Текст книги "Июнь 1941 года. Причины и последствия"

Сталин: Вы что же, считаете, что мы будем отступать до старой границы?

Ворошилов: Товарищ Жуков здесь явно переоценивает будущего противника и недооценивает наши силы.

Жуков: На войне все бывает, товарищ Сталин. Я же привык всегда готовиться к худшему. Тогда не бывает неожиданностей. Что же касается замечания товарища Ворошилова, то его недооценка противника уже однажды дорого обошлась нашим вооруженным силам во время финской кампании.

Сталин: Так вы считаете, товарищ Жуков, что разоружать старые укрепленные районы, чтобы снятым с них вооружением оснастить укрепленные районы на новой границе, не следует? Я вас верно понял?

Жуков: Совершенно верно, товарищ Сталин.

Сталин: Хорошо, мы подумаем, продолжайте, товарищ Жуков.

Жуков: Сеть шоссейных дорог в западных областях Белоруссии и Украины в очень плохом состоянии. Многие мосты не выдержат веса средних танков и артиллерии, проселочные же дороги требуют капитального ремонта.

Приграничные железнодорожные районы мало приспособлены для массовой выгрузки войск. Об этом свидетельствуют следующие цифры. Железнодорожные дороги немцев, идущие к границе Литвы, имеют пропускную способность 220 поездов в сутки, а наша Литовская дорога, подходящая к границам Восточной Пруссии, – только 84. Не лучше обстоит дело на территории западных областей Белоруссии и Украины: здесь у нас почти вдвое меньше железнодорожных линий, чем у противника. Железнодорожные войска и строительные организации в течение 1941 года явно не смогут выполнить те работы, которые нужно провести.

Военно-воздушные силы. С 1 января 1939 года по настоящее время Красная Армия получила от промышленности 17 745 боевых самолетов, их них 3719 самолетов новых типов. Конструкторы С.В. Ильюшин, А.И. Микоян, С.А. Лавочкин, В.М. Петляков, А.С. Яковлев вместе со своими молодыми коллективами дают военной авиации истребители Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, штурмовик Ил-2, пикирующий бомбардировщик Пе-2 и многие другие – всего около двадцати типов. Однако в количественном отношении в ВВС преобладают машины старых конструкций. По данным специалистов, примерно 75–80 процентов общего числа машин по своим летно-техническим данным уступают однотипным самолетам фашистской Германии. Материальная часть новых самолетов только осваивается, современной авиационной техникой мы успели перевооружить не более 21 процента авиационных частей. Соотношение между важнейшими родами ВВС следующее; бомбардировочные авиаполки – 45 процентов, истребительные – 42 процента, штурмовые, разведывательные и другие – 13 процентов. Начато формирование 25 новых авиационных дивизий.

Характер возможных боевых операций определил необходимость значительного увеличения воздушно-десантных войск. В апреле сего года началось формирование пяти воздушных корпусов. Их удалось укомплектовать личным составом, но боевой техники не хватило.

В целом наши военно-воздушные силы находятся в стадии реорганизации, перехода на новую материальную часть и переучивание летно-технического состава. Через год-полтора наша авиация может предстать в совершенно обновленном, мощном, боевом виде.

Войска противовоздушной обороны. В настоящее время силы ПВО орудиями среднего калибра обеспечены примерно на 85 процентов, малого калибра – на 70 процентов. Некомплект по истребителям составляет 40 процентов, укомплектованность зенитными пулеметами – 70 процентов, по аэростатам заграждения и прожекторам – до половины. Насущной задачей в деле усиления противовоздушной обороны является формирование истребительных корпусов для защиты Москвы и Ленинграда. Новая система ПВО не отработана до конца, оснащение новейшей техникой и ее освоение только началось.

Военно-Морской Флот. В вопросах оперативного использования военно-морских сил наркомат Военно-Морского Флота руководствуется общими оперативными и мобилизационными планами, которые разрабатывает Генеральный штаб.

