Текст книги "Предатели"

В октябре 1951 г. Киселева, получив заключение о необходимости проведения соответствующих консультаций в Москве, выехала вместе с больным ребенком в СССР. За проезд жены с ребенком и за лечение его в США Поляков выплатил представительству 1 тысячу долларов.

После лечения сына Игоря в Москве Н.П. Киселева оставила его родителям мужа, проживавшим в Подмосковье, и в июне 1952 г. возвратилась к мужу в Нью-Йорк. Здесь нужно отметить, что осложнения после гриппа сказались на здоровье Игоря, он рос болезненным мальчиком и в 1964 г. шестнадцати лет от роду умер.

8 июля 1953 г. на Полякова была составлена оперативная характеристика, в которой отражена его служебная деятельность в нью-йоркской резидентуре. В ней, в частности, отмечалось, что «он хорошо изучил город и агентурную обстановку. В течение года ведет работу по связи с агентом. К этой работе относится серьезно, проявляет личную инициативу. Хорошо овладел личной и безличной связью. Подготовлен к выполнению заданий по связи с агентами».

Все хорошо складывалось на службе у Полякова в Нью-Йорке, командование резидентуры им довольно, в коллективе он заслужил уже авторитет, ведет себя вежливо, скромно, тактично. Но вдруг в октябре 1953 г. на партактиве представительства СССР в ООН он допустил промах, чуть не стоивший ему всей дальнейшей карьеры. На партактиве с докладом о позиции советской делегации по вопросам разоружения на 8-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН выступил постоянный представитель СССР в ООН А.Я. Вышинский. В прениях попросил слова и Поляков. В коротком по времени выступлении он заявил, что предложения СССР сократить имеющиеся вооружения на одну треть, высказываемое в течение длительного времени, уже надоело мировой общественности, как он выразился, «набило оскомину» и старо в своей основе. Поэтому это предложение нуждалось в изменении, и к решению связанных с разоружением вопросов необходимо подходить уже по-другому, по-новому.

С удивлением смотрел на молодого разведчика А.Я. Вышинский. В глазах советского дипломата стоял вопрос: «Что он говорит? В своем ли он уме?»

Сразу после окончания партактива А.Я. Вышинский вызвал к себе резидента ГРУ и поставил перед ним вопрос, как он выразился, «неофициально», о доверии Полякову. Нужно отметить, что резидент Скляров как мог защищал своего сотрудника. Он сослался, что это выступление не вызвано его настроением, объяснял все это молодостью, незнанием вопроса и неумением правильно излагать свои мысли. Вышинский согласился с резидентом, но решил побеседовать с Поляковым. На следующий день он вызвал его к себе и долго растолковывал ему мотивы необходимости постановки вопроса о разоружении на одну треть. Поляков был согласен во всем с Вышинским и в объяснительной записке написал, что расценивает свое выступление как неуместное и неподготовленное и благодарен товарищам, которые помогли разобраться в этом вопросе.

23 октября 1953 г. резидент ГРУ в Нью-Йорке сообщил в центр, что 17 октября с. г. Поляков на партактиве в представительстве выступил с враждебной по форме критикой позиции в вопросе разоружения. Но, осознав свою ошибку, признал свое выступление неуместным. Руководство ГРУ никаких выводов по данному факту не предприняло. Полякову повезло.

Летом 1954 г. Поляков уехал в отпуск в СССР, где прошел дополнительную подготовку по плану, которым предусматривалось изучение задач и объема работы офицера спецразведки, работающего с легальных позиций, ознакомление с задачами и работой спецразведки, а также с конкретными задачами группы по обеспечению нелегальной разведки нью-йоркской резидентуры ГРУ. Кроме этого, были рассмотрены вопросы по связи с нелегалами «Ларсеном», «Мейси», «Хильдой» и агентом «Мурабом». В самый последний момент перед выездом в США было произведено укрупнение резидентур, и в прошлом резидентура по нелегальной разведке влилась в качестве группы в состав Нью-Йоркой резидентуры ГРУ. Поляков был направлен на должность заместителя резидента ГРУ – руководителя группы по нелегальной разведке. Должность прикрытия поднялась – он становился начальником секретариата представителя СССР в Военно-штабном комитете (ВШК) ООН.

