Текст книги "Деревня, хранимая Богом"

Внук Елизаветы Николаевны

Елизавета Николаевна вернулась из города на второй день и привезла с собой внука Владика, мальчика четырех лет. Внук был очень избалованным и капризным ребенком. Если что-то ему не нравилось, падал на землю и, брыкаясь ногами и руками, кричал во все горло. От крика у него закатывались глаза, а лицо становилось красно-синим. Требуя к себе постоянного внимания, ребенок не позволял бабушке отлучиться из дома даже на минуту, чтобы покормить кур.

В доме заканчивался хлеб, и Елизавета Николаевна замесила тесто. Вскоре оно было готовым к выпечке. Женщина вышла в сарай за дровами, и буквально через минуту раздался крик внука. Пришлось быстро хватать несколько поленьев и бегом возвращаться к печке. Подложив дров, она присела на перевернутое ведро. От крика у нее разболелась голова. Стало ясно, что без посторонней помощи она не сможет выпечь хлеб. Вспомнила о Вере.

Сложив игрушки Владика в пакет, взяла его за руку и повела к соседке. Вера в это время стирала белье. Увидев гостей, она вытерла о фартук руки и поспешила им навстречу. Пригласила присесть на завалинку.

– Что это у тебя в пакете? – поинтересовалась она у Владика.

– Паровоз, – капризно проворчал мальчик, поглядывая на девушку из под нахмуренных бровей.

– В пакете у нас игрушки, – пояснила Елизавета Николаевна. – Очень хорошие игрушки. Правда, Владик? – заискивающе спросила она внука. – Давай покажем Верочке, какая у нас красивая железная дорога с паровозиком и вагончиками.

– Давай, – нехотя согласился он.

Вера сбегала в землянку и принесла клеенку. Расстелила ее перед завалинкой и быстро уложила рельсы и пустила по ним состав, который состоял из двух пассажирских вагончиков и двух товарных.

– Ах, какая красота, – хлопнула в ладоши девушка. – У моего брата Олега тоже была такая. – Она побежала во двор и через минуту вернулась, неся в руках живую улитку и горсть фасоли. – Сейчас у нас будет пассажир и груз.

Пользуясь моментом, пока соседка забавляла внука, Елизавета Николаевна отправилась к своим пекарным делам. Однако игра в паровозик Владику очень скоро надоела. Вера поняла это, когда увидела его кислую физиономию. Отпрыск уже собрался плакать, но она его опередила:

– Пойдем, я покажу тебе нашего Шамиля, – взяла она мальчика за руку. – Это наш кот. Он обязательно тебе понравится, потому что ужасно умный, только читать и писать не умеет. Вот он, – подвела Вера Владика к греющемуся на солнышке коту. – И, обращаясь к своему любимцу, продолжила: – Шамиль, посмотри, какой хороший мальчик пришел к тебе в гости. Поздоровайся с гостем.

Кот лениво потянулся, зевнул и, подняв хвост трубой, подошел к гостю. Дважды мяукнул и стал тереться о ноги Владика.

– Знакомься, Шамиль, – взяла Вера кота на руки, – на нашей улице появился новый жилец. Прошу его любить и жаловать.

Мальчику кот явно понравился, и он, взяв его на руки, понес к месту ожидавшего его паровоза. А вот Шамилю не понравилось, что его куда-то несет чужой ребенок. Вырвавшись из рук, он неторопливо пошел обратно. Владик махнул на него рукой и принялся собирать рассыпанную возле вагончиков фасоль. Вера присела рядом с ним и пыталась найти улитку, недоуменно вращая головой. Не могла же она за столь короткое время далеко уползти.

Заметив возле Вериного дома незнакомого мальчика, к ним направился Афоня, который уже успел с утра обойти все дворы и проведать жителей деревни. Одет он был в одну рубашку. Подойдя к завалинке, он остановился и, почесывая пальцами жирные волосы на голове, с интересом наблюдал за возней ребенка. Когда Владик включил пульт, и паровоз с вагончиками помчались по рельсам, зритель приблизился вплотную к железной дороге и присел на корточки. Из вагончиков на ходу выпадали фасолины. А Вера их подбирала и складывала на место. Заметив подошедшего Афоню, девушка засмущалась. А тот, как ни в чем не бывало, внимательно наблюдал за игрушкой и улыбался беззубым ртом.

