Текст книги "Бриллианты из Якутии"

Дама с собачкой

Не так давно в нашем дворе на улице академика Вавилова среди стандартных четырнадцатиэтажек советской эпохи появилась новая жиличка, которую, как мне казалось, я встречала раньше, но не припомню где. Человек всегда заметнее, если у его ног прыгает или плетётся какой-нибудь пёс, а хозяйка вынуждена в любую погоду его выгуливать по известной надобности и для моциона, конечно.

Дама оказалась общительной, примерно семидесяти с сильным плюсом лет, с алыми, небрежно, дрогнувшей рукой накрашенными губками, изящно выведенными на вдохе и задержке дыхания бровями и обведёнными чёрным цветом юркими маленькими карими глазками. Мы сразу стали здороваться и иногда перебрасываться незначительными фразами.

– Вы молодец, – хвалила она меня, когда я выходила пройтись с палками для скандинавской ходьбы, – всегда нужно быть с накрашенными губами и прочим тоже. Это вдохновляет!

– Тяв-тяв, – вторила ей псинка, маленькая, кудлатая, с такими же, как у хозяйки, глазками.

Дама беседовала с отдыхающими на лавочке у подъезда пенсионерами и не только, шутила с собаководами, активно и регулярно удобряющими наш крошечный перелесок, назидательно сообщала что-то важное узбеку, что подметал асфальт около дома, а также имела огромный круг желающих послушать её речитативный фонтан в обществе «Московское долголетие».

Картина И.Э. Грабаря – Дама с собачкой

Однажды я возвращалась с концерта любимого мужского камерного хора имени Рыбина Валерия Михайловича, на который хожу уже лет тридцать. В этот день букет чудесного многоголосия в галерее художника Александра Максовича Шилова звучал не в вечернее традиционное время, а днём. Под козырьком крыльца нашего дома, спасаясь от мороси вместе с сабулькой и переминаясь с ноги на ногу, одиноко, но всё же царила «Дама с собачкой» – я так прозвала её в мыслях. Неожиданно за неимением слушателей она решила познакомиться со мной, и я узнала, что эта милая женщина носит имя Маргарита. Торопясь домой, я поспешила перекрыть фонтан пенсионерской «тоски», – имейте в виду, «тоска» в кавычках. Эта женщина не могла тосковать на пенсии и вообще – нигде и никогда! Но общение, даже одностороннее, ей всё же требовалось. Я быстро достала красочную рекламку с фотографией хора и небольшой афишей и со словами: «Сходите! Не пожалеете!» – сбрызнула в дверь.

Месяц пролетел как сверхзвуковой самолёт в небесном просторе города. Войдя в фойе зала Москонцерта на Пушечной, чтобы услышать «Музыку русской души (духовную и патриотическую)» хора Валерия Рыбина, я воткнулась прямо в фигуру Дамы, в этот раз она была без собачки. Она пристально смотрела на меня, и я понимала: не узнаёт.

– Здравствуйте, – громко сказала я, робея под её пытливым взглядом.

– Я Вас знаю! – сообщила она, указав на меня пальцем, продолжая рыться в памяти.

– А где ваша собачка? – спросила я, не найдя ничего более шутливого, но это было верное решение.

– Соседка! – воскликнула она, сунула руку в сумочку и извлекла мою рекламку хора месячной давности.

Обмен эмоциями состоялся, и мы разошлись по своим местам.

Великолепный концерт до мурашек по коже и криков «Браво!» завершился. Зал в картинной галерее с одним входом-выходом поглотил удаляющуюся вереницу певцов хора, но один молодой бас, талантливый, очаровательный, высокий и красивый, ещё не успел просочиться со всем коллективом. Несколько почитательниц 50+ – а основная аудитория – именно они – пересекли дорогу басу, и мы с подругой увидели, как Дама без собачки овладела его вниманием. Пока масса народа протискивалась в дверной проём, Маргарита оттеснила молодого человека, прижала к стене и энергично и эмоционально говорила ему что-то весьма важное. Бас развязал галстук, затравленным взором ища спасения.