К месту службы Поляков убыл 11 октября 1954 г. Нужно отметить, что в 1955—1956 гг. режим слежки как за Поляковым, так и другими работниками резидентуры в Нью-Йорке резко усилился. В этих тяжелых условиях значительным подспорьем в «отрыве» от слежки являлось хорошее знание работы американских контрразведывательных органов (КРО) и знание города, в связи с чем удавалось проводить все операции по связи в отсутствие наблюдения контрразведки.

С появлением в распоряжении Полякова автомашины слежка стала осуществляться одной-двумя бригадами КРО, следовавших на автомашинах. Вскоре ему стало ясно, что проверяться и «отрываться» от слежки на машине гораздо труднее, чем без нее. Поэтому при выходе на агентурные мероприятия он машиной старался не пользоваться или же, выезжая на ней, затем оставлял ее в каком-нибудь месте и уже окончательную проверку на слежку производил при следовании пешком.

Чувствуя свое бессилие, агенты ФБР стали предпринимать меры по выживанию его из США. Так, они не раз пытались столкнуть его автомобиль своими машинами в глубокий бетонированный кювет. Потом к действиям ФБР присоединилась полиция. Хотя Поляков и ездил на машине аккуратно, правил дорожного движения не нарушал и тем не менее стал постоянно подвергаться нападкам со стороны полиции. Его часто останавливали и требовали для проверки его документы, долго выясняли у своего начальства, как поступить с ним (ведь у него был дипломатический паспорт). Оставляя свою машину на отведенном для стоянки месте у представительства СССР, он ежедневно находил на стекле приклеенные квитанции о штрафе за якобы неправильно произведенную парковку. Поляков вынужден был обратиться к офицеру безопасности при ВШК ООН (сотруднику ФБР), после чего положение изменилось, акции полиции на какое-то время прекратились.

Нужно отметить, что в период пребывания Полякова в первой командировке в США к нему не раз подходили на дипломатических приемах и мероприятиях незнакомые американцы и ни с того ни с сего вдруг начинали разговор об американском образе жизни и его превосходстве над советским, затрагивая и другие стороны. Особенно частым это стало после рождения в Нью-Йорке в 1953 г. сына Александра. В них упоминалось, что сын этот по рождению американец. Чувствуя направленность таких разговоров, Поляков их обычно прекращал. Однажды, уже после рождения в 1955 г. сына Петра, один неизвестный посетитель на приеме в американском представительстве в ВШК ООН подошел к Полякову и заявил ему прямо, что, мол, теперь он без труда сам сможет получить американское гражданство. Тогда советский полковник в грубой форме оборвал этот разговор и по окончании приема доложил обо всем своему резиденту. В ходе очередной встречи с секретарем американской делегации в ВШК ООН Поляков в категорической форме предупредил, что в случае повторения подобных обращений к нему со стороны кого-либо из американцев он вынужден будет реагировать на них по-другому. После этого подходы американцев к нему прекратились.

Перед отъездом из Нью-Йорка в Москву в связи с окончанием срока командировки Полякова слежка КРО за ним стала круглосуточной. При погрузке его чемоданов на пароход все чемоданы оказались разбиты. Они или насаживались на шипы транспортеров, или же разбивались специально. Ящик с запасной лампой к телевизору оказался проткнутым в нескольких местах каким-то стержнем, лампа разбита. Ящик с диваном также проткнули щупом и в результате повредили обшивку. ФБР, должно быть, предполагало, что Поляковы что-то или кого-то собирались вывезти из США нелегально.

По возвращении в Москву Поляков составил отчет за период нахождения в командировке с мая 1951 г. по июль 1956 г. Его работа была признана удовлетворительной. С учетом приобретенного оперативного опыта он был назначен в центральный аппарат ГРУ. Приказом Министерства обороны СССР ему в октябре 1956 г. было присвоено звание полковника. С созданием в январе 1957 г. в ГРУ 1-го управления он становится старшим офицером 1-го направления нового управления, курируя резидентуры спецразведки в Нью-Йорке и Чикаго.