Темпы оснащения Военно-Морского Флота нарастают. Только за 11 месяцев 1940 года спущено на воду 100 миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров, отличающихся высокими боевыми качествами. Всего в 1940 году строилось 270 кораблей всех классов. Создаются новые военно-морские базы, дополнительно осваиваются районы на Балтийском, Баренцевом и Черном морях.

Наш Дальний Восток надежно прикрывается Тихоокеанским флотом с моря. В его состав входят два крейсера, один лидер эсминцев, 12 эскадренных миноносцев, 78 подводных лодок, 204 торпедных катера, десантные суда, тральщики и другие корабли, полторы тысячи самолетов.

На сегодня в составе нашего флота более 600 боевых кораблей. Среди них: 3 линкора, 7 крейсеров, 49 эсминцев, 218 подводных лодок и более 300 различных малых кораблей и катеров. Военно-морская авиация насчитывает 2529 самолетов.

Мне известно, что личный состав Военно-Морского Флота подготовлен хорошо, командующие флотами, флотилиями и их штабы готовы к боевым операциям. Среди недостатков главным является отсутствие должного внимания к береговой и противовоздушной обороне, минно-торпедному вооружению.

О том, сколь велики мероприятия, осуществленные партией и правительством по укреплению обороны страны в 1939–1941 годах, говорит рост численности наших вооруженных сил.

Они выросли за это время в 2,8 раза, было сформировано 125 новых дивизий. За период с 1931 года по 1941 год огневые возможности сухопутных войск увеличились более чем в три раза, число боевых самолетов в 7 раз, танков – в 43 раза. За это время вступило в строй 312 боевых кораблей, в том числе 206 подводных лодок.

Только в начале 1941 года вооруженные силы получили 2650 самолетов новых конструкций, свыше 600 тяжелых танков KB и 1440 лучших в мире средних танков Т-34. К 1 января 1941 года в сухопутных войсках, военной авиации, на флоте, в войсках ПВО насчитывалось более 4200 тысяч человек. Уделяется большое внимание развитию теоретической военной мысли, подготовке квалифицированных командных и политических кадров. На сегодня их готовят 19 академий, 10 факультетов при гражданских вузах, 7 высших военно-морских училищ, в которых обучается 37 тысяч сто курсантов, 203 военных училища (238 тысяч 900 курсантов). Однако вопрос о командных кадрах вооруженных сил в 1941 году продолжает оставаться острым. Массовое выдвижение на высшие командные должности молодых командиров снижает на какое-то время боеспособность армии. В связи со значительным увеличением численности наших вооруженных сил ощущается недостаток квалифицированного командного состава, специалистов – танкистов, артиллеристов и летно-технического состава.

В связи с угрозой войны принимаются меры по реализации планов прикрытия и стратегического развертывания войск. В январе 1941 года войскам особых округов (Киевского и Белорусского) приказано перейти на повышенную готовность. Срочно стягиваются стратегические резервы из Забайкалья, с Урала, из Восточной Сибири и Туркестана. По директивам Генерального штаба от 13 мая 1941 года на рубежи Западная Двина – Днепр перебазировались: 22-я армия из Уральского военного округа, 21-я из Приволжского, 19-я из Северо-Кавказского, 25 стрелковый корпус – из Харьковского военного округа. С 22 мая с.г. началась переброска 16-й армии из Забайкальского военного округа на Правобережную Украину.

В марте 1941 года Генеральный штаб закончил разработку мобилизационного плана для промышленности по производству военной продукции на случай войны.

Особый доклад подготовлен Генштабом и послан в ЦК ВКП(б) и Совет народных комиссаров ССР о боеприпасах.

Вопрос об обеспечении воинских частей артиллерийскими снарядами и минами стоит очень остро. Не хватает гаубичных, зенитных и противотанковых снарядов. Особенно плохо с боеприпасами для новейших артиллерийских систем.

В заключение доклада хочу отметить, что благодаря мудрым решениям партии об индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, режиму экономии в вооруженных силах созданы стратегические запасы горюче-смазочных материалов, продовольствия, обмундирования, которых, в случае войны, хватит на несколько лет.

