Текст книги "50 знаменитых бизнесменов"

При этом он старался не раздражать окружающих своим очевидным богатством: владелец крупнейшего в Европе архива кино– и видеопродукции ездил на старой потрепанной «ауди», скромно одевался и работал в том же мюнхенском офисе, который арендовал еще в начале своей карьеры.

Тем не менее фигура такой величины не могла не привлечь к себе внимания, и в 1976 г. гамбургский еженедельник «Шпигель» опубликовал собственное расследование, каким именно образом медиамагнат и руководители общественных телеканалов находят общий язык. Казалось, что Кирху не миновать обвинения в подкупе и коррупции, но его выручило то, что журналисты допустили некоторые ошибки, а часть фактов истолковали явно превратно. Пригрозив судом, бизнесмен вынудил «Шпигель» опубликовать серию опровержений – по одному на каждый неверно поданный или истолкованный факт. Это надолго отбило у немецких газет охоту следить за подробностями его жизни и карьеры.

Стремление держаться в тени всегда определяло деловой стиль создателя и владельца крупнейшего медиахолдинга «Кирх Груп». Даже годовой отчет о состоянии дел компаний, принадлежащих Кирху, впервые был опубликован лишь в 2001 г., когда иностранные инвесторы стали играть значительную роль в капитале некоторых из его предприятий.

Обычно Лео старался не подпускать чужаков к своему делу. Поэтому он вплоть до последнего времени крайне неохотно пользовался инструментами фондового рынка для финансирования своих проектов и не привлекал крупных инвесторов, предпочитая обходиться банковскими кредитами. Хотя крупные долги и были обременительны, зато Кирх мог чувствовать себя полным хозяином в своей вотчине.

Примечательно, что непрозрачность бизнеса не мешала магнату пользоваться доверием немецких банков. Методы ведения дел, которые он использовал, вообще характерны для германской деловой культуры. Работа с банкирами строилась так же, как и с политиками. С конца 70-х гг. бесперебойное финансирование компаний Кирха обеспечивал франкфуртский «ДГ-Банк», глава которого Хельмут Гутхардт был его другом. Кстати, именно надежный тыл в лице Гутхардта позволил Лео провести одну из самых ответственных операций в жизни – преобразовать свой конгломерат компаний в единую «Кирх Груп».

«Медиацарь», как называли бизнесмена в Германии, столь вольготно чувствовал себя в деловом мире главным образом потому, что занимал там совершенно особое место. Практически он был творцом национального медиарынка, а не его участником. Это и сделало его в свое время монополистом, позволило диктовать условия крупнейшим телеканалам и брать кредиты почти под честное слово. В Германии уважают авторитеты.

Имея солидную поддержку, Кирх мог спокойно занимать новые ниши медиаиндустрии. На протяжении 60– 70-х гг. основным и наиболее доходным его бизнесом была перепродажа кинокартин и программ немецким телеканалам. В начале 80-х гг. он приобрел несколько компаний, занимавшихся предпродажной подготовкой кинокартин, дубляжем и рекламой. Вообще, Лео Кирх известен своими совершенно неожиданными ходами в бизнесе. Так, он стал едва ли не первым, кто задумался о коммерческом успехе классической музыки. Основанная им компания «Унител» занимается исключительно записями классических произведений. С ней сотрудничают звезды мировой величины – Монтсеррат Кабалье, Хосе Каррерас, Лучано Паваротти.

Вскоре Кирху представилась возможность для дальнейшего расширения поля деятельности. В 1984 г. был принят закон, отменявший государственную монополию на телевещание, причем, по некоторым данным, Лео был одним из его самых активных лоббистов. И одним из первых он начал инвестировать в частное телевидение, сразу же запустив швейцарский канал «Телеклуб». Спустя десять лет бизнесмен купил 25 % акций испанского «Телесинко», а в 1999 г. вторгся на итальянский телевизионный рынок, заключив альянс с Сильвио Берлускони. В том же году были приобретены 5 % акций компании «БиСкайБи» – лидера спутникового телевидения Великобритании, – принадлежащей медиамагнату Руперту Мэрдоку.

