Текст книги "Наблюдатель"

Давиду объяснять не было нужды – он мигом прицепил веревку к поясу и полез на ледяную скалу, страхуемый горцем.

– Держишь? – крикнул Виштальский.

– Держу-у! – донеслось эхом.

Давид медленно полз по стене, словно возносясь из холодного синего провала к теплу и свету, напрягаясь так, что пот прошибал. У самого верха край стены закруглялся, и Виштальский помог Кагаги, цепляясь и подтягиваясь.

– Ну, как дорожка? – спросил горец с интересом.

– Я тебе потом скажу, – пообещал Давид, с трудом отдирая руки от веревки. Яр залился тихим смехом.

– Когг! – крикнул Давид. – Давай живее, твоя очередь! – и вниз полетела веревка.

Подъем был муторный, тяжелый, но, чем больше бегунов и бойцов оказывалось наверху, тем быстрее забирались оставшиеся внизу. Работали в четыре руки, в шесть, в восемь, в сорок крепких мозолистых рук. А когда поднимали последнего – Зесса – из ледяного ущелья нахлынула волна тепла и вони. Утробный рык загулял между льдин.

– Уходим! – резко сказал Кагаги. – Не стоит сердить зверя саах!

Рыцари охотно ушли, слушая низкий вой чудищ, оставленных без обеда.

Давид почему-то полагал, что ледник – это гладкий каток, гигантская горка, но истина оказалась далеко в стороне от его мысленных поисков. Ледяная река только издали или с высоты казалась гладкой, хотя и не без полосатости. Вблизи же эти полосы представали темными моренами. Ледник очень медленно, незаметно для глаза, сползал по ложу вниз и по крутому пути своему трескался, изламывался, в одном месте опадал, в другом выпучивался. Всюду, куда бы ни поглядел Давид, глаза натыкались на ледяные стены с карнизами и балконами, на пильчатые гребни, хрусткие фирны, свисающие льдины. Местами искалеченный подвижками глетчер топорщился оплывшими башенками, которые альпинисты прозывали «грешниками». И точно – похоже было на отверженные души, бредущие по озеру Коцит… По телу ледника текли ручьи, оголяя голубое дно и оканчиваясь воронками. Вода в них засасывалась со свистом, крутясь и шипя. Трещины с острыми как ножи краями, со стеклянно-гладкими стенками, уходили в черно-синюю глубину. А по обе стороны от ледника вставали зубчатые хребты высотой вполнеба. Ледяной панцирь на них был неровен и стекал ледопадами, проткнутыми пиками. Но и в этих пейзажах жила своя красота – подавляющая и смиряющая гордыню.

– Тут можно проехать! – доложил Кагаги. – И почти не придется кружить! Сейчас прямо, вдоль морены. И следите за трещинами!

Внезапный грохот за спинами не дал Давиду скомандовать выход. Он резко обернулся – далеко за нагромождением ледяных глыб, в самом устье глетчера клубился снег. Громовой вой сотряс скалы.

– Догоняют, – выцедил Когг. – Видать, сыскали обходной путь.

– Уходим! Быстро!

Долгоноги грузно побежали в гору, одолевая подъемы и спуски, ямы и надолбы, переваливая подковообразные валы и перешагивая трещины. Потом путь преградила высокая ступень-наплыв вторичного каменного глетчера. Пришлось слезать с седел, карабкаться вверх, оступаясь, падая, подтаскивая покорных долгоногов, трясущихся, как в ознобе.

И тут, разбрасывая залежи снега, вздыбилась кошмарная туша сааха, лохматая и бесформенная. Зверь пучил на людей два ряда бельм и махал толстыми мохнатыми щупальцами.

Давид вытащил из седельной кобуры дезинтегратор. «Последний заряд!» Тщательно прицелившись, он выстрелил, поражая ревущего сааха в середину тулова. Зверь взвыл, свертывая щупальца и падая в снег, и тут же два, три, пять чудовищ набросились на подстреленного собрата – вой и рев сделались оглушительными.

– Бегом отсюда! – скомандовал Давид и развернул Мауса. Того понукать нужды не было – долгоног взял разгон с места.

Возвращение отняло куда меньше времени и сил. Спустившись с Пустынных гор, гвардейцы прошли берегом извилистой Тавассы и выбрались на Старую Дорогу. И – ни одной засады, ни одного боестолкновения!

