Текст книги "Наблюдатель"

Глава 12
ЗЕМЛЯНИН ВО ДВОРЯНСТВЕ

1

Черная ночь опустилась на Хассе – излюбленный венценосцами цвет закрасил небо и выткал звездный позумент. А вот улицы никак не хотели погрузиться во мрак и тишину. Тысячи факелов озаряли стены дрожащим светом, отбрасывая в проулки шаткие тени и высекая блики в окнах – курредаты отмечали коронацию императора Вантасса.

Неразличимая человеческая масса растекалась между каменными громадами домов и храмов, факельщики орали здравицы, пели гимны и просто вопили от избытка чувств. Голоса сливались в смутный, неразборчивый гул – только это и отличало факельное шествие от плавного течения реки, несущей на себе поток огней на плотиках, как в День Памяти Павших.

– Они бы так же радовались, – несмешливо фыркнул Свантессен, – если бы вместо коронования объявили мое низложение! Охлосу с демосом безразлично, за что пить перебродивший сок ягод квим – за упокой или во здравие, лишь бы выдержанное глотать, да осветленное.

– Не уважаете подданных, мой император? – тонко улыбнулся Давид.

Его величество пожал плечами.

– А за что их уважать? – спросил он.

Широко шагая, так, что полы сутаны развевались, шелестя и прихлопывая, император подошел к окну и затворил тяжелую свинцовую раму со множеством мутных стекляшек, вделанных в переплет. Рама встала на место, и сделалось тихо.

– Вот что, Тавита Вишту, – усмехнулся Свантессен. Его сухое лицо, обращенное к окну, осветилось красноватым отблеском, и профессор ксенологии стал похож на Мефистофеля, кривящего губы в демонической улыбке. – Признаюсь, когда я впервые услышал о том, что ты… что тебя занесло на Маран-им, то испытал немалое раздражение. Зачем мне, думаю, еще и эта головная боль? Однако время прошло, и голова моя перестала болеть.

Ты хорошо проявил себя, я ценю это и думаю, что тебе пора занять высший командный пост – почувствуй на плечах груз ответственности и пойми, каково приходится мне.

Приказ о твоем повышении готов, но не спеши радоваться – работы тебе привалит столько, что… Как говорят в Курре: «Поздравьте долгонога с началом пахоты!»

– Полагаю, что могу работать, – подтянулся Виштальский, – и объемы дел меня не пугают.

Император кивнул и торжественно сказал:

– Я назначаю тебя Великим магистром Имперской безопасности. Или лучше так – возвожу в Великие магистры! В твоем ведении окажутся полиция криминальная и полиция тайная, разведка и контрразведка, управление спецлагерями и резервациями. Тебе будут подчинены Охранные отряды и Черная гвардия. Кстати, я приписал к черногвардейцам не только рыцарей с арбалетчиками, но и штурмовиков-огненосцев. Короче говоря, ты станешь распоряжаться могучей силой принуждения и подчинения. И я приказываю тебе употребить ее по максимуму!

Давид повел себя так, будто новое повышение его не касается, – таков этикет.

– На этой декаде финиширует еще один земной флот, Второй, – продолжил император. – Прибудут крейсера Пятой и Седьмой космических эскадр. Они выведут на орбиту несколько планетарных гипноиндукторов – старой модели, но нам сгодится. Если я правильно расслышал, это будут направленные психоизлучатели типа «Матрикс». У нас с Землей всё оговорено, и данное макроскопическое воздействие одобрено Советом Мира. Вижу вопрос на челе твоем, магистр, и отвечаю: нет, никакие силовые акции не планируются. Просто флотские психоинженеры будут облучать те или иные области Курре, а твоя задача, магистр, собирать, вернее, подбирать тех из обработанных, кто является врагом короны. Надо очистить от колдунов и ведунцов все так называемые «святые места» – корабли с учеными, землянами и сириусянами, вот-вот прибудут, и надо сразу разворачивать фронт исследовательских работ.

– Так вот для чего вам потребовалась новая религия! – озарило Давида. – «Божники» уверовали в единого Творца, и всякие мегакомплексы для них уже не святыни, скорее уж богомерзкие капища, а «колдуны» с «ведунцами» – как бы еретики и сатанисты, враги веры. Первые сами покинули объекты культуры Волхвов, а вторых можно разбивать и расточать, вязать и решать! И освобождать объекты для наших ученых.