– Пошли спасать бас, – предложила я сестре.

– Его есть кому спасать. Семнадцать человек в хоре и дирижёр ещё! – резонно ответила она, и мы ушли в раздевалку.

Спустя пару недель забурлила весна. Огромные сугробы съел двухдневный дождь. Обнажилась прошлогодняя листва, местами повылезали крокусы, весенние лесные цветы в нашем удобренном перелеске попёрли, как тесто на дрожжах. Мой пружинистый выход из подъезда с палками упёрся в тесный кружок пенсионеров, сплотившихся вокруг Маргариты. Хлопнувшая дверь подъезда обернула все взоры ко мне. На этот раз Маргарита узнала меня сразу.

– Спасибо за концерт! – провозгласила она, – купила билеты на Магомаева. Я в восторге от его песен! День памяти его скоро!

Тут меня дёрнул чёртик, я и говорю:

– Вы очаровали молодого басистого певца из мужского хора! Я подумала, что пора его спасать!

– Да, я могу очаровать! Вы знаете, я же хожу на фитнес, в бассейн. Так вот там один тренер, лет на тридцать меня моложе, стал просить мой телефон!

Пенсионерки заулыбались. Собачка на поводке возбудилась.

– Я сначала подумала, – продолжала Маргарита, – что он хочет на халяву поесть вкусного и выпить бесплатно, но, когда он пришёл, то сообщил, что это не ест, а это не пьёт и ведёт здоровый образ жизни! Сразу начал раздеваться. Смотрю, а у него такое тело!!! – она завела глаза к небу и собрала на щеках и лбу многочисленные морщинки. Слушательницы застыли от восторга и тайного желания. Некоторые, ввиду возраста, не вполне понимали, о чём речь.

– Однако какая вы сексуальная! – промямлила я, пытаясь продолжить путь, но её пёс преградил мне дорогу.

– А тело его так приятно пахло! – она завела глаза ещё глубже под веки и вдохнула весенний воздух. Собачка разинула пасть. – А я его спрашиваю, – она вернула глаза на место, – почему ты так вкусно пахнешь? А он мне и говорит: «Занимаюсь спортом и здоровым питанием увлекаюсь!»

Бабульки захихикали, одна покатилась со смеху, некоторые потупили взоры, кроме той, что не в тренде – она сурово смотрела вокруг, не понимая, почему все ржут.

– Я его обняла, – понизила голос Маргарита, – смотрю, а у него не работает… Понимаю, что надо поучаствовать, так сказать, помочь…

Тут я оторвалась от их коллектива и, давясь от смеха, пошла пружинистой походкой в перелесок слушать птиц и считать собачьи какашки. Чем кончилось свидание Дамы с собачкой и тренера, я не знаю, но, думаю, что всё прошло, как говорили в советское время, «на высоком научно-техническом уровне», тем более что оба увлекаются фитнесом и здоровым питанием.

Дама с собачкой
(Продолжение)

Милая, искромётная, лёгкая в движении женщина, прозванная мной Дамой с собачкой, пересекала наш маленький перелесок, влачимая вперёд по сугробам своей крошечной собачонкой. Я не знаток собачьих пород, но мне показалось, что в этом нервном животном проглядывал и йоркширский терьер, и мальтипу, и петербургская орхидея.

Моё первое знакомство с прелестной Маргаритой, возрастом так примерно семьдесят пять и сильно «плюс», во дворе нашего многоквартирного дома советских времён носило эротический характер, так как сидящим на лавочке бабуленциям эта нимфа рассказывала о своём молодом любовнике с подробностями, ошеломившими даже меня с таким недостатком, как сорок плюс. Одна из старушек с интересом внимала рассказчице и было понятно, что все эти премудрости так далеко закопаны в её глубокое прошлое, что критически воспринять настоящий рассказ она была не в силах. Когда вся компания покатывалась со смеху над незадачливым любовником лет на тридцать моложе рассказчицы, эта старушка с внимательными выцветшими глазками и губами в ниточку, ненамного превосходящая годками Даму с собачкой, а может, даже и не догнавшая её по возрасту, удивлённо присутствовала, запоздало имитируя смех.