Но главными для бизнесмена и учрежденной им медийной «Кирх Труп» стали внутригерманские проекты – бесплатный канал «ПроЗибенСат-1», а также спутниковые «Премьер Уорлд», «Премьер Диджитал» и «ДФ-1», за доступ к которым немецкий зритель должен был ежемесячно платить около 60 марок.

В 1996 г. центром внимания «медиацаря» стал новый вид телекоммуникаций – платное цифровое телевидение. Причем семидесятилетний Кирх, больной диабетом и наполовину ослепший, не собирался отказываться от привычных приемов ведения бизнеса. Как и сорок лет назад, он вновь поставил на карту все, что имел, и вновь взял огромный кредит.

Чтобы заставить людей платить за то, что они привыкли смотреть бесплатно, необходимо было монополизировать зрелища «первой необходимости». Лео Кирх последовал примеру Руперта Мэрдока, который, начав создавать в Великобритании сеть цифрового платного телевидения «БиСкайБи», купил эксклюзивные права на трансляции футбольных матчей премьер-лиги. Кирх в свою очередь приобрел права на трансляцию игр бундеслиги.

Когда в мае 2000 г. медиамагнат согласился заплатить 36 командам, входящим в первую и вторую бундеслиги, 1,3 млрд долларов за право на телетрансляции матчей с их участием до 2004 г., эксперты только разводили руками. И повторяли, что господину Кирху, конечно, виднее, но оправдать эти затраты вряд ли возможно. Кто оказался прав, теперь ясно. Однако за два неполных года контракта футбольные клубы фактически подсели на финансовую иглу и теперь им приходится с муками отказываться от привычки тратить много. У большинства клубов доходная часть бюджетов, часто более чем наполовину, формировалась за счет поступлений от «Кирх Груп».

Кроме того, для своего пакета платных телеканалов «ДФ-1» Кирх заключил долгосрочное соглашение с Голливудом о продаже фильмов. Однако впервые за долгую карьеру бизнесмена его расчеты не оправдались. Платные каналы хронически недобирали подписчиков. Поскольку в их развитие Кирх вложил колоссальные деньги, нужно было как-то выправлять ситуацию.

Случай к тому представился в 1997 г., когда разорился официальный партнер ФИФА – швейцарская компания «ИСЛ», которой принадлежали права трансляции двух ближайших чемпионатов мира по футболу. Кирх предложил за них 2,4 млрд долларов, чем сразу отсек всех конкурентов. Хотя заманчивостью предложения дело не исчерпывалось. Сейчас уже мало кто сомневается, что в этой истории не последнюю роль сыграло близкое знакомство Лео с генеральным секретарем ФИФА Зеппом Блаттером.

После приобретения монопольных прав на показ чемпионата-2002 Кирх начал действовать в свойственной ему манере. Цены на трансляции взлетели в десятки раз. Если за прошлые соревнования российские каналы ОРТ и РТР заплатили около 4 млн долларов, то в этот раз Кирх потребовал с них примерно 150 млн (впоследствии стороны доторговались до 30 млн долларов, однако и эта сумма для телеканалов была неподъемной, 16 млн в итоге доплатили из государственного бюджета). Футбольная общественность во всем мире обрушила на «Кирх Груп» град проклятий и единодушно объявила ее врагом человечества. Однако лишь немногие страны решились отказаться от трансляции чемпионата.

Футболом Лео не ограничился. В октябре 2001 г. компания «СЛЕК Холдинг», владеющая правами на трансляцию гонок «Формулы-1» в течение ближайших 100 лет, перешла под контроль Кирха. Это обошлось ему более чем в 1 млрд долларов.