– Ты поразительно догадлив, мон шер ами, – улыбнулся император.

– Мне потребуется техническая поддержка, – сказал Давид деловито. – Надо будет оперативно доставлять черногвардейцев в облученные поселения, и…

– Безусловно, – перебил его император. – Флотские спустят нам достаточное количество эмбриосистем, и те развернутся в вертолеты и турболеты. Сам понимаешь, закон запрещает снабжать отсталые планеты новейшими образцами, так что никаких антигравов, никаких флаеров.

– Обойдемся, – сказал Давид. – Но все равно потребуются пилоты.

– Тебе передадут роботов-андроидов экспериментальной серии, тебе лично. А также оружие, легкие боекостюмы и миниатюрные ДПС – диссекторы психосущности, чтобы можно было быстро и надежно выявлять колдунов и ведунцов. Отделять, так сказать, агнцев от козлищ! Так что, готовься. Да, вот еще что. Чин Великого магистра автоматически производит тебя в дворянство, Тавита. Отныне ты имеешь полное право именовать себя комитом. Но! Император, согласно древним законам и обычаям, хоть и обладает верховной властью, но ничем не владеет – ни землями, ни недвижимостью, ничем. А комита без земель и замков здесь не уважают. Поэтому тебе нужно навестить нашего друга короля. У «Толика» полно сеньорий и фьефов,[7]7
  Различные виды феодальных владений.


[Закрыть] ты попроси его хорошенько, пусть бы одарил тебя. А чтобы его высокородие был посговорчивей, поднеси ему бочку игристого анжуйского – я вчера как раз синтезировал двести литров.

– Хорошо.

– Вот карта, выбери место родовых владений, которое тебе понравится.

Давид подошел к большой карте Восточного континента. Вся она была испещрена странными значками, исчеркана прямыми и кривыми линиями, покрыта зачерненными квадратами и многоугольниками, звездами и спиралями.

– Я сюда нанес все следы деятельности Волхвов, известные на сегодня, – пояснил Свантессен.

– Угу.

Давид приглядел местечко у моря, к северу от Хассе, где среди скал и дюн поднимался терминал подземного туннельного города, – курредаты считали это строение замком.

– Вот это можно?

– Бери! – сделал щедрый жест император. – Это замок Мосса, там красиво. Ну а пустая бочкотара здесь, в подсобке, синтезаторная – через дверь от нее. Удачи, граф!

Великий магистр, комит Тавита Вишту-но-Мосса, изысканно поклонился и вышел.

Он чувствовал себя дураком, пока катил тяжелую бочку с вином в королевские покои, но радость монарха-пропойцы была столь велика, что Виштальский мигом повысил самооценку.

– Это всё мне? – промурлыкал Толло-но-Хассе, сияя и лучась.

– Вам, ваше высокородие. Позвольте.

Давид выковырял пробку и ловко наполнил кубок под рубиновой струей.

– Испробуйте, ваше высокородие!

Король мигом отобрал кубок и как следует приложился. Вылакав половину, Толло отдышался и спросил, умиротворенно и благодушно:

– С чем пожаловал Великий магистр? Как идет охрана короны?

– Корона в полной безопасности, ваше высокородие. Вот только неловко чувствую себя в своем новом положении… Обрести титул графа почетно и приятно, но какой прок от знатности, ежели не опираешься на свою землю? Мне бы замок Мосса приобрести, от ваших щедрот.

– Да, – подтвердил король, – я щедрый! Ик! Эй, кто там есть с пером и пергаментом?

Подбежавший слуга мигом расставил складной столик, расстелил лист пергамента и замер с тростинкой в руке.

– Пиши! «Я, король Толло-но-Хассе, соправитель императора Вантасса, великий князь Горгии, владыка Заморья, дарую на вечные времена земли в окрестностях замка Мосса верному стражу короны графу Тавите Вишту за великие заслуги перед народом и государством». Дата. Подпись.

Писарь аккуратно вывел последнее слово, посыпал текст песочком, сдул – и с поклоном подал бумагу королю. Толло-но-Хассе поставил размашистую витиеватую роспись и крикнул:

– Печать!

