Текст книги "Единственный воин Королевы"

А может быть, о Рыжей зеленоглазой ведьме, похитившей у ясноокой Ледды осенний шторм и танцующей с ним на пенных макушках волн. В любом случае Алекс так сильно задумался, что даже забыл об осторожности и о том, что его плечо уж слишком близко от зубок лежащей по другую сторону Берты. Художницу так взволновал рассказ о старых легендах и нынешних чудесах, что она бросила укоризненный взгляд на Королеву:

– Говорила я вам, маменька, надо было еще задержаться в Ривердэйле!

Королева Изольда осуждающе качнула величественной головой и рассудительно заметила, что всю жизнь на райском острове не проведешь. И попросила мэтра Сибелиса продолжать. И только Фред, покусывая кончик растопочной лучинки, помалкивал. Уж он-то знал, что сестрица без нужды не станет так подробно и восторженно расписывать свои впечатления, что-то за этим кроется.

И верно. После окончания повествования воцарилась долгая пауза. Но Королева – она Королева всегда и во всем – сказала:

– Сибелис, а ведь ваша ученица выбрала вам наказание. И я склонна согласиться с этой рыжей девчонкой.

– Восстановить весь букет «танцующих Л»? – Брови волшебника взметнулись вверх, ибо работа предстояла немыслимо дорогая и хлопотная.

Но ответил ему доселе молчавший принц Фред. Улыбнувшись той мысли, что верно предугадал намерения сестрицы, он вздохнул:

– И этот флот будет принадлежать нам. Но если самый лучший в мире корабль не будет называться «Королева», то, клянусь всеми богами, Сибелис, я каждый день буду протыкать вас шпагой, копьем и прочими острыми железками.

Усмехнувшись этой немного жестокой шутке, Сибелис призадумался – а кого же принц имел в виду? Глаза его заметались между Мальвой и Изольдой так явственно, что Красавица усмехнулась и ласково потрепала своего Принца за ухо.

– Успокойтесь, мэтр, Королева у нас одна. А мне быть принцессой больше нравится.

Фред с самым счастливым видом кивнул, и Изольда с горделивой материнской улыбкой глянула на детей:

– Спасибо, – а затем перевела взгляд на крепко задумавшегося волшебника. – И не затягивайте, Сибелис, не хочу просить Берту, чтобы добавила в нашу команду Палача.

Лицо почтенного волшебника так перекосилось, когда до него дошел смысл сказанного, что все чуть не попадали со смеха – и даже на точеном лице Королевы расцвела тонкая улыбка.

Над этим городом словно стояла вечная непогода. Во всяком случае, одинокая темная туча постоянно нависала над широкой, самой высокой центральной его частью. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что имя этому мрачному феномену «королевский дворец». Построенный еще дедом нынешнего короля, прозванным Железнобородым за серо-рыжеватую поросль на лице, издали похожую на пучок слегка тронутой ржавчиной железной проволоки. И ото всех прочих дворцов именно этот отличался тем, что снаружи был облицован особым образом вороненными пластинами стали.

Специально обученная пара мастеров каждодневно осматривала и чинила облицовку, всматриваясь усталыми глазами и дрожа от страха, что отошла где-то чешуйка или вгрызлась в черненый сплав вездесущая и беспощадная ржавчина и не появилось ли, упаси боги, где пятнышко на безукоризненно черной репутации короля.

Гуго остановил коня на краю широкой площади, перед королевским дворцом. Буквально остолбенев от восторга перед этим мрачным великолепием, он с трудом пришел в себя – при весьма необычном внешнем виде сооружение оказалось еще и весьма красивым. Под самое небо вздымались горделивые черные башни с тонкими и острыми, словно когти ночного дракона, шпилями.

– Впечатляет, – смущенно заметил он невозмутимо сидящему в седле барону ван Хольму. – Извращенно, но впечатляет.

Неспешно, с вызывающим и преисполненным достоинства цокотом подков по брусчатке, они вернулись в глубину улицы, направляясь обратно к гостинице для знатных приезжих, куда определили гостя. Но Гуго все оборачивался и смотрел назад, где сквозь тесноту города всему миру грозил дом черного короля. М-да, зрелище не для слабонервных дамочек…

Уже перед самой дверью богато обставленного, с обилием украшенных резьбой панелей из мореного дуба номера барон обратился к Гуго:

– Сэр Майкл, еще одно дело – по закону вы не можете находиться в городе с боевым оружием. – Взгляд его остановился на двуручнике. – В моем присутствии ладно, но я отправляюсь с докладом к Его Величеству. И если вам вздумается пойти прогуляться, могут возникнуть серьезные неприятности.

