Текст книги "Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве"

Правовым основанием для формулирования задачи розыска обвиняемого служит постановление следователя о привлечении лица в качестве обвиняемого. Правовым же основанием для проведения оперативно-розыскных мероприятий, направленных на осуществление розыска обвиняемого, служит постановление следователя о приостановлении предварительного следствия или отдельное постановление об объявлении розыска. В каждом из этих процессуальных документов излагаются обстоятельства расследуемого преступления, основания, по которым объявляется розыск, указывается, кому поручается розыск, какая мера пресечения избрана в отношении обвиняемого и куда следует направлять его в случае обнаружения. Такое постановление вместе со справкой о личности разыскиваемого обвиняемого, его фотокарточкой или подробным описанием внешности и постановлением об избрании меры пресечения, санкционированным прокурором, если мерой пресечения избирается арест, следователь направляет в соответствующий орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность.

Если во время судебного разбирательства уголовного дела подсудимый скрылся, суд выносит определение или постановление о его розыске (ч. 3 ст. 253 УПК РФ). Такое определение или постановление вместе с другими необходимыми документами также направляется в орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность. Последний обязан принять все предусмотренные законом меры к розыску скрывшегося подсудимого.

Предусмотренный п. 2 ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» перечень объектов, подлежащих розыску в связи с производством по уголовному делу, не является исчерпывающим. К их числу могут быть также отнесены: потерпевшие; свидетели; трупы и их части; животные (как предмет преступного посягательства или орудие преступления); материальные предметы, могущие стать вещественными доказательствами (ст. 81 УПК РФ); транспортные средства (как предмет преступного посягательства или орудие преступления).

Известно, что цель розыскной деятельности состоит в обнаружении уже установленных, т. е. известных лиц, предметов и других объектов. Поэтому если речь идет о розыске потерпевших и свидетелей, то в распоряжении субъектов розыска должны быть данные, позволяющие индивидуализировать личность разыскиваемых лиц и идентифицировать их в случае обнаружения. Разыскиваемое лицо – это всегда конкретный человек.

Аналогичным образом следует характеризовать и материальные объекты розыска. Есть лишь одно отличие: в отношении материальных предметов в наличии могут быть лишь данные, указывающие на их групповую принадлежность. Причем объем группы, к которой относятся те или иные материальные предметы, может быть достаточно велик (например, группа «ценности», группа «тяжелые предметы»). Но это не должно препятствовать их розыску. В таких случаях известность соответствующих материальных предметов означает их зафиксированную принадлежность к определенной группе.

Например, согласно п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь по расследуемым им уголовным делам вправе давать органам дознания письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий. Последние служат правовым основанием для проведения оперативно-розыскной деятельности, направленной на розыск потерпевших, свидетелей, трупов и их частей, материальных предметов, могущих стать вещественными доказательствами, и т. д. Это согласуется со ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в соответствии с которой одним из оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий является поручение следователя по уголовным делам, находящимся в его производстве.

Поручение следователя о производстве оперативно-розыскных мероприятий – это его предложение органу дознания разыскать то или иное лицо или материальный предмет. Оно дается в письменном виде через начальника органа дознания и обязательно для исполнения. Следователь может дать поручение оперативным сотрудникам в устной форме (например, в случае совместного выезда на осмотр места происшествия).

Особую категорию лиц, подлежащих розыску, составляют лица, уклоняющиеся от уголовного наказания. К ним относятся осужденные, отбывающие наказание по приговору суда в исправительно-трудовых учреждениях и совершившие из них побег, а также уклоняющиеся от отбывания наказания осужденные, которым разрешен краткосрочный выезд из мест лишения свободы (ст. 313, 314 УК РФ).

Администрация исправительно-трудовых учреждений вправе поставить перед органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, задачу розыска конкретных осужденных в случае совершения ими побега из мест лишения свободы или с предписанного места жительства. При этом также должны быть представлены соответствующие документы, необходимые для организации и успешного проведения розыска. Органы, осуществляющие розыск осужденных, обязаны координировать свою оперативно-розыскную деятельность с соответствующими подразделениями МВД России, а также администрацией мест лишения свободы.