Идя на этот рискованный шаг, магнат пытался убить сразу двух зайцев: поправить катастрофически ухудшающееся финансовое положение и перевести наиболее рейтинговые спортивные зрелища на платные каналы. В случае с «Формулой-1» желаемой цели достичь не удалось. Автомобильные гиганты «Фиат», «Рено», «Даймлер», «Крайслер», «Форд», «БМВ» и «Тойота», которым полностью или частично принадлежат команды «Формулы-1», воспротивились исчезновению самых престижных в мире гонок из эфира общедоступных каналов, поскольку это резко снижало их доходы от рекламы. Когда пошли разговоры об организации альтернативного чемпионата, а это ни много ни мало 350 млн зрителей, Кирху пришлось отступить. Последняя ставка была проиграна.

Тема скорого банкротства «Кирх Груп» всерьез начала обсуждаться еще в 1997 г., когда к власти в Берлине должны были прийти социал-демократы Герхарда Шредера. А уже через три года цифровые каналы консорциума стали ежедневно нести потери в размере 1,3 млн долларов. Между тем срок уплаты долгов приближался. «Административный ресурс» Кирха таял, банки стали менее сговорчивыми, убытки росли. Пытаясь выйти из пике, Лео пошел на отчаянный для себя шаг – вышел на фондовый рынок. Одним из акционеров сети немецких платных каналов стал австралийский медиамагнат Руперт Мэрдок.

Однако приход чужака не смог существенно поправить положение. К началу 2002 г. «Кирх Груп», по сообщениям влиятельной английской газеты «Файнаншел Таймс», накопила долгов на сумму 5,25 млрд долларов. К тому же акционеры начали требовать от Кирха выкупить их долю в его предприятиях. Долги стали расти, как снежный ком. И Лео сдался.

8 апреля 2002 г. он написал своим сотрудникам прощальное письмо, в котором объявлял об уходе из бизнеса. «Медиацарь» отрекся от престола и фактически бросил свою империю на произвол судьбы.

И все же: почему разорился именно Кирх? Ведь еще совсем недавно крупнейшие банки Германии буквально занимали очередь, чтобы дать кредиты «Кирх Груп», которой принадлежали права на трансляцию мирового футбольного первенства, самых кассовых матчей национального чемпионата ФРГ по футболу и соревнований «Формулы-1». А знаменитая фильмотека доктора Кирха насчитывала 11 тыс. наименований на 60 тыс. часов эфира. Чтобы пересмотреть их, пришлось бы просидеть перед телеэкраном без перерыва почти семь лет. Все это успешно продавалось и перепродавалось, сдавалось в аренду, принося неплохую прибыль. И тем не менее эта империя лопнула.

Вся беда Кирха была в том, что он строил бизнес по схемам, которые узнал еще в молодости. Деловая философия магната сформировалась в послевоенные годы, когда эквивалентом обмена были американские сигареты и шоколад, а «черный рынок» позволял делать состояния в одночасье. Лео конструировал свое «хозяйство» по своеобразным лекалам: для решения текущих, одномоментных задач открывались фирмы-однодневки, которые потом либо исчезали вместе с бухгалтерией, либо дробились, вливаясь в новые…

Скорее всего, новые менеджеры «Кирх Груп» поведут дела куда более рационально. Не будут так рисковать, не будут пытаться диктовать условия всему рынку. Введут в практику разумную транспарентность. Выйдут на нью-йоркскую фондовую биржу. Однако их имена едва ли кто-то запомнит. В отличие от имени Лео Кирха.

Кожены Виктор

(род. в 1964 г.)

Американский бизнесмен, чех по происхождению. Известен крупными мошенническими операциями. Президент Пражского «Гарвардского инвестиционного фонда», обчистивший десятки тысяч своих соотечественников и обосновавшийся с награбленным на солнечных Багамских островах. После неудачной попытки «купить» Чехию повторил тот же сценарий в Азербайджане. Мультимиллионер.