В числе других нелегалов он готовил к командировке за границу Таирову – жену агента-нелегала «Джакокоба». В 1957 г. Таирова проходила дополнительную подготовку в советской зоне оккупации Германии по вопросам предстоящего ее вывода на работу в США. Руководил подготовкой сотрудник ГРУ подполковник Попов П.С. Перед началом операции по выводу Таировой в Карлхорст прибыл Поляков с целью проверки степени готовности Таировой и занимался этим около 10 дней. В день начала операции он вместе с Поповым доставил Таирову на машине к станции метро, расположенной наиболее близко к западному сектору Берлина. И здесь Полякову бросилась в глаза стоявшая неподалеку машина «Фольксваген». Принимая во внимания характер задания, они с Поповым переговорили между собой, насколько опасно присутствие посторонних лиц при этом, и, прийдя к выводу, что это случайная машина, они выпустили Таирову наружу. Вскоре от нее было получено кодированное сообщение, что за нею ведется слежка. После проведения операции по связи со своим мужем «Джакокобом» в Нью-Йорке, они оба попали под плотное наружное наблюдение, которое осуществлялось за ними беспрерывно в течение четырех месяцев. ГРУ стало готовить вывод Таировых из США. Был принят план, составленный Поляковым, и операция прошла удачно. Таировы сумели оторваться от слежки и в соответствии с разработанным планом благополучно добрались до Москвы.

Почти одновременно с возвращением Таировых в Москву был разоблачен и арестован П.С. Попов, сотрудничавший с американскими спецслужбами с 1953 г.

Полякова стали готовить ко второй командировке в Нью-Йорк.

Ему сказали, что на обсуждении в Оперативном управлении ГРУ его кандидатура прошла на «ура». Теперь надо было ждать ответ из КГБ при СМ СССР, куда отдел кадров направил запрос для проверки кандидата.

Ответ из КГБ пришел месяца через два, в нем, как всегда, было всего одно предложение, сообщавшее, что на Полякова компрометирующих материалов не имеется.

После утверждения выездной комиссией ГРУ его кандидатуры все материалы на Полякова были направлены в Административный отдел ЦК КПСС, где выносилось окончательное решение на командировку. На военных атташе это решение утверждалось на секретариате ЦК КПСС.

Так в ожидании прошло три-четыре месяца. Наконец, знакомый кадровик шепнул Полякову, что у него все в порядке. Правда, через некоторое время он побывал еще в Отделе загранкадров ЦК КПСС, где выслушал лекцию-инструктаж о поведении за границей, о чем он расписался и сдал на хранение партбилет.

В 1959 г. Поляков прошел аттестационную комиссию ГРУ. Подписал аттестацию Полякова начальник ГРУ ГШ генерал армии И.А. Серов.

Перед выездом за границу Поляков прошел курсы подготовки. Он был обучен работе с шифрами и оперативной техникой. Одновременно с этим он прошел подготовку по системе связи КРО США, практическому использованию портативных радиостанций для прослушивания работы контрразведки.

В задании на командировку, утвержденном руководством ГРУ 2 октября 1959 г., указывалось, что Поляков назначается на должность заместителя резидента ГРУ в Нью-Йорке. На него возлагалось руководство работой группы офицеров 1-го управления, основной задачей которых являлось обеспечение агентурной безличной связи с разведчиками-нелегалами и совершенствование этой связи, а также изучение кандидатов для вербовки и вербовка агентов для обеспечения работы ГРУ с нелегальных позиций в США. Еще они должны были заниматься обеспечением Центра документами и материалами по агентурной обстановке в США, необходимыми для работы с нелегальных позиций. На связь его группе передавался ряд нелегалов.

Перед выездом за границу Полякову были еще даны письменные указания по работе в США. Ему запрещалось участвовать в проведении агентурных операций. Всю работу он обязан был строить на основе активного использования легальных возможностей и заведение доверительных связей с целью получения документальной и устной информации.

Осенью 1959 г. Поляков с женой и двумя маленькими сыновьями прибыли в Нью-Йорк. Поселившись в гостинице квартирного типа под названием «Камерун», он с первых же дней активно включился в работу. Трудился много, заставляя «крутиться» и своих подчиненных. Слежка КРО за ним началась буквально на следующий день. Американцы сразу приняли ряд активных мер по затруднению его выездов в город на автомобиле. Дважды ему приходилось прочищать и промывать бензобак, из которого он извлекал презервативы и полиэтиленовые пакеты. Во время движения они периодически перекрывали подачу бензина, и автомашина останавливалась в самых неподходящих для ремонта местах. Когда причина остановок была выяснена, он нашел способ для быстрого устранения ее. В таких случаях он становился на задний бампер и начинал раскачивать машину, отверстие бензопровода открывалось и можно было продолжать движение.