Самостоятельной задачей оперативно-розыскной деятельности является розыск без вести пропавших. Он осуществляется по заявлениям граждан и администрации соответствующих учреждений вне связи с совершенным преступлением и без возбуждения уголовного дела. Заинтересованность лиц в получении сведений о без вести пропавших гражданах обусловливается, прежде всего, их желанием удостовериться в том, жив или мертв определенный гражданин. Полученные в результате розыска без вести пропавшего гражданина сведения могут быть представлены в суд для установления в судебном порядке одного из двух предусмотренных Гражданским кодексом РФ юридических фактов: признания гражданина безвестно отсутствующим или объявления гражданина умершим. В случае установления судом одного из этих юридических фактов заинтересованные лица могут разрешать соответствующие вопросы, вытекающие из гражданско-правовых отношений.

Для успешного поиска без вести пропавшего гражданина органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, важно получить от заинтересованного лица как можно больше сведений, характеризующих пропавшего без вести гражданина, а также об обстоятельствах, предшествовавших его исчезновению и последовавших за ним. Появляется необходимость изучить и соответствующие документы, которые находятся, прежде всего, в государственных органах (учеты задержанных, доставленных в медвытрезвители, приемники-распределители, лечебные учреждения, морги и т. п.), а иногда и соответствующие материальные предметы.

При осуществлении розыска без вести пропавших граждан существенное значение имеет разнообразие тех обстоятельств, в силу которых гражданин может оказаться без вести пропавшим. Ими могут быть: преступления (убийство, доведение до самоубийства, похищение человека, оставление в опасности и др.); смерть от болезни, несчастного случая или старости; исчезновение в результате стихийного бедствия или потери на местности (заблудился в лесу, горах, пещерах и т. п.); исчезновение в результате психического заболевания. Причинами исчезновения гражданина могут быть также тайное лечение или вступление в брак, нежелание находится вместе со своими близкими и т. п.

Таким образом, особенность рассматриваемой задачи состоит в том, что она не всегда связана с криминальной сферой, поскольку многих из числа пропавших без вести граждан удается обнаружить, а если разыскиваемый мертв, то нередко выясняется, что смерть его наступила в результате несчастного случая. Вместе с тем оперативно-розыскная деятельность, направленная на решение данной задачи, может быть тесно связана с выявлением преступлений и нередко приводит именно к такому результату.

Наконец, самостоятельной задачей оперативно-розыскной деятельности является добывание оперативно-розыскным путем информации о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации (п. 2 ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Из контекста данного предписания вытекает, что предполагаются события или действия, которые хотя и создают угрозу важнейшим социальным ценностям, но не носят преступного характера. Вместе с тем полученные органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, сведения о таких событиях или действиях служат основанием для проведения всех предусмотренных законом оперативно-розыскных мероприятий (п. 2 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). В подобных случаях оперативно-розыскная деятельность создает реальную опасность существенного нарушения гражданских прав и свобод. М. Н. Маршунов объясняет это сложностью адекватной оценки степени реальной угрозы указанным в законе ценностям, в силу которой при решении вопроса о проведении оперативно-розыскных мероприятий может возобладать субъективный фактор. Автор высказывает обоснованные опасения относительно того, что профилактические мероприятия подобного рода, в принципе необходимые, способны обернуться массовым использованием агентуры, установлением полицейского режима с его разветвленной системой слежки и доносительства, широким применением технических средств наблюдения и контроля «на всякий случай»[63]63
  См.: Маршунов М. Н. Федеральный закон об оперативно-розыскной деятельности в схемах и таблицах // Постатейный комментарий. Москва – Санкт-Петербург, 1998. С. 97.


[Закрыть].