А миль за тридцать до Хассе Виштальский разглядел на дороге заставу королевских арбалетчиков. Почтительно приветствуя Давида, бородатый сотник сказал:

– Его преосвященство выслал нас вперед, чтобы осведомиться: да или нет? Выполнил ли кхенти свою миссию?

– Да, – твердо ответил Давид.

Бородач радостно ощерился и махнул рукой парочке тощих новобранцев, оседлавших гоночных долгоногов:

– Обрадуйте Большого Жреца!

Новобранцы засвистели, загикали, и породистые бегуны помчали вестников по пыльной дороге.

Давид подбоченился, потом пощупал транслятор, висящий на плече: жив ли? Обруч ответил ладони нежным теплом. Жив. Виштальский коснулся пальцами обруча на голове – и надвинул мягкий подшлемник на лоб, пряча «сувенир».

Двумя часами позже полусотня рыцарей Тавиты Вишту прискакала к Восточным воротам Хассе. За это время к нему присоединились отряды арбалетчиков, лучников и копейщиков, огненосцы-штурмовики и горцы из Охранных отрядов. Все щеголяли в парадной форме – красной с желтым, черной с серебром, синей с белым, буро-зеленой с разводами. Долгоноги, покрытые расшитыми попонами, выступали гордо, потряхивая головами и позвякивая колокольцами, подвешенными к начищенной сбруе.

А уж что творилось в самом Хассе! Чудилось, все двести тысяч горожан запрудили улицы. Яркие, нарядные толпы гомонили и кричали «рух», махали ветками с чашеобразными цветками вилльны и яркими ленточками на палках, пританцовывали и распевали во все горло.

Давид ехал впереди, одной рукой сжимая поводья, другой придерживая меч в ножнах, и чувствовал себя триумфатором. «А хорошо постарался Кардинал, – улыбнулся он про себя, – организовал праздничное мероприятие по высшему разряду!»

Под крики и гимны, блеск глаз и улыбок Виштальский выехал на Центральную площадь. Здесь его ждали – посреди площади возвышался помост, сплошь устланный жесткими коврами из Заречья, на которых по черному фону цвели громадные розовые цветы в обрамлении изумрудных листьев и магических знаков – звезд, спиралек, трехлучевых и пятиугольных символов Скорого Пришествия.

На помосте стояли двое – его преосвященство Большой Жрец в черной сутане до пят, с откинутым куколем, подпоясанный плетеным ремешком, и король Толло-но-Хассе, тоже во всем антрацитово-черном, но настолько плотно затканном серебром, что напоминал бесформенную статую, отлитую из тускло блестящего металла. Его высокородие, обычно пьяный и веселый, был трезв, скучен и вял. Но Свантессену требовалось шоу жизнеутверждающее – Кардинал щелкнул пальцами, и малый жрец быстренько поднес монарху кубок с винно-водочным изделием. Король расцвел на глазах. Выхлебал всю порцию, икнул и блаженно улыбнулся.

Давид подъехал ближе – «первый ряд» из комитов, расцвеченный присутствием дуки Шасса-но-Фау, расступился. На ходу соображая, что ему делать, галактист покинул седло и снял с плеча овал транслятора. Громкий шепот разнесся по толпе, и Свантессен улыбнулся не без удовольствия.

– Взойди, о, воин! – возопил Толло-но-Хассе и картинно протянул длани к Виштальскому.

Площадь замерла, люди затаили дыхание. Тишина настала такая, что был отчетливо слышен звук падения свернувшегося листа вилльны в парке.

Давид, держа транслятор в вытянутых руках, медленно поднялся по ступеням на помост и сделал три шага. Кому передавать обруч, он не знал, но король его выручил – его высокородие принял транслятор, поднял его повыше, показывая регалию народу, и повернулся к Свантессену, не опуская задранных рук.

В тот же момент провыли трубы, и десятки горластых герольдов разнесли над площадью старинную формулу:

– Священнейшее коронование его владычества начинается! Его высокородие король, восшедший на прародительский наследный престол государства Курредатского и нераздельных с ним земель, возлагает корону на Верховного правителя, императора Вантасса! Да приосенят Творцы своею всепомощной благодатью в день оный вожделенный всех мужей и жен, старых и малых, ближних и дальних!

