Текст книги "Концепции современного естествознания"

З. Фрейд считал, что культура, вместо того, чтобы раскрывать человеческую сущность, реализовывать человека, уже давно свернула на путь подавления естественного в нем, навязывания искусственных моделей поведения. (Гораздо раньше о навязывании капитализмом мнимых ценностей, порабощающих инстинктов писал К. Маркс), Подчеркивая противоестественный характер современной цивилизации, З. Фрейд соглашался с Ф. Ницше: «Культура породила цивилизацию, которая ее погубит».

Выход – в восстановлении единства культуры и цивилизации, в обретении ими характера, естественного для человека. К. Лоренц выявил убедительные свидетельства генетической, эволюционной обусловленности каждой формы социального поведения, в том числе этических норм, таких как верность, измена, выбор (у людей и животных). Была создана целая наука, социобиология, которая, как писал ее основоположник Э. Уилсон (р. 1929), изучает биологические основы всех форм общественного поведения. Проблема взаимосвязи природного и социального в человеке (рассматривается в социобиологии как проблема генно-культурной эволюции. У любого вида живого, включая человека, «не может быть целей, которые возникали бы вне его собственной биологической природы». Поэтому, на первый взгляд, культура не может изменять поведение человека в направлении альтруистического совершенства. К. Лоренц, однако показывает в своей этологии (науке о поведении), что способность к взаимопомощи и общению врожденна. В той степени, в какой она наследуется, она социобилогична, в той, в которой приобретается в процессе жизни и воспитания – социокультурна. Вот почему нарушения в естественной этико-биологической программе следует искать в нарушениях, надломе культуры и цивилизации. В свою очередь, их надлом ведет к новому подавлению и искажению сущности человека – вместо того, чтобы поднять его на новый уровень эволюции («на уровне культуры», в терминологии Тейяра де Шардена).

Вопрос ставится так: может ли влияние цивилизации переходить на генетический уровень и становиться фактором отбора? Культура также наследуется – социально, и поэтому необходим биологический вариант категорического императива Канта. «Этологический императив» К. Лоренца звучит так: «Поступай так, чтобы твое поведение как разумного существа соответствовало законам природы».

Еще Маркс подчеркивал принципиальную важность, как человек использует обретаемую им «свободу от» – от сил природы, экономической и политической зависимости. Реализация сущностных, родовых сил человека возможна только в направлении «свободы для» – творчества, поиска, которые наиболее естественны для человека. Только в таком случае возможны «сущностное единство человека с природой, осуществленный натурализм человека и осуществленный гуманизм природы» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 118).

Эту позицию развили в XX веке Э. Фромм и К. Лоренц. Подкрепляя ее естественнонаучным материалом, К. Лоренц показывает роль игры, потребность в которой свойственна в наибольшей степени наиболее психически развитым живым существам: «не случайно игра представляется более высоким типом деятельности, чем соответствующие ее серьезные типы поведения, назначение которых – сохранять жизнь вида». Добавим, что игра выполняет и защитные функции, например, переводя естественную агрессивность в русло спортивного и творческого состязания. Известен размеренный, гармоничный и в то же время насыщенный, яркий образ жизни многих ученых, философов, людей искусства, у которых действие разрушительных страстей – зависти, злобы было замещено упоительным чудом созидания, постоянного поиска и открытия. «В игре … всегда присутствует элемент открытия», – подчеркивает К. Лоренц. Игра есть образ реализации развивающегося организма и развивающейся личности. Ведь наука, искусство, философия – это в сущности игра – с природой, с самим собой, игра ума. Игра любовных ласк – естественная форма продолжения рода как у людей, так и животных. Игра – «маяк для будней» (Э. Финк).

Культура (особенно средневековая и тоталитарная), клеймя и преследуя игру, требовала непрерывных серых будней. На всем XIX веке лежит печать тяжкого трудового дня», – писал Х. Ортега – и – Гассет. В мрачной подчиненности бесконечным будням, борьбе (за урожай, с врагами) воспитан «советский человек». Ущербность, бессмысленность досуга, ставшая болезнью нашего времени, лишь отчасти может быть объяснена нищетой, развалом экономики. Иной и не может быть экономика, построенная на противоестественных ценностях и стимулах.

