Текст книги "Стальные Волки. Сектор заражения"

– Вперед!

Все синхронно подхватили анабиозную камеру, а Никита уперся в нее руками и, надрывая сервоприводы, начал толкать. Бойцы как единый организм передвигали ногами и упирались свободными руками в потолок, чтобы не дать камере подняться выше и лишить Никиту опоры, так как именно он предавал основной импульс разгона и задавал направление.

Чужак вышел из гипера в очень неудобном месте, и посланная на разведку группа кораблей оказалась далеко от него. Мгновенно проведя расчеты, Полководец определил, что чужак достигнет станции до того, как его перехватят ищейки, поэтому он принял единственное на тот момент решение. Оставшаяся часть флота приняла единый ордер и, разогнав свои реакторы на максимум, синхронно запустила маршевые двигатели, ложась на встречный курс. Командующий ИскИн отправил всех, кроме трех единиц второй и двух третьей категорий. Справедливо решив, что этого будет достаточно, тем более рядом оставались еще двадцать единиц местной приписки.

Несколько секунд понадобилось, чтобы преодолеть небольшой участок разгона, и вскоре взвод Ивана оказался в открытом космосе. Если внутри челнока экранировали стены, то в открытом космосе включать активные системы было верхом идиотизма, поэтому Иван на глаз определил расстояние до станции, и оно оказалось чуть больше пятидесяти метров. И все эти метры бойцы пролетели в немом молчании, вцепившись в цилиндр анабиозной камеры. Расчет разгона оказался настолько ювелирным, что через десять секунд весь отряд влетел в один из каналов для сброса плазмы из реакторного отсека станции, ничего при этом не задев, хотя запас по диаметру оставался не больше полуметра.

Когда ИскИн сделал свой ход и оставалось только ждать, Полководец вновь переключил внимание на челнок, но тот, как и несколько минут назад, продолжал неподвижно висеть рядом со станцией. Решив, что, возможно, тот прибыл на автопилоте и на борту никого нет, он окончательно потерял к челноку интерес и стал продумывать тактику боя с чужаком. Но в этот момент станционный ИскИн передал сообщение о проникновении, а челнок исчез во вспышке взрыва.

* * *

– Гравитация! – успел крикнуть Иван, когда группа со всего маху рухнула на стенку канала сброса.

Камера вышибла сноп искр, а бойцы повалились кто на живот, а кто на спину, но не отпустили транспортные скобы, и вся эта компания помчалась вниз, набирая скорость. Направление вектора гравитации оказалось не строго вертикальным, а где-то под углом тридцать градусов, поэтому падение быстро перешло в скольжение, будто с горки спускаешься, но этот процесс был уже неконтролируем.

Перед заброской Ивана инструктировал Эйф, и с его слов этот канал не больше пятисот метров, а значит, к концу скорость будет достаточной, чтобы камера кого-нибудь размазала.

– Никита, трос! – крикнул Иван и развернулся так, чтобы оказаться на животе и лицом к несущейся позади камере.

Дровосек мчался последним, просто лежа на спине, и, получив приказ, отпустил скобу и резко согнулся, заняв сидячее положение, а затем крутанулся, разворачиваясь передом к камере. Затем отстегнул небольшой барабан с тонким, но прочнее стали тросом, то же самое проделал и с метательным пистолетом. Короткое движение – и барабан встал в приемный тракт как влитой. Больше не теряя ни секунды, Никита прицелился поверх камеры и нажал на спусковой крючок. Появилась небольшая вспышка, и один конец троса полетел вперед.

Постоянная болтанка, темнота и сверкающие всюду искры затрудняли видимость, но системам скафандра это не было помехой. Иван увидел трос, подсвеченный на визоре шлема, и тут же ухватил его. Секунд десять он потратил на то, чтобы закрепить его за транспортировочную скобу на передней части камеры, после чего приказал:

– Приготовиться к удару!

Несколько секунд в канале происходила возня, напоминающая дискотеку со стробоскопами, но вскоре от всех членов группы, кроме Никиты, пришло сообщение, что задача выполнена.