В оперативно-розыскной деятельности аксиомой должно стать следующее положение: оперативно-розыскные средства и методы правомерно применять лишь в тех случаях, когда с помощью других способов и приемов выявить социально значимую информацию невозможно. Оно содержалось в первом Законе «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» от 13 марта 1992 г. Согласно данному правилу оперативно-розыскные мероприятия правомерно было проводить только тогда, когда иным путем невозможно обеспечить выполнение задач, предусмотренных ст. 2 этого же Закона (ч. 1 ст. 6). К сожалению, в тексте действующего Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» аналогичное положение отсутствует. А. Ю. Шумилов справедливо отмечает, что ликвидация рассматриваемого правила «устранила факт официально признанной иерархии, в которой оперативно-розыскная деятельность законодателем признавалась вспомогательной относительно как уголовно-процессуальной, так и любой иной гласно проводимой представителями государства работы, направленной на борьбу с преступностью»[64]64
  См.: Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» / Отв. ред. А. Ю. Шумилов. М., 1997. С. 59.


[Закрыть].

Выявление информации о событиях или действиях, могущих создавать угрозу государственной, военной и особенно экономической или экологической безопасности Российской Федерации, во многих случаях возможно не только оперативно-розыскными, но и другими гласными средствами и способами: путем реализации своих полномочий различными комиссиями, инспекциями, контролирующими органами и т. п., существующими автономно или в составе соответствующих министерств, ведомств и учреждений, прокурором в ходе осуществления надзорных функций.

События или действия, создающие угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации, могут быть следствием враждебной деятельности спецслужб и других организаций иностранных государств, а также отдельных граждан нашего государства. Однако их выявление, предупреждение и пресечение составляет содержание контрразведывательной, а не оперативно-розыскной деятельности (ч. 1 ст. 9 Федерального закона об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации). Именно органы, осуществляющие контрразведывательную деятельность, постоянно реагируют на такие события или действия.

В результате проведения в нашей стране радикальных экономических реформ представители иностранного промышленного и финансового капитала получили возможность осуществлять инвестиции и тем самым активно влиять на экономическую ситуацию в России. Однако при этом они стремятся обеспечить лишь свои собственные интересы и мало заботятся об интересах нашего государства. Открывшиеся возможности беззастенчиво используются также спецслужбами ведущих мировых государств, которые заинтересованы в ослаблении экономического и военного потенциала России. Этому пытаются противодействовать российские органы государственной безопасности.

Например, известный не только в России, но и за ее пределами екатеринбургский завод «Пневмостроймаш» (ПСМ) более чем полвека специализируется на выпуске современной гидравлики – гидронасосов и пневматических инструментов. Они крайне необходимы в промышленности, а также в современных танках, самолетах, крейсерах и ракетных установках. Этот завод производит 96 % всей гидравлики не только России, но и СНГ.

Ввиду этого иностранные промышленники проявляли и проявляют к ПСМ постоянный интерес. В 1994 г. представители немецкой фирмы Manesman хотели купить это предприятие за 88 млн долларов. Через некоторое время с аналогичным предложением обратились представители американской компании Sauer sandstorm, причем предлагали уже 150 млн долларов.

С учетом большого значения выпускаемой заводом продукции для экономики и обороноспособности России важно было выяснить, какие реальные цели преследовали обращавшиеся с подобными предложениями.

В ходе контрразведывательной деятельности было установлено, что иностранные покупатели вовсе не собираются в перспективе развивать производство, поскольку им это невыгодно. Их интересует лишь богатейший российский рынок сбыта для их собственной продукции, а ПСМ они планировали в лучшем случае превратить в ремонтную базу, в худшем – просто закрыть.

Таким образом стало очевидно, что продажа предприятия иностранной компании может нанести непоправимый ущерб экономической и военной безопасности России. Поэтому иностранным «ходокам» было решительно отказано[65]65
  См.: Сергеев В. Мертвый танк // Российская газета. 2000. 1 дек.


[Закрыть].

Как видим, в приведенном примере речь идет о добывании информации о действиях, которые создают реальную угрозу экономической и военной безопасности Российской Федерации, но никак не связаны с криминальной сферой. Подобных примеров в настоящее время великое множество. Однако включать добывание подобной информации в перечень задач оперативно-розыскной деятельности не вполне оправдано. Правильнее было бы относить его к задачам контрразведывательной деятельности.