Услышав за своей спиной булькающий смех, Владик обернулся. Посмотрел на незваного гостя. Потом неожиданно сунул руку под рубашку Афони и закричал:

– Стыдно пиписку показывать. Мальчики должны всегда одевать штаны.

– Ой, больно, больно! – заорал и вскочил Афоня. – Пропал мой бедный писюн!

Наблюдавшая за происходящим Вера не знала, что ей делать. Хорошо, что на крики прибежала Елизавета Николаевна. Увидев, как Владик обеими руками вцепился в Афоню, сама закричала:

– Владик! Сейчас же отпусти Афонин свисток. Ему очень больно! – И, ухватив внука за ухо, добавила: – Не ребенок растет, а какой-то разлюляй. Ты ему слово, а он тебе – два.

Почувствовав боль в ухе, Владик разжал руки и Афоня отбежал от него на несколько метров. Подняв рубаху, посмотрел на больное место.

– Ну, сука, Лизка, убью, – погрозил он со слезами в голосе.

– Боюсь я его, – сказала Елизавета Николаевна, глядя вслед уходящему Афанасию. – Он меня до инфаркта доведет. Кто знает, чем он ответит на случай с Владиком? Но уж точно, не простит.

– Вам надо с Афанасием помириться, – поглаживая по плечу соседку, сказала Вера.

– Да я ведь с ним, чертом беззубым, и не ссорилась. Он без штанов ходит по деревне, сверкает своей красотой. Кого хочешь напугает. Ведь ему уже почти двадцать пять лет от рождения.

– А давайте я вас с ним помирю.

– Как же ты нас помиришь? – покачала головой Елизавета Николаевна. – Вот он пошел и, наверно, уже вынашивает планы, как мне досадить. У него же в голове свои тараканы бегают, не такие, как у нас с тобой, – сокрушалась женщина. – Сколько раз замечала, утром ни свет ни заря он уже мчится из одного конца деревни в другой и обратно. Ни одного двора не пропустит, в котором собираются хотя бы два человека.

– Вот мы его любознательностью и воспользуемся, – загадочно улыбнулась Вера. – Сегодня у нас будет что-то вроде новоселья. Я приготовлю отличный обед: пирожки с картошкой, капустой и яблоками, тушенные в сметане пескари и вареные раки. А еще цейлонский чай будет. Вы принесите немного молока.

– Ну и как ты нас собираешься мирить? Пирожками, что ли?

– Наберитесь немного терпения. Идите и заканчиваете свои дела, а я займусь приготовлением праздничного обеда.

Вера накрыла во дворе стол чистой простыней, поставила сковородку с пескарями, алюминиевую миску с вареными раками. Из шкафа достала деревянное расписное Вакулинчихино блюдо и красивой горкой уложила на него еще горячие пирожки. Пока хозяйка ходила к колодцу за водой, Кирилл выставил в окно колонки от магнитофона и включил музыку. На всю деревню полилась известная песня группы «Любэ». Не успела Вера до половины выкрутить колодезную цепь с ведром воды, как заметила, что к их дому уже мчится Афанасий, загребая босыми ногами дорожную пыль.

Подойдя к распахнутому окну, любитель музыки протянул руку, чтобы потрогать колонки и магнитофон, но, услышав сзади шаги, обернулся и увидел идущую с ведром воды Веру. Он отдернул руку и спрятал ее за спину.

– Нравится музыка? – остановилась рядом с ним девушка. Афоня утвердительно закивал головой и улыбнулся беззубым ртом. – Мне тоже нравится, как поет Николай Расторгуев. А ты не стесняйся, – улыбнулась парню Вера. – Проходи в землянку. Сейчас будем отмечать наше новоселье. Но сначала, – сказала она строго, – иди вместе с Олегом к рукомойнику и хорошенько с мылом вымойте руки. – Олег нехотя поплелся по двору, увлекая за собой гостя.

Пока Вера готовила все к столу, Елизавета Николаевна подоила коров, вынула из печи хлеб. Прихватив с собой банку молока и еще горячую буханку хлеба, отправилась с Владиком на новоселье.

Увидев переступивших порог гостей, Афанасий с опаской покосился на Владика. А тот уже забыл о происшествии. С детской непосредственностью взобрался на стул, взял два пирожка, один из которых протянул Афоне.

