Текст книги "Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос"

– У нас, молодой-интересный, через двери ходят, – она легонько ударила туфлёй по рукам, так, что от боли человек сорвался с окна второго этажа. – Дай маленько бабёнкам поспать. Не то замузыкали их, они уже вас не слышат, спят без задних гач. А я вам привратником не нанималась.

– Варя, ты с кем разговариваешь?

– Так. С чёртом с рогами, я лунатик бывший, вот и бормочу что надо и не надо. Спите.

– Ты кто такая? Что здесь раскомандовалась?

– По привычке порядок соблюдаю. Здесь не проходной двор.

– Завидки берут? Ещё раз посмеешь так поступить…

– И что тогда? Я попрошу, чтобы вам выделили место в семейном общежитии. И вам хорошо будет, и мне спокойнее, тем более нашему вахтёру. Жалуется он на вас, говорит, прямо не знаю, что с ними делать, впору хоть выселяй. Не девки, целые пробляди и только. Да и мне с проблядями жить ни к селу, ни к городу. А ну как три пера залетят в окно невзначай. Ищи потом виноватых. Так что, мои дорогие, здесь не проходной двор, кому надо и кому не надо топать, да ещё тем более через окна. Идите любитесь в парках, скверах, садах. Ой, как много места там, на свежем воздухе под чирикание птиц, под пение соловушки. Разве не фантастика? Вы всё уяснили? Больше чтобы я этого безобразия не видела в упор. Страх, как ненавижу доносчиков. По моему понятию, можно между собой договориться без лишних вмешательств извне.

С этого дня, после психологического внушения, девушки словно переродились. Никто больше не стучался в окна, в двери. Каждое утро девчата собирались на работу дружно со смехом и шутками.

– Представляю, как ты встретила моего жениха.

– Летел, как ангел – упал, как чёрт, – поддержала её девушка. – Так ему и надо. Никак не могла от него отвязаться.

По дороге она встретилась с бригадиром. Леонид, идя, рассуждал про себя:

– Опять какая-то девушка потерялась.

– И часто они у вас теряются?

– Очень. Казахстан всё-таки. У них свои обряды, невест воровать, дело не шуточное.

– Моих бы соседок по кровати украли. Каждую ночь с ними воюю, дня не проходит без скандала.

Варвара и бригадир подошли к стенду объявлений. «Их разыскивает милиция». Почитали – отошли. Варвара сочувственно смотрела на пропавших девушек. «Вот так и мои соседки добьются, пропадут и канут в лету».

Фотография 3х4 без уголка появилась в Варькином чемодане совсем не случайно. Когда-то была она запечатлена её братом Варькиным фотоаппаратом «Смена», как любительская, в виде розыгрыша самой хозяйки по просьбе матери Марии Григорьевны. Мария тогда в злобе закинула фотографию так просто, куда ляжет поверх вещей в чемодане.

Она не подозревала, что в чемодане лежит фото. Лежит, ну и лежи себе на здоровье.

Работа работой, а скука напрочь одолевает, порой ничто не лежит к рукам. «Брошу я всё это к чёртовой матери, доработаю месяц и к детям вернусь», – думает она, шагая медленно к месту работы. – «У меня ещё есть в запасе восемнадцать дней отпуска. Можно успеть уложиться, вернуться на прежнюю работу. Тоже не плохо зарабатывала, что ещё надо было мне?»

Перед подачей заявления на увольнение Варя неожиданно встретила старую бывшую знакомую по геологии. Теперь та работала водителем такси. Она пригласила Варю к себе в гости попить чай, поговорить о том, о сём.

– Ты так и не ходила во Дворец Культуры?

– Нет. Что я там забыла? Опять надо знакомиться, опять досье нужно представлять. Да ну их. Домой, к детям вернуться хочу.

– Ты, подруга, так цели не достигнешь. Бери с меня пример, как уехала, остановилась на одном предприятии, так и вкалываю. На море ездила отдыхать дважды.

– Ты себя со мной сравнивать вздумала. У тебя багажу – один я лежу. А у меня их великая троица.

– Да, что ты говоришь, Варвара, ну ты даёшь. Всё с первым опять спуталась? Меня там не было, я бы ему показала беременность. И двойню, и тройню бы устроила. Вот вражина, без мыла в задницу влезет.

– Давай, собирайся, я тебя отвезу на такси.