В последнее время возрастающее внимание привлекают концепции здорового образа жизни. Сюда входят и правильное питание (где также налицо наша вопиющая безграмотность), и контроль над здоровьем, профилактикой болезней вместо запоздалого лечения, своевременный сон и активный отдых. В концептуальном плане здесь отвергается традиционное деление жизни на стадии учебы, труда, отдыха, подчеркивается диалектика труда и досуга, их органичное единство. В здоровом образе жизни стремление к знаниям, к творчеству, духовности заложено как естественная потребность. Видя, как далеки от этого отдельные люди и человечество в целом, мы понимаем, насколько глубоко его современный кризис лежит в кризисе духовности, понимаем порочный круг, в котором находимся.

Стоит ли удивляться, что призывы бережно относиться к природе (даже подкрепленные внушительными цифрами выбросов в атмосферу, почву и т.д.) менее всего достигают цели в ситуациях и ареалах наибольшего кризиса духовности, нигилистического отношения к ценностям. Еще в начале века русский философ П. Штерн писал: «Мы представляем поколение, которое знает цену всему, но не знает ценности ничего». Что бы он сказал сейчас! Как можно любить и ценить природу, если мы не любим и не бережем человека, не уважаем и не ценим себя. Отсутствие любви к жизни, уважения к смерти и ответственности перед будущим – звенья одной цепи. Насилие над природой и над человеком, безответственность по отношению к природе и человеку идут рука об руку.

Установлено, что большинство убийц, маньяков, проституток, наркоманов, различного рода маргиналов происходят из семей, вовсе не обязательно неблагополучных в экономическом и социальном плане, но таких, где ребенок был лишен ласки, элементарного внимания и понимания родителей (если они и восполняли это дорогими подарками). Даже простые поглаживания по коже вызывают у ребенка (да и у взрослого) выработку веществ, стабилизирующих психику. Выявлено также, что хотя структура мозга заложена генетически, однако именно впечатления, получаемые в раннем детстве, определяют куда и как будут подключены сложные схемы мозга. В жестоких опытах, более никогда не повторившихся, младенцы, лишенные информативного общения с миром, погибали. Персоналу родильных отделений известны многочисленные случаи, как младенцы, брошенные матерью, синеют и впадают в истерику, когда мать – немать подписывает заявление об отказе. Видимо, «ставя точку», она обрезает своеобразную «психологическую пуповину». Зафиксированы также «волны ужаса», исходящие от зародыша при подготовке к аборту – информация к размышлению для людей, слишком беспечно к этому относящихся.

Цивилизация, веками ориентированная на господство на природой, требует, отрезав пуповину, связывающую ребенка с матерью, тут же отделять его и выхаживать в условиях современных клиник – особенно в случаях недоношенных младенцев. Между тем в отсталой Колумбии, лишенной возможностей европейских и американских клиник, сельский врач – знахарь добился гораздо более высоких результатов в выхаживании таких младенцев, просто привязывая их шарфом к телу матери и тем самым позволяя им жить в том же биоритме, какой дал им жизнь и какой был для них естественным на протяжении месяцев беременности. Устроители международного гинекологического конгресса, пораженные этими результатами, были в замешательстве, с какой формулировкой пригласить посрамившего их безвестного врача, в своих джунглях лучше них ощущающего неразрывность связи с природой.

Пренатальные (дородовые) исследования выявляют огромную разницу между здоровьем – физическим, психологическим, моральным – детей, родившихся желанными или нежеланными, роль ласковых разговоров беременной матери с развивающимся в утробе младенцем, похлопываний и поглаживаний себя по животу. Зафиксирован даже такой случай. Знаменитый музыкант, успев к исполнению не знакомого ему сочинения всего за несколько минут до начала, продирижировал его, уже после первых тактов не заглядывая в партитуру, как хорошо известное произведение. Рассказав об этом матери – виолончелистке, он услышал: «Ничего удивительного, я часто играла этот концерт в период беременности».

