Текст книги "История образования и педагогической мысли: учебник для вузов"

Указанные представления, их эволюция и взаимодействие отчетливо преломились в полемике вокруг образования, его сущности и задачах, проходившей в течение всего столетия. Уже в начале XIX в. было сказано, что «народ, который имеет лучшие школы, – первый народ; если он не таков сегодня, то станет таким завтра». Это – слова Жюля Симона (1814–1896) – видного деятеля французского образования. «О важности образования для судеб общества» постоянно заявлял Наполеон. Прусский король Фридрих Вильгельм IV даже упрекал школу в том, что именно она подготовила революцию 1848 г.

Центральными проблемами образования и воспитания оставались социальные цели. В соответствии с этим существовали две концепции школы. Практический тип образования делал упор на массовую школу. Исключительная роль придавалась (особенно во второй половине века) библиотекам, выходя далеко за пределы узкопрактических задач. «Задача библиотекаря народной библиотеки – дать в руки читателю то, что ему нужно для совершения им его образовательного странствия. Для этого ему нужно знать духовные запросы читателей, вытекающие из их повседневных занятий. Ему нужно знать духовное местонахождение читателей… иначе вместо орудия, образующего личность странствия, библиотека будет лишь средством развлекающей человека экскурсии…» [2. С. 223]. Как писал П. Эрнет, «погоня библиотек за количественным успехом может воспитать только к безвкусному и бессмысленному чтению. В готовых статистиках хвастают числом выданных книг, и это оглупление народа называют прогрессом в образовании» (см. там же). Библиотекарь должен быть не просто посредником, но и педагогом, хотя и не учителем в обычном смысле слова, навязывающим свое мнение и вкусы, он должен избегать крайностей назойливого поучения и пассивного развлечения. Найти доступ к личности – вот основная задача любого образования, в том числе внешкольного.

Другое направление образования XIX в., особенно на рубеже с XX в. – школа повышенного образования, призванная формировать лидеров. Ее поборниками были и те педагоги и мыслители, которые внесли огромный вклад в развитие массовой школы.

В любом случае необходимо было законодательное обеспечение равного права на образование, что длительное время наталкивалось на ожесточенное сопротивление. Право на образование увязывалось с решением вопроса об управлении школьной системой, где столкнулись сторонники ее централизации и децентрализации.

Остро стоял вопрос об участии церкви в образовании, вокруг которого также боролись противоположные позиции. В Учредительном собрании Франции в 1848 г., на волне революционных событий, обсуждался проект И. Карно (18011888) об изъятии из обязательной программы основ религиозных знаний, но был провален клерикалами. Следующая такая попытка была предпринята лишь в 1880-х гг. Острая борьба в этом вопросе шла с переменным успехом в течение всего XIX и даже XX в. Как видим, и по сей день нет окончательного решения.

Необходимость всеобщего образования стала в XIX в., говорил французский историк Ф. Гизо, «величайшим и настоятельным велением времени», а также «условием индустриального прогресса», добавлял мыслитель Ж. Симон. Обосновывалась теперь и необходимость создания двух ступеней общеобразовательной школы – начальной и средней. Первой предписывались функции практического образования, второй – объединение «классического» и «современного» образования. Ряд мыслителей вместе с тем опасался формального подхода к расширению масштабов образования. Так, Ф. Ницше предостерегал, что оно направит на освобождение массы от влияния гениальных личностей, с неизбежным нарушением «священного порядка в сфере интеллекта».

Главные направления развития школы в XIX в. и определяющие ее судьбу реформы вовлекали уже все три взаимосвязанные государственные сферы – законодательную, исполнительную и финансовую. Впервые финансирование школы было проведено парламентом Англии в 1830 г., а в 1839 г. был создан особый комитет для распределения школьных субсидий, включая пособия учащимся (достигшие вскоре трети общей суммы). Образцом стало служить законодательство в области образования, принятое в Новой Англии (шести северо-восточных штатах США). В 1867 г. в Вашингтоне был создан и федеральный департамент народного образования.