– Никита, ты знаешь, что делать!

Дровосек пристегнул обратно пистолет, предварительно зафиксировав вращение барабана, потом выхватил лом, а дальше произошел трюк похлеще цирковых. Никита ударил руками в пол и из положения сидя подпрыгнул на пару метров, в полете перевернулся и, перехватив лом обеими руками, со всего размаху вонзил его в пол. Трос мгновенно натянулся как струна, а Никиту дернуло так, что, будь на его месте человек, его разорвало бы пополам или оторвало руки. Но Дровосеки и были созданы, чтобы выдерживать большие нагрузки. Но на этом спуск не прекратился.

Стальные стенки канала – это всего лишь кожух, за которым скрываются катушки для удержания плазмы по центру. Поэтому лом легко прошел через тонкий лист и продолжил вспарывать его, как консервную банку. Но эффект, конечно, был, скорость спуска начала снижаться, но так как трос был закреплен на передней части камеры, она стала задирать нос. И все бы ничего, бойцы и Волки налегли своим весом – и подъем прекратился, но в канале послышался окрик Ван И:

– Командир!

От резкого рывка Иван не удержался, точнее, транспортная скоба не выдержала, и, взмахнув пару раз руками, он умчался вперед, с каждым метром отдаляясь от своей группы.

– Беречь камеру! – поспешил приказать капитан. – Я как-нибудь переживу.

Какое-то время Иван барахтался, пытаясь замедлиться, но все было тщетно – он вылетел как пуля и, пролетев еще метров тридцать, врезался в кожух реактора и только успел услышать вой медицинских систем, прежде чем его сознание погасло.

– Командир! Командир!

Сознание прояснялось волнами, за которые Иван слышал монотонный, периодичный сигнал тревоги и какие-то голоса. Все плыло словно в тумане.

– Очнись, командир!

Иван никак не мог собраться с мыслями, бордовая пелена застилала взор, а звон в ушах мешал разобрать слова, и жуткая боль, которая пульсировала по всему телу. Внезапно среди какофонии звуков появился женский голос:

«Процедура реанимации начата. Состояние критическое. Введен поддерживающий препарат Ха3. Производится блокировка поврежденных участков. Блокировка завершена. Препарат Т10 введен. Требуется немедленное вмешательство медицинского персонала. Время действия препарата Т10 – четыре часа».

Боль ушла, а по телу Ивана стало разливаться приятное тепло, но затем, словно по щелчку пальца, его зрачки расширились, а сознание собралось в одну яркую точку где-то внутри головы.

– Командир, живой?! – Ван И стоял на одном колене, положив руку на грудь Ивану.

На этот раз капитан четко понял, чего от него хотят, и быстро пробежался по отчету медицинского сканирования.

– Ско… – Иван захрипел и закашлялся. – Сколько я в отключке, Парадокс?

– Не больше минуты.

Минута – это непозволительная роскошь в ситуации, когда счет идет на секунды.

– Все нормально, Парадокс. Сломаны обе ноги, ББС зафиксировал места переломов, – затараторил Иван. – И отбиты внутренние органы. Жить буду, но у меня четыре часа, прежде чем отключусь. – Он приподнялся на локти и спросил: – Что с камерой?

– Все нормально, командир, – пробурчал Ван И, помогая Ивану подняться.

Ноги ощущались как деревянные костыли, но это не помешало капитану оценить обстановку. Вылетев из канала, они очутились на центральной площадке тора реактора, и, как сказал Парадокс, камера благополучно стояла на полу, охраняемая Балаболом. Белов и Онил возились с одним из Волков, вскрыв тому сервисный щиток на правой ноге. Остальные роботы, контролируя подходы, находились у противоположных друг другу выходов, устроенных под тором реактора.