– И ты со мной.

– Нет, Варя, мне медведь на ухо наступил. Тебя он не тронул, а меня оглоушил своим рёвом медвежьим. Кстати, убили его или нет?

Знакомая открыла двери Дворца Культуры.

– Иди, видишь, солдаты поют, и ты стань с ними рядом, какую помощь окажешь им. Вот, тебе дорога в царские врата, лучшего не дождешься.

Сонька ушла, а Варя стояла, внимательно слушала исполнение запевалы, девочки. Она простояла так весь вечер; никто не обратил на неё внимания. И только по окончанию репетиции художественный руководитель спросил:

– Вы что-то хотели от нас?

– Нет. Ничего абсолютно ничего не хотела, – растерявшись, она решила уйти, потому что репетиция уже была окончена.

– К нам так не ходят! – резко добавила певица к сказанному руководителем. – К нам петь ходят!

– Могу и петь! – не задержалась с ответом Варька.

– Может, проверить её данные? – обратилась запевала солдатского хора.

– Подождите, ребята, пять минут; пока не расходитесь! Послушаем девочку, что она покажет.

Руководитель пригласил Варьку ближе к хору, поставленному в виде разогнутого кольца. Предложил встать в середину.

– Что, прямо так сразу запевалой? – испугалась она.

– Почему бы и нет? Вы о себе заявили, мы обязаны вас принять как хорошую гостью, в том числе и запевалой. У нас так принято. А как в застолье сидят, в хорошей пьянке, где запевала находится, как ты думаешь?

Варька вспомнила свою деревню, где тоже неоднократно была не обделена вниманием и слыла первой песенницей среди своих односельчан. Она взяла себя в руки, вдохнула глубоко воздуха и стояла в ожидании, что ей скажут ещё.

– Вы слышали, что мы сейчас репетировали? – спросил руководитель.

– Не только слышала, но и выучила весь куплет. Вы замызгали хор, как заезженная старая пластинка, потому что не получалось.

– Да, сегодня наша запевала… то ли ей нездоровится, то ли не нравится произведение.

– Голосок её никак не подходит к исполнению с солдатами.

– Подумаешь, нашлась ценитель мастерства, – выругалась Татьяна. – Посмотрим, что ты выдашь солдатам. Им ведь не так просто угодить.

– Не обижайся, Танюша, голос твой не подойдёт к этому куплету.

– Вот и покажи свой класс, если на что-то способна.

– Немного попробуем с распевки, девушка. Кстати, как ваши инициалы?

– Моё досье никого не касается, вдруг, не получится, как у Татьяны; опозорюсь и только. Я уже сегодня распевалась, что в горле пересохло.

– Тогда начнём, пожалуйста, аккомпаниатор, дайте нам вступление.

Пошли длинные вариации на тему русских народных песен; музыкальные пальцы баяниста забегали по клавишам баяна. Кивок головы, взмах руки руководителя. Варька молчала, как бы что-то глотая.

– Для начала мы споём три песенки. «День за днём идут года, зори новых поколений, но никто и никогда, не забудет имя Ленин». Вторую песенку «Ленин в Октябре». Помните слова: «И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди». И третью песенку «Во горнице, во новой, стоит столик дубовой, Подай балалайку, подай балалайку, подай балалаечку сюда».

– И теперь, пожалуйста, повторите ещё раз, – говорит руководитель баянисту.

 
– Как посеяли Маше горооох,
Да, Ванюше друугоой…
 

– Достаточно. Вы в каком заведении учились?

– Я? – спросила как бы себя Варька. – Ни в каком.

– Подождите минуточку, мы с художественным руководителем кое-что обсудим. Вот карандаш, бумага, напишите нам своё досье. Нам надо знать.

Варвара взяла письменные принадлежности, написала о себе очень мало, указав адрес временной хозяйки, где прожила всего три дня до трудоустройства в ЖБИ, даже не указала название организации. Оставив бумагу на столе, она немедленно покинула Дворец Культуры. Ушла, не попрощавшись, и прежняя запевала хора.

– Хорошие руководители, – сказала она по дороге в общежитие. – Ни очернили, ни обелили, нате вам, любуйтесь на них, а я тут жди их. Есть хочется, как собаке.

По дороге Варю догнал бригадир сварщиков. Они снова подошли к стенду с фотографиями потерявшихся людей. Читая, оба рассуждали, не всматриваясь в изображения.