Национальные системы образования на Западе складывались как системы дуалистические, т. е. без органических связей между начальной школой и немногочисленными поначалу средними учебными заведениями. Дело усугублялось и фактической дискриминацией – при формальном равенстве – выходцев из простого народа. Так или иначе, начальные школы могли гордиться значительным ростом грамотности населения, выросшей в развитых странах до 70–80 %, а в Пруссии – до 90 %. В течение XIX в. прочно утвердилась и система женского образования. Характерно, что важнейшие школьные реформы прошли практически одновременно (в 1860-х гг.) наряду с европейскими государствами и в России.

1. Как сказались на образовании нереализованность программы Просвещения и выявление ограниченности механистического материализма?

2. В чем состоят положительные и отрицательные стороны педагогики И. Гербарта и предлагаемых ею ступеней и средств?

3. Опишите теоретические положения и практическую деятельность Ф. Фребеля, его последователей.

4. Охарактеризуйте принципы природосообразности и культуросообразности у В. Дистервега.

5. Что привело к идеям индивидуалистического целеполагания в образовании? Кто и как их развивал?

6. Опишите идеи и опыт утопистов-социалистов. В чем состояла их утопичность?

7. Охарактеризуйте проблемы воспитания и образования в «Тезисах о Фейербахе» и других произведениях К. Маркса.

8. Что послужило основой позитивистской философии? Каковы основные положения педагогики позитивизма?

9. Расскажите о полемике, происходившей вокруг образования и его реформах в конце Х!Х в. 10. Какая роль придавалась народным библиотекам?

1. Гербарт И.Ф. Избранные педагогические сочинения. М., 1940.

2. Гессен С.И. Основы педагогики. М., 1995.

3. Гете И. Избр. философские произведения. М., 1964.

4. Джуринский А.Н. История педагогики. М., 1999.

5. Дистервег А. Избр. пед. соч. М., 1956.

6. Маркс К., Энгельс Ф. О воспитании. М., 1982.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1968. Т. 3. С. 13.

8. Ницше Ф. Избр. соч. В 2 т. М., 1991.

9. Песталоцци И.Г. Избр. пед. соч.: В 2 т. М., 1981.

10. Сноу И. Две культуры. М., 1956.

11. Статьи «Кант», «Гегель», «Ницше», «Шопенгауэр», «Фейербах». Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

12. Фромм Э. Понятие человека у Маркса. Любое издание.

13. Хрестоматия по истории зарубежной педагогики. М., 1981.

14. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1968. Т. 20.

Глава 10
Российское образование в XIX в.

Уже говорилось о том, что в эпоху Просвещения Россия впервые вступила в общеевропейскую культуру, хотя обстановка непросвещенной российской действительности была непростой, крайне противоречивой, отягощенной давящей печатью русского самодержавия. В значительной степени сказанное может быть отнесено и к XIX в.

Век начался в России, как и в других европейских странах, с роста кризисных явлений. В Европе их отчетливым выражением были кампании Наполеона, удар которых в наибольшей степени приняла на себя именно Россия. Известна и ее роль в разгроме Наполеона. Дополнительный отпечаток на фоне этих событий наложило и движение декабристов – хотя их выступление было акцией одиночек, но на самом деле выражало глубинные процессы, происходившие в России. Будущие «декабристы» задолго до своего выступления на Сенатской площади играли большую роль в общественной жизни России, готовили проекты конституций, образовательных и прочих реформ.

Главным препятствием для прогрессивных преобразований в России было крепостничество, борьба с которым, так или иначе, составила в России содержание всего столетия. Естественно, указанные явления нашли прямое выражение и в образовании. Хотя в XIX в. сложилась система государственного образования, однако в ней неизбежно сохранялись сословные ограничения. В образовании XIX в. сложились две отчетливые тенденции. Первая из них определила, что в начале века оно продвинулось скорее качественно, но не количественно. Благодаря университетскому образованию сформировалась интеллектуальная элита, внесшая заметный вклад в культуру на мировом уровне. Наряду с этим, однако, основная масса народа оставалась бесправной и в области образования.