– Ну, слава богу, первое примирение состоялось, – проговорила улыбаясь Вера, наблюдавшая за происходящим. Окинув всех взглядом, громко сказала: – Дорогие мои гости, спасибо, что пришли разделить нашу радость. Присаживайтесь к столу и угощайтесь. – Сама присела на топчан рядом с Афанасием, тем самым отделив его от Владика. Гостей дважды просить не пришлось. Все дружно навалились на угощения, нахваливая хозяйку.

– Умница ты, Верочка, – уплетая один пирожок за другим, говорила Елизавета Николаевна, – молоденькая совсем, а готовишь как заправский повар.

– Это благодаря моей маме, – смутилась хозяйка. – Она всегда мне говорила, что умеющая хорошо готовить жена – дар божий для любого мужчины.

– А вы попробуйте, как сестра раков готовит, – вставил свое слово Олег. – Никто в деревне так готовить не умеет.

– В чем же секрет? – поинтересовалась соседка.

– В том, что она их варит в укропном отваре и соли не жалеет.

– Так соленые же будут, если соли много.

– Раки лишней соли не берут, – успокоил Олег и, очистив один экземпляр, подал Афанасию. – Тот проглотил его не жуя и попросил еще.

– Да, – закатывая глаза к потолку, мечтательно сказала Елизавета Николаевна, – ох и повезет же тому парню, – обращаясь к Вере, сказала она, – который на тебе женится. – Покосившись на Афоню, спросила: – А тебе Верочка нравится?

– Да, – мотнул тот головой, поглощая раков.

– А мне Афанасий тоже нравится, – начала разговор хозяйка с заранее заготовленных слов. – Парень он хороший, добрый. Единственно, что мне не нравится, так это то, что он ходит без штанов. Вот посмотри на ребят, – обратилась она к гостю. – У всех есть штаны. А почему ты не хочешь штаны одевать?

Парень насторожился. Метнул взгляд на Елизавету Николаевну. Потом посмотрел по сторонам, словно ища поддержку. Заметив, что все смотрят на него, опустил голову:

– У мамы нет денег…

За столом воцарилась мертвая тишина. Никто из присутствовавших не ожидал такого ответа.

– Ну что вы заладили, как сороки, – вступился за Афанасия Олег. – Без штанов. Без штанов. Ну и что? Я вот целое лето без трусов купаюсь. Это почему, как вы думаете? Да по той же причине. Правильно он вам сказал: нет денег у матери.

Елизавета Николаевна перевела взгляд с Олега на Афоню. Ей стало до слез жалко этого несчастного человека. Ведь не по своей воле он стал отверженным и никому, кроме матери, ненужным.

– Вот старая брунька, – хлопнула она себя по лбу ладонью. – У меня же в сундуке целый узел сыновних штанов лежит. Ну-ка, Афанасий, – сказала она поднимаясь и беря на руки внука, – пойдем ко мне, штаны мерить будем. – И они направились в дом к соседке.

Вера убрала со стола, помыла посуду, сняла фартук и сказала Олегу:

– Пойду тоже приму участие в примерке штанов.

Появление Джохара

В это время в магнитофоне закончилась кассета. Кирилл подошел к окну, чтобы перевернуть ее и увидел идущего по улице Джохара.

– Вера, – окликнул он уже собравшуюся выходить девушку. – Бери Олега и прячьтесь под кровать. В деревне чеченцы. – Вера хотела выглянуть в окно, но Кирилл буквально оттащил ее в сторону. – Бегом под кровать. Олег уже там. – Едва девушка оказалась под кроватью, он опустил до пола одеяло и, как ни в чем не бывало, занялся магнитофоном.

Гость подошел к открытой двери, поздоровался с Кириллом и, не спросив разрешения у хозяина, нагло переступил порог землянки. Юноша молча наблюдал за пришедшим. А тот, осмотрев комнаты, спросил:

– Ты что родственник этой ведьмы?

– Какой ведьмы?

– Той, что жила в этой избушке на курьих ножках.

– Нет, я сам по себе. Мне временно разрешили здесь пожить.

– Ты что, не местный? Родные у тебя есть?

– Родных нет. Я из детского дома, – Кирилл вышел на улицу.

Джохар еще раз внимательно осмотрел комнаты и вышел следом за Кириллом.

– У тебя есть зажигалка? – спросил он вежливо. – Курить очень хочется, а огня нет.