– Бедные родители, вот горюшко-то какое принесли они им, – сочувственно переживал Леонид. – Как ты считаешь, найдутся эти девушки или нет?

– Кто их знает, может, и найдутся. Например, по моему соображению, три девочки из пяти должны найтись. А в четвёртой и пятой сомневаюсь.

– Надо отклеить фотографии, чтобы носить с собой, и рассматривать при встрече на схожесть лиц.

– Где милиция наберётся такой штамповки, если каждый день будут срывать изображения? Нет, так поступать нельзя. Надо иметь зрительную память. Я, например, владею феноменальной отличной зрительной памятью. Один раз только стоит взглянуть, всё, амба, от меня уже человек не скроется! А в этих девушках я ничего особенного не нахожу. Обыкновенные татарочки, и всё, а главное, отражена на лицах приятная симпатия. Была бы я мужчиной, не ушла бы от меня вот эта невинная совершенность. Видно, хоть и малолетка, но замуж почти готовая, можно приносить мешок и воровать.

– Фу! Какая жестокость, – брезгливо почти крикнул Леонид. – Воруют и заворачивают в одеяло. Невесты не поросята, в мешки заталкивать. Так на рынках поступают, купят поросёнка; в мешок и домой. Ты сейчас оттуда?

– Да оттуда. Проверили, да ничего не сказали, годна или нет.

– Не правы они, ой, как не правы.

– Наверное, потому, что не решились обидеть прежнюю запевалу.

– Ты неправильно их поняла. Они ушли, потому что им надо посоветоваться между собой. Ты их ошарашила своим исполнением, редко такое исполнение можно услышать через сотни километров, а возможно, и через тысячи. Давай вернёмся, я сам поговорю насчёт тебя.

– Нет-нет. Мне няньки не нужны. Я как-нибудь сама с собой справлюсь. Не возьмут в клуб, плакать не стану. Отработаю месяц и домой укачу к детям.

– Это что за разговорчики? Я что, бегал, за тебя унижался, умолял принять без документов, а ты мне козью ножку решила подставить. Возьму ремень и по-отцовски выпорю.

– Вы мне отлично напомнили отца, что дух захватило.

– А что, не так что ли? Трудностей испугалась!?

– Э-э-э, дядя Лёня, пугаться трудностей не в моём характере. Я через них перешагиваю только так, как на два пальца плюнуть.

– Пошли назад. Я всё же поговорю с ними!

– Я сказала, нет! Значит, нет.

– Тогда пойдём в другой Дворец Культуры.

– Вот это другого рода разговор. Пойдём, но только не сегодня. Время терпит. Если я им чем-то понравилась, сами найдут.

– Ты им адрес сказала, где живёшь?

– Ага, ваш – трехдневное пребывание у вас.

– И это отлично.

Буквально часа через три-четыре в комнату тихо постучали.

– Да-да, входите!

Зашли двое высоких крепкого телосложения мужчин. Одного из них Варька узнала. Это был руководитель хора с солдатами.

– Она? – спросил один другого.

– Кажется, она.

– Кажется или она?

– В чём дело, товарищи?

– Дело в том, что выгнала певицу и сама в кусты?

– Как это выгнала? Она сама сбежала, вы ещё не успели за собой дверь закрыть. Правильно поступила, чувствует, что от неё толку никакого нет. Не можешь – не берись. Нечего ребят мучить, им ведь тоже хочется лишнюю минуту со своими подругами время провести.

Художественный руководитель вынул фотографию Вари, показал.

– Это ваша фотография?

– Возможно. Когда это я успела себя запечатлеть? Я к этой фотографии очень близко подходила. Ознакомилась как с потерявшейся. Читаю, ей лет шестнадцать, а самой далеко за полтора десятка. Я так и подумала на татарку, даже посочувствовала ей. Я сорвала фотографию и закинула где-то в ящичек. – Варя поискала в ящичке. – Вот, глядите, похожая на вашу? Я тоже старалась найти подобное лицо в помощь милиции.

– Вам теперь необходимо самой явиться в участок и заявить о себе.

– Надо, значит зайду и покажусь на глаза, чтобы вычеркнули из списка.

– У вас красивая причёска. Под Анжелу Дэвис.

– Наверное, поэтому, привыкнув к настоящей причёске, я не узнала себя в девушке на фотографии.