Таким образом, более предпочтительной следует признать норму ранее действовавшего Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», которая в перечень задач последней не включала добывание информации о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации[66]66
  Авторы одного из комментариев к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» без какой-либо аргументации утверждают, что задача обеспечения военной, экономической и экологической безопасности государства не входит в оперативно-розыскную деятельность и поэтому в данном комментарии не рассматривается. (См.: Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности». Научно-практический комментарий. Омск, 1998. С. 11.)


[Закрыть]. Положение о том, что оперативно-розыскные мероприятия осуществляются только в тех случаях, когда имеются или обоснованно предполагаются признаки того или иного состава преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, в большей мере обеспечивает режим законности в оперативно-розыскной деятельности.

В п. 3 ст. 20 Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд сказано, что при наличии сведений об угрозе государственной, военной, экономической и экологической безопасности Российской Федерации результаты оперативно-розыскной деятельности представляются органу дознания, следователю, прокурору или в суд незамедлительно. Но если эти сведения не свидетельствуют о преступном характере соответствующих событий или действий, то представление их органу дознания, следователю, прокурору и тем более в суд лишено всякого смысла. Исключение составляет прокурор, который на соответствующую неблагоприятную ситуацию может реагировать способами прокурорского надзора.

Задачи оперативно-розыскной деятельности своеобразно интерпретирует В. И. Басков. «К указанным в ст. 2 Закона задачам, – пишет он, – необходимо добавить следующее: обеспечение полного, объективного и всестороннего расследования преступлений (ст. 20 УПК)… задачи, стоящие перед оперативно-розыскными органами, носят, в основном, уголовно-процессуальный характер. В этой связи и основания для проведения оперативно-розыскной деятельности исходят из задач, стоящих перед правоохранительными органами в уголовном судопроизводстве»[67]67
  Басков В. И. Указ. соч. С. 51–52.


[Закрыть].

Несомненно, автор прав в том, что в задачах оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства есть много общего и это необходимо учитывать. Однако сформулированный им вывод не вытекает из предписаний Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и представляет собой довольно вольную его интерпретацию.

Содержащееся в уголовно-процессуальном законе требование всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства уголовного дела вполне объяснимо. Реализация данного требования в судебно-следственной практике обеспечивает установление объективной истины, правильное применение норм уголовного закона и назначение судом подсудимому справедливого наказания в случае вынесения обвинительного приговора. Общепризнанно, что оперативно-розыскная деятельность по отношению к уголовному процессу носит вспомогательный характер. Поэтому ее задачи должны быть более скромными по сравнению с задачами уголовно-процессуальной деятельности. Требование всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств совершенного преступления в его уголовно-процессуальном значении не согласуется с предписаниями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». Задачи любого вида деятельности должны быть соотнесены с ее правовыми средствами, способами и методами, а также условиями, при которых они применяются. Специфические же средства, способы, методы и условия их применения в оперативно-розыскной деятельности вряд ли способны реально обеспечивать всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств каждого совершенного преступления.

Как неоднократно отмечалось раньше, важнейшая задача оперативно-розыскной деятельности – помогать успешному решению задач уголовного судопроизводства способами уголовного процесса. Однако эффективное решение этой задачи не требует всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств совершенного преступления (в уголовно-процессуальном значении)[68]68
  По мнению М. Н. Маршунова, в задачи органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, не входит установление наличия всех элементов состава преступления. Это задача следователя, в конечном счете – суда. (См.: Маршунов М. Н. Указ. соч. С. 94).


[Закрыть].

Оперативно-розыскная деятельность является одной из подсистем уголовной юстиции[69]69
  См.: Хомколов В. П. Указ. соч. С. 7, 69.


[Закрыть]. В связи с этим следует признать правильным следующее положение Концепции судебной реформы в Российской Федерации: «Наряду с умалением роли суда и перенесением центра тяжести на процессуальную деятельность ошибкой, нуждающейся в исправлении, является возложение на различные органы уголовной юстиции общих задач»[70]70
  Концепция судебной реформы в Российской Федерации. С. 22.