Не будет преувеличением утверждать о тонкой и столь же неразрывной, поистине пуповинной связи человека со всей планетой, рассматриваемой как своеобразный живой организм. Такова центральная идея набирающей вес концепции «Геи – Земли». Объединяя с коэволюционных позиций учения о биосфере и экологии, ее выдвинули в 70-ые годы английский биохимик и изобретатель Джеймс Лавлок и американский микробиолог Линн Маргулис. Суть этой концепции: Земля является саморегулирующейся системой, где взаимодействие биосферы и окружающей среды обеспечивает химический состав планеты, ее атмосферы и относительное постоянство климата. В этой концепции Земля развивалась как живой организм уже миллионы лет, с эпохи анаэробных существ, создавших ее атмосферу (для сравнения – сходные с Землей по массе, интенсивности излучения Марс и Венера имеют атмосферы на 95 % и 98 % из углекислого газа). Мы – обитатели и органичная часть биотической целостности, способной к гомеостазу, то есть гибкому сохранению и восстановлению устойчивого состояния, к саморегулированию и самовоспроизведению.

В концепции Геи каждый этап в эволюции биосферы описывается с позиций самоорганизации, с выявлением геохимических и биохимических флуктуаций в их взаимосвязи (вплоть до колоний амеб, кораллов и муравейников). С этих позиций расценивается переход от целесообразности на уровне сообщества и далее – через целесообразность на уровне внешних факторов до внутренних надоорганизменных механизмов эволюции. В этом смысле естественный отбор должен быть признан скорее «редактором», а не «автором» эволюции.

Эволюция биосферы выглядит как процесс, который, с одной стороны, заложен независимо от контроля и участия человека. Так, Земля – Гея, судя по всему, выжила после ряда космических и всепланетных катастроф. Способная к «перевариванию» технологических отходов, она вероятно, сможет пережить даже ядерную войну. Но какой ценой! Когда подобные саморегулирующиеся системы попадают в состояние стресса, близкого к ее границам устойчивости, даже небольшое потрясение (точечное воздействие) может ее уничтожить или перевести на иной уровень стабильности (скажем, без человека, зато с анаэробными организмами и водорослями).

Рассматривая эволюцию Геи-Земли в глобальном космическом круговороте, естественно связать «биение пульса Вселенной» с циклами жизни на Земле. Здесь достигнуты чрезвычайно интересные результаты, развивающие концепцию Чижевского. Так, выявлена связь между космическими циклами и интеллектом. Наибольший процент одаренных людей, как показывает статистика, рождается из века в век зимой. Благоприятствующими интеллекту факторами являются минимальная солнечная активность, периоды повышенного содержания кислорода. С учетом последнего фактора были проведены опыты по дополнительному кислородному снабжению зародышей в утробе матери, принесшему убедительные результаты, выходящие далеко за пределы статистических разбросов. Выявлена корреляция со вспышками Сверхновых звезд (с поправкой на время, требующееся для достижения Земли волнами таких вспышек). В этом смысле закономерно в культурной истории человечества выделяется VI в. до н. э. – век одновременного возникновения в разных регионах Земли таких эпохальных систем, как греческая философия, религия и философия буддизма, даосизма, (Индия и Китай), зороастризма (Персия). Следующий цикл произошел через два тысячелетия, придясь на «эпоху титанов» – Возрождение. Соответственно, на «противофазу» приходятся владычество Чингисхана, развал СССР…

Есть основания считать, что в корреляции с солнечными и космическими циклами находится и эволюция этносов (от греч. род, племя, народность, народ). Наука об этносах, этнология может быть отнесена к естественным наукам в той мере, в какой она рассматривает не только социально-политические, социально-культурные общности людей, но естественно-биологические. Связывая периоды истории этноса с циклами солнечной активности, наш соотечественник Л.Н. Гумилев (сын поэта Н.Н. Гумилева, по недосмотру попавшему под расстрел ГПУ) выдвигает синергетический сценарий этногенетической эволюции. В общих чертах он таков: циклы солнечной радиации – появление «пассионариев» (от лат. страсть), точка бифуркации, становление и развитие, последующий упадок этноса. «Пассионарии» Л. Гумилева – это «центры кристаллизации энергии». Пассионарная вспышка вызывает появление ярких личностей, ведущих за собой и формирующих этнос.