– Встречай, пропажу, Капля! Только, чур, я тебе её не отдам.

– Это уж, как она сама на это посмотрит.

– Мы к ней сватов зашлём.

– А, мы её уже давно просватали за Станислава, слышали о таком? Это наш художественный руководитель.

– Как так, можно засватать и опять потерять?

– Так получилось. Она сама расскажет о своей пропаже.

– А как же теперь я? Та солистка исчезла, и эта недоступна. Надеюсь, она не откажет нам в смотре художественных коллективов.

– Мы испугались за твоё исчезновение, так и подумали, украли в аул за богатый калым невестой какому-нибудь жениху.

– Ты где пропадала целый месяц, трудно было нас найти?

– Я уже искала, в двух местах объяснили, не знаем таких. Не совсем удобно у вас здесь, куда не кинься, нигде туалета нет. В Сибири хоть за сосну, хоть за кедр спрятаться можно. Приспичило, на глазах у какого-то татарина случилось ЧП, от стыда мой разум повернулся, а он в это время в другую сторону показал Дворец Культуры. Женщина посоветовала во Дворец Культуры пойти. Думала, переночую и обратно домой вернусь.

– Без вещей?

– Так и думала, если бы не мир добрых людей. Накормили, напоили, спать уложили, на диване, обтянутом чёрной кожей. А перед сном попросили меня муж с женой показать исполнение песни. Ой, ты Волга, Волга, реченька.

– Кто это люди?

– Она вахтёр, бывшая пианистка, преподаватель по классу пианино.

– Спрашивала их. Не знают такого Каплю?

– В каком ДК?

– Там, где бюст В.И. Ленина перед дворцом стоит.

– Как это они не знают меня? Я у них отработал без пяти минут, как ровно пять лет. Что ты сама конкретно надумала, опять к тёте? А не даст она тебе под зад?

– К какой тёте? Я уже решила поработать с вами, возможно, что-то и получится.

– Непременно получится. Мы тебе поможем.

– А как с этими быть?

– Один концерт в смотре отведёшь и достаточно им, естественно, немного надо поработать перед выступлениями. Мы тебя освобождать будем по его запросу.

– Как несимпатично получилось, сунула свой нос не вовремя к солдатскому хору, а теперь приходится отказывать.

– Не торопись с выводом.

– Как не торопиться, если он уже назначил время репетиции, совпадающее с вашим временем. Да плюс ещё работа.

– Ты уже работаешь? – удивлённо спросил Капля. – Где?

– Кто меня кормить захочет, такую тушу?

– Не смеши меня. Кем ты оформлена?

– Сварщиком пятого разряда.

– Ты ещё и сварщик?

– А что тут удивительного, пока работала на заводе, прошла курсы науки и вечернюю школу закончила.

– Какое у тебя образование, точнее?

– Всю жизнь хожу-хожу в школу, а получить аттестат не могу. Для факта восьмилетка, де-юре конченное среднее образование.

– Возможно, наоборот?

– А чёрт и сам не разберёт, где юридически, где фактически.

– Мы попробуем вечернюю школу запросить и потребовать аттестат среднего образования.

– Я буду очень вам благодарна за вашу помощь. При получении зарплаты забыла зайти в школу, да, в общем-то, времени не было. Хотела использовать время отпуска, как можно больше дней.

– То есть, мысль опережали действия?

– Да, почти, где-то так. Быстрей, скорей, вещи в рюкзак и на поезд, предварительно надо было заехать к бабушке, у которой почти всю военную жизнь прожила; у неё и в детском доме.

– Такую бабушку забывать грешно. Не переживай, тебя ждёт то самое, что и нас, холостяков. Багажу – один я лежу.

Находясь рядом с такими опытными руководителями в области музыки и исполнения песен, Варвара поняла, какая у неё теперь цель.

– Будь готова к завтрашнему выступлению.

– Что посоветуете исполнить?

– Что получается лучше, как ты считаешь, без напряжения.

– Я без консультации вашей себе этого позволить не могу.

– Так, у нас сегодня генеральная репетиция. Мы уже целый месяц одно и то же прорабатываем.

– А как же я?

– Тебе одной репетиции будет достаточно. Как будто ты до этого ни разу не пела. Не волнуйся, всё будет отлично, Правда, с прохладой встретят тебя, но ты держи себя в руках.