Король торжественно возложил транслятор – его руки нетвердо держали обруч у головы Свантессена. Овал медленно стянулся в круг, обжимая волосы с проседью. Толпа шумно выдохнула.

– Всепресветлейшему, Державнейшему, – грянули герольды, – Верховному государю – слава!

– Виват! – рявкнули рыцари.

– Виват! – крикнули нестройно графья и герцоги.

– Виват! – восторженно заревела толпа.

А император Вантасс стоял и скромно улыбался. Потом посмотрел на Давида и подмигнул ему.

Глава 11
КРАСАВИЦЫ И ЧУДОВИЩА

1

Незаметно минул месяц – четыре недели, двадцать восемь дней.

Работы на Виту Боку навалилось столько, что ни вздохнуть, ни охнуть. И это было прекрасно – на отчаяние, на тоску, на выматывающее ожидание просто не оставалось времени.

Группа земных ксенологов – три сотни светил – от зари до зари пропадала у своих коллег сириусян, а команда космонавтов-сириусян осваивала новенький звездолет «Йуругу», оборудованный нуль-установками. Рядом с «Ра» опустились «Нооген» и «Мицар», «Шакти» и «Лембой» – целая эскадра экспедиционных кораблей готова была отправиться на поиски сокровищ Волхвов. И пробил час…

«Ра» пролетел мимо Маран-им, плавно гася скорость, и вернулся, описав эллипс. На третьем витке корабль вышел на круговую орбиту. До морей и океанов планеты, до ее гор, лесов и степей оставался какой-то мегаметр. А ведь еще вчера пролегала пропасть в сто парсек.

Нуль-звездолет сверхдальнего действия, перемигиваясь с крейсерами Второго космофлота, вышел на четвертый виток. Его опознали как своего и дали разрешение на посадку.

Бурый материк, нечетко видимый сквозь розовую дымку атмосферы, всё медленней передвигался по экрану. В поле зрения вплывало выпуклое зеркало сиреневого океана с отраженным в нем солнцем. Показался странный остров – круглый, розовато-серый, изрезанный множеством каньонов, трещин и борозд, идущих строго параллельно, как будто по этому клоку суши граблями прошлись, расписав спиралями и завитками.

– Это остров Горелый, – глянул в экран Лобов. – Толян, садимся здесь, остров необитаемый, тут нас никто не достанет.

– Добро, – проворчал командир. – Объявляю посадку! Звездолет развернулся днищем вниз и притормозил. Тяготение немедленно призвало «Ра» к себе. Начался спуск.

– Сейчас немного потрясет – входим в плотные слои.

Планета приближалась, подсовывая под корабль Горелый остров. Стали видны серповидные дюны и рощицы, смахивающие на клочья черной пены. Но наибольшее любопытство вызывали огромные проплешины, гладкие и блестящие под солнцем, круглые или овальные.

– Знаете, на что это похоже? – сказал Новиков со штурманского поста. – Как если бы огромные фотонные корабли стартовали отсюда.

– Привет! – буркнул Грига. – Да они бы тут всё позаражали радиацией!

– Есть еще одна версия, – спокойно добавила Вита. – Это могут быть следы сверхмощных лучевых ударов.

– Думаешь, здесь была война?

– А почему нет?

– Полная мощность на оси! Статический откат.

Корабль завис над каменистой равниной со скалистыми грядами, тонущими в нагромождениях зелени. Гравизащитные системы как бы вычли массу корабля, подвесили его на высоте километра.

– Полная мощность на оси! Уменьшить статический откат.

Гул гравитаторов разошелся по переборкам.

– Половину мощности на оси! Малый статический откат.

– Реакторы на холостой ход!

– Посадка в точке надира. Ноль – ноль. Антигравы стоп!

Корабль сел. Командир, не мешкая, выпустил киберразведчиков. Шустрые машинки понеслись вокруг звездолета, выписывая спираль. Остановились, вытащили бурмобиль и проделали дырку в километровой проплешине блестящего, как зеркало, шлака. Оказалось, что грунт кипел в этих местах и застыл на глубине в десять метров.

– Всё, набурились? – нетерпеливо спросил командир корабля.

– Радиологической опасности нет, – доложила СРР,[2]2
  СРР – система роботов-разведчиков.


[Закрыть] – биологическая опасность отсутствует.