В укреплении советских вооруженных сил исключительно важную роль сыграл принятый в сентябре 1939 года закон «О всеобщей воинской обязанности».

Товарищи! В вооруженных силах идет интенсивное совершенствование форм и методов ведения боевых действий, проводятся значительные изменения в организационной структуре войск на базе новой техники. Вооруженные силы готовятся к обороне страны, опираясь на самую передовую науку. Современный период в развитии наших вооруженных сил – это период коренных военных реформ, поиск новых способов наиболее эффективного использования боевой техники, улучшения всей системы боевой подготовки войск, выработки советской военной доктрины. В 1940 году проводились многочисленные учения и крупные по своим масштабам маневры в Белорусском, Киевском и других военных округах, где отрабатывались вопросы массированного применения танков, авиации и десантных войск, а также проведения наступательных операций на большую глубину.

Учащимся военных академий прививается мысль, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения, поэтому каждая воинская часть должна быть готова в любую минуту к отражению нападения.

Военная стратегия строится главным образом на правильном утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора. К сожалению, другие варианты борьбы – встречные сражения, вынужденные отступательные действия, бои в условиях окружения (если брать, конечно, не отдельные работы, а направление в преподавании военных дисциплин) – рассматриваются недостаточно основательно. У меня все, товарищ Сталин.

Сталин: Будут ли вопросы к товарищу Жукову?

Молотов. Непонятно, почему Генеральный штаб долго мирится с такими большими недостатками в подготовке к обороне страны, о которых нам сегодня доложил Жуков?

Сталин: Подожди. Жуков – начальник Генерального штаба всего несколько месяцев. Он не может отвечать за оставленное ему наследство. Этот вопрос, пожалуй, следует прежде всего задать нам с тобой.

Жуков: За пять последних лет сменились четыре начальника Генерального штаба. Столь частая смена руководства Генштаба не давала возможности во всей полноте освоить вопросы обороны страны и глубоко обдумать все аспекты предстоящей войны» (Сталин И.В. Сочинения. Т. 15. М.: Писатель, 1997. С. 20–37).

Глава 3
Время отсчета

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ МИРА

Начало суток 21 июня 1941 года И.В. Сталин встретил в своем рабочем кабинете, где все еще продолжалось совещание, начавшееся в 23 часа 20 минут 20 июня. Тогда вместе с вождем там же находились нарком авиационной промышленности СССР А.И. Шахурин, директор завода № 1 Наркомата авиационной промышленности А.Т. Третьяков, главный инженер авиационного завода А.И. Иванов и авиаконструктор, руководитель конструкторского бюро А.И. Микоян. Обсуждались вопросы, связанные с производством истребителей МиГ-1 и МиГ-3.

И это не удивительно. И.В. Сталин перед войной уделял особое внимание развитию самолетостроения. Нарком вооружения, а позднее – боеприпасов СССР Б.Л. Ванников по этому поводу писал: «Руководивший тогда этой отраслью А.И. Шахурин бывал у него чаще всех других наркомов, можно сказать почти каждый день. Сталин изучал ежедневные сводки выпуска самолетов и авиационных двигателей, требуя объяснений и принятия мер в каждом случае отклонения от графика, подробно разбирал вопросы, связанные с созданием новых самолетов и развитием авиационной промышленности».

Но, как видно, на этот раз разговор был особенно острый. Поэтому в 23 часа 45 минут в кабинет вождя были вызваны Г.М. Маленков, начальник НИИ ВВС И.Ф. Петров и начальник Главного управления ВВС П.Ф. Жигарев. Все они покинули кабинет И.В. Сталина в 0 часов 45 минут 21 июня.