Откуда ни возьмись появился хранитель печати. Толло подышал на кругляш и приложил к пергаменту.

– Пользуйся, граф!

– Премного благодарен, ваше высокородие. Однако монарх уже не интересовался землянином во дворянстве, он нетерпеливо подзывал виночерпия – не самому же наполнять кубок.

Удалившись из покоев, Давид разогнул спину и свободно вздохнул. Однако господину графу стоит посетить свое дворянское гнездо, подумал он.

Свернув пергамент трубочкой, Виштальский сунул его в кошель-набрюшник и спустился во двор. Там его поджидали друзья-однополчане. Возвышение Давида и их подняло прицепом – Зесса с Коггом произвели в старшие приоры, а Нанга сделали младшим маршалом. Чего ж не порадеть за своих?

– Можете обращаться ко мне по-простому, – ухмыльнулся Давид, – «Ваше великославие!».

Друзья осклабились, переглянулись, и оба сделали одинаковый жест – потерли пальцами. Такое дело обмыть надобно!

Из тени навеса вышел Буссе, комит, а также Великий маршал, командующий штурмовиками-огненосцами, и поклонился своему новому начальнику.

– Жду ваших приказов, кхенти, – измолвил он нейтральным голосом. Заметив неприязненный взгляд Виштальского, Буссе нацепил открытую улыбку рубахи-парня, добавив тише и глуше: – Предлагаю забыть то, что случилось на берегу, но помнить то, что происходило в море.

Давид подумал и ответил:

– Хорошо. Я отъеду ненадолго в Моссу, пошлешь со мной полусотню огненосцев.

– Слушаюсь.

– И с остальных не слезай – никаких увольнительных и прочих послаблений. Очень скоро нам привалит работенки – это я передаю слова императора Вантасса.

– Понял, кхенти. Всё сделаю в лучшем виде.

– Я надеюсь. – Обернувшись к Зессу, Давид сказал: – Возьмешь сотню рыцарей, проводите меня до Моссы. Догоняй!

Вскочив на Мауса, Давид покинул двор и выехал на Главную улицу.

Центральная артерия города сохранила с вечера все признаки массового гулянья – каменные плиты были усеяны, а кое-где просто завалены скорлупой, объедками, догоревшими факелами. В одном месте лежал засохший букет, в другом – стоптанный башмак, а в третьем валялись штанишки с завязками, судя по размеру – девичьи. Давид поглядел на этот предмет одежды и порадовался, что Свантессен ввел новую форму для Черной гвардии – куртка и длинные брюки, заправленные в сапоги. Первое время черногвардейцы стеснялись ходить в женской одежде, но быстро оценили нововведение, проехавшись верхом, – больше ни у кого не чесались ноги, натертые грубой щетиной долгоногов.

Давид не успел доехать до Северных ворот, как услыхал цокот копыт – его догоняли, не смешиваясь, эскадроны рыцарей и огненосцев. Форма на них была одна, черногвардейская, но штурмовики-огненосцы, гордо выставляющие напоказ двухпотоковые бластеры, все еще задирали нос, будучи уверенными в собственной избранности. Ничего, две-три схватки сплавят в один слиток и горцев, и рыцарей, и огненосцев.

Скакали на север, по местам, где Давид еще не был ни разу. Садов-огородов здесь не водилось, землица была худая. Скалы и редкий лесок – сплошь растрепанные вилльны.

Окружали Моссу пространства безлюдные и глухие – песок да камни, сильно выветрившиеся скалы да шуршащая на ветру трава нух, росшая пучками. Море было совсем рядом, волны с грохотом лупили в берег, взбивая пену, а на галечном пляже догнивал костяк выброшенного на берег псевдоспрута, обклеванного птицами.

Саму Моссу мешала увидеть пологая гора, вся прочерченная извилистыми линиями террас, на которых отливала зеленым молодая поросль квим.

– А недурные у вас земли, граф! – громко сказал Буссе, скакавший слева от Давида. – Небось сок бочками собираете! Аж завидки берут.

Виштальский подозрительно глянул на комита – смеется он, что ли? Но Буссе был абсолютно серьезен, поглядывал с этаким уважением – да, мол, здорово ты меня обскакал. Вон сколько земельки хапнул, и какой!

– Не знаю, – проворчал Давид, – я тут первый раз.