Если до этого активные системы скафандров и роботов были отключены в целях маскировки, то теперь скрываться смысла не было, и капитан через командную сеть приказал врубить все. Тут же на пол шлепнулись тараканы и, перебирая лапами, умчались через выходы, а три десятка муравьев рассыпались в разные стороны, забираясь по отвесным поверхностям. И, пока противника не наблюдалось, этим нужно пользоваться.

– Онил, Белов, заканчивайте, надо двигаться!

Привыкая к ощущению, Иван подковылял к анабиозной камере и попытался ухватиться за транспортную скобу, но догнавший его Парадокс решительно отодвинул командира в сторону. Иван лишь хмыкнул, наблюдая, как бойцы занимают места у груза, и, сверившись с тактической схемой, произнес:

– Нам туда. – Он указал на один из выходов.

Мысль еще только сформировалась в голове у Ивана, а рука уже забегала по виртуальному интерфейсу, определив Никиту и пару Волков в авангард, а двух остальных – прикрывать тыл. Затем Иван приказал:

– Вперед!

И группа побежала.

Из информации, полученной от Эйфа, до ближайшей командной консоли должно быть около ста пятидесяти метров, но, несмотря на небольшое расстояние, Иван чувствовал, что не успевает, и все время бормотал:

– Быстрее, быстрее…

Противник появился, когда впереди замаячил поворот в боковой коридор, за которым оставалось пройти каких-то пятнадцать метров. Иван даже не успел среагировать, как заскочивший за угол таракан вдруг вылетел оттуда в виде отдельных частей. И одновременно с этим пришло сообщение о появлении противника от тараканов, которые двигались в арьергарде.

В это мгновение Иван пожалел о той минуте беспамятства, которой сейчас не хватило, и теперь ничего другого не оставалось, как идти на прорыв.

* * *

– Не останавливаемся! – крикнул Иван в гарнитуру шлема.

Приняв решение идти ва-банк, он отозвал Волков с тыла, и теперь впереди бежали пять стальных громаден, и, будь противники живыми существами, эти исполины, несомненно, внушали бы страх. Но раз бой предстоял с бездушными железками, то прежде, чем повернуть за угол, Никита не останавливаясь прижался к противоположной от нужного коридора стене и выстрелил целую очередь электромагнитных гранат вперемешку с боевыми.

Вся эта куча металлических цилиндров ударилась о стену за поворотом и, отрикошетив, улетела куда-то в глубь коридора, где группу уже ждал противник. Серия ярких вспышек ознаменовала о доставке гостинцев по назначению, но проверять результаты не было времени, противник уже наступал на пятки, а значит, только вперед.

Никита снова занял свое место, и, когда до поворота оставалось несколько метров, все стальные напарники выхватили щиты и сомкнули строй. Новоиспеченные легионеры разом выскочили из-за угла и тут же получили очередь снарядов, которые вонзились в стену щитов. Огромная кинетическая энергия мгновенно превращала стальные болванки в расплавленный металл, и тот оранжевыми каплями вперемешку с композитным крошевом разлетался во все стороны. Но несмотря на плотный огонь со стороны противника, стальные напарники не остановились, а наоборот, ускорили шаг, отрываясь от своих людей и груза.

Иван первым из людей повернул за угол и увидел лежащих на полу нескольких элемийских роботов, но впереди маячила целая толпа, заполонившая коридор. Они вели огонь по надвигающейся бронированной стене, но так как стальные напарники практически полностью перекрывали коридор, то сквозь такое препятствие только изредка пролетал шальной снаряд. Поэтому Волки пытались как можно быстрее сократить дистанцию, чтобы затруднить ведение огня, и уже преодолели пресловутые пятнадцать метров.

Прошла еще секунда, как, набрав приличную скорость, Дровосек и Волки всей своей массой врубились в подходящих из глубины коридора роботов. Сноп искр брызнул во все стороны, осветив пространство вокруг, а дальше началась мясорубка.

Никита и Волки толкали, били ломами, забрасывали гранаты в глубь толпы элемийских роботов и всячески пытались сокрушить своего врага. Машины для убийства, созданные двумя цивилизациями, столкнулись в неравной битве, и хотя каждый по отдельности Дровосек или Волк справится с таким же одиноким вражеским роботом, даже великаном, но противника было слишком много. Это понимал и капитан Марченко.