Дама с собачкой по имени Маргарита неожиданно прониклась ко мне тёплым чувством. По её просьбе мы обменялись номерами телефонов, несколько раз она приглашала меня то в театр, то ещё куда-то, но я отказывалась под разными предлогами: чаще – в связи с занятостью, но иногда и по объективным причинам: меня не было в городе.

Однажды после наступления старого нового года её звонок застал меня врасплох. На самом деле этот день был абсолютно свободен, никем и ничем не занят. Старый новый год мы с мужем встретили не бурно, а спокойно: проплясав часиков до трёх ночи и выкушав бутылку коньяка, но проспав до обеда, стали опять бодры и веселы, и я согласилась на предложение Дамы.

* * *

– Спектакль дневной! – колокольчиком журчал её нежный, слегка хрипловатый голосок.

Мы двигались через перелесок к станции метро. Дальше шёл отрывистый монолог из предложений, почти не связанных друг с другом:

– Мы уже в двадцать часов будем дома. Люблю дневные спектакли. Вы не были в Геликон-опере? Это же бывшая усадьба Шаховских-Глебовых-Стрешнёвых на Большой Никитской! Мне ещё Тузика прогулять нужно сегодня перед сном. Боже мой! Как хорошо, что я взяла с собой коньяк и закусить! Его волшебная струя // Рождала глупостей немало, // А сколько шуток и стихов, // И споров, и веселых снов! Хотя это к коньяку не имеет никакого отношения!!! – она продолжала, и глаза её сверкали и лучились от сиюминутных, видимо, чувств.

Я, настроенная на старческие воспоминания о прошлой жизни пожилого человека, что всякий раз и происходит с незнакомыми людьми, особенно в пути, оторопела от искромётности и содержательности беседы, хотя это был скорее спич.

– Аи любовнице подобен // Блестящей, ветреной, живой, // И своенравной, и пустой… Ай да Пушкин, ай да молодец!!! Вы любите Пушкина? – без пауз и жестов продолжила она и тут же сама ответила: – Кто ж его не любит! Интересно сколько сейчас шампанское из Аи стоит, наверное тысяч пятьдесят?..

– Покровское-Стрешнёво тоже связано с Глебовыми, – я попыталась образовать диалог, но не успела закончить, как она продолжила:

– Да, конечно! Да что там далеко ходить. Дашкова Настасья Михайловна здесь пару годков проживала. Боже мой! Как же! Антон Павлович Чехов, ОДИН, в этих стенах смотрел свою Чайку. История движется рядом с нами по Большому Кисловскому переулку. Ах, кислые щи! Ах, квас родной! Грозный Иоанн наш дорогой! – Минутная пауза заполнилась её небольшой остановкой. Крепко держа меня под руку, она отстранилась и внимательно всмотрелась в моё лицо: – Прелестно! Мы с Вами хорошо сохранились! Наша задача – пройти без билетов!

Я потеряла дар речи, но озадачиться не успела, как суетливой походкой она устремилась к молодому человеку у входа и с нежностью вручила ему удостоверение. Удивлённый парнишка – а все помощники и координаторы в фойе демонстрировали стройные мужские тела, облачённые в черные костюмы, чёрные рубахи и ярко-алые бабочки вместо галстуков – осветил фонариком содержимое корочки. Я заглянула через плечо Дамы с собачкой и прочитала: «Крандиевская Маргарита Эдуардовна. Актриса-мим».

– У вас просрочено удостоверение, – категорически произнёс билетёр. – Вам надо к администратору!

– Нет, мне не надо к администратору, – тихо промямлила Маргарита, подняла руку и позвала стоящего вдали чёрного джентльмена. – Славочка! Привет!