– Мне уже не привыкать прохладно встречающих встречать. Все, как обычно, с завистью, со злобой. Как будто здесь есть моя вина. Сами как мыло во рту сосут, а всё туда же тянутся на сцену.

– Вот ты сама себе и выразила. Держись смело на полу сцены – не упадёшь. После твоего исполнения вряд ли кому представится возможность столкнуть тебя с пьедестала. Ты это устойчиво заруби себе на носу. А моя поддержка даст тебе уверенности и стойкости.

– Не знаю, не верю, пока я не услышу, не увижу себя на настоящей сцене. Меня всю жизнь будет колотить перед выходом.

– Это отличная оценка самой себя. Ну, как я тебе ещё могу доказать!? Зачем тебе лишняя трата часов на репетиции, если тебе сама природа даёт без подготовки.

– Вообще-то Капля, прав. Слушай, что тебе гутарят, – сказал Петька. – Мне бы такой дар природы, я бы свои помидоры не тряс над полом.

– Вы уже прогнали свои номера, Петя?

– Целых четыре часа без перерыва. Немного отдохнём, опять примемся за танцы. Маринка очень устала, да и не обедали мы ещё сегодня. Ноги-руки трясутся, как у овечки от испуга.

– Ты мне это брось! Ноги, видите, ли, у него затряслись. Закладывать меньше надо!

– О чём вы говорите, товарищ Капля? Как посидели в ресторане вагона, так по сей час не было во рту спиртного. По себе нельзя судить. У вас времени на это всегда больше уделяется.

– Ты с кем разговариваешь? Да я тебя мигом вышвырну из коллектива!

– Да хоть сейчас! Ни минуты не задержусь. Что меня здесь держит? Куда лучшие Дворцы Культуры есть, а в них специалисты не хуже вас.

Тимофей, вспыхнув пунцовой краской, осмотрелся по сторонам, засомневался в Варе, которая может поверить скандалисту; воспримет коллектив как самый скандальный и руководитель не особо надёжный.

Пока Варвара не вышла из здания, Тимофей постарался как можно быстрее извиниться перед танцором.

– Прости, Петро, погорячился, – он указал на виновницу его мучений. – Вот Фома неверующий, ей – «брито»; она – «стрижено». И ты, Варя, прости! Все по местам, за работу, чтобы кому-то утереть носы без прикрас.

У входа Дворца Культуры висела огромная афиша:

«8 марта, в 16 часов во Дворце Культуры состоится большой концерт, организован силами участников художественной самодеятельности.

В программе: песни советских авторов, народные песни, стихи, песни и танцы союзных республик, игра народных инструментов. Баян, балалайка, домбра – соло. Конферансье. Вход бесплатный».

Зрительный зал ДК был набит до полного отказа; зрители стояли даже в проходе.

На сцену вышел художественный руководитель.

– Здравствуйте, дорогие товарищи! – Пауза. Тишина. Руководитель поднёс руку к уху: – Не слышу! Что нужно сказать, когда входит руководитель!?

Где-то в середине зрительного зала суфлёр тихо подсказал зрителям: «Скажите ему протяжно: «Здравствуйте!»

– Здрав-ствуй-те!

Конферансье зааплодировал сам себе и погладил себя по голове.

– Молодцы, ребята! – он показал рукой вглубь зала. – Ты зачем тянешь девочку за косички!?

Зрители, оглядываясь, пытались понять, на кого показывает палец конферансье.

– Да-да, именно вы, подойдите ко мне. Завтра с мамой! А сейчас пока вы мне нужен один.

На сцену поднялся второй конферансье с детской слёзной гримасой. Он тёр кулаками по глазам.

– Да не реви ты, верблюд в степи, не то обезвоживание получишь. В степях пустынно – воды не найдёшь.

Второй конферансье начал реветь голосом верблюда и плеваться в первого.

Зал, хохоча, зарукоплескал.

– Я тебе следующим номером нашей программы тоже что-нибудь придумаю.

– Ага, ага, если доживёшь, если не съедят тебя волки.

– Как прекрасные наши просторы! Как чудесная наша земля! Об этом расскажет исполнительница народных песен, Жихарева Варвара.

– Вижу чудное приволье…

Следом за Варей на сцену вышел аккомпаниатор с баяном, мелодично подыгрывая исполнительнице.