– Вылезаем! Я спущу вездик.

– Давай, – кивнул Лобов, – поищем место под город. Каспар! Будь другом, запусти киберов поближе к океану, туда, где дюны!

– Бу-сде!

Бурили роботы-разведчики у самого края круга, дальше шла просто опаленная земля, голая – ни травинки. Шаровые шасси вездехода размолачивали верхнюю корку, растрескавшуюся наподобие такыра, а потом к скребущему звуку прибавился чвакающий – приближались джунгли. Вита жадно вглядывалась в мир за спектролитовым колпаком вездика.

Лес стоял корявый – деревья выросли кривыми, изломанными, а воздушные корни пушились и спутывались между собой. Живности – никакой, только парочка образчиков какой-то мелкой многоногой пакости перебежала дорогу, вызвав у Боки приступ отвращения.

За лесополосой, как в зеркале, расстелился еще один круг древнего расплава, и снова шасси гулко зацокотали по крепкой глади.

– Глянь, – Грига протянул Вите бинокль. – Гора интересная!

Вита глянула. Над лесом поднималась одиночная гора удивительной формы – острый купол, наклоненный под углом. Завесу туч прорвало, и свет жарко хлынул, прибавляя яркости зелени. А гора ослепительно засверкала, будто покрытая полированным металлом.

– Гора… – пробормотала Виолетта. – Гора ли? Местность вокруг стелилась фантастическая – от горизонта до горизонта блестела рябая желто-коричневая равнина, залитая стеклянистой массой, пятнисто отблескивающей на солнце. Блики сливались в сплошное поле слепящего сверкания, и ничего, кроме блеска и таинственной горы, взгляд не ловил.

– Слушайте, это не купол! – подпрыгнул на сиденье Ричард. – Это полукольцо! То есть, как бы, подкова!

– Ни хрена себе подковка… – хмыкнул Грига. – Полтора кэмэ в высоту!

Вблизи гора пугала – половина тора поперечником в два километра вырастала из оплавленного грунта, подняв в незапамятные времена круговую каменную волну.

Вездеход заехал в тень исполинского «бублика», и стали заметны детали – тор был опоясан тонкими темными линиями через равные промежутки. Словно это образование сложили из одинаковых цилиндров четырехсот пятидесяти метров в поперечнике. Вита поделилась этим наблюдением с Григой, и тот покачал головой.

– Это не образование, Витка… – протянул он, радостно улыбаясь, – это изделие! Природа такого не умеет.

Вездеход взобрался на «волну» и остановился. Грунт расплескался неровностями, углубляясь вокруг гигантского тора вытянутым овалом. Интересно, что внутренняя сторона «бублика» кое-где пошла складками.

– Такое впечатление, – возбужденно говорил Грига, – что эта громадина сверзилась с небес!

– А похоже, – оценил Лобов. – Спикировала и ухнула в это месиво.

– И ударилась о твердый грунт, – подхватил Рич. – Вон, аж складки пошли!

– Там трещина! – завопил Грига. – Вон, сразу над первой складкой, если снизу считать!

– Эх, Мануэля нету, – сказал Лобов с досадой. – Тот бы забрался.

– Нэ журысь, пан директор! – ухмыльнулся Грига. – Мы с сэром Ричардом по всем Крымским горам истаскались. Я попробую…

Зикунов разулся, скинул куртку и повесил на плечо моток веревки.

Вита подошла вплотную к тору и коснулась его ладонью. Поверхность была прохладная и гладкая.

Девушка взглянула вверх. Великие небеса… Представить, что эта гора – артефакт, было почти невозможно. «Изделие» было необъятно.

– Неужели это… – пробормотал Ричард.

– Корабль рептилоидов, – авторитетно кивнул Грига, – дело ясное!

Подтянувшись, он полез вверх.

– Не скользко? – крикнул Рич, задирая голову.

– Нормально… – пропыхтел Зикуновишна, перехватываясь.

Поверхность тора не была абсолютно ровной – повсюду торчали выступы – полукруглые и кубиками, ребра, штыри – и западали пазы. В иных местах чернели отверстия, подозрительно похожие на пробоины.

– Как на «Ра»… – проговорила Вита, глядя из-под руки на карабкающегося Григу. – Там тоже всякие фиксаторы, движки коррекции, антенки…

– Корабль, – внушительно сказал Рич, – он и на Маран-им корабль!