– А мы управляющего попытаем!

Замок Мосса открылся неожиданно – долгоноги пролетели крутой поворот, и вот он, терминал тоннельного города. То ли четыре, то ли все пять стен терминала-замка описывали концентрические круги, вмещаясь одна в другую по принципу матрешки. Их соединяли горбатые мостики и галереи, овальные в разрезе, и с обеих сторон прижимались тонкие высокие башенки. Иногда они перерастали стену высотой, порой не доходили и до середины. Академик Линдгрен считал эти башни климатизаторами, а его оппоненты были уверены, что «квазитуриты» служили украшением, архитектурным излишеством.

Вертя головой, Давид въехал через треугольные ворота за первую стену, где его встречал суетливый управляющий. Он мило улыбался, но взгляд был настороженным. Давид молча протянул ему королевскую грамоту. Управляющий прочел высочайший текст, шевеля губами, и улыбка его стала уж вовсе елейно-медовой.

– Уж как мы рады! – всплеснул он пухлыми ручками. – Уж прямо не знаю, как!

– Сколько бочек сока квим заготовлено? – сурово спросил Виштальский.

– Тридцать две! – отрапортовал управляющий, преданно пуча глаза.

– Врешь – и не краснеешь. Ну ладно, о хозяйстве потом как-нибудь. Устрой долгоногов, задай им корму. Размести людей и сообрази обед.

– Это мы мигом!

– Звать-то как?

– Из Заречья мы, Ксо мое имя!

Давид спрыгнул с Мауса и передал зверя подскочившему шталмейстеру. «А хорошо быть комитом!» – мелькнуло у него. Отряхнув пыль, Виштальский отправился вдоль наружной стены Моссы. Между нею и стеной внутренней могли в ряд проехать шестеро-семеро всадников. Полоса гладкого пластилита плавно загибалась, словно улица, только вот стены, зажимающие ее, были глухими и гладкими. Лишь кое-где их вогнутую и выпуклую поверхности продавливали башенки или углубления-ниши, прорезали длинные узкие пазы, дырявили круглые отверстия.

Пройдя метров сто, Давид обнаружил треугольный проем во внутренней стене и увидел за ним той же формы зияния в третьей, четвертой и пятой стенах. Проходы шли по прямой, открывая центр терминала – полусферический купол с обломанным шпилем. Пятая стена поднималась выше всех и ужимала небо в небольшой розовый кружок, пряча полусферу в густую тень.

Давид обернулся – и увидел за спиною сдержанного Зесса, ухмылявшегося Буссе и управляющего. Ксо встретил его взгляд и тут же искательно улыбнулся. Почувствовав раздражение, Давид велел себе успокоиться и погладил шершавую поверхность центрального купола. Все дружно охнули – стена под его рукой подалась, вдвигаясь вовнутрь, и открыла вход в форме равнобедренного треугольника.

– Чудо-о! – проблеял Ксо. – Вовек не открывались эти стены! Замок слушается вас, комит! О-о!

Зесс, уняв потрясение, склонился к Давиду и спросил шепотом:

– Обруч на вас, кхенти?

– На мне.

Транслятор обжимал голову галактиста плотно, но не давил и не был виден под шляпой.

– Вот потому-то Крепость и слушается вас, кхенти! – заключил Зесс.

– Ты прав, – согласился Давид и добавил: – А будешь еще «выкать» – получишь!

– Так точно! – осклабился приор. – Посмотреть, что там?

Ответить Давид не успел. Блок-универсал, один из причиндалов, положенных ему по званию, требовательно закурлыкал, и Виштальский привычным движением выцепил коммуникатор из нагрудного кармана.

– Алло? – сказал он, усмехаясь при виде округлившихся глаз друзей (управляющий аж присел от почтения). Неяркая стереопроекция обрисовала бюст Свантессена. – Слушаю, мой император!

– Эскадры вышли на орбиту, – возбужденно сообщил тот, переходя на русский язык. – Ты в Моссе?

– Здесь.

– Тогда не покидай терминал – я дам твои координаты флагману, чтобы он высадил десантные боты поближе к тебе.

– Эмбриофоры?

– И эмбриотехник в придачу. Сегодня активируете все эмбрио – и будь наготове – завтра приступаем к зачистке!

– Понял.