Зайдя в намер, Гуго огляделся, слегка поморщившись от помпезной и немного мрачноватой обстановки, и кивнул в знак того, что слова спутника он понял, а потом вынул из придверной стойки для зонтов определенный было туда меч. Чуть выдвинул клинок из ножен, прислушивался миг-другой, наслаждаясь его не слышной никому, кроме хозяина, песней, а затем задвинул обратно. Хотя по пути сюда подраться случая так и не представилось, меч ничуть не обиделся, он ждал и знал, что терпение его будет вознаграждено.

Протянув меч барону, Гуго самым серьезным голосом ответил:

– Мне стоит очень больших усилий хотя бы на один миг расстаться с ним. Впрочем, оцените сами.

Осторожно приняв в руки протянутое ему в знак доверия оружие, ван Хольм точно так же обнажил меч на пару ладоней. Одного взгляда на светлую каемку по обеим сторонам режущих кромок и на мерцающее изумрудным светом клеймо оружейника опытному воину оказалось достаточно. Выдержка на миг изменила ему, и один лишь восхищенный взгляд сказал Гуго о многом.

– Осторожнее, ваша светлость! – воскликнул непрестанно маячащий за плечом барона маг. – На клинке чары…

– Сам вижу, болван, – пробормотал ему ван Хольм и поднял на Гуго вопросительный взгляд.

– Так, от воров и ржавчины зачарован, – великосветски отмахнулся принц, не спешащий пока что посвящать окружающих в тайну своего рождения.

Шагнул к столику и налил себе вина, красноречиво подставляя незащищенную спину. Однако у барона, очевидно, мозгов и впрямь оказалось куда больше, нежели у простолюдина, ибо он даже не стал рассыпаться в комплиментах и эпитетах по поводу так потрясшего его клинка.

– Понимаю, сэр Майкл. – Он бережно провел по благородной стали пальцами, а затем не без вздоха вернул клинок в ножны и поставил обратно в стойку.

– К тому же это подарок от очень дорогого мне человека, – добавил наблюдающий за ним Гуго.

Кивнув, барон бросил на сопровождающего его мага один только взгляд, и тот буквально испарился сквозь закрытую дверь. А ван Хольм помялся чуть, затем все-таки спросил:

– И все же что вы задумали, скрывающийся под именем сэра Майкла некто?

– Пока не знаю, – честно ответил Гуго, усмехнувшись. – Пока что немного осмотрюсь, ведь я уверен, что так быстро подобные вопросы с аудиенцией у черного короля не решаются. Бюрократия, она повсюду.

Ван Хольм долго, с непонятной мрачностью смотрел на гостя. И наконец он решился:

– Ведь моя обязанность – защищать короля. Но что-то мне говорит, что я бессилен. И что решающая ошибка уже совершена.

Гуго призадумался. Он вспомнил то свое видение, усиленное и подсмотренное королевским магом. То самое, когда он руководил армией закованных в вороненую сталь воинов и когда левым крылом его армии командовал верный и надежный как скала барон ван Хольм в изрубленных доспехах.

– Знаете, барон, ваш нынешний король уже мертв, хотя сам он об этом не догадывается, да и знают об этом только немногие, – мягко ответил Воин. – Я не знаю, скольких еще мне придется отправить в ад следом за ним.

Кто знает, где витали мысли полководца и вельможи, но ван Хольм все же спросил:

– И что мешает мне кликнуть солдат и изрубить вас в капусту, попросту задавив численностью?

Покачав головой, Гуго хмыкнул и с самым легкомысленным видом прошелся по темному однотонному ковру, покрывающему пол. Качнул на полке литой стеклянный колокольчик, но не позволил тому издать звон и вызвать прислугу.

– Не выйдет, барон. Меня защищают такие силы, что ваши маги их не смогли даже обнаружить – это выше их.

– Муравей и гора? – Оказывается, барон тоже читывал книги эльфийских философов и знал притчу о насекомом, не способном ни окинуть препятствие взором, ни понять его своим скудным умишком.

Гуго взглянул на собеседника с неподдельным интересом. Много ли вы знаете дворян и выдающихся полководцев, знакомых с этакими тонкостями логики? Он кивнул мрачно задумавшемуся ван Хольму:

– Да. А сверх того поцелуй ведьмы, подаренный после ночи любви.