В результате в образовании первой половины XIX в. шла борьба официальной, авторитарной политики с косметическим либеральным налетом и действительно демократических тенденций. Последние были в наибольшей степени представлены разночинцами, целым сословием, которое (хотя и не оформившись юридически) сложилось в России в конце XVIII-начале XIX вв. Это – выходцы из духовенства, купечества, мещанства, мелких чиновников и прочих, в основном занятые умственным трудом. Именно из них выросло уже во второй половине столетия такое уникальное явление, как русская интеллигенция.

Противоречия российской общественной и культурной жизни начала XIX в. прослеживаются даже в двух этапах царствования Александра I, начавшегося в 1801 г.

«Дней Александра прекрасное начало» (Пушкин) прошло в духе просвещенного либерализма. Важным элементом происходящих перемен оказалось создание государственной системы образования. В 1801 г. было открыто Министерство народного просвещения. Наименование его народным было подсказано бюрократическому правительству передовыми мыслителями, надеявшимися, что такой будет и политика нового органа. В 1801–1804 гг. прошла реформа народного образования, разработанная Негласным комитетом во главе с М.М. Сперанским.

Реорганизация национальной системы образования началась с принятия «Предварительных правил народного просвещения» (1803) и «Устава учебных заведений, подведомых университетам» (1804), к разработке которых были привлечены лучшие умы России. Реформа учредила четыре преемственные ступени образования: приходские школы с одногодичным курсом обучения; двухгодичные уездные училища, готовящие к гимназии и дающие «необходимые познания, сообразные состоянию их в промышленности»; гимназии, готовящие к университету и «дающие сведения, необходимые для благовоспитанного человека». «Сведения» включали в себя латинский, немецкий, французский языки, географию и историю, статистику (общую и Российского государства), начальный курс наук философских (математика, логика, нравоучение) и изящных (словесность, теория поэзии, эстетика), три математических предмета, физику, естественную историю (минералогию, ботанику, зоологию), теорию коммерции, технологию, рисование. Характерно, что в учебном плане гимназий отсутствовал закон Божий, но не было и русского языка, что прежде всего было вызвано офранцуженным пренебрежением дворян к родному языку. Наконец высшую ступень составляли университеты, имевшиеся в Москве, Дерпте (ныне Тарту в Эстонии), Вильно, а вскоре открытые еще в Петербурге, Казани и Харькове. Быстро росло и число школ, переполненных учащимися. Если в школах и гимназиях главной целью преподавания была связь его с жизнью (вплоть до экскурсий на предприятия), то главной задачей университетов была подготовка государственных чиновников. Правда, уровень образования, предлагаемый университетами, неизбежно делал их центрами вольнодумства.

Значительно продвинулось, в том числе в законодательном плане, женское образование. Особенный вклад в это дело внесли И.Ф. Богданович и А.А. Ширинский-Шихматов, подчеркивавшие необходимость равенства мужчин и женщин во всех областях, роста общественной роли женщин в государстве. Успешно конкурировали с государственными частные учебные заведения – Ришельевский лицей в Одессе, Лазаревский институт восточных языков в Москве, школа Ширинского-Шихматова для крестьянских детей в Смоленской губернии. Особым явлением стал Царскосельский лицей.

Значительный вклад в российское образование начала XIX в. внесли будущие декабристы. Ими было создано Вольное общество учреждения училищ по методу взаимного обучения, по английскому образцу. Особенно важным был идейный вклад декабристов, которые приравнивали грамотность и приобретение политических прав («Конституция» С.П. Трубецкого). Сходные идеи выдвигались в «Конституции» Муравьева и журнале «Русская правда», издаваемом П.И. Пестелем.

