Текст книги "Домбай. Люди, горы, парапланы… В горы после пятидесяти…"

Домбай. С мыслями о Килиманджаро
В горы после пятидесяти – 2
Валерий Лаврусь

Редактор Евгения Белянина

Фотограф Валерий Лаврусь

© Валерий Лаврусь, 2017

© Валерий Лаврусь, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-0249-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я смотрю на фотографии из Домбая…

Величественные заснеженные горы; ослепительное белое солнце; бездонное лазурное небо; люди в ярких цветных комбинезонах, загорелые, счастливые, улыбающиеся лица… За неделю на горнолыжном курорте я ни разу не видел: ни одного конфликта, ни одного скандала, ни одного нетрезвого лица. Хотя все мы там были чуточку пьяны. Горами, небом, солнцем, ветром, снегом. Но это опьянение, эта эйфория – лишь следствие лёгкого кислородного голодания, ведь жили мы на высоте полутора тысяч метров, а дневное время проводили на трёх. Но, подобно любителям вина, которые пьют, зная, как часто оно приносит вред, мы, зная, что в горах нам не хватает кислорода, и это тоже вредно, всё же едем туда, потому что… потому что это Горы. Нет ничего более величественного, чем Горы. Они – единственное наглядное свидетельство трёхмерности нашего материального мира, так говорил Ванька Дьяков.

Я собирался в горы. Но не на Домбай. На Домбай мы попали совершенно неожиданно для себя.

Я планировал Килиманджаро. Точно рассчитал количество дней, необходимых для восхождения, заранее внёс их в график отпусков, практически договорился с клубом «7 Вершин» – они организовывают восхождения на любые горы мира… Приготовился от и до! Не учёл одного, что доллар перевалит, как это сегодня принято говорить, «психологически важную отметку» в 50 рублей.

Помню, ещё в конце октября, созваниваясь с Котом (с Игорем Котовым я совершил своё первое восхождение на Эльбрус) и уговаривая его поехать со мной в Африку – согласитесь, в компании проверенных товарищей можно подрядиться на любое дело, – так вот, уговаривая, я его уверял: «Игорь, ну чего ты? Ну не поднимется же он выше пятидесяти!».

Он поднялся.

А после «чёрных» дней в декабре стало очевидно, зимой 2015-го на Килиманджаро я не еду. Не сложилось. Не пустила меня Африка. В который раз я собирался на Чёрный континент, и в который раз поездка отменялась.

Хорошо (в смысле не очень), в Африку я не еду, а куда? Дни отпуска в феврале нужно было как-то использовать. Не сидеть же дома! После недолгих, но мучительных размышлений на свет родилась идея поехать на Кавказ. Почему нет? Собирался в Горы – надо ехать в Горы!

Хорошо (в смысле уже лучше) – Кавказ. А там куда?

Наверное, кататься на лыжах. Потому как восхождениями на Кавказе зимой занимаются только отчаянные парни. До сих пор перед глазами табличка на мемориальном камне «Приюта Одиннадцати», которую прикручивали альпинисты из Пензы: «… погибли 23 февраля 2001 года при восхождении на Эльбрус».

Нет! Лыжи и только лыжи!

А куда на лыжах?

На Кавказе я знал два таких места: Эльбрус и Домбай (про Архыз мне никто ещё ничего не рассказывал). На Эльбрусе был, значит Домбай. А по дороге решил заехать в Кисловодск в гости к мужикам, с которыми ходил на Эльбрус. О визите к ним заранее договорился с руководителем нашего летнего восхождения – Полковником. «Приезжай, – хлопал тот меня по плечу. – Встретим, разместим… Всегда рады! Без проблем!»

Заключительным аккордом к поездке, после непродолжительных поисков напарника для катания – всем некогда – стало решение забрать с собой Софико. Почему забрать? Потому что: во-первых, у неё не был запланирован отпуск на это время, она же не собиралась со мной в Африку, и, во-вторых, она ни за какие коврижки, ни за какие сокровища мира, никогда не встанет на горные лыжи. Ехала Софико группой поддержки.

Но ещё я хотел, чтобы она хотя бы издалека, хотя бы одним только глазком посмотрела, куда носило её беспокойного мужа летом 2014-го. С гор Домбая хорошо виден Эльбрус.

