Текст книги "Принцесса в академии. Драконий клуб"

Полчаса спустя Марсий подошел к кругу и вытащил из сердцевины последний нож. К этому моменту он почти окончательно успокоился и пришел к выводу, что вина Уинни, конечно, велика, но по большому счету ничего не изменилось. Ему подарили несбыточную мечту. У него отняли несбыточную мечту. Итого, ноль прибыли и ноль убытка.

Наверное, стоит дать ей возможность еще раз извиниться. Только как это сделать? Отец будет в ярости, если узнает, что он ослушался, и тогда сегодняшний разговор покажется мягким внушением. Ничего, он что-нибудь придумает.

Марсий обернулся к окну и сказал вслух:

– Ладно, пусть будет Лемурра. Глупое, конечно, имя, но ты и вправду похож на девчонку.

Птенец, разумеется, ничего не ответил.

Марсий подошел к окну и провел пальцем по загнутому клюву. Холодный. И шершавый. Прямо как ее рука прошлым вечером. Он встряхнул головой, отгоняя воспоминание. Потом взял стул, уселся на него верхом и положил руки на спинку, продолжая разглядывать птенца.

– Ты, наверное, тоже не слишком счастлива превратиться в чугунного болванчика. – Он помолчал. – Но когда бы еще попала в королевские покои, верно? Смотри, какой отсюда вид. Нравится?

Вид и правда открывался потрясающий: казалось, из окна можно было увидеть весь город. Сотни и тысячи крыш, плоских, домиком, покатых, волнистых, даже круглых. Из некоторых труб еще поднимался дымок, но большинство прекратило работу до следующего утра. Тихонько поскрипывали флюгера, где-то вдали нестройно пели голоса, кто-то смеялся, повсюду горели уютные огоньки.

Марсий провел пальцем по хохолку и горько усмехнулся:

– Даже если не нравится, выбора все равно нет.

И тут внезапно что-то переменилось. Плотная чугунная поверхность начала словно бы осыпаться, уступая место мягкому пуху. Птенец помотал головой и встряхнулся, скидывая остатки чугунной пыли, глянул на Марсия красным глазом и издал рычащее курлыканье.

Марсий отшатнулся и чуть не упал со стула. В изумлении уставился на свои руки.

– Но я же даже не пытался, и… – Он снова поднял голову. Птенец расправил крылья, разминаясь после вынужденного заточения – черный абрис на фоне бархатного синего неба. Полуорел-полулев, только совсем крошечный. Марсий протянул к нему руку, но грифон цапнул его и опасливо отодвинулся.

Он глянул на палец, рассмеялся и быстро нагнулся, прикрыв голову, потому что птенец взмыл с подоконника и сделал круг по комнате. А потом, разогнавшись, ринулся к окну и вылетел наружу. В какой-то момент показалось, что он сейчас упадет и разобьется. Но вот птенец с трудом удержался в воздухе, отчаянно хлопая крыльями, выровнял полет и начал медленно набирать высоту. Марсий смотрел на него, пока тот не превратился в крохотную точку на фоне луны, после чего закрыл окно.

Перестать заморачиваться – кто бы мог подумать!

Он практиковался еще около часа на всех подряд вещах – иногда получалось, чаще нет. Но начало положено! Это как со спортивными тренировками: нужна постоянная практика.

Он должен рассказать об этом отцу, сейчас же, немедленно! Нет, придется дождаться утра. Отец не станет сердиться за то, что он нарушил приказ не выходить из покоев без разрешения, когда увидит, с чем он пришел.

Марсий не мог заснуть почти до самого утра, а когда все-таки заснул, увидел парящего над городом грифона, не птенца, а уже взрослого, гордого и величественного. Рядом с ним летела девочка с темно-зелеными, разметавшимися по ветру волосами и синими глазами. Она смеялась и махала, зовя Марсия присоединиться к ним.

* * *

Заявиться к отцу на следующее утро без приглашения он не успел. Тот сам вызвал его в рабочий кабинет. Там больше никого не было, даже мастера Луция.

– Ты едешь учиться, – сообщил отец, не отрываясь от бумаг, которые в этот момент подписывал. Перо резво бегало по пергаменту. Марсий как зачарованный смотрел на уверенные росчерки, которые оставляла унизанная перстнями рука.

– Когда?

– Сразу после завтрака.

– Но…

– Твои вещи уже собраны. Карету подадут через полчаса.

– Отец, я хотел тебе кое-что показать, смотри, – он вытянул руки, но король, по-прежнему не поднимая глаз от свитка, отрезал:

– Довольно, Марсий. Ты уже не ребенок, а будущий король. Я устал от твоих выходок.

– Только взгляни, о большем я не прошу! Вот, – он потянулся к лежащей на столе мраморной лягушке пресс-папье, но дотронуться не успел.

Отец отшвырнул перо и поднял тяжелый взгляд:

– Я сказал: довольно.

Марсий замер, медленно опустил руки и завел их за спину, приняв ту же позу, что и отец вчера у окна.

– И далеко эта школа, Ваше Величество?