– Всё, жди.

Давид обернулся к куполу, но стена уже вернула себе первозданную гладкость и незыблемость. Ничего, это успеется.

– Пойдемте наружу, – сказал он, – осмотримся. Скоро к нам гости пожалуют.

– Откуда? – пролепетал Ксо. – Не из Хассе ли?

– Нет, – усмехнулся Виштальский.

– Из Заморья?

– Нет.

– А откуда тогда?

– С неба.

– С-с… – выдавил управляющий и медленно задрал очи горе.

– Вот именно, – хладнокровно подтвердил Давид. – За мной, ребята!

Местность между Моссой и террасированной горой представляла собой русло древней реки, высохшей неведомо когда. Плотный песок, перемешанный с галькой, и пласты камней-окатышей, сцементированных белой глиной, должны были выдержать даже рейсовый звездолет, не то что десантные боты.

Небо было ясное, и в тускло-розовой вышине медленно скользили белесые пятнышки – так с поверхности Маран-им представлялись громадные планетарные крейсеры – дискоиды диаметром в шесть, а то и в восемь километров. А потом в розовой мути словно точки поставили – это проявились долгожданные десантные боты. Крошечными перчинками скользнули они поперек небес, вырастая в черные капли, и окончательно оформились – два притупленных конуса зависли над сухим руслом и плавно опустились, вывернув посадочные упоры.

– Я не верю, что это Творцы… – пробормотал бледный Зесс и облизал пересохшие губы.

– И правильно делаешь, – сказал Давид. – Это не Творцы, это мои однопланетники.

Управляющий торопливо забубнил молитвы, совершая отвращающие движения ладошками.

Бесшумно разошлись пластметалловые шторы, открывая зевы грузовых отсеков, и по блестящим трапам сошли пилоты в форме космической пехоты – все они были затянуты в блестящие черные комбинезоны с серебряными накладками, бляхами и шевронами.

– Совсем как мы. – пробормотал Когг.

– И форма та же, – подхватил Буссе.

«Вот тебе и весь культурологический шок», – подумал Виштальский и пошагал навстречу пилотам.

– Нам нужен Великий магистр! – крикнул один из них, старательно выговаривая дифтонги курредатского наречия.

– Можно и по-русски, – отозвался Давид, – а Великий магистр – это я.

– Всегда завидовал галактистам! – рассмеялся чернявый пилот, смуглый и по-южному шустрый. – Здорово, земеля, я Григол! Не «эр», а именно «эл»! Григол Якобашвили, пилот и по совместительству суперкарго. Понял, да?

– Вах! А я – Давид. Что приволокли?

– «Сперматы»! Три тяжелых геликоптера и три турболета. Ну и так, по мелочи. Поможете выгрузить?

– Без проблем. Зесс, Когг, Буссе! Надо груз принять.

– Надо так надо, – сказал Когг и еще на три шага приблизился к боту.

Вшестером они выкатили ровно дюжину «сперматов» – эмбриосистем в граненых оболочках.

– Эти вот – вертолетные, расставляем их группами по три, – командовал медлительный светловолосый эмбриотехник по имени Карл-Густав. – Смотрите, не перепутайте. Там на каждом номера.

– Не боись, – пропыхтел Виштальский, подкатывая эмбриофор нумер два к нумеру один. – Зесс, у тебя третий, сюда его!

Через десять минут все системы были расставлены. Карл-Густав обошел все «сперматы» и активировал их.

– Всё! – доложил он. – Пошла настройка. Часов через восемь—десять «остынут», и можете пользоваться.

– Слушай, дорогой, – пропыхтел Григол, – тут еще посылочка.

Якобашвили, пятясь задом, выволок длинный пластмассовый ящик. Давид заглянул вовнутрь – ого! Оружие!

– Тяжелый широкопольный органический дезинтегратор – две штуки, – перечислял Григол. – Пакетная система лазерного огня – четыре штуки. Плазменный излучатель средней мощности «Перун» – три штуки. Двухпотоковый бластер в единственном экземпляре – лично для господина магистра!

– Премного благодарны, – усмехнулся Виштальский. – И где ж вы такое старье сыскали?

– Да оно почти что новое! – встопорщил усы пилот.

– Ладно, замнем для ясности… Трапезничать не желаете?