Открою тайну: чтобы понять, что такое горы, – слушать, читать, смотреть фильмы и фотографии – бесполезно. Горы нужно увидеть самому!

Снова Кисловодск…

Ранним утром 21 февраля рейсом из Домодедово мы вылетели в аэропорт Кавказских Минеральных Вод, а уже в 9:50 выходили из самолёта, направляясь получать багаж. Слава Богу, громоздкого снаряжения (лыж, палок, ботинок) у нас с собой не было, не такой я фанат горнолыжного спорта, чтобы держать объёмистый комплект снаряжения. Зато мы взяли большущий чемодан, куда сложили всё, что смогли увезти из дома для полноценной, с точки зрения женщины, жизни на горнолыжном курорте, этот чемодан мы и шли получать.

Пока ждали багаж, позвонил незнакомый человек и попросил к телефону Володю. «Володю? Вы не ошиблись? Может, Юру?» – «Да-да, – исправился незнакомец, – ошибся!» И стал что-то путано объяснять про форс-мажор, который внезапно настиг его, и потому приедет он за нами только через час.

Через час так через час. Однако странно, почему не встречал никто из моих восходителей? Василь Фёдорович или Порошков, или Мурат. Где они? И что про себя думает господин Полковник? «Встретим… Разместим…»

Через час из аэропорта нас забрали и повезли в Кисловодск по какой-то неожиданно красивой дороге. Вдоль обочины стояли удивительные, сказочные заснеженные деревья. На Кавказе – заснеженные? Встречающий, увидев наши изумлённые лица, поспешил пояснить: «Перед вашим приездом туман сильный был. Несколько дней. Самолёты не принимали, а потом в ночь ударил мороз… Сам такого здесь никогда не видел».

Погода действительно для Кавказа была холодновата, в порту так и вовсе мороз, хоть и облачно. Но, по мере приближения к Кисловодску, облака рассеивались, погода разгуливалась, выглянуло солнце, и фееричные творения из деревьев, инея и снега засверкали под лучами, словно осыпанные бриллиантами.

Час спустя мы уже въезжали в Кисловодск. Прошлым летом я там пару раз бывал и сразу сообразил, нас везут в горный пансионат «Спарта». Туда, где мы жили с Котом, херром майором, до и после восхождения. И тут у меня закралась мысль: пожалуй, господин Полковник несколько формально подходит к нашей встрече. Не интересовал нас Кисловодск (да простят меня кисловодчане)! Нам, а точнее мне, хотелось встретиться с парнями, с которыми ходил в горы!

В «Спарте» мы забросили чемодан в номер, взяли подарки – спальный мешок и термос для детского туристического клуба «Центурион» (в термос для старшего командного состава я, в честь приближающегося Дня защитника Отечества, залил коньяк) – и, созвонившись с Полковником (за него ответила незнакомая девушка), поехали к городскому спорткомплексу, где проводились региональные соревнования для детей с ограниченными возможностями.

И тут я вспомнил! Полковник же предупреждал: будет занят! А в общем… Кажется, нас не очень ждали…

Надо было срочно что-то предпринимать, и – о счастье! – возле спортивного комплекса мы встретили Василия Фёдоровича, моего дорогого и любимого Василия Фёдоровича. Это он после восхождения усердно звал нас с Котом в гости.

Встреча эта, наконец, определила дальнейший план действий. Вручив Василь Фёдоровичу подарки и договорившись встретиться вечером (прямо сейчас у Васи были дела: он со своими воспитанниками собирался провести уборку возле Вечного огня), мы отправились прогуляться по городу. Раз уж так вышло, надо показать Софико Кисловодск.

И первым делом я повёл её в знаменитую «Снежинку», где мы налопались пончиков с повидлом и варёной сгущёнкой, о чём я не преминул сообщить эсэмэской Коту. Пусть изойдёт слюной херр майор. Помнится, на Эльбрусе он, прям, грезил снежинковскими пончиками. Полагаю, в Москве ему их тоже не хватает.

Из кафе пошли в центр. Заглянули на небольшой рыночек, купили фарфорового (или фаянсового?) кота для нашей кошачьей коллекции. Зашли в парк, сфотографировались с медным Лермонтовым, поглазели на гигантскую раскормленную белку, её насильно печеньем из рук кормили дети. Белка была огромная, ленивая, с толстыми лапами и толстым, как полено, хвостом. Больше всего она напоминала Кота из «Блудного попугая», только джинсов не хватало.