Особое внимание в концепции Гумилева вызывает выделенный и изученный им «обмен социальными ролями» в процессе этногенеза, включая «подвиги», совершаемые пассионариями. Первый этап, по Л. Гумилеву – конвиксия (система общей жизни). Затем следует подъем, динамичная фаза, образование консорциума (людей общей судьбы). Она характеризуется «коллективным подвигом» (изгнание царей из Рима, обособление Владимирской Руси от Киевской в XII веке и так далее). После «перегрева», акматической фазы (от греч. акмэ – зрелость, вершина) наступает «инерционная фаза» с ярким индивидуализмом («будь самим собой»), развивается культура, природа сохраняется в стабильном состоянии в пассионарных странах и разрушается в захваченных.

Затем «ритм этноса» (именно он выделяется в качестве определяющего его признака) приводит к завершению деятельности пассионариев, рассматриваемых теперь как «уроды», «мутанты» и устраняемых своеобразным естественным отбором после того, как они «сделали свое дело». Лозунгами следующей фазы, «обскурации» (затухающих колебаний) – становятся: «будь как все», «мы устали от великих». Происходит раскол консорция и образование державы, где на арену выходят субпассионарии, подчиненные государственной машине. Этнос достигает гомеостаза. Продолжается рост культурных и материальных ценностей, природа консервируется или деградирует. В конце развития цикла – «забвение прошлого и настоящего», губительные восстания и крушение этноса. Цикл примерно в 1200 лет завершается собственным разложением этноса или гибелью под нашествием более молодых и энергичных этносов. (Сейчас реальной становится опасность и нашествия – в этом качестве – технологической и компьютерной цивилизации, искусственного интеллекта, об этом – в следующей главе).

Говоря о влиянии природных циклов на характер деятельности людей, закономерно предположить и обратное. Во всяком случае, было бы ошибочно игнорировать факты корреляции стихийных и техногенных катастроф (землетрясений, аварий) с ростом слепой, неуправляемой энергии взбудораженных человеческих масс – словно она, направляясь не в то русло, вызывает стихийные резонансы. К сожалению, богатый опыт в этом отношении накоплен у нас – начиная с «перестройки».

При всей спорности приведенной концепции в ней внимание привлекает своеобразная саморегуляция уже на уровне общественных структур. С другой стороны, в современном мире наряду с достижением политико-культурной целостности, стиранием государственных границ происходит нарастание межэтнических и национальных конфликтов. Рассмотренная концепция позволила бы по-новому оценить возможности мысли как планетного явления и в этом плане, внести коррективы в указанные сценарии.

Осознавая чудо жизни, ее хрупкость, тонкость нитей, из которых она соткана, мы не можем более не понимать своей ответственности за планету, за себя и за человеческий род. Экология человека, рассматривая адаптационные возможности человека к им же созданным условиям, учитывает, прежде всего, что эта хрупкая, хоть и «мыслящая тростиночка» не обладает достаточными гомеостатическим возможностями. Так, организм человека не снабжен датчиками радиации, его адаптационные возможности не успевают за канцерогенными и мутационными воздействиями цивилизации. Социальная экология показывает, что человек, сделав главной целью рост производства, нарушает глубинные закономерности эволюции экосистем, основанных на стремлении к устойчивости. Для предотвращения катастрофического дисбаланса необходимо прежде всего изменение парадигмы, потребительского менталитета, нацеленного на производство ненужных вещей, «престижность» их частой смены.

Недостатком современного экологического воспитания является не только иллюзия, что цифры выбросов заставят нас отрезветь. Не слишком рассчитывая на сострадание к природе, чаще делают упор на тех бедах, которыми варварское отношение к ней обернется для нас самих: по принципу «не бей мать, она еще пригодится». Гораздо сложнее воспитывать экоэтику и биоэтику, «этику благоговения перед жизнью» (А. Швейцер), понимание самоценности жизни, просто восхищение и упоение природой и нашей органичной связью с ней. Такое воспитание, свойственное, скажем, японской культуре, не мешает ей оставаться на передовых технологических позициях. Где еще национальным праздником является любование цветением сакуры, а церемония чаепития – способ обретения гармонии с окружающими, с самим собой?