 
– Вижу нивы и поля,
Это русское раздолье,
Это Родина моя.
 

Баянист проигрывал вариации; Варвара допела и повторила последний куплет.

Зал встал. Аплодировали ей стоя: «Бис, браво, бис!

– Следующий номер нашей программы – танец: «Курочка и петушок»! Посмотрите, как они дружно выклёвывают зёрнышки, наевшись, начинают беситься, ну просто что дети. Сытый желудок и концы говорят, не правда ли!?

Танец никого не оставил равнодушным.

– Надо же, как можно разложить по полочкам и танец без слов, – говорят друг другу зрители. – Без слов понятно, о чём мечтают курочка и петушок.

– Серёдка сыта и концы говорят.

– А теперь послушайте обиды мальчика на женский праздник восьмое марта.

 
– Восьмое марта, день чудесный
Весёлый, говорливый,
Искрятся лучики в глазах,
Спешат мужчины торопливо.
И что-то прячут впопыхах,
В заветное местечко,
И по-нежному сейчас
В душе таят словечко.
Отец превращается в кота,
Я, сынок, в котишку,
Я подарю рисунок свой,
Отец несёт сберкнижку.
Братец мой залез в корыто,
И шепчет под носом сердито,
Ещё гора горой посуды,
Век этот праздник не забуду!
 

– С праздником вас, дорогие мамы, бабушки, дедушки! – Мальчик растерялся. – Ой, извините, не то сказал. Надо было сказать сестрёнки, девушки, а я кого поздравил!

Мальчик убежал за кулисы, аплодисменты заставили его тут же вернуться.

– Ты, мужик, не сильно расстраивайся, бабушки без дедушек ничто, за одним столом поздравлять друг друга будем, – поблагодарил чтеца за стихотворение пожилой человек. – Правильно, родителям надо всегда помогать, и в будни, и в праздники.

– Уважаемые зрители, послушайте мелодии родного края казахских степей. Исполняет Хасанова Юлия.

На сцену вышла казашка в национальном костюме и со своим национальным инструментом домброй.

Она аккомпанировала себе сама, сама исполняла песню на своём языке, затем начала переводить её на русский язык. И кажется, национальное исполнение было намного ритмичнее и складнее, чем на русском языке. Она пела о женской доле одной девушки из казахского аула. Кто понимает перевод казахский, тот плачет. А Варе сама мелодия навевала скучную мелодию, и, кажется, тоже вот-вот расплачется. И вдруг минорная мелодия перешла в мажор, Посветлел голос певицы, ярче загорелись её глаза, и публика стала оживлённее.

– Браво, Браво! – нескончаемые аплодисменты.

Не дожидаясь окончания рукоплесканий, живо выскочили морячок с морячкой – вторая пара танцоров.

Баянист заиграл плясовую музыку «Яблочко».

Танцор вышел с исполнением слов: «Эх! Яблочко, куда катишься, ко мне в рот попадёшь, не воротишься!» Синхронно исполняя, он как бы невзначай поцеловал девочку, а та ему погрозила пальчиком и обиженно вытерла место поцелуя.

– Следующим номером нашей программы две бабульки гадают на картах о будущих суженых.

Вышли два ведущих конферансье. Каждый нес под мышкой по стулу, а в руках у одного из них был круглый стол. У второго в руке наблюдались огромные карты:

– Ты случаем, не украла карты?

– Как же я такие карты могу своровать, они же больше меня; нет, я одолжила. Садись, по кругу сыграем, и я по носу тебе надаю.

Не успели они сыграть одной партии, как одна другой стукнула по носу:

– Ты за что меня, а?

– Ты сама первая начала драться.

– Так ты же дура набитая осталась.

– Я ещё карты из колоды не взяла, как я могла дурой остаться?

– А то, что надо сначала на жениха моего кинуть. Дистанцию надо соблюдать!

– Я лицо твоего мужика не видела, как я могу на него кидать?

– А ещё цыганкой считаешься.

– Сначала ручку мне позолоти, а потом раскатывай губы.

Шлёпали, шлёпали две старушки друг другу по носу до тех пор, пока не рассмешили публику.

– Я же говорю, глупая она, а ещё мужика себе ищет, колдует на него.

– Я себе его нагадала, это ты глупая ха-ха! Ха-ха!

Смеются до ухода.