– Эт-точно…

Зикунов добрался до трещины и скрылся в ее темном зиянии. Минуты не прошло, а вниз уже полетела, раскручиваясь, веревка.

– Витка! – крикнул Грига. – Так я тебя жду!

– Лезу! – ответила девушка.

– Осторожнее! – встревоженно сказал Лобов.

– Я подстрахую! – крикнул Зикунов и скинул вторую веревку. – Обвяжись!

Бока обвязалась и полезла. Лезть по тонкому канату было нелегко, но Зикунов помогал, подтягивая страховочный конец. Вот и трещина…

– Ничего себе, трещинка… – пропыхтела Вита, переваливаясь за край. – Пещера!

Они спустили оба каната к далекой земле и подняли груз – мощные фонари. Потом расслышали мольбы снизу, переглянулись и по очереди втащили Рича и Лобова.

В свете фонарей помещение по ту сторону трещины впечатляло обширностью – уж никак не меньше пятисот квадратов – и чужеродностью.

Трещина изнутри выглядела щелью, разорвавшей двухметровой толщины броню. У гофрированного борта торчали вкривь и вкось коленчатые шесты с круглыми зеркалами, и изображение они давали кривое до невозможности.

Грига охватил лучом фонаря дальние углы. Свет провалился в отверстие распахнутого люка. Чем дальше, тем интересней…

Вита съехала по наклонному полу к массивной перепончатой стене и заглянула в люк. Голубой луч заметался по зеркальным переборкам, сходящимся под непривычными углами, взблескивал на гранях, бросал в глаза десятки малых отражений круглого отверстия с выглядывающим Григой.

– Там два люка! – крикнула она. – Один продолжает анфиладу, а другой… Что-то типа поперечного коридора!

Грига заскользил к ней с веревкой. Закрепив трос на сегментной полуперепончатой крышке люка, он спустился вниз, раскачался и запрыгнул в поперечник.

– Похоже на кишку! – глухо донесся его голос. – Ужатия такие кругом, вроде кучи диафрагм. Ух, ты…

– Что там? – крикнула девушка.

– Инопланетянин! – возбужденно ответил Грига. – Дохлый! В скафандре! Мумия… Ах, ты! Ч-черт, рассыпался. Ученые меня убьют!

– Вылазь, галактист хренов! – крикнул Лобов. – Тут наскоком не отделаешься. Работа на годы!

Зикунов вылез, и друзья набросились на него.

– Как он выглядел? – наскакивал Рич.

– Он был как человек? – интересовалась Бока.

– Он был как ящерица! – ухмыльнулся Грига.

– Врешь!

– Да чего б я тебе врал?! – обиделся Зикунов. – Рептилоид, в натуральную величину. Истинный таоте. Ростом с нас, кожа чешуйчатая, зеленая, как ярь-медянка, на руках по три пальца, хвоста нет, голова по вертикали сплюснута, а уж буркала. У нашего друга Ануо органы зрения как бусинки, если с таоте сравнивать.

– А скафандр где? – спросил Лобов.

– Там лежит! Несподручно скакать с грузом.

– Давайте будем спускаться… – решила Вита. – Тут можно филиал Ксеноцентра открывать.

– Да запросто! – поддержал ее идею Рич. – То есть, как бы.

– И мы сюда не рептилоидов искать прилетели, а место для города-колонии. Полезли!

Спустившись, вся команда запрыгнула в вездик, и Лобов завел двигатель.

Оставив в стороне громадный кратер, отдающий слабой радиацией, четверка выехала на еще более странную равнину – на километры к югу и востоку стелились ровные квадратные плиты, серые и гладкие. Южнее швы между плитами проросли деревьями, смахивающими на пальмодендроны с Водана, каждое в два обхвата, и Ричард на глазок определил возраст «космодрома» – порядка тысячи лет.

– У меня по астроботанике зачет! – гордо сказал он. На востоке «космодром» упирался в гряду громадных песчаных дюн, ограждающих поле от океана, а на их фоне круглилась пара шаров, метров по сто в диаметре.

– Интересно как… – стонал Грига в экстазе. – И совсем нет пыли! Тыща лет – и ни пылинки! Да здесь все должно было покрыться холмами пыли! А вот…

– А меня не это удивляет, – сказала Вита. – Если Маран-им – материнская планета Волхвов, то почему тут все такое… не их?