Излазив весь парк и продрогнув, в четыре созвонились с Василием Фёдоровичем, доложили о замёрзших лапках, и тот… не раздумывая примчался за нами на «Тойоте» -пикапе, обоих усадил на переднее сиденье и отвёз в свой дом в посёлок со смешным названием Подкумок.

А по дороге, отчаянно жестикулируя, он рассказывал про Полковника, который, по его мнению, слишком уж официально стал ко всему подходить, слишком формально, а потому…

А потому, понял я, надо было мне, дураку старому, перед прилётом позвонить Василию Фёдоровичу и не выделываться! В который раз убеждаюсь, что руководство слишком прямолинейно подходит к решению организационных вопросов, дай ему, руководству этому, Бог здоровья.

Мы поручили Софико варить шулюм из говядины, купленной по дороге, а сами уехали за чемоданом, мы переселялись, мы, наконец-то, попали в надёжные руки.

Потом, уже ночью, сидя за столом, – Софико давно ушла спать – мы говорили и говорили о наболевшем: о детях, о Путине, о вражеских санкциях, о войне на Украине…

Василий Фёдорович родом из Славянска. Помните город, где в июне 2014-го Стрелков держал оборону? Вася оттуда. У там остались сёстры и мама…

На следующий день, ближе к обеду, на своей боевой и заслуженной «Ниве» (прошла она не одну тысячу километров по горным дорогам Кавказа) приехал Игорь Порошков, замечательный Игорь Вениаминович, вечный «завсклад» и «товаровед» «Центуриона», главный и постоянный член команды ежегодных восхождений на Эльбрус. Приехал отвезти нас на Домбай – вырваться к нам вчера у него не вышло, приболела супруга.

И снова мы катили по какой-то необыкновенной дороге, «через перевал», немного дикой, но снова удивительно красивой. На Кавказе, понял я, некрасивых дорог не бывает. А ещё, по мере подъёма, с неё открывался вид на «наш» Эльбрус. На перевале мы остановились, и я наконец показал Софико, куда летом носило её мужа. Но теперь она видела не только куда, но и с кем. И, кажется, осталась довольна.

В третьем часу прибыли в Домбай. Прямо на въезде в посёлок наш отель – «Метелица». Мы выгрузились. Я пожал мужикам руки, мы обнялись, и они уехали.

Помахав вслед удаляющемуся автомобилю, мы подхватили вещи и пошли заселяться…

Открытка из Домбая

Минуло два дня.

Мы успели неплохо освоиться. Прижились в отеле, походу сменив номер – первый оказался слишком холодным. Я восстановил свои навыки катания на горных лыжах и даже освоил «красную» трассу, что начиналась на 3000, куда поднимался двумя подъёмниками. Собирался дальше «оттачивать мастерство», но 24-го на ужин Софико съела что-то острое, сугубо национальное, и…

И ведь была же нормальная пища, кроме кавказской кухни с её харчо, лагманом и чанахами! Были же всякие щи-борщи и куриная лапша с картошкой в горшочках. По доступным ценам, за тысячу обедали на двоих… И уж если, сил нет, как хотелось чего-то национального, то, пожалуйста, на каждом шагу хычины – вкуснейшие лепёшки с сыром и травами, а ещё с мясом и даже с картошкой. Так ведь нет! Нужно было наесться безумно острых помидоров в собственном соку. И весь день 25-го Софико провела в номере на голодной диете.

Из солидарности я не поехал на Гору, а пошёл шляться по посёлку, но не просто так, не бесцельно.

Во-первых, для Софико нужно было найти на ужин что-то простенькое, вроде обычных сухарей. Всегда так: сначала огненные помидоры, а потом пресные сухарики…

Во-вторых, я собирался послать своему питерскому корреспонденту открытку. Есть у меня традиция – отовсюду отсылать открытку замечательной девушке из Санкт-Петербурга. Даже из Палестины отсылал и из Италии, и из Австрии, и из Испании… Для Домбая делать исключения я не собирался.

В-третьих, хотелось прикупить сувениров. Впереди 8 Марта, дни рождения коллег, и аутентичные подарки без сомнений будут востребованы.

Составив план наступления и обсудив его с легкораненым личным составом, я отправился на завтрак.