– Следующий номер, песня «Чёрный кот!» Исполняет Жихарева Варвара. Бурные аплодисменты:

 
– Жил да был чёрный кот за углом,
И кота ненавидел весь дом.
Да и песня совсем не о том,
Как не ладили люди с котом.
Говорят, не повезёт…
 

Зал встал. Зазвучали бурные аплодисменты.

На сцену вышел ансамбль, исполняющий танец «Берёзка». Девочки были одеты в белые платья с частым рисунком из листьев берёзы. На головках у них были кокошники из тонких веток берёзы со свежими листочками. В зале стояла тишина.

Варя и Валя, вторая солистка русских народных песен, тихо, еле слышно запели песню без аккомпанемента.

 
– Во поле берёза стояла,
Во поле кудрявая стояла…
 

Был полный аншлаг, зрители долго не отпускали девочек со сцены. Они убегали и снова возвращались покланяться публике.

– Следующий номер нашей программы… как вы думаете, кто будет следующим номером нашей программы?

– Чего пытаешь людей? – вышел другой конферансье.

– Кто тебя сюда звал, выскочка!

– А зачем здесь ты без меня?

– А без меня, а без тебя здесь ничего бы не лежало, – они запели вместе.

– Когда бы не было тебя, – пел один.

– Знаю, нечистый на руку, сразу оправдываешься. Знаю я вас, – погрозил кулаком.

– Я сейчас!

– Куда же вы, товарищ?

– Танцевали, мы играли, мы плясали, наши ходики устали, а теперь пойдём поспать. Зритель должен отдыхать, – пропел второй конферансье.

Антракт. Заработал буфеты, книжные киоски, оживлённая очередь встала за книгами новых неизвестных писателей. Киоск «Спортлото». Зрители выходили из зрительного зала, кто куда, кто зачем. Через пятнадцать минут занавес снова открылся. Почти у всех в руках были покупки и мороженное, его доедали на ходу перед входом в зал.

– Товарищи, не бросайте стаканчики на пол, в зале, будьте как дома, соблюдайте чистоту! – вежливо предупреждает дежурная по фойе.

– Послушайте песню, выручать мужика надо, чтобы не замёрз, как вы думаете?

– Ты опять здесь со своими шутками!? Плакать надо! Марш отсюда!

Когда занавес открылся, на сцене стояла Варвара, задумчиво склонив голову, слегка поднимая глаза, обводила вокруг взглядом зал. Баянист проигрывал вариации, похожие то на тихий шелест деревьев, то на буйный ветер; а где-то за кулисами шло сопровождение музыкальными инструментами, в которые входили балалайки, аккордеон, скрипки, ложки, и даже двуручная строительная пила, все вторят, имитируют ветру, вьюге.

Варя стояла. Зал заворожено сидел в ожидании.

– Варвара, начинай, тебя ждут, – она повернула голову в сторону голоса. Ещё раз обвела глазами зрителя и тихо запела, как будто если бы откуда-то издали зазвучала песнь ямщика.

 
– Степь, да степь кругом,
Путь далёк лежит,
В той степи глухой,
Замерзал ямщик.
 

Последнее слово «Обвенчается» было исполнено проницательно грустно с затуханием голоса.

– Вот это да! Браво! Вот это да, начала с контральто, а закончила высоким сопрано.

– Браво! Браво!

Зрители стоя, аплодировали продолжительными аплодисментами. Из зала несли цветы исполнительнице.

– Вы как-нибудь выберите для себя и для меня время кое о чём поговорить, – сказал поднёсший цветы в годах человек – композитор. – Вот адрес. Я с вами на сегодняшний день не согласен.

– Что такое, я чем-то вас обидела?

– Да!

– Когда, чем? Надо выяснить, не отходя от кассы, – пошутила она.

– Плакал я над исполнением песни. Плакал, понимаете, нет!?

– Чем теперь я могу помочь?

– Кто вас научил зрителя доводить до стрессового состояния, до слёз? Поёте, как рассказываете, в душу вкладываете, так всегда продолжайте, всегда! Слышите меня или нет!

Сменился ведущий концерта.

– Чтобы восстановить равновесие настроения, взбудоражить застоявшуюся после исполнения Варвары кровь, прошу посмотреть танец цыганского табора.

Ведущие танца были Петька Золотухин и Марина Закатная. Они отплясывали, чеканили коленца в середине собравшихся исполнителей художественной самодеятельности. Все без исключения были одеты в цыганские наряды. Одна только Варвара была одета в русский сарафан с кокошником.