Очень часто во время остановок ему под колеса устанавливали специальные гвозди. Приходилось перед троганием с места внимательно осматривать дорогу. Трижды он извлекал такие гвозди и после этого их установка прекратилась.

Вскоре Поляков установил, что агенты ФБР оборудовали его машину сигнализатором. Сразу после покупки машина «Форд» была обследована специалистами резидентуры КГБ в Нью-Йорке, но ничего подозрительного обнаружено не было. Заметил он тогда, когда агенты ФБР стали отпускать его далеко за пределы видимости и он не фиксировал наблюдения за собой, а затем вдруг появлялись рядом с его машиной, улыбаясь ему, они не раз махали ему руками.

Нужно заметить, что в этот период Поляков очень опасался публикаций в американской прессе с обвинением в шпионаже. Было немало случаев, когда советских граждан, в том числе и сотрудников ГРУ, работавших под прикрытием в США, американцы публично обвиняли в проведении несовместимой с занимаемым статусом деятельности, поэтому он регулярно просматривал множество газет, но пока все обходилось, публикаций о нем не было.

Во второй своей командировке в США Поляков много времени отдавал совершенствованию связи с нелегалами. Он обучил искусству связи ряд своих офицеров, тех, кого считал пригодными к этой важной и сложной работе. Вел активную разработку и пытался вербовать источника документальной информации легализационных документов. Вскоре он со своими оперативниками создал такие системы связи с нелегалами, при которых отпала необходимость в личных встречах с ними в США. Была разработана такая связь, что она не могла установить источника снабжения нелегалов средствами и не выводила на лиц, осуществлявших связь. Под его руководством была разработана надежная и не привлекающая внимания проверка на слежку.

Осенью 1961 г. центр поручил Полякову задание познакомиться с командующим 1-й армией генерал-лейтенантом О’Нейли и пригласить того на обед. Поляков решил действовать через помощника командующего 1-й армией – секретаря американской делегации в ВШК ООН полковника Фейхи. Во время обеда у Полякова, который состоялся 12 октября 1961 г., он выяснил у полковника Фейхи, что командующий 1-й армией генерал-лейтенант О’Нейли очень общительный человек. Поляков спросил у Фейхи, примет ли генерал приглашение посетить советского полковника на его квартире. Американец ответил, что он предварительно выяснит этот вопрос у генерала и о результате сообщит ему. Через несколько дней Фейхи позвонил Полякову и сообщил, что генерал О’Нейли примет его приглашение. Однако, когда Поляков позвонил О’Нейли, тот предложил ему пообедать у него на квартире в семейном кругу. Генерал сказал, что это его единственный свободный день в этом месяце и он хотел бы его провести дома с семьей. После согласования с резидентом Поляков принял это приглашение. Обед действительно был семейным. На нем присутствовал О’Нейли с женой и дочерью, полковник Фейхи с женой и двумя дочерьми и Поляков с женой. Так завязались отношения Полякова с командующим 1-й армией генерал-лейтенантом О’Нейли, обладавшим огромными связями. Он изучал этого человека не только по заданию Центра. Он решил, что этот генерал поможет ему выполнить его замысел.

Что толкнуло Полякова на сотрудничество с американцами. К моменту завязывания отношения с генералом О’Нейли Поляков был уже далеко не тем офицером-фронтовиком, поднимавшим когда-то именем Сталина солдат в атаку и ни на йоту не сомневавшимся в мудрости «отца народов». Он внутренне был уже не тем ортодоксальным коммунистом-сталинистом, ставившим всегда общественные интересы выше личных. Начиная с 1953 г. он много думал, сравнивал, анализировал. Наблюдая за жизнью в США, знакомясь с жизнью европейских государств по материалам прессы, штудируя директивные материалы представительства СССР в ООН, а также речи представителей различных государств в ООН, находясь под воздействием происходивших в СССР событий политического характера, у него постепенно начали меняться коммунистические убеждения, приведшие к коренному пересмотру его взглядов на жизнь и крушению личных идеалов.

Нужно отметить, что из числа военных деятелей тех лет Поляков высоко чтил талант полководца маршала Г.К. Жукова. В период обучения в академии эти взгляды у него еще больше укрепились. Сохранились они и во время пребывания в первой командировке в США. После смерти И.В. Сталина он не видел более достойного кандидата на высокие партийные и государственные должности, чем Жуков. Очень надеялся, что именно он будет выбран в качестве руководителя партии и главы государства. Однако все произошло иначе. Выдвижение в качестве первого секретаря партии Н.С. Хрущева, а потом и назначение его на должность председателя Совета Министров СССР Поляков воспринял с большим разочарованием и сожалением.