Пилоты переглянулись, и Карл-Густав, как старший по званию, дал «добро».

– Один час, – определил он срок трапезы и внушительно добавил: – Время пошло.

– Ну и мы пошли!

Управляющий почесал вперед – и расстарался на славу: гости графа и Великого магистра остались довольны. Григол, перебравший сока квим, раскраснелся, расшумелся и даже выдал протяжную грузинскую песню.

Зесс и Когг подпевали. Порядком захмелевший Буссе упросил Карла помочь ему спеть горскую балладу – комит горланил куплеты, а эмбриотехник, дальний потомок тевтонов, рявкал в положенных местах воинственное «Хей-хо, хо-хей!».

Успело стемнеть, взошла первая луна.

Места в узких высоких покоях, проплавленных внутри стен, не хватило, и все высыпали на кольцевой двор. Григол до того разошелся, что двора ему мало стало, и, с воплями «асса!», пилот выскочил за ворота замка. И тут же страшно заклекотал, оседая в пыль, – в груди его сидела длинная стрела.

Давид мигом протрезвел.

– Огненосцы – на стены! – заорал он. – Рыцари – стройся клином! Щиты сбить! Плотнее! Мечи к бою! Вперед!

Рыцарский клин с ревом выдвинулся из треугольного проема. Давид почти ничего не видел в потемках, а лунное сияние больше мешало, чем озаряло, но тут со стен ударила пара бластеров и высветила все вокруг, тускло отразившись от шаров эмбриофоров и десантных ботов.

Виштальский увидел две осадных башни, поставленные на катки. Каждую из них толкала пара откормленных сукури. Звери порыкивали и побрякивали пластинами брони, с силою упираясь лапами в плотный грунт.

Башни-гелеполы были двухэтажные – с первого яруса по рыцарям стреляли баллисты, заряженные огромными копьями, со второго метили лучники и арбалетчики, а с крыши работала катапульта.

Давид взлетел на стену как раз в тот момент, когда сработало левое метательное орудие – огромный ком промасленной пакли с гулом пролетел, описывая дымную, искристую дугу, и грохнулся в кольцевом дворе, разбрасывая снопы искр и струи пламени. Грохнула правая катапульта – эта выпустила громадный валун и попала – каменная глыба разнесла маленькую башенку у самого верха стены.

– Р-ру-ух! – рыкали рыцари.

– Творцы с нами! – орали нападающие.

В ту же секунду десятки колдунов в коротких металлопластовых кольчугах набежали из темноты за осадными башнями. Они размахивали мечами и на все лады поносили императора. Прикрывая своих, работали лучники, посылая стрелы по гребню стены.

– Как в кино… – пробормотал Карл-Густав.

– Что с Григолом? – резко спросил Виштальский.

– Пустяки, дело житейское… Грудь пробило. Лёха, наш врач, уже обработал рану. До свадьбы заживет.

Рыцари и колдуны сшиблись с грохотом и звоном, с воплями и визгом.

Мечи лязгали и гремели, выбивая снопики искр. И убивая.

«Когда же вы угомонитесь! – подумал Давид, ярея. – Тысячи переловил, пересажал, отправил кого на каторгу, кого на виселицу, а они всё лезут и лезут!»

– Хватит, – буркнул Виштальский, – поигрались – и будет.

Угадав его намерения, Буссе нахмурился и сказал неуверенно:

– Это запрещено для стандартных ситуаций.

– Плевать!

Достав бласт, Давид снял его с предохранителя и выстрелил по левой башне. Ослепительный импульс вошел в гелеполу, будто впитался ею, и вспышка плазменного взрыва сначала ударила изнутри, сквозь амбразуры и порты, и лишь потом разнесла башню по досточкам, по брусочкам.

Буссе тут же подлетел к своим огненосцам и отобрал лазерный лучемет. Фиолетовый луч так и заплясал, полосуя правую башню, – крики разрезаемых смешались с треском располовиненных брусьев. Гелепола осела, распадаясь, раскатываясь по бревнышку.

Колдуны дрогнули, стали отступать, отчаянно защищаясь от наседающих рыцарей, а те вошли в раж и погнали врага, добивая отстающих.

– Сеанс окончен, – сухо сказал Виштальский, не оборачиваясь к Карлу-Густаву.