– Так тут же Пришельцы отметились! – вытаращился Рич.

– У тебя и по Пришельцам зачет?

Лобов подвел вездеход к ближнему шару и остановился.

Шар, после колоссального тора, торчащего на горизонте, не впечатлял. Ну, шар… И что?

Стены его покрывало вещество, на цвет и на ощупь напоминающее плотную резину, но не гладкую, а оплывшую, как воск со свечки. Вита обошла шар вокруг и нащупала большой овал – его затягивала тонкая пленка, ощутимо прогибавшаяся под рукой. Вход? Потеки черного с синим огибали овал, будто специально выделяя. Вита огляделась – никто не видит? – и саданула локтем по перепонке. Тугая диафрагма прорвалась внутрь и затрепетала лепестками на ветерке.

Вита ухватилась за края и рванула по-хорошему. Перепонка лопнула овдоль.

– Вот так… – проворчала Бока. – А то «не пущу, не пущу!» Мальчики! Идите сюда! Тут дверь!

– Где?! – донесся вопль и сразу – топотанье.

– Где дверь? – закричал Грига и углядел прорыв в стене. – Ух, ты! Ну, Витка, ты первая.

Девушка улыбнулась, потирая локоток, и пролезла внутрь.

Внутри было тесно, но… привычно как-то, что ли. Человечьим духом пахло… Бока поднялась по ступенькам, касаясь перил, и задвинула в стену обычную створку.

Вокруг громоздились какие-то непонятные агрегаты – цилиндры и кубы, соединенные трубами, связки шаров, выглядывающие из стены конусы. Непонятное все, но не чужое. Что-то знакомое проглядывало во всем, что окружало узкий проход, по которому шагала Вита, обыденное даже. Поднявшись еще по одной лестничке, она раздвинула двустворчатые двери… и перешагнула порог залитого солнцем зала.

Она стояла на ровном полу, желтом и шершавом, слева выгибалась прозрачная изнутри стена, за ней были видны вездеход и машущий руками Ричард. А справа и слева залу ограждали полупрозрачные перегородки.

– Сюда, скорее! – раздался ликующий голос Григи. – Ну ваще! Ну скорее же!

Вита рванулась на голос и влетела в дверь. Зикунов стоял, вытянувшись, будто по стойке «смирно».

– Ты только посмотри, Витка, – измолвил он, – они такие же, как мы…

Бока поймала направление его взгляда и посмотрела на стену. Там висели картины – в овальных и круглых рамах. Это были именно картины – угадывались отдельные мазки и те гениальные неправильности, что разнят действительный вид с нарисованным, но придают колорит и рождают настроение.

На самом большом полотне было изображено то самое поле, что простиралось за прозрачной стеной, только без тора на заднем плане. В розовом небе парили дома-шары, а на плитах стояли двое, он и она. Молоденькая девушка в юбочке и в чем-то типа пелеринки и зрелый мужчина в черном блестящем комбинезоне, обтягивающем сильный торс будто вторая кожа. Они были красивы, оба, но по-разному. Девушка была изящно сложена, на гладких плечах – стройная шейка, ветер относил пышную гриву волос пепельного цвета. Мужчина был плечист и высок, его лицо дышало силой и уверенностью. Единственное, что отличало этих людей от землян, – цвет кожи. Люди на картине были бледно-голубыми.

– Как Аэлита… – прошептал очарованный Грига.

А Вите разница в цвете кожи не бросилась в глаза. Эта девушка… Она была хороша собой и мила, изгиб ее губ, прищур глаз – все выдавало натуру мечтательную и романтичную. В такую вполне можно было влюбиться и землянину…

Бока перешла к другой картине. На ней присутствовал тот же мужчина-блакит, но лицо его было совсем иным – в нем читались гнев и угроза. Мужчина стоял за пультом, опустив руку жестом защиты на плечо красивой женщины с пепельными волосами, а в экране, на фоне розового шара планеты, косо висел громадный тор. В самом центре композиции летели диски металлического цвета. Диски шли клином, и две ослепительные сферы пламени вырывали из строя пару машин. «И тут война…»

Третья, круглая картина изображала «космодром», где уже наличествовал сбитый тор.