Предпринимателя Виктора Кожены в мировых финансовых кругах называют «Пражским пиратом», хотя коллеги по бизнесу всегда считали его милейшим человеком и, как малые дети, верили любому его слову, руководствуясь первым впечатлением, а не здравым смыслом. К своим 36 годам он успел вовлечь в различные сомнительные аферы столько богатейших и опытнейших людей мира, что остается лишь удивляться.

Экстравагантность и шарм – визитная карточка Виктора. Он создает вокруг себя такую сильную ауру успеха, что перед ней никто не в силах устоять. Колоссальное природное обаяние, непоколебимая уверенность в себе и талант продать что угодно и кому угодно без видимых усилий – словом, личность, несомненно, незаурядная.

Кожены проявил себя уже в юном возрасте. В 16 лет вместе с родителями он переехал из родной Чехословакии в соседнюю Германию, а через два года появился в Мюнхенском университете на выступлении известного американского физика Марлана Скалли. Во время лекции Виктор встал со своего места и, размахивая блокнотом с какими-то неразборчивыми иероглифами, громко объявил, что он бежавший от коммунистического террора вундеркинд, разработавший новую физическую теорию. Профессор Скалли был настолько поражен историей рыжеволосого афериста, что тут же пригласил его учиться в университет Нью-Мексико.

Вернувшись через некоторое время в США, профессор обнаружил на пороге своего дома недавнего знакомого – чешского «диссидента», который с места в карьер попросил взаймы 100 долларов и посетовал, что ему негде переночевать. Очень быстро Скалли разобрался, что к физике Виктор не имеет никакого отношения. И все же профессор убедил руководство оставить Кожены в университете и разрешил ему жить в своем доме. Несколько месяцев спустя «благодарный» студент сбежал в неизвестном направлении, прихватив с собой жену своего благодетеля, 37-летнюю мать троих детей.

Следующей остановкой был Кембридж (штат Массачусетс), где Кожены готовился в летнем колледже к поступлению в Гарвардский университет. Через шесть лет, успев развестись с женой и получить диплом экономиста, он с пачкой блестящих рекомендаций (в том числе от профессора юриспруденции и будущего верховного судьи США Стивена Брейера) появился в столице Великобритании. Его с необычайной легкостью приняли на работу в знаменитый лондонский банк «Флемминге». Чиновника, проводившего собеседование, настолько впечатлили знания и эрудиция выпускника Гарварда, что он даже не стал читать рекомендации. Но потом произошло нечто странное: новый сотрудник относился к работе крайне легкомысленно, не выполнял даже простейших поручений и целыми днями вел какие-то переговоры по телефону на чешском языке. Своему начальнику Виктор объяснил, что у него есть важные дела на материке, настолько секретные, что он не может даже намекнуть о них. Через полгода руководству банка это надоело и Кожены получил расчет.

Новый 1989 год Виктор встретил с 3 тыс. долларов сбережений, без работы и с новой женой, которая к тому же была беременна. Но Кожены не так-то легко было вывести из равновесия. Он уже обдумывал перспективы бизнеса на развивающихся рынках Восточной Европы. Через год ловкий предприниматель, бросив жену и маленькую дочку, переехал в Прагу со своей молодой секретаршей. Представившись там бизнес-консультантом, он открыл частную практику. На самом деле Кожены начал наводить мосты и налаживать связи в мире чиновников и политиков своей исторической родины, пытаясь использовать любой шанс, чтобы разбогатеть.

Такая возможность скоро представилась: в Чехии началась приватизация государственного имущества. Каждый гражданин страны имел право приобрести буклет ваучеров на сумму около 35 долларов, что составляло почти четверть среднемесячного дохода, а затем обменять их на акции предприятий. Но люди, не привыкшие за годы правления коммунистов доверять властям, не спешили отдавать свои деньги в обмен на листки бумаги.