Тремя часами позже боты стартовали, а между первой и второй луною, когда Давид сходил до ветру, резкий скрежет донесся с русла, эхом заметавшись между стенами Моссы и горой, – у эмбриофоров вскрылись оболочки. Процесс пошел.

Все курредаты высыпали наружу поглядеть на диво, но мало что увидели – над руслом клубились пыль и дым, подсвечиваемые зелеными сполохами. Скрежет и визг дополнились буханьем и треском, цикл инициировался, и звуки слились в неумолчное тарахтенье.

– Это надолго, – авторитетно объяснил Давид, – пошли спать.

Зесс, Когг и Буссе простояли еще битый час, любуясь технологиями пришельцев, пока их не сморил сон.

А рано утром прошел теплый дождь и обмыл новенькую авиатехнику, враскорячку стоящую среди нарытых ям, наваленных куч пережженного грунта и пустых оболочек эмбриофоров.

Турболеты стояли поодаль и не шибко впечатляли, зато громадные шестимоторные вертолеты, пузатые и с распахнутыми трюмами, подавляли курредатов своими размерами и скрытой мощью. Почти все из них насмотрелись на воистину гигантские корабли Волхвов и Чужих, но те звездолеты воспринимались скорее как деталь пейзажа, а вот геликоптеры, вылупившиеся из «сперматов», были как чудеса явленные.

– И все это будет двигаться? – с восторгом спросил Зесс.

– Все это будет летать, – усмехнулся Давид, – и возить нас!

– О-о!

«Погляжу я на тебя после взлета! – подумал Виштальский. – Послушаю, какую гласную станешь тянуть…»

Долго ждать не пришлось – закурлыкал блок-универсал, и стереопроекция, бледная на свету, изобразила голову императора. Голова малость дергалась из-за помех, но звук шел чисто:

– Великий магистр?

– Слушаю, мой император.

– Линкор планетарного подавления «Прометеус», – со вкусом произнес Свантессен, – пройдет по меридиану от Заречья до Горелого острова. Флотские просканируют эту полосу суши на предмет поселений тайных и явных и нанесут лучевой удар по городу Цхинна, что на полдороге между Хассе и Великим Болотом, – там большое скопление этих аутло, колдунов и иже с ними. Готовь своих людей, Тавита. С роботами пока заминка, я выслал своих галактистов, они должны подлететь с минуты на минуту. Побудут у тебя пилотами. Заодно передадут дэпээски. Думаю, что хватит десанта на двух вертолетах, но захватите и третий – будет куда пихать «зэков».

– Будет исполнено, мой император.

– Действуй, магистр!

Стереопроекция погасла, и тут же с неба свалился новенький глайдер класса «панда». Из него выскочило полдесятка молчаливых крепких ребятишек в черных комбезах. На спинах у них было выведено полукругом: «МАРАН-ИМ». Один из них, с волосами цвета соломы, стриженными «ежиком», осведомился у Давида:

– Вы руководитель-исполнитель операции?

– Так точно, – ответил Виштальский – четкие армейские речения уже сами собой выговаривались.

– Когда начнем?

– Сейчас, – твердо сказал Тавита Вишту и, обернувшись, прокричал команду: – Все в вертолет! Зесс, Когг, Буссе! Ведите своих!

Очень скоро из ворот Моссы потянулась цепочка рыцарей и огненосцев, робеющих одинаково. Взобравшись по аппарелям в гулкое нутро вертолета, курредаты рассаживались, широко открытыми глазами разглядывая ребристый свод, круглые иллюминаторы, дырчатый пол, винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. А потом геликоптер вздрогнул, турбины, разнесенные на кронштейнах, гулко засвистели, и лопасти винтов стронулись с места, пошли набирать обороты. Свист перешел в сверестенье, потом в гул. Вертолет прокатился, трясясь и подпрыгивая, и с ревом взлетел. Курредаты дружно охнули. Одни вцепились в сиденья мертвой хваткой, другие прилипли к иллюминаторам. А Давид вытащил на середину ящик с дэпээсками, блестящими овалами, приятно и удобно сидящими в руке, будто камень-окатыш, и стал их раздавать налево и направо.