Другой, а может, тот же самый мужчина, только постаревший, с белыми волосами, глядел на «бублик» с усталостью и тоской. Мужчина был один.

– Смотри, что я нашел… – тихо сказал подошедший Грига – и протянул белый лист, похожий на бумажный, но гладкий и не мнущийся. На листке неровными линиями был накалякан рисунок в семь цветов: под линеечку разлинованное поле, ярко-розовое небо. По небу летят два диска и палят по косо падающему тору.

– Мой братик так рисовал, – улыбнулась Вита. – «Наши бьют фашистов»…

– Тут то же самое… – проговорил Грига. – Рептилоиды были врагами этих, голубокожих…

– Надо полагать, – высказал догадку подошедший Рич, – у блакитов тут база была, а таоте на них напали.

– Не поделили артефакты Волхвов, – поддержал друга Зикунов.

– Так, всё, – скомандовал Лобов. – Насмотрелись? И будет. Марш к кораблю, будете грузить «сперматы» и возить сюда. Город-колонию отгрохаем в дюнах, ближе к берегу. Песок сверху, внизу базальтовое основание, туфу полно. Самое то.

– А искупаться? – заныл Сидоровс.

– После работы! – отрезал Лобов.

И работа завертелась. Корабли научной эскадры припланетились на древнем космодроме блакитов, а системы киберстроителей отутюжили дюны, спланировали громадный квадрат под застройку. Транспортеры тягали серебристые шары эмбриофоров, а все, свободные от вахты, раскатывали механозародыши (на сленге эмбриотехников – «сперматы») по местам. Ксенологи, под предлогом занятости научными исследованиями, хотели увильнуть от тяжелого физического труда, но Лобов был неумолим – работать, так всем.

Битый час эмбриосистемы – базовые, дополнительные, сырьевые, ремонтные – настраивались на полевые условия, а после стали разворачиваться в подземные сооружения.

Вита стояла на краю гигантской стройплощадки и прислушивалась – из-под песка доносилось глухое гудение и буханье, грунт вспухал горбами и опадал, наружу хлестали фонтаны пережженного базальта, клубился разноцветный дым, в трещинах дрожал розовый огонь.

– Пошли, поужинаем, – пригласил девушку Грига, – в меню бутербродики и чай в термосах.

– Ты иди, я сейчас.

На Виту нашла задумчивость. Ей было странно – она стояла на поверхности планеты, на которую угодил Давид, а сердце билось спокойно. Губы не сохли от волнения, сердце не тарахтело. Что, унялись за месяц амурные страдания? Нет, ну вот чего зря нервы трепать? И он, и она на Маран-им. Осталось только встретиться.

– Ви-ита-а! – донесся до нее голос Пиньона.

– Иду! – крикнула она.

После ужина, когда отдельные группы механозародышей опознались и стали вязаться в системные массивы, вся территория будущего города-порта разбилась на активные зоны и зоны первичного накопления. Базовый массив расширился, началось деление на подчиненные субъединицы – главное здание, метеобашня, жилой корпус, ангар…

Ближе к вечеру грунт перестал колыхаться, форсажеры свернулись, и город полез вверх, прорывая песок крутыми куполами и башнями.

– Вот теперь можно и искупнуться, – сказал Лобов, благодушествуя. – Грига, Рич! Захватите палатки, надуем их на берегу – там и заночуем.

– Здорово! – восхитился Сидоровс. – То есть, как бы.

Мавутсиним одолел свой путь по небу на две трети, когда земляне перевалили гряду прибрежных дюн и вышли к океану. Воды его были теплы и отливали лиловым, ближе к горизонту сгущаясь в ярый фиолет. Прозрачные волны накатывались, пронизанные солнцем, и взбивались в пену, вылизывая гладкий пляж. Широкая полоса сверкающего песка полого спускалась с дюн, стелилась под ноги горячим лежбищем, лаская ступни шуршащими иголочками, и уходила косами в воду, то светлея мелями, то выныривая плоскими островочками.

Отказаться от купания никто не смог. Толпой полезли в воду, барахтаясь и вопя от восторга. Было здорово просто стоять по шею в чистой теплой воде и качаться в такт мерному колыханию океана.