После напряженного рабочего дня Иосиф Виссарионович дал команду вызвать машину, и по пустынной ночной Москве отправился отдыхать в свою ближнюю загородную резиденцию в Кунцево. Она была специально для него построена в 1934 году, находилась рядом с Поклонной горой, т. е. всего в 30 минутах езды от Кремля. Это место, окруженное садом и лесом, Иосиф Виссарионович очень любил. Перед сном он выходил на одну из террас небольшого двухэтажного дома, курил трубку и о чем-то думал. О том, о чем думал Сталин в эти последние часы мира, не узнает никто…

Это была суббота, для рабочих и служащий – укороченный на один час предвыходной рабочий день. Выпуски в средних школах и ряде других учебных заведений, множество празднично одетых молодых людей на улицах городов и сел. В Москве в театре «Московская оперетта» (филиал Большого театра) вечером состоялся дебют молодой балерины Майи Плисецкой в выпускном концерте хореографического училища в сопровождении оркестра Большого театра…

Утром 21 июня посол СССР в Берлине В.Г. Деканозов получил шифровку из Москвы. Ему предписывалось срочно добиться аудиенции у И. Риббентропа, чтобы представить германскому правительству устную ноту с выражением протеста против все растущего числа полетов немецкой авиации над советской территорией. Кроме того, ему также ставилась задача, если удастся, вовлечь Риббентропа в разговор об общем состоянии советско-германских отношений, об очевидном их ухудшении, о распространении слухов о скорой войне, и о возможности избежать столкновения. В результате Деканозов должен был заверить Риббентропа, что Москва готова на переговоры, чтобы улучшить ситуацию.

Однако в тот день Деканозову аудиенции у Риббентропа добиться не удалось. Об этом он, безусловно, должен был проинформировать Москву, и нет сомнений в том, что он это сделал.

Правда, существует и другое мнение. Согласно показаниям сотрудника госбезопасности И.Г. Ахмедова, который в то время находился в Берлине, а в 1942 году перебежал на Запад, Деканозов в субботу получил донесение от агента, в котором говорилось, что в воскресенье начнется война. Но он сказал своим сотрудникам, что не нужно придавать этому значения, и можно ехать в воскресенье на пикник (Даллин Д. Советский шпионаж. Нью-Хейвен, 1955. С. 134).

В Генеральном штабе РККА и Главном штабе ВМФ во всех управлениях шла активная, но повседневная работа. Многие дела принято было завершать перед выходным днем.

Главным артиллерийским управлением РККА именно в этот день на вооружение Красной Армии официально была принята многозарядная пусковая установка БМ-13, генеральное испытание которой на подмосковном полигоне «Софрино» состоялась всего четыре дня назад.

В отношении перебежчика-ефрейтора с немецкой стороны в 13 часов 21 июня историк О.Ю. Козинкин, детально исследовавший события, имевшие место перед началом Великой Отечественной войны, высказывает ряд сомнений. Как известно, приказ А. Гитлера до старших офицеров был доведен 11 июня, до младших – в 13 часов 21 июня, а войскам зачитан только в 21 час этого дня. Но генерал И.И. Федюнинский пишет о таком перебежчике в полосе его корпуса 18 июня. Поэтому вопрос с перебежчиком-ефрейтором до сих пор остается открытым (Козинкин О.Ю. Перед 22 июня. М.: Яуза, 2019. С. 41–42).

21 июня, судя по записям посетителей, И.В. Сталин приехал в Кремль где-то около 18 часов. В 18 часов 27 минут в его кабинет прибыл нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов. О чем они разговаривали в течение получаса – остается тайной. Но, видимо, разговор шел о возможном нападении Германии на СССР в ближайшее время.

В 19 часов 5 минут в кабинет И.В. Сталина вошли К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия, Н.А. Вознесенский, Г.М. Маленков, Н.Г. Кузнецов, С.К. Тимошенко и заместитель Генерального прокурора СССР Г.Н. Сафонов. Появление последнего в столь серьезной «компании» в то время выглядит очень странным. Тем не менее он пробыл в кабинете И.В. Сталина более часа, и только в 20 часов 15 минут покинул его вместе с Н.Г. Кузнецовым и С.К. Тимошенко.