Подбежавший Славочка что-то прошептал «броненосцам» на входе и нас пропустили.

– Это со мной, – небрежно произнесла Маргарита, подтягивая меня под руку за собой. – Сейчас разденемся в директорском гардеробе, чтобы потом не толкаться, зайдём в отдельный туалет для персонала, чтобы опять же не толкаться, и наша главная задача – занять места под лестницей. Там сядем. Это лучшие места. Нужно их не прозевать. В этом месте музыка идёт прямо к тебе навстречу. Здесь самая хорошая слышимость. Весь восторг именно здесь, в этом месте! Чудесно! Чудесно! – неутомимо приговаривала она.

Миновали звуковой водопад с искрящимся полумесяцем и сбились со счёта, любуясь ёлками разного размера. По-разному наряженные, они напоминали нам, что ещё не закончился новогодний драйв, ещё впереди Крещение Господне.

Портрет княгини Шаховской неприязненно взирал на нашу театральную суету. Взгляд с портрета Бориса Александровича Покровского в молодые годы не был так суров, как у Евгении Фёдоровны Шаховской, и я вставила предложение в монолог Дамы с собачкой:

– Мой любимый театр Покровского раньше был на Соколе, мы там часто…

Я не успела закончить, Маргарита продолжила:

– Да, да! Тут почти музей! Вещи Марии Каллас, Марио Дель Монако, всё передано в дар. Святое место. Кого только из великих тут не бывало!!!

Почти каждый из прекрасных принцев в чёрном с алыми бабочками на шее здоровался с Маргаритой. Только эти двое, что стояли у входа, оказались не охваченными её обаянием и шоколадками, которые она щедро раздавала.

В зале со старинными артефактами, покоящимися на полу под стеклом, Маргарита подплыла к высокому красавцу из этой же серии «Чёрное с алым» и пропела высоким контральто:

– Напомните мне, прелестный Димочка, сколько кровей течёт в ваших жилах? – она мило улыбнулась, а он, не смущаясь, заученно выпалил:

– Еврейская, армянская, грузинская, осетинская!

– Запомни, голубчик: еврейская самая оперативная, результативная и производительная!

Тут прозвенел первый звонок.

Маргарита полетела в зал занимать места под лестницей, увлекая меня за собой. Завернув за кирпичный короб, мы обнаружили на ступеньке под ним уже двоих.

– Боже мой! Чуть не опоздали! – воскликнула Маргарита, извлекла из расшитого цветными нитками китайского рюкзака две тряпочные сидушки из гобелена, обшитые по краям кружевами, и мы водрузили попы на ступеньку рядышком с сидящими.

Маргарита облегчённо вздохнула. Зал медленно наполнялся. Мимо нас почти пронесли под руки пожилую даму, где-то точно мелькавшую на экране телевизора. Молодой мужчина, поддерживающий даму, получил от Маргариты шоколадку со словами:

– Димочка, дорогой! С праздниками!!!

– Спасибо, Марго, и вас также!!

Пожилая дама уставилась на неё и произнесла:

– И ты здесь!?

– Кто эта бабушка? – с удивлением спросила я. Это был день моих удивлений, и он ещё не закончился.

– Какой-то профессор Гнесинки, – ответила рассеянно Маргарита, – я забыла её фамилию!

Народ прибывал. Почти все ступеньки возле нас были заполнены, не говоря о мягких красных креслах зала под именем Игорь Стравинский.

– Уважаемые дамы и господа! Выключите, пожалуйста, звук вашего телефона и посмотрите на звёздное небо над головой. На нём расположены звёзды точно так, как они смотрели на нас в день открытия театра, – голос диктора замер.

Опера началась.

* * *

Посещая бесконечные концерты солистов и хоров в этом чудесном январе, я никак не ожидала такого ошеломительного впечатления от происходящего на сцене, но главное… голоса́! Стройные молодые люди, женщины и мужчины, овладели мной до самого сердца, до мурашек по коже, до отбитых в аплодисментах ладошек. Но это, как говорится, ещё не всё…

В антракте Маргарита потащила меня в буфет, и дальнейшее действо, почти как на сцене, довело меня от смеха чуть ли не до икоты.