– Зажигалки нет, – стараясь оставаться спокойным, ответил Кирилл. – Есть спички, – он протянул коробок. – Можете оставить себе, у меня запас.

Гость закурил и положил спички в карман. В это время по улице от дома Елизаветы Николаевны в милицейских брюках и ботинках мчался Афоня. Подбежав к калитке Веры, он на какое-то мгновение остановился, а потом неожиданно бросился сзади на Джохара.

– Сука, гад, бил Афоню, – закричал он раздирающим голосом.

Чеченец попытался освободиться от цепких рук нападавшего, но не тут-то было. Узнавший своего обидчика и убийцу отца, тот схватил его мертвым хватом за горло и не отпускал. Лицо Джохара стало фиолетовым, он задыхался. Кирилл бросился разжимать руки Афонии, но у него ничего не получилось. На крик выскочила из своего дома Елизавета Николаевна. Она чиркнула спичку и поднесла ее к мочке уха Афанасия. Вскрикнув от боли, он разжал руки, продолжая кричать: «Сука, гад, бил Афоню».

– Чего вы не спрячете в клетку этого дурака, – отойдя в сторону, злобно проговорил Джохар. – Вы же видите, что он опасен для окружающих.

Афанасий, склонив голову набок, внимательно слушал, что говорит чеченец.

– Бил Афоню, бил папу, – громко рыдая и показывая пальцем на пришельца, продолжал кричать парень.

– Не плачь, детка, – прижала его голову к себе Елизавета Николаевна. – Мы тебя в обиду не дадим. – Она стала гладить его по голове.

– Ваша жалость до добра не доведет, – сказал Джохар, закуривая другую сигарету. – Его надо поместить в психушку, а не к груди прижимать. – Он бросил догоревшую спичку. – Ему не место среди нормальных людей, если, конечно, вы считаете себя нормальными.

Елизавета Николаевна не стала слушать дерзости гостя. Взяв Афанасия за руку, повела его домой к матери. Вернувшись к себе, стала укладывать спать внука.

Тот долго не хотел засыпать. Пришлось ему почитать сказки. Наконец-то малец как будто заснул. Женщина отодвинулась на самый краешек кровати, закрыла глаза и тут же забылась крепким сном. Но внук не спал. Он тихонько перелез через спящую и вышел во двор, а потом и на улицу.

Некоторое время он бесцельно бродил в поисках, чем бы заняться, пока его внимание не привлек огромный черный петух с ярко-красной бородой и таким же гребнем. Мальчик стал за ним гоняться, старясь ухватить за дугообразный хвост. Хозяин куриного гарема сначала отбежал в сторону, а потом принял угрожающую позу. Но упрямый малыш не хотел сдаваться. Он снова стал подкрадываться к петуху сзади. Петух повернулся к нему и стал шпорами подбрасывать землю. Вадик поднял камень и запустил его в строптивую птицу. Бросок оказался очень удачным. Булыжник попал петуху прямо в голову, от чего тот рухнул на землю словно подкошенный.

Бой мальчика с петухом наблюдал дед Иван. Когда кочет рухнул на землю, он, угрожая палкой, направился к мальчику.

– Убил, вражина, петуха, – приговаривал дед, – оставил курей без хозяина. Да я тебе за своего петуха уши обрежу и к заднице пришью. – Он схватил Владика за ухо. – Где твоя слишком умная бабка? Ну-ка веди меня к ней.

Мальчик упирался ногами о землю, пытался укусить деда за руку, но старик хорошо знал свое дело, он так крепко держал пацана за ухо, что тот не мог даже повернуть голову. Однако когда дед Иван закашлялся, Владик нагнулся и все же куснул его за руку. От неожиданности старик выпустил из своих цепких пальцев ухо ребенка, а тот, громко плача, со всех ног припустил к бабушке. Заслышав рев внука, та уже сама спешила на помощь. Выскочив из калитки, она на какое-то мгновение остановилась в нерешительности. Было непонятно, кому уделить в первую очередь внимание: орущему внуку или скорбно стоявшему над мертвым петухом деду Ивану.

– Это же надо так распустить ребенка, – заприметив Елизавету Николаевну, замахал палкой дед Иван. – Настоящий разбойник растет. Еще и суток не прожил в деревне, а уже каких бед натворил.

– Это что, сделал Владик? – показывая рукой на петуха, спросила она.