Выдающуюся роль во всех областях русской жизни и, безусловно, в образовании, сыграл видный государственный деятель и законотворец М.М.Сперанский (1772–1839). Исходя из того, что «правление на правовой основе возможно лишь в просвещенном государстве», он сделал образование ядром проводимых им государственных преобразований, четкой системы законодательной, судебной и исполнительной властей. Сперанский с гордостью относил себя к отцам-основателям Царскосельского (первоначально Александровского) лицея. Он сумел убедить царя в его необходимости, сам написал лицейский устав, назначил первым директором лицея просветителя В.Ф. Малиновского.

Судьба Сперанского типична для России. Впав в немилость, он был сослан, но и в ссылке развивал проект административных реформ для Сибири. Причина длительной опалы Сперанского заключалась в том, что в своих проектах он последовательно проводил принципы либерализма, демократического разделения властей, неприемлемые для самодержавия.

Наступление реакции во всех областях российской общественной жизни, включая образование, началось уже в 1808 г., после неудачного покушения на Александра. Этот период вошел в историю под названием аракчеевщина, характеризуясь политикой полицейского деспотизма, палочной муштры, гонений на любые проявления свободомыслия и недовольства. Царским указом было отменено поступление крестьянских детей в гимназии и университеты, введена плата за обучение в приходских, уездных училищах и гимназиях.

В школах вновь был введен в качестве обязательного предмета закон Божий, а университеты получили предписание готовить для школ его преподавателей. Зато было отменено естествознание. Значительный вес приобрел мракобес М.Л. Магницкий (сын замечательного математика-просветителя), который в своих инструкциях для университетов доказывал, что истины, основанные на разуме, «суть лишь эгоизм и скрытая гордыня», он утверждал, что «профессора в безбожных университетах передают тонкий яд неверия и ненависти к законным властям несчастному юношеству, а тиснение (т. е. книгопечатание) разливает его по всей Европе». Начались гонения на преподавателей, подпадавших под это обвинение, М. Магницкий требовал даже «публично разрушить» Казанский университет. При министре просвещения А.С. Шишкове (с 1824 по 1828 г.) реакционная политика дополнилась доведенным до крайности национализмом. «Истинное просвещение, – писал Шишков, – состоит в страхе Божием, который есть начало премудрости…, а науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру». Стремление Шишкова искоренить из русского языка иностранные заимствования принимало порой анекдотические формы, которые характерно выражены в известном памфлете на Шишкова. Согласно его требованиям, следовало бы составить следующую фразу: «Расфуфырище надел мок-роступки (галоши) и пошел по топталищу (тротуару) на позорище (театр)».

Как бы то ни было, дух общественных перемен, «романтического всплеска» успел охватить Россию. В области образования наиболее выразительным примером может послужить Александровский (с 1844 г. – Царскосельский) лицей, прочно связанный в нашем сознании с именем А. С. Пушкина. Открытый в 1811 г. указом Александра I для детей дворян с целью подготовки государственных служащих, он в реальности оказался учебным заведением принципиально нового типа.

Лицей в Царском Селе был образовательным учреждением, не имеющим аналогов даже в Европе. Он не только давал образование, приравненное к университетскому, но и был свободен от казенщины последнего. Лицей воспитывал в духе патриотизма, веры в свое призвание, радости от сознания долга перед отечеством (в его стенах естественно было воскликнуть: «Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы!»). «Дух лицея» воспитывал и «любовь к отеческим гробам», и уважение «к именам, овеянным славою», сознание того, что «честь, гордость и право – не пустые слова». Лицеисты выносили на всю жизнь стойкую веру в человека, в Россию. Дух вольнодумства, демократических и доброжелательных отношений, творческого сотрудничества между лицеистами и преподавателями буквально вскармливал и тех, и других. Перед очами престарелого Державина, приехавшего, «в гроб сходя, благословить» первый набор лицея, предстали Пушкин, Пущин, Дельвиг, Кюхельбекер… Прозорливый старец сразу почуял «дух лицея» и, когда министр просвещения сказал, что таким, как Пушкин, к поэтическому дару следует добавить конкретные знания, необходимые государственной службе, мягко возразил: «Позвольте ему остаться поэтом!»