Пока набирал в тарелку хлеба, комплектовался ложками-вилками, наливал чай, – в кафе заявился любимец нашей симпатичнейшей администраторши Кати – кот Василий. Заявился, зевнул, мяукнул и тут же без перехода взялся заливать кровью всё вокруг: на груди у него зияла рваная рана (что же за день-то такой!). Кому-то стало нехорошо, кто-то принялся причитать, а кто-то умчался за бинтами… Общими усилиями кота изловили, забинтовали по уши и отправили отлёживаться в холл на кресло. Весна. Вот и тянет парня на подвиги. Впрочем, всех нас тянет… неизвестно куда.

Домбайская почта.

Сухари я нашёл.

Открытки тоже. Даже почту отыскал. Выглядело почтовое отделение как рабочий вагончик, им на поверку и оказалось. Работали две пожилые женщины: одна привычно по-советски взялась ворчать: «и обеденный перерыв (это в одиннадцать-то?!), и носит тут вас…», но марки продала и открытку приняла, тут же в сердцах влепив ей штемпель.

Кстати, открытка та не просто пришла, она примчалась, прискакала! Это вам не Италия, откуда открытка целый месяц шла пешком. А уж сколько их сестра ползла из Вифлеема…

Выполнив первые два пункта, я отправился на рынок за сувенирами, и пока толкался между рядами, покупая вязаные шерстяные носки с оленями и снегирями, глиняные чайники, сборы трав и варенье из барбариса и облепихи, над Домбаем летали парапланы! Яркие. Цветные. Красивые. И что главное, летали они подозрительно долго.

Я ходил на почту, а они летали…

Я покупал сувениры, а они летали…

Я вернулся в отель, а они летали!

Я ушёл на обед в кафе, а они летали!

И, чёрт побери… Летали они неспроста!

Ещё осенью в Подмосковье я собирался полетать на параплане, в качестве пассажира, понятное дело, но не получилось. И вот… Они явились сюда! За мной! Прилетели!

Вот, только надо выяснить, где же мне искать этих пилотов?

И пока я ждал заказа в кафе, наудачу залез в интернет и во «ВКонтакте» нашёл номера телефонов неких Константина и Владислава, которые приглашали в небо над Домбаем.

Но оба номера молчали. «Жаль! – поцокал я. – Могли бы заработать денег…» Но пока ел борщ, смотрел телевизор и пил чай, пришла эсэмэска, абонент Константин уже дважды звонил. Надо же! Дважды… Чего же я не слышал-то? И перезвонил сам…

Да! Это они летали! Именно они. Их яркие и красивые парапланы целый день соблазняли меня на отчаянный поступок. Более того, они сразу предложили подняться на Гору и прямо сейчас полететь. «Нет-нет-нет… – решил я не торопиться. – Давайте завтра… утром!» – «Завтра так завтра, – легко согласился Константин. – Часов в десять перезвоню, скажу, лётная тут погода или нет».

Остаток дня прошёл без приключений, только уже вечером, возвращаясь в отель после ужина, я встретил всё того же Василия. «Голова повязана, кровь на рукаве». Кот не спеша, но целеустремлённо шёл по своим серьёзным кошачьим делам. Геройский герой! Я кыснул его, но он, презрительно сверкнув на меня злыми жёлтыми глазищами (я же тоже участвовал в бинтовании), продолжил путь.

Я не стал его задерживать. Может, у них тут так принято, чтобы коты в бинтах ходили по своим делам… Вон перед этим на улице встретил лыжника с ногой в гипсе и на костылях. Никто же за ним не бежал и не пытался остановить из-за боязни, что тот сейчас вновь полезет на Гору. Вольному, как говорится, – воля…

Но на поверку я оказался неправ.

Уже подходя к отелю, я издалека увидел охваченную волнением толпу, а приблизившись, рассмотрел в кольце постояльцев мечущуюся и заламывающую руки Катерину.

– Ушёл! – кричала она, бегая по двору и заглядывая во все тёмные тайные углы. – Ушёл Вася! Ушёл стервец… Я же просила, не выпускайте! Не открывайте двери! Просила же…

Толпа сочувственно молчала.

– Катя, – я поймал за руку расстроенную женщину, – я его только что видел. По улице шёл.

И Катя, поглядев на меня ровно секунду, подхватилась в центр.