По некоторым сведениям, в это время был подготовлен черновик Постановления о создании Южного фронта (командующий Тюленев, член Военного совета – Запорожец). В связи с назначением Запорожца, начальником Главного управления политической пропаганды РККА было решено назначить Л.З. Мехлиса. Командующим армиями второй линии (второго стратегического эшелона. – Авт.) назначался Маршал Советского Союза С.М. Буденный, членом Военного совета этого фронта – секретарь ЦК ВКП(б) Маленков.

Выйдя от И.В. Сталина, С.К. Тимошенко через секретаря дал команду срочно вызвать в Кремль Г.К. Жукова и С.М. Буденного. Все вместе в кабинет Иоисифа Виссарионовича они вошли в 20 часов 50 минут. В то время там, кроме И.В. Сталина, находились В.М. Молотов, Л.П. Берия и только накануне прибывший из Берлина военно-морской атташе капитан 1-го ранга М.А. Воронцов, который вечером 20 июня сообщил адмиралу Н.Г. Кузнецову о неизбежности войны Германии с СССР. Результатом их общего совещания стала известная директива приграничным военным округам и наркому ВМФ № 1.

Теперь обратимся к воспоминаниям Г.К. Жукова:

«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик – немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев. И.В. Сталин сказал:

– Приезжайте с наркомом в Кремль.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

– А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? – спросил он.

– Нет, – ответил С.К. Тимошенко. – Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро.

– Что будем делать? – спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск пограничных в полную боевую готовность, – сказал нарком.

– Читайте! – ответил И.В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

– Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска пограничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.

И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз ее прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 243–244).

В 21 час 30 минут В.М. Молотов принял в своем кабинете в Кремле германского посла Ф. фон Шуленбурга для очередного объяснения.

«– Имеется ряд признаков, – сказал Молотов, – что германское правительство недовольно советским правительством. Даже ходят слухи, что нависает угроза войны между Германией и Советским Союзом. Советское правительство оказалось не в состоянии понять причины недовольства Германии. Я был бы признателен, если бы господин посол разъяснил мне, что привело к нынешнему состоянию германо-советских отношений?

– Я не могу ответить на ваши вопросы, господин министр, поскольку не располагаю соответствующей информацией, – ответил Шуленбург. – Но обещаю, что немедленно свяжусь с Берлином и доложу о вашей озабоченности…

Министр иностранных дел СССР и посол Германии в СССР в тот поздний вечер расстались, не договорившись ни до чего…» (Беседа Наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом. 21 июня 1941 г. // Россия. XX век. Документы. 1941 год. В 2 кн. Кн. 2. М., 1998. С. 414–415).

Смотрим журнал посещений. С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, С.М. Буденный и Л.З. Мехлис покинули кабинет вождя в 22.20. К этому времени туда уже вернулся после встречи с Шуленбургом В.М. Молотов и была подписана директива № 1. С этой минуты начинается непонятная пауза между временем подписания указанной директивы чрезвычайной важности и временем поступления ее в войска.

Из книги А.М. Василевского: «В первом часу ночи на 22 июня нас обязали в срочном порядке передать поступившую от начальника Генерального штаба Г.К. Жукова подписанную наркомом обороны и им директиву в адрес командования Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов… В 0 часов 30 минут 22 июня 1941 года директива была послана в округа» (Василевский А.М. Дело всей жизни. С. 93).

Но тогда почему же сигнал боевой тревоги в штабе Западного военного округа был получен только в 3 часа, в штабе Киевского особого военного округа – в 4 часа утра? На каком основании штаб Одесского военного округа начал поднимать свои войска по тревоге в 1 час ночи 22 июня?

Гипотез на этот счет множество, но документально подтвержденных доказательств нет. Но я считаю, что сигнал боевой тревоги, а директива № 1 давала все основания для его подачи, можно было передать в штабы округов прямо из приемной И.В. Сталина, где имелась правительственная связь. Запас в несколько часов времени в тех условиях давал непосредственным исполнителям очень многое. Но по какой-то причине это сделано не было!