Собеседник вздрогнул и посмотрел в ответ с мистическим, почти суеверным страхом.

– Но ведь древнее пророчество гласит… – И лишь невероятным усилием воли он заставил себя замолчать.

Коротко, скомканно распрощавшись, барон вышел из номера. Шатаясь и разрывая неверной рукой вдруг ставший тесным ворот, он кое-как добрел до лестницы ведущей вниз. И лишь взобравшись на коня, ван Хольм немного пришел в себя. И все же этот сильный, не робкого десятка мужчина, проезжая мимо гостиницы, не осмелился поднять взгляд вверх – туда, где из окна на него с бледной улыбкой на устах глядел сир Майкл.

Вдоволь налюбовавшись видом на вечерний Эксер с макушки Алой привратной башни, Гуго погладил ладонью благородный камень. Возведенная в давние времена для защиты города в период смут и распрей, сложенная из дикого красноватого камня башня нынче потеряла свое значение и осталась всего лишь одной из многочисленных достопримечательностей. Ведь король правил страной воистину железной рукой – и любой бунт теперь оказывался лишь экзотическим способом самоубийства. А до границ тысяча лиг…

Стражники у ворот за пару монет отомкнули дверцу входа на винтовую лестницу. И пропустили поглазеть наверх прилично одетого дворянина, к тому же трезвого, а легонький аромат золотистого вина из Таларны – это так, для бодрости духа.

Спустившись вниз, Гуго кивнул служивым: вернулся, мол, запирайте – и направился обратно в центр большого города, беспечно разглядывая парки и темные, нависающие над ним громады непривычно выглядящих зданий. Нет, верно сказала матушка: «Малыш, тебе там не очень понравится!» И все же даже власти Королевы оказалось недостаточно, чтобы запретить и не отпустить своего Воина малость порезвиться.

Размышления молодого человека были прерваны осенним дождем, хлынувшим с уже почти совсем почерневшего неба. Брать наемный экипаж он не захотел, а посему побежал, весело шлепая по разливающимся потокам воды и распугивая редких прохожих развевающимся плащом. Гуго, промокший до нитки, но весьма довольный собой, вихрем пронесся по улицам и влетел в ярко освещенный вестибюль.

На бегу он едва не сшиб молодого худощавого парня в походной куртке, очевидно только заселяющегося, так как тот стоял у широкой, крытой алым ковром лестницы и отдавал распоряжения слугам насчет багажа. Но все-таки успел подхватить его и придать вертикальное положение (а если б упал, то тут уже оскорбление и вплоть до дуэли или какого другого конфуза).

– Извини, братишка! – Гуго с полувзгляда понял, что паренек из дворянского сословия, но не кичливый.

Принеся затем самые вежливые извинения и проявив раскаяние в несдержанности, он в знак примирения протянул руку. Только тут он обратил внимание на вытянувшиеся и побледневшие лица окружающих. И заметил, что правая рука парня не в порядке. То ли усохла, то ли от рождения такая.

Мгновенно подав левую руку, он осторожно пожал узкую ладонь молодого человека, вынужденного вести отнюдь не здоровый образ жизни и оттого не отличающегося крепостью и статью. Извинившись еще раз и получив заверения, что инцидент исчерпан, Гуго легонько приобнял паренька за плечи, шепнув при этом на ухо, что выпивка с него, и уже куда осторожнее взбежал по лестнице на свой третий этаж.

Слуга привел одежду молодого господина и его самого в относительный порядок, а потом взбодрившийся после холодного душа в ванной Гуго отдал должное мастерству здешних поваров. Одетый в одно лишь небрежно обмотанное вокруг бедер полотенце, он сыто и блаженно потянулся. Вышел на балкон и, облокотившись на перила, еще долго смотрел на засыпающий великий город. Размышления, нежные и лиричные, вовсе не подобающие суровому Воину, привели его в умиротворенное и чуточку романтичное состояние. Третий день от барона ни слуху ни духу, лишь соглядатаи по пятам ходят да легонько иной раз по сознанию словно кто пушистой кисточкой пройдется – не иначе магики шалят.

Потому неудивительно, что, когда в дверях номера нарисовался помощник хозяина гостиницы и подобострастно стал кланяться, Гуго не швырнул в него чем-нибудь не особенно тяжелым и острым, как имел обыкновение делать, а немного философски на него воззрился.