Мы нашли его. Изловили и водворили на место в кресле. Он сердито ворчал, но, видимо, давно смирился со своей непростой участью. Он любил свою Катю… сильно любил. Но ночью, сняв бинты, всё равно ушёл к кошкам. Одно слово – кот. Мужик! Да, мы все такие, вечно норовим снять бинты и свалить… Вот зачем, спрашивается, мне все эти парапланы и парашюты? Зачем?! А?

Парашюты…

Если идея полетать на параплане явилась на свет относительно недавно, то идея сбросить меня с парашютом – давнишняя. Родилась она году эдак в 2002-м ещё в посёлке Северном в Западной Сибири. Вдохновителем этого стал некто Сергей Сергеев. Спортсмен-парашютист, он работал со мной в одной конторе и каждый раз, встречая и хлопая меня по плечу, спрашивал: «Ну, что, Палыч, ну ты када?». Что «када» – было понятно всегда. Я отнекивался.

Но мысль попробовать, не скрою, привлекала. В конце концов, дело дошло до того, что в феврале 2003-го я пошел в парашютный клуб, подчеркну, детско-юношеский парашютный клуб, где на глазах у подростков начал теоретически и от части практически осваивать азы парашютного спорта.

Азы были нудные… Записи в тетрадках: «…если вы летите на ветки дерева, скрестите руки перед лицом, выставьте ноги вперед…», изучение тактико-технических характеристик парашюта Д-6 (обычный десантный купол) и ЗП (запасной парашют), имитации прыжка: «1001, 1002, 1003, КОЛЬЦО, 1004, 1005, КУПОЛ, 1006, КОНТРОВКА ЗАПАСКИ, ОГЛЯДЕЛСЯ…» и конечно, сборка… Боже… какое тоскливое это дело – сборка парашюта! Газыри, стропы, строповязы… Нудно, скучно, муторно…

Занимался я так месяца полтора, а потом вдруг выяснилось: прыгать в Северном негде! Губернатор Ямала запретил первые прыжки с вертолёта, только с самолёта. Кто-то неудачно упал на колесо геликоптера и поломал спину, а Ан-2 в Северном отродясь не водилось. Нужно ехать на юг Тюменской области, в Ялуторовск, на неделю, и там отпрыгать свои первые три прыжка. У пионеров как раз наступили каникулы, а меня, старого дурака, с работы отпускать никто не собирался. Без меня и отпрыгали.

А потом клуб закрылся. И об идее сбросить меня с парашютом вспоминалось только при встречах с Сергеем вопросом, ставшим уже традиционным: «Палыч, ну ты када?».

В 2007 я уехал в Москву. В том же году в столицу перебрался и Сергей. Мы созванивались, договаривались о встречах, но Москва – город большой, встретиться всё как-то не получалось. И по-прежнему наши телефонные разговоры он заканчивал фразой: «Палыч, ну ты када?».

И всё бы так и тянулось, если бы не МАКС-2009.

На МАКС я тоже собирался не первый год. И если в 2007 меня отговорили «знающие» люди, мол, народу там как селедок в бочке, даже пописать негде, то в 2009 я решил, нет уж – дудки! – на МАКС я еду!

Но отправляться одному на такое мероприятие скучно и неинтересно, всегда же хочется поделиться своими «ух ты!» с тем, кто тебя понимает. Круг «тех, кто понимает», был ограничен, не все же, в конце концов, повязаны башкой в небо. Обзвонив всех, кого смог придумать, и получив везде вежливый отказ, я затосковал, но тут вспомнил про Сергея, позвонил, и он сразу согласился!

На МАКС съездили с огромным удовольствием. Делали всё с небольшим упреждением, и нигде не попадали в толпу. «Ух ты!» получили под завязку. Что там было – кому интересно, сто раз могли посмотреть по телевизору, Ютубу и ещё в сотне мест, и даже в ещё лучших ракурсах. И, вообще, сейчас не об этом.

Возвращаясь на электричке, я в очередной раз услышал: «Палыч! Ну када уже?!» – и сдался… «Хрен с тобой, золотая рыбка! – сказал я. – Приеду с отпуска, тада!»

