном берегу».

Командование фронта, отменив свои предыдущие распоряжения, потребовало от войск с утра 2 июля восстановить оборону по Западной Двине. Однако сил для этого было мало – в строю оставалось всего 150 танков и 154 самолета. К тому же быстрая и неожиданная смена решений, причем без учета времени, привела к тому, что войска оказались не готовыми ни к отходу, ни к обороне. Воспользовавшись этим, противник с утра 2 июля нанес удар в стык 8-й и 27-й армий и прорвался в направлении Острова и Пскова. За неумелое управление войсками генерал Ф.Ф. Кузнецов был снят с занимаемой должности, такая же участь постигла члена Военного совета П.А. Диброва и начальника штаба фронта П.С. Кленова.

Последний стал главным виновником июньской трагедии Северо-Западного фронта. 11 июля 1941 года П.С. Кленов был арестован. Как «выяснило» следствие НКВД, он был участником правотроцкистской организации и «сознался в проявлении бездеятельности в руководстве войсками округа». За столь тяжкий проступок 13 февраля 1942 года Особым совещанием НКВД бывший комдив был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Остальные виновники трагедии отделались «легким» испугом.

Из акта проверки состояния войск Прибалтийского особого военного округа от 15 июня 1941 года

«…Проверка боевой готовности частей округа показала, что некоторые командиры частей до сего времени преступно не уделяют должного внимания обеспечению боевой готовности и не умеют управлять своими подразделениями и частями». Далее следовали факты. В их числе отмечались: «плохие знания командирами своих районов боевого использования частей; в мирное время подразделения направляются на работы за десятки километров от мест постоянной дислокации без оружия и боеприпасов; плохое оповещение и сбор по тревоге; медленное выдвижение в районы сбора и пробки войск на дорогах; плохое взаимодействие родов войск; плохо налажено управление войсками…

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Командующему 8-й армией лично с командирами дивизий провести занятие на местности… К 29 июня каждый командир дивизии должен выработать решение на местности, которое командующему армией утвердить…

2. Командирам корпусов провести учение на местности с каждым командиром полка к 24.6.

3. Командирам дивизии провести учение на местности с каждым командиром батальона – дивизиона к 28.6.

4. Задача учения – по выработанному решению старшего начальника подготовить занятие местности для упорной обороны. Главное – уничтожать танки и пехоту противника, укрыть свои войска от авиации, танков и артиллерийского огня противника…

6. Проволочные заграждения начать устанавливать немедленно, а также подготовить установку минных полей и образование завалов.

Командиры батальонов, дивизионов, рот, батарей должны точно знать свои позиции и пути скрытного подхода к ним, а как только будут заняты позиции, особое внимание обратить на закапывание всех видов вооружения и живой силы глубоко в землю.

Подготовить по две огневых позиции для каждого пулемета, миномета и орудия.

Обратить пристальное внимание на организацию огня артиллерии с тем, чтобы массировать ее огонь на любом направлении, где следует ожидать появление танков противника, для чего нужно было заранее готовить маневр огнем и колесами» (ЦАМО РФ. Ф. 344. Оп. 5554. Д. 19. Л. 38).

Из приказа штаба Прибалтийского особого военного округа от 18 июня 1941 года

«С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа приказываю командующим 8-й и 11-й армиями:

в) приступить к заготовке подручных материалов (плоты, баржи и т. д.) для устройства переправ через реки Вилия, Невяжа, Дубисса. Пункты переправ установить совместно с оперативным отделом штаба округа.

30-й и 4-й понтонные полка подчинить Военному совету 11-й армии. Полки иметь в полной готовности для наведения мостов через реку Неман. Рядом учений проверить условие наводки мостов этими полками, добившись минимальных сроков выполнения;

е) командующим войсками 8-й и 11-й армий – с целью разрушения наиболее ответственных мостов в полосе: госграница и тыловая линия Шяуляй, Каунас, р. Неман прорекогносцировать эти мосты, определить для каждого из них количество ВВ, команды подрывников и в ближайших пунктах от них сосредоточить все средства для подрывания. План разрушения мостов утвердить Военному совету армии.