А.С. Пушкин в продолжение всей жизни возвращался к воспоминаниям о лицее («время незабвенное»), высоко ценил его на протяжении всей учебы. Много лет спустя поэт писал о том, что именно в лицейские годы он проникся красотой русской природы, которая открывалась ему из окна его «кельи», красотой русского слова и русской истории, которая пропитала саму атмосферу лицея. Особенно он отмечал роль своих учителей:

Наставникам, хранившим юность нашу Всем честию, и мертвым, и живым, К устам подъяв признательную чашу, Не помня зла, за благо воздадим!

У гроба Малиновского, первого директора, его питомцы поклялись верности отечеству, о Н. Куницыне Пушкин писал: «Он создал нас». Речь Куницына перед государем на церемонии открытия лицея сохранилась для потомков. Подготовив ее по всем правилам ораторского искусства, он «вложил в нее весь пыл своей веры в просвещение, в торжество свободной мысли», но и – неизбежно, «своей ненависти к тиранам» [7. Т. 1. С. 143–147]. Сам Пушкин свидетельствовал, что именно речь Куницына заразила его ненавистью к тиранам на всю жизнь, что видно уже в юношеской оде «Вольность», написанной вскоре после окончания лицея.

«Дух лицея» заразительно действовал даже на царственных особ. По воспоминаниям еще одного наставника Кошанского, император Александр, часто наезжавший в лицей, как-то с удивлением заметил, что у лебедей на пруду обрезаны крылья. «Чтобы не улетели», – объяснили ему. «Надобно не крылья обрезать, а сделать так, чтобы не захотелось улетать», – молвил государь. Мудрено ли, что из стен Александровского лицея выпорхнуло столько будущих декабристов?

Самого Пушкина только его поэтические суеверия удержали от участия в выступлении декабристов. Когда он направлялся в Петербург (еще не зная о предстоящих событиях), ему дорогу. трижды перебежал заяц, заставив воротиться. Судьба, позволив Пушкину «остаться поэтом», сделала так, что тот не только, по словам Д.С. Лихачева, «все события русской истории сделал частью своей поэзии», но и саму поэзию свою сделал частью русской истории.

Дух вольнодумства неудержимо распространялся уже после победы в Отечественной войне 1812 г., и выступление декабристов, по существу, венчало этот процесс. Все годы после войны моден был французский стиль. Именно в его духе происходило образование салонов, кружков и даже тайных обществ, имевших самый разнообразный характер: от благонамеренности к радикализму, от Орденов русских рыцарей (1815) и кружка в школе Колонновожатых до Союза Благоденствия (1822), Южного (1821) и Северного (1822) обществ. После смерти Александра I в 1825 г. наступила эпоха Николая I, которая началась событием огромной важности – восстанием на Сенатской площади в декабре того же года. Выступление декабристов стало пиком того разочарования, которым сменились радость победы, патриотические порывы и романтические ожидания.

Николай I, вступая в серьезные потрясения и видя прямое отношение к ним образования, вознамерился выработать «единообразную» образовательную политику, которая была бы направлена на укрепление общественной стабильности. Для ее осуществления он назначил министром просвещения графа Ливена, при котором был принят в 1828 г. Устав о начальных и средних школах. При сохранении четырех уровней образования выдвигался принцип: «Каждому сословию – свой уровень образования. Приходские училища – низшему сословию, уездные – детям купцов, ремесленников и прочих «городских обывателей», гимназии – для детей дворян и чиновников». После дискуссий был принят компромиссный вариант, при котором «возбранялось чинить препятствия» тем, кто стремился повысить свой общественный статус.