Из зала долетели слова: «Красиво пляшут и поют «цыгане». Да, куда им без русских исполнителей, надо попросить, чтобы ещё что-нибудь спела».

Варя из-за кулис услышала слова одобрения в свой адрес: «Что бы ещё такого им исполнить, чтобы душу защипало?»

– Варвара! Варвара, Варвара! – и долгие аплодисменты.

– Готова к исполнению? Что-нибудь новенькое у тебя есть?

Забежав за кулисы, Варя напела мелодию об Алёше. Ансамбль народных инструментов тут же подхватил, и баянист сказал ей: «Добре, Варька, добре!»

Про себя она подумала, как бы ей хотелось, чтобы услышал её этот Алёша.

 
– Здравствуй, славный ты мой Алёша…
Как живёшь, как твои дела?
Нынче вечер такой хороший,
А вот я никуда не пола…
 

Низко поклонившись зрителям, Варя быстро убежала за кулисы со слезами на глазах. Её снова и снова вызывали на бис. Зрители в возрасте замечали, что сама певица в слезах, сочувственно, шептали про себя: «Видать, самой себя коснулось. Ничего, это не так уж тревожно, время лечит. Мы тоже молодыми были. А, как поёт, как поёт? Несчастливая эта девица, по ней видать».

– Исполняет солистка Валентина Мурзина. «Ах, Коля, Коля, колокольчик».

На сцену вышла худенькая маленькая миловидная девочка, никак не скажешь, что ей свыше двадцати пяти лет.

 
– Коля, Коля, колокольчик,
Коля, Коля, Иван-чай,
Коля, Коля, Николаша,
Я приду, а ты встречай.
 

– Гляди, на неё, как она вызванивает слова.

– Точно, колокольчик.

Поначалу Валя перепутала слова в песне, затем незаметно для зрителя вошла в колею.

– Ну что это за песня, какая-то несерьёзность в её голове; сама придёт, а ты встречай. Вдруг у него кто-то уже есть. Подведёт парня за не понюх…

– Тише, товарищи, тише! Очень трудно петь, когда шёпот в зале. А сейчас Валентина нам споёт: «Сладкую ягоду рвали вместе, горькую ягоду я одна». Пожалуйста, аккомпаниатор, вариации для вступления.

– Слаба она к исполнениям, – тихий шёпот пополз по залу.

– Извините, что-то сегодня у Вали пошло не так, – пунцовая солистка ушла, едва закончив исполнение.

– Что-то ты сегодня не в форме, а, Валя?

– Честно скажу, зависть обуяла, и, наверное, ревность к Варьке. Кажется, ползаю рядом с ней и не совсем попадаю в ноты. Как будто её голос покрывает мой слух. И ничего с собой сделать не могу. Не могу и всё! Её голос и песня стоит у меня в ушах, в голове. Не имею понятия, что делать.

– И что теперь, делай через «не могу». Раньше ты хорошо пела. У нас с вами скоро просмотр номеров перед высокими людьми. Давай, девочка, бери себя в руки. Все петь одинаково не могут, если бог не дал того, чего бы нам хотелось. Я уже вам говорил: «Богову – Богово» Смотри на поле, сколько цветов, все они смотрятся по-разному, если ближе поднести. И воняют по-разному, и красотой друг другу не уступают. В каждом цветке есть своя особенность и прелесть. Бояться поражений, значит не видеть побед. А если посмотреть издали в поле, то какая красотища. Это говорит о том, что всё вместе впечатляет, – уговаривал Станислав Мартович.

– Ага, – сунул свой нос Сергей гитарист. – Есть цветы, на которые даже шмель не садится. Полетает, полетает, как будто от туалета, куда подальше…

– Цыц! Я тебе покажу туалет и парашу!

– А я тебе завидую. Почему я не блондинка? Ты красивая, а я на казашку, говорят, похожая.

– Ну-у! Девчата, вы меня с толку собьёте! Где я вам наберусь красоты!? Одному то подай; другому это предоставь. Представьте, не могу аранжировкой ваших душ заняться. Не могу! Видите, как тебя приняли и с кудрями брюнетки; зато собственный волос. Зачем химией портить природу? Боженька на вас обидится. Скажет: «Вот опять двоим не угодил».