– А то кто же. Ирод окаянный.

– Чем же он его так?

– Чем, чем, – злобно зашипел дед, – камнем. Оставил, варвар, моих курочек сиротами.

Елизавета Николаевна для профилактики шлепнула внука под зад ладошкой.

– Да не расстраивайся, Ваня, ты так сильно. Я тебе отдам своего петуха, а с твоего сварю хороший борщ. – Она нагнулась, чтобы взять петуха, но тот вдруг открыл глаза, испуганно вскочил на ноги и, слегка пошатываясь, направился к притихшему куриному обществу.

– Ну, слава тебе Господи, – перекрестился дед Иван, – ожил мой кочет. Значит, он его не убил, а только оглушил. – Хозяин петуха облегченно вздохнул, но тут же снова нахмурился. – Это что же будет с твоим внуком, когда он вырастет? Страшно даже подумать. Вот смотри, какие следы от его зубов на руке остались, – показал он запястье. – До крови прокусил.

– Да ты что, Ванюша, – заискивающе проговорила Елизавета Николаевна, – не мог он так тебя укусить. У него ведь зубки еще молочные. Пойдем, я тебе руку зеленкой обработаю.

– Зачем мне твоя зеленка, – отмахнулся дед Иван. – Я все свои болячки смазываю керосином. Это самый надежный способ лечения всех порезов и укусов, – и, опираясь на палку, направился в свой двор.

Рыночная мошенница

Ранним субботним утром Альбина погрузила в багажник индюков и поехала на рынок в Георгиевск. А чтобы одной не было скучно, прихватила с собой и Веру. Машин на автомагистрали было мало и девушки уже через час раскладывали на прилавке индюков и кучки потрошков. Вера стояла рядом с Альбиной и слушала, как та уговаривает покупателей. А делала она это виртуозно.

– Женщина, возьмите тушку, – заглядывая в глаза очередному покупателю, говорила она. – Индюки совершенно свежие и экологически чистые. Вчера вечером они еще клевали ячмень и молодую кукурузу, запивая колодезной водой. А вода в деревне Пруды не хуже минералки «Ессентуки».

Вера стояла молча и чуть смущенно улыбалась. Так уговаривать покупателей она не могла, хотя часто бывала с матерью на рынке в Грозном. Правда, только в роли покупателя, а не продавца. Поэтому, когда к ней подошла черноволосая женщина и поинтересовалась стоимостью потрошков, она слегка растерялась. Но тут же взяла себя в руки и бойко ответила: «Пятьдесят рублей кучка». Женщина достала кошелек, поглядывая на кучку потрошков, неторопливо открыла его и вынула тысячерублевую купюру. Вера обратила внимание, что больше денег у женщины не было. Покупательница закрыла кошелек и положила его в сумку. Сделав шаг назад, она повертела в руках ассигнацию, словно рассматривая ее. Делала она это так, что деньги в руках женщины заметили и соседи, и Альбина.

– У тебя будет сдача с тысячи? – спросила она, глядя Вере в глаза.

– Конечно, будет, – уверенно ответила девушка, складывая потрошки в целлофановый пакет.

Женщина подошла вплотную к прилавку, наклонилась понюхать покупку. А сама незаметно сунула купюру себе за пазуху. Взяв пакет с потрохами, она уставилась на Веру:

– Долго я буду ждать сдачу? Что, считать не умеешь? – стала повышать голос покупательница. – Наверно, в школе двоечницей была. Любой первоклассник знает, что если от тысячи отнять пятьдесят рублей, то останется девятьсот пятьдесят.

– Она мне денег не давала, – растерянно обратилась Вера к Альбине. – Я к ее тысяче даже не дотрагивалась.

– А где же мои деньги? – достала и раскрыла она пустой кошелек. – Испарились да?

– Я видела вашу тысячу, – подтвердила вконец растерянная Вера, – но вы мне ее не отдавали. Показали и убрали назад.

– Ах ты, стерва, – закричала женщина. – Куда я ее убрала? Вот, смотри, – снова раскрыла она кошелек, – тут пусто.

– Вы денежку положили себе в бюстгальтер, – сквозь слезы ответила Вера.

– А вот я тебя сейчас отведу в милицию, там с тобой быстро разберутся. – Бросив взгляд на Альбину, добавила: – Вон у твоей подружки кошелек битком набитый деньгами. Так вам этого мало. Вы еще мошенничеством занимаетесь, – она схватила Веру за кофту, – пойдем в милицию.