Срок выполнения 21.6.41 г.» (ЦАМО РФ. Ф. 344. Оп. 5554. Д. 31. Л. 12–13).

Из приказа штаба Прибалтийского особого военного округа от 19 июня 1941 года

«1. Руководить оборудованием полосы обороны. Удар на подготовку позиций на основной полосе УР, работу на которой усилить.

2. В предполье закончить работы. Но позиции предполья занимать войсками только в случае нарушения противником госграницы.

3. Для обеспечения быстрого занятия позиций, как в предполье, так и в основной оборонительной полосе, соответствующие части должны быть совершенно в боевой готовности.

4. В районе позади своих позиций проверить надежность и быстроту связи с пограничными частями» (ЦАМО РФ. Ф. 344. Оп. 5584. Д. 1. Л. 23–24).

Из донесения командующего войсками Северо-Западного фронта народному комиссару обороны СССР об обстановке на фронте от 26 июня 1941 года, 20.35

«1. Противник продолжает окружение Либава.

2. 8-я армия – 12-й механизированный корпус и 5-я танковая дивизия в тылу противника без горючего. Командир 3-го механизированного корпуса донес открыто 25.6.41 г.: «Помогите, окружен». Стрелковые соединения на фронте Плателяй, Кражай, Келме, Шиауленай, Шедува. В ночь на 27 июня начнет отход р. Лиелупе и далее на северный берег Зап. Двина до Екабпилс. Соединения армии понесли потери и нуждаются в их немедленном пополнении, которое начало по мобилизации поступать, но не может быть одето, так как обмундирование двух стрелковых дивизий осталось в бывших пунктах дислокации.

Соединения потеряли часть оружия, что уточняется.

11-я армия – штаб и Военный совет армии, по ряду данных, пленен или погиб. Немцы захватили шифрдокумент. 5, 33, 188, 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся. Много отставших и убежавших, задерживаемых в направлении Двинск. Много брошено оружия. 11-я армия не является организованным боеспособным соединением.

На вильнюсском направлении необходимо развертывание новой армейской группировки немедленно. За счет пополнения, видимо, погибших дивизий, прошу разрешить формирование новых четырех стрелковых дивизий.

Прошу усилить фронт десятью артиллерийскими полками в счет погибших. 11-я стрелковая дивизия свежая, но ее гаубичный артиллерийский полк разбит авиацией.

Военно-воздушные силы фронта понесли тяжелые потери малого количества аэродромов. В данное время эффективно поддерживать, прикрывать наземные войска и нападать на противника не способны.

Экипажей сохранено 75 %. Потери материальной части 80 %.

Прошу усилить фронт тремя смешанными авиационными дивизиями. Пополнить части военно-воздушных сил фронта материальной частью в первую очередь и летным составом.

Прошу об отпуске 200 тысяч комплектов обмундирования и снаряжения для обеспечения отмобилизованных и для новых четырех стрелковых дивизий оружия. 22-й, 24-й стрелковые корпуса отмобилизовываются на зимних квартирах. 29-й стрелковый корпус отошел восточнее Вильнюс. Положение уточняю. Двинское направление. Двинск заняли танки противника. Потребовал восстановить положение. Ввиду бомбежки противником узлов связи и разрушения их враждебными нам элементами связь плохая.

Прошу 26.6.41 г. передать в мое распоряжение три бомбардировочные и две истребительные дивизии на усиление военно-воздушных сил.

Прошу включить в состав фронта новых шесть стрелковых дивизий вместо бывших территориальных, передислоцируемых для переучивания» (ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 2467. Д. 39. Л. 346–348).

