Текст книги "Предатели"

16 августа Такеока встретился с начальником штаба обороны Квантунского полуострова генерал-лейтенантом Янагитой. Штаб обороны Квантунского полуострова находился на улице Хигаси-Коэн-Це.

Кабинет Янагиты представлял ближнюю комнату с тремя широкими окнами. Обстановка кабинета: три прямоугольных стола, поставленных в форме буквы Ж, за которыми он работал, один из них был покрыт зеленым сукном, а другой имел форму бюро. На левой стороне при входе в кабинет стояли две ширмы, справа в углу помещался несгораемый шкаф, там же стояла и вешалка. В левой части кабинете стоял еще круглый стол, покрытый белой скатертью и обставленный пятью стульями.

В беседе с Янагитой Такеоке необходимо было выяснить вопрос об отправке на пароходе в Северный Китай атамана Семенова и решить вопрос о том, как поступить в дальнейшем с Люшковым. Указав при этом на 4 возможных варианта решения этой проблемы, а именно:

1) дать ему возможность бежать в Китай;

2) в случае требования правительства СССР выдать его им;

3) убить его или же предложить покончить жизнь самоубийством;

4) бросить на произвол судьбы.

Несмотря на то, что Такеока настаивал на первом варианте, Янагита Тендзо предложил убить Люшкова, если он сам не захочет покончить жизнь самоубийством. Рекомендовал отравить его ядом. Каким образом поступить с трупом, вопрос не поднимался.

Янагита знал Люшкова плохо, именно поэтому он предложил его уничтожить, в то же время как к атаману Семенову проявил большую заботу и предпринимал все меры к тому, чтобы тот удачно мог бежать в глубь Китая. Безусловно, Янагита знал, что Люшков изменил Советскому Союзу и занимался разведывательной работой в пользу Японии, но лично они не встречались.

Возвратившись от Янагиты, Такеока в первую очередь занялся вопросом подготовки побега атамана Семенова в Северный Китай, на что потратил 3 дня. Прекратив подготовку в связи с тем, что Семенов категорически отказался бежать, решил заняться Люшковым.

В 21 час Такеока вместе со своим сотрудником Ивамото пошел в отель «Ямато» и предложил Люшкову зайти с ними в помещение миссии переговорить по вопросу, касающемуся его лично.

Придя втроем в военную миссию, в свой кабинет, который находился на втором этаже, около двух часов вели разговор о том, как лучше поступить с Люшковым, в связи с тем что части Красной армии скоро могут быть в Дайрене. Так как Такеока не владел русским языком, а Люшков плохо говорил по-японски, всю беседу переводил Ивамото.

Планировалось вначале отравить Люшкова там же, в кабинете, с этой целью у Такеоки при себе в боковом кармане брюк было заранее приготовлено в маленьком флакончике около 5 граммов цианистого калия в кристалле. Цианистый калий он приобрел у начальника жандармского отряда гор. Дайрен подполковника Мориясу для себя на случай, если японская армия в войне с Советским Союзом потерпит поражение. Пытаясь реализовать свой план отравления Люшкова, в процессе беседы с ним Такеока предложил ему чай, рассчитывая незаметно подложить в стакан яд и таким образом отравить его. Однако Люшков пить чай отказался, заявив, что у него болит желудок. Видя, что отравить Люшкова не удается, Такеока стал вести разговор к тому, чтобы он покончил жизнь самоубийством, указывая на безвыходность создавшегося положения, хотя прямо об этом не говорил ему. Люшков вел себя по-прежнему так, что настоятельно требовал создать ему благоприятные условия для побега, высказывая при этом мысль, что если, мол, поймают во время побега, то, значит, такова его судьба. Жалея Люшкова как человека и имея к тому же приказание уничтожить его, Такеока очень волновался, в связи с чем в процессе беседы с ним выходил неоднократно на веранду. Будучи твердо уверен, что сегодня Люшков должен быть убит, Такеока согласился для видимости, что не возражает против его побега и предложил пойти вместе с ним в порт, чтобы подыскать подходящее судно, на котором Люшков мог бы уплыть в Китай.

Спустившись со второго этажа на ступеньки при выходе во двор военной миссии, огороженный каменным забором, Такеока зашел вперед и внезапно из имевшегося при нем браунинга выстрелил в левую сторону груди Люшкова. Он упал, после чего Такеока вторым выстрелом в правый висок убил его. Ивамото при этом был рядом. Во время убийства Люшкова других сотрудников миссии рядом не было, все они находились в помещении. Люшков был убит примерно в 23 час. 30 мин.