– Онил, гермодверь! – указал Иван на запертый проем, когда процессия с грузом добралась до конечного пункта маршрута, и, с трудом разжав зубы, добавил: – Остальным прикрыть подход с тыла.

Уже в который раз Иван отправлял людей на смерть, и каждый раз он боролся с тем, как правильно, и тем, что говорит сердце. А сейчас оно требовало пойти вместе с ребятами, и он почти поддался этому чувству, но Иван посмотрел на лежащую на полу анабиозную камеру, и, как всегда, победила цель, ради которой они сюда и пришли.

Вспышка – и крошево осколков ударило со стороны гермодвери. Присевший рядом Онил просунул руки в образовавшуюся дыру, и через пару секунд сворка гермодвери отошла в сторону.

– Готово, командир! – заключил Онил.

– Помоги мне. – Иван уперся руками в заднюю часть камеры.

Онил схватил ее за скобу спереди, и вместе они заволокли ее внутрь. Иван сделал над собой усилие и как можно увереннее произнес:

– Онил, помоги ребятам.

– Да, сэр. – Онил без разговоров умчался в коридор.

Иван подошел к проему и мгновение наблюдал, как за ним свергали вспышки, периодически пролетали снаряды, что-то взрывалось, – шел полноценный и безнадежный бой. Но таким он будет, если не удастся довести задуманное до конца.

Иван хлопнул по консоли рядом с проемом, и гермодверь отсекла происходящее снаружи, закрывшись обратно. Стоически избегая просмотра тактической информации, он прошел к консолям, которые были здесь в помещении, и выполнил то, что ему объяснил Эйф. Через несколько секунд Иван услышал звуки, доносящиеся снаружи скафандра, – нагнеталась атмосфера, как говорил Эйф.

Через минуту он уже стоял над лежащим в камере Карием, который все никак не приходил в себя. Внезапно раздался громкий удар, передавшийся через переборку из коридора. Иван машинально обернулся на источник звука, и в этот момент Карий сделал глубокий вдох.

– Карий, поднимайся, у нас очень мало времени, – заговорил Иван, помогая Карию подняться. – Они вот-вот ворвутся сюда.

Элемиец пошатываясь направился к консолям и просто рухнул в кресло перед ними. Он коснулся консоли, и та засветилась, сыпля какой-то информацией. Карий стал медленно водить по ней пальцами, и капитану вдруг захотелось его пнуть, чтобы тот делал это быстрее. Но с каждой секундой пальцы элемийца носились все быстрее и быстрее.

Наконец он провел все манипуляции, и оставалось только одно касание, но Карий почему-то не торопился это делать, а лишь занес руку над консолью и так замер. Глядя на это, Иван медленно потянулся за ножом, закрепленным на скафандре в районе бедра, и накрыл его ладонью. Он, конечно, мог воспользоваться оружием, но Иван не хотел вот так просто дарить легкую смерть тому, кто, возможно, станет виновником провала задания и гибели его друзей.

Неизвестно, о чем думал этот элемиец, но он все же опустил руку. Несколько секунд ничего не происходило, а потом звуки боя снаружи начали стихать. Иван резко развернулся и на негнущихся ногах направился в сторону гермодвери.

В это время командующий ИскИн продумал бой с чужаком до самых мелочей и уже не мог дождаться, когда он начнется. Но неожиданно станция окуталась плазменным щитом, а в сеть с пометкой станционного ИскИна стало транслироваться сообщение о допустившем ошибку командующем ИскИне. В нем говорилось, что он пренебрег безопасностью важной опорной точки Элума и позволил группе диверсантов высадиться на станцию и о его неправильном функционировании.