Выяснилось, что непрестанно кланяющийся и потеющий человечек ни много ни мало как предлагает молодому господину одно из тех развлечений, коими приезжие обычно балуются вечерами и ночами на широкой постели. А попросту говоря, девочку приятной внешности и ласкового обхождения. Заслышав, что здешний контингент еще и обучен искусству возвышенной беседы, Гуго прямо-таки изумился.

Но потом недобро ухмыльнулся про себя: «Интересные дела тут происходят, однако! Две ночи приезжему давали скучать в одинокой, хотя и весьма шикарной кровати, а тут нате вам, спохватились. Уж не кроется ли здесь нечто? Посмотрим…»

И он с великолепной небрежностью кивнул, разом прервав все словоизлияния и уверения в свей преданности.

Она вошла, как ласковое дуновение ветерка, как первое дыхание ночи, принесшей свою свежесть на смену душному полудню. Сказать, что девонька оказалась хороша, значит ничего не сказать. Она была просто шикарна. Легкая накидка из полупрозрачной ткани– по желанию хозяйки, умеющей носить такое одеяние, оно могло скрывать все прелести, а могло и наоборот – подчеркивать их. Так вот сейчас вошедшая весьма изящно демонстрировала и тонкую талию, и длинные, почти как у Мальвы, ноги. И… ну, в общем, все остальное тоже – впору просить Берту запечатлеть на полотне сие юное и прекрасное создание.

Гуго от нечего делать валялся на кровати, закинув одну руку за голову, а другой незаметно поглаживая под атласным покрывалом рукоять неразлучного кинжала. М-да, что тут сказать, он абсолютно не имел понятия, каков уровень здешних ночных бабочек, но что эта на их фоне просто царица, готов был заложить душу. И все же это не усыпило его подозрений, наоборот, только укрепило их.

– Что пожелает мой господин? – А голос у девчонки тоже хорош – нежный, с той легчайшей чувственной хрипотцой, которую так великолепно умела изображать Фиона.

– Подойди.

Да и походочка просто умопомрачительна! Отметив, как изящно и вкрадчиво ступают по толстому ковру прекрасные ножки с позвякивающими на щиколотках тонкими браслетами, Гуго с присущей настороженному взгляду чуткостью отметил, что девица явно обучалась танцам и наверняка фехтованию.

– Шпага или рапира? – напрямик спросил он.

Удивление в блестящих темных глазах плескалось всего лишь миг. А затем ресницы дрогнули, и на прелестных губках расцвела тонкая, еле заметная улыбка.

– А вы наблюдательны, мой повелитель. Рапира, в школе мастера Мэрля.

Хмыкнув над своей мыслью, что больше похоже на шпагу, да еще и в паре с кинжалом, принц еще раз окинул взглядом сногсшибательную, пока еще закутанную полупрозрачным маревом одежд фигурку. Встав, он с грацией ленивого тигра обошел по кругу остановившуюся почти у кровати гостью. Разумеется, он не позволил мохнатому и здоровущему полотенцу соскользнуть со своих бедер, а мимолетное движение руки, спрятавшей в складки кинжал, осталось незамеченным. Обойдя, он не без удовольствия осмотрел девицу и неслышно втянул ноздрями воздух.

Хм, интересно – и весьма. В дамских духах он разбирался примерно как матушка в фехтовании двуручником. Однако что во всем мире представительницы древнейшей женской профессии пользуются настойкой из корня мерля, чтобы самым банальным образом не залететь, знал не понаслышке. А тут ни малейшего следочка, и некурящий Гуго незаметно улыбнулся своей сообразительности.

Остановившись перед молчаливо и спокойно стоявшей девицей, он легонько, прикосновением пальца приподнял нежный подбородок и взглянул в это лицо. Черт! Берта не упустила бы такой модели для портрета! Пропорциональная и весьма миловидная мордашка, коих в общем-то не так уж и мало для умеющего искать. И все же еле заметно вздернутый кончик носа и некая неуловимая, легчайшая неправильность придавали этому лицу особую, незабываемую прелесть. Задумавшись на миг, кого же ему напоминают эти темные, почти черные глаза, Гуго отметил слегка расширенные зрачки.

– Магичка?

Девица эдак легонько встрепенулась. Смутилась на миг, но тотчас с собой справилась.

– Всего лишь щепотка травки, мой господин, чтобы притупить восприятие. Не в обиду будь сказано, но частенько клиенты не отличаются приятной внешностью, зато обнаруживают гнусную и разнузданную фантазию.