Будучи человеком честным и принципиальным, Ливен не сумел вполне реализовать жесткие охранительные предписания Николая I и был сменен в 1838 г. С.С. Уваровым (17861855), пробывшим на посту министра просвещения 16 лет. Будучи сам одним из наиболее просвещенных людей России, он с 1818 г. и до конца жизни (37 лет!) возглавлял также Академию наук. Уваров участвовал в реорганизации Петербургского педагогического института в университет, ликвидировал реакционные порядки, установленные Руничем, противодействовал консерватору М. Магницкому. Тем не менее министерство произвело реорганизацию гимназического образования: в 1844–1847 гг. было отменено преподавание статистики и логики, ограничено преподавание математики, восстановлены физические наказания в гимназиях. В 1845 г. Уваров предложил повысить плату за обучение в гимназиях, «дабы удержать от стремления к получению образования юношей недворянского происхождения». Одобрив это предложение, царь добавил: «Притом надо сообразить, нет ли способов затруднить доступ в гимназию для разночинцев».

Еще до назначения министром Уваров, оценив состояние студенческих умов как неудовлетворительное по причине «влияния европейских идей», писал: «Необходимо всю культурную жизнь России нечувствительно привести к той точке, где сольются твердые и глубокие знания с глубоким же убеждением и теплою верой в истинно русские хранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего общества». «Три столпа», выдвинутые Уваровым, вызвали живейший интерес Николая I, придавшего им характер идеологии «официальной народности». Первые два принципа соответствовали российской государственной политике, а принцип народности был реализацией на русской почве европейской просветительской идеи национального возрождения. Веря в плодотворность такого синтеза, Уваров вместе с тем предостерегал: «Россия еще юна. Надобно продлить ее юность и тем временем воспитать ее». При этом он призывал «преодолеть страсть к иноземному», развить «национальное, независимое образование».

Несмотря на новые ограничительные инструкции, продолжался рост числа студентов и учебных заведений. С 1842 по 1856 г. было открыто около трех тысяч сельских школ, повысилось качество обучения в них, в чем особенно велика заслуга общественного деятеля, писателя и педагога-просветителя В.Ф. Одоевского (1804–1869), который около четверти века проработал в должности старшего члена Комитета по народному образованию. За 10 лет (1832–1842) выросло с 2 до 3,5 тысяч число российских студентов, в полтора раза увеличилось количество учащихся и преподавателей всех учебных заведений в целом. Университеты превращались еще и в центры науки, в том числе педагогической. Уже в 1851 г. была открыта кафедра педагогики в Московском университете. Росло влияние естественно-научных кафедр, а в Казанском университете ректором стал выдающийся математик Н.И. Лобачевский (1792–1856).

В официальных кругах идея народности, проводимая в образовательной политике Уварова, приобретала смысл изначальной непогрешимости русского народа, праведности его веры в божественную власть и его внутренней силы, проявлявшейся в защите государя и отечества в трудные времена.

Огромную воспитательную роль в подъеме национального самосознания русского народа сыграли труды историка и писателя Н.М. Карамзина (1766–1826), в особенности «История государства Российского», 1816–1829. В ней он не только осветил множество малоизвестных страниц русской истории, но и сделал это таким образом, чтобы «наполнить русские сердца гордостью за свою историю, ответственностью за будущее» [10. С. 417]. В «Истории…», а также «Записках о древней и новой России» Н.М. Карамзин последовательно проводил мысль о преемственности в культуре и образовании, необходимости либеральных реформ.

Вот как оценили фундаментальный труд историка его современники: «Карамзин – наш Кутузов двенадцатого года: он спас Россию от нашествия забвения, вызвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в двенадцатом годе», – писал поэт П.А. Вяземский. Поэт А.С. Пушкин замечал: «Появление сей книги. наделало много шуму и произвело сильное впечатление. Три тысячи разошлись в один месяц – пример единственный в нашей земле. Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка – Коломбом».