И пока это происходило, подконтрольные станционному ИскИну боевые единицы стали приближаться к местоположению носителя командующего ИскИна. Но тот ничего не опасался и позволил им подойти достаточно близко, так как знал, что команду на ликвидацию ИскИнов могут дать только создатели, а их не было на станции вот уже лет сто, и взяться им неоткуда. Иначе они давно бы вышли на связь.

Слитный залп главных калибров боевых единиц второй категории прервали его размышления, и он даже не стал что-либо предпринимать. ИскИн такого уровня легко просчитывает вероятности того или иного исхода действий на коротком промежутке времени, и сейчас любые шаги приводили к стопроцентному уничтожению корабля-носителя, поэтому он и остался на месте.

Единовременное попадание сгустков плазмы просто смяло корабль-носитель, и через секунду он исчез в яркой вспышке, на мгновение затмив местное светило. Но напоследок командующий ИскИн ощутил удовлетворение, и последней его мыслью было: «Они все же вернулись».

Глава 12

Три месяца спустя. Окрестности базы Арахна. Гиперпространство. Штаб флота, крейсер «Титан»

Любой здравомыслящий солдат независимо от звания никогда не воюет ради того, чтобы воевать. И делает он это только по приказу либо по необходимости, когда не остается выбора. Но когда все же начинают говорить пушки, то – от рядового и до высшего чина – все мечтают, что их превентивный или ответный удар будет молниеносным и сокрушительным. Вот и сейчас два адмирала и их свита обсуждают типичную операцию в одни ворота.

– Семён Витальевич, – обратился Уильямс к командующему шестнадцатым флотом. – Ваш флот укомплектован согласно новому уставу. У вас больше крейсеров, а значит, больше и количество оборонительных турелей ближнего боя. Да что там говорить, – возмутился Уильямс, – на ваших крейсерах турелей больше, чем во всем моем флоте! Поэтому я все же настаиваю на совместном использовании наших крейсеров в качестве оборонительных платформ.

Адмирал Уильямс, наконец, дождался шестнадцатого флота, и теперь оставалось только согласовать совместные действия.

– Но крейсеры создавались как ударные единицы, – возразил адмирал Коротков. – Их огневая мощь…

– Их огневая мощь абсолютно бесполезна в данных условиях, – перебил его Уильямс и, повернувшись к одному из своих штабных офицеров, приказал: – Покажите адмиралу Короткову запись нашего боя с Арахна.

– Да, сэр.

Офицер шагнул к интерактивному столу и стал манипулировать с его интерфейсом. Через несколько секунд в воздухе возникло изображение, отображающее тот момент, когда ульи Арахна вышли из гипера прямо посреди порядков флота.

– Вот смотрите, – начал комментировать происходящее Уильямс. – Они просто перегрузили нашу оборону в ближнем бою. А имеющиеся у нас крейсеры и пушечные фрегаты не смогли реализовать свой потенциал в таких условиях. Их снаряды просто вязли в этом фактически физическом щите. Только торпеды нанесли значительный ущерб, так как прорвались через бреши, устроенные идущей впереди первой волной. Как только мы появимся в обычном пространстве, они повторят маневр и прыгнут по нашим координатам. И мы не сможем воспользоваться стандартной тактикой разгона перед ударом. И близко выйти к их базе тоже не можем, так как получим еще большее количество ударных кораблей Арахна с неподвижных ульев.

Адмирал Коротков потер подбородок, глядя на запись боя, затем посмотрел на Уильямса и, пожевав губами, спросил:

– Еще раз, что вы предлагаете?

– Тактика, разработанная моим штабом, подразумевает выход всех кораблей на такой дистанции от базы противника, чтобы ударные корабли Арахна не могли к нам добраться своим ходом как минимум в течение двух часов. – Уильямс снова посмотрел на того же офицера, и тот без лишних слов запустил демонстрацию разработанной тактики боя. – Построиться в сферу, и крейсера выставить таким образом, чтобы каждый находился в зоне прицельного огня хотя бы еще двух, а остальные корабли встанут между ними. Задача крейсеров будет в том, чтобы бороться с ульями, которые появятся в наших порядках и прикрывать флот.