Заняв центральный столик в буфете, на глазах у праздничной публики лёгким движением руки Марго извлекла из рюкзака кожаный цилиндрик, расстегнула крошечную молнию, и на свет выпали две серебряные рюмочки. Недолго думая, она наполнила их коньяком, который достала из рюкзака следом за ними.

– Я сейчас, секунду, – она метнулась к стойке, где большая очередь рокотала в предвкушении, и тут же вернулась с двумя чашками, наполненными кипятком. Затем вложила мне в руку бутерброд с ветчиной и прошептала:

– За победу нашу и за МИР!

Мы чокнулись и выпили.

– Что это? – спросила я, поперхнувшись. – Это не коньяк!

– Закусывай, закусывай! – проворковала она суетливо. – Коньяк, коньяк, с добавками! Приобретёшь бодрость духа, грацию и пластику!!! Когда-нибудь расскажу, что тут добавлено!

Она лихо сыпанула в чашки растворимый кофе, неизвестно откуда достала крошечную бутылочку с молоком, добавила его в напиток и продолжила:

– До чего же я люблю Верди!

Сидящие за соседним столиком, расширив глаза, покатывались со смеху и дружелюбно поднимали бокалы, наполненные шампанским, вместе с нашими стопариками.

Бал Маскарад, как известно, закончился убийством графа Риккардо, но, дорогие мои, когда гости на балу стали появляться в масках, а маски изображали Ксению Собчак, Ангелу Меркель и иже с ними, а потом, перешагивая через мёртвое тело всё ещё поющего графа, они бежали есть торт и присягать новому фетишу, я потеряла дар речи!

Ценности и грехи вечны: Вера, Надежда, Любовь, предательство, измена, зависть и убийство как финал ненависти. Что ни фантазируйте, а надежда умирает последней…

Премьера этой оперы состоялась давно, аж в две тысячи тринадцатом году, а для меня она была вчера, на старый новый год.

Около нашего дома Маргарита спросила, не составлю ли я ей компанию по прогулке Тузика, но я, переполненная эмоциями, отказалась, пояснив ей, что дома меня ждёт мой любимый Тузик и что я очень ей благодарна ей за вечер, то есть день, короче – за ВСЁ!

Но скажу вам честно, это был не коньяк! Уснуть я смогла только часа в четыре ночи. Голос Ивана Гынгазова в образе графа Риккардо звучал в моём сердце до самого утра!..

Два полковника

Волею судьбы три юноши из разных городов и сёл Союза Советских Социалистических Республик потянулись в медицину, чтобы оказывать помощь человечеству. Провидение распорядилось так, что их пути сошлись в военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, и с этих пор их пути беспрерывно пересекались на протяжении всей службы отечеству. Годы шли, и точкой окончательной стыковки друзей и коллег стал центр медицинской реабилитации, где каждый из них, хорошо зная друг друга, обосновался на склоне лет с восторженной перспективой обрести родную гавань в кругу проверенных товарищей.

Некоторая разница в рангах волей-неволей сложилась в течение службы. Один из них специализировался на тактических учениях и оказании экстренной медицинской помощи, при этом защитил кандидатскую диссертацию и дослужился до полковника. Другой нёс нагрузку заместителя директора по научной работе, умудрился стать профессором, защитив докторскую и тоже дослужившись до полковника. Третий же стал не только генералом, но и профессором и директором, поэтому первые два несколько дистанцировались от него, дружно играя роль подчинённых.

Годы шли, ряды друзей редели, но костяк всё нёс службу на благо Родины. Однажды накануне нового года директор убыл в командировку, а у специалиста по тактическим учениям родился четвёртый правнук, я не боюсь этого слова.