Время Виктора Кожены пришло: не воспользоваться экономической безграмотностью соотечественников – просто грех. В считанные дни он организовал группу инвестиционных фондов под громким названием «Гарвардский фонд» и заявил о том, что каждый, кто вложит свои ваучеры в «американское имя», получит десятикратную прибыль в течение года. Кожены грамотно привлекал инвесторов, используя широкомасштабную рекламную кампанию во всех средствах массовой информации. В результате «Гарвардский фонд» приобрел более 850 тыс. ваучеров доверчивых чехов.

Кожены не имел ни малейшего понятия, где он возьмет деньги, обещанные вкладчикам. Это его и не беспокоило: Виктор был уверен, что собранные ваучеры и приобретенные в правительстве связи (среди близких друзей – сам министр внутренних дел Петр Чермак) принесут в будущем немалые дивиденды. Его организация вскоре контролировала 15 % пражского фондового рынка. Виктор сразу же обменял ваучеры на пакеты акций пятидесяти наиболее перспективных компаний и получил значительную долю в каждой из них. Когда акции поступили на торги, их стоимость подскочила в 20 раз, а активы «Гарвардского фонда» взлетели до 1 млрд долларов.

После этой операции имя Кожены стало известно всей стране. Как и подобает знаменитости, он завел себе дорогой автомобиль, нанял штат охранников и обслуживающего персонала. И продолжал спекуляции на фондовом рынке. Но тут чешское правительство опомнилось и спешно приняло закон, запрещающий инвестиционным фондам приобретать более 20 % акций любой компании. «Они пытались притормозить меня, потому что я мог купить всю страну», – хвастал удачливый предприниматель в одном из своих интервью.

Печать раздула скандал: все пытались выяснить, каким образом Кожены удалось так быстро разбогатеть. Бизнесмена обвиняли, в частности, в том, что офицер контрразведки Вацлав Валлис якобы продавал ему политические секреты, компромат на министров и информацию о компаниях, в которые следует вкладывать ваучеры. Кожены упорно защищался, называя эти заявления шантажом, но после начала официального расследования и первого вызова в суд, пока только в качестве свидетеля, решил не искушать судьбу.

В январе 1994 г. он в очередной раз отбыл в неизвестном направлении, предположительно в сторону Швейцарии. Расследование со временем прекратили, Вацлава Валлиса оправдали, а Кожены тем не менее получил у знатоков свое знаменитое прозвище «Пражский пират».

Объявился Виктор достаточно быстро. На этот раз местом его пребывания стали Багамские острова. Там он познакомился с Дэвидом Макгрэтом, который знал всех живущих в городке Лайфорд-Кэй богачей и знаменитостей. Респектабельный «туземец» мгновенно был очарован чешским бизнесменом, который просил ввести его в круг наиболее «перспективных» обитателей налогового рая. За это Виктор обещал новому партнеру 10 % с каждой заключенной с кем-нибудь из них сделки. В том, что сделки состоятся, Кожены не сомневался. В воздухе пахло большими деньгами, а бедных друзей он не заводил принципиально.

На первом месте в списке «претендентов на дружбу», составленном при помощи Макгрэта, оказался Майкл Дингман – влиятельный американский бизнесмен, топ-менеджер компании «Форд Мотор», который в начале 80-х гг. чудом избежал тюремного заключения за махинации на нью-йоркской бирже. Войти в доверие к 63-летнему Дингману для Виктора не составляло большого труда, и вскоре он уже работал с ним в одном офисе. Дингман охотно взял на себя роль покровителя молодого дарования, предложив тому партнерство в бизнесе.

В 1995 г. Виктор обратил внимание своего партнера на благоприятную инвестиционную ситуацию в Чехии, во всех отношениях дорогой для него стране. Через все тот же «Гарвардский фонд» они постепенно скупили крупные пакеты акций восьми чешских производственных компаний, причем в трех из них – контрольные. Дингман вложил в это дело 140 млн долларов собственных средств. Конечной целью партнеры ставили решение задачи реструктуризации всей промышленности страны в личных интересах.