А в отпуске я специально приобрёл одноразовые контактные линзы, до этого их никогда не носил. Парашютный спорт, как и альпинизм, предусматривает полное виденье ситуации, а в очках никто никого никуда не пустит, точнее, выдадут другие – без диоптрий. Линзы я купил, но вставлять их так и не научился. «А! – решил я. – Мир не без добрых людей… Помогут!» Из отпуска же позвонил Сергею: «Готовь на девятнадцатое». И уже вернувшись, ещё раз подтвердил готовность.

Мы договаривались, что Серёга кинет мне ссылочку на интернет-сайт того парашютного клуба, который выполняет тандемные прыжки…

Для справки. Сегодня, зная горячий темперамент и нетерпеливость русского народа, никто никого не обучает всяким сборкам-разборкам парашютов. Клиента сразу бросают с самолёта. Вот так, сразу! Но не одного, а с инструктором-пилотом, к которому крепко-накрепко принайтован клиент. И выполняется прыжок не на обычных десантных куполах, а сразу на «крыле». За ваши деньги – любой каприз!

Всю неделю я ждал, когда же Сергей сбросит мне ссылочку… А он всё не бросал и не бросал, а я про себя думал: «Ну и ладно… Ну и хорошо! Может, всё и сорвётся». Отказаться-то уже невозможно, слово сказано, а если само рассосётся, то и ладно, не получилось.

И в крайний день, в пятницу днём, Сергеев не позвонил!

Я сам подбил народ на посиделки в ресторане. Благо и повод был – день рождения сына.

(Напомню, это 2009 год, мне 45, и я ещё не пережил панкреонекроз, потому и выпивал, и закусывал… Хорошо так выпивал и вкусно так закусывал.)

И вот в самый разгар праздника вдруг звонит Сергей: «Палыч, привет! Всё готово, завтра прыгаем!» – «Пардонте! – возразил я. – Ты же так ничего и не прислал…» – «Ну и что, – парировал он, – погоду не видишь, что ли?»

Погода в том сентябре действительно стояла прямо песня. Тёплое, золотое бабье лето. Хорошие были бабы в том году, правильные! Спасибо им и низкий поклон!

«Вижу, – кивнул я в телефонную трубку. – Только теперь уже всё равно поздно… я принял! Чувствуешь?» – я дыхнул в трубку. «Хрен с тобой, – смирились на том конце. – Переносим на следующие выходные».

Проснувшись наутро, я понял: пролетел! Погода с утра стояла, как это говорят… «видимость миллион на миллион». Будет ли она на следующие выходные такой – большой вопрос. Но всё же сразу стал себя настраивать на серьёзный лад. Позвонил Серёге, договорился о контрольном звонке в среду.

Не успели оглянуться, наступила среда…

Погода ожидаемо начала портиться.

Я, конечно, позвонил, но у меня появилась уверенность – не-а, не будет погоды в эти выходные. А не будет погоды – не будет прыжков. «И хорошо… – снова думал я про себя, – и замечательно…» А в четверг сам нашел сайт клуба.

Клуб располагался на севере Московской области, в Кимрах, на аэродроме Борки. Добираться туда из Долгопрудного было очень даже с руки, но не это главное!

«Тандем-прыжок с парашютом типа „крыло“ выполняется с 4000 метров».

Ёкарный бабай! Четыре километра! Мама дорогая…

Такой подставы я не ожидал. Я знал, на Д-6 прыгают с восьмисот метров, ну с километра. И тут я думал тоже…

«Прыжок выполняется с высоты 4000 метров… время свободного падения составляет примерно одну минуту».

И я лихорадочно стал высчитывать, сколько же мы за одну минуту пролетим? Если падать в безвоздушном пространстве, получалось восемнадцать километров. Мама… Но с ускорением свободного падения мы падать не будем… воздух погасит ускорение до нуля… Но когда? И с какой скоростью мы будем падать дальше? Посчитать не смог… Слишком много входных данных. Немного успокаивала фотография, на которой была запечатлена парящая пара с ма-а-а-аленьким парашютиком над ними… Но, если честно, мало успокаивала…

И я занервничал.

В пятницу смотрел на погоду и думал: «Хорошо, что она такое говно! Не иначе, всё отложится. А если отложится, то совсем прыгать не буду. По крайней мере, в этом году».

В 18:00 позвонил Серёге: «Как мы?». Тот невнятно помычал: «Э-э-э… Мэ-э-э-э… Не знаю! Перезвоню!»