Также важно то, что Н.Ф. Ватутин в тот вечер в кабинете В.И. Сталина не был. Но вполне возможно, что он все это время ждал Г.К. Жукова в приемной, и тот мог сразу отправить его с директивой в Генеральный штаб для немедленной передачи ее войскам. На дорогу требовалось от силы 15 минут. Но тогда директива должна была поступить в штабы военных округов около 23 часов 21 июня, т. е. на 1,5–2 часа раньше, чем реально. Но этого также не произошло!

На войне играет роль буквально каждая секунда. Военные говорят: «Опоздал – значит проиграл». Подъем войск по тревоге и вывод в запасные районы на своей территории – внутреннее дело правительства страны, и такое решение уже принято. Что или кто может тормозить его реализацию? Нарком обороны или начальник Генерального штаба РККА? Глупости, они бы не посмели, да и зачем им брать на себя такую смертельную ответственность? Вывод один – было соответствующее приказание И.В. Сталина, который даже нажав на курок, все же надеялся, что выстрела не произойдет. Конечно, осечки бывают, за 30 лет службы лично у меня на стрельбах было четыре осечки. Но политик столь высокого уровня на осечку рассчитывать не имеет права…

Но, вероятно, И.В. Сталин все еще продолжал надеяться на чудо. После ухода военных у него до 23.00 задержались В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия.

* * *

21 июня для А. Гитлера также было исключительно важным днем – последним днем мира накануне новой большой войны на Востоке против страны, которая в 1812 году отразила нашествие великого Наполеона. Правда, это была уже другая страна, и, вне сомнений, сильнее, чем в 1812 году. Теперь ему предстояло сразиться с этой страной, вступив с ней в смертельную схватку.

Большую часть времени вечером 21 июня А. Гитлер провел в обществе И. Геббельса. Фюрер знал, что тот ведет подробные и постоянные записи обо всех своих встречах и разговорах с ним. Он желал навеки остаться в истории, и хорошо понимал значимость каждой фразы, сказанной в этот день.

Эти записи разговоров А. Гитлера и И. Геббельса сохранились и были опубликованы. В частности, тогда И. Геббельс записал в своем дневнике: «…Нападение на Россию начинается ночью в 3.30… Фюрер предпринимает небольшую прогулку на автомашине. Он выглядит совершенно переутомленным… Он подготовил новое обращение к народу, которое намного превосходит другое – к солдатам… Итак, наступление начинается в 3.30…» (Великая Отечественная против лжи и фальсификаций // Военно-исторический журнал. 2002. № 5. С. 39).

Стенограмма беседы наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом 21 июня 1941 года

«Шуленбург явился по вызову. Тов. Молотов вручил ему копию заявления по поводу нарушения германскими самолетами нашей границы, которое должен был сделать тов. Деканозов Риббентропу или Вайцзеккеру.

Шуленбург отвечает, что это заявление он передаст в Берлин и заявляет, что ему ничего не известно о нарушении границы германскими самолетами, но он получает сведения о нарушениях границы самолетами другой стороны.

Тов. Молотов отвечает, что со стороны германских пограничных властей у нас очень мало имеется жалоб на нарушения германской границы нашими самолетами. Какие-либо нарушения границы с нашей стороны представляют собой редкое явление, и они неизбежны, например, из-за неопытности летчиков в отдельных случаях. Нарушения границы германскими самолетами носят иной характер.

Тов. Молотов заявляет Шуленбургу, что германское правительство, должно быть, даст ответ на наше заявление. Затем тов. Молотов говорит Шуленбургу, что хотел быспросить его об общей обстановке в советско-германских отношениях.

Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, в чем дело, что за последнее время произошел отъезд из Москвы нескольких сотрудников германского посольства и их жен, усиленно распространяются в острой форме слухи о близкой войне между СССР и Германией, что миролюбивое сообщение ТАСС от 13 июня в Германии опубликовано не было, в чем заключается недовольство Германии в отношении СССР, если таковое имеется? Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, не может ли он дать объяснения этим явлениям.