[Закрыть].

Из Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» вытекает, что оперативно-розыскным путем могут решаться и другие задачи, непосредственно не связанные с преступлениями. К ним относится собирание данных, необходимых для принятия решений:

а) о допуске к сведениям, составляющим государственную тайну;

б) о допуске к работам, связанным с эксплуатацией объектов, представляющих повышенную опасность для жизни и здоровья людей, а также для окружающей среды;

в) о допуске к участию в оперативно-розыскной деятельности или о доступе к материалам, полученным в результате ее осуществления;

г) об установлении или о поддержании с лицом отношений сотрудничества при подготовке и проведении оперативно-розыскных мероприятий;

д) по обеспечению безопасности органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность;

е) о выдаче разрешений на частную детективную и охранную деятельность.

Перечисленные задачи в основном решаются по инициативе соответствующих должностных лиц, а не органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. Они являются побочными, второстепенными и никак не связаны с задачами выявления и раскрытия преступлений. Именно этим объясняется то обстоятельство, что оперативно-розыскная деятельность, направленная на решение рассматриваемых задач, носит ограниченный характер и не может включать в свое содержание осуществление следующих оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права граждан: обследование жилых помещений; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; прослушивание телефонных переговоров; снятие информации с технических каналов связи (ч. 2 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

1.3. Проблема принципов оперативно-розыскной деятельности и пути ее решения

Принципы являются важнейшими научными и правовыми категориями, поскольку они отражают самые существенные свойства той или иной сферы правового регулирования. Правовые принципы характеризуют уровень демократии в обществе, а также степень обеспечения прав и свобод человека и гражданина. Поэтому им придается большое значение в многочисленных законах Российской Федерации, принятых за последние годы.

«Принцип» – это «научное или нравственное начало, основанье, правило, основа, от которой не отступают»[71]71
  Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1980. Т. 3. С. 431.


[Закрыть]. Исходя из этого, правовые принципы определяются как основополагающие, фундаментальные идеи, закрепленные в законе. Они приобретают значение императивных требований, конкретных правил, которые устанавливают запреты или обязывают субъектов соответствующих правоотношений к определенному поведению, действию.

Знание принципов, – отмечал Гельвеций, – возмещает незнание некоторых фактов. Эта мысль философа в теории права выражает регулятивную функцию принципов. Последняя проявляется в том, что при наличии пробелов в законе, несогласованности правовых норм и возникновении затруднений в их применении правоприменитель должен руководствоваться правовыми принципами. Остается актуальным и то, что последние не только определяют уровень правового регулирования тех или иных общественных отношений, но и указывают на дальнейшее развитие законодательства[72]72
  См.: Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. М., 1981. T. 1. С. 262.


[Закрыть].

Принципы должны быть «работающими». Для этого в тексте любого закона их содержание необходимо раскрывать максимально полно. Важно также, чтобы с принципами были согласованы, жестко связаны все другие предписания, содержащиеся в законодательном акте. Учитывая значение правовых принципов, можно сказать, что качество законов и эффективность правового регулирования во многом зависят от того, как в них сформулированы и раскрыты такие принципы. Можно выразиться и более конкретно: каковы правовые принципы, таковы и законы.

В отношении правовых принципов иногда указывают на то, что они вырабатываются практикой, а затем закрепляются в правовых нормах[73]73
  См.: Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». М., 1999. С. 22.


[Закрыть]. Однако это не совсем верно. В демократическом правовом государстве правовые принципы формулируются на основе достижений правовой мысли за всю историю цивилизации, а также с учетом объективных специфических закономерностей развития общества. Последнее обстоятельство имеет особое значение, поскольку объективирует правовые принципы. Они должны быть не такими, какими их хотят видеть отдельные индивиды или сообщества индивидов, а вполне реальными, т. е. порожденными конкретной действительностью, теми особыми общественными отношениями, которые существуют на определенном историческом этапе развития общества.