Сразу же после того, как Люшков был убит, Такеока приказал Ивамото принести одеяло, завернуть в него труп Люшкова и положить его возле каменного забора с внутренней стороны ограды. Сам Такеока поднялся на второй этаж к себе в кабинет с намерением вызвать из квартиры шофера миссии – китайца Ли-Ге-Юй, который перед убийством Люшкова был отправлен домой. На его вызов потребовалось около часа времени. После его прибытия Такеока с сотрудником миссии Аримицу Кацуо на машине поехали к Янагите доложить о выполнении его приказа.

Янагита в это время находился у себя на квартире в доме на улице Каэдэ. Квартира его размещалась на втором этаже. С внешней стороны дом был построен в европейском стиле, а внутренняя часть квартиры оборудована по-японски. Янагита спал. На звонок вышел его адъютант Оказаки в чине поручика, которому Такеока сообщил о необходимости срочно переговорить с генерал-лейтенантом. Последний принял без промедления. Был одет в спальный японский халат клетчатого узора, синеватого цвета. Извинившись за беспокойство, Такеока доложил об убийстве Люшкова и предложил свой план ликвидации его трупа, заявив, что целесообразнее предать труп Люшкова кремации, выполнив все необходимые формальности не от имени военной миссии, а от военного госпиталя, в котором якобы скончался своей смертью Люшков. Янагита не возражал, одобрив этот план. Он тут же позвонил начальнику госпиталя полковнику Йосимуре, согласовав с ним вопрос о кремации Люшкова.

Побеседовав с Янагитой еще около 6 минут о том, что 2-й отдел штаба Квантунской армии безответственно поступил и уклонился от окончательного решения вопроса о Люшкове, Такеока попрощался и поехал к полковнику Йосимуре.

Договорившись с ним относительно выполнения формальностей по кремации трупа Люшкова, не назвав его фамилии, упомянул, что человек, которого будут кремировать, является большим политическим преступником. Йосимура вызвал поручик Иносьта и приказал, чтобы тот перевез труп из миссии в госпиталь. После чего Такеока вернулся к себе в военную миссию.

20 августа примерно к 4 часа утра из госпиталя прибыла закрытая санитарная машина и забрала труп Люшкова. Грузили его в машину сотрудники военной миссии Аримицу, Каджуо, Уне Нобу, Такая Сюнжо, Хасилюто Тарижо. Сам Такеока в это время находился в своем кабинете.

В этот же день в 10 часов утра в госпитале была произведена похоронная церемония трупа Люшкова вместе с трупом умершего в тот же день в госпитале японца. По окончании ее оба трупа сотрудники госпиталя отвезли в Дайренский крематорий. Формальности в части сожжения этих трупов были заранее соблюдены, этим занимался обслуживающий персонал госпиталя.

Вся одежда Люшкова была сожжена вместе с ним в крематории.

В 16 часов военнослужащий госпиталя принес урну с прахом Люшкова в военную миссию. При ее передаче присутствовало большинство сотрудников миссии, в том числе и Такеока. Кто-то из сотрудников миссии принял урну с прахом Люшкова и поставил ее на полку домашней божницы на третьем этаже в здании миссии.

Утром 25 августа Такеока отдал приказание Ивамото урну с прахом Люшкова поместить в японском храме (буддийском) в Дайрене, предварительно согласовав этот вопрос с властями городской управы.

Ивамото взял урну и на машине отправился в управу. Как Ивамото договорился в управе с ее администрацией, Такеока не интересовался. Примерно в 14 часов 30 минут Имамото доложил, что урну с прахом Люшкова поместили в буддийском храме на хранение под фамилией Кимура или Киносьта. Была ли указана на урне дата смерти Люшкова, Такеока не знал, но когда еще урна находилась в миссии, на ней никаких дат не было.

В дальнейшем Такеока сообщил, что из разговора с сотрудником Харбинской военной миссии Такаем он понял, что Люшков выехал из Токио по причине участившихся налетов на Токио американской авиации. В это время население Токио рассредоточивалось во избежание больших человеческих жертв. А главное, этот выезд необходим был для использования Люшкова 2-м отделом штаба Квантунской армии в разведывательной работе против Советского Союза. Он знал, что в Токио Люшков занимался разведывательной и информационной работой против Советского Союза при Генеральном штабе японской армии.