Тут еще последовало развенчание культа личности Сталина. При этом, по мнению Полякова, произошел перебор, когда чрезмерное увлечение критикой привело к незаслуженному охаиванию многого из того, чего удалось достичь при Сталине.

Находясь в первой командировке в США, Поляков был свидетелем того, что враждебные круги Страны Советов, раздув с помощью реакционных средств массовой информации шумную антисоветскую кампанию вокруг вопроса о культе личности, сумели на время скомпрометировать в глазах международного сообщества не только СССР, но и все дело социализма. В ООН, где Советский Союз – страна, первая построившая на земле социализм, страна-победительница, вынесшая на глазах всего мира тяжелейшее бремя войны с фашизмом, пользовалась всеобщим авторитетом. И вдруг такое. Видеть тот ущерб, который понесла советская держава на международной арене, было необыкновенно тяжело.

Переживая, Поляков считал, что произошло все это в силу политической недальновидности Хрущева, его неспособности к государственной деятельности.

Он все больше разочаровывался в партии, считал, что она далеко отошла от того, о чем говорил В.И. Ленин. Его вера в справедливость и демократизм социалистического общества пошатнулась. В партии он стал видеть доведенный до абсурда орган подавления. Он не мог себе представить, как, будучи коммунистами, можно вести военные действия в Венгрии, продвигать силой оружия и угроз коммунистические идеи в других странах. Всегда полагал, что ленинские принципы об открытой и честной дипломатии, о праве нации на самоопределение должны соблюдаться, что идеологическая работа не должна приводить к кровопролитию.

В 1957 г. Поляков был свидетелем снятия Г.К. Жукова с поста министра обороны СССР и С.М. Штеменко с поста начальника ГРУ ГШ Советской армии. Произошло «разоблачение» антипартийной группировки во главе с В.М. Молотовым. Вся процедура их снятия, ее лицемерие и лживость предлогов снятия еще больше подорвали его доверие к партийной системе.

Бестактность Хрущева, его личное поведение, авторитаризм в решении внутриполитических и внешнеполитических вопросов завершили развал его прошлого политического мировоззрения. Толчком к этому послужило следующее.

Осенью 1960 г. Н.С. Хрущев прибыл па очередную сессию ООН. Поляков в числе других сотрудников ГРУ, находившихся в Нью-Йорке, был включен в группу по обеспечению безопасности, поэтому везде следовал за советским лидером, воочию мог видеть и слышать руководителя Советского Союза. Он был свидетелем той выходки в зале заседания ООН, когда Хрущев принялся колотить по столу ботинком, сопровождая этот гвалт бранными словами в адрес представителя Южно-Африканской Республики. Работая много лет в ООН, Поляков видел и общался со многими авторитетными представителями дипломатического корпуса разных стран. Они являли достойный пример для подражания своей выдержкой и умом. Никто из них никогда не опускался до столь позорного поведения.

По убеждению Полякова, подобные выходки главы советской делегации дискредитировали не только его самого, но и то великое государство, которое он представлял.

Вслед за этим Хрущев «выступил» перед журналистами и фотокорреспондентами. В один из дней во время его пребывания в Нью-Йорке перед особняком, где он разместился, собралась огромная толпа местных и иностранных представителей СМИ. Без учета этой ситуации небрежно одетый Хрущев без подготовки обратился к ним с балкона 2-го этажа и с присущими ему мимикой и жестикуляцией, под улюлюканье и свист американцев произнес что-то несуразное, на следующий день все газеты поместили его карикатурные портреты, сопроводив их ядовитыми комментариями. Видеть и читать это было очень тяжело советским гражданам, работавшим в США. Поляков, наблюдавший обе эти сцепы, был потрясен, долго не находил себе места. Ведь при И.В. Сталине уважение к вождю Страны Советов и ее представителям было безоговорочным, а тут с подачи Хрущева дождались откровенного посмешища.

В такие моменты Поляков не раз задавал себе вопросы: «Как могло стать возможным, что при советской демократии, в условиях самого справедливого социалистического общества на руководящие должности в партии и государстве выдвигаются такие авантюристы, как Хрущев?.. Что же это за строй?..» – и не находил ответа.