В связи с этим справедливы следующие суждения А. Г. Маркушина: «По своему происхождению принципы объективны, поскольку в них в концентрированном виде нашли отражение наиболее общие законы формирования и функционирования особых общественных отношений на конкретно-историческом этапе. Будучи порожденными конкретной действительностью, принципы не только отражают ее объективные закономерности, но и выступают средством переустройства этой действительности. Принципы существуют независимо от сознания субъекта и могут быть лишь познаны им, либо остаться за пределами этого познания до определенного времени»[74]74
  Маркушин А. Г. Указ. соч. С. 35.


[Закрыть].

Правовые принципы, прежде всего, должны быть органически связаны с задачами соответствующего вида деятельности. Задачи, так же как и принципы деятельности, являются изначальными, отправными положениями для формирования системы предписаний в законе. Но характер и систему принципов предопределяют именно задачи конкретного вида деятельности. Разумеется, сами задачи должны всегда соизмеряться с принципами и не могут с ними расходиться[75]75
  См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть. М., 1989. С. 139.


[Закрыть]. Справедливо отмечается, что категория «задача» отвечает на вопрос, на что направлена деятельность, а категория «принципы» – как, каким образом она осуществляется[76]76
  Там же.


[Закрыть]. Именно в этом смысле следует говорить о связи правовых принципов с практическими потребностями, рассматривать принципы в качестве существенных гарантий успешного решения соответствующих задач.

Основополагающие идеи вначале анализируются и формулируются учеными, отражаются в законопроектах и таким образом предлагаются в качестве правовых принципов. Затем следует обсуждение и окончательно решается вопрос, признать предложенные идеи правовыми принципами или нет. Основополагающие идеи, принятые законодателем и выраженные в законах, становятся правовыми нормами, приобретают государственно-властный характер. Никакие научные идеи, не получившие закрепления в законе, не могут считаться правовыми принципами. Они не могут регулировать правовые действия и правовые отношения[77]77
  См.: Полянский H. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. С. 83–84; Добровольская T. Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971. С. 9; Курс советского гражданского процессуального права: В 2 т. М., 1981. T. 1. С. 128–132; Алексеев С. С. Указ. соч. С. 261–263; Уголовный процесс: Учебник / Под ред. К. Ф. Гуценко. М., 1998. С. 58.


[Закрыть].

Однако по этому важнейшему вопросу существует и иное мнение. Например, И. Ф. Демидов полагает, что отдельные принципиальные идеи не находят своего закрепления в правовых нормах в виде специальных терминов и соответствующих формулировок. По этой причине принципы не следует всегда отождествлять с процессуальными нормами[78]78
  См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть. М., 1989. С. 136.


[Закрыть]. В последующем автор выражает свои суждения более определенно. «Свое регулирующее воздействие на правоприменительную практику, – продолжает он, – могут оказывать и такие правовые идеи-принципы, которые не закреплены в процессуальном законе»[79]79
  Там же. С. 137.


[Закрыть].

И. А. Климов аналогичную позицию формулирует следующим образом: «Исследовав эволюцию взглядов на понятие, содержание и основания классификации… принципов в юридической и специальной литературе, автор поддерживает аргументацию тех правоведов, которые допускают существование принципов без формального их закрепления в нормах права»[80]80
  Климов И. А. Указ. соч. С. 24.


[Закрыть].

Такой взгляд нельзя признать состоятельным. В данном случае смешиваются две различные категории: научные идеи, формулируемые учеными и предлагаемые ими на роль правовых принципов, и собственно правовые принципы, уже закрепленные в нормах действующих законов. В правовой науке могут высказываться и обосновываться различные научные идеи, связанные с тем или иным видом деятельности, регулируемой нормами права. Но ориентировать практических работников на их применение означало бы сознательно вносить хаос и дезорганизацию в ту или иную деятельность.