Когда план провалился из-за того, что чехи отчаянно сопротивлялись попыткам реорганизации предприятий со стороны, бизнесмены поставили новую цель: быстро извлечь вложенные деньги вместе с прибылью и испариться. В течение нескольких месяцев Кожены провел около тысячи сложнейших финансовых операций, в результате которых все активы «Гарвардского фонда» были проданы. За это время он заработал, по разным оценкам, от 200 до 700 млн долларов, а «Гарвардский фонд», соответственно, подешевел на 80 %, что и привело в дальнейшем к его ликвидации.

Более того, в результате этой истории потенциальные инвесторы потеряли всякое доверие к Чехии, и поэтому страна оказалась на грани финансового кризиса. Проблемы чешской экономики были Виктору уже неинтересны, а обвинения в нарушении закона и огромные штрафы мало его волновали. Родина по достоинству оценила титанический труд непутевого сына: по результатам активной деятельности на «благо» Чехии он был лишен чешского гражданства и был вынужден стать гражданином Ирландии.

Со своим багамским приятелем Макгрэтом Виктор тоже не церемонился. Когда тот потребовал свои законные 10 %, Кожены заявил, что его заставили подписать договор с обязательствами в состоянии сильного алкогольного опьянения и платить он не собирается. В конце концов обманутый Макгрэт получил всего лишь 1 млн долларов, да и то только после того, как пригрозил судебным разбирательством.

А вот Дингман остался лучшим другом Кожены и открыл перед ним двери самых влиятельных и богатых домов США. Вести себя пришлось соответствующим образом: Виктор с таким размахом тратил деньги направо и налево, что даже мультимиллионеры пришли в замешательство. Например, в 1997 г. он заплатил 13 тыс. фунтов стерлингов за ужин на троих в ресторане, отказавшись при этом от бутылки бургундского за 5 тысяч: «на вкус – слишком молодое». Этот ужин вошел тогда в Книгу рекордов Гиннесса. Кожены купил самолет, целый автопарк роскошных машин и остров на Багамах. В довершение всего он приобрел огромный дом композитора Э. Л. Вебера в Лондоне, чем была возмущена вся британская пресса, а также роскошное шале в горном курорте Аспене (штат Колорадо) за 19,7 млн долларов.

В Аспене Дингман познакомил Виктора с Риком Бурком, совладельцем крупнейшей компании по производству модных аксессуаров, который тут же поддался обаянию молодого чеха. Кожены пригласил своего нового знакомого «приятно провести время» в кругосветном круизе, и тот согласился. В мае 1997 г. путешественники отправились в полет на личном самолете Виктора. Они останавливались в самых «экзотических» местах: в Минске, Бухаресте, Алма-Ате и Баку.

Тут, на берегу Каспийского моря, в столице Азербайджана Виктор снова явственно ощутил запах огромных денег. Здесь все говорили о приватизации и о ваучерах, обращаться с которыми он умел в совершенстве.

В отличие от чехов азербайджанцы получали ваучеры бесплатно. Процесс приватизации в стране шел полным ходом – чиновники всех мастей уже вовсю прибирали к рукам парикмахерские и пекарни. В перспективе была приватизация крупных предприятий, которые могли заинтересовать иностранных инвесторов. Естественно, появилось множество дельцов разного калибра, покупавших ваучеры у населения. Кожены моментально приступил к делу. Чтобы разбудить «спящую красавицу», как он романтично называл Азербайджан, Виктор сколотил команду, с помощью которой скупил ваучеры на 150 млн долларов. К концу 1997 г. план действий у него был готов: аккумулировать ценные бумаги в таком количестве, чтобы купить единственную, на его взгляд, заслуживающую внимания государственную компанию в республике – нефтяной гигант ГНКАР.