Техногенная цивилизация приучала к нигилистической мысли: «Природа – не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Надломленное, теряющее точку опоры человечество к концу XX века просто вынуждено понять, что отношения с природой должны строиться не на дилемме господства или подчинения, а на коэволюционных принципах. Правильнее всего: «Природа – храм, а не мастерская, а человек в нем – служитель и сотрудник». Подобная мысль еще столетие назад, на рубеже XIX – XX веков, выдвигалась русским космизмом, философией богочеловечества (В.С. Соловьев, Н.Ф. Федоров), где человек был как бы в сотрудничестве с творцом в своей эволюции, выполняя особую миссию в построении космического дома. Сходные мысли высказывались Тейяром де Шарденом. Они не могли быть оценены в стране, предпринявшей насильственный рывок к «социализму», как не могли быть оценены в индустриально развитых странах, делавших упор на свою техническую и военную мощь. Мировые войны, «социалистическая революция», «холодная война» – это психические болезни человечества, утратившего понимание себя как целостности, своей целостности с космосом (вспомним античный смысл этого понятия). Единственный выход для человечества – переход от ноосферы к этосфере (т.е. сфере этики как определяющего фактора взаимоотношений с людьми и природой).

Глава 13. Концепции сознания в современном естествознании

Проблема сознания в истории естествознания, психологии и философии. Эволюция мировоззренческих и методологических принципов его исследования.

Раздражимость как первая эволюционная ступень психического. Биохимические и нейрофизиологические механизмы сознания. Мозг как диспетчер. Асимметрия в морфологии мозга, лево– и правополушарное мышление.

«Мужская» и «женская» психология. Биосоциальные корни современной цивилизации. Переплетение биологического и социального в психогенезе и типах поведения.

Холотропная концепция сознания. Подсознательное и бессознательное. Психоанализ. Роль сна и сновидений. Сверхсознательное. Парапсихологические явления. Квантовая модель сознания. Парапсихология, вакуум и семантические пространства. Сознание, сверхсознание и осознание. Роль ДНК в хранении и переработке информации в квантовомеханической концепции сознания. Сознание как процесс и результат самоорганизации. Неправомерность разделения духовного и материального в исследовании сознания.

Проблема искусственного интеллекта. Различие принципов сознания в живой природе и «второй природе». От технических к социальным аспектам проблемы. Компьютерная революция, ее завоевания и потери.

Проблема сознания – одна из самых древних. Возникнув задолго до научного естествознания, она с самого начала была окружена таинственностью, мистифицирована. Многие проявления сознания и того, что сейчас называется подсознательным, вызывали таинственный ужас. Сознание как бы связывало – и отделяло – жизнь и смерть, прошлое и будущее, земной и неземной миры. Время пролило свет на давние загадки сознания, многое прояснило в механизме его функционирования. Еще в глубокой древности установили связь сознания с деятельностью мозга, уже Демокрит выявил различие функций его полушарий. В эпоху механистического естествознания стало казаться, что и сознание представляет собой деятельность своеобразного автомата, оно даже уподоблялось некой субстанции, истекающей из мозга (подобно желудочному соку) и подчиняющейся, следовательно, законам механики и гидродинамики.

Революция в естествознании в начале XX века нанесла сокрушительный удар по механицизму и в этой деликатной области. Психоанализ выявил такие глубины сознания, что к ним даже страшно стало прикасаться. Еще более поразительные результаты были достигнуты в последние два десятилетия в связи с использованием психотропных веществ. Эти опыты легко могут перейти грань, где происходит нарушение психики, и в смысле своей неоднозначности стоят в том же ряду, что и открытия ядерной физики и генной инженерии. Современные исследования, достигая молекулярной структуры сознания, вновь вовлекают такие явления, как предсказания будущего, «вещие сны», различные проявления психической энергии – телекинез, психоэнергетическая блокада, психоэнергетический удар. Эти исследования, открывая возможность манипулировать сознанием людей, их психическим здоровьем, часто засекречены, находясь на вооружении соответствующих спецслужб.