Голос звучал на удивление спокойно и бесстрастно.

– Не очень. Полторы недели пути. Все нужные документы в сундучке под сиденьем кареты. Когда приедешь, отдашь их руководителю школы. – Он посыпал чернила песком и поставил сургуч греться над свечой. – Не нужно делать такое лицо, ты сможешь приезжать домой на побывку каждые полгода. Мы с мастером Луцием уверены, что это пойдет тебе на пользу. Школа славится своей дисциплиной.

Слова доносились будто бы издалека.

– Как скажете, Ваше Величество, – отозвался Марсий тем же глухим невыразительным голосом и поклонился – вышло как у больного ревматизмом.

На мгновение взгляд отца чуть смягчился.

– Не воспринимай это как наказание, – сказал он. – И постарайся сделать так, чтобы она, – почти нежный кивок на стену, где висел портрет темноволосой красавицы с такими же, как у Марсия, глазами и таким же гордым, как у отца, профилем, – … чтобы мы могли тобой гордиться.

Гордиться… Почему нельзя гордиться тем, какой он есть?

– Да, Ваше Величество.

Отец, вздохнув, поднялся из-за стола, обошел его и взял лицо Марсия в ладони:

– Ты мой сын и единственный наследник, и я люблю тебя, – сказал он, сжимая руки. – И все, что я делаю, я делаю только ради тебя… и ради Затерянного королевства, конечно. Но в первую очередь ради тебя, да простят мне эту слабость. – Отец поцеловал его в лоб холодными сухими губами. – Я желаю тебе только самого лучшего, сын, и когда-нибудь ты это поймешь.

Наверное, он ждал ответа, но Марсий промолчал.

– Вот, – спохватился король и, пошарив на столе, протянул ему шкатулку, откинув крышку. Внутри лежала пара толстых кожаных перчаток с фамильным гербом. – Я хочу, чтобы отныне ты носил их, не снимая. Они гномьей работы и помогут… сдерживать твою другую сторону.

Марсий взял шкатулку.

– На этом все, Ваше Величество? Я могу идти?

– Да, ступай.

В дверях он помедлил и обернулся. Король сидел на краешке письменного стола, задумчиво вертя в руках гусиное перо.

* * *

Спустившись к карете, Марсий удивился тому, сколько подданных пришли его проводить. Значит, глашатаи известили их рано утром. Жители Потерии узнали о том, что Марсий уезжает, даже раньше его самого. Он повернулся к наставнику, почти не надеясь, что тот удовлетворит просьбу.

– Мастер Луций, мне нужно кое с кем попрощаться. Это не займет много времени, и если бы…

– Это исключено, Ваше Высочество, – крякнул старик. – Вы должны отправиться немедленно. Это приказ Его Величества.

Марсий поднял глаза и увидел в одном из окон дворца высокую и чрезвычайно прямую фигуру в пурпурной мантии.

– Тогда вы можете сделать одну вещь? Напоследок.

– Какую вещь?

– Вот, – он вынул из кармана бусы и протянул наставнику, – пусть кто-нибудь из слуг передаст это той девочке из таверны «Наглая куропатка» и скажет, что она бессовестная лгунья, но я больше не сержусь.

Старик пожевал губами, и Марсий приготовился к отказу, ведь отец вчера вполне ясно выразился, когда запретил общаться с гоблиншей. Но мастер Луций кивнул, забирая бусы.

– Я лично передам.

– Спасибо! Не думал, что когда-нибудь искренне скажу это вам, но спасибо, мастер Луций.

Тот снова сухо кивнул, и Марсий вскочил на подножку кареты.

Устроившись внутри, лишь на мгновение выглянул наружу, а потом откинулся на мягкое сиденье и принялся водить пальцем в перчатке по стеклу окошка, выписывая одно-единственное имя.

– Я вернусь к тебе, Уинни, – прошептал он. – Только не забывай меня.

* * *

Уинни наблюдала из-за дворцовой ограды за приготовлениями. Как ни старалась, ближе подобраться не получалось. Пролезть между прутьями – тоже. Она даже к стражникам у ворот попробовала обратиться.

– Мне нужно поговорить с Его Высочеством, это важно!

Верзилы переглянулись и расхохотались.

– И что же такого важного маленькая гоблинша может ему сообщить? – спросил тот, что справа, утирая слезы смеха.

– Не твое дело, – огрызнулась она. – Я скажу это только Марсию.

Лица стражников вмиг сделались суровыми.

– Попридержи язык! И радуйся, что больше никто не слышал твоей непочтительности в отношении Его Высочества. А ну, брысь! – стражник топнул ногой. – А то вот схватим тебя и бросим в темницу!

– Дурак! – выплюнула Уинни и поспешно нырнула в толпу, потому что стражник сделал движение в ее сторону. Обернувшись, увидела, что он махнул рукой и вернулся на свой пост.

Она непременно должна еще раз поговорить с Марсием и сказать, как ей жаль! А вдруг он уезжает только из-за ее обмана? Нет, – одернула она себя, – глупая Уинни, разве стал бы принц уезжать из-за какой-то трактирной гоблинши! Конечно, у него нашлись более веские причины. Но мысль о том, что он покинет королевство, ненавидя ее, была невыносима.