Вот что писал в то время об Азербайджане журнал «Форбс»: «Это одно из самых коррумпированных и загадочных государств в мире. Выражение «инвестиционный риск» применительно к Азербайджану предстает во всей глубине своего смысла. В этом маленьком государстве спустя 10 лет после начала великого капиталистического эксперимента еще нет ни фондового рынка, ни какого-либо определенного финансового регулирования, зато есть большой опыт взяточничества и кумовства». Крохотное государство, зажатое между Россией и Ираном, – один из крупнейших нефтедобытчиков в мире. После прихода к власти Гейдара Алиева здесь начался настоящий нефтяной бум. Страна, обладающая объемами разведанных нефтяных ресурсов порядка 10 млрд баррелей, стала лакомым куском для западных инвесторов. Поэтому неудивительно, что если бы кому-нибудь удалось купить ГНКАР, это было бы сделкой века.

В декабре 1997 г. Кожены начал собирать инвесторов вокруг своего азербайджанского проекта. Вместе с бывшей секретаршей, ослепительной красавицей и своей третьей женой, он закатил в своем шале роскошную вечеринку, которую обитатели Аспена будут помнить еще несколько лет. Приглашено было 150 гостей – самых богатых и знаменитых соседей Виктора, в числе которых была и блистательная миллиардерша Ивана Трамп. Шампанское и дорогие вина лились рекой, публику развлекала певица Натали Коул. Каждый из гостей получил в подарок от хозяина по ювелирному изделию из эксклюзивного лондонского магазина драгоценностей. Простое человеческое желание познакомиться с соседями обошлось Кожены в 1 млн долларов.

Чешский бизнесмен собирался убедить своих многочисленных знакомых вложить деньги во «второй Кувейт» и обещал им стократные прибыли. Вербовка новых адептов проводилась прямо в Аспене. Именно здесь, на отдыхе, Виктор вовсю распространялся о «новых великих возможностях» Азербайджана. Он приглашал друзей, постоянно устраивал приемы и вечеринки. Они катались на его самолете, обедали в шикарных ресторанах, останавливались в лучших отелях. К началу 1998 г. Аспен напоминал азербайджанское землячество за границей. Все только и говорили о каспийской нефти, а на приемах нередко можно было услышать фразу, произносимую как бы по секрету: «А вы тоже в деле Виктора?» Кстати, прямым текстом денег Кожены ни у кого не просил. Ему давали сами, да еще и уговаривали. Один из инвесторов вспоминал: «Люди буквально забрасывали его деньгами».

Среди ссудивших Виктора миллионами долларов – его друг-путешественник ювелир Рик Бурк; Ричард Фридман, сдающий один из своих домов Клинтонам; Джордж Митчелл, бывший сенатский глава большинства. Кожены обратил свой взор и на Уолл-стрит. После некоторых колебаний знаменитый Колумбийский университет, инвестиционный фонд «Омега» и крупнейшая в США страховая компания «Эй-Ай-Джи» дали под нефтяной проект деньги – намного больше, чем он ожидал. В целом было собрано 450 млн долларов, а затем верный друг Дингман добавил еще 250 миллионов. Деньги Кожены положил на счет в одном из швейцарских банков, и… больше вкладчики их не видели.

В Азербайджане инвесторов все – от местных чиновников до самого Кожены – убеждали, что нет причин для беспокойства: приватизация ГНКАР начнется в ближайшее время. Зная, что от Алиева в Азербайджане зависит практически все и без его ведома не принимается ни одно мало-мальски серьезное решение, некоторые из «заговорщиков» лично встречались с президентом, и он давал им те же обещания. Кожены хвастал: «Мы – в постели с президентом!»

И как было не верить? Когда партнеры Кожены приезжали в Баку, им устраивали приемы, достойные королевских особ. Они встречались с политиками высшего ранга, в том числе с Баратом Нуриевым, заместителем председателя Государственного комитета по имуществу. Нуриев, бывший профессор математики, интеллигентный и обаятельный человек, к тому же в совершенстве владеющий английским, просто покорил иностранцев. Они доверяли ему безоговорочно, а он, в свою очередь, успокаивал их, обещая скорейшее начало приватизации нефтяной компании. Кстати, сам Нуриев на операциях с ваучерами заработал, по некоторым оценкам, почти 2,8 млн долларов.