И если первобытный ужас перед тайнами сознания исчез, то тайн стало отнюдь не меньше. Более того, когда рациональность нашего века стала исчерпывать себя, резко повысился интерес (подчас нездоровый) к иррациональному, появилось огромное количество людей, спекулирующих на таинственности сознания, мистифицирующих обывателей.

О сложности, неоднозначности проблемы сознания говорит уже то, что не существует достаточно содержательного, емкого определения этого понятия, хотя мы постоянно им оперируем. Что же известно о сознании науке рубежа нового тысячелетия? Мы уже писали о том, что онтогенез как бы ускоренным образом «перематывает» филогенез: в индивидуальное развитие организмов «впечатана» эволюция всего рода. Соответственно, чтобы приблизиться к пониманию сознания, надо проследить его становление с первых шагов развития биосферы – особенно, если принять во внимание концепции, утверждающие, что сознание как бы заложено в ее эволюцию.

Первый эволюционный шаг на пути к возникновению сознания – психика. В свою очередь ее началом является раздражимость. Как всеобщее свойство живых организмов, она представляет собой реакцию на воздействие среды. От отражения как всеобщего свойства любых материальных объектов раздражимость отличается особенностями обратной связи со средой. У многоклеточных организмов сенсорная (от sence – чувство) информация воспринимается рецепторами (от принимать) – видоизмененными нервными клетками. Усложнение и эволюция рецепторов приводит к образованию органов чувств – специализированных систем клеток, которые тонкими нервными волокнами связаны с ЦНС (центральной нервной системой).

Диспетчером этой системы является головной мозг, в котором находятся соответствующие центры (в этом смысле слышат и видят не ухо и глаз – они лишь инструменты – а мозг). Символы материального мира-сенсорная информация-трансформируются в мозгу в молекулярные изменения структуры нервных клеток – нейронов. Нейроны соединены между собой точками контакта, синапсами, число которых у отдельных нейронов может достигать сотен. Переработка происходит прозаичным путем, пусть не механическим, а электрохимическим, и здесь не надо искать никакой мистики. Афферентные нейроны проводят импульсы от рецептора, а эфферентные (двигательные) передают импульсы к эффектору. Опять же гибкий механизм обратной связи обеспечивает отдых сенсорных клеток при отсутствии изменений среды, блокируя ЦНС от информационной перегрузки.

Нейрофизиология, изучающая связи между нервными и физиологическими процессами, процессы передачи информации в нервной системе, установила следующие опытные факты, касающиеся деятельности и строения мозга. Местом образования и хранения памяти служат большие полушария мозга, а мозжечок «регулирует нервные механизмы обратной связи, участвующие в целенаправленной двигательной активности» (Винер Н. Кибернетика. – М., 1968. С. 289). Также в XX веке было установлено, что «образование следов памяти связано с действием биохимического механизма, включающего в мозгу синтез определенных веществ». Информация «сохраняется в мозгу долгое время благодаря изменениям порогов нейронов, или … проницаемости каждого синапса для сообщений… Пороги повышаются, и самый процесс обучения и запоминания истощает наши способности, пока жизнь не расточит основной канал жизнеспособности (там же, С. 191–192). На основании этого Н. Винер даже заключает, что любая индивидуальная жизнь соответствует «выполнению одной программы, после чего она «стирается». У В. Гейзенберга есть книга «Что такое жизнь? С точки зрения физики». Н. Винер мог бы назвать соответствующие главы « Что такое сознание? С точки зрения кибернетики». Действительно, многие особенности сознания вполне подходят под определение кибернетических систем, недаром моделирование сознания с самого начала было одной из главных задач кибернетики.

В координации деятельности организма, наряду с нервной системой, участвует эндокринная система. Механизм ее функционирования прослеживается еще более явственно, так как она передает сигналы с помощью веществ, переносимых кровью и выделяемых соответствующими железами. В отличие от нервной, в эндокринной регуляции как прием информации, так и ответ происходят медленно, сохраняя продолжительное и широко распространяющееся воздействие.