Такеока описал внешние приметы Люшкова – среднего роста, около 45 лет, брюнет, волосы вьющиеся, зачесывал их назад, нос прямой, большой, глаза темные, лоб высокий и широкий, рот тоже широкий, лицо брил, шея нормальной длины, голос средний, говорил негромко, плечи сравнительно широкие, походка обыкновенная. Такеока слышал от Такая, что с Люшковым было трудно договориться, он страдал нервозностью. На руке как будто носил золотое обручальное кольцо. Одет был, когда прибыл в Дайрен, в черный костюм, мягкую шляпу серого цвета, в галстуке, без пальто, в руках нес узелок с книгой на русском языке и газетами «Правда» и «Красная звезда».

Такеока перечислил сотрудников миссии, которые знали об убийстве Люшкова. Это Ивамото Каицы, работал в Дайренской военной миссии в качестве переводчика русского языка и в то же время являлся начальником сектора по руководству белоэмиграцией. Аримицу Кацус – сотрудник разведывательного отделения. Унэ Нобуо – сотрудник сектора белоэмиграции. Такая Сюнжо – сотрудник белоэмиграции. Хасимото Тарижо – сотрудник разведывательного отделения и пo совместительству заведующий финансовой частью.

Все они вместе с Такеокой 22 августа были задержаны в Дайрене отделом контрразведки Смерш 22-й мотомехбригады.

Ивамото Каицы, по информации Унэ Нобуо, 24 августа бежал из-под стражи. Остальные до 25 августа находились в заключении. Позже Такеока слышал от белоэмигрантов, что всех содержавшихся под стражей якобы отпустили домой.

Все эти 5 сотрудников знали о том, что Люшков был убит Такеокой. Кроме вышеперечисленных, об этом знал также начальник разведывательного отделения Андо Эйдзи, начальник разведывательного отделения белоэмиграции Нива Павло, сотрудник информационного отделения Уэно Кэнтаро, сотрудник отделения разведки Харадэ Мицуо, сотрудники общего отделения Танигуцы Томео и Томиеси Ивакицы.

Нива и Уэно 22 августа были вместе с Такеокой задержаны в Дайрене. Уэно в последний раз Такеоку видел под стражей в Дайрене 29 сентября, а Нива 30 сентября был в Мукдене, куда их переправили из Дайрена. 22 августа задерживались и остальные 4 сотрудника, но 25 августа их освободили.

Йосимура и Иносьта должны были оставаться в Дайрене, так как военнослужащие госпиталя не подвергались задержанию органами советской разведки. Сказаки, видимо, был задержан и направлен на содержание в лагерь военнопленных, Такеока предполагал, что его направили в Рюдзютон, в 30 километрах севернее Дайрена. Такая он не видел с тех пор, как его послали в Чанчунь для установления связи со 2-м отделом штаба Квантунской армии.

29 ноября 1945 г. был допрошен осужденный к высшей мере наказания Погрешяков-Нива Павел Михайлович, 1900 г. рождения, уроженец Приморской области, который работал в Дайренской военной миссии, выполняя обязанности начальника разведывательного отделения по сбору информации. Эту должность он занимал с июля 1944 года. Он сообщил, что Люшкова знал как перебежчика из Советского Союза, о котором много писалось в японских и русских газетах. От японцев он слышал, что Люшков проживал в Токио, где работал в Генеральном штабе. В 1940 г., когда Погрешяков-Нива сопровождал в Токио в качестве переводчика атамана Семенова, тот рассказал, что Люшкова передали Советскому Союзу в обмен на плененного какого-то принца императорской крови. По возвращении в Дайрен он слышал такую же версию от других сотрудников военной миссии.

Примерно с лета 1944 г. в Дайренскую военную миссию стали поступать сводки из штаба Квантунской армии о внешней и внутренней политике Советского Союза, с обоснованными данными о мнении советских военных кругов по вопросам хода войны на Тихом океане. Особо интересные сводки зачитывал капитан Андо, который работал с Погрешяковым-Нивой за одним столом. На вопрос, кто пишет такие ценные сводки, Андо ответил, что пишет их Маратов.

Погрешяков-Нива рассказал о дальнейшей судьбе Маратова. Примерно 17 августа 1945 г., со слов солдата Дайренской военной миссии Такаи, он узнал, что из Токио прибыл некто Маратов – перебежчик из Советского Союза и что он секретно проживает в Дайрене в отеле «Ямато», его хотят отправить куда-то дальше. С этого дня между японцами из числа сотрудников велись скрытные разговоры, в которых часто приходилось слышать фамилию Маратов.