Вита доплыла до островка и вылезла на мокрый песок. Малые глубины не только пуще прогревались, но и оберегали купальщиков и купальщиц от нескромного интереса морских хищников. Вон, где светло-лиловые воды резко темнели, переходя в насыщенный аметист, из волн выступила целая чаща тонких щупалец сине-зеленого цвета. Они извивались, как кубок худых анаконд, стегая по поверхности океана расплющенными красными концами.

Вита содрогнулась, представив себе касание этих холодных склизких конечностей, и поспешно двинулась к берегу, любуясь на ходу многостворчатыми раковинками, – они закрывались, как лепестки цветка, играя перламутровой радугой и пряча нежные розовые тельца моллюсков.

Глаз Виты поймал точку в небе. Девушка присмотрелась – это шел на посадку эсминец «Шикотан». Спускался он неслышно, зато с берега донесся сильный шум – прибыли еще два танка-транспортера, привезли ксенологов-йуругу и звездолетчиков-землян. А на переднем плане суетился Николя Пиньон в роскошных леопардовых плавках.

Рич накачивал третью по счету палатку – тенты вздувались на дюнах, как оранжевые пузыри.

Игорь Новиков кипятил воду в огромном баке и покрикивал, требуя топлива. Грига сидел по-турецки у большого плоского камня и разделывал маленьких псевдокальмарчиков – за неимением рыб в местном водоеме уху решили варить из щупалец. Тоже ничего.

Восторженные ксенологи быстро окунулись – и полезли обратно в транспортер – их ждали немыслимые сокровища звездолета рептилоидов. Каждому – свое.

Вита обошла край подводного цветника, обнажившегося при отливе, и подсела к костру.

– Смотрите, – крикнул Рич, – настырные какие!

Бока глянула в сторону моря. Головоногие, что давеча взбивали воду, высунули омерзительные бугристые головы, круглые и мокро блестящие. Желтым сверкнули плошки глаз.

– Не подойдут, – заявил Грига, наскоро обтирая мокрые руки.

Запрыгнув в вездеход, он вскоре вернулся, держа в руках длинноствольный квантовый разрядник. Переведя регулятор на непрерывный режим, Грига включил оружие.

Миллионовольтный разряд угодил прямо в бугристую башку моллюска, раздирая ее на ошметки и зеленые брызги. Над водою прокатился гром.

– Готов! – деловито сказал Зикунов и поставил оружие на предохранитель. – И так будет с каждым! – воинственно добавил он.

– Я с тебя буду скульптуру ваять, – заявил Рич, валявшийся на горячем песке. – «Геракл, поражающий Лернейскую Гидру»!

– Грига, – Вита уселась поближе к костру, – а помнишь, ты еще рассказывал, как на Земле дрался с гигантским кальмаром?

– С двумя! – поднял Зикунов пальцы буквой «V». – С двумя чудовищами пучин! Только по очереди.

– Рассказывай давай, – велела Бока, ложась в позу мадам Рекомье.

– Слушаю и повинуюсь. Ну, что? Было это аж в позапрошлом году, на летних каникулах. Я тогда махнул на Великий Тихий, решил поработать в ВОП,[3]3
  ВОП – Всемирная Организация Продовольствия.


[Закрыть] попасти китов – и загоришь, и польза какая-то, да и веселее, чем валяться на курортах, изображая жирную медузу. А тогда как раз пять мегатойтисов сбежали из загона на острове Витязя, где их дрессировали – хотели из кальмаров овчарок сделать, чтоб помогали китовые стада пасти. А потом оказалось, что мегатойтисы не сами ушли, их похитили – эти, придурки-хантеры, на субмаринах. Сафари решили устроить! Охота ведь под запретом, а им адреналин надо было выпрыснуть. Ну вот и выпрыснули.

2

…День, ночь – и охота на гигантских кальмаров развернулась надо всею Центральной котловиной – от атолла Джонстон на северо-востоке до Таравы на юго-западе, от острова Рождества до ИТО[4]4
  ИТО – искусственное территориальное образование.


[Закрыть] Витязя на северо-западе. В стане малакологов[5]5
  Малакология – наука о моллюсках.


[Закрыть] возник переполох, защитники животных устроили демонстрацию протеста, а зоопсихологи с Витязя клялись и божились, что похищенные у них кальмары – исключительно милые и кроткие создания, просто эти бандюги-хантеры переусердствовали с аттрактантом-приманкой – и мегатойтисы взбесились…