– Поскольку генерала не будет, – тихо произнёс счастливый прадед, – предлагаю раздавить по маленькому мерзавчику, – и пошёл нарезать копчёную косулятину и запечённую лосину, так как его внук слыл охотником хоть куда и дарил деду природные деликатесы. Заместитель директора зашёл к другу, запер за собой дверь, добавил к накрытому столу свой вклад в виде красной рыбы и достал из морозилки запотевшие рюмки для водки. Они могли и без изысков шарахнуть по рюмахе, но с возрастом приходит тяга к литературным сибаритским фантазиям, откуда она берётся, никому не ясно, тем более – полковникам в отставке. Не успел закоренелый прадед открутить голову у бутылки с водкой, как раздался громовой стук в дверь с яростным дерганьем ручки, что было характерным поведением генерала.

– Видимо, уже вернулся!.. – тихо произнёс специалист по тактическим учениям и быстро спрятал водку под стол. Заместитель открыл дверь, в которую стремительно ворвался генерал со словами:

– Что вы тут всё запираетесь? Заголубели, что ли? – и перешёл к производственным вопросам.

Когда рабочие моменты утряслись, и вожделенная бутылка опустела, заместитель произнёс:

– В следующий раз ты хоть штаны приспусти, подыграй генералу!

Друзья смеялись, как в юности.

Дед мороз и теплица
(чистая правда с примесью фантазии бабушки)

Снежная зима миновала и весна, несмотря ни на что, всё же пришла. Наш первый приезд на дачу бодрым морозным днём ошеломил бабушку Таню множественным безобразием: кусты сломаны, хвойные шарики распатронены, кроны ёлочек искривлены, и всё это безобразие наделали снежные сугробы, которые висели на растениях, мяли их, корёжили и ломали ветки.

– Ах! Ах! – ахала бабушка, всплескивая руками. – То снегу мало – плохо! – всё вымерзает, то снегу много – плохо! – всё сломано и перекручено!

Мне уже десять лет и совершенно всё равно, загнулся хвойник или распластался. Такая ерунда этот сад! А моя младшая сестра Сонька всё бегала за бабушкой Таней, как хвостик, и тоже поднимала руки и сочувствовала этим растениям.

Тут я бросил взгляд на соседний участок и обнаружил такое!

– Смотри, бабушка, что творится у соседей, а ты всё о шаровидной туйке причитаешь, которая стала чуточку однобокой! Какая мелочь по сравнению с соседями!!!

На соседнем участке теплица из поликарбоната компании Воля, как потом сообщила бабушка Таня, почти совсем новая, была продавлена до земли ровно посередине, задрав бока к небу, как будто на ней посидел какой-то огромный великан.

– Вот это да-а-а! – протянула бабушка, а Соня расширенными глазами смотрела на эту катастрофу и даже немного побаивалась увиденного зрелища. Видно было, что немного струхнула от такого разрушения и ужаса.

– Бабушка, а почему этот прозрачный домик развалился? – с опаской спросила трусиха.

– Потому что на поликарбонат снегу навалило! Оно и провалилось. Ясно! – авторитетно разъяснил я.

– Э не-е-е-т, – тихонько, почти шёпотом произнесла бабушка Таня, – тут совсем другое дело было. Даже в местной газете и в интернете тоже писали об этом случае, – и пошла быстро в дом.

– Ты куда? – спросили мы хором.

А она быстренько-быстренько засеменила в дом, словно убегала от кого-то.

– Я печь топить пошла, – не оглядываясь, бросила она.

Мы с Соняшкой побежали следом, струхнув уже по-настоящему. Дело было к вечеру. Лёгкие сумерки быстро сгущались и как-то тревожно стало и зябко на улице.

– Какой такой случай? В какой газете? – спрашивала Соня, стягивая куртку и шапку в прихожей.

В огромное окно терраски виднелся кусок провалившейся, почти раздавленной теплицы. Покорёженный бок остатками поликарбоната сверкал в лучах заходящего солнца, рёбра металла угрожающе чернели, как остатки скелета динозавра. Бабушка растапливала печь.