Вернулся с работы, стал собираться. Теплые вещи. Куртка. Свитер. Термос… Складывал, а в голове крутилось: страшно, блин, как страшно-то. В какой-то момент надумал писать записку Софико (была она в отъезде): «Дорогая, если ты читаешь эту записку»… Вовремя себя оборвал. Самому же потом стыдно будет.

Нет-нет. Я не боялся «упасть». В том, что мы сядем, я не сомневался. Я боялся за свой организм. А как давление выкинет какую-нибудь пакость? Давление – штука такая… А тут четыре тысячи!

Серёга позвонил уже почти в одиннадцать и сказал просто: «Едем». Я глянул в окно, там лил дождь. Ладно, съездим на экскурсию. Дома, что ли, в выходные сидеть? И, поставив будильник на 5:00, лёг спать.

Проснулся в три. Звонил брат Игорь. Ему срочно хотелось поговорить. Он что-то невнятно бухтел, на что-то жаловался, а я его всё уговаривал: «Гош, завтра. Давай завтра. Гош… завтра давай, а?». И уговорил. Но своим звонком он меня совсем переполошил. Чего вдруг? Понятно – пьяный, но вот так, ночью, он звонил первый раз.

До пяти уже не спал…

В 6:45 сел на первую электричку до Савёлово. За окном сыпал мелкий дождик. На лётную погоду не тянуло никак. Взял с собой книжку, но не читалось. Пока ловилось радио через мобильный, слушал. Потом отключил и его. В 8:45 прибыл на станцию «Савёлово». Вышел с платформы, свистнул таксистам: «До Борок кто?» «Садись», – предложил дядька на «Логане». «150?» Он кивнул. Ехали по каким-то совершенно российским дорогам минут пятнадцать. Приехали к гостинице аэроклуба «Борки». Типичная советская трёхэтажная общага, облупленные стены, грязные окна. Но вокруг молодые люди в ярких комбинезонах. Радостные такие, возбуждённые, прямо заведённые… А невдалеке самолёты: Л-410, Ан-2 и спортивные Яки. А самое паршивое… Облака расходились. Появлялось чистое небо!

Аэродром «Борки»

Я перезвонил Сергею – мы добирались порознь – доложил: «На точке». Он посоветовал найти Камиля. В гостинице узнал, Камиль ещё не приезжал. Потоптавшись, пошёл в буфет, заказал чай и омлет. Пока ковырял омлет, грянуло объявление: «Первым приготовиться!».

«Всё, – сказал я себе, – теперь точно скинут!» И сразу внутри онемело. Стало всё по фигу. Хотелось только одного: быстрее уже…

Отнёс остатки омлета на стол с грязной посудой и подошёл к окну. Первая десятка потянулась к 410-му. Второй самолёт стоял под заправкой.

Снова отправился искать инструктора и на «манифесте» (так у них называется ресепшен) натолкнулся на высокого симпатичного парня восточной наружности.

– Камиль?

– Ага, – кивнул он, улыбнувшись.

– Я от Сергея Сергеева.

– Отлично! Первый раз?

Я вздохнул.

– Ничего, у всех бывает первый!

Говорил он, продолжая широко улыбаться. Есть такие, улыбка сразу располагает. Таким сразу хочется верить.

– Пошли, одену тебя, потом запишу в команду, – потянул он меня. В комнате пилотов Камиль выдал мне парашютный комбинезон, помог надеть и закрепить сбрую для тандемного прыжка.

Прискакал Серёга и сразу принялся всех тормошить: «А вы уже записались? А в какую команду? Палыч, а ты готов? А линзы надел? А я с вами»…

Камиль хотел нас записать во вторую команду, но у нас с Серёгой ещё были «не надеты глаза». Со мной бились уже минут десять, а Камиль всё забегал и спрашивал: «Ну?». Я нервничал, и ничего не получалось. И тут Камиль зашел не торопясь и, расслабленно прислонившись к дверному косяку, спокойно сказал: «Не спешите. Записался в третью». И линзы сразу встали.

Экипировались. Пошли заполнять бумаги: «…всё знаю… всё понимаю… парашют – опасно… администрация не несёт, а я не потребую и т. д. и т. п.» Сходили к медбрату, тот пощупал пульс и шлепнул в бумажку: «Годен», вполголоса добавив: «Судя по пульсу, у вас не высокое давление». Ага… Точно не высокое… Чего тогда в башке бýхает?