8-я АРМИЯ

К середине июня 1941 года противник перед фронтом 8-й армии развернул группировку в составе 12 пехотных, трех танковых и трех моторизованных дивизий 18-й полевой армии (командующий генерал Г. фон Кюхлер) и 4-й танковой группы (командующий генерал-полковник Э. Гепнер). Все ее три танковые и три моторизованные дивизии (в том числе СС «Мертвая голова») были сосредоточены на направлении Тильзит – Шяуляй.

8-я общевойсковая армия была сформирована в октябре 1939 года на базе Новгородской армейской группы Ленинградского военного округа. Она принимала участие в советско-финской войне 1939–1940 годов. После окончания войны она возвратилась к месту своего формирования – в город Новгород. Однако летом 1940 года, после того, как Прибалтийские республики вошли в состав СССР, полевое управление 8-й армии вместе с армейскими частями было передислоцировано в Таллин, где ему был подчинен ряд соединений и частей Ленинградского военного округа. Осенью 1940 года 8-я армия официально была передана в состав вновь образованного Прибалтийского особого военного округа, а ее полевое управление переместилось в город Елгава Латвийской СССР. Командующим армией был назначен генерал-лейтенант П.П. Собенников.

Справка:

Собенников Петр Петрович (13 июля 1894 – 14 августа 1960). Родился в г. Кронштадте. В Русской армии с 1914 г., прапорщик. В Красной Армии с 1918 г.: командир взвода, с ноября 1918 г. адъютант кавалерийского полка, с сентября 1919 г. старший помощник начальника штаба, с января 1921 г. начальник штаба, с 1922 г. командир 13-й кавалерийской дивизии. В 1923 г. окончил Высшие академические курсы, в 1927 г. – Курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии имени М.В. Фрунзе. С ноября 1931 г. – помощник инспектора кавалерии РККА, с декабря 1936 г. – командир кавалерийской дивизии. В июне 1938 г. выведен в распоряжение управления по командному и начальствующему составу РККА. С февраля 1939 г. – старший преподаватель общей тактики Военной академии им. М.В. Фрунзе. В январе 1940 г. возвращен в строй: заместитель инспектора кавалерии РККА. С марта 1941 г. – командующий 8-й армией Прибалтийского особого военного округа. С 3 июля командующий войсками Северо-Западного фронта. В августе 1941 г. назначен командующим войсками 43-й армии. 16 октября 1941 г. арестован, до февраля 1942 г. находился под следствием, приговорен к 5 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях, с лишением воинского звания и наград. После подачи ходатайства о помиловании постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 7 февраля 1942 г. судимость снята, понижен в звании до полковника. Состоя в группе К.Е. Ворошилова, занимался формированием соединений резервных армий. С сентября 1942 г. в распоряжении Военного совета Брянского фронта. В ноябре 1942 г. назначен заместителем командующего 3-й армией, генерал-лейтенант (1944). После окончания войны: заместитель командующего войсками военного округа и армии. С октября 1946 г. – заместитель начальника по учебной и научной работе, с августа 1955 г. – начальник Высших офицерских курсов «Выстрел». С августа 1959 г. прикомандирован к Генеральному штабу Вооруженных Сил СССР для научно-исследовательской работы. Награжден орденом Ленина (1945), четырьмя орденами Красного Знамени (1921, 1944, 1945, 1949), орденами Богдана Хмельницкого 1-й степени (1945), Суворова 2-й степени (1944), Кутузова 2-й степени (1943), Отечественной войны 1-й степени (1944).

По состоянию на 22 июня 1941 года 8-я армия состояла из 10-го стрелкового корпуса (командир генерал-майор И.И. Фадеев), 11-го стрелкового корпуса (командир генерал-майор М.С. Шумилов), 12-го механизированного корпуса (командир генерал-майор Н.М. Шестопалов), трех корпусных артиллерийских полков, а также 9-й артиллерийской противотанковой бригады РГК. Армия занимала оборону на 160-километровом участке правого крыла Северо-Западного фронта. Перед войсками армии на границе находились заставы 105-го (Кретингского) и 106-го (Таурагского) пограничных отрядов.