– Принеси пару поленьев из сарая, – не оглядываясь, сказала она мне.

Я вышел на крыльцо. Вид искорёженной теплицы не выходил у меня из головы. Какие-то мутные сумерки посеяли во мне ужас. Молниеносно нырнув в сарай и схватив в потёмках два берёзовых полена, я, стремглав, сигая через две ступени и отдуваясь, вернулся в дом.

– Что с тобой? – хитро спросила бабушка Таня.

– Ничего! – ответил я, – ты будешь рассказывать про случай из газеты и интернета?

– Что тут рассказывать? Об этом весь город говорил. Почему это вы не в курсе? Короче. Дело было так: тридцать первого января за три часа до Нового года, где-то в девять часов вечера, через наш городок в Москву на новогоднее представление, что около Спасской башни Кремля бывает каждый год, летел с подарками Дед Мороз и сильно опаздывал.

– Во-о-о-т, это ты сочиняешь опять! – сказал я разочарованно и ушёл в другую комнату.

– Рассказывай, рассказывай! – кричала Соня. – Мне очень интересно!

– Олень из упряжки деда Мороза около канала поранил ногу. Доставая из сумки волшебное снадобье для раны, дед Мороз уронил в прорубь, оставшуюся от рыбаков подлёдного лова волшебную палочку и поэтому не мог очутиться с помощью волшебства в нужном месте в нужное время. На электричке в Москву он не мог ехать, так как неиссякаемый мешок с подарками был так огромен, что не влезал в двери электропоезда. Оставался только старый потрёпанный ковёр-самолёт с огромными дырками. Взвалив раненого оленя (он же не мог его бросить в беде!) и необъятный мешок на драный ковёр-самолёт, он потихоньку двинулся в путь. Дед Мороз очень устал, так как держал и оленя, и мешок и боялся, что сам свалится через дыру ковра прямиком в лесную чащу. Он выдохся и уже не мог двинуться с места и решил немного передохнуть, ведь до Москвы было ещё далеко. Скорость маленькая. Он боялся не успеть к двенадцати часам ночи, когда пробьют куранты.

Посмотрел он вниз, а там огро-о-о-омный сугроб намело. Он-то думал, что это сугроб, и решил на нём немного передохнуть, попить чаю и съесть пирожок, а это была заметённая снегом теплица наших соседей. Ну, они с оленем и мешком подарков и приземлились прямо в середину сугроба! Только немного отдышались, и тут – хряк! Теплица не выдержала. Проломился пластик и железная крепёжная основа. Засыпанные снегом, накрытые сверху ещё и ковром-самолётом, дед Мороз и олень еле-еле откопались. Вот такие дела тут происходили в новогоднюю ночь!

– И что? Об этом писали в интернете? – высунув голову из-за двери, иронично сказал внук.

– Рассказывай дальше, – прошептала Соня, махнув рукой на брата.

– Не веришь? – спросила бабушка, – Завтра утром я тебе покажу доказательства. Они в саду лежат. А сейчас спать быстро, а то уже полдесятого.

* * *

Когда все угомонились и уснули, бабушка Таня достала листок бумаги и написала: «Дорогая Снегурочка! Если что-нибудь случится, это письмо – для тебя! Мы тут с оленем застряли, а интернет не ловит. Я знаю, ты не растеряешься без нас и проведёшь праздник весело, чтобы всем приглашённым было хорошо. Если мы с оленем попадём в больницу в городе Талдоме, то оттуда позвоним с чьего-нибудь телефона. Сейчас мышку попрошу, чтобы отнесла письмо на почту».

Бабушка Таня запечатала письмо в старый серый конверт и подписала: «Снегурочке лично в руки», затем вышла на улицу и спрятала письмо под камень около лавочки. «Завтра расскажу, что мышка письмо потеряла, а Дед Мороз успел на праздник. Ковёр-самолёт всё-таки сработал на славу».