Пошли, оплатили прыжок. Вышли на поле ждать. При нас погрузилась вторая и взлетела. Минут через десять небо расцвело парашютами. Тандемов не было.

…Красиво, когда разноцветный купол с шипением рассекает воздух, парашютист на бешеной скорости мчится над самой землей, и – раз! – парашют забирает чуть вверх, и пилот мягко садится на землю. Ни дать ни взять – птица. Красиво! Завораживающе красиво…

Объявили десятиминутную готовность третьей. Сразу захотелось в туалет. Пришел Камиль: «Как?» – «Страшно!» – «Было бы странно, если бы было не страшно». И стал подтягивать на мне помочи.

«Третья команда – построение!»

Построились.

Допускающий прошёлся, оглядел экипировку.

«На борт!»

Сели. Нас десять. Крайним на выход Серёга, мы с Камилем перед ним, так попросил сам Сергеев. Закрыли дверь, раскрутили лопасти, выехали на рулёжку, разворот, тормоз. Всё – ВПП! 410-й поддал газу, прогрел двигатель, тронулся, побежал… побежал, побежал… подпрыгнул и взлетел.

Летим! «Ваум… Ваум… Ваум…» – пели двигатели. Я совсем расслабился. Наступило окончательное понимание – прыгать будем!

1000 метров. Все сидели молча, прикрыв глаза. Готовились.

1500 метров. В иллюминаторе виднелись маленькие деревья, домики, река… И вдруг я вспомнил: «Я не люблю карусели!» – крикнул я Камилю. «Тошнит?» – «Да!» – «Хорошо! Не буду сильно раскручивать».

2000 метров. Камиль поднял меня и начал крепить к себе. Ещё раз всё подтянули и проверили. «Ноги согнешь и провиснешь на мне, руками зацепишься за плечевые ремни, как за подтяжки! Голову поднимешь вверх и не опускаешь!» – ещё раз инструктировал он. «На посадке ноги подтянешь к себе, как сможешь! В полёте ноги чуть разведены и согнуты, руки в стороны и полусогнуты в локтях». «Орать можно?» – неожиданно взяло меня любопытство. «Ори!»

Снова сели, я – Камилю на колени.

3000. Девушку, которая сидела рядом, начало колотить. Она прямо чечётку выстукивала зубами! Прохладно… но не до такой же степени! И я подумал: «Вот, человек уже сам прыгает, а всё равно боится»… И стало легче.

Потом я узнал, эта девушка выполняла 58-й прыжок. Холодно ей было! Хо-лод-но!

3500. Мама…

4000! Народ приветствовал друг друга перед прыжком. Удар двумя ладонями о ладони, левой кулак в кулак и правым указательным пальцем друг в друга. Хлопнули за компанию и меня. Типа, и ты тоже уже свой. Ритуал! Экстремалы любят ритуалы и приметы…

4200. Всё! Открылась дверь… И народ посыпался вниз!

Мы с Камилем, дождавшись очереди, пошли к двери. Не доходя полшага и не смотря вниз, я провис на инструкторе, как было сказано, поднял голову, руки и закрыл глаза… Рвануло ветром! Внутри всё поджалось, но уже через пару секунд встало на место и…

Висишь, будто подвешенный ремнями к потолку, и только морозный воздух навстречу набегает. Быстро так набегает… Километров 240 в час. Или даже 270. И свист в ушах…

Я открыл глаза. И обалдел!

Я столько видел аэроснимков… Столько раз летал на самолётах и вертолётах всех марок и мастей… Но лететь и видеть всё под собой без оболочки!..

Я был спокоен, абсолютно спокоен, понял, организм работает нормально, не тошнит, не колбасит, вообще нет никаких неприятных ощущений! Только кайф! Сумасшедший кайф и восторг.

Что я видел? Зайдите на «Google Earth» и найдите район Дубны. Видите? Волга, поля, лес… Я видел то же. Но это под собой, а было ещё и «вокруг»! Были облака на одном со мной уровне. Было небо. Чуть ниже купола парашютов… А ещё была сказка! Ощущение полёта. Обалденно! Непередаваемо…

Камиль хлопнул по плечу. Время выпускать парашют. Я взялся за плечевые ремни. Рвануло! Не сразу, с оттягом. Полсекунды перегрузки, и мы парим на крыле.