Все чаще и чаще Поляков приходил к выводу, что социалистические демократы без революций, насилия, излишних человеческих жертв обеспечивают более высокий жизненный уровень жизни населения в своих странах и демократический образ жизни – свободу личности. Ценность любой человеческой жизни для него стала представляться выше любой идеологической ценности. Он полагал, что соревнование с капитализмом СССР должен вести и выиграть не в области идеологической борьбы, а в области экономики.

В 1961 г., находясь в отпуске в Москве, он наблюдал резкое снижение уровня жизни советского населения и сделал вывод, что все обещания, данные Хрущевым от имени партии, чистейший блеф, СССР живет не по законам общественного развития, а по партийным установкам. В душе он уже не раз восставал против принципов тогдашнего партийного руководства, против партийной диктатуры в жизни Советского государства. У него сложилось твердое мнение, что Хрущев, чтобы как-то оправдать провал своих политических амбиций, может так обострить международную обстановку, что доведет ее до глобального конфликта.

Находясь в США, Поляков занимался разведкой ядерного потенциала американцев, описанием проводимых ядерных испытаний, просматривал специально все доступные ему об этих испытаниях фильмы. Мощь и бесчеловечность ядерного оружия настолько потрясли его, что ему, как он показывал на допросах, даже во сне снились кошмары ядерной войны.

Поляков полагал, что для обеспечения стабильного мира нет необходимости в достижении ядерного превосходства над противником, что для этого достаточно накопленных ядерных средств, способных нанести ответный удар, а для этого, на его взгляд, вполне достаточно было и половины имевшихся в СССР средств.

Советская внешняя политика представлялась ему самой агрессивной, самой циничной и самой обманчивой.

С приходом к руководству партией и страной Л.И. Брежнева Поляков первоначально надеялся на поворот к реалистической внешней и внутренней политике Советского государства, но вскоре убедился, что Брежнев задался единственной целью – обеспечением военного превосходства СССР над силами НАТО и превосходства в стратегическом ядерном вооружении над силами США.

Полякову представлялось, что «доктрина Брежнева» – оказание помощи, в том числе и военной, всем странам и группировкам, имеющим антиимпериалистическую направленность, представляет еще большую угрозу стабильности в мире, чем авантюризм Хрущева. В то же время он был свидетелем того, что внутриполитическая деятельность Брежнева не дает нужных результатов. Его экономическая политика и личное поведение ведут к моральному разложению советского общества. Про себя он называл Брежнева самым результативным растлителем народа за всю историю России. По мнению Полякова, бороться со всем этим открытыми способами он не мог, поэтому избрал измену Родине, так как знал, что иные формы борьбы привели бы его к неминуемой и скорой гибели.

Конечно, о крушении своих идеологических устоев, о своем задуманном преступном замысле Поляков ни с кем не делился. Ни жена, ни дети, ни близкие друзья об этом ничего не знали, для них он продолжал оставаться таким же ортодоксальным коммунистом-сталинистом, каким был до ноября 1961 г. На работе как в центре, так и за рубежом он старался добросовестно выполнять все возложенные на него служебные задачи и партийные поручения.

17 июля 1986 г. Поляков на допросе в Следотделе КГБ СССР показывал, что его внутреннее возмущение достигло такой степени, что он решил принять личное участие в противодействии предпринимаемым советскими руководителями акциям на международной арене. И как следствие, решил обратиться к американцам с предложением своих услуг.

При этом он отчетливо понимал, что его сотрудничество с американцами нанесет соответствующий ущерб государственной безопасности и обороноспособности страны в целом и даже желал этого. Сознавал, что своими действиями он практически разрывал все объединявшее его до сих пор с народом, семьей, родными.

На допросах в Следственном отделе КГБ СССР и в судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР Поляков неоднократно подчеркивал, что изменником Родины стал по идейным соображениям.

В последнем своем слове на суде он показал, что американцы неоднократно предлагали ему выехать в США, где он работал бы советником ЦРУ. Ему сохранились бы при этом звание, выслуга, пенсия. При этом ему разрешалось написать книгу, которая, несомненно, стоила бы несколько миллионов. Он не воспользовался этими предложениями.