Итак, весной 1998 г. американцы пребывали в полной уверенности, что огромные прибыли скоро потекут в их карманы. Том Фаррел, доверенное лицо Кожены, скупал ваучеры коробками. Расплачивались наличными, и для этого из Цюриха Фаррел привозил несколько чемоданов с деньгами (экспериментальным путем Кожены установил, что в каждый чемодан вмещается ровно 5 млн долларов). Виктор открыл в Баку, в самом дорогом офисном здании, инвестиционную компанию «Минарет Груп» и пригласил обслуживающий персонал из США, пообещав служащим баснословные проценты. Для хранения ваучеров он построил огромный бронированный бункер со стальными дверями и круглосуточной усиленной охраной.

При любой возможности американцы старались сделать что-нибудь приятное для своих азербайджанских друзей: помочь сыну Нуриева поступить в Мичиганский университет, устроить его дочке и внучке встречу с любимыми поп-звездами. Прошел год с начала предприятия, а приватизация все не начиналась. В течение многих месяцев Нуриев и правительственные чиновники уверяли инвесторов, что процесс вот-вот пойдет. С апреля дату переносили на июнь, потом – на конец лета. Наконец американцам объявили, что после президентских выборов ГНКАР можно будет приватизировать чуть ли не на следующий день. Взаимные нежности кончились неожиданно – Алиев вдруг отказался от предложения заокеанских побратимов вложить в реконструкцию центра Баку 15 млн долларов, а после президентских выборов приватизацию и не думали начинать.

В «Минарет Груп» стали подозревать неладное – можно не только ничего не заработать, но и потерять все деньги до последнего цента. Представители «Омега» и несколько других крупных инвесторов специально прилетели в Азербайджан, чтобы обсудить ситуацию с местными политиками. И в ответ получили дежурные уверения в том, что все будет замечательно. Вернувшись в США, один из партнеров спросил Кожены (к тому времени уже очень долго не появлявшегося в Баку): «А когда, собственно, истекает срок действия ваучеров?» Странно, но раньше никто не удосужился задать этот простой вопрос. Оказывается, дата окончания срока действия – август 2000 г. «А что же с ними будет, если приватизация до этого времени не начнется?» «Ими можно будет оклеить стены», – не моргнув глазом, ответил находчивый предприниматель.

Вопрос о том, кто кого обманул, до сих пор остается открытым. Инвесторам вскоре стало известно, что Коже-ны покупал у азербайджанского правительства опционы на ваучеры не по 25 долларов, как он утверждал, а всего лишь по 40 центов. Только корпоративные вкладчики выделили Виктору 100 млн долларов на покупку опционов. Однако в документах Европейского Союза, полученных «Омега», говорится, что Азербайджан получил за опционы в общей сложности 13 млн долларов. Инвесторы логично предположили, что судьба остальной суммы могла сложиться по-разному: деньги мог положить в карман предприимчивый чех; могли присвоить азербайджанцы; возможно, Кожены с ними поделился.

Естественно, Виктора тут же начали подозревать в мошенничестве. Но на предложения встретиться бизнесмен деликатно не отвечал, а до истечения срока действия ваучеров оставалось меньше полугода. Искушенные западные инвесторы, с каждым днем все больше терявшие надежду на благополучный исход дела, выглядели полнейшими идиотами.

Неудивительно, что все участники неудавшегося проекта лихорадочно пытались спихнуть друг на друга вину за случившееся. «Омега» и «Эй-Ай-Джи» подали на Кожены в суд, требуя возмещения убытков. Сам же он и не собирался брать вину на себя. В первую очередь Кожены обвинил во всем азербайджанских чиновников. По его словам, они нагло обманули его самого после того, как получили миллионы долларов в виде взяток.