Врешь, девонька, уж Алекс-то, разрабатывавший планы разгрома наркоторговли в родном Царстве Света, заставил на совесть выучить и запомнить, как выглядит и пахнет дурь во всех ее разновидностях. А уж травка с Золотых островов и вовсе пахнет резко, приторно и весьма специфично. Что ж, значит, определенно магичка…

После всех этих маленьких несуразиц Гуго окончательно уверился, что дело тут нечисто. Он вернулся на постель и некоторое время с любопытством разглядывал гостью.

– Расслабься, фантазии мои гнусностью не отличаются. Будь сама собой. Как тебя зовут? Только уж сделай одолжение, хоть на этот раз ответь правду.

Девица посмотрела в ответ немного удивленно и даже пытливо. Но после еле заметной паузы улыбнулась. Совершенно раскованно взяла со столика бутылку и два бокала, присела на край кровати и протянула вино Гуго.

– Раскусил-таки… а ведь предупреждал же меня барон! Я Патрисия. Дочь короля Олафа, а стало быть, принцесса. – И, словно упреждая сам собой разумеющийся вопрос, продолжила: – Я так заинтересовалась рассказом ван Хольма, что решила лично прийти посмотреть. А что под маской девицы легкого поведения – так даже пикантнее.

Гуго тем временем расправился с тугой пробкой и плеснул в бокалы вина.

– Ну и каковы результаты осмотра? – А сам незаметно собрался.

«Уж наверняка сейчас на нас смотрят несколько арбалетов и загодя приготовленных заклинаний. Возможно, придется начинать крошить весь этот город прямо сейчас… ах, черт, меч остался в прихожей! Ну да ладно – авось магия Рыжей ведьмы спасет… – подумал Гуго. – А она весьма рисковая девица – правда, и хороша, чертовка! Это ж получается, если покойный папаша ван Дерек, чтоб его черти в аду миловали, приходился королю братцем, то эта Патрисия, выходит, двоюродная сестра? Ага, точно – кузина. – И он посмотрел на шалую гостью совсем другими глазами: – Умна, хороша собой и, если не врут данные разведки Алекса, магичка, хоть и без особых талантов. Неплохой экземплярчик в нашу семейку. Как там Фи выражалась? Гадюшник? Змеиное гнездо?»

Едва пригубив темного, ароматного вина, он отметил, что Патрисия сделала то же самое. Та тоже заметила это и, поиграв бокалом, демонстративно выпила до дна. Ну вино неплохое и вряд ли успели чего подмешать – Гуго его купил и принес в номер лично. А посему улыбнулся и выпил тоже.

– Результаты внешнего осмотра вроде приятные, – ответила с непонятной улыбкой принцесса. – Но, может быть, гость проявит ответную любезность и представится тоже? Не дожидаясь внутреннего исследования моей магией или инструментами палачей.

Принц, начиная потихоньку забавляться ситуацией, открыто усмехнулся.

– Я сын своей матери. – Он продемонстрировал на пальце кольцо.

То самое, с черным бриллиантом и прыгающим через него соболем на ободке белого золота. К слову сказать, металл этот обычное золото и есть. Но по какой-то прихоти бессмертных, сотворивших этот мир, на населенном загорелыми до черноты людьми континенте в южных морях оно оказалось немного светлее обычного – оттого-то так ценилось.

– А отец? – Патрисия выудила из складок одеяния плоскую коробочку. Извлекла из нее тонкую длинную сигаретку из целого табачного листа и тут же прикурила от огонька, выросшего на кончике пальца.

– Отец? – Гуго пожал плечами. – Он очень, очень умно сделал, не дожив до этого дня. Иначе сейчас я убивал бы его долго и с невыразимым наслаждением.

Тонкие изящные ноздри Патрисии хищно раздулись, и она подумала: «Какая странная загадка, какая интрига! Жаль, что этот великолепный образчик самца скоро превратится в кусок мяса на пыточном столе…»

– И все же? Как-то даже неприлично принцессе крови прыгать в постель хоть и к красавчику, но все же незнакомцу.

– Этого не будет, – заверил Гуго. – А кто я? Потерпи, сама все узнаешь, если доживешь.