Здесь следует отметить, что некоторые авторы опубликованных статей и книг, рассказывающих о трагической судьбе Полякова, пишут, что одним из мотивов, толкнувших его в объятия американских вербовщиков, была месть[60]60
  Атаманенко И. О чем молчала Лубянка. КГБ изнутри глазами профессионала. М., 2007. С. 40—41; Прохоров Д.П. Сколько стоит продать Родину. Предатели в отечественных спецслужбах. 1918—2000 гг. СПб. – М., 2005. С. 261.


[Закрыть]. Месть за погибшего младенца сына. Смерть его якобы произошла в 1961 г. Поляков просил руководство резидентуры оказать материальную помощь, чтобы сына прооперировали в нью-йоркской клинике, но ГРУ ответило отказом, и младенец умер. Поляков на допросах ничего об этом не показывал. О первом его сыне, Игоре, и что с ним случилось, нами уже подробно описывалось. Так, что это утверждение не соответствует действительности.

А автор публикации «3апоздавшее возмездие», бывший сотрудник военной контрразведки полковник А. Терещенко, принимавший участие в операции по делу Полякова, однозначно утверждает, что материальная сторона предательства стояла на первом месте. Он буквально клянчил у хозяев дорогие сувениры: ювелирные изделия, охотничье оружие, рыболовные снасти, фотоаппаратуру, радиотехнику, инструменты для домашнего хозяйства[61]61
  Терещенко А. «Оборотни» из военной разведки, девять предательств сотрудников ГРУ. М., 2004. С. 240.


[Закрыть].

Согласиться с этим утверждением, на наш взгляд, нельзя и вот по какой причине. Известно, что американские спецслужбы довольно солидно оплачивали предательскую деятельность своей агентуры из числа советских граждан. Так, например, своему агенту Толкачеву, работавшему на материальной основе, за время сотрудничества с ним ЦРУ с января 1979 г. по 1985 г. выплатило около 880 тысяч советских рублей и на его счет в банке было начислено 1 990 729 долларов США.

Теперь посмотрим, сколько получил Поляков за свое сотрудничество с американцами. Бригада следователей во главе с подполковником юстиции А.С. Духаниным все подсчитала и в обвинительном заключении указала, что за время его сотрудничества со спецорганами США Поляков получил от них в качестве вознаграждения различные товары и ценности на сумму не менее 93 761 рубля.

Таким образом от американцев за 24 года усердной работы Поляков получил только вот такую небольшую сумму. И это несмотря на то, что он был один из самых ценных агентов. Он не «клянчил» у них деньги и подарки, а наоборот, отказывался от них. Поляков показывал, что денежное вознаграждение он не получал от американцев, несмотря на неоднократные их предложения. При этом ему конкретные суммы не назывались, а предлагалось столько денег, сколько ему было нужно. Он объяснял Майклу, что если будет брать от них деньги, то на них и «погорит», на жизнь ему хватает и своих. Только в отдельных случаях, когда приходилось приобретать кое-какие вещи для камуфляжа в них шпионских принадлежностей или же не хватало личных средств для покупки отдельных вещей личного пользования, он просил деньги у Майкла.

Итак, заместитель резидента нью-йоркской резидентуры ГРУ полковник Д.Ф. Поляков решил изменить Родине, пойти на преступную связь с американскими спецслужбами. Для претворения в жизнь этого дьявольского замысла ему необходим был лишь удобный момент.

Агент ФБР «Топхэт». В октябре 1961 г. Поляков обратился через секретаря американской военной миссии в Военно-штабном комитете ООН полковника Фейхи к генерал-лейтенанту О’Нейли с просьбой организовать ему встречу с кем-либо из высокопоставленных сотрудников американских спецслужб. Он хотел бы передать им кое-какие важные сведения.

Прошло 2—3 недели, а просьба Полякова оставалась без удовлетворения. Все это время он много думал о своем предложении О’Нейли и стал уже сожалеть о своем поступке, понимая, какую цену ему придется за него заплатить. И вот однажды он решил отказаться от своего намерения, для чего позвонил из телефона-автомата полковнику Фейхи и заявил тому о пересмотре своего прежнего намерения.

Фейхи ответил Полякову, что вопрос генералом О’Нейли уже решен положительно: ему и полковнику А.Б. Сенькину, работавшему под прикрытием – одной из должностей представительства СССР в ВШК ООН, направлены приглашения на прием к командующему Восточным округом генерал-лейтенанту О’Нейли. На прием приглашались и жены советских офицеров.