Рассматриваемая проблема существует и в методологии научного познания. Научным принципам также предшествуют определенные идеи. Однако ученые и в этой сфере деятельности обоснованно отмечают, что говорить об идее – не значит говорить о принципе. Идея становится принципом, когда воплощается в теоретическую конструкцию[81]81
  См.: Чолакян Б. А. Закон и родственные ему понятия (Закон и принцип) // Философские вопросы логического анализа научного знания. Вып. 2. Ереван, 1971. С. 114.


[Закрыть].

Несомненно, правовые идеи, формулируемые учеными, способны влиять на правосознание правоприменителя, но оно всегда должно корректироваться и подчиняться только тем научным идеям, которые восприняты законодателем в качестве основы того или иного вида деятельности и нашли свое закрепление в конкретных правовых нормах, т. е. стали нормами-принципами.

Таким образом, правовые принципы – это основополагающие, фундаментальные идеи, сформулированные с учетом объективных закономерностей развития общества, а также достижений правовой мысли и нравственных, правовых и других мировоззренческих представлений граждан, закрепленные в правовых нормах, выражающие самые существенные свойства определенной сферы правового регулирования и свидетельствующие об уровне демократии в обществе и степени обеспечения прав и свобод человека и гражданина.

Существенное значение имеет вопрос о том, кем должна устанавливаться система принципов, действующая в определенной сфере правового регулирования: сообществом ученых на основе анализа того или иного закона или законодателем путем четкого перечисления в законе конкретных принципов. В первом случае этот вопрос будет являться элементом предмета науки соответствующей отрасли права, во втором – элементом предмета правового регулирования.

Ранее в российских законах правовые принципы, разумеется, формулировались, но их система не определялась в отдельных статьях законов. Иначе говоря, в законах выражались наиболее общие положения, претендующие на роль правовых принципов, но таковыми они не назывались. Система принципов в конкретных отраслях права и их содержание выводились учеными на основе анализа соответствующих правовых предписаний и формулировались в научной и учебной литературе. В данной ситуации практические работники ориентировались на мнение ученых.

Вполне очевидно, что научные подходы к рассматриваемому вопросу не могли быть одинаковыми. Например, множество различных взглядов было высказано относительно системы принципов уголовного процесса. Принципы подразделяли на конституционные и прочие, судоустройственные и процессуальные (судопроизводственные), общепроцессуальные и специфические принципы производства по уголовным делам в судебных и досудебных стадиях и т. п. В каждом учебнике по уголовному процессу авторский коллектив формулировал свою систему принципов. Невозможно было найти учебники, в которых рассматриваемый вопрос решался бы более или менее однозначно. Подобная ситуация была хороша тем, что обилие различных позиций способствовало развитию науки и совершенствованию российского законодательства.

В ходе осуществления судебно-правовой реформы в Российской Федерации наметилась противоположная тенденция. В одних законах принципы перечисляются в отдельных статьях, в других с перечнем соседствует объяснение их основного содержания (последний вариант встречается довольно редко). Следует отметить, что в обоих случаях правовые принципы остаются принципами-нормами.

Такой подход законодателя вызывает закономерный вопрос: почему в одних законах правовые принципы указываются в отдельных статьях, а в других – нет, несмотря на то, что они одинаково важны для любого вида деятельности, регулируемой нормами права, или для конкретной сферы правового регулирования? Например, в федеральных законах «О связи» (ст. 5) от 20 января 1995 г. и «О фельдъегерской связи» (ст. 4) от 16 ноября 1994 г. сформулированы принципы деятельности в области связи и принципы, на основе которых строится фельдъегерская связь. Но конкретные правовые принципы неизвестно по каким причинам не указываются в Законе «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации», в федеральных законах «О порядке разрешения коллективных трудовых споров» от 20 октября 1995 г., «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» от 22 марта 1995 г., «О рекламе» от 14 июня 1995 г., «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» от 7 июля 1995 г., «Об общественных объединениях» от 14 апреля 1995 г., «О пожарной безопасности» от 18 ноября 1994 г., в Арбитражном процессуальном кодексе РФ, Земельном кодексе Российской Федерации от 25 октября 2001 г. и др.