Патрисия откровенно удивилась:

– Ты откажешь – мне? – И ее пальчики легко, шаловливо пробежались по широкой груди так заинтересовавшего ее незнакомца. Сколько же вас таких было – сильных и самонадеянных, мечтающих скинуть короля с железного трона…

Гуго только улыбнулся в ответ, но если бы кузина сейчас могла заглянуть в его душу, то сиганула бы прямо с балкона, невзирая на третий этаж, и поползла бы подальше. Поползла бы, скрипя по булыжнику переломанными руками-ногами и стараясь уйти как можно дальше…

Видение это оказалось столь отчетливо, что Гуго на миг зажмурился, отгоняя его. Однако Патрисия, неверно истолковав это, усмехнулась: «Все вы одинаковы». Отставив в сторону бокал, она наклонилась к самому лицу. Погладила по голове, ласково ероша короткие волосы Воина. Долго, бесконечно долго всматривалась в эти глаза, а затем, легонько потеревшись носиком о его кончик носа, прикоснулась своими губками к его.

От яростного шипения едва не заложило уши. А ярчайшая вспышка слепящего света отбросила незадачливую принцессу в угол комнаты. Невидимая сила еще несколько мигов ощутимо реяла над комнатой, а затем скрыла свое присутствие.

– Разве барон не предупредил? – Гуго проводил полет Патрисии, едва повернув голову и почти не двигаясь, лишь немного расслабилась его ладонь, ласкающая не женщину, а рукоять кинжала. – Поцелуй ведьмы тебе не по силам, принцесса.

Та некоторое время шевелила обожженными, стремительно покрывающимися волдырями губами. Затем встряхнула головой, прошептала над собой какое-то заклинание. Видимо, все же гордая наследница обладала немалой силой, ибо прошло не так уж много времени, а лицо ее приняло подобающий вид, и на бледных от ненависти щеках даже появился румянец.

А сам Гуго, с недоумением почувствовав на своих губах легкое жжение, недоуменно провел по ним пальцем.

– Каменный яд, – усмехнулась Патрисия. – Посмотрим, справится ли неведомая ведьма с этим. Я заранее приняла известное очень немногим противоядие и смочила губы эликсиром.

Принц пожал плечами. Любви Фионы все равно – экзотическая отрава или арбалетный болт. Защищает ничуть не хуже, чем материнское благословение. А если учесть, что маменька Королева…

Он достал тончайший батистовый платок и просто протер губы, словно ему противно было гадливое ощущение после неудавшегося поцелуя принцессы. Та уловила подтекст, дернула щекой, а в глазах к ожиданию смерти своего обидчика добавился гнев.

Однако отнюдь не страдающая отсутствием хитрости Фиона подарила своему Воину этот платок не просто так. На нем через равные промежутки ею нанесены были тонкие риски различных закрепленных магией составов.

– Хм, действительно каменный яд, – улыбнулся Гуго, увидев, как чуть потемнела и проявилась третья полоска в правом ряду.

Время текло и текло, как и дождь снаружи, а он все еще был жив.

Патрисия вышла из своего угла, шагнула поближе на заметно подрагивающих ногах и недоверчиво всмотрелась в лицо Воина.

– Жаль, – вздохнула она. – Хоть папенька и изрядный мерзавец, но все же лучше отец король, чем никакого отца.

Она прошлась по полутемной, освещенной лишь парой свечей комнате. Тронула цитру, и зазвенели тихонько струны. Хмыкнула рассеянно, обнаружив, что на инструменте семь струн, против общепринятых в здешних местах шести. Взяла в руки, перенастроила.

Гуго лежал по-прежнему на постели, чувствуя себя одиноко даже в присутствии двоюродной сестры, красавицы и редкостной стервы. Он смотрел на лицо сидящей посреди широкого ковра женщины. Черты ее чуть обострились, стали жестче, и чуть сильнее проявились скулы. Глаза Патрисия закрыла, играя какую-то старую, почти забытую мелодию, и лишь на щеке блеснула слезинка. Вдруг она резко оборвала музыку, и отлетевшая в угол цитра лишь обиженно загудела.

– Что ж… я сделала все, что могла. Силой тебя не прошибить, как женщина я тебя не интересую.

Принцесса резко встряхнула головой, стыдясь своих слез.

– Дай мне свой кинжал, – потребовала она.

Миг – и брошенный умелой рукой клинок вонзился в ковер рядом с ней. Не успел Гуго предпринять никаких действий, как Патрисия одним движением ухватила оружие за рукоять и вонзила себе под левую грудь. В ставших огромными черных глазах еще колыхалась детская обида и изумление, а тело избравшей свой путь принцессы уже медленно, словно под водой, стало опускаться вниз…