Шуленбург отвечает, что все эти вопросы имеют основание, но он на них не в состоянии ответить, так как Берлин его совершенно не информирует. Шуленбург подтверждает, что некоторые сотрудники германского посольства действительно отозваны, но эти отзывы не коснулись непосредственно дипломатического состава посольства. Отозван военно-морской атташе Баумбах, лесной атташе, который не имел никакого значения. Из командировки в Берлин не вернулся Ашенбреннер – военно-воздушный атташе. О слухах ему, Шуленбургу, известно, но им также не может дать никакого объяснения.

Тов. Молотов заявляет, что, по его мнению, нет причин, по которым Германское правительство могло бы быть недовольным в отношении СССР. Советско-югославский пакт, который так раздували за границей, как противоречащий советско-германским взаимоотношениям, ограничен, как я ранее пояснял, узкими рамками и не мог отразиться на наших взаимоотношениях. В настоящее время этот вопрос вообще потерял свою актуальность.

Шуленбург повторяет, что он не в состоянии ответить на поставленные вопросы. В свое время он был принят Гитлером. Гитлер спрашивал его, Шуленбурга, почему СССР заключил пакт с Югославией. О концентрации германских войск на советской границе Гитлер сказал ему, что это мероприятие принято из предосторожности.

Он, Шуленбург, разумеется, телеграфирует о сказанном ему сегодня, но, может быть, целесообразно получить соответствующую информацию от тов. Деканозова. Он, Шуленбург, слышал сообщение английского радио, что тов. Деканозов был принят несколько раз Риббентропом. Германское радио ничего не сообщало об этом.

Тов. Молотов отвечает, что ему известно это сообщение английского радио. Оно не соответствует действительности.

В заключение тов. Молотов выражает сожаление, что Шуленбург не может ответить на поставленные вопросы».

22 ИЮНЯ

Первые часы после начала войны. Вражеские самолеты бомбили ряд западных советских городов, сухопутные войска вермахта преодолевали первые километры советской территории, с обеих сторон появились первые убитые и раненые. А в это же время еще тысячи других городов и сел спали мирным сном, не ведая о надвигающейся беде, которая была уже совсем рядом…

5 часов 30 минут по берлинскому времени рейхсминистр д-р Геббельс в специальной передаче Великогерманского радио зачитал обращение Адольфа Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза.

В. Кейтель: «В ночь на 22 июня спецпоезд Гитлера остановился в лесу под Растенбургом. Здесь, в специально оборудованной Ставке фюрера, предстояло провести ближайшие недели и месяцы мне, Йодлю, нашим адъютантам и ограниченному кругу особо приближенных лиц из высшего военно-политического руководства рейха. В 20 км от «Вольфсшанце» («Волчьего логова») в барачном лагере в лесу располагалась штаб-квартира ОКХ. Главнокомандование люфтваффе разместилось в штабном вагоне рейхсмаршала Геринга в Йоханнисбургском бору. Связь между главнокомандующими составными частями вермахта могла быть установлена в любую минуту; в случае экстренного вызова дорога в ставку фюрера занимала не более часа, а перелет на «Шторхе» – и того меньше.

Штаб оперативного руководства разместился в спецлагере, примерно в километре от бункера фюрера – за внешним кольцом «запретной зоны № 1» (Кейтель В. 12 ступенек на эшафот… Ростов н/Д: Феникс, 2000. С. 281).

Ф. Гальдер: «Утренние сводки сообщают, что все армии, кроме 11-й [на правом фланге группы армий «Юг» в Румынии], перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью.

Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность.

Военно-морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох. За последние дни он совершенно пассивно наблюдал за всеми проводившимися нами мероприятиями и теперь сосредоточивает свои военно-морские силы в портах, очевидно опасаясь мин…

Русская моторизованная псковская группа (оперативный резерв) обнаружена в 300 км южнее предполагавшегося ранее района ее сосредоточения. Она находится южнее Западной Двины! Это только выгодно для нас…

12.00 – Поступили сведения о том, что русские восстановили свою международную радиосвязь, прерванную сегодня утром. Они обратились к Японии с просьбой представлять интересы России по вопросам политических и экономических отношений между Россией и Германией и ведут оживленные переговоры по радио с германским министерством иностранных дел.