Все сказанное Уильямсом сопровождалось демонстрацией на тактической схеме. Штабные офицеры Короткова о чем-то тихо перешептывались, а Уильямс продолжал:

– Остальные займутся беспокоящим огнем по базе Арахны, но основная задача – это уничтожение ульев, которые могут передвигаться в гиперпространстве, и почти все они будут на расстоянии вытянутой руки. Как только мы с ними покончим, дальше сможем безнаказанно обстреливать их силы у спутника. И еще, – подметил Уильямс, – как показала практика, ударные корабли Арахна не так страшны, как их абордажные силы. Так что всем экипажам нужно готовиться заранее к его отражению.

– Хорошо, – согласился Коротков. – Я принимаю ваши доводы и целесообразность именно такой тактики. Давайте обсудим детали.

Расширенный штаб двух флотов принялся с еще большим энтузиазмом продумывать будущую операцию до мелочей. Доходило до того, что положение кораблей в строю расставляли чуть ли не вручную, но тем не менее процесс двигался. И вот когда почти все было согласовано, в штаб вбежал напуганный офицер, дежуривший на посту защищенной связи в соседнем помещении.

Он приблизился к адмиралу Уильямсу и замер в нерешительности – уж очень ему не хотелось отвлекать командующего от дела, но произошедшее требовало иного.

– Господин адмирал, разрешите обратиться?

Уильямс в этот момент что-то показывал адмиралу Короткову в висевших перед ними таблицах данных и поэтому отреагировал с раздражением:

– Я же просил не беспокоить меня по пустякам.

– Ситуация требует вашего вмешательства, господин адмирал, – нашелся что сказать офицер связи и сразу же заявил: – В гиперпространстве обнаружена огромная масса, будет здесь через тридцать минут.

Недовольство на лице адмирала Уильямса как рукой сняло. Он быстро обвел взглядом всех присутствующих и громко произнес:

– Объявляйте по флотам боевую тревогу. – И, уже обращаясь конкретно к Короткову: – Семён Виталиевич, жду вас в виртуальном штабе.

Через двадцать минут тем же составом, но уже в виртуальной среде штаб наблюдал интересную картину. В пространстве находилось объемное изображение, на котором отображалась система газового гиганта, окруженная бесформенным облаком с пустотой внутри, где и находился газовый гигант.

Технология обнаружения движущихся масс в гиперпространстве была далека от совершенства, поэтому вычислительный центр крейсера всего лишь показывал зону вероятного выхода гостей из гипера. И, ориентируясь на изменчивую структуру гиперпространства вокруг корабля, облако также меняло свою форму и сжималось по мере приближения неопознанной массы.

– Думаете, подкрепление Арахна? – спросил Коротков у адмирала Уильямса.

– Все возможно. Все говорит о том, что Арахна не здесь возникли, не те масштабы. А значит, где-то может быть их материнская планета.

– Обнаружено формирование воронки на расстоянии двух тысяч километров! – послышался доклад с поста контроля.

– Дайте картинку! – крикнул Уильямс.

В воздухе развернулось окно с трансляцией с зондов разведчиков, в котором как раз отображался момент развертывания гиперперехода. В виртуальной среде наступила почти идеальная тишина, так как все затаили дыхание, ожидая все что угодно. И когда процесс формирования воронки был завершен, из нее выскочил продолговатый объект, который сразу же начал формировать плазменный щит.

Уильямс коснулся изображения и следом согнул руку в локте, тем самым приблизив объект.

– А они что здесь забыли? – удивился Уильямс.

– Сэр, – прозвучал удивленный голос офицера связи, – объект транслирует на нашей частоте что-то непонятное.

– На громкую связь! – приказал Уильямс.

Офицер выполнил приказ, и по виртуальному пространству разнеслись звуки электрогитары, складывающиеся в очень динамичную музыку. Штабные офицеры стали переглядываться, не понимая, что происходит, а когда послышалось множество голосов, издающих в такт мелодии один тот же звук, с поста объективного контроля снова доложили:

– Множественное формирование гиперпереходов!