– Жмешь на эту фиговину, видишь? – объяснял он личному составу. – И подносишь к спящему – они там все спать будут, понял? Загорится красный огонечек – вяжи, колдун потому что. Горит зеленый – не трогай, пускай спит себе…

Виштальский дейстовал – и старался не думать. Старался не смотреть на Зесса, опять насупленного, но у него не получалось ни то, ни другое. Он использовал этих курредатов для того, чтобы хватать других курредатов, нелояльных. Хватать и бросать в концлагеря… Какой прок в том, что эти лагеря имели приставку «спец»? Разве это что-то меняло? А сторожить «зэков» поручено Охранным отрядам. По-немецки – Schutzstaffeln, сокращенно – SS…

– Так надо, Дава, – сказал самому себе Виштальский в тысячу первый раз. – Надо!

2

На подлете к Цхинне вертолет накрыла колоссальная тень – линкор планетарного подавления лениво обогнал винтокрылый аппарат, прошелся над ним, застилая небо необъятным корпусом. Днище корабля все проходило и проходило поверху, мотая геликоптер в турбулентных потоках.

– Ни конца ни края… – пробормотал Зесс, завороженно глядя в иллюминатор. – И что вы этим хотите доказать?

– Отставить, приор, – сухо сказал Давид. – Узнаешь обо всем во благовремении.

Да и что ему было отвечать? Правду? Что курредаты землянам мешают, и их надо отселить? То есть выгнать из родных домов, удалить от могил предков, а самых рьяных – лишить свободы? Такую правду говорить не хотелось, а врать у Виштальского желания не было.

– Тебе не нравится то, что мы творим? – прямо спросил Давид.

– Не знаю… – промямлил Зесс. – Сложно все это. Опять-таки, в приоры вышел. Неслабо.

– Вот именно… – проворчал Великий магистр. – Мне, знаешь, людей хватать тоже радости особой не доставляет, но у меня приказ. А приказы не обсуждаются.

– Да я понимаю.

– Да ни фига ты не понимаешь! – Давид почувствовал неожиданное раздражение. – Или только то разумеешь, что душе удобно. Ты чуешь великие перемены, и они тебе не нравятся. Сочувствую. А тебе известно, что не все у нас с цепи сорвались и на людей охотятся? Вон, Великий приор Сиги-но-Флау собирает всех безземельных – их на вот такой лоханке, – Виштальский ткнул в иллюминатор, где виднелся линкор, – переправят в Заморье и каждому дадут столько земли, что ноги устанут, пока участок обежишь! Или тебе это тоже не нравится?

– Нравится.

– Сколько энтузиазма в твоем голосе! – съязвил Давид.

– А кочевники? – робко осведомился Рагг, сидящий рядом с Великим магистром.

– А что – кочевники? Отгрохаем для них охраняемые поселки, и туда их. Пущай ведут оседлый образ жизни. Железной рукой загоним варваров к счастью!

– А чего всё этим дикарям? – недовольно сказал Когг. – Поселки им. Будто у нас все по домам живут. Вон, сколько в землянках народу ютится!

– Император сказал, – веско измолвил Давид, – что бездомных не будет – всех расселим.

Черногвардейцы оживились и загомонили, обсуждая новость. К земле тянуло всех, всем хотелось заиметь хорошенький участочек, с полем, с выгоном, и чтобы домик. Все это им было обещано, всего этого они ждали, надеясь отслужить как надо и вернуться. И зажить как люди. А ежели для исполнения сего заветного желания требовалось колдунов с ведунцами погонять, так чего ж не размяться малость?

Вертолет долетел до Цхинны, маленького городишки в четыре параллельные улицы, и сел на главной площади.

– Десятку Диу занять круговую оборону! Выходим! Рыцари пополам с огненосцами высыпали наружу и разбежались, окружая вертолет и прикрывая своих. Но держать оборону не пришлось – врагов не оказалось. В Цхинне стояла мертвая тишина – все жители лежали там, где их настиг могучий импульс стационарного биопарализатора с борта линкора. Мужчины и женщины, старики и дети валялись, как куклы, неподвижные, погруженные в спячку. В переулке остановилась карета – шестерка долгоногов дрыхла, спутав упряжь, а кучер свернулся клубком на козлах. Уличный торговец заснул прямо на корзинах с пучками бурых водорослей. Вороватый подмастерье спал с бубликом во рту.