– Никуда я с вами не пойду, – убрала резко руку девушка. – Я денег у вас не брала.

На шум прибыли два работника рынка в сопровождении сотрудника милиции. Увидев их, покупательница еще громче закричала:

– Вот сейчас сержант разберется, кто прав, а кто виноват. – Сделав несчастное лицо, запричитала: – Товарищ сержант, разберитесь с этой торговкой, – показала она на Веру. – Взяла у меня тысячу рублей, а сдачи не дает. Говорит, что денег у меня не брала. Спросите у соседей, – обратилась она к торговавшей рядом женщине, – пусть она подтвердит.

– Отстаньте от меня, – сказала соседка по прилавку. – Я ничего не видела.

– Ну, ладно, видела, не видела, – махнул рукой сержант, – давай пройдем в отделение, там разберемся.

– Никуда я не пойду, – делая шаг назад, сказала Вера. – Я у этой женщины денег не брала, заявляю вам это со всей серьезностью.

Однако это не подействовало на милиционера, и он повел обеих в отделение. Едва переступили порог помещения дежурной части, как женщина устроила истерику. Она стала биться головой о стену, причитать, что ее лишили последней копейки. При этом не забывала отвешивать в адрес обидчицы самые изысканные оскорбления.

Сержанту надоело слушать ее причитания, он сдал дежурному офицеру задержанных и отправился на свой пост.

– Присаживайтесь, – указал на стул милиционер Вере. – Ваша фамилия, имя, отчество. Дата и место рождения. Где проживаете? – Выслушав ответ, спросил: – подтверждающие документы имеются?

– У меня нет документов, – опустила глаза Вера. – Мы с братом беженцы из Грозного. Паспорт я не успела получить. Есть свидетельство о рождении и аттестат об окончании восьмого класса, но они дома.

– В деревне Пруды по какому адресу проживаете?

– Мы живем в доме Вакулинчихи. Без прописки живем. Но это временно.

– Какой такой Вакулинчихи? – поднял голову милиционер. – Я ничего не могу понять, – стал он нервничать.

– Я знаю кто такая Вакулинчиха, – раздался из коридора голос. В комнату дежурного вошел начальник отделения полковник милиции Малов. Милиционер вскочил и отдал ему честь. Вера тоже поднялась со стула, опустила руки по швам и прямо смотрела на незнакомого офицера. – Оставь девочку в покое, – сказал он, забирая со стола протокол. – Не виновата она. – Полковник присел на угол стола. – В соседнем кабинете дает показания наша старая знакомая «кубышка». При обыске у нее нашли не одну тысячную купюру. Это же ее бизнес. Ходит по рынку и надувает продавцов. У кого нервы послабее и кто боится милицию, тот отдает тысячу или сдачу с тысячи, которую не брал, лишь бы отвязалась. – Он взял девушку за локоть и отвел в сторону. – Как там поживает Елизавета Николаевна?

– А вы ее знаете? – удивилась Вера.

– И очень даже хорошо знаю, – улыбнулся полковник. – Это моя мама.

Девушка несказанно обрадовалась такому повороту событий, сбиваясь и смеясь, стала рассказывать о том, что мама начальника привезла внука Владика, а тот такой непослушный. Вчера, например, чуть до смерти не убил петуха деда Ивана…

– Сейчас тебя отвезут на рынок, – кладя руку на плечо Вере, сказал полковник. – Там землячка уже заждалась, наверно. – Он улыбнулся и добавил: – Увидишь мою маму, передай от меня привет.

У выхода с рынка рядом со своей машиной стояла Альбина и жевала пирожок.

– Ты, подружка, меня извини, что я не стала вмешиваться в разговор с этой проходимкой, – запихивая в рот остатки, с трудом проговорила она. – Все равно ничем бы помочь не смогла. А вот индюки мои в милиции протухли бы, пока там разобрались, кто прав, а кто виноват. – Она вытерла рот платком, достала губную помаду и подрисовала губы. – Когда тебя увели, мне про эту мошенницу много чего рассказали. Постоянные продавцы знают ее в лицо. К ним она старается не подходить. Выбирает новичков. Садись в машину и угощайся пирожками, – пригласила она Веру. – Домой пора возвращаться.