Уильямс отдалил изображение, чтобы захватить панораму побольше. Когда в мелодию добавились ударные и одно повторяющееся слово, в обычное пространство стали выпрыгивать десятки кораблей, выстраиваясь в один сплошной фронт. Среди них засверкали голубым оттенком множество таких же плазменных щитов.

Гром! Гром!.. Гром! Гром!.. Гром! Гром!..

– Гром? – с недоумением спросил Коротков у адмирала Уильямса.

Тот лишь пожал плечами, и на очередном повторении слова в песне вся эта армада выдала залп. Сотни плазменных сгустков устремились к спутнику газового гиганта. Не прошло и десяти секунд, как они влетели в рой ульев, превращенные в крепости, подчиненные лишь закону гравитации. Целая серия вспышек прокатилась по кружащим вокруг спутника астероидам, и через мгновение на их месте разлетались каменные обломки. Но за первым залпом уже подлетал следующий.

Под десяток раскрывшихся от удивления ртов музыка в виртуальном штабе продолжала набирать обороты, словно в такт разнося ульи на куски:

Гром! Гром!

Я стоял,

Посреди длинных рельс и шпал

В даль смотрю,

И не вижу, где путь мой назад

Когда зазвучал натужный писклявый голос, адмирал Коротков не выдержал:

– Кто-нибудь понимает, что происходит?!

Но адмирал Уильямс стоял с прищуренными глазами, не расслышав вопроса. Он вдруг потянулся руками к объемному изображению, повернул его, затем выделил один из кораблей гостей и жестом приблизил. На борту этого корабля отчетливо красовалась эмблема в виде головы волка.

– Флоту приготовиться к прыжку! – перекрикивая исполнителя песни, приказал Уильямс.

И, пока по сети пробегали команды и экипажи выводили свои корабли на исходную, в штабе продолжала звучать музыка:

Мой мозг кипел

Я искал план, что делать сейчас

Но я знал

Смысла нет от тебя помощь ждать

Как барабан

Бьется сердце мое

Орудий раскат

Рвет на части живьем

Ты был – поражен!

* * *

Борт элемийского корабля первой категории

– Отличная музыка, Иван. – Моя нога сама отбивала ритм под такую динамичную мелодию.

Капитан Марченко сидел, пристегнутый к ложементу, заключенный в полевые медицинские бандажи, и увлеченно наблюдал за боем через проекционные экраны земного челнока, а на мои слова он лишь лаконично ответил:

– Обращайтесь.

В этот момент очередной залп достиг цели, превращая оборону Арахна в новое орбитальное кольцо.

Слова Родригеса подтвердились полностью – судьба действительно любит дерзких. Но я чуть не дал Турову в морду, когда увидел состояние моей гвардии. Мне почему-то казалось, что, будь я с ними, такого бы не произошло, но, остыв, понял, что, только благодаря боевому слаживанию, взвод Ивана смог справиться с поставленной задачей. И неизвестно, как могло обернуться, если бы я вмешался.

Успех операции чуть не стоил жизни отличным бойцам, и теперь они находятся под постоянным контролем полевых аптечек, балансируя между жизнью и смертью. Даже не стали доставать их из скафандров, так как полноценного медблока не имелось, а скафандры вполне справляются с поддержанием жизни до доставки раненого в руки медикам. И эта доставка затянулась уже на две недели, но мы спешили как могли.

От их стальных напарников и вовсе остались лишь контейнеры с мозгами. Иван переживал из-за этого не меньше, чем за своих ребят, уж очень он привязался к Никите. И даже сейчас эти эмоции видны на его лице. Но благодаря их самопожертвованию, нам удалось подчинить ИскИн станции и весь флот, но на этом трудности не закончились.