Еще в прошлом веке Н. Сеченов приводил физиологические доказательства родства психических явлений с нервными процессами в теле. Продолжая аналогию мозга с диспетчерским центром, можно выделить в нем нейроны (количество которых составляет 10¹¹), проводящие пути и синапсы. Современными исследованиями выявлены важные детали электрических и химических изменений на клеточном уровне, саморегулировки возбуждающих и тормозящих процессов в мозгу. В действии ЦНС наблюдается единство целостности и «мозаичности», гетерохрония – неодновременность созревания нервных клеток. Если рассматривать «интересы» клеток мозга порознь, то они как бы противоречат интересам организма в целом. Поскольку их неограниченная экспансия ограничена объемом внутричерепного пространства, генетические тормоза в нужный момент дают команду на самоуничтожение. С другой стороны, нервные клетки не восстанавливаются; их огромное количество действительно как бы соответствует некой генетической программе индивида.

Важно заметить, что закладка организма в зародыше начинается именно с церебральной структуры, так что в эмбриогенезе она одновременно служит и средством, и целью. Здесь мы также видим продуктивность динамичного хаоса – вместо строгой организации нейронов действует группа объектов со «свободой воли» и «собственным мнением» – если пользоваться языком наглядных аналогий. Именно поэтому бессмысленны поиски в мозгу некоего нейрона – диктатора, или координатора (тетушки Эммы, на языке биологов). Сходство с квантовомеханическими особенностями настолько очевидно, что для создания квантовой модели мышления требовалось лишь время.

Что касается начала сознания, то тут очень много неясного, вероятно, здесь также не может быть выделенных точек отсчета и более продуктивными являются принципы коэволюции и самоорганизации, а не механического перехода. Скорее всего, существует некий «план» сознания, сценарий: возможно, «развитие мозга определяет отношение индивидуума к окружающему еще до того, как индивидуум становится способным воспринимать сенсорную информацию об окружающем» (Дельгадо Х. Мозг и сознание. – М., 1971. С. 76). Вместе с тем деятельность мозга нуждается в непрерывном сенсорном питании в течение всей жизни. Экспериментально установлено, что уменьшение сенсорной информации за несколько часов приводит к галлюцинациям и бреду. (Это – одно из объяснений разрушительного действия наркотиков на психику – они искусственно выкачивают информацию из ресурсов организма). На гибель обречены новорожденные младенцы, получающие физиологическое питание, но лишенные информации. Таким образом, в функциональном механизме психики взаимодействуют физиологическая активность мозга и получаемая извне информация, поддерживающая организацию и функции мозга. Постоянная новизна, в свою очередь, условие формирование личности.

Много еще неясного в механизме памяти. Установлено, во всяком случае, что она подобна звеньям цепи, которую можно последовательно вытягивать, зацепив в какой-то точке. На этом, кстати, основана методика психоанализа. В исследовании морфологии (устройства) мозга ярко проявляется такая уже известная нам глубинная закономерность природы, как асимметричность. При практически полной анатомической идентичности существует функциональная асимметрия полушарий мозга. Левое – аналитическое, оно ответственно за логическое мышление. Левополушарное мышление более рационально, последовательно, активно. Оно управляет речью и двигательной системой. Правополушарное мышление – более интегрирующее, но и более расплывчатое, оно связано с интуицией, воображением, фантазией. Принято считать, что художникам присуще правополушарное мышление, ученым – левое.

Вместе с тем деятельность правого и левого полушарий тесно переплетена, и попытки выделить доминирующий компонент отдают механистическими привычками. Установлено также, что в случае необходимости (травма, болезнь, перегрузки) полушария мозга как бы перебрасываются функциями. Можно даже предположить, что слишком настойчивое деление на два типа мышления сродни во многом искусственному и столь же механистическому делению культуры на гуманитарную и сциентистскую. Неоправданность такого разделения столь же очевидна, как отделение в деятельности ученого логики от интуиции.