Если бы она смогла поговорить с ним хотя бы минутку, то сумела бы убедить, что не смеялась над ним и что прошедшие две недели были лучшими в ее жизни! Да только эти две недели в ней и были!

Тут народ пришел в движение, раздались возгласы, и она увидела, как на крыльцо вышел Марсий. Одет он был, как самый настоящий принц, на боку даже покачивалась шпага.

– Марси-и-ий! – закричала она и замахала руками, подпрыгивая. Но писк потонул в поднявшемся реве толпы. Жители Потерии приветствовали наследника и прощались с ним, провожая в путь. Уинни едва не затоптали.

Огромные ажурные ворота – те самые, в которые она только что пыталась попасть, – раскрылись, пропуская карету. В окне мелькнуло лицо Марсия, а потом исчезло в глубине.

Уинни бросилась следом, продираясь сквозь толпу, распихивая всех направо и налево и сама получая тумаки.

Через минуту карета скрылась из виду. Уинни остановилась, все еще не веря, что это произошло, и стояла на одном месте очень долго. Толпа успела разойтись.

– Девочка…

Она не сразу поняла, что старик, разряженный, как дама, в шелк и бархат, обращается именно к ней.

– Чего вам?

Он сморщил нос.

– Ты ведь Уинни, верно?

– Кто вы? И откуда меня знаете?

– Неважно, я просто выполняю просьбу Его Высочества.

Уинни встрепенулась, не веря своим ушам.

– Вы о Марсии? Он что-то передал мне? Что он сказал?!

Старик брезгливо отвел руки, которыми она вцепилась в полы его дорогой одежды, и протянул ей унизанную чугунными бусинами нитку.

– Вот, он просил отдать тебе это.

Уинни растерянно взяла бусы.

– И все? Он ничего не добавил?

– Отчего же: добавил, – кивнул старик. – Сказал, что ты бессовестная лгунья и впредь он не желает тебя видеть. И вообще хочет забыть, что когда-то тебя знал.

Уинни попыталась что-то ответить, но губы беззвучно шевелились, не произнося ни звука. Старик развернулся и направился во дворец, а она побрела к фонтану принцев-основателей, не чувствуя под собой ног. Уселась на бортик, поднесла бусы к глазам и, наконец очнувшись, разорвала их.

– Нет, это я не хочу тебя видеть! И не хочу знать! – крикнула она и расплакалась.

Какое-то время она сидела, полностью отдавшись этому занятию. А потом мимо прошли сапоги на толстой кожаной подошве. Затем они снова вернулись и остановились перед ее носом. Уинни подняла глаза, закрываясь рукой от солнца.

Напротив стоял мальчишка лет тринадцати. Коротко стриженные волосы, черная куртка с шипами на плечах и широченная улыбка. За спиной покачивался какой-то чудной музыкальный инструмент. Струны тихонько тренькали от ветерка.

– Он не стоит слез такой хорошенькой девчонки, – подмигнул незнакомец, поставив ногу на борт фонтана и доверительно придвинувшись.

– Кто «он»? – спросила Уинни, трубно сморкаясь в платок.

– Тот парень, из-за которого ты так убиваешься.

– Много ты знаешь, – буркнула она. – И с чего ты вообще взял, что я плачу из-за парня?

– А из-за чего тогда?

– Просто… день не задался. Так бывает. И вообще, иди куда шел.

Не тут-то было. Паренек завертел головой и выпалил:

– Сиди тут.

Уинни глазом не успела моргнуть, а он уже вернулся и протянул ей букет настурций.

– Вот, держи! И улыбнись.

Она недоверчиво взглянула на цветы.

– Это… мне?

– Ну, не Глюттону же Медоречивому! – усмехнулся он, указывая глазами на статую позади. – Или ты видишь поблизости другую хорошенькую девчонку в плохом настроении?

Уинни почувствовала, как щеки становятся горячими.

– Спасибо, – прошептала она, принимая букет. – Они… красивые.

– Не за что, – пожал плечами парень. – Мне это ничего не стоило.

– А как тебя зовут?

– Индрик, – просиял он. – Или можно просто: Рикки.

– Я Уинни.

– Ты ведь больше не будешь плакать, Уинни?

– Нет, – она решительно смахнула остатки слез и убрала платок в передник. – Все в порядке.

– Вот и отлично! Еще увидимся, Уинни. – Он собрался уходить, но в последний момент обернулся и подмигнул: – Знаешь, я бы на твоем месте и думать забыл о том парне. Просто выкинул его из головы.

И, не дожидаясь ответа, пошел прочь бодрой пружинистой походкой.

Уинни поднялась, проводила его взглядом, а потом повернулась туда, где час назад скрылась королевская карета. Подняла кулак с зажатыми обрывками бус и громко пообещала:

– Я забуду тебя, Марсий Фьерский! Непременно забуду, чего бы мне это не стоило!