На тактической схеме появились множественные отметки рядом с ульями, которые приближались по орбите к зоне обстрела и которые определились как малые корабли. Но я прекрасно знал, что это ударные корабли Арахна, и знал, что они сейчас будут делать, так как сам их и создавал. И на данный момент они уже исчислялись почти сотней тысяч. Поэтому я молча выделил половину кораблей второй категории и приказал им снизить интенсивность магнитных полей главного калибра. Теперь выпущенные плазменные сгустки станут расширяться быстрее и в момент достижения цели будут занимать больший объем, а, соответственно, зону поражения. Для ульев кинетической энергии окажется маловато, но вот для мелочи самое то.

Контроль над ИскИнами я получил, но тут же встал вопрос, как осуществлять управление. На исследовательской станции, где нашли элемийцев, для управления их роботами использовались голосовые командами с помощью переводчика. Но здесь требовался полноценный интерфейс для координации действий целого флота. Земное оборудование несовместимо, и создать интерфейсный мост за такой короткий срок невозможно. А на обучение всему тому, что вываливает на тебя элемийская система, просто не было времени, да и неестественен такой интерфейс для человека.

Вдруг прозвучал предупредительный сигнал, и тактическая схема развернулась, сфокусировавшись на противоположной от моего флота стороне спутника. Командные ИскИны сообщали об обнаружении более пяти десятков гиперпереходов. Что ж, ожидаемо.

– Активировать все автоматы. Подготовиться к отражению абордажа. – Мои голосовые приказы прозвучали сухо и уверенно, но это абсолютно не соответствовало тому, что творилось у меня внутри.

Для управления элемийским флотом на помощь, как ни странно, пришла все та же программа-переводчик. Эйф смог наладить непрерывную трансляцию системных текстовых сообщений с командных ИскИнов, а бортовой компьютер земного челнока, получая эти сообщения, переводит их в удобоваримый вид. Подключив к этой цепочке свой виртуальный интерфейс, я получил практически полноценную привычную боевую среду. Для отправки приказов все происходит в обратном порядке. Да, получилось очень коряво и через костыль, не боевой информационный центр крейсера или фрегата, но все же это работало.

Челнок закрепили в трюме одного из постановщиков щитов, где и разместилась вся моя команда. Правда, пришлось на обратном пути заглянуть на элемийскую станцию, где я оставил Зарубина и элемийцев дожидаться эвакуационного корабля. Все-таки может произойти все что угодно, и утеря для человечества такого ценного ресурса, как живые элемийцы, просто недопустима.

Через пять минут снова поступило оповещение тревоги, но на этот раз уже об открытии гиперпереходов непосредственно среди порядков моего флота, и тут Королева меня удивила. Я ожидал, что сейчас из гипера выйдут ульи, которые оборудованы земными агрегатами, но вместо этого из воронок стали вываливаться ничем не управляемые астероиды, и их становилось все больше и больше. И в этой ситуации мое спокойствие дало трещину.

– Перенаправить огонь на новую угрозу! Бить на свое усмотрение! – заорал я, вцепившись в подлокотники ложемента.

Пока команда прошла по обратной цепочке и элемийские корабли начали кувыркаться в пространстве, направляя орудия главного калибра на новую цель, неуправляемые ульи спокойно стали выпускать ударные корабли и абордажные капсулы. Пространство за считаные секунды наполнилось тысячами мелких кораблей Арахна, которые стали роиться и закручиваться в причудливые фигуры. От их количества даже померк свет звезд.

От выброса адреналина мне показалось, что элемийские корабли выполняют приказ слишком медленно, и я не нашел ничего лучшего, как закричать:

– Огонь! Огонь!

Несколько секунд ничего не происходило, но затем, словно по щелчку пальца, космос взорвался сполохами. Корабли второй категории открыли огонь из орудий главного калибра, и плазменные сгустки проделывали целые просеки в роящихся малых кораблях Арахна. Но и те не собирались просто наблюдать, как их уничтожают, и мгновенно устремились к своим обидчикам. Вскоре большинство кораблей моего флота оказались окружены своего рода коконами из кружащихся вокруг них ударных кораблей и абордажных капсул Арахна