19 августа в 9 часов утра сотруднику военной миссии Аримицу было приказано Такеокой провести какое-то оформление, какое, Погрешяков-Нива не понял, но дело касалось крематория. Аримицу несколько раз уходил в госпиталь и всегда возвращался возмущенным тем, что администрация госпиталя не соглашается с оформлением, и только под вечер он добился положительного результата.

Ивамото с утра 19 августа готовил какой-то ранец. Погрешяков-Нива обратил внимание, что вещи в этом ранце не его, а принадлежали кому-то из европейцев. Примерно в 9 часов вечера он заметил, что в кабинете Такеоки очень ярко горит свет. Будучи в это время дежурным по военной миссии, он спросил у кого-то из других дежуривших сотрудников – что, мол, делается в кабинете начальника миссии. Ему ответили, что Такеока ведет разговор с одним из посетителей, а с кем именно, не сказали.

В 22 часа 30 минут поочередно раза по два-три в кабинет Такеока вызывали Ивамото и Аримицу. Последний раз Ивамото пробыл в кабинете минут 30.

Примерно в 23 часа 30 минут Такеока с посетителем и Ивамото со второго этажа стали спускаться вниз. Такеока шел рядом с посетителем, а Ивамото сзади. Как только они втроем сошли со ступенек первого этажа, раздался выстрел, затем последовало падение тела, послышался стон раненого человека. Я в это время сидел в дежурной комнате. На выстрел несколько сотрудников сразу же выбежали на улицу. Погрешяков-Нива и Андо перепугались и никуда с места не пошли. Внизу раздавался шепот, он, мол, жив, его надо оттащить во внутрь двора. В это время в дежурную комнату бледный и трясущийся вбежал Ивамото. У него был в руках револьвер системы «Браунинг». Тут же его позвали снизу, и он выбежал опять на улицу.

Примерно через полминуты раздался второй выстрел, дальше послышались слова: скорей несите одеяло. Кто-то из сотрудников схватил в дежурной комнате два-три одеяла и унес во двор. Слышно было, как Такеока тихим голосов отдавал приказание отнести труп в подвал. Но там натолкнулись на служанку, как потом Погрешяков-Нива узнал, труп бросили около каменного забора на уголь. Затем его унесли дальше во двор. Погрешяков-Нива спросил у сотрудника Андо, кто это такой. Он ответил, что это Маратов, и добавил, как подло с ним поступили, ведь он большие услуги сделал японскому государству, а его убили.

Во время этого разговора в дежурную комнату вбежала из подвала прислуга-японка Кояма и стала говорить, что происходит что-то странное во дворе миссии, что она слышала два выстрела и стоны человека в углу двора. Андо ее стал успокаивать, заявляя, что ничего особенного не случилось и чтобы она продолжала свою работу. Через минуту она снова пришла и заявила, что не может больше находиться в подвале, что в столовой на столе она видела револьвер, значит, не так все просто. Тут же в дежурную комнату пришли со двора два сотрудника миссии во главе с Такеокой. Увидев прислугу Кояма, Такеока предложил ей уйти домой. После чего она ушла. 3атем Такеока собрал всех вокруг стола и заявил, что сегодня ему впервые пришлось совершить гнусное дело. Не хотелось, чтобы это пятно легло на Дайренскую военную миссию. Он сказал, что командующий войсками генерал-лейтенант Яногито Кендзо дал категорический приказ ликвидировать Маратова, его приказание исполнено. Это является государственной тайной и никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах никто из присутствующих не должен об этом рассказать. Далее он продолжал, что Маратов – перебежчик из Советского Союза. Его никто здесь не знает, потому его тело должны перевести в военный госпиталь. Завтра он будет погребен как японец. Тело Маратова сожгут в крематории по буддийскому обряду, отслужат по нему панихиду. Возможно, что выстрел кто-нибудь слышал на улице, и если в будущем возникнет какое-либо следствие, то все должны сказать, что это покончил самоубийством военный чиновник Северной Маньчжурии. Остальные пояснения по этому вопросу дам сам, сказал Такеока.

Для погрузки трупа на машину, которая прибыла из госпиталя вместе с врачом, в чине капитана или поручика, Такеока выделил Хасимото, Такаю, Унэ, Аримицу и, кажется, еще прапорщика Уэно. Когда труп грузили в машину, Такеока говорил врачу о том, чтобы они оформили сожжение тела в тот же день и сказал, что на урне надо написать фамилию, точно не помню, но как будто Сано. Как только труп увезли, Такеока распорядился никуда не расходиться и отдыхать всем в помещении миссии. Револьвер, который лежал в столовой на столе, был разряжен и спрятан в сейф.

На следующий день, 20 августа, Погрешяков-Нива слышал из разговоров сотрудников некоторые детали убийства Маратова. Якобы сначала Маратову в кабинете Такеоки предлагали выпить яд, но он категорически отказался и просил дать ему возможность бежать. Возмущались тем, что Такеока первый выстрел нанес неудачно в грудь, в область живота и, растерявшись, передал револьвер Ивамото, а тот в свою очередь передал его Аримицу, который выстрелом в голову и убил Маратова.

В этот же день Погрешяков-Нива обратил внимание, что Аримицу очень беспокоится о скорейшем сожжении трупа в крематории. В конце дня он заявил, что все формальности соблюдены. Погрешяков-Нива указал, что урны с прахом Маратова он не видел.

10 марта 1946 г. УКР Смерш был задержан бывший начальник русского отдела Дайренской японской военной миссии Ивамото Кончи, который ранее, 23 августа, арестовывался, но сумел в тот же день бежать. Ивамото дополнил рассказ об обстоятельствах убийства Люшкова. Он рассказал, что после убийства Люшкова лично ходил в госпиталь, где оформил акт смерти Люшкова под вымышленной фамилией Рейчи.

Утром 23 августа 1945 г. Такеока вручил Ивамото удостоверение о смерти Ямагучи Рейчи, полученное из городского самоуправления и приказал захоронить прах Люшкова на кладбище. Ивамото получил в крематории завернутый в белую материю ящик с прахом Люшкова, после чего совместно с работником похоронного бюро Мальцо поместил его в особый памятник умерших, не имеющих родственников.

УКР Смерш был проверен факт кремации Люшкова. Согласно выписке из книги регистрации Дайренского крематория за 20 августа 1945 г., порядковый номер записи 2391, в этот день было действительно дано разрешение на кремацию за № 2277 Ямагучи Рейчи, 10 января 1916 г. рождения, японца, мужчины, вольнонаемного служащего японской армии. Время смерти было обозначено: 1 час дня 19 августа 1945 г. Причина смерти: пулевое ранение сердца. Проситель кремации: начальник отряда Маньчжоу-Го 15518 Иосимура Фумио.

Сотрудниками органов Смерш была изъята урна с прахом Люшкова. Ивамото урну опознал. Сторож кладбища Нисияма Фуку в свою очередь опознал Ивамото, как человека, принесшего урну на имя Ямагучи Рейчи для захоронения на кладбище.

5 декабря 1945 г. бывшего начальника Дайренского специального агентства доставили и в Москву. Здесь его допрашивал сам Абакумов. Он обвинил Такеоку в неискренности. Капитан спросил, что тот имеет в виду, – оказалось, что чекисты знают: добивал Люшкова кто-то другой. Выяснилось, что Аримицу тоже был допрошен и признался, что второй выстрел произвел именно он. Такеока стал оправдываться, что хотел только подчеркнуть: всю ответственность за убийство перебежчика взял на себя как старший начальник и потому не упоминал своего подчиненного. Он полагал: Москве важно знать, жив Люшков или мертв, а не то, выстрелили ли в него один или два раза. Абакумов раздраженно заметил: «Что важно, а что нет – решать Советскому правительству, а не вам».

Год Такеока провел в тюрьме на Лубянке. В августе 1946 года был вызван свидетелем на процесс по делу бывшего атамана Забайкальского казачьего войска Г.М. Семенова, которого судил военный трибунал. Затем Такеока два года сидел в Лефортовской тюрьме. В июне 1948 г. его осудили на 25 лет тюрьмы за шпионаж против Советского Союза, перевели во Владимирскую тюрьму.

В 1956 г. Такеока был репатриирован на родину. По возвращении в Японию он молчал до 1979 г. и только после публикации книги Хиямы о несостоявшихся покушениях на Сталина рассказал журналисту газеты «Сюкан асахи» Кавагати Нобокжи о том, как убил высокопоставленного советского перебежчика[58]58
  Соколов Б.В. Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб. М., 2000.


[Закрыть].

Таким образом, тайна смерти Люшкова была раскрыта, отдельные разночтения в показаниях не имеют существенного значения.